Текст книги "Краткая история аргентинцев"

Автор книги: Феликс Луна

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 24 страниц)

Конфликты и гармония

В истории Аргентины бросается в глаза чередование столкновений, часто очень жестоких, и соглашений, показывающих политическую мудрость, терпимость и плюрализм аргентинских политиков. В книге, написанной мной несколько лет назад, я назвал это чередование «Конфликты и гармония», позаимствовав заглавие позднего труда Сармьенто.

К счастью, Аргентине не пришлось испытать эти ужасные и мучительные битвы (или, по крайней мере, в Аргентине они длились очень недолго), обескровившие многие братские народы Латинской Америки. Но иногда и в Аргентине политическая борьба велась очень жестко: в XIX в. это можно сказать о противостоянии унитариев и федералистов, в XX столетии это касается борьбы радикалов и консерваторов, перонистов и антиперонистов.

Были моменты, когда аргентинцы чувствовали себя разделенными, причем эти различия не были искусственными и имело смысл принять ту или иную сторону. В результате борьбы вокруг важных общественных ценностей возникали глубокие конфликты. Я не отрицаю обоснованности этих конфликтов и уважаю тех, кто принимал в них участие. Но я полагаю, что бороться нужно за нечто действительно важное. Один сторонник Иригойена в начале XX в. был готов умереть за дело своего лидера, потому что Иригойен боролся за народный суверенитет, за право народа голосовать на выборах. Это достойно уважения и было признано даже Пеллегрини в период амнистирования революционеров в 1905 г.

Такие столкновения служат для выработки общественных ценностей. В идеале участники этих конфликтов должны прибегать к истинно демократическому арбитражу – воле народа, свободно и мирно выраженной на выборах. Иногда так и происходит, а иногда нет. И тогда приходит время договоров, соглашений, альянсов. Они заключаются по-разному, но обычно стороны несколько отходят от первоначальных позиций, отказываются от амбиций и обязательств с целью разрешения конфликтов, которые в ином случае могут выйти из-под контроля.

Конституция 1853 г. являлась подобным соглашением – формулой примирения враждовавших провинций. Закон Саенса Пеньи также был в определенном смысле компромиссом, консервативный режим как бы говорил радикалам: «Откажитесь от революции и неучастия в выборах, мы гарантируем вам свободу выборов; если вы победите, мы признаем это, а если проиграете, мы будем править совместно». То же самое можно сказать о политических альянсах, основанных на понимании того, что отдельные партии – это части единого целого и, следовательно, они могут при определенных обстоятельствах признать свое сходство с другим частями целого.

Это сочетание конфликтов и гармонии свойственно всей истории Аргентины, и поэтому нужно восхищаться как деятелями, сыгравшими ключевую роль в противостояниях, конфликтах (например, Алемом, де ла Торре), так и теми, кто сумел добиться соглашений и примирения страны (например, Рокой, Ортисом). Из конфликтов и соглашений состоит история Аргентины. Жить в условиях постоянных столкновений невозможно, любое общество в определенный момент требует мира, братства. «Любая нация – это каждодневный плебисцит», – говорил Ренан, и этот плебисцит может основываться лишь на признании состоятельности противника.

Но также нельзя существовать в условиях перманентного соглашения, и это является уроком, который нам дает режим Роки, постепенно деградировавший из-за постоянного дележа власти и аморальности. Так что бывает время, когда нужны цивилизованные столкновения, и также бывает время, когда нужны достойные соглашения. Но нужно иметь в виду следующее: лучшее соглашение – это уважение к конституции и фундаментальным законам. Это базовое соглашение, устанавливающее систему сдержек и противовесов, создающее нерушимые правила игры, дающее способ ведения дел, который со временем приобретает священное значение.

Не стоит бояться столкновений, но нужно стараться, чтобы они не вышли из под контроля. Но также не стоит отвергать гармонию, так как общество – это не что иное, как совокупность гармоний, обычаев, традиций, различных форм выражения своих мыслей, жестов, страхов, предметов гордости, легенд, фантазий, мифов и реальностей. Мудрость народов должна состоять в умении дозировать конфликты, необходимые для прояснения обстановки, и заключать конструктивные и длительные соглашения.

Возможно, это кажется слишком абстрактным и высокопарным. Тем не менее на страницах этой книги много раз речь шла не только о конфликтах, столкновениях, но и о пактах и соглашениях. У Аргентины есть большой опыт в этом вопросе да и история в целом дает нам похожие уроки, которыми необходимо воспользоваться.

