355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Ферн Майклз » Пленительная невинность » Текст книги (страница 1)
Пленительная невинность
  • Текст добавлен: 15 сентября 2016, 01:48

Текст книги "Пленительная невинность"


Автор книги: Ферн Майклз



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)

Ферн Майклз
Пленительная невинность

ПРОЛОГ

Он прислушивался к звуку ее шагов, приглушенному ворсом персидского ковра. Чувства его были обострены, и каждая клеточка тела возбужденно вибрировала в ожидании. Скоро, говорил он себе, она придет к нему. Он ощутит ее головокружительный аромат, когда она войдет в комнату, и почувствует движение воздуха, плавно скользящего вдоль ее обнаженного тела, прежде чем она опустится на постель рядом с ним. Он страстно желал обнять ее, прижаться губами к ее губам и ощутить их сладкий вкус.

Дверь в дальнем конце комнаты отворилась, пропуская внутрь неяркую полоску света. Газовые лампы горели слабо – так, как нравилось ей и ему. У нее никогда не было желания заниматься любовью в темноте. «Я хочу видеть тебя, – бывало шептала она низким, чувственным голосом, который он так любил. – Я хочу смотреть на тебя…»

Ему тоже нравилось видеть ее, наслаждаясь радостным блеском ее глаз и легкой тенью удовлетворения, таящегося в уголках ее рта.

Она стояла в полоске света, зная, что он сейчас любуется ее изумительным телом, и не хотела лишать его этого удовольствия. Ее пеньюар был соткан из тончайшего красного шелка, сквозь который можно было разглядеть атласную кожу. Каждый изгиб ее тела, каждая линия, казалось, отливали золотом. Ее роскошные золотые волосы каскадом ниспадали на плечи и грудь, придавая ее внешности девственную, невинную робость, столь контрастирующую с тем, что он читал в ее глазах.

Когда она подходила к высокой кровати с пологом, сердце его, казалось, замирало в груди. Она была прекрасна, его маленькая львица, желанная и непокорная. Ее душа влекла его так же, как и тело, и это объединенное влечение было почти опустошительным. Она принадлежала ему, эта удивительная женщина, только ему. Совершенство ее высокой груди, великолепная пышность бедер, защищающих средоточие ее женственности, принадлежали ему одному.

Элегантным жестом, скорее чувственным, чем невинным, она сбросила прозрачное облако пеньюара и на мгновенье замерла, скользя глазами по его мускулистому торсу. Глаза мужчины сияли любовью, и, отзываясь на его желание, ее тело обдала пульсирующая волна страсти. Она посмотрела на его плоский живот, а затем перевела свой взгляд еще ниже и улыбнулась, дерзко и смело, уверенная в своей власти над ним.

Легкая, почти невесомая, она опустилась на постель, словно бесплотный ангел. Но он-то знал, каким страстным было это существо с мягкими, пленительными формами, завораживавшими любого мужчину.

Непередаваемый аромат ее тела будоражил чувства, шелест накрахмаленных простыней вызывал приступ неудержимой страсти. Он любил эту женщину, он хотел ее. Так было тысячи раз в прошлом и будет бесчисленное количество раз в их будущем. Она была его золотой королевой, до сих пор таинственной и каждый раз новой. Для него это был идеал внутренней и внешней красоты, совершенство разума и тела. Он с нежностью потянулся к ней, привлекая к себе, чувствуя, как воспламеняет его близость любимой. Едва сдерживая непреодолимое желание сразу же овладеть ею, раствориться в ней, он стал гладить нежную кожу ее груди, с наслаждением ощущая ее упругость и восхитительную тяжесть. Затем его руки скользнули вниз, к тонкой талии, и замерли на манящем треугольнике, открытом и словно ждущем его прикосновений.

Прохладные бархатные бедра, плоский живот, длинные стройные ноги и губы, ее чудесные податливые губы – все это опьяняло его, словно чудное вино. Он остановил взгляд на упругих розовых сосках, дерзко выдающихся и манящих.

Тело Ройалл пело песнь сирены, соблазняя, взывая сквозь полумрак к ответной страсти. Она извивалась под его прикосновениями, растворяясь в них, сходя с ума от желания отдать всю себя его чутким пальцам и страстным губам.

