Текст книги "Пленительная невинность"
Автор книги: Ферн Майклз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)
Барон позволил себе победно улыбнуться, видя, что уже выиграл спор. Карл поступит так, как ему приказано; так было всегда. Наслаждаясь победой, барон не мог удержаться, чтобы не повернуть нож в уже кровоточащей ране.
– Сынок, такая хрупкая красота, как у Алиссии, не дотянет и до тридцати. Нет, сын, в этом случае ты проиграешь со всех сторон.
Ледяной взгляд пронзил Карла, и тот сдался. Он знал, что угрозы барона не бывали пустыми. Отец на самом деле лишит его наследства, а тогда как он сможет помочь своей Алиссии?
Пока Ройалл играла на спинете, Карл раздумывал над своим положением. Его рука снова опустилась в карман, в котором лежала записка от Алиссии, и он почувствовал, как его пальцы обжигает эта хрустящая душистая бумага. Это был ответ на записку, которую он послал ей, объясняя, что у них на «Рейно» гость, поэтому он не сможет увидеть ее раньше следующей недели. Карл писал ей о своей любви и о том, что будет очень страдать все эти дни, пока снова не увидит ее и не заключит в свои объятия.
Карл видел, как его отец поднялся и зааплодировал прекрасной игре Ройалл, кидая быстрый взгляд в сторону Карла. И он, как заколдованный, обнаружил, что подходит к ней, восхищается ее игрой и приглашает прогуляться по веранде.
Джейми хотел было присоединиться к ним, но барон подозвал его к себе и стал говорить, что завтра младший сын будет сопровождать его на речную пристань, где соберутся торговцы каучуком.
Джейми не обрадовала такая перспектива. Он все еще слышал чудесную музыку Ройалл и гадал, играла ли эти же песни его мать. Наконец-то он был вознагражден за то, что приходил в оранжерею, где всегда чувствовал себя ближе к ней.
Карл и Ройалл в тишине прогуливались по веранде. Мужчина любезно спросил, не желает ли она поехать через несколько дней на плантацию миссис Куинс.
– В двуколке, конечно. Но нам придется рано выехать, чтобы успеть добраться до наступления жары. Мы можем вернуться вечером, если это вас устраивает.
– Огромное спасибо, Карл. Буду рада снова увидеть миссис Куинс и посмотреть, поправляется ли ее нога.
Ей нравился Карл, и она видела, что в глубине души что-то сильно тревожит его. По его глазам было видно, что ему очень одиноко и тоскливо.
– Значит, решено, – отрывисто сказал Карл. – Что вы собираетесь надеть на бал-маскарад в Манаусе? Или вы, как другие женщины, будете хранить это в секрете до последнего?
– Я понятия не имею, в самом деле, – призналась она, пытаясь отогнать мысли о карнавале в Рио и о горячих, пламенных объятиях Себастьяна.
Ройалл посмотрела на звездное небо и внезапно вспомнила о сильном дожде, который предсказывала Елена.
– Елена сказала, что сегодня вечером будет сильный дождь.
– Сегодня? – удивленно переспросил Карл.
– Да, она посоветовала Джейми убрать своих солдатиков с веранды, потому что перед обедом будет дождь.
– Понятно, – пробормотал Карл. – Через два-три дня пройдут ливневые дожди, отчего станет еще влажнее и жарче. Но сегодня дождя не будет. Пора идти в дом, – заметил он, когда они оказались перед французскими дверьми.
– Спокойной ночи, Ройалл.
И, не успев сообразить, что произошло, она почувствовала легкий поцелуй в щеку. Затем Карл повернулся и сделал знак Джейми следовать за ним. Ройалл смотрела, как братья уходят из комнаты, и вдруг ощутила непонятную тревогу. Что-то здесь было не так, но она пока не могла понять, что именно.
Взяв зажженную лампу, Ройалл пошла по коридору к своей комнате. Она удивилась, обнаружив разобранную кровать и ночную рубашку, лежащую поверх нее. Малышки снова потрудились. На столике у кровати стоял букет свежих цветов, и она попыталась представить, кто из детей собирал их. Скорее всего это Морайя, пухленькая малышка Морайя с черными глазами и толстыми косичками.