Америка и Европа

Теперь обратимся к одной из самых последовательных и устойчивых тенденций, существовавших на этих землях со времен испанского господства и, по-видимому, до наших дней. Я имею в виду стремление интегрироваться в европейскую цивилизацию, соединиться с Европой.

Читатель, вероятно, помнит содержание первых глав, в которых говорилось о борьбе Буэнос-Айреса и жителей Рио-де-Ла-Платы в целом за то, чтобы товары, шедшие в Потоси по невыгодному, длинному и дорогому маршруту, начали проходить через их территории. Эта борьба растянулась на два века, но в конце концов удалось добиться ввоза импортных товаров, предназначавшихся для рынков Буэнос-Айреса, Тукумана и Верхнего Перу, через Буэнос-Айрес, то есть торговые корабли начали использовать путь, проходивший через Южную Атлантику. Это означало более тесные связи с Испанией и благодаря этому с Европой.

Эта тенденция получила дальнейшее развитие после создания вице-королевства Рио-де-Ла-Плата, принятия Акта о свободной торговле и особенно после 1810 г. Несмотря на отдельные трудности, эта тенденция продолжала развиваться и превратилась в официальную политику аргентинских правительств после битвы при Монте-Касерос. Я еще не упоминал о значении Меморандума Элисальде. Это документ, составленный Руфино де Элисальде, министром иностранных дел в правительстве Митре, был ответом на приглашение его перуанского коллеги принять участие в Конгрессе в Лиме, целью которого являлось предотвращение враждебных действий, предпринимавшихся некоторыми европейскими державами (речь идет о 1864—1865 гг.) против латиноамериканских государств. Элисальде с почти грубой откровенностью заявил, что у Аргентины мало общего с остальными латиноамериканскими странами и она делает ставку на отношения с Европой. Он также добавил, что у Аргентины очень редко возникали проблемы с европейскими государствами; напротив, в Аргентину прибывали европейские иммигранты и капиталы, и в будущем страна рассчитывает на развитие этой тенденции.

Меморандум Элисальде положил начало политике, проводившейся в течение целого века разными правительствами и в разной международной обстановке. Нужно признать, что в тот момент это была разумная политика. В Аргентине существовали регионы – Куйо, север и северо-запад, – поддерживавшие тесные торговые связи с другими латиноамериканскими государствами или, по крайней мере, с соседними странами. Но по мере того как Аргентина превращалась в экспортера сельскохозяйственных товаров, эти связи ослабевали, и ставка была сделана на Европу.

Повторяю, это была разумная политика, единственная способная принести стране немедленную выгоду. Европа, особенно Великобритания, Франция, Бельгия и Германия, являлась хорошим рынком для аргентинских товаров; кроме того, эти и другие европейские государства давали нам людей, капиталы, технологии, товары и идеи, обогатившие Аргентину во всех смыслах. Что могли предложить Аргентине латиноамериканские страны? Какая торговля могла вестись с этими государствами, многие из которых переживали бесчисленные конфликты и где отсутствовала стабильность?

Однако положение дел начало постепенно меняться после Второй мировой войны. Главный торговый партнер и клиент Аргентины, Великобритания, перестал быть таковым. Европа начала закрываться и препятствовать ввозу аргентинских товаров. Возникла необходимость искать новые рынки. Но в любом случае Аргентина продолжала ощущать себя скорее европейской, чем латиноамериканской страной. Возможно, из-за давних экономических, торговых и финансовых связей, возможно, из-за этнического состава. Мексиканский писатель Карлос Фуэнтес сказал, что мексиканцы происходят от ацтеков, перуанцы от инков, а аргентинцы приплыли на кораблях. Почти у любого аргентинца есть дедушка или прадедушка, прибывший в страну на корабле, и эти корни не забываются.

Давайте честно признаемся самим себе: мы, аргентинцы, в целом не американисты. Исконно американское едва начинает проглядывать в Кордобе и севернее, где некоторые часовни, лица людей, песни напоминают о доколумбовых временах. Но в своей истории аргентинцы испытали лишь один момент истинной солидарности с латиноамериканскими странами: когда Сан-Мартин пересек Анды и помог достичь независимости Чили и Перу. Все остальное – это пустая риторика, за исключением, быть может, войны за Мальвинские острова. В тот момент (и вне зависимости от того, что эта война была безумием) Аргентину поддержали только латиноамериканские страны. Европейские государства, с которыми Аргентина ощущала большую эмоциональную близость, повернулись к ней спиной. Хотя я считаю, что у них были все основания поступить так, мне кажется, что в тот момент многие аргентинцы почувствовали то же, что и я: единственная поддержка шла от стран нашего континента, к которым мы так долго были равнодушны...

