Текст книги "Земля под ногами. Из истории заселения и освоения Эрец Исраэль. 1918-1948. Книга 2"

Автор книги: Феликс Кандель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 28 страниц)

В конце 1951 года египтяне закрыли Суэцкий канал для кораблей, плававших под израильским флагом; закрыли и Тиранский пролив в Акабском заливе – единственный выход из Эйлата в Индийский океан. Это было грубым нарушением международного соглашения, но египетский представитель в ООН объяснил эти меры таким образом: "Перемирие не прекращает состояние войны. Оно не запрещает стране использовать некоторые права военного времени".

С 1949 года начались проникновения вооруженных групп с территорий соседних арабских государств. Сначала они угоняли скот, совершали кражи и мелкие диверсии в пограничных поселениях, но со временем набеги участились, и начались убийства жителей. Террористические акты не происходили сами по себе; они были организованы, за ними стояли правители арабских государств, и это стало началом новой необъявленной войны.

Налеты на израильскую территорию всё возрастали, а с ними возрастали и потери. В 1951 году погибли 137 человек, в 1952 году – 147, в 1953 – 162; евреев убивали на дорогах и в городских предместьях, в домах и на полях во время работы; к концу 1956 года потери составили 1300 человек убитыми и ранеными. Израильские отряды проводили ответные акции возмездия, и М. Даян заявил тогда: "Мы должны установить на нашу кровь настолько высокую цену, чтобы арабские армии и арабские правительства сочли ее слишком высокой".

В ноябре 1948 года Израиль официально запросил СССР о возможности приобретения советского оружия: 70 танков разного типа со снарядами и резервными двигателями, 24 самоходных орудия, 180 зениток и 300 пушек со снарядами, 50 истребителей и 24 бомбардировщика с запчастями и боеприпасами, ракеты и ракетные установки для самолетов. Советский Союз отказал в этой просьбе, ссылаясь на «запрещение членам ООН снабжать оружием армии стран, воюющих в Палестине».

***

Во время второго перемирия посредник ООН шведский граф Ф. Бернадот предложил план будущего мирного договора между воюющими сторонами. Он рекомендовал отдать евреям Западную Галилею, а весь Негев – арабам, ввести "особый статус" для Иерусалима, установить контроль над аэродромом в Лоде и портом в Хайфе, а также разрешить арабским беженцам вернуться на территорию Израиля. 17 сентября 1948 года Бернадота убили в Иерусалиме, нападавшие скрылись; по приказу Д. Бен-Гуриона были арестованы десятки бойцов и командиров Лехи, их оружие конфисковали. После этого отряды Эцеля в Иерусалиме вошли в состав Армии обороны Израиля.

***

Арабское население Ближнего Востока обвинило своих правителей в позорных результах той войны. В Египте убили премьер-министра Нукраши-пашу, а через несколько лет свергли короля Фарука. В Ливане убили премьер-министра Риада аль-Сухли; в Сирии перевороты следовали один за другим; за первые годы существования Израиля в соседних арабских странах было совершено около 20 государственных переворотов.

Командир Арабского легиона Д. Б. Глобб – о причинах поражения арабов в той войне: "В этом вооруженном конфликте население, находящееся на уровне современных знаний, противостояло населению более многочисленному, но не обладавшему образованием и техническими познаниями, однако легко возбудимому и не поддающемуся контролю". Вывод Глобба был таков: странам Ближнего Востока следует воздержаться от войны до тех пор, пока арабское общество не достигнет необходимого уровня развития.

***

По окончании Войны за независимость 12 бойцов стали Героями Израиля за проявление мужества в бою с риском для жизни. Это – Авраам Авигдоров, Арье Ацмони, Йохай Бен-Нун, Эмиль Бриг, Симан-Тов Гане, Бен-Цион Лайтнер, Яир Рахли, Рон Фелер, а также награжденные посмертно Изахар Армони, Зрубавель Горвиц, Цви Зибель, Эмануэль Ландау.