ГЛАВА 6
В своем городском доме в Манаусе Карлайл Ньюсам стоял перед зеркалом, висевшим над массивным туалетным столиком, и пытался придать своему лицу некое подобие улыбки. Привычным движением он пригладил серебристые пряди на висках и слегка нахмурился. Нужно обязательно посетить цирюльника за время пребывания в Манаусе. Он оттянул вниз верхнюю губу, чтобы посмотреть, насколько отросли его усы, и слегка постричь их. Просто поразительно, что усы до сих пор оставались угольно-черными, в то время как шевелюра у него на голове седела. Он и впрямь выглядел представительным владельцем плантации. «Происхождение, положение в обществе и богатство всегда отражаются на человеке. У меня есть все это и даже более того», – подумал он самодовольно. Возможно, он не так богат, как другие плантаторы, но скоро будет таковым, как только Карл женится на Ройалл Бэннер. Тогда вся плантация станет его безраздельной собственностью и он будет делать с ней, что пожелает. При мысли о Ройалл что-то зашевелилось у него внутри и горячая волна обдала лицо и шею.
Она была красива, слишком красива для Карла. Он сам бы мог насладиться ею сполна. Карл и представить не может, какие страсти таятся под ее золотистым обликом.
В конце концов, подумал он самодовольно, разве не он обучал Елену искусству любви? И множество других женщин помимо не, как белых, так и темнокожих, которые горели желанием доставить ему удовольствие. Только его жена, единственная из всех женщин, которых он знавал, проявляла мало энтузиазма в исполнении своих супружеских обязанностей.
Пальцы барона, когда он вынимал свои карманные часы из брюк, дрожали. Он всегда испытывал волнение при мысли об очередной победе. Карлайл Ньюсам всегда добивался своего, так будет и с Алиссией.
Поправив воротник своей батистовой рубашки, он привычным жестом пристегнул алмазную булавку. Алиссия… Красивая девушка, хотя он и считал ее слишком хрупкой и слабовольной. И тем не менее замечал соблазнительные изгибы под модными платьями, которые она носила, и, разумеется, не было никакого сомнения относительно ее прекрасного воспитания. Надевая свой белый тропический костюм, он с грубой ухмылкой подумал, что это будет предательством по отношению к Карлу, но тут же отбросил эту мысль. Преданность – удел сыновей, которые должны проявлять ее к своим отцам, а не наоборот. Кроме того, Карлу не на что жаловаться. Разве он не позаботился о том, чтобы его сын нашел выгодную партию? Сын утешится, заполучив эту золотую богиню Ройалл.
Алиссия Стэнхоуп являлась той партией, которая могла приумножить состояние Ньюсамов, но барон предназначил для нее иную роль. Он воспользовался первой же возможностью еще несколько месяцев назад, когда впервые услышал о том, что овдовевшая дочь Ричарда Хардинга приедет на плантацию «Королевство Бразилии». Это был день, когда барон намеренно способствовал разорению Лесли Стэнхоупа. Одной из характерных черт, которые он особенно ценил в себе, умение быстро ориентироваться в критической ситуации и действовать соответственно. У него всегда имелся альтернативный план, чтобы непредвиденные обстоятельства не помешали осуществлению его замыслов. Ничто в жизни нельзя предоставлять воле случая.
Карлайл самодовольно улыбнулся своему отражению. Прежде чем покинуть городской дом, барон задержался на мгновение в красиво обставленной прихожей, затем вышел на мощенную булыжниками улицу, обсаженную высокими пальмовыми деревьями, которые чудесно смотрелись на фоне красных кирпичных зданий, преобладающих в Манаусе. Он был прав, решив, что пришло время завести любовницу. В конце концов, он был еще молод. Пятьдесят три – это еще далеко не верхушка креста.
Любовница решит множество проблем, в особенности интимных, тех, которые терзают его в течение последнего года. Ему нужна постоянная женщина, а не случайные связи с проститутками или с кем-нибудь из рабынь, которых Елена присылала к нему, подчиняясь его приказам. Внутренне встряхнувшись, он отправился на поиски аптеки, над которой Алиссия снимала квартиру.
