Текст книги "Миры Филипа Фармера. Том 07. Темный замысел"
Автор книги: Филип Хосе Фармер
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 30 (всего у книги 37 страниц)
– И он вернулся?
– Да, сэр. Капитан велел мне позвонить вам, чтоб вы проверили. Только Торн, думаю, еще не успел добраться до хвостового отсека, сэр.
– Хорошо, Сентеш. Я займусь этим делом.
Джилл отключилась и тихо выругалась себе под нос. Вот она сидит тут – всего лишь четверть часа как капитан, а у нее на руках уже имеется дисциплинарная проблема. И что это нашло на Торна?
А сделать-то можно только одно! Если спустить Торну его проступок, она потеряет контроль над кораблем и уважение команды.
Джилл позвонила во вспомогательную рулевую рубку, расположенную в нижней части хвостовой структуры. Ответил Саломо Коппенейм – суринамец и второй помощник командира хвостовой секции.
– Арестуйте мистера Торна. Отведите в его собственную каюту под караулом и проследите, чтоб у дверей был поставлен часовой.
Коппенейм наверняка удивился подобному развороту событий, но любопытствовать не стал.
– И известите меня сразу же, как только он появится.
– Слушаюсь, сэр.
Красный огонек, горевший на панели, перестал мигать. Нижний люк только что закрылся. Радар засек вертолет, идущий вниз – к Башне.
Неожиданно радио донесло голос:
– Говорит Фаербрасс.
– Слышим вас громко и отчетливо, – ответила радистка.
– Отлично. Вас тоже слышно г. и о. Собираюсь садиться в полусотне метров от купола. Радар работает вполне о’кей, и поэтому никаких проблем быть не должно. Я полагаю, что стена почти полностью заблокирует ветер, когда мы будем садиться. Джилл, ты тут?
– Здесь, капитан.
– Что собираешься делать с Торном?
Джилл доложила ему, и Фаербрасс ответил:
– Я бы тоже так поступил. Я расспрошу его, когда вернусь, какого дьявола он так рвался лететь с нами. Если… если я не вернусь по какой-либо причине, ты допроси его сама. Но держи его под арестом, пока не кончатся все делишки с Башней.
Джилл приказала Окузо включить общую систему оповещения. Не было никаких оснований оставлять кого-либо в неведении о происходящем.
– Я иду на посадку. Ветер слабеет. Джилл, я…
– Люк в брюхе снова открывается! – закричал Сирано.
Он указал на мигающий красный огонек на панели управления.
– Mordioux![89]89
Проклятье! (фр.).
[Закрыть]Сирано в ужасе тыкал пальцем в лобовую прозрачную панель.
Никакой необходимости в этом не было. Все бывшие сейчас в рубке увидели огненный шар, который внезапно возник в темном чреве серого тумана.
Джилл застонала.
Окузо громко крикнула:
– Капитан! – Возвращайтесь, капитан!
Ответа не было.
Глава 58
Сигнал интеркома.
Двигаясь медленно, будто сам воздух рубки превратился в вязкие нити сладкого пахтанья, Джилл передвинула рычажок на прием.
Голос Сентеша произнес:
– Сэр, офицер Торн только что угнал второй вертолет. Но Думаю, я этого сукиного сына все-таки поимел! Я в него всю обойму выпустил.
– Он виден на экране, – буркнул Сирано.
Джилл изо всех сил старалась выплыть из вязкой тугой медлительности, которая сковывала ее движения. Ей надо было стряхнуть с себя это окоченение, вернуть былую быстроту мысли и принятия решений.
– Офицер Торн ушел из ангара сразу же после того, как получил приказ капитана. Однако он вернулся сюда после вылета вертолета, и в руках у него был пистолет. Он заставил нас войти в помещение склада и выстрелом вывел из строя аппарат интеркома. Затем запер нас. Только он позабыл, что на складе хранится и оружие. А может, подумал, что успеет бежать, прежде чем мы сумеем раздобыть его.
