Текст книги "Нечто подобное"

Автор книги: Филип Киндред Дик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

Николь сказала:

– Роберт, отпустите его… – Она запнулась и замолчала, потому что они исчезли. Конгротян, Пемброук, ее кабинет в Белом доме, все как будто испарилось, и она теперь стояла в темном лесу под дождем. Мелкий моросящий дождь капал с блестящих листьев. Земля под ногами была мягкой, пропитанной влагой. Было тихо. В наполненном влагой лесу не было слышно ни звука.

Она была одна.

Она пошла. Она почувствовала себя старой, закоченевшей; ей приходилось делать над собой усилия, чтобы двигаться. Ей показалось, что она простояла там, под дождем, в тишине, миллион лет. Как будто она всегда там была. Впереди сквозь лианы и спутанные мокрые заросли кустарника она увидела очертания заброшенного некрашеного дома из красного дерева. Жилого дома. Она направилась к нему, обняв себя за плечи руками, дрожа от холода.

Когда она откинула последнюю ветку, преграждавшую ей дорогу, то впереди, в центре того, что оказалось подъездом к дому, она увидела припаркованный автомобиль древнейшей модели.

Открыв дверь автомобиля, она сказала:

– Отвезите меня в ближайший город.

Механизм автомобиля не ответил. Он бездействовал, как будто и в самом деле отмирал.

– Ты меня разве не слышишь? – повторила она погромче.

Со стороны до нее долетел женский голос.

– Извините, мисс. Этот автомобиль принадлежит людям со студии звукозаписи, он не может ответить вам, потому что все еще нанят ими.

– О, – сказала Николь, выпрямилась, закрывая дверь автомобиля. – Вы жена Роберта Конгротяна?

– Да, – сказала женщина, спускаясь по дощатым ступенькам дома. – А кто… – Тут она широко открыла глаза. – Вы Николь Тибодокс?

– Я была ею, – сказала Николь. – Могу я войти и выпить чего-нибудь горячего? Я не очень хорошо себя чувствую.

– Конечно, – сказала миссис Конгротян. – Пожалуйста. Вы приехали сюда, чтобы встретиться с Робертом? Его здесь нет, последнее, что я о нем слышала, – это что он находится в нейропсихиатрической больнице в Сан-Франциско – «Цель Франклина». Вы знаете об этом?

– Я знаю, – сказала Николь. – Но его там нет сейчас. Нет, я его здесь не ищу. – И вслед за миссис Конгротян она поднялась по ступенькам к входной двери на крыльце.

– Эти люди из студии звукозаписи живут здесь уже три дня, – сказала миссис Конгротян: – Записывают и записывают. Я начинаю думать, что они никогда не уедут. Они милые люди, и мне нравится их общество; они ночевали все это время у меня. Вообще-то они приехали, чтобы записать моего мужа по старому контракту с Арт-Кор, но я сказала им, что его нет. – С этими словами она открыла дверь.

– Спасибо за гостеприимство, – сказала Николь. Она обнаружила, что дом был сухим и теплым. Прям-таки сущий рай после промозглой сырости на улице. В камине горел огонь, и Николь поскорее подошла к нему.

– Я только что слышала по ТВ очень странную фальсификацию, – сказала миссис Конгротян. – Что-то о вас, но я ничего не поняла. Что-то относительно вашего… Ну, так сказать, небытия, как я поняла. Вы понимаете, о чем я говорю? Что же они имели в виду?

– Боюсь, что не знаю, – сказала Николь, греясь у камина.

Миссис Конгротян сказала:

– Я пойду и приготовлю кофе. Они – мистер Флиджер и остальные из ГЭМ – должны уже скоро прийти. На обед. Вы одна? Вас никто не сопровождает? – Она, казалось, была в полной растерянности.

– Я совершенно одна, – сказала Николь. Она подумала, был ли к этому моменту уже мертв Уайлдер Пемброук. Она надеялась, что был, ради ее безопасности. – Ваш муж, – сказала она, – очень хороший человек. Я ему многим обязана.

И собственной жизнью, между прочим, тоже, подумала она.

– Он определенно вас тоже очень уважает, – сказала миссис Конгротян.

– Я могу здесь остаться? – вдруг спросила Николь.

– Конечно. Так долго, как пожелаете.