* * *
Когда карета остановилась перед невзрачным домом, на первом этаже которого располагалась аптека, барон вышел на тротуар и пригладил свои усы. Так вот, значит, до чего пришлось опуститься красавице Алиссии – жить в меблированных комнатах над аптекой! Это двухэтажное здание выглядело довольно аккуратно, но располагалось в скверном районе города. Что ж, Алиссия Стэнхоуп заслуживает своего теперешнего положения хотя бы уже за то, что родилась в слабовольной семье. И, несмотря на эти обстоятельства, девчонка имела наглость полагать, что достаточно хороша для наследника «Королевства Бразилии»! Она никогда не сможет стать хорошей хозяйкой большого дома. Пришло время уладить это дело. Карл был настолько околдован ее хрупкой красотой, что не видел ничего дальше своего носа. Пришлось ему, барону, взять это дело в свои руки и позаботиться о том, чтобы сын никогда не увидел Алиссию Стэнхоуп.
Карлайл небрежно бросил взгляд через плечо, делая вид, будто ждет кого-то. Он быстро открыл входную дверь и стал подниматься по крутой узкой лестнице на второй этаж. Оказавшись на лестничной клетке второго этажа, он несколько раз постучал тростью по двери, прислушиваясь к звукам внутри. Не хотелось бы, чтобы Алиссии не оказалось дома. Он снова нетерпеливо постучал, затем толкнул дверь ногой.
Алиссия Стэнхоуп стояла в комнате, прижав руку к горлу, открыв рот в безмолвном крике.
– Что же вы стоите, мисс Стэнхоуп? Разве вы не собираетесь пригласить меня войти?
Его голос был спокойным и вкрадчивым, обезоруживающим ее.
Алиссия отступила назад, дыхание у нее участилось. Что здесь делает отец Карла?
– Конечно, пожалуйста, входите. Просто я…
– Вы никого не ожидали, в особенности меня. Вы это хотели сказать? – холодно спросил барон, наслаждаясь ее смущением.
Алиссия немного расправила плечи. Ее голубые глаза стали безжизненными, как будто остекленели.
– Почти, – ответила она, поворачиваясь к нему спиной, позволяя последовать за ней в очень аккуратную, но бедно обставленную комнату.
Барон заметил вызывающий поворот ее головы и застывшую спину. Да кто она такая, чтобы демонстрировать подобное отношение к нему? Она должна была бы лизать ему сапоги, умоляя его уладить ее дела.
Девушка провела гостя в гостиную, которая выходила окнами на улицу. Потертые портьеры из красного бархата оберегали комнату от солнца и делали ее прохладной. Здесь было несколько предметов мебели, которые он видел в доме Стэнхоупов, так же как и безделушки, книги, которые, по-видимому, удалось спасти от аукциона.
– Пожалуйста, садитесь, барон. Могу я вам предложить что-нибудь прохладительное? У меня есть папайя с лаймой. Здесь обычно не бывает посетителей, поэтому я не держу в доме спиртного.
– В доме? – презрительно усмехнулся барон. – Я бы не назвал это домом, Алиссия. И ты говоришь, что не держишь спиртного? Ну как же, дорогая! У меня есть сведения, что ты устраиваешь вечеринки довольно часто. Или твои клиенты приносят выпивку с собой? Не стоит отпираться, дитя; я знаю, что с тех пор, как ты вынуждена была опуститься до этого… этой лачуги, тебе приходится искать любые средства, чтобы выжить. По-моему, это называется древнейшей в мире профессией. Нет, нет, – он поднял руку, предупреждая ее возражения. – Проституция имеет свои преимущества в любом обществе, даже в нашем.
Лицо Алиссии побелело. Не ослышалась ли она? С чего он взял это? Ее язык, казалось, распух во рту, когда она попыталась что-то возразить.
– Вы жестокий старик, барон Ньюсам. Я отказываюсь слушать эти грязные сплетни, даже если вы отец Карла.