Что делать сейчас? Я не дипломат и не политик. Я не могу судить о том, каким должно быть положение Аргентины в системе международных отношений, я не знаю, должны ли мы меньше доверять Европе и стараться развивать механизмы, направленные на интеграцию с соседними странами, как это предлагает МЕРКОСУР [61]61
  МЕРКОСУР – Общий рынок Южной Америки, куда входят Аргентина, Бразилия, Парагвай, Уругвай. В 2006 г. начата процедура вступления в объединение Венесуэлы.


[Закрыть]. Я всего лишь хочу отметить, что исторически Аргентина стремилась быть ближе к Европе во всех смыслах. Возможно, следует продолжить это сближение, а может быть, нужно искать другие пути. Быть может, этот странный многополярный современный мир требует более богатого воображения, однако я не готов предложить конкретные решения. Ограничусь демонстрацией тенденций, линий развития, стремлений, свойственных истории Аргентины. Кроме того, это конкретный опыт. Если в материальном мире «ничто не исчезает бесследно, ничто не возникает ниоткуда, все лишь переходит в иное состояние» (А. Лавуазье), то в мире истории, в обществе любой опыт, позитивный и негативный, служит какой-либо цели. Хотя бы для того, чтобы не повторять его.

Можно было бы обратиться ко многим другим константам аргентинской истории, но хотелось бы сказать лишь об одной из них, поскольку она всегда привлекала мое внимание, – о государственном долге.

Уже через четырнадцать лет после начала Майской революции Аргентина, называвшаяся тогда Объединенными провинциями Рио-де-Ла-Платы, взяла первый иностранный кредит, знаменитый заем у фирмы Baring Brothers, вошедший в историю как пример бесполезной и дорогой ссуды. С тех пор, за исключением правления Росаса, Аргентина постоянно брала кредиты за границей. Это сделал Уркиса для спасения от банкротства правительства, которое он возглавлял, затем это виртуозно проделал Сармьенто, потом Рока и те, кто правил после него. Перон, позволивший себе роскошь в 1946 г. «репатриировать» внешний долг, через четыре года был вынужден просить у США специальный кредит. Не стоит углубляться в эту тему, достаточно напомнить о чудовищном увеличении суммы внешнего долга в период с 1976 по 1983 г.

Я хочу сказать, что Аргентина почти все время была должна и это также говорит о нашем национальном характере. Можно брать хорошие и плохие кредиты, и Аргентина брала и те и другие. Например, плохими кредитами были те, которые позволили аргентинцам отдыхать в Майами и строить апартаменты в Пунта-дель-Эсте. Хорошими кредитами были те, которые страна получила в конце XIX в., когда для рационального производства в деревне нужно было купить мельницы, семена, изгороди, животных-производителей и т.д. Но фактом остается то, что статус «великого южного должника», как говорил Сармьенто, пародируя гимн Аргентины и забывая, что он сам во многом способствовал росту задолженности, сохранялся на протяжении всей истории страны, несмотря на отдельные нюансы.

Кое-что можно сказать – и на этом я, пожалуй, закончу – о географическом положении Аргентины. Если посмотреть на карту мира, то станет очевидно, что Аргентина находится на периферии, огромные расстояния отделяют ее от других континентов. Даже если взять американский континент, то и здесь Аргентина расположена вдали от центра, на крайнем юге.

Такое расположение имеет свои плюсы и минусы, что видно из аргентинской истории и так же очевидно в наши дни. В колониальные времена удаленность Аргентины привела к определенному забвению и безразличию со стороны Испании; ситуация начала меняться лишь с приходом Бурбонов. В наши дни аргентинцы не отдают себе отчета в периферийном положении страны. Хотя проблемы мировых держав оказывают влияние на Аргентину, ее жители не сильно беспокоятся об этом, поскольку считают, что они живут вдали от мировых политических ураганов. Такое мироощущение способствовало появлению доктрины нейтралитета, которой Аргентина придерживалась при разных правительствах во время двух мировых войн. Также с удаленностью связана немногочисленность европейских туристов, посещающих страну, и высокие транспортные затраты аргентинского импорта и экспорта (если, конечно, речь идет не о соседних странах).