– Спасибо, – сказала Николь. Ей стало чуть лучше. Может быть, я никогда не вернусь, подумала она. В конце концов, зачем возвращаться? Жанет мертва, Бертольд Гольтц мертв, даже рейхсмаршал Геринг мертв и, конечно, Уайлдер Пемброук; к этому моменту его тоже нет в живых. И весь правящий Совет, все наполовину скрытые фигуры, которые стояли за ее спиной. Это при условии, конечно, если люди из НП выполнили приказ, что они сделали, без всякого сомнения.

И я, подумала она, больше не смогу править: машины новостей позаботились об этом своим слепым усердием механизма. Они и Карпы. Итак, теперь, решила она, настала пора Карпов; какое-то время они смогут удерживать власть. До тех пор пока их не скинут, как меня.

Я даже не могу поехать на Марс, подумала она. По крайней мере не на драндулете. Об этом я позаботилась сама. Но есть и другие способы. Большие коммерческие легальные корабли, а также правительственные корабли. Очень быстрые корабли, которые принадлежат военным; возможно, я могла бы реквизировать один из них. Я могла бы сделать это через Руди, даже несмотря на то что он – или оно? – на смертном одре. По закону армия присягала ему; предполагается, что они будут делать то, что он, или оно, им скажет.

– Кофе? Как вы себя чувствуете? Вы готовы выпить кофе? – Миссис Конгротян внимательно смотрела на нее.

– Да, – ответила Николь. – Готова. – Она последовала за миссис Конгротян в кухню старого большого дома.

Теперь за окнами дома дождь шел стеной. Николь вздрогнула и постаралась не смотреть туда. Дождь испугал ее; он был как предзнаменование. Напоминание о каком-то злом роке, который должен исполниться.

– Чего вы боитесь? – вдруг спросила миссис Конгротян.

– Не знаю, – призналась Николь.

– Я видела и Роберта в таком состоянии. Должно быть, это здешний климат. Он такой мрачный и монотонный… Но, судя по тому, как он описывал вас, такое поведение странно для вас. Он всегда говорил, что вы очень смелая и очень энергичная.

– Извините, что разочаровала вас.

– Вы меня нисколько не разочаровываете. Вы мне очень нравитесь. Я уверена, что это климат так действует на вас.

– Может быть, – ответила Николь. Но она-то лучше знала. Это было больше чем влияние дождя. Гораздо большее.

Глава 15

– Вот видишь, – с едким упреком сказал Мори Чаку, – я же тебе говорил! Эти ублюдки все приписали нам. Мы здесь козлы отпущения. Самые нижние ступеньки этой лестницы – самые простофили.

Вместе с Мори Чак вышел из маленькой, знакомой ему, заваленной конторы «Товарищества Фрауенциммера»; вслед за ними шел полицейский из НП. Они с Мори медленно, мрачно, не говоря ни слова, подошли к припаркованной полицейской машине.

– Пару часов назад, – вдруг взорвался Мори, – у нас было все. Теперь, по милости твоего брата, посмотри, что мы имеем. Ничего.

Чак не ответил. Ему нечего было ответить.

– Я собираюсь разделаться с тобой, Чак, – сказал Мори, когда полицейская машина завелась и поехала к автобану. – Помоги мне Господь!

– Мы выберемся, – сказал Чак. – У нас и до этого бывали неприятности. Они всегда нас миновали. Каким-то образом.

– Если бы ты иммигрировал, – сказал Мори.

Я бы тоже этого хотел, подумал Чак. Сейчас мы с Робертом Конгротяном были бы… где? В глубоком космосе, на пути к нашей приграничной ферме, начинали бы новую целомудренную жизнь. А вместо этого… Интересно, где сейчас Конгротян, подумал он. Может, ему так же туго. Едва ли.

– В следующий раз, когда ты будешь уходить из фирмы… – начал Мори.

– О’кей, – резко произнес Чак. – Забудем это. Что можно теперь сделать? Кого бы я хотел сейчас встретить, так это моего брата Винса. А после него – Антона и старика Феликса.

Полицейский, сидящий рядом с Чаком, вдруг сказал полицейскому за рулем:

– Эй, Сид, посмотри-ка. Пробка на дороге.

Полицейская машина замедлила ход. Присмотревшись.