– Ну давай же, Алиссия. Почему бы тебе не признаться, что ты больше не та жеманная, глупенькая дочь вечно хнычущего дурака Стэнхоупа. Ты стала светской женщиной, и нам следует обсудить дела хладнокровно и рассудительно.
Его серые глаза осматривали ее с головы до ног. Понятно, почему Карл влюблен в нее. Прямые черные волосы были красиво уложены вокруг бледного, утонченного лица, а выразительные фиалково-голубые глаза сияли из-под неправдоподобно черных ресниц. Она была выше многих женщин, которых он знал, не считая некоторых индианок, и носила себя с достоинством. У нее были длинные стройные ноги, красивые руки и высокая девическая грудь. Он всегда считал, что у Алиссии слабое здоровье, но сейчас в ней чувствовалась сила. Гневно сверкая глазами, она бросала ему вызов. Внешность может быть так обманчива.
– Нам нечего обсуждать, барон. Я была бы вам весьма признательна, если бы вы покинули мой дом, коль скоро не хотите, чтобы я передала этот разговор Карлу.
Ее голос сорвался, и слеза скользнула по щеке. Она всегда знала, что барон против ее брака с Карлом, но это поведение выходило за пределы всех правил приличия.
Карлайл откинулся на спинку кресла и скрестил ноги, демонстрируя свое намерение остаться.
– Дражайшая Алиссия, у меня нет желания уходить, поэтому прибереги свои истерики для тех визитеров, которым они могут показаться забавными. А теперь слушай меня очень внимательно. Я запретил Карлу продолжать видеться с тобой, поэтому у тебя не будет возможности рассказать ему о нашем разговоре. И, дорогая девушка, я хочу, чтобы ты знала, что я не шучу. Чтобы показать тебе, насколько сильно не желаю я вашего брака, позволь мне рассказать тебе, что именно я загнал тебя в эту крысиную нору. Я один виноват в твоих финансовых проблемах. Я виновен в разорении твоего отца, хотя тем не менее отказываюсь принять на себя вину в его смерти. Это совершил он сам, своей собственной рукой. Он был слабой и неудачной пародией на мужчину. А такие мужчины имеют часто слабых, неудачливых детей.
Гнев кипел внутри Алиссии. Она не могла поверить своим ушам. Пусть бы говорил о ней все, что ему вздумается, но только не об отце. Ее отец был заботливым, великодушным, любящим человеком. Возможно, в нем не было расчетливой, безжалостной деловой хватки барона и некоторых других качеств, но она и не хотела, чтобы он был иным. Воспоминания о нем были дороги и близки ее сердцу.
– А вы подлая пародия на человека! – закричала Алиссия.
Она соскочила со своего места и заколотила кулаками по его груди.
– Мне наплевать на то, что вы говорите обо мне, но я не позволю обливать грязью моего отца! Вы слышите? – продолжала она кричать и бить его в грудь.
Карлайл схватил руки Алиссии и крепко сжал их. Он вынудил ее приблизиться к нему, поднеся свое лицо вплотную к ее; холодные прищуренные серые глаза немигающе смотрели в мягкую, влажную бархатистость голубых. Когда он заговорил, его голос стал низким, почти ласковым:
– Я пришел сюда, чтобы исправить зло, которое я тебе причинил. Я хочу – с твоей небольшой помощью – забрать тебя из этого жалкого места и позволить тебе жить в моем городском доме. Я хочу дать тебе такое содержание, с которым бы ты могла снова иметь все необходимое для приличной жизни. Не стоит даже и думать о Карле. Мы с сыном пришли к полному взаимопониманию. Он дал мне слово, что больше никогда не будет встречаться с тобой. Так что, как видишь, Алиссия, он знает свое место, а оно – в «Королевстве Бразилии». Скоро будет объявлена помолвка и он женится на моей подопечной, Ройалл Бэннер. Карл привык к хорошей жизни, изысканной пище и вину, богатому дому и женщине, которая не была так порочна, как ты. Другими словами, – его голос понизился до хриплого шепота, – если ты не согласишься на мое предложение, Алиссия, ты окажешься не только без клиентов, но и без места, где можно принимать их. Ты будешь бродить по улицам, как девка. Полагаю, мы понимаем друг друга.