Себастьян, восхищаясь этим безумием, продолжал свои ласки, дразня и будоража. Наконец его губы добрались до места, которое имело для него особую притягательную силу.

Их страсть была одинаково сильной, радостно-взаимной.

Ее пальцы играли в его волосах, убирая со лба спутавшиеся локоны, открывая лицо любимого для своих ласк. Она нежно поцеловала его в губы, чувствуя, как все ее естество стремится к вершине любви.

Она знала о своей власти над ним и жаждала его господства над собой. Ее губы боготворили каждую клеточку его естества, а пальцы касались таких знакомых и таких волнующих изгибов обожаемого тела. Томящие полизывания и дразнящие поцелуи у впадинки на его шее вызывали у него низкий, прерывистый стон удовольствия. Она поднесла к его пылающему лицу свои налитые, затвердевшие груди и в ту же секунду чуть не задохнулась от прикосновения его губ.

Их близость была плавной, умышленно размеренной и в то же время неистовой. Они знали, что снова и снова будут сгорать дотла в огне своей страсти, пока не превратятся в пепел, из которого возродятся с новым желанием, уносящим их в запредельность.

Находясь на вершине блаженства, она выкрикнула его имя, вся изогнулась навстречу ему, вонзаясь пальцами в его крепкие мускулы. Она взлетала к небу, унося его за собой со стремительностью ветра, превратившего вожделение в таинство любви. «Себастьян», – прошептала она. И это было единственное имя, которое было нужно ей в этой жизни.

Он еще долго держал ее в объятиях, не желая прерывать чудное единение. Нежные, трепетные прикосновения ее губ, словно легкие крылья бабочки, ласкали его грудь. Наконец она забылась блаженным сном, но даже во сне любила его. И он любил ее, любил всегда. Снова и снова Себастьян благодарил судьбу, соединившую их, и думал о том, что эта женщина смогла заполнить его жизнь, успокоила его боль и излечила от одиночества.

ГЛАВА 1

Иностранные слова и фразы роились в голове Ройалл. Белен. Рио-де-Жанейро. Мир, столь далекий от того, который она знала. Сверкающие опаловые воды залива Гуанабара, простирающегося через тропики Козерога. Места, которые она никогда и не мечтала увидеть. Солнце. Жара. Толпы темнокожих людей в яркой одежде. На этой земле, находящейся южнее экватора, люди говорили на незнакомых языках. Эта земля называлась Бразилией.

Предчувствие чего-то необычного охватило Ройалл Бэннер, когда она наблюдала за местными жителями Рио-де-Жанейро, готовящими улицы для предрождественского карнавала. Казалось таким странным находиться здесь, на другом конце света, так далеко от ее родной Новой Англии. Здесь темная кожа была обычнее светлой, здесь яркие платья и босые ноги были вполне нормальным явлением. Взглядом своих янтарно-золотистых глаз из-под черных ресниц Ройалл окидывала все вокруг, стараясь запечатлеть в памяти первый день в бразильском портовом городе.

– Тебе все это, вероятно, кажется сказкой, Ройалл? – улыбнулась ее компаньонка Розали Куинс. – Путешествовать по морю, попасть в тропики, своими глазами увидеть то, о чем ты могла прочесть лишь в книгах! Уверяю тебя, Рио сильно отличается от Бостона.

Возбуждение Ройалл заставило ее вспомнить свое самое первое участие в этом карнавале, и светлые глаза пожилой женщины вспыхнули. Она печально вздохнула. Это было так давно. Тогда она сама была хорошенькой молоденькой женщиной, как Ройалл, тогда ее лицо розовело от смущения, а глаза видели лишь то, что им нравилось видеть. Куда ушли эти дни?

– Жаль, что не можем остаться на празднества, ведь мы должны скоро отплывать в Белен, а оттуда колесный пароход доставит нас по Амазонке на плантации.