Чак увидел посреди дороги военную передвижную платформу для тяжелого орудия; стоявшая на ней пушка была направлена прямо на ряды машин, остановленных у баррикады и занимавших восемь переулков.

Сосед Чака вытащил свое оружие. То же самое сделал и шофер.

– Что происходит? – спросил Чак. Сердце его сильно билось.

Никто из полицейских не ответил; их взгляды были прикованы к армейскому подразделению, блокировавшему автобан хорошо оттренированными, знакомыми им действиями. Оба полицейских вдруг напряглись, занервничали. Чак мог это почувствовать. Напряженная обстановка просто ощущалась в машине. В тот момент, когда полицейская машина почти ползла, едва не касаясь идущей впереди машины, сквозь открытое окно к ним проникла одна из реклам Теодора Нитца.

– Могут ли действительно люди видеть вас сквозь вашу одежду? – пискнула она им и, похожая на летучую мышь, скатилась в укрытие под передним сиденьем. – Когда вы на людях, не кажется ли вам, что ваша ширинка расстегнута и не нужно ли вам посмотреть вниз…

Она резко замолчала, когда шофер-полицейский злобно пристрелил ее своим пистолетом.

Боже, как я их ненавижу, – сплюнул он с отвращением.

При звуке выстрела полицейская машина была тут же окружена солдатами, вооруженными до зубов, готовыми спустить курок в сию же секунду.

– Оружие вниз! – рявкнул сержант.

Нехотя полицейские отбросили в сторону свои пистолеты. Один из солдат открыл дверь автомобиля; двое полицейских неуверенно вышли из нее с поднятыми руками.

– В кого вы стреляли? – спросил сержант. – В нас?

– В рекламу Нитца, – дрожа, сказал полицейский. – Посмотрите в машине, под сиденьем; мы не стреляли в вас – честно!

– Он говорит правду, – наконец сказал один из солдат, осмотрев машину. – Там под сиденьем мертвая реклама Теодора Нитца.

Сержант задумался и затем принял решение:

– Вы можете ехать дальше. Но оставьте свое оружие. – И добавил: – И своих пленников. И отныне следуйте распоряжениям главного командования армии, а не полиции.

Тут же оба полицейских вскочили в свою машину; только дверцы громко хлопнули, когда они отъехали за другими машинами так быстро, как только могли, проскользнув в брешь в строю солдат. Чак и Мори проводили их взглядами.

– Что происходит? – спросил Чак.

– Вы свободны, – сообщил им сержант. – Возвращайтесь домой и никуда не выходите. Не принимайте участия ни в чем, что происходит на улице, что бы там ни происходило. – Взвод солдат отправился прочь, оставив Чака и Мори одних на дороге.

– Это восстание, – сказал Мори. Его рот не мог закрыться от удивления. – Армии.

– Или полиции, – сказал Чак, быстро все обдумав. – Нам придется добираться до города на попутках. – Он не голосовал на дорогах с детства; ему показалось странным, что он этим занимается сейчас. Глупее положения не придумаешь!

Он пошел вдоль неподвижной цепи автомобилей с поднятой рукой. Ветер дул ему в лицо; он пах землей и водой и большими городами. Он глубоко вдохнул этот ветер.

– Подожди меня! – взвизгнул Мори и поспешил за ним.

Вдруг в небе, в северной части, появилось огромное серое гриб-облако. По всей земле прокатился грохот, испугав Чака так, что он даже подпрыгнул. Заслонив глаза, он вглядывался в ту сторону, пытаясь понять, что случилось. Возможно, взрыв небольшой тактической А-бомбы. Теперь он вдохнул запах пепла и дыма и понял, что это было.

Солдат, пробегавший мимо, бросил через плечо:

– Местная отраслевая фирма Предприятия «Карп и сыновья».

Он открыто улыбнулся Чаку и поспешил дальше.

– Они его взорвали. Армия взорвала Карпа, – тихо сказал Мори.

– Видимо, да, – сказал изумленный Чак. И опять машинально он поднял руку, в надежде остановить машину.

Над ними промчались две армейские ракеты, преследуя корабль НП. Чак наблюдал за ними до тех пор, пока они не скрылись из виду.

– Это лее настоящая широкомасштабная война, – сказал он себе, пораженный.

– Интересно, собираются ли они нас тоже взрывать? – спросил Мори. – Я имею в виду фабрику «Товарищество Фрауенциммера».