Как бы там ни было, мы выстрелом выбили замок и выбежали в ангар. Но к этому времени он уже сидел в вертушке и поднимал ее с посадочной платформы. Я выстрелил в него, когда вертолет уже покидал гнездо. Другие тоже стреляли.
Сэр, что же это происходит?
– Я извещу экипаж, как только сама буду что-то знать, – сказала Джилл.
– Сэр?
– Да?
– Еще одна странность. Все время, пока Торн загонял нас на склад, и даже когда угрожал перестрелять нас до единого, если мы попытаемся помешать ему, он плакал.
– Отключаюсь, – сказала Джилл и выключила интерком.
Оператор инфракрасной аппаратуры воскликнул:
– Пламя все еще пылает, сэр.
Оператор радара, чья смуглая кожа почти побелела от переживаний, сказала:
– Это вертолет горит, сэр. Он находится на посадочной площадке Башни.
Джилл вглядывалась в туман. И не видела ничего, кроме крутящихся облаков.
– Я засекла второй вертолет, – сказала оператор радара. – Он идет круто вниз. Направление – основание Башни.
– Окузо, вызывай Торна.
Ощущение скованности постепенно уходило. Джилл все еще чувствовала себя сбитой с толку, но сейчас она уже обрела способность находить в этом хаосе какое-то подобие упорядоченности.
Через минуту Окузо сказала:
– Не отвечает.
Согласно данным радара, вертолет-амфибия сейчас плавал на волнах метрах в тридцати от подножия Башни.
– Попытайся еще раз, Окузо.
Скорее всего Фаербрасс погиб. Теперь она капитан, ее давнишняя мечта исполнилась.
– Господи, да разве я хотела, чтоб это произошло так?
Ее голос звучал совсем глухо, когда она вызывала Коппенейма и приказывала ему явиться в рулевую рубку, чтобы принять обязанности первого помощника. Старшим же офицером кормового отсека будет теперь Александрос.
– Сирано, Торном мы займемся позже. А сейчас нам надо выяснить, что случилось с Фаербрассом… и с другими… – Она помолчала и добавила: – Нам придется садиться прямо на Башню.
– Конечно. А почему бы и нет? – ответил Сирано.
Он был бледен, челюсти сжаты до зубовного скрежета, однако он полностью владел собой.
«Парсеваль» шел сквозь облака, его радары прощупывали и туман прямо перед носом корабля, и то, что лежало внизу. Вокруг Башни вихрились воздушные потоки, круто взмывающие вверх; но когда корабль оказался над Башней, они почти потеряли свою силу.
Прожектора, размещенные на килевой части «Парсеваля», швыряли вниз копья света, скользившие по тусклому металлу огромной площади крыши. Люди в рубке видели пламя, но разобрать очертания вертолета не могли.
Воздушный корабль медленно скользнул мимо огня. Его пропеллеры стояли горизонтально, направляя движения колосса, шедшего на посадку.
Осторожными, нарочито неспешными движениями пилот вел дирижабль к выбранному месту посадки. При идеальных условиях тут ветра вообще не должно было быть. Однако тысячи дренажных амбразур у подножия стены создавали благоприятные условия для образования сквозняков со скоростью движения воздуха до 8 км/час. По шкале Бофорта это считается слабым ветром. Такой ветерок ощущается кожей лица, он колышет листья (если таковые имеют место) и заставляет медленно вращаться флюгер.
Обыватель счел бы такой ветерок абсолютно безвредным. Однако огромная площадь поверхности корабля легче воздуха под напором даже слабого ветра начинает быстро скользить, если работа моторов не уравновешивает силы ветра. Удар о стену мог принести кораблю немало вреда, если не будут приняты предупредительные меры.