Ройалл кивнула своей золотистой головкой, не отрывая пытливого взгляда от дальнего конца вымощенной булыжниками улицы, где торговцы подготавливали свои лавки и раскладывали для продажи огромные бумажные цветы и позолоченные маски. Откуда-то издалека доносился треск барабанов и звуки настраиваемых музыкантами инструментов. Сегодня всю ночь будет шумное веселье с музыкой и танцами. Это последний праздник перед началом Великого поста. Исповедальный вторник, как называла его миссис Куинс. Затем наступит среда первой недели Великого поста, и тогда многочисленное католическое население потечет в церковь, где священник будет посыпать головы людей пеплом, произнося слова: «Пепел к пеплу, прах к праху» – напоминание о бренности человеческой жизни.

Глубокая морщинка пролегла между бровями Розали Куинс. Она чувствовала, что Ройалл очень хочет присоединиться ко всеобщему веселью, притопывать в такт музыке и танцевать на улицах. Такое поведение считалось бы, поскольку Ройалл была еще в трауре, крайне неприличным: ее муж был похоронен менее года назад. И не полагалось носить во время траура ярко-оранжевое шелковое платье. Но Ройалл сказала как-то, что оставила свою скорбь и печаль у края могилы мужа, в ее холодной сырости. Для нее началась новая жизнь, и она не собиралась обременять себя траурным нарядом.

За свои пятьдесят два года Розали Куинс научилась читать мысли и желания людей по их глазам, а глаза Ройалл Бэннер ясно говорили о том, что она хочет жить и наслаждаться жизнью и вовсе не намерена замыкаться в себе.

Внезапно Ройалл повернулась и восторженно обняла миссис Куинс.

– Я не хочу пропустить ни минуты этого праздника. Это такое необыкновенное развлечение. Я, пожалуй, останусь здесь и понаблюдаю за приготовлениями, а вы возвращайтесь на корабль и вздремните.

Миссис Куинс ужаснулась такому предложению.

– Ты не можешь этого сделать! Что подумает обо мне барон Ньюсам, если я оставлю тебя одну? Ройалл, ты должна пойти со мной, – заворчала она, беря молодую женщину под руку. – Ты понаблюдаешь за приготовлениями с палубы парохода. Это не Бостон, к которому ты привыкла, здесь совсем другие нравы. А теперь идем. От жары тебе может стать дурно. Мы выпьем чего-нибудь прохладительного, а затем я немного вздремну.

Она подобрала свои старомодные пышные юбки и зашагала вниз по улице, ведущей к порту.

Ройалл ненадолго застыла в нерешительности. Постоянно ее кто-нибудь учил, что делать, как себя вести. Как долго это будет продолжаться? Она уже взрослая самостоятельная женщина двадцати трех лет, вдова и не нуждается в няньках. Особенно в такой няньке, как Розали Куинс, которая прилежно исполняла свой христианский долг, играя роль дуэньи.

Приноравливаясь к шагам Розали, Ройалл, втянув голову в плечи, озиралась по сторонам. Она увидела группу женщин в широких ярких юбках и белых крестьянских блузках с открытыми плечами, готовящих цыплят на открытом огне. Рядом играли дети, и один маленький мальчик получил звонкий шлепок по руке, когда попытался стащить кусочек изумительно хрустящего, ароматного мяса.

– Ройалл, хватит глазеть по сторонам! Идем же. Эта жара вот-вот меня доконает.

Ройалл подчинилась, как делала это всегда. Вначале она подчинялась своему отцу, затем мужу, а в последнее время взрослым сыновьям и дочерям мужа, ограниченным предрассудками Новой Англии. «Господи, когда же мне будет позволено жить своей жизнью, следовать желаниям и велениям собственного сердца?» – безмолвно взывала Ройалл.

Ну что может с ней случиться за каких-нибудь пару часов, если она останется одна? Или Розали боится, что ее ограбят? Но это смешно! Единственными деньгами, которые Ройалл несла в своей маленькой дамской сумочке, свисающей с руки, была лишь небольшая сумма для мелких покупок, чаевых и, возможно, для оплаты наемного экипажа.

Она хихикнула, заставив спутницу повернуться и подозрительно взглянуть на нее. Ройалл представила себе страхи Розали по поводу того, что ее подопечная может быть похищена, продана в рабство, увезена ослепительным темноволосым негодяем, желающим насладиться ее стройным молодым телом.