Он мягко освободил руки Алиссии и улыбнулся себе, когда она обмякла и рухнула на колени к его ногам.
Это какой-то дурной сон, этого не могло с ней произойти. Как человек мог быть настолько злым? Карл… Карл не может жениться на Ройалл Бэннер. Он не любит Ройалл, он любит ее, Алиссию. Страх овладел ею, и она подняла умоляющие глаза на барона.
– Пожалуйста, не делайте это со мной и Карлом. Мы любим друг друга. Ведь Карл – ваш сын, и он любит меня.
– Карл любит деньги и красивую жизнь. Идем, дитя, сядь рядом со мной.
Алиссия уловила в тоне, которым он произнес последние слова, железный приказ. Она неуклюже поднялась на ноги и, выпрямившись, села на софу. Он уйдет, и она все обдумает. Она должна собраться с мыслями и еще раз переварить то, что он тут ей сказал. Думать, она должна думать. Силы небесные! Этот человек только что перевернул ее мир с ног на голову. Он предъявил ей безумные обвинения, сказал отвратительные, грязные слова, затем обронил, что хочет исправить зло, и в то же время запретил видеться со своим сыном. «Думай!» – взывал ее мозг.
Слезы унижения потекли по щекам, когда она почувствовала, как его рука легла на ее грудь. Дрожь охватила ее. Только не отец Карла! Он не может… он не станет так пользоваться ею.
Алиссия почувствовала прикосновение чужого тела к своему. От ужаса она похолодела.
– Вижу, ты поняла, – вежливо сказал барон. – Если будешь сотрудничать со мной, Карл никогда не услышит о твоих… э-э… назовем их проделками. Так что, – продолжал он, больно сжав ей грудь, – уверен: ты понимаешь, чего я хочу. Тебе не к кому пойти, кроме меня. Без меня ты окажешься на улице и будешь просить милостыню. Я был бы доволен, если бы ты была готова завтра к полудню. Возле аптеки будет ждать моя карета, которая отвезет тебя в мой городской дом.
Алиссия хотела закричать, что он делает ей больно. Она знала, что у нее на теле останутся синяки. Она была побеждена и понимала это. Кроме Карла, у нее не было никого, никого – ни друзей, ни родных. Стараниями барона ее отец умер обесчещенным, оставив бесчисленные долги, многие из которых – бывшим друзьям семьи. Никто не поможет ей, и без Карла жизнь не имела смысла. Он отвернулся от нее, подчиняясь воле отца, оставляя ее одну.
– Не так уж это было трудно, правда? – улыбнулся барон, принимая молчание Алиссии за согласие. – Поправь платье, Алиссия, пока я не передумал и не остался на весь день. Скоро у нас будет достаточно времени, чтобы познакомиться поближе.
Алиссию передернуло. Она хорошо понимала, что он имел в виду под «более близким знакомством». Девушка торопливо поправила лиф своего лилового платья. Слезы уже давно высохли на ее лице. Теперь уже ничто не имело значения. По крайней мере, она знает, что у нее будет одежда и еда. Она позволит сознанию отойти в нереальный мир, в котором жила ее мать перед смертью, – мир, где нет ни чувств, ни забот, ни любви. В нем не живут, а лишь существуют день ото дня. Ничто теперь не имело значения. Мир, в котором она жила, больше не существовал. Без Карла больше не было ничего.
ГЛАВА 7
Поездка ранним утром по джунглям была очень приятной, и Ройалл знала, что она ее не скоро позабудет. Запах тропических цветов пьянил, а тяжелая роса, лежащая на буйной зелени, изумительно искрилась под ярким солнцем. Вскоре, когда лучи станут палящими, она высохнет. Алые и изумрудные, словно разноцветные фонарики, птицы пронзительно перекликались, летая по густому лесу.
Карл указал на огромного питона, который лежал свернувшись, греясь на солнце. Он вкратце рассказал Ройалл о змеях джунглей, особенно ядовитых, о том, как они нападают и что делать, если это случится. Ройалл передернуло. У нее не было ни малейшего сомнения, что, если змея когда-нибудь укусит ее, она просто ляжет и будет умирать.