– Мы слишком маленькие, – сказал Чак.

– Да, похоже, ты прав, – сказал Мори с надеждой.

В такие времена хорошо быть маленьким, подумал Чак. И чем меньше, тем лучше. Вплоть до полного исчезновения.

Впереди остановилась машина. Они с Мори подошли к ней.

Теперь на востоке появилось другое гриб-облако и заполнило все небо, и снова земля содрогнулась. Это наверняка АО «Химия», решил Чак, садясь в машину, которая их ожидала.

– Куда направляетесь, ребята? – спросил водитель, полный рыжеволосый мужчина.

– Куда глаза глядят, мистер. Лишь бы подальше от всего этого, – сказал Мори.

– Согласен, – сказал пухлый рыжеволосый мужчина и завел машину. – Как я вас понимаю. – Это была старая несовременная машина, но достаточно хорошая. Чак Страйкрок откинулся назад и устроился поудобнее.

Рядом с ним с явным облегчением то же самое сделал Мори Фрауенциммер.

– Похоже, они взялись за большие картели, – сказал рыжий, медленно ведя машину вперед, вслед за другим автомобилем впереди них, через узкий проход в баррикаде.

– Определенно.

– Самое время, – сказал краснолицый.

– Верно, – поддакнул Чак Страйкрок. – Я с вами согласен.

Набирая скорость, машина продолжала свой путь.

* * *

В большом старом деревянном здании, где водилось эхо и было полно пыли, ходили туда-сюда друпаки, разговаривали друг с другом, пили колу, а некоторые танцевали. Именно танцы и интересовали Нэта Флиджера, и он нацелил переносной «Ампек Ф-а2» в том направлении.

– Танцы – нет, – сказал ему Джим Планк, – пение да Подожди, пока они снова начнут петь. Если этому вообще можно польстить таким названием.

Нэт ответил:

– Звуки их танцев ритмичны. Я думаю, нам следует попробовать записать и их.

– Технически ты во главе экспедиции, – признал Джим. – Но я в свое время записал массу таких вещей, и я говорю тебе, что это бесполезно. Оно, конечно, останется на пленке или, скорее, в этом твоем червеобразном, но не будет звучать. – Он безжалостно взглянул на Нэта.

Но все же я хочу попробовать, сказал себе Нэт.

– Они такие сгорбленные, – сказала Молли, стоя рядом с ним. – Все как один. И они такие маленькие. Большинство даже ниже меня.

– Они проиграли, – сказал Джим, лаконично пожав плечами. – Помните? Что было двести тысяч лет назад? Или триста? Во всяком случае, случилось довольно давно. Я сомневаюсь, чтобы они и теперь долго жили. Они не выглядят так, как будто у них есть на это силы. Они выглядят… обремененными.

Да, это так, понял Нэт. Друпаки-неандертальцы казались отягощенными невыполненным заданием – задачей выживания. Джим совершенно прав: они просто к этому не подготовлены. Смиренные, маленькие и сгорбленные, извиняющиеся, шаркающие и бубнящие что-то, они, шатаясь, тащились по своей нищенской тропе жизни, все ближе и ближе приближаясь к концу.

Итак, нам лучше все записать, пока возможно, решил Нэт. Потому что, вероятно, это продлится недолго, судя по их виду. Или… может, мы ошибаемся?

Один из друпаков, взрослый мужчина, на котором была простая рубаха и светло-серые рабочие штаны, натолкнулся на Нэта и невнятно пробормотал извинения.

– Все в порядке, – уверил его Нэт. Он вдруг почувствовал желание проверить свою теорию, попробовать взбодрить затухающую жизнь, пришельцев из прошлого.

– Позвольте угостить вас пивом, – сказал он друпаку. – О’кей? – Он знал, что в конце зала есть бар с напитками, в конце центрального зала отдыха, который, видимо, принадлежал всем друпакам.

Друпак застенчиво взглянул на него и пробормотал вежливое «Спасибо, не надо».

– Почему нет? – настаивал Нэт.

– Атаму что… – Казалось, друпак не мог встретиться взглядом с Нэтом; он смотрел в пол, сжимая и разжимая свои кулаки как бы в циклическом спазме. – Д не могу, – наконец произнес он. Однако не уходил, а продолжал стоять перед Нэтом, все еще смотря в пол и с подергивающимся лицом.