К сожалению, на площадке не было якорной мачты, а непосредственный контакт дирижабля с посадочным полем был невозможен. В отличие от «Графа Цеппелина» или «Гинденбурга», «Парсеваль» не имел под килем гондолы управления, снабженной колесами, которая может при посадке удерживать хвост дирижабля на весу и тем самым предохранять его от трения о землю. Поскольку рулевая рубка «Парсеваля» находилась внутри носовой части корпуса, корабль не мог приземляться без угрозы повредить свой хвостовой «плавник».
Но на борту имелся большой запас канатов. Их взяли с собой на тот случай, если садиться придется на приречной равнине. Предполагалось, что канаты будут сбрасываться людям, находящимся на земле, а уж те, надо думать, охотно исполнят роль швартовочной команды.
Джилл быстро отдала несколько распоряжений. Сирано развернул дирижабль боком к ветру. Несколько километров он позволил ветру, чья сила все время падала, медленно относить корабль к стене Башни. Вскоре выяснилось, что теперь ветер, дующий из ближайших к ним амбразур, начинает отгонять дирижабль обратно.
Когда радар показал, что нос корабля находится примерно на расстоянии полукилометра от стены, Сирано перевел моторы на самую малую скорость. Аэростат остановился; тут же распахнулся нижний люк.
Концы канатов полетели на площадку, и пятьдесят человек по четверо соскользнули по ним на крышу Башни. Как только человек спрыгивал на крышу, вес корабля уменьшался, а плавучесть соответственно возрастала. С большой неохотой Джилл распорядилась выпустить из газовых отсеков небольшое количество водорода. Но только так и можно было сбалансировать подъемную силу дирижабля, хотя ей страх как не хотелось уменьшать невосполнимые запасы газа. Позже для повышения плавучести корабля придется прибегнуть к сбросу части балласта.
С носа и с кормы сбросили новые канаты. Люди, уже находившиеся на поле, схватили их и повисли на швартовах, используя собственный вес в качестве якорей.
Теперь Сирано позволил ветру отнести аэростат к самой стене с неподвижными пропеллерами. Едва нос чуть ли не уткнулся в стену, пропеллеры снова заработали, и дирижабль застыл на месте.
Два человека подбежали к амбразуре и замерили в ней силу ветра. С помощью «уоки-токи» они подтвердили, что ветер, проходящий через отверстия, достаточно силен, чтобы не дать кораблю развернуться и удариться боком о стену.
Еще несколько человек спустились вниз по канатам, и снова какое-то количество водорода было выпущено в воздух. Суммарный вес тех, кто «держал» корабль за стропы, возрос.
Вновь спустившиеся побежали помогать людям, суетившимся у носа дирижабля. Осторожно подведя «Парсеваль» так, чтоб он носом упирался в стену, они протащили канаты через три амбразуры, используя для этого длинные багры, которыми цепляли повисшие снаружи веревки, втягивая их сквозь следующую амбразуру. Канаты связали прочными узлами, после чего стали медленно заводить хвостовую часть, пока корабль не стал параллельно стене. Тем же способом были укреплены и кормовые швартовы.
Теперь корабль плавал примерно в двадцати метрах от стены.
Джилл не ожидала каких-либо изменений в направлении или силе ветра. Если бы они все же произошли, последствия могли быть исключительно серьезны. Один-единственный удар корабля о стену мог бы сорвать трансмиссии и пропеллеры с правой стороны.
Из нижнего люка спустили веревочный трап. Джилл и Пискатор поспешно вышли из рубки и, быстрыми шагами пройдя коридор, спустились по трапу на поле. Там уже их ожидал доктор Грейвз, держа в руке свой непременный чемоданчик.
Вертолет разбился примерно метрах в тридцати от купола. Пользуясь заревом как маяком, они зашагали туда сквозь плотный туман. Сердце Джилл, казалось, готово было выскочить наружу в тот момент, когда они вышли к обломкам. Непостижимо, как мог уйти из жизни такой жизнелюбивый и страстный человек, каким был Фаербрасс!