* * *

Не обращая внимания на лукавый взгляд миссис Куинс, Ройалл шагала, стараясь не отстать от Розали, и смотрела прямо перед собой. Она улыбалась, занятая своими мыслями. Наверное, замечательно быть любимой и желанной красивым, мускулистым мужчиной, мужчиной, который мог бы восполнить все то, чего не дал ей брак с Мак-Дэвисом Бэннером.

Ройалл ощутила прилив краски к щекам от таких предательских мыслей. Мак-Дэвис, мягкий, деликатный человек, никогда не думал о том, какой огонь горел в крови его молодой жены, и не делал ничего для того, чтобы унять этот огонь. Будучи старше Ройалл почти на тридцать лет, Мак не был ее избранником. Лишь из уважения к отцу она согласилась принять его предложение.

Мак-Дэвис был богатым человеком и обещал отцу Ройалл обеспечить ее будущее. Он делал все для этого, пока был жив. После смерти мужа четверо его детей, которые были старше Ройалл на несколько лет, взяли в свои руки управление хозяйством. В завещании Мак-Дэвиса указывалось, что его сыновья должны будут заботиться о своей мачехе. Он полагался на честность и порядочность своих детей. Но как же он ошибся! От двух лет ее супружеской жизни с Мак-Дэвисом у Ройалл не осталось почти ничего, кроме ее драгоценностей, ежегодного пособия и его имени.

Так что с чистой совестью Ройалл могла вычеркнуть эти два года из своей жизни. Она ничего не осталась должна Мак-Дэвису и его памяти. Он обеспечивал ее прекрасным домом, драгоценностями и положением в обществе, а она предоставляла ему уют и утешение жены, проявляла нежную заботу в течение его последних дней и терпимость к его более чем вялым занятиям любовью.

Если учесть все эти обстоятельства, она была почти девственницей. Почти. Ее сексуальность была только пробуждена, но не восполнена. Она уже не была невинной молоденькой девушкой, не знакомой с ритуалом брачного ложа. Она была женщиной, осознающей свои потребности и желания. Она хотела мужчину, который любил бы ее, ласкал ее тело сильными, нежными руками до тех пор, пока она не вскрикнула бы от переполняющего ее желания, а не от огорчения, как было много раз с Мак-Дэвисом, придерживавшимся пуританской шотландской морали, которая учила, что «порядочная женщина» видит в брачной постели одну из своих обязанностей, а не источник своих наслаждений. Но бывали моменты, когда непривычное и такое запретное наслаждение находилось в пределах досягаемости, и, словно чувствуя это, Мак-Дэвис тут же отталкивал ее от себя, оставляя одну со своими желаниями, которым не было удовлетворения…

Голубые воды залива Гуанабара показались в конце широкой мостовой, по которой они шли. Верфи, где стояли на якоре грузовые и пассажирские суда, располагались впереди, в глубокой гавани. Высокие, вытянувшиеся в ряд мачты, казалось, царапали небо. Хотя паруса были убраны, корабли все же смотрелись очень величественно. Они плавали по всему свету, доставляя товары в места, непривычные для языка и хранившие все нераскрытые тайны рыцарских романов.

Из дома Ройалл открывался захватывающий вид на бостонскую гавань, и она никогда не уставала смотреть сквозь прозрачные стекла на прекрасные корабли, бороздившие океан. И ей тоже хотелось побывать везде, все познать и испытать. Поездка в Рио-де-Жанейро стала самым далеким путешествием, которое она когда-либо предпринимала. Она всегда завидовала тем знакомым молодым людям, которым разрешалось совершить поездку по Европе, прежде чем они начнут устраивать свою жизнь. Помнится, она как-то сказала об этом своему отцу, и тот пришел в ужас от одной лишь мысли, что его дочь, его красавица-дочь, мечтает о путешествии за границу без приличествующих случаю компаньонок.

– Но отец, – она словно слышала свой собственный голос, звучащий сквозь года, – какой смысл в компаньонках? Тогда у меня будет не больше свободы, чем здесь, в Бостоне!

Свобода, как казалось Ройалл, была чем-то, чего женщины были лишены изначально. Это было привилегией лишь противоположного пола.

