Текст книги "Симулакрон"

Автор книги: Филип Киндред Дик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

Глава 15

Мужчина средних лет, настоящий полицейский-профессионал с непроницаемым, ледяным взглядом, сказал, обращаясь к Маури Фрауэнциммеру и Чику Страйкроку:

– Вы оба арестованы. Пройдемте со мною.

– Вот видишь? – произнес Маури обвиняющим тоном, обращаясь к Чику. Именно об этом я тебя и предупреждал! Эти негодяи хотят пришить нам дело!

Они нас делают козлами отпущения. Какие же мы ничтожные простофили настоящие питекантропы, да и только.

Вместе с Маури Чик вышел из маленькой, такой для него привычной, беспорядочно заваленной бумагами и чертежами конторы фирмы «Фрауэнциммер и компания». Полицейский следовал за ними по пятам.

Чик и Маури угрюмо брели, сохраняя полное молчание, к припаркованной здесь же полицейской машине.

– Пару часов тому назад, – вдруг прорвало Маури, – у нас было все.

Теперь из-за твоего братца – смотри, чего мы добились. Полного банкротства!

Чик не ответил. Ему нечего было ответить.

– Я еще посчитаюсь с тобой, Чик, – пообещал Маури, когда полицейская машина завелась и тронулась в направлении автомагистрали. – Да поможет мне в этом Бог!

– Как-нибудь выпутаемся, – попытался успокоить его Чик. – У нас и раньше бывали неприятности. И все как-то так или иначе улаживалось.

– Если бы ты только эмигрировал! – сказал Маури.

Да я и сам очень жалею о том, что не эмигрировал, ответил про себя Чик. Вот сейчас, например, где были бы мы с Ричардом Конгросяном? В глубоком космосе, на пути к ферме на самой дальней границе цивилизованного мира, где нас ждала новая, незатейливая жизнь. А вместо этого -…вот что. Интересно, где сейчас Конгросян? Ему тоже так же плохо? Вряд ли.

– В следующий раз, когда тебе вздумается оставить фирму… – начал Маури.

– Ну хватит об этом! – вдруг раздраженно вскричал Чик. – Лучше давайте подумаем, что нам сейчас делать.

С кем бы мне сейчас хотелось встретиться, подумал он, так это со своим братцем Винсом. А после этого – с Антоном и стариком Феликсом Карпом.

Полицейский, сидевший с ним рядом, вдруг сказал полицейскому за рулем:

– Эй, Сид, гляди-ка. Дорога блокирована.

Полицейская машина притормозила. Присмотревшись, Чик увидел прямые посредине шоссе огромный армейский бронетранспортер. Из башни его на построившиеся в несколько рядом машины и автобусы, остановленные баррикадой из тяжелых грузовиков, перегородившей все восемь полос, грозно глядело крупнокалиберное артиллерийской орудие.

Сидевший рядом с Чиком полицейский вытащил пистолет. То же сделал и водитель.

– Что происходит? – спросил Чик; сердце его забилось учащенно.

Ни один из полицейских не удостоил его вниманием, взоры их были прикованы к военным, столь эффективно заблокировавшим автомагистраль. Чику передалось их напряженное состояние. Именно оно определяло ту атмосферу, что воцарилась теперь внутри машины.

В то время, пока полицейская машина улиткой ползла вперед, едва не упираясь бампером в багажник идущей машины, в кабину ее через открытое окно проскользнула «рекламка» Теодоруса Нитца.

«Неужели у вас временами не создается впечатление, будто окружающие вас люди в состоянии проникать взглядом сквозь вашу одежду?» – пропищала похожая на крохотную летучую мышку «рекламка» и забилась в полость под передним сиденьем. «Ведь очень часто, когда вы находитесь в общественных местах, вам начинается казаться, что у вас расстегнута ширинка и вас так и подмывает бросить взгляд низ, чтобы…»

Она навеки замолчала, когда полицейский, сидевший за рулем, со злостью пристрелил ее из своего пистолета.

– Боже, как я ненавижу эти штуковины, – произнес он и с отвращением сплюнул.

Звук выстрела послужил причиной того, что полицейская машина была немедленно окружена солдатами, все они были вооружены, пальцы их лежали на спусковых крючках.

– Выбросьте свое оружие! – рявкнул командовавший ими сержант.

Оба полицейских неохотно отшвырнули в сторону через открытое окно свои пистолеты. Один из солдат рывков отворил дверцу. Оба полицейских осторожно вышли из машины и подняли вверх руки. За ними выбрались и их пленники.

– В кого это вы стреляли? – резко спросил сержант. – В нас?

– В «рекламку» Нитца, – с дрожью в голосе произнес один их полицейских. – Загляните в машину, под сиденьем; мы в вас не стреляли честное слово!

– Он говорит правду, – сказал один из солдат после того, как нырнул головой под переднее сиденье. – Вот она, мертвая «рекламка» Теодоруса Нитца.

Сержант задумался на мгновенье, затем принял решение.

– Можете ехать дальше. Только вот не вздумайте подбирать свое оружие.

Затем он добавил:

– И отпустите на свободу задержанных вами. С этого момента вы подчиняетесь только приказом генштаба, а не высшего полицейского начальства.

Оба полицейских тут же вскочили назад в свою машину. Дверцы за ними захлопнулись, они как можно быстрее старались влиться в цепочку машин, проезжавших через узкий проход в воздвигнутой военными баррикаде. Чик и Маури во все глаза наблюдали за их отъездом.

– Что происходит? – спросил Чик.

– Вы свободны, можете уходить, – сказал ему сержант. – Возвращайтесь к себе домой и не выходите на улицу. Не принимайте участия ни в чем, что бы ни происходило на улицах.

После этого последнего напутствия сержант солдаты ушли, оставив Чика и Маури одних.

– Это переворот, – потрясено констатировал Маури, – организованный военными.

– Или полицией, – сказал, почти не задумываясь, Чик. – Похоже на то, что назад, в город, придется добираться на попутных машинах.

Подобным образом он не путешествовал со времен теперь уже такого далекого детства; ему казалось, что как-то странно и даже неудобно прибегать к этому, в его возрасте. На шоссе было довольно свежо. Чик медленно побрел по обочине, подняв вверх большой палец. Сильный ветер дул ему прямо в лицо; он нес с собой запах земли, воды и больших городов. Чик сделал глубокий вход, набрал полные легкие прохладного воздуха.

– Подожди меня! – завопил Маури и поспешил за ним вдогонку.

В небе на севере вдруг образовалось огромное серое грибовидное облако. Раздался грохот, задрожала под ногами земля, колебания почвы затрясли все тело Чика, заставив его подпрыгнуть. Прикрывая глаза ладонями, он все же не удержался от того, чтобы бросить быстрый взгляд на происходившее. По всей вероятности, взрыв небольшой атомной бомбы. Теперь, когда ноздри его вдыхали неприятный запах гари, он окончательно понял, что произошло.

Какой– то солдат, проходя быстрым шагом мимо него, бросил через плечо:

– Местное отделение «Карп унд Зоннен Верке».

Он радостно ухмыльнулся Чику и поспешил дальше.

– Их взорвали, – тихо произнес Маури. – Военные взорвали Карпа.

– Мне тоже так кажется, – все еще оглушенный, сказал Чик.

Он снова, как-то совершенно непроизвольно, поднял большой палец, ища взглядом, на чем бы подъехать.

Над головой у них небосвод перечеркнули две армейские ракеты, преследуя полицейский вертолет. Чик следил за ними взглядом, пока они не исчезли из вида.

Это крупномасштабная война, ужаснувшись, отметил он про себя.

– Хотелось бы мне знать, уж не взбрело ли им в голову взорвать и нас тоже, – произнес Маури. – Я имею в виду завод «Фрауэнциммер и компаньоны».

– Мы слишком мелкая сошка, – заметил Чик.

– М-да. Ты, пожалуй, прав, – с надеждой в голосе произнес Маури.

Хорошо все-таки быть маленьким, подумалось Чику, в такие времена, как эти. И чем меньше, тем лучше. Быть настолько микроскопически малыми, чтобы вообще не попадать в поле чьего бы то ни было зрения.

Около них остановилась машина. Они поторопились к ней.

Теперь, на этот раз на востоке, образовалась еще одно грибовидное облако, заполнив добрую четверть небосвода, и снова у них под ногами затряслась земля. Это, должно быть, «АГ Хемие», решил Чик, забираясь в кабину поджидавшего их автомобиля.

– Куда это вы, ребята, путь держите? – спросил водитель, плотный рыжеволосый мужчина.

– Куда глаза глядят, – ответил Маури. – Лишь бы от греха подальше.

– Согласен с вами, – сказал водитель и отпустил педаль сцепления. О, как я с вами согласен.

Это был древний старомодный автомобиль, но в неплохом состоянии. Чик Страйкрок поудобнее откинулся на спинку сиденья.

Рядом с ним то же самое сделал с явным облегчением Маури Фрауэнциммер.

– Сдается мне, что они-таки в конце концов добрались до этих крупных картелей, – высказал предположение рыжеволосый мужчина, медленно ведя машину через узкий проезд в баррикаде вслед за впереди ползущей машиной, после чего вырулил на самую крайнюю полосу.

– Это точке, – согласился с ним Маури.

– Как раз самое время, – произнес рыжеволосый.

– Что верно, то верно, – сказал Чик Страйкрок. – Я с вами полностью согласен.

Машина быстро набрала скорость.

***

В большом старом деревянном здании, полном эха и пыли, чап-чапычи степенно прохаживались из одного угла в другой, беседовали друг с другом, пили «кока-колу», а некоторые из них вроде бы даже танцевали. Как раз танцы их больше всего заинтересовали Ната Флайджера, и он направился со своим портативным «Ампеком Ф-A2» в ту часть «зала», где это происходило.

– Танцы – нет, – сказал ему Джим Планк. – Пение – да. Будем ждать, когда они начнут петь снова. Если только можно назвать пением то, чем они занимаются.

– Звуки, которые они издают танцуя, характеризуются определенным ритмом, – заметил Нат. – Как я полагая, нам следовало бы попытаться записать их тоже.

– Ты, конечно, технический глава предприятия, заметил Джим. – Но я сделал такое огромное количество самых различных записей в свое время, что вправе спорить с тобой. Поверь мне, это совершенно бессмысленно. Звуки будут на ленте, в этом сомневаться не приходится, вернее, в молекулах этих твоих червей. Но это не музыка.

Он посмотрел на Ната взглядом, полым сожаления.

Я все равно обязан попытаться, твердо решил Нат.

– Они такие сутулые, такие колченогие, – сказала подошедшая к ним Молли. – Все без исключения… и такие невысокие. Большинство их ростом даже ниже меня.

– Они обречены, – коротко заключил Джим. – Даже по их внешнему виду можно понять, что им не удастся просуществовать достаточно долгое время.

Они выглядят… очень озабоченными.

Это действительно так, мысленно согласился с ним Нат. Чап-чапычи неандертальцы – выглядел так, будто они крайне угнетены тяжестью бремени той жизни, которая выпала на их долю, они, наверное, даже и не помышляют о том, как выжить в процессе эволюции. Тут Джим совершенно прав – они просто не приспособлены для решения этой задачи. Кроткие нравом, небольшие по размерам, сгорбленные под тяжестью насущных проблем, которые им ежеминутно и ежесекундно с таким трудом приходится решать, смирившиеся со своим бедственным положением, неуклюже шаркающие ногами, что-то невразумительно бормочущие, они нетвердой походкой пройдут свой жалкий жизненный путь, с каждым мгновением приближаясь к неминуемой и такой очевидной развязке.

Так что лучше нам записать все это, пока еще есть у нас такая возможность, окончательно решил Нат. Недолго им выпало просуществовать на белом свете. Или… может быть, я все-таки ошибаюсь?

Один из чап-чапычей, взрослый мужчина в клетчатой рубахе и светло-серых рабочих брюках натолкнулся на Ната и пробормотал нечленораздельное извинение.

– Все в порядке, – заверил его Нат.

Он ощутил сильное желание проверить свои предположения, попытаться подбодрить эту такую беззащитную часть рода человеческого.

– Вы не станете возражать, если я угощу вас пивом? – спросил он у чап-чапыча. – О'кэй?

Здесь было что-то вроде бара в дальнем конце здания, представляющего из себя по сути один просторный зал для отдыха, нечто вроде клуба, находящегося у чап-чапычей в коллективном пользовании.

Чап– чапыч робко поглядел на гено и прошепелявил с благодарностью ответ, оказавшийся, тем не менее, отрицательным.

– Почему же нет? – удивился Нат.

– Птму чо, – чап-чапыч, казалась, был не в состоянии выдержать испытующий взгляд Ната; он вперился в пол, судорожно сжимал и разжимая ладони. – М-мне нельзя, – в конце концов удалось вымолвить ему.

Он, однако, не ушел и продолжал стоять перед Натом, все еще уткнувшись взглядом в пол и строя неконтролируемые гримасы на лице. По всей вероятности, так решил Нат, он очень напуган. Очень смущен, ощущая свою неполноценность.

– Эй, приятель, не могли бы вы спеть какую-нибудь популярную среди чап-чапычей песню? – обратился к нему Джим Планк, подчеркнуто медленно произнося каждое слово. – Мы запишем вас.

Он подмигнул Нату.

– Оставь его в покое, – сказала Молли. – Ты же видишь, что он не умеет петь. Он вообще ничего не умеет – это очевидно.

Она отошла в сторону, откровенно рассердившись на них обоих.

Чап– чапыч апатично поглядел ей вслед, еще сильнее ссутулившись в характерной для своих соплеменников манере. Взгляд его оставался все таким же тусклым.

Может ли что-нибудь воспламенить этот тусклый взгляд? Почему все-таки чап-чапычи желают выжить, если жизнь так мало должна для них значит? Эта мысль совершенно неожиданно пришла в голову Ната. Может быть, они выжидают, затаились, рассчитывая на что-то такое, что еще не случилось, но что – они знаю или надеются – случится. Это вполне объяснило бы их манеру поведения.

– В самом деле, оставь его в покое, – сказал Нат Джиму Планку.

– Она права.

Он положил руку на плечо Джима, но эксперт звукозаписи отпрянул от него.

– Мне кажется, они способны на гораздо больше, чем эта кажется постоянному взгляду, – сказал Джим. – У меня такое впечатление, что они просто тянут время, не растрачивая себя и своих истинных способностей. Не делая излишних попыток. Черт, ох как мне хочется поглядеть на то, как они станут пытаться что-то предпринять, чтобы изменить свое нынешнее положение.

– И мне тоже, – сказал Нат. – Но не нам заставлять их предпринимать такие попытки.

Из телевизора, стоявшего в углу зала, раздались какие-то громкие звуки, и многие из чап-чапычей, как мужчины, так и женщины, прошли в тот угол и теперь недвижимо стояли перед телевизором. По телевизору, сообразил Нат, передавали какие-то очень важные новости. Он сразу же переключил все свое внимание в ту сторону – произошло явно что-то экстраординарное.

– Ты слышишь, что говорит диктор? – прошептал ему на ухо Джим. – Боже мой, это же пахнет войной.

Они оба стали проталкиваться сквозь толпу чап-чапычей поближе к телевизору. Молли уже была там, увлечено слушая, что говорил диктор.

– Это революция, – ошеломлено промолвила она Нату, перекрывая натужные вопли, изрыгавшиеся громкоговорителями телевизора. – Карп… с лица ее мгновенно сошла вся краска; она не могла этому поверить.

– Карп и «Аг Хемие» пытались захватить власть при помощи национальной полиции.

На телевизора появились дымящиеся развалины домов, огромные индустриальные комплексы. Теперь даже трудно было себе представить их первоначальный вид.

– Это филиал Карпа в Детройте, – удалось Молли сообщить Нату сквозь грохот, лившийся из телевизора. – Это дело рук военных. Боже милостивый, что говорит этот диктор!

Джим Планк, равнодушно глядя на экран, спросил:

– И кто же побеждает?

– Пока что неизвестно, – сказала Молли. – Вернее, мне это неизвестно.

Послушай и ты сам поймешь, о чем он говорит. Это самое свежее сообщение, он его только-только начал читать.

Чап– чапычи, слушая и глядя на экран, совершенно безмолвствовали.