Он лежал всего лишь в нескольких метрах от пылающей груды обломков – там, куда отшвырнул его взрыв. Остальные остались в машине; там виднелось обугленное тело одного из них, все еще сидящее на обгорелом остове сиденья.
Грейвз отдал свой фонарик Пискатору и склонился над трупом. Дым, смешавшийся с туманом, доносил до них тошнотворный запах горящего газолина и тлеющей плоти. Джилл чувствовала, что ее сейчас вырвет.
– Держи фонарь как следует! – рявкнул на нее Грейвз.
Джилл повиновалась, заставив себя бросить взгляд на тело.
Одежда была сорвана взрывом, кожа обгорела сверху донизу. Несмотря на страшные ожоги, черты лица все же еще можно было разобрать. Должно быть, тело пробыло в огне не так уж долго. Вероятно, его выбросила взрывная волна еще до того, как машина рухнула на площадку с высоты. Этот же удар о металл крыши был, видимо, причиной снесенной начисто черепной крышки.
Джилл не понимала, зачем доктору понадобилось так тщательно исследовать тело. Она уже хотела сказать ему это, когда он вдруг поднялся с колен. Он протянул ей открытую ладонь.
– Погляди-ка на это.
Джилл поднесла фонарь поближе к ладони доктора. То, что лежало на ней, было крошечным шариком, размером со спичечную головку.
– Эта штука находилась у него в лобной части мозга. Не знаю, что это за чертовщина такая.
Потом доктор отер руки от крови и сказал:
– А он черный! – Грейвз завернул шарик в тряпочку и спрятал в чемоданчик. – Что ты думаешь делать с телами?
Джилл поглядела на искореженную груду светящегося раскаленного металла.
– Нет смысла расходовать пену, чтоб погасить пламя, – ответила она. Потом обвела взглядом лица стоявших рядом с ней членов экипажа. – Петерсон, отнесите тело на корабль. Заверните его во что-нибудь. Остальные, за мной.
Через несколько минут они уже стояли у купола. На него были нацелены прожектора дирижабля, и в их свете купол выглядел как призрак эскимосского иглу.
С помощью своего фонарика Джилл убедилась, что купол сделан из того же серого металла, что и сама Башня. Больше того, казалось, он составлял с Башней единое целое. Во всяком случае, не было заметно никаких следов сварки, никакого подобия швов. Словно на поверхности крыши вспух большой пузырь, вот и все…
Все держались немного в стороне от входа, имевшего форму арки, ожидая, что же решит их капитан. Фонари высвечивали отверстие, похожее на вход в пещеру. Метрах в десяти вглубь стены сближались, образуя коридор около трех метров в ширину и двух с половиной – в высоту. Стены холла и коридора казались сделанными из того же самого серого металла. Дальше – метрах в тридцати – коридор круто поворачивал. Если и был вход в самую Башню, то он должен находиться где-то за поворотом.
Над входом в пещеру были видны два символа, выполненные в технике горельефа. Верхний имел вид полукруга, состоящего из концентрических полукружий семи основных цветов. Пониже находился второй символ – окружность со вписанным в нее крестом – египетским «анхом».
– Радуга – эмблема жизни и воскрешения, – задумчиво сказала Джилл.
– Извините, – отозвался Пискатор, – крест внутри круга – это астрологический и астрономический символ Земли. Однако в том символе крест обычный, а не египетский.
– Радуга – это еще и символ надежды. Если вы помните Ветхий Завет, это знак договора между Богом и его народом. Ну а кроме того, невольно вспоминаются сказки о горшке золота в конце радуги, об Изумрудном городе страны Оз и многое другое.
Пискатор с удивлением воззрился на Джилл.
Она помолчала, испытывая одновременно чувства благоговения и страха и надеясь, что они не помешают ей проявить здравый смысл.