* * *

Их судно стояло у двенадцатого пирса, предназначенного для пассажирских кораблей. Это был быстроходный клипер, имеющий семь парусов, стремительный, как ветер. По пути из Бостона они останавливались в нескольких портах, прежде чем достичь места назначения – крупнейшего морского порта Бразилии. Отсюда они снова поплывут на север, в Белен, откуда колесный пароход доставит их вверх по Амазонке в дикие джунгли, на плантации возле нового города Манауса. Путешествие на одном из новых пароходов было бы быстрее, но миссис Куинс и слышать об этом не хотела. «Бог дал нам ветер, чтобы плавать под парусами, – с негодованием сказала она Ройалл, когда был предложен пароход. – Если бы Он хотел, чтобы мы путешествовали на машине, об этом было бы сказано в Библии». Ройалл не осмелилась напомнить пожилой леди, что тот колесный пароход, который повезет их по реке Амазонке, тоже не имеет парусов.

– Ну, вот мы и пришли, целые и невредимые, – щебетала Розали Куинс, неуклюже поднимаясь вверх по трапу.

«И очень жаль, – состроила гримасу Ройалл, аккуратно приподняв подол своего золотисто-оранжевого платья, – я не хочу быть целой и невредимой. Я хочу хотя бы один раз в жизни быть свободной. Если мне и придется о чем-то пожалеть, это будет очень нескоро. Я хочу вкусить жизни. Здесь! Сейчас!»

– А для начала выпьем хорошего холодного лимонада. Давай сядем здесь, на палубе, и немного отдохнем.

– Миссис Куинс, мы только и делаем, что отдыхаем с тех пор, как взошли на борт корабля в Бостоне. Я не хочу лимонада. Я бы предпочла стакан хорошего портвейна.

– «Хорошего» портвейна не бывает. Вот кларет – это другое дело. А портвейн слишком тяжел и слишком крепок. На такой жаре он легко ударит тебе в голову, и ты можешь свалиться за борт. Эти хулиганы и портовые рабочие на славу повеселятся, вытаскивая тебя!

Пожилая женщина была явно раздражена, а Ройалл неугомонна, чтобы ее это беспокоило.

– Этого можно не бояться, – парировала Ройалл. – С такими нижними юбками я пойду прямо ко дну, а этот проклятый турнюр поможет удержать меня там. Как мне хочется сбросить с себя это платье, чтобы освободить тело, ощутить тепло солнечных лучей на своей коже…

– Дитя мое! Ты не должна так говорить! Боже милосердный, что если тебя услышат? Да нас могут изнасиловать прямо в наших кроватях!

Ройалл усмехнулась.

– Девочка, тебе следует научиться держать язык за зубами. Ведь здесь вокруг нас одни дикари, желающие светлокожих женщин. Не могу поверить своим ушам! Да, ты действительно нуждаешься в ком-то, кто бы присматривал за тобой, и я твердо намерена делать это, пока не передам тебя в целости и сохранности в руки барона.

Ройалл обреченно вздохнула. До чего же все это ужасно! А всего-то, чего она так хотела, – это маленького, безобидного приключения, прежде чем устроиться жить на одной из доходных каучуковых плантаций Бразилии. Неужели она хотела так уж много?

Розали Куинс постучала концом своего зонтика от солнца по палубе, чтобы привлечь внимание стюарда.

– Два лимонада, – твердо сказала она, взглядом бросая вызов Ройалл и боясь ее попытки противоречить или открыто не повиноваться ей.

Откинувшись на спинку стула и потягивая резкий напиток, Ройалл решила, что все на свете отдала бы за возможность пройтись по улицам Рио, принять участие в завтрашнем веселье. Она бы притворилась кем угодно, только бы не быть не тем, кем была на самом деле. Она бы отбросила всякую осторожность и ничуть не беспокоилась бы о своей репутации. Она бы флиртовала с красивыми мужчинами, и если бы так случилось, что кто-нибудь из них захватил бы ее воображение, она бы… она бы… Ройалл стрельнула глазами в сторону Розали Куинс, которая деловито потягивала лимонад из своего стакана. «Ну так я бы отвела его в кусты и… и… крепко поцеловала!» Озорной огонек вспыхнул в ее янтарных глазах. «Может быть, может быть, и есть способ!»

