Текст книги "Бегущий по лезвию бритвы"

Автор книги: Филип Киндред Дик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 72 страниц) [доступный отрывок для чтения: 26 страниц]

И застыл в удивлении.

Глава 22

Рик положил трубку на место, забыв, что хотел набрать свой номер; он неотрывно следил за движущейся невдалеке от ховера точкой. «Животное», – решил он. Сердце заколотилось и застонало от радостного предчувствия. «Я знаю, что там прыгает; я не видел существа живым, зато хорошо помню по фильмам…»

«Но в каталоге «Сидни» они обозначены буквой «В», сейчас проверю». – Трясущимися руками он вытащил помятый каталог «Сидни», раскрыл:

«ЖАБЫ (Буфониды), все виды……б».

«Они вымерли много лет назад. Жабы и ослы – любимые существа Уилбера Мерсера. Но на первом месте – жабы».

«Мне нужна коробка».

Рик засуетился, заглянул на заднее сиденье ховера – пусто; он выскочил из кара, подбежал к грузовому отсеку, открыл ключом замок, поднял крышку – картонная коробка, в которой лежит запасной топливной насос. Рик поднял коробку, вытряхнул из нее насос, положил на дно тряпку и медленно двинулся следом за жабой. Не спуская с нее глаз.

Жаба, как он отметил, здорово приспособилась к окружающему пейзажу; она почти сливалась с ним. Рик заметил ее только по облачкам пыли; видимо, изменение климата повлияло на окраску жабы. «Что нужно сделать, когда находишь животное, считавшееся вымершим?» – Он не просто так задал себе этот вопрос, он попытался вспомнить, что говорит об этом основной каталог «Синди». Память подсказала, что нашедшему полагается премия и какой-то орден, который вручает представитель ООН. «Кажется, награда составляет сумму в миллион долларов», – присвистнул Рик. «А если находишь любимое животное Мерсера? Боже мой. – Он покачал головой. – Это невозможно! Я готов поверить, что свихнулся из-за этой пыли. Что я – специал, воспринимающий происходящее больным сознанием… Как пустоголовый Изидор, для которого Мерсер оживил паука. Видимо, в моей голове начался процесс, который погубил Изидора. Неужели Мерсер виновник этого? Но ведь Мерсер – я. Выходит, я сам виноват; нет, я нашел жабу. Нашел, потому что смотрю на мир глазами Мерсера».

Рик присел на корточки, наклонился к жабе. Она выкопала лапками ямку, спряталась в ней; жизненные процессы приостановились в ее организме, и она впала в спячку. Глаза ее поблекли; жаба не замечала присутствия Рика, который с ужасом подумал, что животное погибло в двух шагах от своего спасителя.

«Странно, – сглотнул Рик, – она прыгала всего секунду назад».

Поставив картонную коробку, Рик осторожно стряхнул с жабы пыль. Кажется, она ничего не замечает, но в то же время и не сопротивляется.

Подняв жабу, Рик почувствовал характерный холодок ее тела, сморщенного и сухого. И не просто холодок – настоящий холод, как будто жаба выползла из подземной пещеры, расположенной в глубинах Земли. Впервые в жизни выползла из подземного грота, надеясь погреться на солнышке.

Жаба задергала лапками, лениво сопротивляясь; Рик не понял – хочет ли она вырваться или только поиграть с человеком?

«Очень крупная жаба, – отметил Рик. – Наверное, взрослая. Она выжила в борьбе за существование, да еще в труднейших условиях! Интересно, где она находит воду, чтобы откладывать икру! Наверное, под землей. Вот что способен видеть Мерсер, – заключил Рик, опустил жабу в коробку и осторожно понес к ховеру. – Он умеет разглядеть даже ту жизнь, которая тщательно прячется в пыли мертвого мира. В любой точке Вселенной Мерсер находит таинственные признаки жизни. Теперь мне понятно; единожды взглянув вокруг глазами Мерсера, я не смогу смотреть на мир иначе, чем смотрит он. И ни один андроид, – грозно подумал Рик, – не сможет отрезать лапу этому существу». – Он вспомнил, что анди сделали с пауком пустоголового.