– Это одна из причин, по которым мы не хотим, чтобы вы углублялись в джунгли до тех пор, пока не узнаете окрестности и не сможете сами себя защитить. Не волнуйтесь: не потребуется много времени, чтобы познакомиться с жизнью Бразилии.
Карл улыбнулся в ответ на ее неуверенный взгляд.
Они весело болтали, и у Карла постепенно исчезли напряжение и тревога, которые читались на его лице в начале поездки. Ройалл не терпелось увидеть миссис Куинс и позавтракать вместе с ней.
Когда они прибыли на плантацию Куинсов, Розали была безумно рада приезду соседей, и Ройалл почувствовала, что Карла смутило такое неприкрытое проявление чувств. Она также обрадовалась известию, что лодыжка миссис Куинс быстро заживает. Старая леди теперь ходила с тростью, а инвалидная коляска была заброшена.
– Идемте, мои дорогие, – радостно воскликнула хозяйка. – У меня еще один гость к завтраку. Просто не верится, до чего же удачный сегодня день!
Ройалл и Карл последовали за Розали в прохладный дом, затем на веранду. За столом, с тарелкой, заполненной едой, сидел Себастьян Ривера. Он встал и слегка поклонился гостье. Ройалл быстро овладела собой и сдержанно улыбнулась, удивленная неожиданной встречей.
– Ну, разве это не удача? – радостно защебетала миссис Куинс. – Не один гость, а целых трое. С открытием оперного сезона время обещает быть очень волнующим, – продолжала она восторженно. – Приятно будет сменить обстановку и пожить в городе, навещая друзей. Я с нетерпением жду этого каждый год.
Карл нахмурился, увидев Себастьяна Риверу. Если бы он знал, что этот человек будет здесь, то перенес бы поездку на другой день. Теперь придется вести светскую беседу. Было бы слишком грубо открыто проявлять свои чувства к гостю миссис Куинс. Карл поймал себя на том, что изучает лицо Себастьяна, как делал это всегда в его присутствии. Квадратная челюсть, черные волосы, хотя и не такие черные, как у него, и ощущение исходящей от него силы – силы иного характера, нежели у барона. Возможно ли, чтобы Себастьян тоже был сыном барона, как и он? Может быть, именно это и было истинной причиной ненависти барона к Себастьяну, а вовсе не взгляды Риверы на рабство или явное индейское происхождение парня?
Карл вспомнил те дни, когда они с Себастьяном были мальчишками и удирали в джунгли, чтобы поиграть вместе, сознавая, как они рискуют, если барон обнаружит их. Это были хорошие дни, дни, когда ненависть и предрассудки были свойственны лишь взрослым. Даже теперь Карл тайно восхищался Себастьяном и разделял всеобщее мнение, что он благородный человек с проницательным деловым чутьем.
– Карл, – обратилась к нему Розали Куинс, прерывая его мысли, – Себастьян приехал сюда вчера вечером, чтобы сказать нам с Алонзо, что в «Королевстве Бразилии» лихорадка. Это правда?
Ройалл навострила уши и стала наблюдать за Карлом, ожидая его ответа. Тот, казалось, выглядел ошарашенным, правда, было не ясно: то ли его шокировала сама новость, то ли то, что ее принес Себастьян.
– Есть несколько больных индейцев, но барон считает, что это не лихорадка, – спокойно ответил Карл, выдерживая пристальный взгляд Риверы.
– А что ты думаешь, Карл? – настаивала миссис Куинс.
– Я сам не был в поселке. Меня задержали другие дела.
Розали Куинс нахмурилась, ясно давая понять, что не принимает оправдания Карла.
– Насколько сильно они больны? Сколько их? – сурово допытывалась она.
– Четверо, если не ошибаюсь, и они не работают только три дня.
– Есть ли улучшение в их состоянии? – настаивала Розали. – Вспышка лихорадки может затронуть каждого плантатора по эту сторону Амазонки, и с ней не так-то легко будет справиться.
– Я не знаю, миссис Куинс. Барон, кажется, считает это началом бунта и вообще не верит, что они больны.