Йохай Бен-Нун командовал подрывниками, которые потопили флагман египетского флота "Эмир Фарук" (впоследствии возглавлял военно-морские силы Израиля). Эмиль Бриг подполз к заминированным опорам моста под огнем противника, заменил детонаторы, и мост был разрушен, задержав переправу иорданских войск. Во время атаки на крепость Ирак-Суидан раненый Симан-Тов Гане вел огонь из пулемета, прикрывая бойцов, затем перевязал раненых, помогал им до подхода подкрепления – в госпитале ему ампутировали обе ноги.

***

Писатель Моше Шамир: "Мой отец назван в честь брата его отца, убитого во время погрома 1891 года. Я назван в честь брата моего отца, служившего в Красной армии и убитого на подступах к Варшаве в 1920 году. Мой сын назван в честь моего брата, павшего в Войне за независимость."

Летом 1949 года – после долгого перерыва – пришел в Иерусалим первый поезд, который встретили сотни жителей города. Поезд привез муку, цемент и свитки Торы.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ

Репатриация в Израиль

1

Еще шла война, молодое государство боролось за свое существование, но уже началась репатриация в Израиль. В стране были невероятные экономические и финансовые трудности, разрушенные поселения, нехватка товаров и продуктов питания, – многие тогда считали, что неограниченный приток репатриантов приведет к краху государства. И действительно, с точки зрения здравого смысла было непонятно, как сможет страна, которая насчитывала менее 700 000 жителей, принять сотни тысяч репатриантов, накормить, расселить, позаботиться об их трудоустройстве?

И тем не менее, приняли решение – открыть ворота Израиля для любого еврея, который пожелает приехать. С 14 мая по 31 декабря 1948 года репатриировались более 100 000 человек, в 1949 году – 239 576, в 1950 году – 170 249, в 1951 – 175 095; за три с половиной года существования Израиля прибыли свыше 680 000 репатриантов, и его население удвоилось.

Они приезжали отовсюду, из разных стран и континентов, порой по десять-двадцать тысяч человек в месяц. К середине 1949 года привезли 25 000 евреев из английских лагерей на Кипре, еще 75 000 – из лагерей для перемещенных лиц в Европе. К концу 1950 года оказались на этой земле 33 000 евреев из Турции и 37 000 из Болгарии; они прибывали из Китая и Афганистана, из Сирии, Ливии, Египта, Алжира, Ливана и Ирана, из Польши, Румынии, Венгрии, Чехословакии и Югославии.

Г. Меир: "Они были не такие, как иммигранты нашего времени – здоровые, крепкие молодые идеалисты... И не такие, как специалисты, коммерсанты и ремесленники тридцатых годов со своими сбережениями. Сотни тысяч евреев, прибывших в те первые годы, были совершенно неимущими. Они не имели ничего, кроме воли к жизни и желания уйти от своего прошлого. Многие были сломлены – если не духовно, то физически; многие – и физически, и духовно. Евреи Европы пережили страшную трагедию; евреи арабских стран Ближнего Востока и Северной Африки. терроризированные самыми жестокими режимами мира, не слишком хорошо представляли себе жизнь в двадцатом веке".

Евреи Йемена жили в стране как рабы местных правителей; они были самыми бедными, самыми униженными людьми, ими помыкали, над ними издевались. Еврейское агентство договорилось с местными шейхами, и те согласились за плату пропускать евреев через свои земли в английский порт Аден. Они шли пешком через пустынные, труднопроходимые места, попадали в лагерь на побережье Аравийского моря – больные, измученные, истощенные, а оттуда их перевозили на самолетах американских компаний по 200 человек за рейс.

Эта операция получила название "Ковер-самолет"; она продолжалась в течение 1949 года, и в Израиль привезли 48 000 йеменских евреев. Г. Меир: "Иногда я приезжала в Лод, видела, как приземляются самолеты из Адена, удивлялась терпению и доверию измученных пассажиров. "Вы видели когда-нибудь самолет?" – спросила я бородатого старика. "Нет". – "И не побоялись лететь?" – "Нет, – ответил он. – Ведь это написано в Библии, в книге пророка Исайи: "Поднимешься ты на крыльях орла..." И тут же, на аэродроме, он прочитал весь отрывок, лицо его сияло радостью оттого, что пророчество сбылось и путешествие закончилось".

После образования Израиля наступили в Ираке опасные времена. Сионистскую деятельность признали уголовным преступлением, а потому иракские евреи тайно переходили границу с Ираном, попадали затем в Тегеран, а оттуда их переправляли в Израиль. За неимением иного места сборный пункт для беженцев устроили на еврейском кладбище, и Шломо Гилель вспоминал: "Мы приготовили покойницкую к приему необычных постояльцев: вымыли стены, выскребли полы. поставили керосиновые обогреватели и печки для приготовления пищи. В течение нескольких дней старое еврейское кладбище Тегерана превратилось в лагерь, через который прошли за год более 12 000 беженцев".

Жизнь иракских евреев становилась всё тяжелее; из Багдада сообщали в Израиль: "Преследования евреев нарастают. Положение заключенных ужасное. Три девушки и юноша умерли от пыток. В школах арестовывают учителей и учеников. Узникам сковывают руки цепями, а затем избивают. Окунают руки и ноги в кипяток. Жгут тело раскаленным железом. Преследования могут стать массовыми, аресты и пытки коснутся сотен, если не тысяч евреев."

Ш. Гилель: "В Басре схватили несколько евреев, пытавшихся уйти в Иран. В Киркуке подвергли пыткам и забили насмерть престарелого Салах Эфраима, дочь которого бежала через границу. Каждую ночь в еврейских кварталах Багдада слышались крики, леденящие кровь. Загнанные евреи теряли всякую надежду, казалось, карающий меч обрушится на их головы, но 2 марта 1950 года, в Пурим, когда праздновали чудесное избавление от опасности, в парламент был внесен законопроект. Он разрешал евреям покидать "навсегда" Ирак – при условии, что они отказывались от иракского гражданства".

Этот закон действовал в течение ограниченного времени, а потому организовали воздушный мост, и к февралю 1952 года в Израиле оказались 121 000 иракских евреев. Летчик-доброволец Рональд Барнет: "Надо было немедленно их вывозить, так как мы опасались, что правительство Ирака внезапно передумает и захлопнет ворота. Самолеты брали на борт до сотни человек при нормальной загрузке – 70! Как это ни больно, но порой приходилось выбрасывать кое-что из багажа пассажиров, потому что самолет не мог поднять огромный груз. В каждом уехавшем еврее правительство Ирака видело гвоздь, забитый в гроб Израиля. Они считали, что Израиль не сможет прокормить такую массу народа".

3

5 июля 1950 года кнесет принял Закон о возвращении, провозгласивший право каждого еврея в мире репатриироваться в Израиль и получить израильское гражданство. На основании этого закона (и поправки 1970 года) право на получение гражданства и льгот для новоприбывших имеет каждый человек, рожденный от матери-еврейки и не перешедший в другую веру, а также тот, кто принял иудаизм. Этими же правами обладают нееврейский супруг или супруга, дети и внуки еврея или еврейки. Закон о возвращении не распространяется на лиц, которые занимались или занимаются деятельностью, направленной против еврейского народа или представляющей угрозу общественному порядку и безопасности страны.

В первые годы существования Израиля поток репатриантов вызвал массу проблем в жизни страны. Их расселяли в бывших военных лагерях, в домах, оставленных арабами, даже в хижинах из парусины, прибитой к деревянным рамам. В 1949 году 200 000 новоприбывших жили в палаточных городках, порой по две семьи в одной палатке, и часто бывало так, что совместно находились люди разных культурных уровней, из разных стран и континентов. Еврей из Европы мог считать дикарем своего соседа, который никогда не видел унитаза. Еврейка из Ливии или Йемена не могла примириться с образом жизни польских или румынских евреев: эти люди готовили странную еду, от которой ее мутило, они соблюдали иные обряды, молились иначе, а то и были неверующими.

