Текст книги "История Индии. XX век"

Автор книги: Феликс Юрлов

Соавторы: Евгения Юрлова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 68 страниц)

Маунтбэттен стал склоняться к тому, что раздел Индии неизбежен. Наиболее упорно против раздела выступал Ганди. Начиная с 31 марта у него было несколько встреч с вице-королем. На них Ганди говорил о традиционной для англичан политике «разделяй и властвуй», которая подогревала враждебность между мусульманами и индусами. Он предупреждал вице-короля о том, что ему придется «пожать» то, что преднамеренно «посеяли» его предшественники. На одной из таких встреч Ганди неожиданно предложил вице-королю ради сохранения единства Индии дать Джинне возможность сформировать правительство из членов Мусульманской лиги. Однако это предложение не встретило поддержки у руководства Конгресса[647]647
  Das M.N. India Wins Independence // A Centenary History, Vol. III, p. 734.


[Закрыть].

После этого Ганди фактически отошел от непосредственного участия в обсуждении политических вопросов с англичанами, не желая связывать себя с последующими событиями, которые привели к разделу страны. По просьбе вице-короля он подписал заявление, осуждавшее жестокость и использование силы в политических целях. Джинна присоединился к этому заявлению.

Накануне раздела Индии, который сопровождался насилием и гибелью людей, Ганди писал: «Я должен признать свое банкротство, но не принципа ненасилия. Я уже говорил, что ненасилие, которое практиковалось на протяжении 30 лет, было ненасилием слабых… Индия не имеет опыта ненасилия сильных»[648]648
  Tendulkar G.M. Mahatma, Vol. 8, p. 22, 23.


[Закрыть].

Далее события начали развиваться по самому трагическому сценарию. Реально встал вопрос о разделе Бенгалии, Панджаба и Ассама. По британскому плану к Пакистану должны были отойти Панджаб, вся Бенгалия и весь Синд. Джинну такое предложение не устроило. Его концепция Пакистана предполагала включение в него территорий Индии, в которых мусульмане составляли большинство, создание двух зон на северо-западе и северо-востоке в составе шести провинций – Синда, Белуджистана, СЗПП, Панджаба, Бенгалии и Ассама.

После нескольких бесед с Джинной по вопросу о разделе Бенгалии и Панджаба 10 апреля 1947 г. Маунтбэттен сказал ему: «Вы требуете права для крупного мусульманского меньшинства на масштабный раздел Индии. Если я предоставлю Вам это, то как я могу отказать Конгрессу, который будет настаивать на точно таком же праве для индусского крупного меньшинства в Панджабе и Бенгалии на раздел этих провинций?». Маунтбэттен дал понять Джинне, что к Пакистану могут отойти Синд, половина Панджаба, возможно, СЗПП и часть Бенгалии. Все остальное останется в Хиндустане[649]649
  Jinnah’s Interview with Mountbatten, 10 April 1947 // Mauntbatten Papers (MP) 191 № 46.


[Закрыть].

Планы раздела Индии

Проблемы раздела Индии и судьбы почти 600 княжеств стали предметом острых дискуссий в руководстве Конгресса, Мусульманской лиги и других партий. В стране усилились беспорядки и насилие, в которые были вовлечены сотни тысяч людей. Обстановка становилась все более тревожной и взрывоопасной. 24 апреля 1947 г. министр внутренних дел Временного правительства Индии Патель заявил Маунтбэттену: «С тех пор как Вы приехали в страну, обстановка значительно ухудшилась. Идет гражданская война, а Вы не предпринимаете никаких усилий, чтобы остановить ее. Вы не управляете страной сами и не даете возможности Временному правительству управлять. Вам не удастся избежать ответственности за это кровопролитие»[650]650
  Patel’s Interview with Mountbatten, 24 April 1947 // MP 90 № 90.


[Закрыть]. Обсуждение проблемы раздела Индии достигло критической точки. Британское правительство прорабатывало различные варианты, исходя из складывавшейся ситуации в стране, с учетом мнения английских официальных лиц, находившихся непосредственно в Индии. В связи с требованием Мусульманской лиги о включении всей Бенгалии в состав Пакистана главнокомандующий войсками в Индии фельдмаршал Клод Окинлек еще в 1946 г. предупреждал правительство Великобритании, что «Хиндустан без Калькутты и контроля над Бенгальским заливом практически нереален. Индусы понимают это. Отсюда неизбежность войны между Хиндустаном и Пакистаном. В этом случае правительство Его Величества будет вынуждено вступить в борьбу за удержание этой зоны Пакистаном и в связи с этим может быть вовлечено в мировую войну»[651]651
  Top Secret Note by C. Auchinleck, 11 May 1946, p. 740 // MP 40.