В то же время географические особенности Аргентины и ее протяженность (более четырех тысяч километров) обеспечивают наличие всех типов климата и возможность организовать любой тип производства, то есть дают аргентинцам шанс с помощью воображения и труда достойно противостоять любым вызовам времени. Более ста лет назад аргентинцы верно осознали, что ключом к успеху страны может стать развитие сельского хозяйства, эксплуатация земли, главного ресурса Аргентины того времени. В наши дни это разнообразие возможностей должно стимулировать изобретательность жителей, нужно отказаться от ставших малорентабельными сфер производства, искать новые пути, новые отрасли, в которых, конечно, пойдут на пользу навыки, приобретенные аргентинцами благодаря системе образования (несмотря на ухудшение его качества): быстрый ум, способность адаптироваться к новым техническим требованиям и открытость всему новому.

Узнать лучше

Итак, мое повествование подходит к концу. Мы начали наш рассказ с первых шагов Аргентины, с ее скромного и далекого происхождения, и закончили событиями новейшей истории. Если заглянуть в прошлое, то можно увидеть, что страна пережила как трудные моменты, так и мирные этапы.

Я старался быть искренним, честно рассказать о событиях и дать им объяснения, которые кажутся мне верными. Известно, что в истории не бывает абсолютной объективности, ибо историки – это живые люди, родившиеся в определенном месте, получившие определенное образование и разделяющие некие ценности. Историк неизбежно смотрит на вещи субъективно. Но также верно и то, что можно быть честным при анализе событий, и я, поверьте мне, был честен. К тому же должен признать, что написание этой книги доставило мне большое удовольствие.

Я не знаю, что вынесут читатели из этой книги. Для меня как для рассказчика она оказалась очень полезной, поскольку заставила обобщить события и процессы, упростить их, чтобы сделать понятными широкой публике, не обязанной знать всех подробностей этих событий. Возможно, вам, читателям и в некоторой степени соавторам, окажется полезным этот краткий очерк истории Аргентины. Потому что лучше узнать страну, в которой ты родился или живешь, всегда означает полюбить ее чуть больше. И также возможно, что, поняв ее лучше, мы будем более снисходительны к ее недостаткам и одновременно станем больше гордиться ее достижениями, о которых, может быть, мы бы и не узнали, если бы не было истории.

Должен сказать, что изучение истории моей родины всегда усиливает мой врожденный оптимизм. Потому что я вижу, как преодолевались огромные трудности, расхождения и конфликты, проблемы, казавшиеся неразрешимыми. В конце концов решения всегда находились. Так или иначе страна всегда шла вперед. Поэтому я не слишком верю в правительства, но очень верю в Аргентину. В ее чувство справедливости, в способность терпеть, в ее благородное стремление к равенству, в тягу к демократии, в ее разум.

Эта карта впервые опубликована НА. Крюковым (1860—1933), русским агрономом, который в 1902 г. был командирован Департаментом земледелия в Аргентину для изучения сельского хозяйства этой страны. Результатом его исследований стала монография «Аргентина. Сельское хозяйство в Аргентине в связи с общим развитием страны» (СПб., 1911), положившая начало научному изучению Аргентины в России.

Аргентина – поиски места в быстро меняющемся мире
Послесловие
Владимир Петрович Казаков, доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник ИВИ РАН

Книга известного аргентинского историка Феликса Луны рассказывает об историческом пути, пройденном Аргентиной с 1536 г., когда здесь появились испанские конкистадоры. Продвигаясь вверх по течению Ла-Платы, они надеялись, что река приведет их в страну добычи серебра, отчего и назвали ее Ла-Плата (по названию реки Rio dela Plata; исп. – Серебряная река). Впоследствии и сама страна получила название Аргентина (от лат. argentum – серебро).

Конкистадоры были движимы желанием открыть вожделенную страну сокровищ – Эльдорадо. Но Ла-Плата скоро разочаровала их – здесь не было обнаружено сколько-нибудь значительных месторождений драгоценных металлов. Поэтому на картах испанских королей эта местность значилась как «земли, не приносящие дохода». Среди американских колоний Испании Ла-Плата оказалась второстепенным районом и не пользовалась вниманием метрополии.