Рик осторожно поставил коробку в кабине ховера на сиденье рядом с собой, крепко сжал руль. «Странное ощущение, – улыбнулся он, – как будто я вновь стал маленьким ребенком».

Тяжесть, преследовавшая его всю ночь, неожиданно отступила. «Сейчас я порадую Айрен, – улыбнулся Рик, хватаясь за трубку видеофона. Набрав две первые цифры, он остановился, подумал и решил:

– Сделаю ей подарок! Полет до дома займет тридцать – сорок минут».

Он решительно включил мотор и резко, будто застегивая молнию, взлетел, разворачивая ховер в направлении Сан-Франциско. Семьсот миль на юг.

Айрен Декард сидела возле «Пенфилда», раздумывая, какую набрать комбинацию цифр. Но не решалась; она чувствовала себя настолько больной и вялой, что боялась прикоснуться к кодирующему устройству. Какое-то препятствие лишило ее дороги в будущее, лишило всех возможностей, которые могли появиться на этой дороге. «Если бы рядом сидел Рик, он бы набрал мне 3, – думала Айрен, – и у меня бы возникло желание поэкспериментировать. Я бы набрала код радости или, в крайнем случае, 888 – «Желание смотреть телевизор». Интересно, что там показывают?»

Она вновь провалилась в задумчивость, размышляя, куда мог подеваться ее Рик.

«Возможно, уже торопится домой; но, с другой стороны, он с не меньшим успехом может домой и не торопиться, – заключила Айрен; ей показалось, что кости стало ломить, а суставы затрещали. – Наверное, от старости».

В дверь квартиры постучали.

Забыв про «Пенфилд», она вскочила, неожиданно сообразив, что может обходиться без кода. «Если это Рик – то набирать свой код самой уже не придется». Она подбежала к двери и широко ее распахнула.

Действительно, в дверях стоял Рик, щека его была расцарапана, а одежда измята и серого цвета. И руки, и лицо – пыль покрывала Рика с ног до головы, только глаза светились радостью, как у мальчишки, который целый день играл на улице, в пыли, а когда его позвали домой, вернулся как ни в чем не бывало. Отдохнуть, умыться и рассказать о чудесах прошедшего дня.

– Я так рада видеть тебя, – сказала Айрен.

– У меня кое-что есть, – хитро сообщил Рик. Он осторожно, двумя руками держал картонную коробку. Войдя в квартиру, остановился, не решаясь ее поставить. «Похоже, – подумала Айрен, – в коробке спрятано что-то хрупкое и дорогое».

– Я сварю тебе кофе, – предложила она. Нажав на плите кнопку «кофе», Айрен несколько секунд спустя наполнила огромную кружку Рика и поставила ее на кухонный стол. Не выпуская коробки из рук, он уселся возле стола; округлившиеся глаза по-прежнему выражали радостное удивление.

За все годы совместной жизни она впервые видела его в столь возбужденном, приподнятом состоянии. Что-то крайне важное произошло с момента их последней встречи, с того времени, как он улетел, бросив ее на крыше. Теперь Рик вернулся и принес с собой таинственную коробку;

Айрен понимала, что именно в коробке разгадка внезапного появления мужа.

– Я очень хочу спать, – заявил он. – Лягу прямо сейчас и буду спать до вечера. Я договорился с Гарри Брайантом. Сегодня выходной день. И я собираюсь выспаться. – Осторожно поставив коробку на стол, Рик взял чашку кофе и старательно, до последней капли выпил, потому что этого хотела Айрен.

Усевшись напротив мужа, она спросила:

– Что у тебя в коробке, Рик?

– Жаба.

– Можно посмотреть? Он снял крышку.

– Ой! – воскликнула Айрен, заглянув в коробку; существо почему-то испугало ее. – Она не кусается?

– Можешь вытащить. Она не кусается; у жаб нет зубов. – Рик осторожно вытащил жабу из коробки и протянул жене.

– Я считала, что жабы вымерли, – сказала Айрен, переворачивая жабу на спину; она внимательно осмотрела лапы животного. – Интересно, жабы могут прыгать так же, как лягушки? То есть я хотела спросить, не спрыгнет ли жаба внезапно с моей ладони?