В действительности Карл не соглашался с утверждением барона. Он, определенно, чувствовал неловкость от вопросов миссис Куинс, и Ройалл было жаль его. Бедный Карл! Если бы он только мог отстаивать свои собственные убеждения, он бы чувствовал себя увереннее.
– Я бы не удивилась, Карл, если бы на вашей плантации вспыхнула лихорадка. Алонзо, как, впрочем, и Себастьян, много раз советовал твоему отцу расчистить все низины и осушить болото. Там даже воздух смертельный. Барон обещает, но ничего не делает. Хотя бы не случилось еще одной вспышки желтой лихорадки. Потери от нее будут огромными.
Ройалл внимательно слушала. Розали Куинс обвиняла барона в том, что он не заботился о больных. Если тот смог разлучить детей с родителями, то можно было легко поверить, что он был так же жесток и во всем остальном. Ройалл решила, что это еще одно дело, в которое ей следует вмешаться. Если условия жизни и здоровье индейцев зависят от плантаторов, она будет просто обязана что-то предпринять. В эту минуту миссис Куинс взглянула на нее так, словно прочитала ее мысли, и проницательные глаза пожилой женщины призывно заблестели.
– Ройалл, Себастьяну уже нужно уезжать, а моя злополучная лодыжка еще болит. Не будешь ли ты так любезна проводить его?
– В этом нет необходимости, – торопливо вмешался Себастьян. – Я с детства знаком с вашим домом.
– Помолчи, Себастьян. Никто не скажет, что я настолько бестактна, что не проводила своего гостя. Ройалл, дорогая! Пожалуйста, проводи сеньора Риверу до двери.
Ройалл ничего больше не оставалось, как встать и выйти с веранды в прохладную залу дома, сознавая, что Себастьян следует за ней по пятам.
– Входная дверь вон там, – сказал он ей, когда она повернула не в ту сторону по коридору. – Вы, похоже, так же хорошо знакомы с домом миссис Куинс, как и с условиями жизни рабов на вашей плантации!
Ройалл повернулась к нему, лицо ее пылало.
– Это несправедливо, сеньор Ривера. Я только что приехала в «Королевство Бразилии» и только начинаю догадываться о положении дел на плантации.
– Избавьте меня от своих объяснений, сеньора Бэннер, – холодно произнес он. Его черные глаза сверкали, а губы искривила презрительная усмешка. – Вы со своим отцом жили на доходы от «Королевства Бразилии» много лет. Это было вашей непосредственной обязанностью – знать, как появляются эти доходы. Но даже если бы вы и знали, сомневаюсь, что это могло что-то изменить. Для вас человеческая жизнь стоит дешевле, чем новая шляпка для вашей золотой головки.
Ей захотелось наброситься на него и расцарапать его презрительную физиономию.
– Вы не знали моего отца, сеньор Ривера! Он считал рабство здесь отвратительным. В Америке он был открытым сторонником освобождения!
– А у вашего отца были владения на Юге, использующие труд рабов?
Его лицо было так близко от ее, что она ощущала его дыхание на своей щеке, чувствовала себя запертой в плену этих черных как ночь глаз.
– Н-нет, не было, ко…
– То-то и оно. Легко быть сторонником аболиционизма, когда твое состояние не зависит от этого. И, если я не ошибаюсь, живя на Севере, он просто принимал мнение большинства. Его друзья и знакомые не могли видеть отчаянного положения рабов на его плантации, находящейся южнее экватора. Так что ваш отец был в полной безопасности, не так ли?
Его рука схватила ее руку, притягивая к себе, заставляя посмотреть на него и увидеть ненависть на его лице.
– И вы тоже были в безопасности, верно? Ваш хорошенький патрицианский носик никогда не вдыхал вони в поселках в «Королевстве Бразилии», и вам никогда не приходилось видеть страданий. Вы только знали, что вам ни в чем не будет отказа. Образование, путешествия, одежда – все это покупалось для вас ценой жалких жизней рабов в «Королевстве Бразилии»!
Его голос показался ей низким рычанием, злобным и угрожающим. Ройалл попыталась оттолкнуть его, хотела убежать, укрыться от этого убийственного блеска его глаз. Но она была не в состоянии не то что убежать, а даже говорить.