Из свидетельства очевидца: "Прямо с самолета или корабля репатриантов перевозили на грузовиках в один из лагерей, где целые семьи, от младенцев до стариков, размещали в тесных хижинах из натянутого холста или в обветшавших английских военных палатках. "Меблировка" этих жилищ исчерпывалась узкими железными койками и соломенными матрацами. Умывальники и туалеты находились в дальнем конце лагеря, и чтобы попасть туда, приходилось выстаивать длинные очереди. Погода была особенно немилостива в те годы: зимние дожди превращали лагеря в море грязи, часто случались заморозки."

Новые репатрианты жили везде, где можно было укрыться от непогоды и солнца; по всей стране выстроили лагеря, которые назывались "маабарот" (от слова на иврите "маабара" – транзитный пункт). К концу 1951 года было 112 таких лагерей, и разместились в них 227 000 новоприбывших. Они жили, в основном, в металлических бараках; в летние месяцы бараки превращались в раскаленные печи, а зимой их заливало дождями. Одни находились в этих лагерях месяцами, другие – годами, без электричества, водопровода, канализации и получали питание из общих кухонь.. Даже если кто-то приезжал с деньгами, не было возможности снять или купить квартиру, потому что свободное жилье отсутствовало.

"Зима 1950 года была очень суровой. Лили проливные дожди. Снег выпал даже в Негеве. Положение в палаточных лагерях стало ужасным; врачи и продовольствие не могли к ним добраться, даже детям не хватало молока и хлеба. Старожилы решили разобрать детей по домам, и однажды мама пришла с двумя маленькими девочками из Йемена. Мы, дети, легли спать на полу, а наши кровати, разумеется, отдали гостям. И только много лет спустя, став матерью, я поняла, каким трудным для мамы было это решение. Все знали, что в лагерях для новоприбывших свирепствуют эпидемии. глисты, чесотка, туберкулез. Какой мужественной была моя мать, чтобы уложить этих малышей в одной комнате с нами, усадить с нами за один стол. И так поступали тогда тысячи семей".

Чтобы создать рабочие места, начали по всей стране прокладывать дороги. Нанимали квалифицированного строителя, и он командовал людьми, которые приехали из разных стран и говорили на разных языках. Трудно понять, как он договаривался с ними, но дороги тем не менее строили: убирали камни, выравнивали и утрамбовывали землю, вдоль обочин сажали деревья. С 1952 года начали переселять репатриантов в новые кварталы городов и во вновь созданные сельскохозяйственные поселения, где каждая семья получала крошечный дом, участок земли и скот. У многих не было опыта работы на земле, а порой и желания заниматься земледелием; одни из них ушли в города, а другие прижились на новых местах и стали со временем хорошими фермерами.

Были обиженные в те времена, были и недовольные. Возникала напряженность между старожилами и новоприбывшими, между европейскими евреями и выходцами из стран Востока, между теми, кто сидел в конторах, и теми, кто занимался физическим трудом, между нищими и относительно обеспеченными, между рабочими, объединенными в профсоюзы, которые добивались повышения зарплаты, и новоприбывшими, согласными трудиться за малые деньги.

Из рассказов тех лет: "Старожилы хотели, чтобы приезжали репатрианты, и в то же время не хотели их – из-за трудностей, которые они создавали. С каждой волной новоприбывших проявлялось то, что называется "автобусным синдромом". Жарким летом или холодной зимой люди стоят на остановке и с нетерпением ждут автобуса. Как только он подъезжает, они бросаются внутрь к недовольству пассажиров, которым приходится потесниться. Но лишь оказываются они внутри, рассаживаются и размещают свои сумки, точно так же начинают злиться на тех, кто входит на следующей остановке. Так бывает с каждой волной репатриантов, и, тем не менее, каждая волна забывает о том, как они ждали автобуса, и сердится на новоприбывших".

4

Репатрианты привезли с собой множество болезней – туберкулез, трахому, малярию, корь и дизентерию. Их надо было вылечить, одеть, накормить, расселить, дать образование, обучить ивриту и какой-либо профессии, предоставить работу при всеобщей безработице, открыть поликлиники, школы, детские сады, синагоги, дома для сирот, дома для инвалидов – и прочее, и прочее, и прочее.

Деньги требовались и на огромный военный бюджет, на разные потребности государства, а потому ввели в стране повышенные налоги, еду, обувь, одежду выдавали по карточкам, и современник свидетельствовал: "Овощей и фруктов в Иерусалиме почти не было. Растительное масло, сахар, крупа и мука появлялись раз в месяц или в две недели: каждый из продуктов в свой черед. Вместо кофе пили "эрзац-кофе" или цикорий. Вместо молока и яиц использовали порошки – молочный и яичный. Изо дня в день ели мороженое рыбное филе. вкус которого был всем уже ненавистен. Его закупили по бросовым ценам из излишков рыбных запасов Норвегии".

Государственная казна была пуста, повсюду пытались раздобыть ссуды и пожертвования. Бывало порой так, что краткосрочный кредит выручал страну на пару недель; бывало и так, что на складах не оставалось продуктов питания, и всё зависело от какого-нибудь корабля, задержка которого на несколько дней могла привести к голоду. В 1951 году Бен-Гурион сообщал израильскому послу в Вашингтоне: "Положение с зерном отчаянное. В конце февраля не будет хлеба... Постарайтесь немедленно прислать 50 000 тонн зерна".

Уровень жизни в стране резко понизился, и уже заговорили о том, что репатриантам, возможно, "следовало переждать на местах и приехать сюда, когда дела пойдут лучше". Не случайно в те годы был популярен анекдот: некий израильтянин говорит со вздохом: "Две тысячи лет мы дожидались еврейского государства – и надо же, чтобы дождался его именно я!"

Экономические трудности были велики и повлияли на сокращение "алии": в 1952 году приехали 24 000 человек, в 1953 году и того меньше – 11 000. С 1955 года количество репатриантов снова возросло, и за три года репатриировались более 160 000 человек. Это были евреи из Марокко – 70 000, из Туниса – 15 000, десятки тысяч польских и венгерских евреев, а также евреи из СССР, которые попали сначала в Польшу, а оттуда в Израиль. Последовал короткий период спада – и новый подъем: с 1960 по 1964 год в страну приехали 215 000 человек.

Жизнь шла своим чередом. Приняли закон о всеобщем бесплатном образовании детей в возрасте до 14 лет. Ввели 47-часовую рабочую неделю и оплачиваемый отпуск – 14 дней в году. Создали национальную авиакомпанию Эль-Аль и израильский торговый флот, компании по эксплуатации фосфатов, меди и других полезных ископаемых. Увеличили количество медицинских учреждений, благодаря чему сократились инфекционные заболевания, не стало практически малярии и туберкулеза, снизилась детская смертность.

Леви Эшкол был министром финансов, и все требовали от него, чтобы выделял средства на неотложные нужды. Денег в казне было мало, и Л. Эшкол говорил своим сотрудникам:

"Ребята, наша жизнь похожа на решето. На это решето навалены наши проблемы -большие камни, средние и мелкие, песок и пыль. Решето ломится от груза и еле передвигается взад-вперед. Кажется, никогда не будет порядка в этом хаосе, ни один камень не найдет своего отверстия, и решето выйдет из строя. Но я прошу вас, ребята, только об одном: двигайте решето. Двигайте изо всех сил! В конце концов, камни найдут свои отверстия, песок просыпется, пыль унесет ветром, и по окончании рабочего дня вы увидите кучи камней, из которых можно построить дома.

Не дайте остановиться решету, ни в коем случае. Двигайте решето, ребята. Только двигайте!"

5

Затронем теперь болезненную тему – проблему палестинских беженцев, о которой сказано и написано очень много. Вряд ли стоит добавлять к этому авторские рассуждения, а потому воспользуемся лишь свидетельствами очевидцев и выводами исследователей.

Г. М. Сакер, американский исследователь (из книги "История Израиля"): "В первые месяцы после принятия резолюции о разделе Палестины около 30 000 арабов решили покинуть страну. Большинство эмигрантов составляли бизнесмены и их семьи из крупных городов. Ликвидировав свои предприятия, они перевели деньги в египетские и ливанские банки и, не привлекая к себе внимания, уехали. Затем из страны бежали чиновники, судьи, мухтары деревень; за ними потянулись тысячи феллахов и городских жителей. На этом этапе арабского исхода особенно драматические события разыгрались в Хайфе, где было примерно 70 000 арабов."

В начале апреля 1948 года, после нападения отрядов Ф. Каукджи на Мишмар га-Эмек, распространились слухи, будто арабская авиация собирается бомбить еврейские кварталы Хайфы, а потому арабам следует ненадолго покинуть город во избежание потерь, – ушли около 20 000 человек. В том же месяце, во время боев за Хайфу, мэр города Шабтай Леви призвал арабов не покидать дома и обещал, что они останутся равноправными гражданами и сохранят свой образ жизни.

О том же упоминала Г. Меир: "В апреле 1948 года я стояла часами на хайфском побережье и буквально умоляла арабов Хайфы не уезжать. И обращения через громкоговорители, установленные на машинах, и листовки на арабском и на иврите. которые мы разбрасывали в арабских районах города: "Не убегайте! Этим вы навлечете на себя бедность и унижение. Оставайтесь в нашем и вашем городе!"."

Салим Джубран, житель Хайфы (из интервью 1962 года): "Высшее арабское командование просило нас временно покинуть страну, чтобы не мешать военным операциям. Они говорили нам: "Пушки не различают между арабами и евреями. Оставьте страну на пару недель, и вы вернетесь с победой." Я слышал громкоговоритель Хаганы, призывавший арабов остаться и жить в мире с евреями. Покойный мэр Хайфы тоже просил нас вернуться в свои дома."

Около 30 000 арабов ушли из Хайфы в Ливан; Д. Бен-Гурион объехал опустевшие районы и записал в дневнике: "Жуткий и фантастический вид. Мертвый город, город-труп. Как десятки тысяч людей оставили в панике – для которой не было сколько-нибудь серьезной причины – свой город, свои дома, свое добро? Что вызвало это паническое бегство? Неужели только приказ сверху?.. Неужели только страх?"

Жак де Ренье, наблюдатель ООН (бои в Яффе, апрель 1948 года): "Страх мгновенно охватил всех, и вскоре эвакуация началась. Шоферы машин "скорой помощи" посадили в них свои семьи и уехали, позабыв об обязанностях. Больные в пижамах, медицинские сестры, врачи в халатах, покинув больницы, бежали из города. Все были одержимы одним стремлением – спастись любой ценой".

Г. М. Сакер, американский исследователь: "Бегство из Палестины приняло такие небывалые размеры, что арабское руководство не могло ни сдержать его, ни направить в организованное русло. Да, собственно говоря, само это руководство первым бежало в соседние страны. Именно в тот момент, когда палестинцы остро нуждались в интеллектуально-политической элите, элиты этой – кланов Хусейни и Нашашиби – с ними не оказалось".

В 1948 году все арабы ушли из Тверии, Цфата и Бейт-Шеана; большинство арабского населения покинуло Хайфу, Яффу, Акко, Лод и Рамлу; они ушли из Беер-Шевы, а также из многих деревень страны – так возникла проблема палестинских беженцев, которая существует по сей день.

Л. Коллинз и Д. Лапьер (из книги "О, Иерусалим!"): "Они бежали тысячами – нищие, обезумевшие от ужаса люди, тащили с собой жалкие свои пожитки, уложенные в картонные коробки, мешки, рюкзаки, чемоданы, прижимая к себе плачущих детей. В обшарпанных автобусах, крыши которых прогибались под тяжестью нищенского скарба, в такси, пешком, на велосипедах, на ослах – стремились прочь из Палестины. Они наивно полагали, что, в отличие от евреев, им есть куда идти, и повторяли с надеждой: "Мы вернемся". Они ошибались".

6

В августе 1948 года Джамаль аль-Хусейни, один из лидеров палестинских арабов, сообщал в письме из Каира: "В отношении ухода наших людей из Палестины. Эвакуации имели место в результате указаний, поступавших из Аммана. Уход из Цфата состоялся по приказу из Аммана. Регулярные войска не давали возможности местному населению обороняться и только облегчили его бегство из Палестины. Арабская лига и ее секретарь (да падет проклятие на его голову) связали руки тем, кто хотел действовать, и нанесли Палестине огромный вред".

Член исполкома Организации освобождения Палестины: "Арабские армии пришли в Палестину, чтобы защитить палестинцев. но вместо этого они бросили их на произвол судьбы, заставили покинуть родину." Халед аль-Азам, премьер-министр Сирии: "С 1948 года мы требовали возврата беженцев в их дома. Но мы сами убедили их бежать. Прошло несколько месяцев после нашего совета покинуть Палестину, как мы обратились в ООН и потребовали их возвращения".

В конце 1948 года Генеральная Ассамблея ООН приняла решение – вернуть беженцев в их дома, чтобы могли "жить в мире со своими соседями". Израиль заявил в ответ, что "фундаментальное решение" этой проблемы – расселение беженцев в соседних арабских странах. Президент Г. Трумэн предостерег: если не последует "ощутимых уступок" в этом вопросе, "США пересмотрят свое отношение к Израилю", и Д. Бен-Гурион сказал в кнесете: "Соединенные Штаты – сильное государство, Израиль же мал и слаб. Нас можно сокрушить, но мы не пойдем на самоубийство".

М. Бар-Зогар, биограф Бен-Гуриона: "На всем протяжении Войны за независимость Бен-Гурион последовательно проводил политику разрушения брошенных арабских поселений. Ему было ясно: для создания жизнеспособного еврейского государства необходимо, чтобы на его территории осталось возможно меньшее количество арабов. "Если возобновится война, – говорил он, – то для нас это будет война не на жизнь, а на смерть. Для нас, но не для них. Если мы потерпим поражение – нас уничтожат. Если арабы ворвутся в Тель-Авив, я не уверен, что они будут вести себя милосердно. Не мы развязали эту войну. Ее развязали они. Надо предотвратить возвращение арабов, потому что после войны всё будет зависеть от ее результатов"."

Ирландский историк К. О’Брайен (из книги "Осада"):

"Ко времени заключения второго перемирия около 500 000 арабов покинули территории, находившиеся в руках Израиля. С тех пор вокруг этих несчастных людей ведется бесконечная и бесплодная полемическая война, причем арабская сторона утверждает, что их "выгнали", тогда как израильтяне предпочитают говорить, что они "бежали". Судя по всему, оба эти утверждения отчасти верны: некоторые (возможно, большинство) бежали, а других выгнали.

На первой стадии военных действий, до вторжения в Палестину регулярных арабских войск, Хагана не стремилась изгонять арабов, но – как, например, в Хайфе – усиленно уговаривала их остаться. В этот период арабы бежали сами, подстегиваемые паникой, которую вызвали вести о резне в Дир-Ясине.

Во время второй стадии войны, когда палестинские арабы оказали восторженный прием арабским войскам, Армия обороны Израиля изменила свою политику. Она начала, по выражению одного историка, "поощрять, чаще всего подталкивать, а иногда и принуждать" арабов к тому, чтобы они покидали израильскую территорию. Большинство беженцев устремилось в нынешнюю Иорданию, некоторые направились в полосу Газы, находившуюся под контролем Египта. Большинство нашло приют в лагерях, поспешно организованных ООН.

Правительство Бен-Гуриона решительно противилось возвращению беженцев. "Я считаю, что допускать их возвращения нельзя, – сказал Бен-Гурион своему кабинету 16 июня 1948 года. – Война есть война. и те, кто объявил нам войну, должны примириться с последствиями своего поражения"."

7

Лидеры арабских стран утверждали, что из Палестины бежало около одного миллиона арабов; исследователи называют иное количество – от 500 до 700 тысяч человек, оказавшихся в Ливане, Трансиордании, Сирии и в секторе Газы. В Израиле остались примерно 150 000 арабов, а затем несколько десятков тысяч беженцев впустили обратно "из гуманных соображений". Однако на территории Палестины, занятой войсками Трансиордании, не оказалось после войны ни одного еврея: одних убили, другие бежали, еврейские поселения были разрушены, синагоги и кладбища стерты с лица земли.

В 1950-е годы вопрос о возвращении беженцев вновь обсуждали в ООН, и Израиль просил учесть, что молодая страна приняла почти миллион беженцев-евреев из арабских стран, многие из которых бросили свои дома и имущество. Аба Эвен, израильский представитель в ООН: "Разве теперь, когда Израиль блокирован с суши, когда он находится в состоянии войны с арабскими странами. он допустит на свою территорию людей, проникнутых к нему ненавистью? Не верю, что такая идея может найти поддержку у здравомыслящих руководителей".

В конце двадцатого века некоторые арабские общественные деятели признали фатальной ошибкой отказ прежних своих правителей принять решение ООН о разделе Палестины.

Если бы это произошло, не было бы войны и поражения арабских войск; одновременно с образованием Израиля появилось бы Палестинское государство, и проблема беженцев не могла возникнуть. Но когда они оказались в соседних странах, их внедрению в общество мешали искусственно, ибо – как утверждали лидеры Ближнего Востока – "решение проблемы беженцев устранит свидетельство преступлений, совершенных Израилем против арабского народа".

Газа находилась под властью египтян, однако беженцев не признавали гражданами Египта; они размещались на узкой прибрежной полосе длиной в несколько десятков километров; жизнь в лагерях была нищей и беспросветной, и из среды обездоленных, озлобленных людей вербовали диверсантов для проникновения в Израиль. Лишь Иордания предоставила гражданство палестинским беженцам; иорданский король Хусейн говорил в 1960 году: "Арабские лидеры проявили безответственность по отношению к беженцам. Они использовали палестинцев для своих политических целей. Это странное явление, сказал бы, даже преступное".

Х. Герцог (из книги "Арабо-израильские войны"): "Конфликт между двумя сторонами привел к появлению. палестинских и еврейских беженцев. Проблема беженцев-евреев возникла после образования Израиля, когда евреев изгнали из арабских стран. Еврейский народ и государство Израиль справились с этой проблемой. Арабские же правительства. использовали беженцев в своей политической игре на протяжении многих лет, и поколение за поколением палестинцев вырастало в ужасных условиях лагерей на Ближнем Востоке. (Стоит учесть, что небольшой части дохода арабских стран только от продажи нефти. хватило бы для полного решения проблемы арабских беженцев!)".

В двадцатом веке происходили переселения больших групп населения разных национальностей для устранения межнациональных и международных конфликтов. В 1923 году Турция и Греция подписали договор об обмене населения, который затронул около полутора миллионов греков и турок. После Второй мировой войны Германия приняла миллионы депортированных немцев из Польши, Чехословакии, Румынии и Восточной Пруссии, вошедшей в состав СССР. Франция приняла почти полтора миллиона беженцев из бывших своих колоний в Северной Африке. В 1947 году, во время отделения Пакистана от Индии, около 13 миллионов индуистов и мусульман ушли с прежних мест проживания.