– Миссис Куинс, я знаю, что шокировала вас. Сама не понимаю, что заставило меня говорить такие вещи. Полагаю, я еще не оправилась от удара после смерти Мак-Дэвиса. Я искренне прошу прощения. Может быть, вы вздремнете здесь, в тени? Не думаю, что в наших каютах есть хоть малейшее дуновение ветерка. А я посижу рядом с вами.

– Я сразу поняла, что ты просто шутишь со мной, Ройалл. Ведь ни одна знатная дама не может так говорить. Но ты права, меня действительно клонит ко сну. Я упомяну тебя в своих вечерних молитвах.

Через несколько секунд она уже спала, мирно похрапывая.

Этот храп, рикошетом отскакивающий от палубы, заставил Ройалл улыбнуться. Бедняжка миссис Куинс! Она всегда так беспокоилась о том, чтобы быть истинной леди, и взгляните на нее теперь. При каждом всхрапывании нижняя челюсть ее дрябло отвисала, а пухлые щеки раздувались и затем втягивались. Ройалл уже собиралась осторожно подняться со стула, когда тройной подбородок миссис Куинс задрожал, заставив бедную леди хватать ртом воздух, Ройалл застыла на месте, напоминая птицу, приготовившуюся к полету, и простояла так, пока рокочущие звуки снова не понеслись над начищенной палубой.

Придерживая руками юбки, Ройалл побежала по сходням в свою каюту. Она стала беспорядочно выбрасывать на твердую койку содержимое вначале одной сумки, затем другой, пока не нашла то, что искала. Плоский пакетик белого порошка лежал на ладони. Ройалл судорожно пыталась вспомнить, сколько же этого лекарства требуется для хорошего двенадцатичасового сна, и быстро прикинула в уме, что ей нужно будет всего несколько мгновений, чтобы подсыпать снотворное в стакан бдительной миссис Куинс. Завтра Розали станет спать, в то время как она, Ройалл, отправится на карнавал. Мысленно она выругала миссис Куинс за то, что та не позволила ей выпить стакан вина. Это самый подходящий случай для того, чтобы впервые попробовать спиртное. Отбросив все предосторожности, она отправилась на поиски стюарда. Отрывистым, строгим голосом Ройалл приказала принести в ее каюту стакан вина и затем, решив, что этого будет мало, надменно потребовала целую бутылку.

Стюард постучался, вошел в каюту и молча поставил маленький поднос на столик у кровати. Он старался не встретиться глазами с пассажиркой, отступая к двери, и тихо закрыл ее за собой.

– Одному Богу известно, какие слухи поползут завтра по кораблю, – пробормотала Ройалл. Она вынула пробку из графина с портвейном и налила себе полный бокал. – За праздник и свободу, – провозгласила она негромко. – Завтра в это время я буду наслаждаться жизнью на новой земле и радоваться каждой минуте своих приключений. За свободу, – пропела она вслух, высоко поднимая бокал.

Графин был уже пуст, а Ройалл кружилась по комнате, напевая себе под нос. Графин выскользнул у нее из рук и закатился под кровать. Весело рассмеявшись, Ройалл отправила туда же и бокал. Теперь все улики припрятаны. Так будет и завтра. Она заметет все следы, прежде чем отправится на праздник… одна.

Розали Куинс просунула голову в полуоткрытую дверь. Она тихо постучала и, не получив ответа, отворила дверь. Увидев, что ее подопечная мирно спит, тихо ретировалась. Сон именно то, в чем нуждается бедное дитя. Сон поможет ей совладать со своей утратой. Только во сне можно забыться. Да, это именно то, что ей нужно. Даже если и проспит время обеда, она не станет будить ее. Сон для нее сейчас важнее, чем пища. Позже, если проголодается, она сможет заказать легкую закуску в каюту.

За час до рассвета Ройалл проснулась, не вполне сознавая, где находится. Корабль покачивался на якорных цепях, вызывая головокружение. Во всем теле чувствовалась слабость, а к горлу подступала тошнота. Она все вспомнила и, тяжело вздохнув, спустила ноги с края кровати.