– Я пойду. А вы ждите тут, Пискатор. Когда я дойду до конца холла, то просигналю, чтоб вы присоединились ко мне. Разумеется, в том случае, если ничего не произойдет.
Если же со мной что-то случится, а мало ли что тут может быть, то вы и все остальные должны немедленно вернуться на корабль. И стартуйте. Это приказ.
Вы будете капитаном. Коппенейм – отличный парень, но у него нет вашего опыта, а кроме того – вы самый надежный человек из всех, кого я знаю.
Пискатор улыбнулся:
– Фаербрасс приказал вам не приземляться в том случае, если с ним что-нибудь произойдет. А вы все же приземлились. Неужели же я смогу позволить себе бросить вас, когда вы окажетесь в опасности?
– Но я не хочу подвергать риску корабль. И жизни почти сотни людей!
– Там будет видно. Я буду действовать по обстоятельствам. Вы поступили бы так же. А кроме того, существует еще проблема Торна.
– Все в свое время, – ответила Джилл.
Она повернулась к ним спиной и пошла ко входу. Когда она подошла к нему вплотную, у нее перехватило дыхание.
Внезапно тусклый свет залил весь холл.
Поколебавшись несколько секунд, Джилл сделала шаг вперед. Когда она прошла под аркой, свет стал ослепительным.
Глава 59
Джилл остановилась.
– Откуда исходит свет? – громко спросил Пискатор.
Джилл обернулась к нему и ответила:
– Нё знаю. Источников света не видно. Послушайте, я не отбрасываю тени!
Она снова повернулась спиной ко входу и пошла дальше. Опять остановилась.
– В чем дело? Вы…
– Хотела бы я знать, что тут за чертовщина! Я чувствую себя так, будто превращаюсь в какое-то желе! Не могу вздохнуть, и каждый новый шаг дается с огромным усилием.
Преодолевая почти осязаемый, но невидимый барьер, согнувшись, будто шла против ураганного ветра, Джилл с огромным трудом сделала еще три шага. Затем, задыхаясь, остановилась.
– Должно быть, какое-то силовое поле. Ничего материального нет, но чувствуешь себя мухой, попавшей в паутину.
– А не реагирует ли это поле на магнитные скрепки вашей одежды? – крикнул ей Пискатор.
– Не думаю. Если б было так, скрепки прорвали бы материю, а этого не случилось. Впрочем, можно попробовать…
Ощущая глубокий стыд от того, что она раздевается на виду у пятидесяти мужчин, Джилл расстегнула скрепки платья. Температура воздуха была близка к нулю. Дрожа и клацая зубами, она попробовала пробиться сквозь прозрачную преграду. Ни единого сантиметра по сравнению с прежним ей выгадать не удалось.
Джилл наклонилась за своей одеждой и при этом заметила, что такое движение ей далось без всякого труда. Сила действовала лишь по горизонтали. Она отступила еще на несколько шагов, чувствуя, что сила сопротивления падает, и натянула на себя платье.
– Теперь попробуйте вы, Пискатор, – сказала она, очутившись у входа.
– Думаете, я добьюсь успеха там, где вам не повезло? Что ж, попробуем поэкспериментировать.
Раздевшись догола, он двинулся вперед. С удивлением Джилл увидела, что поле на Пискатора вроде бы не действует. Во всяком случае до тех пор, пока он не оказался в нескольких метрах от поворота. Отсюда он крикнул, что трудности все же возникли.
Теперь он двигался куда медленнее, с усилием, дыхание стало таким тяжелым, что даже Джилл слышала его.
И все же он дошел до поворота, где остановился и с трудом перевел дух.
– Там в конце открытый лифт! По-моему, это единственный путь вниз, – громко крикнул Пискатор.
– Вы можете дойти до него? – прокричала в ответ Джилл.
– Попытаюсь…
Двигаясь подобно актеру в фильме с замедленной съемкой, он сделал с трудом несколько шагов. И исчез за поворотом.