Эпоха просвещенного абсолютизма вызвала к жизни административные реформы в испанских колониях. В 1776 г. было образовано вице-королевство Рио-де-Ла-Плата (включало территории совр. Аргентины, Боливии, Парагвая и Уругвая) со столицей в Буэнос-Айресе. Отмена запрета на торговлю с другими колониями способствовала развитию экономики и прежде всего скотоводства. В недрах колониального общества начали зарождаться буржуазные отношения, но их формированию препятствовал колониальный режим. В городах, в первую очередь в Буэнос-Айресе, появилась интеллигенция, недовольная испанским гнетом и испытывавшая влияние Французской революции. В начале XIX в. стал очевиден кризис колониального господства. В 1806—1807 гг. Великобритания, воспользовавшись ослаблением испанской монархии, предприняла интервенцию на земли вице-королевства с целью превращения их в свою колонию. Однако созданные местным населением вооруженные силы изгнали англичан. Эта победа укрепила самосознание жителей колонии и их стремление к независимости.

Двадцать пятого мая 1810 г. в Буэнос-Айресе произошло антииспанское восстание. Патриоты упразднили власть вице-короля и создали временное правительство. События в Буэнос-Айресе получили название Майской революции, которая стала прологом Войны за независимость. В освободительной борьбе, возглавлявшейся X. де Сан-Мартином, М. Бельграно, М. Морено, Б. Ривадавией и др., участвовали все слои населения. Девятого июля 1816 г. на конгрессе в городе Тукуман была провозглашена независимость Объединенных провинций Рио-де-Ла-Платы.

В 1820-е годы в процессе становления национального государства возникли два политических течения: федералисты, выступавшие за широкую автономию провинций, и унитарии – сторонники сильной центральной власти. На первых порах победу одержали унитарии. В 1826 г. была принята конституция, согласно которой страна провозглашалась унитарным государством и получила название Аргентинской республики. Лидер унитариев Б. Ривадавия стал первым президентом Аргентины (1826– 1827). Принятие унитарной конституции встретило сопротивление со стороны федералистов. В 1827 г. Ривадавия был вынужден уйти в отставку. В развернувшееся гражданской войне унитарии потерпели поражение. Конституция 1826 г. была отменена.

В 1829—1852 гг. Аргентина являлась Конфедерацией провинций. Не было национальной конституции и отсутствовали центральные органы власти. Но фактически все провинции подчинялись Х.М. Росасу – губернатору крупнейшей провинции Буэнос-Айрес, которому провинциальная легислатура предоставила неограниченную власть. Кроме того, провинции доверили ему ведение внешнеполитических дел. Таким образом, в отношениях с другими странами и народами Росас представал в качестве официального главы Аргентинской конфедерации.

В период диктатуры Х.М. Росаса, так в историографии обычно называют его правление (1835—1852), экономическим центром страны стал степной регион Пампа во главе с Буэнос-Айресом. Образовалось ядро, вокруг которого сложилось аргентинское государство. Формированию национальной общности способствовала борьба в защиту национального суверенитета, которую вел Росас против французской (1838—1840) и англо-французской (1845—1850) блокады Буэнос-Айреса.

Против диктатуры Росаса выступали представители интеллигенции – «поколение 1837 года» – Э. Эчеверрия, Х.Б. Альберди, Д.Ф. Сармьенто, Б. Митре, ратовавшие за организацию страны на либеральных принципах. Противоречия с Росасом имели также правящие крути прибрежных провинций во главе с губернатором провинции Энтре-Риос Х.Х Уркисой. Войска Уркисы в союзе с Парагваем и Бразилией в феврале 1852 г. в битве при Монте-Касерос разбили армию Росаса, который затем эмигрировал в Англию.