– У жаб слабые лапы, – пояснил Рик. – Это основное различие между жабами и лягушками. И еще вода. Лягушки живут возле воды, а жабы могут существовать в пустынях. Эту жабу я как раз нашел в пустыне, на границе с Орегоном. Там все давно уже вымерло.

Рик потянулся, чтобы забрать жабу, но Айрен что-то нащупала у нее на животе; продолжая держать существо кверху лапами, Айрен ногтем повернула зажим и сняла маленькую контрольную панель.

– О-о, – лицо Рика застыло. – Да, вижу, ты права. – Совершенно подавленный, он растерянно уставился на подделку; забрав жабу из рук Айрен, потрогал беспомощные лапы животного, осмотрел его со всех сторон, как будто не зная, что делать с жабой дальше… в итоге он положил ее обратно в коробку.

– Интересно, как она могла оказаться в пустынной части Калифорнии, на границе с Орегоном? Наверное, кто-то выпустил там свою электрическую жабу. Другого объяснения у меня нет.

– Наверное, мне не следовало говорить… что жаба электрическая, – Айрен погладила Рика по руке; она чувствовала себя виноватой, видя, как он воспринял ее находчивость.

– Ничего, – ответил Рик. – Все нормально. Я даже рад. Иначе… – Он замолчал. – Я предпочитаю знать правду.

– Хочешь, я включу «Пенфилд»? Ты почувствуешь себя лучше. Ты всегда черпал из него силы, пользуясь им чаще меня.

– Со мной все о’кей. – Он покачал головой, как будто пытаясь вытрясти из головы ненужные мысли. – Паук, которого Мерсер дал пустоголовому, Изидору, – скорее всего, такая же подделка. Но какое это имеет значение? У электрических животных свои собственные жизни. Хотя мы можем относить на их счет все, что нам вздумается.

– Ты выглядишь так, как будто прошагал сотню миль, – сказала Айрен.

– Прошедший день оказался слишком длинным для меня, – кивнул Рик, – Отправляйся в постель спать. Он ошарашенно посмотрел на жену;

– Но он уже закончился, не так ли?

Рик доверчиво посмотрел ей в глаза, ожидая, что Айрен ответит со всей определенностью; она, конечно же, все знает. Казалось, он сомневался в собственных словах, или они ничего не значили? Слова обрели реальность лишь тогда, когда она подтвердила их, согласившись с мужем.

– Закончился, – кивнула она.

– Боже, что за марафонская дистанция, – произнес Рик севшим голосом, – начав бег, я не мог сойти с дистанции; меня подбадривали и подталкивали, пока я не добежал до четы Бати и не покончил с ними. А потом мне нечем было заняться. И еще… – Он настороженно замолчал, несомненно удивившись тому, что хотел сказать вслух. – Тот отрезок жизни, после того как я покончил со всеми, оказался еще страшней. Я не мог остановиться, потому что лишил себя последней точки, за которой следует остановиться. Ты была права утром, назвав меня грязным копом.

– Но я сказала так сгоряча; я чертовски рада, что ты вернулся домой цел и невредим. – Она поцеловала его, что, судя по всему, порадовало Рика; лицо вновь осветила улыбка, такая же яркая, как… до того, как Айрен обнаружила, что жаба электрическая.

– Ты считаешь, что я поступал гадко? – спросил он. – Сегодня, когда работал?

– Нет.

– Мерсер сказал мне, что я делаю плохое дело, но должен его закончить. Потрясающе. Иногда полезнее сделать нечто плохое, чем хорошее.

– На нас лежит проклятье, – ответила Айрен. – Мерсер говорил об этом.

– Пыль? – поинтересовался Рик.

– Убийцы, которые поймали шестнадцатилетнего Мерсера; после того, как предупредили его, что он не вправе поворачивать время вспять и оживлять мертвых. Поэтому сейчас он только движется вместе с нами, вперед по линии жизни, идет как придется, к своей смерти. И убийцы бросают вслед камни. По-прежнему издеваются над ним. И над всеми нами. Это один из них разбил тебе щеку?

– Да, – печально ответил он.

– Теперь ты готов пойти спать? Если я наберу на твоем «Пенфилде» код 670?

– И какое настроение у меня возникнет?

– Мир и спокойствие, которое ты давно заслужил, – ответила Айрен.

Он поднялся на ноги. Тело нещадно болело; на лице лежала печать усталости и напряжения, будто Рик принимал участие во многих сражениях, длившихся долгие-долгие годы. Постепенно, шаг за шагом, он добрался до спальни.

– О’кей, – согласился Рик, – мир и спокойствие.

Он распростерся на кровати. Пыль слетела с одежды, волосы разметались по белой простыне.

«Модулятор настроения можно не включать», – поняла Айрен и нажала кнопку устройства, которое делало стекла в спальне непрозрачными. Серый цвет дня исчез, оставшись снаружи.

Спустя мгновение Рик уже спал.

Она постояла возле него, но недолго – только чтобы убедиться, что он внезапно не проснется, не сядет на постели в страхе и растерянности, что нередко случалось ночью. А затем, через минуту, она вернулась в кухню и присела возле кухонного стола.

Подле нее, в коробке, электрическая жаба подпрыгивала, шелестя тряпочной подстилкой; Айрен с удивлением подумала: «А что она ест? И какие у нее могут возникнуть поломки?»

«Ест она, скорее всего, поддельных мух», – решила Айрен.

Открыв телефонную книгу, она пролистнула пожелтевшие страницы до подзаголовка: «Питание животных. Электрических». Айрен набрала номер и, когда ответила продавщица, сказала:

– Я хотела бы заказать фунт электромух, которые летают по квартире и жужжат, это возможно?

– Вы заказываете для электрочерепахи, мэм?

– Для жабы, – уточнила Айрен.

– Тогда я осмелюсь предложить смешанный ассортимент: поддельных червей и жуков всех типов, включая…

– Я остановлю свой выбор на мухах, – сказала Айрен. – Вы доставите их на дом? Я не хочу выходить из квартиры. Мой муж спит, и мне необходимо знать наверняка, что с ним все О’кей.

– Для жабы, – подсказала продавщица, – я бы предложила постоянно возобновляющуюся лужицу, если у вас не рогатая жаба; тогда мы предложим набор: песок, галька и органические остатки. И если вы собираетесь наладить постоянный цикл питания жабы, я предложу нашу мастерскую для профилактического осмотра и регулировки деятельности языка вашей жабы. Язык для жабы – самое главное.

– Прекрасно, – ответила Айрен, – я хочу, чтобы она работала как следует. Мой муж очень к ней привязан. – Айрен сообщила свой адрес и отключила видеофон.

И, чувствуя себя лучше, она наконец сделала себе чашку черного горячего кофе.

  Убик

Посвящается ТОНИ БУЧЕРУ

Ich sih die liehte heide

in gruner varwe stan

dar suln wir alle gehen,

die sumerzeit enphahen.

Я вижу лес зеленый,

весь залитый светом.

Туда пойдем мы скоро,

чтобы встретить лето.

  Глава 1

Друзья! Настало время распродаж! Бесшумные восхитительные «Убики» мы отдаем почти даром! Не смотрите на ценники!

Но помните: каждый «Убик» должен использоваться строго по инструкции.

Пятого июня одна тысяча девятьсот девяносто второго года в три часа тридцать минут пополуночи лучший телепат Солнечной системы исчез с карты нью-йоркского бюро Ассоциации Рансайтера. Впрочем, за последние два месяца Ассоциация потеряла след стольких людей Холлиса, что еще одно исчезновение погоды не делало. Дежурный техник набрал нужный номер...

– Мистер Рансайтер, простите за беспокойство...– техник поперхнулся, когда на экране видеофона появилась массивная взлохмаченная голова Глена Рансайтера,– Пришло сообщение от одного из инерциалов... сейчас найду...– Он зарылся в груду телетайпных лент.– Ага, вот. Мисс Дорн сообщает... вы помните, конечно, она отправилась за ним в Грин-Ривер, штат Юта...

– За ним – это за кем? – Как всякий разбуженный среди ночи человек, Рансайтер быстро потерял терпение,– Не могу же я помнить наперечет, кто за каким телепатом гоняется!..– Он пригладил жесткие седые волосы.– Ладно. Кого мы проворонили на этот раз?

– С. Доула Мелипоуна,—сказал техник.

– Издеваетесь?

– Сэр!.. Эди Дорн проследила его до мотеля «Пещера Эротических Кошмаров», это такое подземелье на шестьдесят номеров, там бизнесмены развлекаются со своими девками и не терпят посторонних. Эди уверена, что он бездействовал, но мы на всякий случай послали туда нашего телепата, мистера Эшвуда, и он засек характерные помехи вокруг сознания Мелипоуна. Поэтому сделать он ничего не мог и вернулся в Топику, там он вербует нового сотрудника...

Рансайтер закурил. Струйка дыма потекла вверх, пересекая экран.

– А вы уверены, что это действительно был Мелипоун? Никто ведь не знает, как он выглядит. Матрицу лица он меняет каждый месяц...

– Джо Чип произвел замеры. Напряженность телепатической ауры в некоторых точках превысила шестьдесят восемь единиц. Это Мелипоун. Поэтому мы воткнули его флажок в карту. А теперь он исчез.

– Может быть, он на полу? Или завалился за карту?

– Сэр!.. Нет, этого человека уже нет на Земле. И, насколько мы можем судить, нет вообще в колонизованной зоне.

– Придется обращаться к моей умершей жене,– сказал Рансайтер.

– Ночь,– напомнил техник.– Мораториумы закрыты.

– Наш мораториум в Швейцарии...– Улыбка Рансайтера страдальчески исказилась, будто полуночные флюиды затрудняли дыхание.– Продолжайте работать.

Он положил трубку. Экран погас.

Как владелец Мораториума Возлюбленных Собратьев, Герберт Шэнхайт фон Фогельзанг приходил на работу раньше своих сотрудников. Сегодня, входя в заледенелое гулкое здание, он увидел, что его уже ждут. Мужчина в черных, почти непрозрачных очках, одетый в блейзер из переливающегося меха и остроносые желтые ботинки, сжимал в руке бланк требования. Очевидно, он хотел повидаться с кем-то из родственников. Приближался День Воскрешения – праздник полуживущих,– и следовало ожидать скорого наплыва посетителей.

– Да, сэр? —Герберт вежливо улыбнулся.—Позвольте, я лично приму ваше требование.

– Это старая леди, – сказал клиент.– Около восьмидесяти, очень маленькая и худенькая. Моя бабушка.

– Один момент,– Герберт направился в сторону холодильных камер, чтобы отыскать номер 3054039-Б.

Найдя его, он изучил персональную карту. Из записей следовало, что старушке осталось всего пятнадцать дней полужиз-ни. Не так уж много, подумал Герберт, прикладывая переносной усилитель протофазонов к прозрачной пластиковой крышке гроба. Он настроил его и прислушался.

Из динамика донесся слабый голос:

– ...как раз тогда Тилли повредила лодыжку, и мы думали, что она никогда не поправится, она была глупенькая и хотела сразу же начать ходить...

Удовлетворенный, он отключил динамик и вызвал служителя, распорядившись доставить номер 3054039-Б в зал свиданий, где клиент мог бы пообщаться со старой леди.

– Вы проверили, все в порядке? – спросил клиент, отсчитывая положенную сумму.

– Проверил лично,—сказал Герберт.—Все работает прекрасно.– Он пощелкал переключателями и сделал шаг назад.– Счастливого Дня Воскрешения, сэр.

– Спасибо.– Клиент сел, наклонился над окутанным морозным паром гробом, надел наушники и твердо заговорил в микрофон: – Флора! Флора, дорогая, ты слышишь меня? Я тебя уже слышу. Флора!

Когда я сыграю в этот ящик, подумал Герберт, я распоряжусь, чтобы меня оживляли на один день в столетие. Так я смогу проследить судьбу всего рода людского. Правда, платить за это придется... уж он-то знал сколько. В конце концов, родственники взбунтуются и распорядятся – храни, Господь! – закопать тело...

– Варварство,– пробормотал он вслух.– Похороны – это каменный век.

– Разумеется, шеф,– оторвавшись от пишущей машинки, согласилась секретарша.

В зале свиданий собралось уже несколько клиентов, беседующих со своими родственниками. Они сидели чинно, поодаль друг от друга, каждый наедине со своим гробом. Вид людей, регулярно навещающих умерших, сохраняющих им верность и почтение, поддерживающих в них бодрость,– вид этих людей успокаивал Герберта. Кроме того, они ему платили. Это был неплохой бизнес – содержать мораториум.

Молодой человек жестом привлек к себе внимание Герберта.

– Мой отец, кажется, не очень хорошо себя чувствует,– сказал он.– Будьте любезны, уделите ему немного времени и проверьте, в чем дело. Я был бы весьма признателен...

– Разумеется,– ответил Герберт.

Одного взгляда на контрольную карту было достаточно, чтобы понять причину происходящего. Старику осталось всего несколько дней полужизни. Впрочем... Герберт повозился с настройкой усилителя, и голос полуживущего стал чуть яснее. Он на грани истощения, подумал Герберт. Сын не посмотрел в контрольную карту, потому что на самом деле не желал знать о том, что это его последняя встреча с отцом. И Герберт ушел, не сказав ему ни слова. Зачем? Скоро все выяснится само собой.

На погрузочную платформу, расположенную позади мораториума, въехал грузовик. Из кабины вышли двое, одетые в знакомую голубую униформу: «Атлас Интерплэн, перевозки и хранение». Или привезли еще одного полуживущего, подумал Герберт, или забирают кого-то, кто уже выдохся. Он лениво повернулся, чтобы пойти и узнать, в чем дело, но тут его окликнула секретарша:

– Герр фон Фогельзанг, простите, что прерываю вашу медитацию, но один из клиентов просит, чтобы вы лично помогли разбудить его родственника,– и голос ее как-то по-особому изменился, когда она добавила: – Это мистер Глен Рансайтер, он только что прилетел прямо из Североамериканской Конфедерации.

Крупный стареющий мужчина с большими руками быстрым энергичным шагом подошел к Герберту. На нем был немнущийся разноцветный дакроновый костюм, вязаный пояс и шарф немыслимого цвета, наводящего на мысли об утопленниках. Голова его, по-кошачьи круглая, качнулась в поклоне, в то время как глаза, выпуклые, быстрые и настороженные, перебегали с предмета на предмет, задержались на миг на Герберте и тут же пустились дальше, и Герберту показалось, что – в будущее.

– Как там моя Элла? – прогудел Рансайтер; казалось, его голос усиливает какое-то электронное устройство,– Готова к побудке? Вообще-то в двадцать лет положено просыпаться мгновенно – не в пример нам, старым развалинам...

Он рассмеялся посторонним смехом; он вообще всегда смеялся, улыбался, голос его гудел – но в действительности он никого не замечал и ни о ком не думал. Это тело его улыбалось, кивало, пожимало руки; мысли его блуждали далеко отсюда. Рассеянно-дружелюбным жестом он пригласил Герберта следовать за ним и быстро зашагал к холодильным камерам, где лежали полуживущие, и среди них – его жена.

– Давненько же вы не навещали нас, мистер Рансайтер,– сказал Герберт; он никак не мог вспомнить данных контрольной карты миссис Рансайтер и какой срок полужизни ей еще остается.

Не останавливаясь, Рансайтер приобнял Герберта за плечи и сказал:

– Слишком ответственная работа, герр Фогельзанг. Мы – то есть я и мои сотрудники – столкнулись с явлением, которое не находит пока никакого разумного объяснения. Я не могу раскрывать детали, но мы прослеживаем некоторые очень зловещие признаки... хотя надежды не теряем. Источник всей этой гадости не выявляется, вот что плохо. Где Элла? – Он остановился, озираясь.

– Я доставлю ее вам в зал свиданий,– сказал Герберт. Клиентам не полагалось входить в хранилища.– У вас есть жетон с ее номером?

– Господи, нет, конечно. Я давно его потерял. Но вы же знаете мою жену. Элла Рансайтер, двадцати лет. Шатенка, глаза карие,– он нетерпеливо огляделся.– Где этот ваш зал? Сделайте так, чтобы я его долго не искал.

– Проводите мистера Рансайтера в зал свиданий,– приказал Герберт одному из служащих, который крутился неподалеку, желая рассмотреть получше известного на весь мир владельца организации анти-пси.

Заглянув в зал, Рансайтер с отвращением бросил:

– Тут переполнено. Я не могу разговаривать с Эллой на таком базаре. Мистер Фогельзанг!