[Закрыть].

Окинлек даже допускал возможность создания в будущем альянса между Индией и Советским Союзом главным образом из-за «естественной враждебности» Индии к Пакистану и ее желания вновь объединить страну. Его предупреждение британским властям не вовлекаться в планы Джинны по созданию Пакистана было продиктовано стремлением сохранить Индию в составе Британского содружества наций, что отвечало глобальным интересам Великобритании.

В создавшейся ситуации руководство Конгресса вынуждено было дать согласие на раздел страны, но только при условии раздела Бенгалии и Панджаба на мусульманские и немусульманские части. Это вызвало неоднозначную реакцию в Бенгалии. Часть местных конгрессистов под влиянием Ганди, выступавшего в принципе против раздела страны, заявляла о необходимости сохранить культурное и языковое единство этой провинции. Однако Хинду махасабха под руководством влиятельного политического деятеля Шьяма Прасада Мукерджи настойчиво вела дело к разделу Бенгалии на две почти равные части – индусскую и мусульманскую.

Из 60-миллионного населения Бенгалии в то время 33 млн. (55%) составляли мусульмане, 25 млн. (44%) – индусы, остальные – христиане, англо-индийцы и прочие. На востоке провинции преобладали мусульмане, на западе – индусы. Конгресс требовал раздела Бенгалии (77,5 тыс. кв. миль) на Западную (34 тыс. кв. миль) и Восточную (42,5 тыс. кв. миль). В первой мусульмане составили бы 30% населения, во второй 30% населения – индусы.

Руководитель отделения Мусульманской лиги в Бенгалии и премьер ее правительства Сухраварди возразил против предложенного Конгрессом плана раздела провинции, по которому к Индии отошла бы наиболее развитая ее часть, включая Калькутту, а к Пакистану – преимущественно сельские районы, а также Дакка и Читтагонг. 26 апреля 1947 г. Сухраварди предложил Маунтбэттену сохранить единую Бенгалию. Он выдвинул идею раздела Индии на три, а возможно, даже на четыре независимых государства: Хиндустан, Пакистан, Бангластан и Союз княжеств.

Маунтбэттен согласился с таким предложением, заявив, что выступает за сохранение Бенгалии как единого экономического целого. В свою очередь, Джинна также полностью поддержал Сухраварди в этом вопросе. С благословения Маунтбэттена Сухраварди стал продвигать идею о независимой Бенгалии, где мусульманское большинство будет жить в гармонии с индусами. Он даже говорил о «великой» независимой Бенгалии, к которой можно было бы присоединить и некоторые дистрикты Бихара, чтобы она стала «частью мира и превзошла любую другую страну таких же размеров». Чуть позже Маунтбэттен писал губернатору Бенгалии Барроузу, что план Сухраварди оставляет дверь открытой для единой, но независимой Бенгалии, которая не принадлежала бы ни Пакистану, ни Индии[652]652
  Suhrawardy’s Interview with Mountbatten, 26 April 1947; MP № 100, Jinnah’s Interview with Mountbatten, 26 April 1947 // MP 192, № 98.


[Закрыть].

Однако Конгресс усмотрел в идее независимой Бенгалии своеобразный маневр в пользу Мусульманской лиги. В случае ее реализации Лига, используя мусульманское большинство в законодательном собрании провинции, добилась бы ее присоединения к Пакистану. Конгресс же, находившийся в меньшинстве, не смог бы предотвратить такой ход событий. Неру и другие лидеры Конгресса решительно выступили против создания единой независимой Бенгалии.

В результате Сухраварди был вынужден отказаться от этой идеи, но начал активно зондировать возможность передачи Калькутты в Восточную Бенгалию или, если это окажется нереальным, превращения Калькутты с ее промышленными пригородами в свободную международную зону.