– О нет, – простонала Ройалл и, зажав рот рукой, бросилась к тазу в углу каюты.

Обессиленная, опустилась на край твердой кровати, массируя ладонями пульсирующие виски. От громкого стука в дверь она поморщилась. Ей хотелось зарыдать или плюнуть в бодрое и веселое лицо Розали Куинс.

– Милое дитя, разве тебе никто не говорил, что ранняя птичка носок прочищает, а поздняя глазок продирает. Идем же, если мы не хотим опоздать к завтраку. Ты же знаешь, как в таком случае бывает: все булочки холодные, а в кофе плавают мухи.

– Ну, если это случится, мы просто отдадим мух той ранней птичке, о которой вы так беспокоитесь. Идите без меня, миссис Куинс. Я хочу попросить стюарда принести теплой воды для ванны. Мне что-то не очень хочется есть этим утром. Думаю, я… я, наверное, переспала. У меня ужасно болит голова.

– Пропустить завтрак! – Розали Куинс ужаснулась. – Но, дитя, ты ведь не обедала прошлым вечером. Ты, должно быть, умираешь с голоду. Мы ведь не хотим, чтобы ты совсем зачахла. Нужно смириться и понять: ничто не может вернуть тебе твоего родного покойного мужа. Жизнь дана для того, чтобы жить. Я знаю, что ты подверглась жестокому испытанию, но тебе не остается ничего другого, как лишь смириться со своей тяжелой утратой, а под этим я подразумеваю, в первую очередь, хорошее питание. На этот раз я не стану настаивать, но надеюсь увидеть тебя за ленчем. Вот, – она порылась в своей сумочке, – съешь этот кусочек засахаренного имбиря. Имбирь излечивает все недуги. Присоединяйся ко мне, когда освежишься. Я буду на палубе со своим шитьем.

– Я так и сделаю, миссис Куинс, присоединюсь к вам. И, миссис Куинс, спасибо за вашу заботу обо мне. Со мной будет все хорошо, в самом деле.

– Я знаю, дитя. Ты молода и красива. Ты и опомниться не успеешь, как поклонники будут выстраиваться в очередь у плантации барона. Я знаю: для тебя еще немыслимо думать о новом муже, но в конце концов нам приходится считаться с действительностью. Мужчина нуждается в женщине, а женщина нуждается в мужчине. Подумай об этом, когда будешь нежиться в теплой ванне, – и, шелестя своими пышными юбками, она удалилась, оставив Ройалл в замешательстве и легком смущении.

В каюте было жарко и душно. Ройалл вышла из теплой ванны, насухо вытерлась и, неодетая, легла на кровать. Головная боль, кажется, утихла. Возможно, это благодаря засахаренному имбирю, который дала ей миссис Куинс. Желудок ее тоже пришел в норму, пока она лежала, расслабившись, в теплой ванне. Ее взгляд принял мечтательное выражение: она раздумывала об участии в будущем празднике. Что же ей надеть? У нее не было ничего подходящего, но была маска, которую она купила накануне якобы в качестве сувенира. Это была веселая алая полумаска с маленькими проволочками, чтобы прицепить ее к волосам. Новая прическа – и кто узнает, что это она? Тем более кому, кроме Розали Куинс, будет до этого дело? Она почувствовала себя лучше от ожидания предстоящего веселья. Вначале состоится большой костюмированный парад. Затем откроется музыкальный павильон со всевозможными яствами. Конкурсов и вина будет более чем достаточно для всех. Затем вечером, после большого обеда в центральном павильоне, начнется бал-маскарад, где можно будет вдоволь развлечься.

Взгляд Ройалл упал на пакетик снотворного, и она почувствовала укол совести. Как можно было задумать дать милейшей, добрейшей Розали Куинс снотворное? Что же она за человек, если способна решиться на такое? Ведь дорогая Розали может никогда не проснуться, и тогда это будет мучить Ройалл всю оставшуюся жизнь. Ее передернуло: она могла стать убийцей! Нет! Нужно найти иной способ ускользнуть от своей неусыпной попечительницы.