Прошла минута. Две. Джилл снова вошла в коридор и добралась до того места, куда допускала ее сила поля.
– Пискатор! Пискатор!
Голос Джилл звучал странно, будто коридор обладал особыми акустическими свойствами. Ответа не было, хотя, если бы Пискатор стоял сразу за поворотом, он ее наверняка бы услышал.
Вновь и вновь кричала она. И ответом ей было только молчание.
Джилл ничего не оставалось делать, как вернуться ко входу и дать остальным возможность попробовать свои силы.
Для экономии времени мужчины входили в коридор по двое. Некоторые из них проходили чуть дальше Джилл, другие же останавливались раньше ее. Все снимали одежду, но это ничуть не помогало.
Джилл, воспользовавшись «уоки-токи», приказала и всем остальным членам экипажа принять участие в этих попытках. Ведь если один из пятидесяти двух все же добился успеха, то почему бы не добиться того же еще одному из сорока одного, оставшихся на борту.
Но сначала всем членам первой группы, кроме нее, следовало вернуться на корабль. Они ушли – призрачные фигуры в еле проницаемом для света тумане. Еще никогда за всю свою жизнь Джилл не чувствовала себя столь одинокой, а уж ей-то пришлось вынести немало часов самого черного одиночества. Туман тянул свои влажные пальцы к ее лицу, которое, как ей казалось, при его прикосновении превращается в маску из звонкого, как стекло, льда. Погребальный костер Обреновой, Метцинга и других все еще яростно пылал. А тут еще Пискатор – где-то там – за углом… В какое положение он попал? Возможно, он сейчас не в состоянии ни двинуться вперед, ни вернуться назад. Для нее возвращение не сопровождалось никакими трудностями, для других – тоже. Тогда почему же ему не удалось отступить?
Но ведь она не имеет ни малейшего представления о препятствиях, что подстерегают их за тем мрачным серым холлом…
Джилл повторила про себя строчку из Вергилия: «Facilis descensus Averno…» – «Спуск в ад совсем не труден…»
А как там дальше? Прошедшие годы глушили память – она никак не могла вспомнить продолжения. Ах, почему в этом мире нет книг! И справочников! И вдруг ожившая память донесла до нее:
Но в данном-то случае трудность заключалась в том, что цитата была вполне уместна. Трудно было добраться до врат; даже невозможно – для всех, кроме одного. А вот вскарабкаться назад оказалось очень даже легко – опять-таки для всех, кроме одного.
Джилл включила «уоки-токи».
– Сирано? Говорит капитан?
– Да, в чем дело, мой капитан?
– Вы что… плачете?
– Да конечно же! Разве я не любил Фаербрасса горячо? И я не стыжусь этого! Я вам не ледышка какая-нибудь англосаксонская!
– Ладно, оставим это. Возьмите себя в руки. Нам предстоит работа.
Сирано шмыгнул носом, а потом ответил:
– Я понимаю. И я могу и хочу работать. Вы найдете во мне настоящего мужчину. Какие будут приказания?
– Как вам известно, вас сменяет Никитин. Я же хочу, чтоб вы доставили сюда двадцать пять килограммов взрывчатки.
– Да. Я слышу. Но неужели вы задумали взорвать Башню?
– Нет. Только вход в нее.
Прошло еще полчаса. Нужно было время, чтоб люди, находившиеся в корабле, вышли наружу, а те, что были снаружи, – вернулись бы внутрь. Дело было затяжное, поскольку за каждым выходившим должен был немедленно последовать входивший. Такая строгая очередность, конечно, затягивала процедуру, но она была совершенно необходима. Одновременный выход сорока человек мог сделать корабль чересчур легким. Он поднялся бы вверх, и нижние ступеньки трапа повисли бы в недосягаемости для тех, кто стоял на посадочной площадке.
Наконец Джилл увидела фонари и услыхала голоса. Она рассказала пришедшим о том, что тут произошло (они уже почти все знали об этом), а затем познакомила их с тем, что предстоит сделать (но они и об этом уже сами догадались).