Фонограф, под музыку которого они шаркали ногами, замолчал тоже. Почти все они сгрудились перед экраном телевизора, всецело поглощенные зрелищем сцен сражения между вооруженными силами СШЕА и выплеснувшимися из казарм контингентами Национальной Полиции, поддерживаемой силами безопасности могущественной картельной системы.

– …в Калифорнии, – быстро, едва не брызжа слюной, тараторил диктор, – дивизия НП Западного Побережья сдалась в плен в полном составе Пятой Армии, возглавляемой генералом Хоуэтом. Однако в Неваде…

На экране появилась одна из улиц в центральной части Рино, одного из крупнейших городов штата; здесь военными были возведены баррикады, а полицейские снайперы вели огонь по солдатам из окон ближайших домов.

– В конечном счете те, что по существу только вооруженные силы владеют монополией на ядерное оружие, и станет решающим фактором, обеспечивающим победу. Но пока мы можем только…

Диктор продолжал возбужденно тарахтеть, а разбросанные по всей территории СШЕА автоматически функционирующие роботы-репортеры, расположившись в тех местах, где конфликт разгорался с особой силой, собирали все новые и новые сведения.

– Борьба эта, скорее всего затянется надолго, – неожиданно сказал Нату Джим Планк.

Лицо его посерело, у него был очень утомленный вид.

– Мне кажется, что нам чертовски повезло в том, что мы оказались здесь, подальше от греха, – пробормотал он почти про себя. – В такое время самое лучшее – залезть пониже и даже носа не высовывать.

Теперь на экране показывали схватку между полицейским патрулями армейским дозором; участники боя друг в друга стреляли и поспешно ныряли в укрытия, выпустив из небольших автоматов короткую очередь. Упал прямо на бегу лицом вниз один из солдат, затем не успел добежать до выступа на углу и один из полицейских в серой форме.

Расположившийся по соседству с Натом Флайджером чап-чапыч, увлечено наблюдавший за событиями, разворачивавшимися на экране, подтолкнул локтем другого, стоявшего с ним рядом. Два чап-чапыча, оба мужчины, переглянулись и улыбнулись друг другу скрытой, многозначительной улыбкой. Нат заметил эту улыбку, заметил выражение их лиц. И тогда он понял, что вот и загорелись огнем взгляды всех чап-чапычей, все они в душе своей испытывали одно и то же тайное удовольствие.

Что же все-таки сейчас здесь происходит – захотелось понять Нату.

Стоявший с ним рядом Джим Плане тихо произнес:

– Нат, Боже ты мой! Они давно дожидались именно этого!

Так вот оно что, сообразил Нат, ощущая, как страх пронизывает его всего. Пустоту взглядов, тупое безразличие – чап-чапычей как рукой сняло.

Не скрывая своего волнения, они внимательно следили за тем, как мелькали одна за другой сцены ожесточенных схваток и старательно прислушивались к взволнованной речи диктора. Что все это означало? Это означает, решил Нат, что у них появился шанс. Им представилась благоприятная возможность.

Мы уничтожаем друг друга у них на глазах. И… именно это может обеспечить им желанное место под солнцем, то жизненное пространство, ту экологическую нишу, в которую им удастся втиснуться. Они больше не будут закупорены в этом крошечном унылом анклаве, а получат в свое распоряжение всю планету. Всю без остатка.

Понимающе улыбаясь друг другу, чап-чапычи продолжали с живым интересом глядеть на экран телевизора. И слушать.

Испытываемый Натом страх нарастал.

***

Рыжеголовый толстяк, взявшийся подвезти Маури и Чика, произнес:

– Дальше я не еду, ребята. Теперь вам придется топать пешком. Он притормозил машину и остановился у обочины. Они уже были в пределах города. Загородная автомагистраль осталась позади. По обе сторону улицы стремглав неслись мужчины и женщины в поисках убежища. Осторожно продвигалась вперед полицейская машина с разбитым ветровым стеклом, сидевшие внутри ощетинились оружием.

– Постарайтесь спрятаться в домах, – посоветовал им рыжеголовый.

Чик и Маури осторожно выбрались из машины.

– Я живу совсем рядом. В «Аврааме Линкольне», – сказал Чик. – Туда можно пройти пешком. Пошли.