Догнав Герберта, он вновь водрузил на его плечо свою мощную лапу, и Герберт почувствовал ее тяжесть и убеждающую силу.

– Неужели у вас не найдется более уединенного места для беседы? Я хотел бы обсудить со своей женой вопросы, которые Ассоциация не намерена делать предметом публичного диспута.

– Может быть, вы побеседуете с женой в одном из наших офисов, сэр? – предложил Герберт. Голос и энергия Рансайтера подавляли его. Интересно, что могло произойти и какая сила заставила Рансайтера покинуть свою резиденцию и отправиться в позднее паломничество сюда, в Мораториум Возлюбленных Собратьев, чтобы разбудить – так он это назвал – свою полуживущую жену. Какой-нибудь деловой кризис, скорее всего. В последнее время тон реклам, помещаемых в телепрограммах и домашних газетах, стал невозможно крикливым и навязчивым. Берегите ваши тайны! – призывали различные компании анти-пси в любое время и по всем каналам. Вы уверены, что вы одни? Что вы действительно одни? Это насчет телепатов... а еще этот тошнотворный страх перед предсказателями... Вдруг твои действия заранее известны кому-то, с кем ты даже не знаком? С кем не хотел бы встречаться и уж тем более – впускать в свой дом? Избавься от неуверенности: в ближайшем пункте предупреждения установят, не являешься ли ты жертвой негласного вторжения, а затем – по твоему желанию – защитят тебя от него. Плата умеренная.

Пункты предупреждения... Герберту нравился этот термин. В нем сочетались достоинство и точность. Два года назад ему пришлось прибегнуть к их услугам. Из каких-то неизвестных соображений неустановленный телепат подверг инфильтрации здание мораториума. Возможно, для перехвата информации, которой обменивались клиенты с полуживущими родственниками. А может быть, дело касалось какой-то определенной особы, хранящейся в мораториуме. Так или иначе, разведчик одной из компаний анти-пси обнаружил телепатическое поле и сообщил об этом. Герберт подписал контракт, и антителепат расположился на территории мораториума. Выловить телепата не удалось, но воздействие его было нейтрализовано в полном соответствии с рекламными проспектами. Мораториум был освобожден от пси-влияния, но пункт предупреждения подвергал проверке ежемесячно весь персонал...

– Благодарю вас, мистер Фогельзанг,– прогудел Рансайтер, входя в сопровождении Герберта в пустую пропылившуюся комнату, хранилище микродокументации.

Конечно, продолжал размышлять Герберт, я поверил им на слово, что телепат действительно пытался проникнуть сюда.

Да, они показали мне какой-то график, на который и ссылались как на доказательство – но откуда я знаю, что этот график не был сфабрикован ими? И точно так же на слово я поверил им, что телепат убрался. Пришел, ушел – а я заплатил две тысячи поскредов. Вполне может оказаться, что пункты предупреждения – это банды рэкетиров, которые навязывают всем свои услуги по устранению придуманной опасности...

Размышляя об этом, он направился в архив. На этот раз Рансайтер не пошел вместе с ним; опустившись на стул, он заворочался, пытаясь устроиться поудобнее. Стул жалобно скрипел, Рансайтер вздыхал, и Герберт понял вдруг, что этот крепкий, расточающий энергию человек страшно, смертельно устал... Когда вас забрасывает на такую высоту, подумал Герберт, поневоле приходится вести себя определенным образом. Корчить из себя супермена, не подверженного человеческим слабостям. Наверняка в тело Рансайтера всажена дюжина-другая искусственных органов, чтобы поддержать или заменить те, которые не справляются с перегрузками. И все для того, чтобы мозг работал на пределе возможного... и без того великолепный мозг. Интересно, сколько ему лет? Теперь по внешнему виду вообще невозможно определить чей-либо возраст, особенно если человеку за девяносто...

– Мисс Бисон,– сказал он секретарше,– найдите, пожалуйста, миссис Эллу Рансайтер и сообщите мне ее номер. И пусть ее доставят в офис 2-А.

Он опустился на стул напротив нее и подцепил щепоть нюхательного табака «Принцы» производства Фрайбурга и Трэйера, а мисс Бисон приступила к исполнению этого сравнительно простого поручения.