Не менее сложной была проблема Панджаба. Если в Бенгалии были две основные религиозные общины – мусульмане и индусы, то в Панджабе присутствовал еще и третий этнический компонент – сикхи. При общем населении в 28,4 млн. человек на долю мусульман приходилось 16,2 млн., индусов – 8,2 млн., сикхов – 4 млн. Панджаб состоял из 29 округов, сгруппированных в пять областей. В двух западных областях – Мултане и Равалпинди – мусульмане существенно преобладали – 9 млн. против 2 млн. немусульман. В области Лахор было 4 млн. мусульман и 3 млн. индусов и сикхов. Ситуация осложнялась еще и тем, что в этой же области находился Амритсар с сикхской святыней Золотым храмом. В двух остальных областях – Джалландаре и Амбале – преобладали индусы и сикхи (всего 7 млн.), а мусульман насчитывалось 3 млн.

Мусульманская лига настаивала на том, чтобы весь Панджаб отошел к Пакистану. В свою очередь, Конгресс склонялся к разделу Панджаба как единственному решению этой проблемы. Его позиция была в принципе поддержана лидерами сикхов. Сикхи оказались перед сложной дилеммой. С одной стороны, они не могли согласиться на присоединение к Пакистану, с другой – любой раздел был бы для них особенно губительным, поскольку они были рассеяны по всей провинции. Поэтому среди сикхских лидеров были и такие, которые выступали за создание коалиционного правительства в провинции из представителей мусульман, индусов и сикхов. Однако эта идея не была осуществлена. Дискуссии о разделе Панджаба вызвали вспышки религиозно-общинной розни и насилия. Началась настоящая междуусобная война, унесшая тысячи жизней.

Положение осложнялось тем, что в Панджабе находилось около одного миллиона недавно демобилизованных солдат из всех трех общин. Религиозная вражда могла перекинуться и на армию, в которой влияние английских офицеров значительно ослабло, поскольку солдаты хорошо понимали, что этим офицерам скоро придется покинуть Индию. Фельдмаршал Окинлек высказывал опасения о возможности масштабных волнений в случае раздела страны: «Если Панджаб будет расколот, возникнут серьезные проблемы у мусульманского меньшинства в Восточном Панджабе, которое будет лишено будущего. В случае, если сикхи станут выступать против них, мусульмане, по всей вероятности, немедленно обратятся к мусульманскому большинству в западном Панджабе, и это приведет к настоящей гражданской войне»[653]653
  Auchinleck’s Interview with Viceroy, 14 April, 1947 // MP 192, № 64.


[Закрыть].

Но лидеры сикхов, как и индусов, в конечном счете потребовали раздела Панджаба. Рабочий комитет влиятельной сикхской партии Широмани акали дал в середине апреля 1947 г. в своей резолюции с удовлетворением отмечал, что «националистические индусы и сикхи Панджаба полностью согласились на раздел Панджаба. Нынешнее варварское поведение пакистанских мусульман (то есть поддерживающих создание Пакистана) в отношении индусов и сикхов в Панджабе не оставило иного решения проблемы общинного противостояния, как раздел Панджаба»[654]654
  Resolution № 1 of Akali Dal, 14 April, 1947 // MP 120; см.: Кашин В.П. Раздел Панджаба, 1947 год // Индия. Общество, власть, реформы. М.: «Восточная литература» РАН, 2003, с. 164–187.


[Закрыть].

Между тем Маунтбэттен до последнего момента не исключал возможности создания независимого Панджаба, как и в случае с Бенгалией. Он провел ряд бесед с политическими деятелями из Панджаба, но ни один из них не дал определенного ответа[655]655
  Amrit Kaur’s Interview with Mountbatten, 3 May 1947; MB 193, No 116, Khizar’s Interview with Viceroy, 3 May 1947 // MP 193, No 115.


[Закрыть]. Черта в этом вопросе была подведена британским министром по делам Индии, который в письме вице-королю 9 мая 1947 г. писал: «Я полагаю, что ключевым моментом нынешней ситуации является то, что у сикхов существует завышенное представление об их истинном статусе в будущем устройстве… Исходя из того, что ни в одном из дистриктов Панджаба они не составляют большинство населения, нет никаких оснований для удовлетворения их претензий о создании отдельного сикхского государства»[656]656
  SS to Viceroy, 9 May 1947 // MP 176.


[Закрыть]. Однако для Мусульманской лиги Панджаб принципиально отличался от Бенгалии – без Бенгалии можно было создать жизнеспособный Пакистан, а без Панджаба или его части такая возможность была почти равна нулю. Для руководства Конгресса и сикхов создание независимого единого Панджаба с большинством мусульман означало бы поглощение его Пакистаном после ухода англичан из Индии.

В итоге план раздела Панджаба по принципу большинства той или иной общины предусмотрел отход 17 дистриктов к мусульманам и 12 – к немусульманам. При этом сикхи оказались разделенными почти поровну.

Были немалые проблемы и с другими провинциями. Так, в СЗПП, где мусульмане составляли абсолютное большинство (индусы и сикхи насчитывали всего 7% населения), правительство возглавлял Конгресс под руководством Хан Сахиба – брата Гаффур Хана, известного как «пограничный Ганди». (Отделение Конгресса в СЗПП было создано в 1928 г. на основе националистической организации «Пахтун джирга».)[657]657
  Паничкин Ю.В. Образование Пакистана и пуштунский вопрос. М.: Научная книга, 2005, с. 59.


[Закрыть] Мусульманская лига начала движение за свержение этого правительства при негласной поддержке английского губернатора провинции. После посещения Пешавара Маунтбэттен пришел к выводу о необходимости проведения референдума в СЗПП по вопросу о присоединении к Хиндустану или Пакистану, несмотря на протесты Конгресса.

2 мая 1947 г. Маунтбэттен направил правительству Великобритании предварительный проект плана раздела Индии. 8 мая, еще до того, как вице-король получил ответ из Лондона, Ганди предпринял очередной шаг по спасению единства страны. В своем послании Маунтбэттену он прямо заявил: «Британия допустит колоссальную ошибку, если в какой-либо форме примет участие в разделе Индии. Если такой раздел и случится, то пусть он произойдет после ухода британцев и в результате достигнутой договоренности между сторонами или вооруженного конфликта, который, как считает Джинна, является табу. Защита меньшинств может быть гарантирована установлением арбитражного суда в случае различия мнений между сторонами». Ганди предлагал создать временное правительство на однопартийной основе (целиком из представителей Конгресса или Мусульманской лиги), поскольку существовавший двойной контроль и отсутствие командного духа в правительстве наносили ущерб стране. Он считал также, что раздел Бенгалии и Панджаба в любом случае является ошибочным и может рассматриваться после ухода англичан; референдум по СЗПП на этой стадии представляет опасность, поэтому вице-король должен исходить из сложившейся там ситуации. Поскольку Британия управляет Индией, она должна нести ответственность за сохранение мира. По поводу княжеств Ганди заявил, что нынешние князья являются марионетками, созданными и поддерживаемыми для сохранения престижа британской власти. Народы этих княжеств должны быть частью независимой Индии, как и народы Британской Индии[658]658
  Gandhi to Mountbatten, 8 May, 1947 // CWMG, Vol. 87.


[Закрыть].

В это же время Патель обвинил англичан в том, что, «оставаясь нейтральными, но имея власть, они на деле подталкивают к гражданской войне». Он потребовал, чтобы вице-король немедленно передал власть Временному правительству и не вмешивался в дела Индии. По его мнению, это помогло бы «установить мир в течение недели», так как те, кто совершают акты насилия, делают это в условиях, когда нет сильной центральной власти. Без вмешательства третьей силы (то есть англичан) Конгресс и Мусульманская лига безотлагательно разрешат свои разногласия[659]659
  Patel’s Statement, 9 May 1947 // TOP. Vol.10, № 375.


[Закрыть]. Вместе с тем Патель склонялся к разделу Индии. По словам Абул Калам Азада, Патель говорил следующее: «Нравится нам или нет, но в Индии действительно существуют две нации… И не лучше ли откровенная драка, а затем раздел, чем ежедневные ссоры и пререкания»[660]660
  Азад А.К. Указ. соч., с. 266.


[Закрыть].

Индия на пороге раздела и независимости

Предложенный Маунтбэттеном план был существенно изменен кабинетом министров Великобритании 10 мая 1947 г. Теперь предполагалось поделить Индию на несколько частей вместо того, чтобы разрешить некоторым территориям отделиться от будущего Индийского Союза, если они не желают в нем остаться. Эта позиция была сформулирована премьер-министром Эттли, который предложил рассматривать ситуацию в Индии с учетом того, что западная Индия, Бенгалия и одно из прибрежных княжеств, такое как Траванкор, пожелают остаться в Британском содружестве наций, в то время как «остальная Индия решит выйти» из состава этого содружества. Таким образом, речь шла о том, чтобы независимость была предоставлена только той части страны, в которой доминировал Конгресс. Все остальные районы Индии должны были оставаться под прямым или косвенным контролем англичан.

Неру решительно выступил против такого замысла. Он заявил, что этот план угрожает Индии и будущим отношениям между Британией и Индией. По его мнению, Конгресс не может принять предложения, которые разрушат Индийский Союз, принять «теорию», по которой «провинции становятся независимыми государствами, преемниками предыдущей власти»[661]661
  Note by Pandit Nehru, 11 May, 1947 // TOP. Vol.10, № 406.


[Закрыть].

После консультаций с Неру, Пателем, Джинной и Лиакат Али Ханом англичане были вынуждены пересмотреть свои предложения. Пока шла подготовка к окончательной выработке плана, который позже получил название по имени вице-короля, все заинтересованные стороны продолжали оказывать давление с тем, чтобы добиться наиболее выгодных для себя условий.

Накануне отъезда Маунтбэттена в Лондон 18 мая 1947 г. для окончательного принятия решения по плану о разделе Индии Неру от имени руководства партии сообщил ему, что Конгресс решительно выступает против создания независимой Бенгалии. Кроме того, он дал интервью одной из газет, в котором заявил, что Конгресс согласится на сохранение единой Бенгалии только в том случае, если она останется в составе Индии.

С учетом всего этого Комитет по делам Индии при кабинете министров Великобритании принял следующее окончательное решение по вопросу о Бенгалии: «Вице-король Индии высказал опасение, что в результате последних событий (заявление Неру) перспективы сохранения единства Бенгалии и превращение ее в третий доминион в Индии были серьезно подорваны. Он полагал, что если Пандит Неру принял окончательное решение, то единственным способом избежать раздела Бенгалии был бы отказ г-на Джинны от притязаний на эту провинцию для Пакистана и его согласие на то, что статус Бенгалии может быть таким же, как и статус любого индийского квазинезависимого княжества, состоящего в тесных отношениях с правительствами одного или другого доминиона. Если окажется невозможным избежать раздела провинции, будущее Восточной Бенгалии видится очень трудным, поскольку совершенно очевидно, что она является нежизнеспособной единицей»[662]662
  Secret Cabinet, Extract from I.B. (47) 28th Meeting (London), 28 May, 1947 // MP 24.


[Закрыть].

А в Индии Ганди продолжал выступать против раздела страны. «Задача Британской власти, – писал он, – не изменять карту Индии. Все, что нужно сделать англичанам, – это уйти из Индии, по возможности соблюдая порядок, но в любом случае – уйти из Индии в срок или раньше, может быть, даже и в условиях хаоса»[663]663
  Ibid.


[Закрыть].

Джинна, в свою очередь, вдруг потребовал создания коридора через весь Хиндустан для соединения западной и восточной частей Пакистана, а Сухраварди продолжал вести переговоры с советниками вице-короля о создании независимой Бенгалии. Неру вновь без колебаний выступил против этих идей, чтобы у англичан не оставалось никаких сомнений в отношении позиции Конгресса.

Наконец, настал решающий час. Вернувшись из Англии 31 мая, Маунтбэттен представил план раздела Индии на совещании с индийскими лидерами «большой семерки»: Неру, Пателем, Крипалани – от Конгресса, Джинной, Лиакатом и Ништаром – от Мусульманской лиги, Балдев Сингхом – от сикхов. Индийские лидеры выразили согласие с компромиссным планом передачи власти.

В состав Пакистана должны были войти Синд, Белуджистан, западная часть Панджаба, населенная преимущественно мусульманами, Восточная Бенгалия с мусульманским большинством, СЗПП, дистрикт Силхет провинции Ассам. Все остальные провинции Индии должны были оставаться в составе Индийского Союза.

3 июня 1947 г. «План Маунтбэттена» был обнародован. Он предусматривал предоставление статуса доминиона одному или двум правительствам-преемникам. Правительство Великобритании заявило, что оно не имеет намерения пытаться создать какую-то совершенную конституцию для Индии. Это является делом самих индийцев. В плане нет ничего, что могло бы препятствовать переговорам между общинами по вопросу о единой Индии. В плане отмечалось, что конституция, которая будет подготовлена существующим Учредительным собранием, не будет применяться к частям страны, неготовым принять ее. Они могут созвать свои отдельные Учредительные собрания, состоящие из представителей тех районов, которые решили не участвовать в нынешнем Учредительном собрании, для подготовки их конституций. После этого станет возможным определить администрацию или администрации, которым должны быть переданы властные полномочия. Индийские Учредительные собрания сами примут решение относительно их дальнейшего участия в составе Британского содружества наций[664]664
  Statement of 3 June 1947 // TOP, Vol. X1, № 45; Partition Plans, April–May 1947: (a) Alan Campbell – Johnson’s account of the first plan, 14 April 1947; (b) Lord Ismay’s account, 2–19 May 1947; (c) Jawaharlal Nehru to Lord Mauntbatten, 1 May 1947; (d) V.P.Menon to Vallabhai Patel, 10 May 1947; (e) The Final Plan, 3 June 1947 // Pandey B.N., ed. Select Documents, p. 211–217; Заявление английского правительства от 3 июня 1947 г. // Азад Абул Калам. Указ. соч., с. 341–347.


[Закрыть].

В связи с грядущим разделом Британской Индии Хинду махасабха заявила, что этот план свидетельствует о «триумфе руководства Мусульманской лиги над невнятным планом высшего командования ИНК… Конгресс, похоже, готов сдать свои позиции, Лига же настаивает на своих требованиях» (создания Пакистана). В дополнение к этому Всеиндийский комитет Хинду махасабхи принял 8 июня 1947 г. резолюцию, имевшую серьезные последствия для будущего: «Главным принципом Хинду махасабхи всегда было единство и целостность Индии, и ни при каких обстоятельствах она не будет участвовать в вивесекции Индии в любой ее форме… Хинду махасабха повторяет, что Индия едина и неделима и что в ней не будет мира до тех пор, пока отделившиеся районы не будут возвращены в Индийский Союз и не станут его неотъемлемой частью»[665]665
  Prakash Indra. A Review of the History and Work of the Hindu Mahasabha, p. 242–244.


[Закрыть].

В связи с опубликованием «Плана Маунтбэттена» Неру обратился по радио к нации. Он, в частности, сказал: «В течение поколений мы мечтали и боролись за свободную, независимую единую Индию. Предложения для некоторых частей страны отделиться от Индии… вызывают у нас боль. И, тем не менее, я уверен, что наше нынешнее решение является верным… Давайте встретим будущее не с легковесным оптимизмом, беззаботностью или слабостью, а с уверенностью и твердой верой в Индию»[666]666
  Jawaharlal Nehru’s Speech, 3 June 1947 // Pandey B.N., ed. Select Documents, p. 218.


[Закрыть].

Ганди встретил новость о разделе Индии с большой горечью. Он считал, что раздел страны до установления в ней мира будет фатальным. Вместе с тем он говорил, что, принимая «План Маунтбэттена», Рабочий комитет Конгресса подчинился не силе оружия, а силе обстоятельств. Он был вынужден согласиться с отделением некоторых частей от Индийского Союза[667]667
  Tendulkar D.G. Mahatma, Vol. 8, p. 4; см.: Черешнева Л.А. Проблема независимости и раздела колониальной Индии в 1939–1947 гг. (Борьба политических сил) – автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук. Липецк.: Липецкий государственный педагогический университет, 2009.


[Закрыть].

На следующий день, 4 июня 1947 г., вице-король объявил 15 августа 1947 г. Днем независимости Индии и Пакистана. За остававшееся время предстояло сделать еще очень многое. На заседании Всеиндийского комитета Конгресса 14–15 июня прошло бурное обсуждение предстоящего раздела страны. Неру призвал конгрессистов поддержать план раздела: «Раздел лучше, чем убийство невинных граждан». Патель продолжил в том же духе, сказав, что вне зависимости от Конгресса Пакистан уже реализуется в еще неразделенных Бенгалии и Панджабе. Поэтому лучше признать Пакистан, чем продолжать то разрушение, которое происходит в Индии»[668]668
  Pyarelal (Pyarelal Nayyar). Mahatma Gandhi: The Last Phase. 2 vols. Ahmedabad: Navajivan, 1998, vol. 2, p. 255.


[Закрыть]. В принятом на этом заседании ВИКК постановлении было сказано, что «План Маунтбэттена» приведет к отходу некоторых частей от Индии, но в существующих условиях Конгресс вынужден принять его.

10 июня 1947 г. Неру, Патель и Крипалани встретились с Маунтбэттеном и заявили ему, что независимость княжеств абсолютно неприемлема, поскольку они никогда до этого не были независимыми. При этом Неру сказал, что правители княжеств не могут сами решать вопрос об участии княжеств в работе Учредительного собрания без согласия их народа. Он даже эмоционально добавил: «Я поддержу восстание во всех княжествах, правители которых выступят против нас». Маунтбэттен на это ответил, что «некоторые правители уже поняли в чем дело, а другие быстро начинают понимать»[669]669
  Nehru, Patel and Kripalani’s Interview with Mauntbatten, 10 June, 1947 // MP № 193.


[Закрыть].

После объявления «Плана Маунтбэттена» в некоторых крупных княжествах (Хайдарабаде и Траванкоре) началась подготовка к провозглашению их независимости. 13 июня диван (премьер-министр) Траванкора Рамасвами Айяр объявил, что это княжество станет независимым 15 августа 1947 г.

На заседании Всеиндийского комитета Конгресса 14–15 июня было принято решение и по вопросу о княжествах. ВИКК заявил, что меморандум от 12 мая 1946 г. определил, что Индийский Союз будет включать управляемые Англией провинции, а также индийские княжества. Британские полномочия и обязательства (paramоuntcy– сюзеренитет) в них прекратятся с передачей власти индийцам. В резолюции ВИКК по этому вопросу говорилось следующее: «ВИКК не может признать право какого-либо из княжеств на независимость и жить в изоляции от основной Индии. Это было бы отрицанием всего хода индийской истории и задач, стоящих сегодня перед индийским народом. ВИКК полагает, что правители княжеств полностью осознают нынешнюю ситуацию и, в сотрудничестве с их народами, войдут в Индийский Союз в качестве демократических частей, и таким образом послужат делу их собственных народов и Индии в целом»[670]670
  Das M.N. India wins Independence // A Centenary History, Vol. III, p. 777.


[Закрыть].

Весьма решительным было выступление Ганди по этому вопросу на заседании ВИКК. «Поразительно, что князья, которые были фактически рабами британцев, – заявил он, – отвергают почетное место в Индийском Союзе и хотят быть независимыми. Индийский Союз не враждебен по отношению к ним. Но сегодня, когда рычаги управления перешли в руки народа, он ревностно будет защищать благополучие всей Индии. Если князья станут независимыми, то это может быть только за счет народов княжеств. И насколько я знаю Индию, она никогда не потерпит этого. Князья должны читать знаки своей судьбы на стене»[671]671
  Tendulkar D.G. Mahatma, Vol. 8, p. 16.


[Закрыть].

В свою очередь, Джинна заявил, что «каждое княжество было суверенным государством», поэтому именно они должны решать – присоединиться им к действующему Учредительному собранию или не делать этого (из 389 членов Учредительного собрания 93 должны были представлять княжества, но они не вошли в состав собрания). По мнению Джинны, после окончания условий сюзеренитета они будут свободны сами решать, какой путь им избрать. Они могут войти в Учредительное собрание Хиндустана или Учредительное собрание Пакистана, или оставаться независимыми. В последнем случае они могут вступить в такие отношения с Хиндустаном или Пакистаном, какие сочтут нужными. Они могут оставаться независимыми, если того желают сами[672]672
  Das M.N. India wins Independence, p. 779.


[Закрыть].

По существу, Джинна стремился к тому, чтобы не допустить усиления Индийского Союза (Хиндустана) за счет присоединения к нему княжеств. Их население составляло 93 млн. человек – 24% всего населения колониальной Индии (по переписи 1941 г.). Бóльшая часть княжеств находилась в пределах границ будущего Индийского Союза. При этом в некоторых из них правителями были князья-мусульмане, а большинство населения составляли индусы (Хайдарабад, Джунагадх, Бхопал). В Кашмире ситуация была иной – правителем был индус, махараджа Хари Сингх, в то время как большинство населения составляли мусульмане (около 80%). В конечном итоге Маунтбэттен выступил в поддержку Неру по вопросу о княжествах, и при его активном содействии большинство из них было присоединено к Индийскому Союзу еще до 15 августа 1947 г.

Под руководством Пателя, отвечавшего во Временном правительстве за дела княжеств, была проведена работа по присоединению этих княжеств к Индийскому Союзу. Правители только трех из них – Хайдарабада, Джунагадха и Кашмира – не согласились сразу войти в Союз, что осложнило ситуацию как для Индии, так и для них.

Одновременно были проведены предусмотренные «Планом Маунтбэттена» мероприятия, которые законодательно оформили присоединение населенных преимущественно мусульманами частей Бенгалии, Панджаба, а также Синда, Белуджистана, СЗПП и ассамского дистрикта Силхет к Пакистану. Все это проходило далеко не гладко, особенно в СЗПП.

Еще до завершения всех этих мероприятий 18 июля 1947 г. в Англии был принят Закон о независимости Индии. На следующий день вице-король объявил об установлении двух отдельных переходных правительств – одно для Индии и одно для Пакистана. Но предстояла еще одна особенно сложная работа – демаркация границы между Индией и Пакистаном в Бенгалии и Панджабе. С этой целью была создана специальная комиссия во главе с английским судьей Сирилом Рэдклиффом, который ранее не бывал в Индии. Это, как считали некоторые, было его главным достоинством, поскольку он мог быть объективным при решении столь трудной проблемы. Рэдклифф прибыл в Индию в конце июля 1947 г. Ему помогали две группы из четырех индийских судей в каждой из провинций, назначенных по партийной принадлежности. Но поскольку они постоянно конфликтовали между собой, Рэдклифф, по существу, был вынужден отказатьcя от их услуг. Окончательное решение возлагалось на него. Пограничной комиссии предстояло провести демаркационную линию на территориях в 175 тыс. кв. миль, где проживало около 90 млн. человек, между районами с преобладающим большинством мусульман и большинством немусульман. Окончательным сроком завершения этой работы было установлено 15 августа 1947 г.

В Панджабе главную проблему представил крупнейший город Лахор, в котором проживало 600 тыс. мусульман и 500 тыс. индусов и сикхов. Вплоть до Дня независимости индусы и сикхи считали, что Лахор отойдет к Индии. Мусульмане, однако, полагали, что вся Лахорская область будет передана Пакистану. По решению комиссии Рэдклиффа, 38% территории Панджаба, вместе с Амритсаром, и 45% населения должны были отойти к Индии, остальная часть, включая Лахор, – к Пакистану. И хотя вплоть до 15 августа это решение считалось секретным, в Панджабе начались религиозно-общинные столкновения. Надежды на мирный переход населения, принадлежащего к меньшинствам, в районы, населенные их большинством, оказались несостоятельными. В конце июня вице-король и Совет по разделу страны создали пограничные силы из 55 тыс. человек с участием британских офицеров под командованием генерала Т.У. Риса для обеспечения порядка при переходе населения из одного района в другой. Но и этих сил оказалось недостаточно, чтобы предотвратить жестокие столкновения между общинами, которые происходили в каждой деревне и каждом городе. В июле 1947 г. в СЗПП был проведен референдум. Большинство участвовавших в нем проголосовали за Пакистан.

Опасная ситуация складывалась в Калькутте, тем более что власти не имели возможности направить в Бенгалию крупные воинские соединения. 9 августа в Калькутту приехал Ганди. Он планировал направиться далее в Ноакхали, где ранее ему удалось остановить кровопролитное столкновение между мусульманами и индусами. Калькутта жила предчувствием трагедии. Мусульмане и индусы буквально уговорили Ганди остаться в городе, чтобы помочь предотвратить масштабные религиозно-общинные столкновения. Благодаря огромному авторитету и влиянию ему удалось это сделать.

14 августа, накануне Дня независимости Индии, Ганди сделал следующее заявление: «С завтрашнего дня мы освободимся от гнета британского правления. Сегодня в полночь Индия будет разделена. Поэтому завтра будет днем радости и днем печали. Все это накладывает на нас огромный груз ответственности… Давайте позволим всем мусульманам, которые были вынуждены покинуть свои дома, вернуться обратно. Если два миллиона индусов и мусульман обнажат кинжалы друг против друга в Калькутте, с каким лицом я поеду в Ноакхали отстаивать там интересы индусов и мусульман? Если пламя общинной резни охватит всю страну, как сможет выжить наша только что родившаяся свобода?»[673]673
  Pyarelal (Pyarelal Nayyar). Mahatma Gandhi. Vol. 2, p. 368.


[Закрыть].