Он показал рукой направление полному, обрюзгшему Маури, и они оба влились в толпу бегущих напуганных и ошеломленных людей. Что за кутерьма, отметил про себя Чик. Хотелось бы знать, чем это все закончится.

Интересно, удастся ли пережить это нашему обществу, сохранить привычный образ жизни?

– Мне дурно. Меня мутит, – простонал, тяжело пыхтя с ним рядом Маури, лицо его стало серым от натуги. – Я… не привык так.

Наконец они добрались до «Авраама Линкольна». Здание было неповрежденным. В дверях стоял их собственный караульный, вооруженный карабином, а рядом с ним – Винс Страйкрок, их постоянный паспортист; Винс по очереди лично проверял документы каждого, исполненный важности выполняемой им процедуры.

– Привет, Винс, – сказал Чик, когда они с Маури проходили мимо дежурки.

Брат его встрепенулся, поднял голову; они какое-то время молча смотрели друг на друга. Наконец Винс произнес первым:

– Привет, Чик. Рад тебя видеть живым и невредимым.

– Можно пройти? – спросил Чик.

– Ну, разумеется, – сказал Винс, затем, повернувшись к караульному, кивнул и сказал Чику. – Валяй. Я рад тому, что НП не удалось припереть тебя в угол.

На Маури Фрауэнциммера он даже не взглянул, словно его и здесь не было.

– А я? – спросил Маури?

– Вы, – сдавленным тоном произнес Винс, – можете пройти внутрь тоже.

В качестве специально приглашенного гостя Чика.

За спинами у них следующий стоявший в очереди мужчина раздраженно взорвался в нетерпении:

– Эй, вы, поторапливайтесь! Здесь на улице небезопасно.

Он уткнулся в Чика, подгоняя его.

Чик и Маури быстро прошли внутрь «Авраама Линкольна». Мгновеньем позже они уже поднимались столь привычным для них способом – в кабине домового лифта – в квартиру Чика на самом верхнем этаже.

– Интересно, что он из этого выгадал, – задумчиво произнес Маури. Твой младший братец, вот кого я имею в виду.

– Да ничего, – коротко ответил Чик. – Карп лопнул. Ему и еще многим теперь крышка.

И Винс далеко не единственный, кого я знаю из таких людей, отметил он про себя.

– Включая и нас, – сказал, как бы прочтя его мысли, Маури. – Нам ничуть не лучше. Разумеется, как я полагаю, очень многое зависит от того, кто одержит верх.

– Абсолютно все равно, кто победит, – сказал Чик.

***

Так, по крайней мере, представлялось ему пока что. Разрушение… над страной нависла гигантская опасность, еще совсем не ясно было, чем все еще кончится. В этом заключался весь ужас гражданской войны – независимо от ее исхода, победителей в ней не было, положение получилось в равной степени незавидным для всех, как участников ее, так и для тех, кто отсиделся. Это была катастрофа. Для всех вместе и для каждого отдельности.

Подойдя к квартире, они обнаружили, что дверь не заперта. Чик отворил дверь. И заглянул внутрь.

В прихожей стояла Жюли.

– Чик! – воскликнула она, сделав шаг ему навстречу. У ее ног стояли два больших чемодана. – Я упаковалась. Я устроила все так, чтобы мы с тобой эмигрировали. Мне удалось достать билеты… не спрашивай, каким образом, это невозможно рассказать.

Лицо ее было бледным, но умиротворенным. Одета она была чуть получше, чем обычно, и выглядела – он на это обратил особое внимание – просто шикарно. Затем она увидела Маури.

– Кто это? – спросила она.

– Мой босс, – ответил Чик.

– У меня только два билета, – нерешительно произнесла Жюли.

– Ну и прекрасно, – сказал ей Маури и лучезарно улыбнулся, чтобы успокоить ее. – Мне необходимо остаться на Земля. Мне нужно будет возглавить крупное предприятие.

Чику же он сказал негромко:

– Мне кажется, она очень неплохо все это придумала. Значит, это и есть та ловушка, о которой ты мне говорил по телефону, объясняя причину своего опоздания на работу?

Он добродушно похлопал Чика по спине.

– Желаю тебе удачи, старый ты мой соратник. Ты доказал, что ты все еще молод, – достаточно молод, во всяком случае. Завидую тебе.