Возможно, он был напуган, решил Нэт. Смущен до всепоглощающего, стирающего все из памяти страха.

Обращаясь к друпаку, Джим Планк сказал, растягивая слова:

– Эй, ты можешь спеть какую-нибудь хорошую песню друпаков? Мы тебя запишем. – И он подмигнул Нэту.

– Оставьте его в покое, – сказала Молли, – вы же видите, он не может петь. Он вообще ничего не может. – И она отошла, явно рассердившись на них обоих. Друпак посмотрел ей вслед равнодушным взглядом, согнувшись как обычно; его глаза были скучны.

Может ли что-нибудь заставить эти скучные глаза снова засветиться, подумал Нэт. Почему друпаки хотели выжить, если жизнь так мало для них значит? Внезапно ему в голову пришла мысль: может, они ждут? Чего-то, что еще не произошло, но что, они знают – или надеются, – произойдет. Это бы оправдывало их поведение, их опустошенность.

– Оставь его в покое, – сказал Нэт Джиму Планку. – Она права. – Он положил руку на плечо Джима, но специалист по записи увернулся от него.

– Я думаю, они могут делать гораздо больше, чем кажется, – сказал Джим. – Похоже, они просто топчутся на месте, экономят, не расходуют себя. Не пытаются. Черт, я бы хотел увидеть, как они пытаются что-то делать!

– Я бы тоже, – сказал Нэт. – Но, похоже, мы не сможем заставить их это сделать.

Вдали, в углу зала, громко забубнил телевизор, и несколько друпаков, мужчин и женщин, подошли к нему и равнодушно встали перед ним. Как понял Нэт, по ТВ передавали срочное сообщение. Он тут же переключил все внимание туда: что-то случилось.

– Ты слышишь, что говорит диктор? – сказал ему на ухо Джим. – Боже, какие-то жуткие новости о войне.

Они оба просочились сквозь толпу друпаков, поближе к телевизору. Молли уже была там, вся поглощенная новостями.

– Это революция, – с каменным выражением лица обратилась она к Нэту, перекрывая гулкий грохот телевизионной аудиосистемы. – Карп… – на ее лице отразилось недоверие, – Карпы и АО «Химия», они пытались захватить власть вместе с Национальной полицией.

На телеэкране появились дымящиеся, разбросанные руины, остатки зданий, промышленное предприятие величайшего значения, которое было полностью разрушено. Нэт совершенно не мог его узнать.

– Отрасль Карп Детройт, – сумела сказать Молли Нэту, перекрикивая шум. – Военные захватили ее. Боже правый, это то, что сейчас сказал диктор.

Безмятежно глядя на экран, Джим Планк сказал:

– Кто побеждает?

– Еще никто, – ответила Молли. – Явно. Я не знаю. Слушайте и смотрите, что он говорит. Все только началось, только набирает силу.

Друпаки молча слушали и смотрели. Фонограф, который играл для их шаркающих танцев, тоже замолчал. Друпаки теперь уже почти все стояли сгрудившись вокруг ТВ, внимательно и блаженно наблюдая за сценами сражения армии Штатов с отрядами Национальной полиции, поддерживаемыми системой картелей.

«…в Калифорнии, – захлебываясь, говорил диктор, – дивизия НП западного побережья полностью сдалась Шестой армии под командованием генерала Хогейта. Однако в Неваде…»

Показали улицу в центре Рено: армией в спешке строилась баррикада, по которой стреляли из окон соседних домов снайперы полиции.

«В конечном счете, – продолжал диктор, – тот факт, что вооруженные силы обладают абсолютной монополией на атомное оружие, видимо, будет гарантировать их победу. Но в настоящее время мы только можем…» Телеобозреватель взволнованно продолжал, поскольку механические машины-репортеры собирали для него факты по всей территории Штатов.

– Это будет долгая битва, – вдруг сказал Джим Нэту. Он казался усталым, и лицо его стало серым. – Похоже, нам чертовски повезло, что мы здесь, вдали от всего этого, – пробормотал он, обращаясь скорее к самому себе. – Сейчас самое время залечь на дно.

Теперь показывали схватку между полицейским патрулем и армейским подразделением; они перестреливались, суетливо бегали в поисках укрытия, когда пули вылетали из их маленьких ручных автоматов. Один из солдат резко упал лицом вниз, а затем там же упал и полицейский из НП.