Принятие либеральной конституции в 1853 г. и окончательная консолидация национального государства во второй половине XIX в. ускорили экономическое развитие Аргентины. Правительства всех президентов Х.Х. Уркисы (1854-1860), С. Дерки (1860-1862), Н.Авельянеды (1874-1880), Х.П. Рока (1880-1886, 1898-1904), М. Хуареса Сельмана – К. Пеллегрини (1886—1892), Л. Саенс Пенья – Х.Э.Урибуру (1892-1898), М. Кинтаны – Х.Ф.Алькорты (1904– 1910), Р. Саенс Пенья – В. де Ла Пласа (1910-1916) – будущее Аргентины связывали с созданием нации на основе массовой европейской иммиграции и развитием производительных сил путем привлечения иностранного капитала. Аргентина превратилась в динамично развивающуюся страну, став наиболее богатым государством Латинской Америки. Экономический рост шел в рамках агро-экспортной модели (экспорт сельхозпродуктов в обмен на импорт промтоваров из Западной Европы, главным образом Англии). Львиная доля иностранных капиталовложений приходилась на Великобританию, и Аргентину называли «неформальной частью Британской империи». Вместе с британским капиталом экономику страны контролировала аграрная олигархия, чьи интересы представляли консерваторы. До 1912 г. в Аргентине существовал олигархический режим. Широкие слои населения были отстранены от участия в политической жизни.

Внешняя политика Аргентины наряду с пробританской ориентацией отличалась относительной независимостью в межамериканских делах. Аргентина возглавляла оппозицию США на панамериканских конференциях и выступала инициатором разработки «международного латиноамериканского права», призванного вооружить государства региона средствами международно-правовой защиты от иностранных интервенций и создать арбитражный суд для мирного урегулирования возникавших между ними споров. Крупнейшей акцией в этом направлении стала т.н. доктрина «Кальво-Драго».

Бурное экономическое развитие, усложнение социально-классовой структуры (появление рабочего класса, фермерства, городских средних слоев, зачатков промышленной буржуазии) привели к подрыву олигархического режима. В ходе кризиса 1890 – 1893 гг. началось широкое антиолигархическое движение под лозунгом демократизации и обновления общества, возникла первая массовая политическая партия – Гражданский радикальный союз (ГРС) или радикальная партия. Первые рабочие федерации, возникшие в конце XIX в., находились под влиянием как анархистов, так и социалистов – членов созданной в 1896 г. Социалистической партии (СПА). В 1912 г. возникла Аргентинская аграрная федерация (ААФ), объединившая фермеров-арендаторов. В 1910 г. президент Р. Саенс Пенья выступил инициатором проведения избирательной реформы. В 1912 г. был принят закон о всеобщем избирательном праве, получивший имя президента-инициатора. Закон Саен-са Пеньи ознаменовал переход от олигархического к демократическому режиму.

В 1916– 1930 гг. у власти находились радикалы. Лидер ГРС, президент И. Иригойен (1916– 1922 и 1928– 1930) проводил политику реформ, стремясь к «классовой гармонии» и «национальной солидарности». Правительство Иригойена отказалось от участия в Первой мировой войне, а затем в Лиге Наций, осудило интервенционистскую политику США в Центральной Америке. Подавив выступление рабочих («трагическая неделя» в январе 1919 г.) и одновременно удовлетворив ряд их требований, радикалы попытались интегрировать рабочий класс в существующую систему. Иригойен поддержал движение студентов за университетскую реформу в 1918 г., положившую начало демократизации высшей школы. В экономической сфере радикалы взяли курс на вмешательство государства в экономику. Борьба за национализацию нефти придала всему правительственному курсу националистическую окраску. В условиях начавшегося кризиса в 1930 г. оппозиционные группировки в армии во главе с генералом Х.Ф. Урибуру совершили военный переворот, реставрировав власть земельной олигархии.

Период 1930—1943 гг. вошел в историю Аргентины как «позорное десятилетие». На смену военной диктатуре Х.В. Урибуру пришли олигархические правительства X. Хусто (1932—1938), Р. Ортиса (1938-1940), Ф. Кастильо (1940-1943), проводившие политику подавления демократических свобод и уступок британскому капиталу. В 1933 г. было заключено торговое соглашение с Англией, известное как «пакт Рока – Ренсимен». ГРС после смерти Иригойена не смог выработать альтернативный курс. Кризисом партийно-политической системы в 1943 г. воспользовались националистически настроенные военные, среди которых ведущую роль играл полковник Х.Д. Перон, и совершили военный переворот, отстранивший олигархию от власти.