– Наш корабль отправляется через сорок пять минут, сообщила Жюли. Как я молилась, чтобы ты сюда вернулся! Я пыталась связаться с тобою, звонила к тебе на работу…

– Нас забрала НП, – сказал ей Чик.

– Космопорт находится под контролем военных, – рассказывала Жюли. Они производят тщательную проверку всех, кто прибывает или убывает на борту межпланетных кораблей. Но, если нам удастся проникнуть в космопорт, то все будет в порядке. Мне пришлось, – добавила она, – сложить все твои деньги и все мои вместе, чтобы купить билеты – они невероятно дороги. Да тут еще исчезли все эти стоянки «Марсолетов Луни Люка».

– Вам, ребята, пора в путь, – сказал Маури. – В квартире останусь я, если у вас все будет о'кэй. Сдается, что будет относительно безопасно, если принять во внимание все нынешние обстоятельства.

Он опустил свое уж грязное, страшно уставшее тело на диванчик, умудрился закинуть ногу за ногу, достал сигару и закурил.

– Может быть, мы еще увидимся снова, когда-нибудь в будущем, – сказал ему, чувствуя себя довольно неловко, Чик.

Он не знал точно, как себя повести в эти последние минуты перед уходом.

– Может быть, – буркнул Маури. – Во всяком случае, дай знать о себе с Марса.

Он поднял журнал со столика для кофе и начал его перелистывать, делая вид, что его уже больше ничего не интересует.

– Чем нам придется заниматься на Марсе, чтоб не умереть с голоду? спросил у Жюли Чик. – Обзаведемся фермой? Ты задумывалась над этим?

– Да, фермой, ответила Жюли. – Застолбим участок земли получше и начнем ирригационные работы. У меня там есть родственники. Они нам помогут поначалу.

Жюли подняла один из чемоданов; Чик отобрал его у нее, а затем подхватил и второй.

– До скорого, – нарочито произнес Маури небрежным тоном. – Желаю вам обоим удачи в распашке этой красной, пыльной почвы.

– Удачи вам тоже, – сказал Чик.

И на мгновенье задумался, соображая, кто из них больше нуждается в удаче – Маури здесь, на Земле, или они на Марсе.

– Я еще, пожалуй, вышлю вам парочку симов для компании, чтоб вам было веселее, пообещал Маури. – Когда здесь немного улягутся страсти.

Попыхивая сигарой, он смотрел на то, как они уходили.

***

Снова громко заиграла музыка, и кое-кто их сгорбленных чар-чапычей с массивными челюстями возобновил свое шарканье ногами по полу, означавшее танцы. Нат Флайджер отвернулся от телевизора.

– Как я полагаю, мы уже неплохо накормили наш «Ампек», – сказал он Молли. – Теперь можно возвращаться назад, в дом Конгросяна. Здесь нам больше нечего делать.

– Вполне возможно, нам уже нечего делать вообще где угодно, Нат, наконец-то мрачно заметила долго молчавшая Молли. – Ты теперь понял: то, что мы были доминирующей расой на протяжении нескольких десятков тысяч лет, еще никак не гарантировало нам…

– Понял, – ответил Нат. – Я тоже обратил внимание на их лица.

Он повел ее назад, туда, где они оставили «Ампек Ф-A2». Джим Планк последовал за ними, и теперь они втроем собрались возле своей звукозаписывающей аппаратуры.

– Порядок? – спросил Нат у Джима Планка. – Можно возвращаться?

Покончили со всем этим?

Покончили, – кивнул в знак согласия Джим Планк.

– Но, как мне кажется, – предложила Молли, – нам следовало бы задержаться в районе Дженнера, пока не завершится противоборство. Будет небезопасно лететь назад, в Тихуану, сейчас. Если Бет Конгросян позволит нам остаться, давайте останемся. У нее в доме.

– Ладно, – сказал Нат.

Он был согласен с нею. Безоговорочно.

– Глядите, – вдруг произнес Джим Планк. – К нам направляется женщина.

Именно, идет, а не чап-чапает – вы поняли? Такая же, как и мы сами.