Стоявший рядом с Нэтом друпак, который затаив дыхание наблюдал за этой сценой, слегка подтолкнул другого друпака, стоявшего рядом с ним. Оба мужчины-друпака улыбнулись друг другу. Скрытной, многозначительной улыбкой. Нэт видел это, видел выражение их лиц. И тут же понял, что у всех друпаков глаза загорелись от одного и того же приятного события.

Что здесь происходит? – подумал Нэт.

Рядом с ним Джим Планк сказал:

– Боже мой, Нэт, они ждали этого!

Вот оно, понял Нэт, ощущая неприятную дрожь. Пустота, скучное безразличие – все это прошло. Теперь друпаки воспрянули духом, когда видели мерцающее изображение ТВ и слушали взволнованный голос диктора. Что это значит для них? – думал Нэт, изучая их возбужденные, нетерпеливые лица. Это значит, решил он, что у них появился шанс. Мы убиваем друг друга на их глазах. И… запросто можем очистить место для них, место, куда они смогут пролезть. Не место, ограниченное мрачным маленьким анклавом, а место во внешнем мире. Везде.

Заговорщицки улыбаясь друг другу, друпаки продолжали жадно смотреть. И слушать. Страх Нэта усиливался.

* * *

Плотный рыжеволосый человек, который подвез Мори и Чака, сказал:

– Вот я и приехал, ребята. Вам придется вылезать. – Он сбросил скорость и остановился у обочины. Теперь они были в городе, вдали от автобана. Везде бегали мужчины и женщины в поисках убежища. Полицейская машина с разбитым передним стеклом осторожно пробиралась вперед; внутри сидел человек, весь увешанный оружием.

– Лучше укрыться в здании, – посоветовал рыжеволосый.

Чак и Мори нехотя вылезли из машины.

– «Адмирал Буратино», где я живу, недалеко отсюда, – сказал Чак. – Мы можем дойти пешком. Идем. – И он подтолкнул огромного Мори вперед. Они присоединились к бегущей толпе испуганных, сбитых с толку людей. Какая неразбериха, подумал Чак. Интересно, как это будет развиваться. Интересно также, выживет ли наше общество, наш стиль жизни.

– Меня тошнит, – взвыл Мори, пыхтя рядом с ним; его лицо стало серым от напряжения. – Я не привык к такому.

Они добежали до «Адмирал Буратино». Он не был разрушен. В дверях, с ружьем наперевес, стоял их стражник рядом с Винсом Страйкроком, проверяющим удостоверения личности. Винс проверял каждого по очереди, сосредоточенный на этом занятии.

– Привет, Винс, – сказал Чак, когда они с Мори подошли к двери.

Его брат вздрогнул и поднял голову; они молча посмотрели друг на друга. Наконец Винс сказал:

– Привет, Чак. Рад, что ты жив.

– Мы можем войти? – спросил Чак.

– Конечно, – сказал Винс. Затем он посмотрел в сторону, кивнул стражнику и снова повернулся к Чаку: – Проходи. Я очень рад, что НП не смогла загнать тебя в угол. – Он ни разу не посмотрел на Мори Фрауенциммера; он сделал вид, что Мори не существует.

– А как насчет меня? – спросил Мори.

Напряженным голосом Винс сказал:

– Вы тоже можете пройти. Как специально приглашенный гость Чака.

Стоявший за ними в очереди человек сказал с раздражением:

– Эй, вы, поторапливайтесь! Здесь, на улице, небезопасно!

Подтолкнув Чака, он впихнул его внутрь. Чак и Мори быстро вошли в здание. Минутой позже знакомое приспособление – лифт – уже поднимало их наверх. В квартиру Чака на верхнем этаже.

– Интересно, что он с этого поимел, – задумчиво сказал Мори. – Я говорю про твоего младшего братишку.

– Ничего, – коротко сказал Чак. – Карп кончен. С ним и с массой других людей теперь покончено.

И Винс не единственный среди них, подумал он.

– Включая и нас, – сказал Мори. – У нас положение не лучше. Конечно, я думаю, многое будет зависеть от того, кто победит.