В условиях кризиса агроэкспортной модели в 1930 —40-е гг. развернулся процесс «импортзамещающей индустриализации» – замене импорта промышленных товаров их производством в стране. Аргентина превратилась в аграрно-индустриальную страну. Импортзамещающая индустриализация способствовала росту промышленной буржуазии, которая стала претендовать на политическую власть. Возникло массовое националистическое движение, получившее по имени своего создателя Х.Д. Перона название перонистского. Перон выдвинул концепцию «хустисиализма» (справедливости), проповедовавшую объединение аргентинской нации во имя ликвидации зависимости и построения «социально справедливой, политически суверенной и экономически независимой» Аргентины с участием всех слоев под эгидой надклассового государства. «Хустисиализм» выдавался за особый, некапиталистический и несоциалистический, третий путь развития. В результате выборов 1946 г. Перон занял пост президента (в 1952 г. переизбран на второй срок), установив режим личной власти. В 1949 г. была принята новая конституция в духе хустисиалистской доктрины. Опорой режима стала созданная перонистская (хустисиалистская) партия, куда были включены подчиненные верховному вождю Перону профсоюзные, женские и молодежные организации. Правительство Перона провело ряд реформ (национализация железных дорог, кредитно-банковской системы, внешней торговли). Была создана национальная система социального обеспечения. В результате повышения реальной заработной платы произошло перераспределение национального дохода в пользу трудящихся. Провозглашенная Пероном «третья позиция» в международных делах – не примыкать ни к СССР, ни к США, а в случае мирового конфликта находиться в западном лагере – была попыткой укрепить внешнеполитические позиции Аргентины, лавируя между двумя мировыми социально-политическими системами. Начавшийся экономический кризис привел к свержению Перона в результате военного переворота 1955 г. На смену перонистской коалиции (национальная буржуазия и рабочий класс) к власти пришел блок крупной промышленной буржуазии, аграрной олигархии и иностранного капитала.

Военные правительства Э. Лонарди и Х.А. Арамбуру (1955 —1958) взяли курс на полную «деперонизацию», отменили действие конституции 1949 г. и запретили перонистскую партию. Была восстановлена конституция 1853 г. Отмена социальных завоеваний вызвала сопротивление рабочих, усилила их симпатии к свергнутому Перону. Перонизм не был разрушен и сохранил значительное влияние среди трудящихся. Правительству ГРС непримиримых (образовался в 1957 г. в результате раскола ГРС на «ГРС непримиримых» и «ГРС народа») президента А. Фрондиси (1958– 1962) не удалось установить контроль над перонистскими массами. Политика развития – «десарольизм» – проводившаяся за счет трудящихся, вызвала волну забастовок и смещение Фрондиси военными. Правительство ГРС народа президента А. Ильиа (1963 – 66) пыталось проводить независимую политику (аннулировало нефтяные контракты с США, отмежевалось от войны США во Вьетнаме) и отказалось применить репрессии в отношении перонистских профсоюзов. Ильиа был свергнут в результате очередного военного переворота. Пришедшие к власти военные во главе с генералом Х.К. Онганиа установили режим «аргентинской революции» (1966—1973). Были ликвидированы институты представительной демократии и запрещена деятельность политических партий. Режим пытался осуществить правоавторитарный вариант модернизации. Падение жизненного уровня населения вызвало массовые выступления против диктатуры и народное восстание в Кордове в мае 1969 г. («Кордобасо»). Оказавшись в изоляции, военные объявили о возвращении к конституционному режиму. В 1973 г. в Аргентине после 18-летнего изгнания вернулся Перон, в том же году избранный президентом. Как и в период своего первого правления Перон стремился проводить политику в русле «Третьего пути». Смерть Перона в 1974 г. вызвала глубокий кризис перонистского движения. В 1976 г. произошел новый военный переворот.

Военная хунта (генералы Х.Р. Видела, Р. Виола, Л. Гальтиери) распустила Национальный конгресс, «временно приостановила» деятельность политических партий и провозгласила проведение процесса «национальной реорганизации». Основываясь на «доктрине национальной безопасности» и концепции «внутренней войны» военные развернули террор против левоперонистских вооруженных организаций «Монтонерос», РНА и уничтожили их. В результате «грязной войны» «без вести» пропали от 8 до 30 тысяч человек. Экономический курс военного режима основывался на постулатах монетаризма. В начале 1980-х гг. Аргентина оказалась ввергнутой в глубокий социально-экономический кризис. Кульминацией борьбы против диктатуры явилась всеобщая забастовка в марте 1982 г. Чтобы отвлечь внимание растущей оппозиции военная хунта в апреле 1982 г. пошла на занятие Мальвинских (Фолклендских) островов, захваченных Великобританией в 1833 г. Однако поражение в войне с Англией привело к падению не только очередной военной диктатуры, но и покончило с вмешательством армии в политику.