Результат проб был таков – никому из вновь пришедших не удалось продвинуться так далеко, как это удалось Пискатору.
– Хорошо же! – воскликнула Джилл.
Пластиковую взрывчатку приложили к внешней поверхности купола в месте, соответствующем примерно половине длины коридора. Джилл хотела бы поместить заряд в точке, где задняя стенка купола прилегает к стене самой Башни; однако она побоялась, что взрыв может пробить дыру в куполе, а в этом случае вероятность гибели Пискатора резко возрастала. Все отошли подальше – к дирижаблю, – и эксперт-подрывник нажал на кнопку радиопередатчика. Взрыв был оглушителен, хотя взрывчатка лежала за куполом, на той стороне, что была дальше от них. Все бросились к месту взрыва, но остановились, задыхаясь от кашля, вызванного пороховыми газами. Когда воздух очистился, Джилл приступила к осмотру купола.
Он не получил ни малейшего повреждения!
– Так я и думала, – пробурчала она себе под нос.
Перед взрывом Джилл на всякий случай крикнула Пискатору, чтоб он подождал выходить. Ответом ей было молчание. Впрочем, у Джилл было предчувствие, что Пискатора рядом нет, но ведь предчувствие – еще не уверенность.
Джилл вернулась в купол и прошла так далеко, как только смогла. Никакого давления поля на длинный багор, который она держала, выставив перед собой, она не ощутила. Кроме того, выяснилось, что она беспрепятственно может бросить в самый конец коридора тряпку с завернутым в нее куском железа. Итак, на неодушевленные предметы поле воздействия не оказывает.
Если бы у них был достаточно длинный перископ, чтобы дотянуться до конца коридора, они легко заглянули бы за угол. Однако перископы, да еще длинные, не входили в число инструментов, имеющихся на складе дирижабля.
И все-таки Джилл еще не считала себя побитой. На «Парсевале» имелась маленькая механическая мастерская. В ней можно было изготовить небольшую тележку на колесиках, которая докатилась бы до поворота. На тележку можно водрузить фотокамеру, приводящуюся в действие радиосигналом.
Помощник главного механика считал, что сумеет сконструировать подобную «штуковину» за час. Джилл предложила ему тут же заняться этой работой, а затем распорядилась выставить у купола караул из трех вооруженных человек.
– Если Пискатор появится, немедленно радируйте мне.
Вернувшись на корабль, она первым делом позвонила в механическую мастерскую.
– Вы сумеете завершить работу, пока мы будем в полете? Может быть болтанка.
– Никаких проблем, сэр. Ну разве что совсем чутошные.
Время, потребовавшееся на то, чтобы отпустить швартовы и взлететь, составило всего лишь четверть часа. Никитин поднял «Парсеваль» над Башней, а затем послал его вниз – к самому ее основанию. Радар показывал, что вертолет отнесен волнами прямо к самому основанию Башни. Хотя море и не было таким уж бурным, но существовала вероятность, что невысокие, но все же достаточно сильные волны могли разбить машину об отвесную металлическую стену.
Окузо непрерывно вызывала Торна по радио, но безуспешно.
Так как по стенам Башни шли мощные восходящие потоки воздуха, подвести дирижабль прямо к вертолету оказалось невозможным. Никитин опустил его совсем низко, чуть ли не до самой поверхности моря, и держал там против ветра. Открыли нижний люк и из него в надувной лодке с подвесным мотором спустили трех человек. Лодка пошла к Башне, ориентируемая с корабля оператором радара.
Бойнтон – офицер, командовавший лодкой, – держал с кораблем связь по радио.
– Мы уже подошли к вертушке. Ее бьет о Башню, но понтоны мешают лопастям сломаться. Сами понтоны вроде бы целы. Нам тут с этим долбаным морем забот полон рот. Выйду на связь через пару минут.