– Неважно, кто победит, – сказал Чак. По крайней мере, как он понимал. Разрушение, разруха в национальном масштабе была здесь. Эта ужасная вещь характерна для гражданской войны; кто бы ни победил, все одинаково плохо. Все же это была катастрофа. Для всех.

Квартиру они нашли открытой. Очень осторожно Чак заглянул внутрь.

* * *

Там стояла Джули.

– Чак! – вскрикнула она, сделав навстречу несколько шагов. За ней стояли два чемодана. – Я собирала вещи. Я подготовила все, чтобы нам с тобой иммигрировать. Я приобрела билеты… но не спрашивай, каким образом, потому что я все равно не скажу. – Ее лицо было бледно, но спокойно; она немного подкрасилась, и, как ему показалось, выглядела исключительно хорошо. Теперь она заметила Мори.

– Кто это? – спросила она, запинаясь.

– Мой босс, – ответил Чак.

– Но у меня только два билета, – неуверенно сказала она.

– Все в порядке, – сказал ей Мори. Он широко улыбнулся, чтобы уверить ее в этом. – Мне нужно остаться на Земле. Мне нужно руководить крупным промышленным предприятием. – Чаку он сказал: – Я думаю, у нее прекрасная идея. Это и есть та самая девушка, о которой ты говорил по телефону? Та, из-за кого ты опаздывал на работу? – Он дружески похлопал Чака по спине. – Счастливо тебе, старина. Ты доказал, что еще молод – во всяком случае, достаточно молод. Я тебе завидую.

Джули сказала:

– Наш корабль улетает через сорок пять минут. Я так молилась, чтобы ты пришел. Я пыталась связаться с тобой на работе…

– Нас арестовала НП, – сказал ей Чак.

– Армия контролирует космический аэродром, – сказала Джули. – И они руководят прибытием и отлетом всех кораблей дальнего следования. Если нам удастся добраться до космодрома, все будет в порядке. – И добавила: – Я сложила все наши деньги, чтобы купить билеты; они страшно дорогие. А поскольку драндулетов больше нет…

– Вам, ребята, лучше отправляться, – сказал Мори. – Если вы не против, я останусь здесь, в квартире. Здесь, кажется, достаточно безопасно, учитывая обстоятельства. – Он поместил свое грузное тело на кушетку, с трудом скрестив ноги, достал сигару и закурил.

– Может, мы еще увидимся вскоре, – неловко сказал Чак. Он не знал, как расстаться, как уйти.

– Может, – проворчал Мори. – В любом случае черкни мне с Марса. – Он взял с журнального столика журнал и стал листать его, полностью поглощенный этим делом.

– Что мы будем делать на Марсе, чтобы выжить? – спросил Чак у Джули. – Ферма? ТЬ1 подумала об этом?

– Займемся фермой, – сказала она. – Возьмем кусок хорошей земли и начнем ее обрабатывать. У меня там родственники. Они помогут нам начать. – Она взяла один из чемоданов. Чак отобрал его у нее и взял второй.

– Пока, – сказал Мори искусственным, слишком беспечным тоном. – Счастливо вам копаться в этой красной пыльной земле.

– Тебе тоже счастливо, – сказал Чак. Интересно, кому больше понадобится счастье, подумал он. Тебе здесь, на Земле, или нам на Марсе.

– Может, я пришлю вам парочку роботов, – сказал Мори, – чтобы составить вам компанию. Когда все это кончится. – Попыхивая сигарой, он смотрел им вслед.

* * *

Гудящая музыка снова зазвучала, и некоторые горбатые, с массивными челюстями друпаки возобновили свои шаркающие танцы. Нэт Флиджер отвернулся от ТВ.

– По-моему, мы достаточно записали на «Ампек», – сказал он Молли. – Мы можем отправляться назад, в дом Конгротяна. Наконец-то мы со всем покончили.

– Может, мы покончили не только здесь, а везде, Нэт, – мрачно сказала Молли. – Знаешь, только то, что мы являлись доминирующим видом в течение десятков тысяч лет, не подтверждает…

– Я знаю, – сказал ей Нэт. – Я тоже видел их лица. – Он повел ее обратно, где они оставили «Ампек Ф-а2». Джим Планк пошел за ними, и все они остановились у переносного записывающего устройства.

– Ну что? – спросил Нэт. – Пойдем назад? Действительно все?

– Все, – сказал Джим, кивая.

– Но я думаю, – сказала Молли, – что нам следует остаться в этом районе Дженнера до конца битвы. Было бы небезопасно пытаться лететь назад в Тихуану прямо сейчас. Если Бет Конгротян позволит нам остаться, давайте останемся. Прямо там, в доме.

– Хорошо, – сказал Нэт. – Смотрите. К нам идет какая-то женщина. Не друпак, а… ну, вы понимаете, такая же как мы.

Сквозь шаркающие группки друпаков пробиралась молодая стройная женщина с коротко стриженными волосами, в голубых брюках, мокасинах и белой блузке. Я знаю ее, подумал Нэт. Я видел ее миллион раз. Он и знал ее, и не узнавал; все это было очень странно. Как невероятно, чертовски красива, подумал он. Почти гротескно, неестественно прекрасна. Сколько я знаю женщин столь прекрасных? Ни одной. Ни одна в этом мире, в нашей жизни так не прекрасна, кроме… Кроме Николь Тибодокс.

– Вы мистер Флиджер? – спросила она, подходя к нему и подняв голову, глядя на него; он обнаружил, что она очень маленькая. Это не было столь явно заметно во время ТВ-передач. Фактически он всегда думал о Николь Тибодокс как об огромной, даже зловещей фигуре. Обнаружив противоположное Нэт испытал самый настоящий шок. Он так и не мог полностью всего осознать.

– Да, – сказал он.

Николь сказала:

– Роберт Конгротян отправил меня сюда, а я хочу попасть туда, откуда я. Вы можете отвезти меня в вашем автомобиле?

– Конечно, – сказал Нэт, кивнув. – Куда угодно.

Никто из друпаков не обратил на нее внимания; казалось, они не узнают ее, не интересуются, кто она такая, и им дела до нее нет. Однако Джим Планк и Молли замерли в немом изумлении.

– Когда вы уезжаете? – спросила Николь.

– Видите ли, – сказал Нэт. – Мы собираемся остаться. Из-за войны. Здесь, похоже, безопаснее.

– Нет, – стала настаивать Николь. – Вы должны отправиться назад, вы должны тоже принять участие в этом. Вы хотите, чтобы они победили?

– Я даже не знаю, о ком вы говорите, – сказал Нэт. – Я не могу полностью разобраться в том, что происходит, кто с кем сражается, каковы причины. Вы знаете? Может, вы можете рассказать? – Но я в этом сомневаюсь, подумал он. Я сомневаюсь, что вы можете как-то прояснить это или оправдать для меня… или для кого-нибудь другого. Потому что это неразумно, неоправданно.

– Что нужно, чтобы заставить вас вернуть меня обратно или хотя бы вывезти отсюда? – спросила Николь.

– Ничего, – сказал Нэт, пожав плечами. И внезапно он решился: он ясно увидел все происходящее. – Потому что я этого не сделаю. Извините. Мы собираемся переждать все то, что происходит. Я не знаю, как Конгротян сумел перенести вас сюда, но, возможно, он прав. Возможно, это лучшее место сейчас для вас и для нас. Еще на долгое время. – И он улыбнулся ей. Она не ответила на улыбку.

– Черт бы вас побрал, – сказала Николь.

Он продолжал улыбаться.

– Пожалуйста, – сказала она, – помогите мне. Вы собирались, вы уже начали.

Джим Планк хрипло произнес:

– Может, он и помогает вам, миссис Тибодокс. Тем, что делает. Тем, что держит вас здесь.

– Я тоже думаю, что Нэт прав, – сказала Молли. – Я уверена, что сейчас для вас небезопасно находиться в Белом доме.

Николь свирепо взглянула на них. Затем, сдавшись, она вздохнула.

– Какое жуткое место для заточения. К черту этого Роберта Конгротяна тоже: это и его вина. А это что за существа? – Она указала на шаркающую линию из взрослых друпаков и на маленьких друпаков, которые стояли около стен большого пыльного деревянного зала.

– Я не вполне уверен, – сказал Нэт. – Можно сказать, наши родственники. Очень возможно, что потомки.

– Предки, – возразил Джим Планк.

– Время покажет, – сказал Нэт.

Зажигая сигарету, Николь сказала энергично:

– Они мне не нравятся, мне будет гораздо лучше, когда мы вернемся в дом. Я чувствую себя здесь очень неуютно.