Женщина, молодая, стройная, с коротко подстриженными волосами, в брюках из синего ситца и в белой блузке, в мокасинах на ногах, уверенно пробивалась между отдельными группками шаркающих чап-чапычей. Я знаю ее, сразу же отметил про себя Нат. Я видел ее бессчетное число раз. Он знал, что это за женщина, но одновременно с этим она была для него человеком в общем-то совершенно незнакомым – это было очень странным. Как она невероятно, прямо-таки дьявольски прекрасна, подумал он. Почти до абсурда, неестественно красива. Сколько других, в такой же мере обаятельных, по сути даже неземных женщин я знаю? Ни единой. Ни одной во всем белом свете, за всю свою жизнь не видел женщин прекраснее.

– Вы мистер Флайджер? – без обиняков окликнула она его, подойдя совсем близко, и заглянула ему прямо в глаза; только теперь до него полностью дошло, какая она маленькая, какая хрупкая. Во время телевизионных передач этого совсем не было заметно. По сути, ему Николь Тибо всегда представлялась женщиной крупной; его буквально потрясло, когда он обнаружил, что это совсем не так. Он никак не мог до конца уразуметь этого.

– Да, – ответил он.

– Меня сюда поместил Ричард Конгросян, – сказала Николь, – но я желаю вернуться туда, где мне надлежит быть сейчас. Вы можете увезти меня отсюда в своем роботакси?

– Разумеется, – кивнул Нат. – Как вам будет угодно.

Никто из чап-чапычей не обращал на нее внимания; они то ли не догадывались, кто она такая, то ли были совершенно к этому равнодушны.

Джим Планк и Молли, однако, широко разинули рты и теперь безмолвно глядели на нее, не веря своим глазам.

– Когда вы отъезжаете? – спросила Николь.

– Видите ли, – произнес Нат, – мы собирались остаться. Из-за перепалки. Здесь, пожалуй, безопаснее.

– Нет, – сразу же начала настаивать Николь. – Вы обязаны вернуться; вы обязаны внести свою лепту в общее дело. Вы ведь не хотите, чтобы они победили?

– Я даже не знаю, о ком вы говорите, – признался Нат. – Я не в состоянии разобраться в том, что сейчас происходит, в чем заключается возникшие разногласия и даже кто с кем и за что сражается. Вам это известно? Может быть, вы сможете прояснить для меня ситуацию?

Только вот я весьма в этом сомневаюсь, отметил он про себя. Я очень сомневаюсь в вашей способности объяснить мне смысл происходящих событий.

Мне да и вообще кому-либо еще. Ибо совершающееся на наших глазах совершенно бессмысленно.

– Что вам требуется, – сказала Николь, – для того, чтобы доставить меня назад или хотя бы вывезти отсюда?

Нат только пожал плечами и ответил:

– Ничего.

И все сразу стало на свои места. Теперь все предстало перед ним в истинном своем свете.

– Потому что я ни за что не возьмусь за это. Извините меня. Мы намерены переждать здесь события, которые сейчас происходят. Не знаю, как это Конгросяну удалось переместить вас сюда, но он, скорее всего, прав; наверное, трудно придумать место лучшее – для вас и для нас. Притом на очень продолжительное время.

Он улыбнулся ей. Николь не ответила на улыбку.

– Черт бы вас всех побрал! – в сердцах вымолвила Николь. Нат продолжал улыбаться.

– Пожалуйста, – взмолилась она. – Помогите мне. Вы же собирались уехать! Даже начать паковаться.

– Может быть, он как раз и помогает вам, миссис Тибо, – решительным тоном произнес Джим Планк, пытаясь оставить вас здесь.

– Я тоже считаю, что Нат прав, – сказала Молли. – Я уверена, что как раз сейчас вам очень небезопасно находиться в Белом Доме.

Николь свирепым взглядом обвела всех троих. Затем, как бы вынуждена уступить, тяжело вздохнула.

– Вот незадача – застрять в таком месте. Черт бы побрал этого Ричарда Конгросяна с его заботой обо мне; в основном, это его вина. А что за созданья?

Она показала рукой в сторону вереницы шаркающих взрослых чап-чапычей и их маленьких чап-чапынят, которые выстроились по обе стороны вытянутого пыльного деревянного зала.