Через минуту его голос снова прорезался в динамике:
– Пропп и я влезли в вертушку. Торн тут! Весь в кровище, похоже, получил пулю в левую сторону груди, да какие-то осколки рикошетом попали ему в лицо. Но жив, несмотря на.
– В Башне нет отверстия, или входа, или чего-то в этом роде?
– Минутку! Сейчас зажгу огонь. Эти фонари – изрядное дерьмо… Нет, ничего такого, один гладкий металл.
– Не понимаю, зачем он там садился? – сказала Джилл Сирано.
Тот пожал плечами и ответил:
– Можно предположить, что ему было необходимо сесть побыстрее, пока не потерял сознания.
– И все же, куда он направлялся?
– Ну, мало ли тут всяких тайн! Мы могли бы кое-что прояснить, применив к Торну специальные методы убеждения.
– Пытка?
Длинное костлявое лицо Сирано было серьезно.
– Это было бы, конечно, негуманно. Результаты ведь никогда не оправдывают примененных средств. Или такое утверждение для вас всего лишь праздное философствование?
– Я никогда никого не пытала сама и никому не позволила бы делать это за меня.
– А может быть, Торн добровольно выдаст нам информацию, когда поймет, что не получит свободы, пока этого не сделает? Я-то, естественно, так не думаю. Он, знаете ли, крепкий орешек.
Снова послышался голос Бойнтона:
– С вашего позволения, миз Галбирра, я попробую взлететь отсюда на вертушке. С ней вроде все о’кей. Мои ребята могут доставить Торна на лодке.
– Разрешение дано, – сказала Джилл. – Если машина в порядке, сажайте ее на Башню. Мы подойдем туда чуть позже.
Через десять минут оператор радара сообщил, что вертолет взлетел. Бойнтон добавил, что механизмы работают отлично.
Оставив Коппенейма командовать, Джилл поспешила в ангар. Она пришла туда как раз вовремя, в тот момент когда завернутое в ткань тело Торна поднимали с надувной лодки на корабль. Он все еще был без сознания. Джилл пошла вслед за носилками в больничку, где доктор Грейвз немедленно принялся за дело.
– Он сейчас в шоке, но я думаю, вытащить его все же удастся. Конечно, о допросе сейчас и речи быть не может.
Джилл поставила двух вооруженных людей у двери и вернулась в рубку. К этому времени корабль уже поднялся и шел к Башне. Через полчаса «Парсеваль» уже снова завис над посадочным полем. На этот раз его установили в двухстах метрах от купола. Нос корабля был направлен против маленького ветерка, а его винты крутились как бы с ленцой.
Немного спустя маленькая тележка, изготовленная механиками, была выгружена на крышу Башни. После того как ее доставили ко входу в купол, двое мужчин принялись толкать ее до того места, куда пропустило их силовое поле. Затем с помощью длинных шестов, тоже изготовленных механиками, тележку пропихнули еще дальше. Потом к шестам приделали удлинители, и вскоре передний конец тележки уткнулся в дальнюю стену коридора.
После того как сделали шесть снимков, тележку втянули обратно при помощи длинной веревки. Джилл с жадностью схватилась за большие пластины, которые были проявлены практически одновременно с моментом съемки.
Джилл бросила взгляд на первый снимок.
– Его там нет!
Она передала снимок Сирано. Он спросил:
– Что это? Короткий коридор, а в его конце проход? Похоже, что там шахта с лифтом, да? Но… ни кабины, ни кабелей не видно…
– Не думаю, чтоб они пользовались таким примитивным устройством, как кабели, – ответила Джилл. – Очевидно одно – Пискатор все же прошел сквозь поле и спустился на лифте.
– Но почему он не вернулся? Он же знал, что мы будем с ума сходить?!
Сирано помолчал немного и добавил:
– А еще он знал, что оставаться здесь долго мы никак не сможем.
Теперь у них больше не было выбора.