– С самого детства я ненавидел «Королевство Бразилии» за то, что оно делало с моими людьми, за то, что делали барон и ваш отец. И – да поможет мне Бог – я и вас хочу ненавидеть!
Его дыхание стало прерывистым, когда он схватил обе ее руки и резко притянул к себе. Он нахмурился, склонив голову набок, и посмотрел на женщину так, что ей на мгновение показалось, будто за ней наблюдает настороженная пантера.
Ройалл хотела укрыться от ярости этого мужчины, от горечи его слов. Наконец с огромным усилием она вырвалась, повернулась и побежала по коридору, не зная, куда он ведет, и моля лишь об одном: чтобы по ту сторону двери было безопасно.
Она бежала быстро, подхватив свои юбки, скользя ботинками по полированному полу. Добежав до двери, распахнула ее. Однако тут, словно в каком-то дурном сне, он настиг Ройалл, захлопнул дверь одной рукой и схватил ее.
– Отпусти меня! – крикнула она в отчаянии, с силой вырываясь от него. – Оставь меня в покое!
– Если бы я только мог! – резко бросил Себастьян, еще крепче удерживая ее, не давая возможности освободиться. Он сжал ее плечи и так сильно встряхнул, что на мгновение ей показалось, будто сейчас у нее оторвется голова.
Его глаза сверкали огнем, рот сжался в тонкую угрожающую линию, а мускулы на лице подергивались. Не успела Ройалл и вздохнуть, как он заломил ей руки за спину и прижал к себе. Его рост и массивные плечи заставили ее ощутить свою беспомощность. Внезапный страх, казалось, обострил все ее чувства. Ройалл окутал свежий запах его мужского одеколона. Ее грудь трепетала от ощущения его твердой мускулистой груди. В следующее мгновение Себастьян приблизил свои губы к ее лицу. Его руки держали ее в плену, но его губы были нежными, дразнящими, успокаивающими, и они требовали от нее ответа – жаркого, страстного.
Колени Ройалл подогнулись, она готова была упасть. Его сильное мускулистое тело излучало жар, который проникал сквозь ее одежду и, казалось, зажигал ее плоть.
Вдруг Себастьян грубо оттолкнул свою пленницу. На его лице отразилось отвращение к себе, огонь в глазах погас. Ройалл почувствовала, что безвольно опускается на пол. Несколько долгих мгновений он стоял, широко расставив ноги и глядя на нее, всем своим видом говоря, что она беспомощна рядом с ним, что он мог бы овладеть ею прямо здесь, если бы захотел, что ненавидел ее и ненавидел себя за то, что хотел ее.
Не говоря ни слова, он повернулся и пошел по коридору к передней двери. Когда он открыл ее, яркая полоса золотого света очертила его мощное тело и гордую, словно у пантеры, черную голову. И когда он ушел, а она осталась там, в сумраке коридора, Ройалл показалось, будто он что-то отнял у нее и унес с собой. Он лишил ее единственной радости, которой она жила с той самой первой ночи после карнавала в Рио.
Она вздрогнула в сумрачной прохладе, зная, что должна была ненавидеть его за то, что он использовал ее, за то, как он думал о ней. Глаза ее щипало, но слез не было. Сердце бешено колотилось – казалось, не хватает воздуха. Ройалл призналась себе, что никогда не сможет ненавидеть Себастьяна Риверу. Он ненавидел за двоих.
Ей показалось, что прошло несколько часов, прежде чем она овладела собой и смогла вернуться на веранду, где ее ждали миссис Куинс и Карл. Проницательный ум Розали, должно быть, помог ей догадаться, что с ее гостьей что-то было не так. Через секунду она повернулась к Карлу.
– Карл, почему бы тебе не пойти в конюшню и не взглянуть на нового жеребенка? Нам с Ройалл нужно немного времени для женского разговора.
Ройалл была благодарна Розали за ее проницательность. Карл поднялся с выражением досады на лице и некоторое время смотрел на Ройалл, озабоченный ее мрачным видом.