Прошел час, затем другой, а Ройалл по-прежнему лихорадочно думала, отбрасывая одну идею за другой. Она уже собралась встать, одеться и сказать миссис Куинс правду, что она собирается на карнавал с ней или без нее, но вдруг какое-то движение за дверью вернуло ее к действительности. Она торопливо набросила халат и осторожно приоткрыла дверь каюты. Два стюарда плотного телосложения вели миссис Куинс в ее каюту. Они тяжело дышали, а та даже не пыталась облегчить им работу. Встревоженная видом Розали, Ройалл торопливо прикрыла за мужчинами дверь.

– Ради Бога, что случилось, миссис Куинс? – спросила она с искренним беспокойством.

– Это моя вина, Ройалл, – ответила пожилая леди сквозь стиснутые зубы.

– Что я могу сделать? Чем могу помочь вам? – сочувственно воскликнула Ройалл, моментально позабыв о своих недавних планах.

Мужчины осторожно положили миссис Куинс на кровать и подложили ей под ногу несколько твердых подушек.

– Капитан послал за доктором, мисс, – сообщил один из стюардов. – Будет лучше, если вы останетесь с леди, пока он не прибудет.

– Ну конечно же, я побуду с ней, – Ройалл перевела взгляд со стюарда на искаженное болью лицо Розали. – Вы должны сказать мне, миссис Куинс, что произошло?

Розали Куинс откинулась на подушки у изголовья кровати. Ее пухлые, обычно розовые щеки сейчас побелели от боли и напряжения.

– Как я уже сказала, все случилось по моей глупости. Я подумала, что вижу своего соседа, и, чтобы окликнуть его, вскочила со стула. При этом моя нога попала в перекладину стула, стоявшего рядом, и я грохнулась на пол на глазах у всех присутствующих. Я чувствую себя такой неуклюжей дурой!

– Это всего лишь растяжение или сильный ушиб, миссис Куинс. Несколько дней покоя – и вы снова будете на ногах, – Ройалл попыталась придать своему голосу как можно больше уверенности.

– Боюсь, что нет, Ройалл. Я слышала хруст кости, когда падала. Вот что случается с людьми моего возраста! Кости ломаются, словно ветки от сильного ветра. Скорее всего, сломана лодыжка. Бедный Алонзо! Когда он услышит об этом, он скажет, что предупреждал меня. Мужья, они такие, Ройалл. Он не хотел, чтобы я ехала сюда, но я настаивала, и он смирился, видя, как много это для меня значит. И вот, взгляни на меня. Я так не люблю быть обузой кому бы то ни было. В Манаусе, когда лошадь становится старой и хромой, ее пристреливают. Именно такой лошадью я сейчас себя чувствую.

– Пожалуйста, миссис Куинс, просто лежите и отдыхайте. Не утруждайте себя разговорами. Вы очень бледны и измучены. Наверняка немного поможет холодный компресс на лоб.

Не дожидаясь ответа, Ройалл смочила мягкое полотенце в тазу с водой, который стоял у кровати. Затем она осторожно положила его на лоб женщины.

– Миссис Куинс, я пойду в свою каюту переодеться и сразу же вернусь. Вы не должны двигаться. Обещайте мне.

– Дитя, куда я могу пойти в моем состоянии? – Розали произнесла это резковатым тоном, но тут же извинилась перед молодой женщиной. – Я так и не узнала, был ли человек, которого я увидела на верфи, Себастьян или же нет. Должно быть, все-таки он. В мире нет двух таких красивых дьяволов. И я подумала, что, если это Себастьян Ривера, он смог бы взять тебя на карнавал. Я знаю, как сильно тебе хочется увидеть празднества. С Себастьяном ты была бы в безопасности.

Ройалл заметила слезы в глазах миссис Куинс: ей, видимо, было жалко себя и обидно, что все так получилось.

Ройалл прониклась нежностью к этой старой женщине. Она ругала и стыдила себя за то, что собиралась подсыпать снотворное Розали. Поспешно одеваясь в своей каюте, она чуть не плакала, потому что сейчас сама себе казалась преступницей. Ройалл быстро оделась в легкое платье зеленого цвета, привела в порядок волосы и была готова вернуться в каюту миссис Куинс.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю