Текст книги "Полет Птитса (СИ)"

Автор книги: Феликс Эйли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

– Привет, – твёрдо сказал Фридрих.

– Зачем ты используешь этот жест? – удивился Карл, – такого я за тобой раньше не замечал.

– Что, трудно его выучить? Это классическое древнеримское приветствие.

– А ещё его используют радикальные гюнтеристы вроде Велеса и Брунгильдии.

– Эх, Карл, – вздохнул Грюнвальд, – всё изменилось, а ты, как Лейба, будешь до последнего отстаивать общечеловеческие ценности.

– Я не понимаю…

– Скажи-ка, что тебя привлекло в проекте «Логика»?

Карл задумался и через полминуты ответил:

– Свобода, возможности, отсутствие маразма. Кажется, что люди могут жить проще, чем они сейчас живут.

– Ах, ты не понял сути. Что мне с тобой делать? Главное – сила, власть. Сила духа – вот что.

– Я тебя не узнаю, Фридрих, – Карлу было тяжело слышать такое от своего бывшего единомышленника.

– Это ты всё отрицаешь существующий порядок вещей как заправский одержимый, Карл, – слова Грюнвальда били всё больнее, – тебя хлебом не корми, а только дай противопоставить себя обществу!

– Ты знаешь, что всё это не так! – возразил Карл.

– Так, так… – едва заметно улыбнулся Фридрих, – а о самом обществе ты подумал? Я вот задумался и вот к каким выводам пришёл. И на самом деле они не так уж сильно противоречат моим предыдущим идеям.

Карлу казалось, что разумом его собеседника овладела теория из какой-то неизвестной книги. И это были явно не труды Маркса, Энгельса или даже Руденко.

– Какую хрень ты прочитал за этот месяц? – с подозрением спросил Авис.

– Книгу Велеса, Карл. Всего-то. Не того Велеса, которому поклонялись на Древней Земле, а нашего. И теперь понимаю, почему всякие Штейнштейны и Ребеллии дрожат при одном лишь её упоминании.

– И что же тебе открыл Велес? – саркастически поинтересовался Карл.

– Недостающий компонент моей теории, – ответил Фридрих, будто внезапно прозрев, – это вера.

– Религиозная?

– Да, – кивнул Грюнвальд.

– Ты сам говорил, что она не нужна, – парировал Карл.

– А как тогда объединить всех? – повысил голос Фридрих.

– Для этого хватит идеи проекта «Логика».

– Нет уж, не хватит, – отрезал Фридрих.

– И какую веру ты собираешься насадить?

– Язычество. Исконную, естественную для людей религию.

– Ох, как же я не догадался… И зачем?

– Чтобы воссоздать здоровый дух нормальных людей, – к Фридриху вернулся его обычный умный вид, – мы используем одержимых для завлечения народа и постройки Дворцов, а затем расстреляем.

– Что? – Карл не верил своим ушам.

– Да не волнуйся за свою задницу, Карл! Тебя мы оставим как одного из первых людей проекта.

– А как же Дворцы для одержимых?

– Забудь. Это миф, фантазия. Одержимые всё равно будут бузить – неважно, в какую среду мы их поместим.

– А дай почитать мне эту книгу, – ответил Карл, – хочу ознакомиться с идеями твоего нового «вождя», – последние слова он произнёс с издёвкой.

– Ладно, – удивительно спокойным тоном ответил Рубер, будто не слыша интонаций Ависа, – уж завтра принесу – прости, сегодня у меня её с собой нет.

На обложке книги Высшего Лорда Велеса, как и на его лбу, красовалась Чёрная Звезда. Этот символ, берущий истоки на Древней Земле, использовался на Кригсхайме, когда там правил безжалостный кригсфюрер Людвиг Гюнтер. Установленная диктатором националистическая идеология, низложенная после поражения Великого Кригсрейха, очень сильно напоминала имперскую. Она пропагандировала авторитарный режим и ценности, которые, как сначала чувствовал, а затем и выяснил на занятиях Карл, представляли клетку для человеческой души. Капиталисты и пиратские бароны могли быть недовольны подобными идеями, поскольку те мешали им полностью развернуться в своих делах. Однако Авис всей душой не любил авторитаризм, который, пусть и в несколько иной форме, сопровождал его с рождения до семнадцати лет. Отношение к человеку исключительно как к инструменту. Единственное правильное мнение для всех и всякого. Приравнивание жизни к вечной службе. Всё это царило и на Кригсхайме времён Гюнтера, и в Империи с момента её основания до настоящих дней. И, по мнению Карла, давно должно было уйти в прошлое.

Авис рассчитывал, что проект «Логика» перечеркнёт эти догмы, изжившие себя ещё до Эры Империи, и думал, что и Фридрих преследовал те же цели. Но неужели его друг собирался построить новую Империю или новый Гросскригсрейх? Ведь теперь Грюнвальд с пеной у рта утверждал, что стремление повелевать и подчиняться заложено в человеческой природе. Может быть, это и правда, но то, что Фридрих делал, можно было назвать только одним словом. Предательство. Он предал своего друга, практически боевого товарища. И даже себя прежнего.

Ночью Карлу снилось, что был построен первый Дворец Справедливости на X-5, и они с Фридрихом стали его правителями. Рубер оказался «злым» лицом режима, а он сам – «добрым». В зале с колоннами из белого мрамора толпа поднимала руки вверх и скандировала: «Хайль Грюнвальд!». Карл стоял за спиной довольного «фюрера».

Картинка сменилась, и вот он уже крадётся по ночным коридорам Дворца, с фонарём и пистолетом в руках. Он еле слышно открывает дверь, наводит оружие на безмятежно спящего Грюнвальда и нажимает на спусковой крючок…

БАХ!

Карл вздрогнул и проснулся. Вокруг никого не было – лишь тьма комнаты в общежитии Замка и космоса за окном.

– Фридрих совсем с ума сошёл, – через неделю сказал Карл Хардред, когда они гуляли по широкому коридору после занятий, – постоянно твердит мне о пользе гюнтеризма и хочет превратить «Логику» в новую Империю. Эх, как хорошо, что мы ещё ничего не сделали.

– А другие? – спросила Донни – Артемис, Эртин, Йаванна?

– Эртин полностью поддерживает проект, но… – Карл осёкся, – похоже, он лишь купился на громкие лозунги. Артемис, тот ещё раздолбай, хочет пива и женщин. Его не могла не привлечь свободная любовь. Хел… Йаванна не восприняла идею всерьёз, так как слишком хорошо знает Грюнвальда. А её дружки пришли за компанию и не особо заинтересовались. Политические нюансы их не особо волнуют, и после обучения они наверняка осядут в Синто или на других независимых планетах и будут выступать с гитарой.

– Да все наши одногруппники пришли к выводу, что Фридрих несёт полный бред.

– Он что-нибудь вам рассказывал? – спросил Карл.

– Да, многое из истории. В основном о тайных силах в Тёмном Замке.

– Что Тёмный Замок стоит за многими важными событиями последнего тысячелетия – это факт. Алмазов был Лордом Адамантиусом, а Гюнтер – Лордом Зигфридом…

– Ты не понял. Он говорит о тайных силах внутри Замка. Мне он сказал, что к ним принадлежит Штейнштейн.

– Что? – удивился Карл, – он совсем спятил? На каких основаниях он так решил?

– Потише, – сказала Хардред, когда рядом прошла компания оживлённо беседующих инициаток, – всё просто – потому что Штейн еврей.

Карл и раньше слышал о загадочном народе, который сейчас почти растворился среди остальных национальностей. С большой вероятностью в его роду тоже были евреи – его имя и фамилия почти не встречались на Великородине. А Грюнвальд теперь назначил эту нацию на роль козлов отпущения – вслед за своими новыми идейными вдохновителями.

– Так я и думал, – Авис стиснул зубы.

Он никак не мог поверить, что Фридрих, который раньше казался здравомыслящим человеком, теперь ведёт себя как заправский мракобес.

– Пора бы понять, Карл, что вся эта «Логика» – сама по себе бред, – ответила Донни.

Карл мог наорать на Хардред, начать отчаянно доказывать, что это не так… Но он этого не сделал. Его самого раздирали изнутри сомнения по поводу утопии Грюнвальда.

– Честно, я и сам подозреваю, что ты права, – ответил он девушке, взяв её за плечи, – я изучал разные модели «идеального общества». Фаланстеры Фурье на Древней Земле не продержались больше двенадцати лет. Колония на Алисе просуществовала двадцать, и некоторые даже были рады прилетевшим имперским оккупантам. Идеальное государство Платона так и не воплотилось в жизнь. А если бы и появилось, то не знаю, сколько бы оно продержалось и понравилось бы людям там жить.

– Я думала, ты глупее.

– Я действительно был глуп, Хардред. Здравствуйте, милорд! – он поприветствовал проходившего мимо Лорда Хэттера, – я позволил себе пойти за Грюнвальдом. А теперь… теперь он меня… предал.

– Предал? – переспросила Донни – да он никогда и не был твоим другом! Он хотел тебя использовать, и всё!

Слова Хардред вызвали дрожь у Ависа. Он осознал, что она говорила правду.

– Он назвал тебя однажды своим биороботом, – продолжила она, – он думал, что ты поможешь ему достичь его цели.

«Фридрих ещё шепчется обо мне за моей спиной!» – внутри Карла закипала ярость.

Но что хотел он сам? Разве не был сам Грюнвальд инструментом для достижения его, Карла, целей? Ведь под проектом «Логика» Рубер изначально понимал совсем иное, не созвучное желаниям и интересам Ависа.

– Давай поиграем, – вдруг предложила Хардред.

– Во что? – удивлённо спросил Карл.

Видимо, Донни хотела отвлечь его от мыслей о Грюнвальде и «Логике».

– Сейчас увидишь, – произнесла она и крепко стиснула его в своих объятьях.

Сначала юноше это понравилось – он ожидал удовольствия и, возможно, продолжения в своей комнате. Но затем он почувствовал, как его внутренние органы чуть не стали лопаться под действием силы Хардред.

– Ааа, мне больно! – возмутился Карл.

Донни услышала его и отпустила. Неужели в этом заключалась её игра?

– Ой, спасибо, – выравнивая дыхание, сказал Авис, – и больше меня так не обнимай.

– Не буду, – Хардред улыбнулась до ушей.

И тут же схватила Карла правой рукой за горло.

– Иди сюда, моя игрушка… – с азартом произнесла она, сдавливая пальцами его шею.

– Ааа, – хрипло возмутился Карл, – не души… меня… Прекрати!

Но Хардред сжала его ещё сильнее.

– ПРЕ-КРА-ТИ! – Карл сопротивлялся, пытался освободиться, но тщетно.

Она прижала его к серой каменной стене замка. Вокруг собрались несколько любопытных. В первых рядах стоял Констриктор, опираясь на трость. Жуя жвачку, он смотрел на пару глазами энтомолога, изучающего муравьёв.

– ЧТО-ТЫ-ДЕ-ЛА-ЕШЬ? – Карл уже задыхался.

– Так… Хороший мальчик… Молодец… – бормотала Хардред.

Некоторые инициаты переглянулись со смешками. Констриктор как истинный разрушитель в третьем поколении посмотрел на Карла сверху вниз.

– ПО-МО-ГИ-ТЕ! – вырывался он.

– На сегодня хватит, – как ни в чём не бывало произнесла Хардред.

Донни отпустила руку. Карл отпрянул в сторону, жадно хватая воздух ртом. Всё вокруг было для него расплывчатым и устрашающим, словно в кошмаре. Но теперь здоровью ничего не угрожало, и постепенно Карлу стало намного легче.

– Уходите, все! – заорал он на зевак, – ЖИВО!

Некоторые ушли, но три человека, среди которых был Констриктор, остались. Разрушитель в третьем поколении напыщенно ухмыльнулся. Карл же хотел покинуть коридор и как можно быстрее вернуться в свою комнату в одиночестве. Однако прежде ему нужно было расспросить Хардред кое о чём.

– Пойдём отсюда, Донни, – жёстко сказал он, – и я хочу знать, что это было.

– Ты знаешь что-нибудь о садомазохизме? – спросила она его, когда они оказались в нужном месте.

Это был тупик в крытой галерее, окружающей Сад Хрустальных Деревьев. Там тоже могли найтись нежелательные зрители, но в меньших количествах, а из общественных пространств при случае можно было легко сбежать. Где-то в тех местах, под одной из вычурных готических арок, Карл и Донни когда-то разговаривали о своём прошлом и ожиданиях имперского общества. Только тогда Авис любовался изящными стволами хрустальных деревьев в саду и находил полумрак галереи приятным, а сейчас всё ему казалось тусклым и безжизненным.

– Что-то слышал, да, – он вспомнил лекции Леди Пассионаты по литературе, – «Жюстина», «Венера в мехах». Но это меня особо не интересовало, лично мне импонирует равенство, а не доминирование или подчинение. НЕ ПРИБЛИЖАЙСЯ!

Карл перешёл на крик, едва Донни подошла чуть ближе. Хардред испугалась громкого голоса и отскочила от Ависа. Она встала у каменной стены, перед которой зловеще ссутулился памятник Высшему Лорду Профундусу, а Карл прислонился к столбу аркады, буравя взглядом ту девушку, которая ему когда-то нравилась.

– Я тебя предупреждала – будь я нормальной… – начала было Хардред.

– «…Ты бы полюбила меня», – Карл перебил её цитатой, – «но я – это я».

– Теперь ты понял, что это значит. Тогда, в Синто, я очень хотела «поиграть» с тобой, но сдержалась. И я тебе отказала. Потому что ты хороший человек, Карл, и мне было тебя жаль.

Карл сжал кулаки. Комплименты абсолютно ничего не меняли.

– Это не игра, – прошипел он, – от игры можно отказаться, если играть не хочешь. То, что нужно тебе, не садомазохизм никакой, а банальное насилие.

– Представь себе, каково это – чувствовать себя чьим-то полным хозяином, – продолжила Донни, – ощущать, что если чуть-чуть не рассчитаешь силу, то кто-то умрёт. Это приятно, это пьянит меня. Поэтому я отказывала всем хорошим мужчинам, которых я знаю.

– А плохим? – Карл чувствовал себя охранителем на допросе, стремящимся докопаться до правды.

– Им не позавидуешь. Хотя им обычно нужен другой тип женщин. Дуры типа Ирен.

– Ты завидовала Ирен, что у неё всё получается, что все её любят и носят на руках. И ты не придумала ничего лучше, чем напасть на неё, да?

– Возможно, ты и прав.

– Хорошо, что тебе тогда помешали, благо воет она получше меня.

Донни усмехнулась.

– Ты говорила о человеческой природе, Хардред. Что ты под этим подразумевала? – Карл сложил пальцы и посмотрел на девушку сквозь них.

– Как что? Необходимость в силе и слабости. Всем нам нужно командовать и подчиняться.

Теперь Карл не чувствовал к этому человеку ничего, кроме презрения.

– Хардред, – ледяным тоном произнёс он, – я тебя больше не люблю. И любить не буду.

– А я тебя и не любила, – спокойно сказала Донни, – я не верю в любовь. Да и ты мне не подходишь. Мне нужно безвольное создание, с которым можно поиграть, а потом бросить. Как меня и маму бросил папа.

– А как же мой ум, который ты ценила? – спросил Карл.

– Ценить ум и быть вместе – разные вещи.

– Как же ты права, Хардред! И теперь мы точно не вместе! – Авис вышел из себя, – и никогда не будем! И я очень рад, что ты этого не хотела.

– Не беспокойся, тебе ничего не грозит, – всё тем же безразличным тоном произнесла Донни, – у тебя есть мужество. Только оно внутри и вылезает только тогда, когда иначе нельзя.

– Прощай, – Карл холодно посмотрел на Хардред.

И покинул галерею Сада Хрустальных Деревьев, оставив девушку наедине со статуей Высшего Лорда Профундуса.

Глава 12

Путь Змеи

Следующая неделя выдалась серой и унылой. Карл поймал себя на мысли, что учёба идёт вяло и что он не испытывает особого интереса к предметам. Повседневная жизнь стала в тягость, как будто он снова вернулся в Империю.

«Неужели это все из-за Хардред?» – подумал Карл, когда увидел идущего к нему бодрым шагом Грюнвальда с поднятой правой рукой.

– Знаешь, Карл, – сказал Фридрих после приветствий и обсуждения преподавателей и недавних событий в Замке, – в действительности я делю людей на высший сорт и на низший.

«И ты туда же», – подумал Карл и вздохнул, хотя после речей о силе духа его трудно было удивить.

– Те, кто лучше меня, меня обычно презирали, но я их уважал и ценил их личные качества. Я хотел быть с ними, но они не принимали меня. В итоге я постоянно водился с людьми низшего сорта вроде Пикселя, Цапфера, Хардред… тебя.

– Приятно узнать, что мой друг считал меня человеком низшего сорта! А кого же тогда ты считаешь высшими созданиями? – спросил Карл со странной смесью злости и любопытства.

– Ну… Вот Шер-Хана, например, и других гладиаторов. Велеса, Брунгильдию.

– Здорово же тебе отбили мозги в космоварварской тюрьме, Фридрих. Шер-Хан вытирал о тебя ноги, а ты его уважаешь! А о тех, кто к тебе относился по-человечески, ты готов вытереть ноги сам!

– Ты многого не понимаешь, Карл, – снисходительно сказал Грюнвальд, – как не понимал и Лейба, а он, кстати, тоже был низшего сорта.

– Не сравнивай меня больше со своим погибшим Лейбой! – не выдержал Карл. С каждым таким сравнением Карл всё больше понимал, что их с Фридрихом недолгой дружбе приходит конец.

– Шер-Хан был силён духом, Карл! Он ближе к сверхчеловеку, чем все в Замке вместе взятые!

– Судя по твоим описаниям, он просто дебил.

– Ну почему ты снова такой непонятливый? – покачал головой Фридрих, – однозначно истина не для таких, как ты.

– И что же для тебя есть истина?

– Сила духа, воля к жизни, связь с природой и предками, свобода. Но не та свобода, о которой талдычишь ты, Карл, и тебе подобные. В моём понимании свобода – это не возможность выбирать между сортами дерьма и не деградация, которую Штейнштейны и Ребеллии считают прогрессом. Это когда ты бежишь в поле, как дикий манул. Когда ты забираешься на гору и не видишь ничего, кроме белого тумана внизу и синего неба над головой. Свобода – это когда ты силён и осознаёшь это.

– То есть, свобода – это сила и… власть? – Карл хотя и уловил общий смысл идей Грюнвальда, но принять его не мог – они являлись диаметральной противоположностью его собственных убеждений.

– Нет, ты опять ничего не понял, – в голосе Фридриха послышалась грусть.

– Да, но и ты сам меня не понял, – отрезал Карл, – мы не могли даже толком начать проект «Логика», поскольку ждали от него совершенно разных результатов! Я хотел стать свободным от навязанных правил и, признаюсь, облегчить жизнь одержимых. А ты мечтал построить тоталитарное государство и наслаждаться властью над другими!

– Ну почему вы все так боитесь тоталитаризма? Я никак не могу этого понять. Бояться нужно противоположного! Демократия и «швабода» – самая большая ложь человечества! Карл, как ты этого не понимаешь!

– В таком случае чем же ты лучше имперцев, Фридрих?

– Я недаром ношу плащ как у охранителей, Карл, – устало начал объяснять Грюнвальд, – у меня с имперцами гораздо больше общего, чем с этим сбродом слабаков и неудачников, которые называют себя разрушителями. Понимаешь, Карл – сила на стороне Империи, по крайней мере сейчас.

– Так и проваливай в свою Империю! – не выдержал Авис, – молись Императору, постись, делай, что хочешь, только уходи из Замка!

– А вот это ты зря так говоришь, – протянул Фридрих, – здесь полно возможностей. Больше, чем в Империи. Вот увидишь, я ещё добьюсь своего.

– Хм, посмотрим, – процедил Карл, – только меня ты в свои сомнительные идеи и делишки больше не впутывай.

– Хорошо. Да ты мне и не особо нужен.

– Я даже постараюсь помешать тебе осуществить свои планы.

– Да пошёл ты, Карл, – прошипел Грюнвальд.

– Прощай, Фридрих, – Карл резко развернулся и ушёл.

Он понял, что продолжать этот разговор и вообще дружить с Грюнвальдом не имело смысла. Их идеи, мысли и понимание свободы стали слишком сильно отличаться.

Недавно Карл в первый раз по-настоящему погрузился в мир чувств. Конечно, ему нравился кто-то и раньше – взять хотя бы Шери, но это было несерьёзно. В этот раз случай был совсем другой – Авис испытывал такие яркие и сильные чувства, что не мог погасить их по собственному желанию. Погружение обернулось для него печальными последствиями. Карл смутно подозревал, что причина была не только в его чувствах к Хардред, но и в конфликте с Фридрихом. Всё случилось практически в одно и то же время.

«При чём тут Фридрих?» – спросил ехидный голос в его голове.

«Он тоже считается», – ответил ему другой голос.

«Но он был мне просто другом».

«Здесь нет семьи или государства, чтобы тебя осудить. В Тёмном Замке такое в порядке вещей».

«Неужели ты повёлся на его бред, потому что тебе он понравился?»

«Нет, я хотел добиться справедливости».

Карл лежал в постели с закрытыми глазами. Перед его взором мелькало множество карлов, и все они зло и безудержно смеялись.

«Что ты называешь справедливостью? Блажь, халяву?»

«Или ты хотел подарить людям то, что им вообще не сдалось?»

– Уйдите! – Карл открыл глаза и осознал, что кричал вслух. На полке светились электронные часы, а за окном не было ничего, кроме звёзд.

Чувство отчуждённости сопровождало его практически всю сознательную жизнь, но именно тогда он впервые ощутил, что такое абсолютное одиночество. В школе у Карла хотя бы было несколько друзей – он даже до сих пор помнил их имена: Боря, Императрина, Соня, Ира. Теперь они остались далеко и, наверное, забыли своего старого товарища. Когда-то он жил с родителями – увязшими в имперском укладе, но любившими своего сына. Эльза и Александр Птитс, мама и папа… Сейчас они, без всякого сомнения, считали своего Карлушу мёртвым.

После ссор с Фридрихом и Хардред у Карла исчезло желание тесно общаться с кем-либо из Тёмного Замка. Он мог заговорить с кем-нибудь, обсудить какую-либо тему, но никого не считал своим другом. В конце учебного дня Карл всегда сразу шёл ужинать в трапезную, а затем – в свою комнату. Он даже перестал водиться с компанией, которую ненадолго сплотила идея «Логики». Коммунист Эртин сыпал цитатами Маркса и до сих пор смотрел на Карла как на наивного утописта, который ему запомнился, и его было сложно переубедить в этом. Анархиста Артемиса обнаружили пьяным в общежитии и отправили в карцер в недрах астероида, на котором стоял Замок. Это привело к очередным спорам в Совете Тринадцати насчёт того, является ли запрет на торговлю спиртным в подземельях нарушением прав человека. Хелен-Йаванна почти всё время проводила среди друзей-гитаристов. Карл не мог найти себе места в её компании. Он понимал, что не разделяет их бессмысленной веры в добро и лучшее в людях. Авис считал её наигранной и поверхностной, иначе бы они так же разочаровались в своих идеалах, как и он сам – в своих.

Хардред перестала себя сдерживать и нашла новую жертву. Карл увидел в коридоре, как она абсолютно так же прижала какого-то юношу с младших курсов к стенке и принялась его душить. Когда она ушла, Авис вышел из-за колонны и сказал бедному молодому инициату:

– Советую тебе держаться от неё подальше.

– Мне с ней нравится, так что не лезь не в свои дела, – возразил ему юноша. Карл заметил покраснения на его шее и руках.

Младшекурсник ушёл, и Авис остался в одиночестве, а его взгляд остановился на каменных змеях, которые опутали высокие колонны.

Учебный процесс давался Карлу хуже и хуже, потом стал буксовать, а вскоре и вовсе остановился. Авису это словно перестало быть нужным. Преподаватели с прискорбием отметили его ухудшающиеся результаты, а следующую сессию он вообще сдал с большим трудом и на плохие оценки.

Мировоззрение Карла пошатнулось и разрушилось. Он держался за последние остатки «Логики», но попытки защитить прежние идеи каждый раз приводили к их опровержению. Вскоре постулаты, в которые Авис сам же верил всего каких-то несколько месяцев назад, полностью потеряли свой вес. От проекта для Карла осталась лишь теория одержимости. Он ощущал себя абсолютным одержимым, неспособным к нормальной жизни с другими людьми. На каникулах он продолжал летать на союзные планеты, но гулял по городам Нуэво-Кастро и равнинам Либерти один, снимая пейзажи и небо на купленный на стипендию фотоаппарат.

Вся его былая уверенность и приподнятое настроение куда-то исчезли. Он стал похож на вампира из мифов Древней Земли – худой, бледный, глядящий исподлобья инициат с длинными чёрными волосами прятался в тени, оставаясь незаметным для других обитателей Тёмного Замка. Броский фиолетовый плащ висел в шкафу – теперь хозяин предпочитал ему чёрное. Впрочем, от беретов он не отказался.

Однажды Карл шёл из трапезной по коридору – медленно и тихо, стараясь никому не попасться на глаза. По пути он вдруг услышал шипение.

«Нет, показалось», – подумал он, увидев компанию смеющихся инициатов во главе с Констриктором, – «ты просто всего боишься».

Но весёлые ученики уже ушли, а шипение раздалось снова, и так близко, будто каменные змеи на колоннах ожили и решили заговорить с Карлом. Он оглянулся и увидел тень хвоста в отблеске факела.

– Авис-с-с-с… – шипение превратилось в высокий, холодный и вкрадчивый голос.

Карл обернулся. Прямо перед ним стояла, вытянувшись в полный рост, Леди Серпентира.

– Л-леди Серпентира? – он так испугался, что внутри подпрыгнуло сердце.

Чудовище кивнуло своей вытянутой, как у змеи, головой с ярко-красными глазами и раздвоенным языком.

– Идём, Авис, – прошипела Серпентира и протянула ему руку.

Карл немного простоял в нерешительности, а потом взялся за сине-зелёную чешуйчатую руку с длинными вытянутыми пальцами. Серпентира повела его тайными ходами в подземелья, медленно спускаясь по каменным желобам. Карл слышал, как её хвост скользит по холодному полу Тёмного Замка, и размышлял: «Кто она такая? Была ли она человеком или же это вовсе чуждое существо?»

Они остановились у металлической ниши в каменной породе где-то в подземельях.

– Где мы, миледи? – спросил Карл. Он всё ещё не мог прийти в себя от внезапного появления гигантской змеи и её предложения прогуляться.

Серпентира вздохнула.

– Здесь стоит мой верный корабль, – зашелестела она, – ты сюда всё равно не попадёшь без моего разрешения, – она приложила свою покрытую чешуёй руку и приложила к считывающему устройству на металле.

Автоматическая дверь с шипением открылась, и Авис с Серпентирой попали в мрачный ангар. Лампы на потолке загорелись одна за другой, и Карл увидел в приглушённом синеватом свете огромный космический корабль. По строению он напоминал обыкновенный фрегат, но от фрегата у него остались лишь размер и количество пушек. На носу вместо имперского орла скалила клыкастую пасть змеиная голова. Абордажные шлюзы и пушечные порты были оформлены в готическом стиле, а все пять орудийных башен на верхней палубе венчали остроконечные тёмно-зелёные крыши. Мостик производил впечатление небольшой копии Тёмного Замка, отправившейся в космос. Он выглядел как крепость с четырьмя башнями по углам, причём башни на корме заканчивались фиолетовыми фонарями, навевая мысли о парусных кораблях с Древней Земли.

Не отводя глаз от этого чуда, Карл пошёл вслед за Серпентирой по решётчатым подмосткам к одному из двух бортовых стыковочных шлюзов, который был расположен ближе к корме.

– А. С. П. И. Д., – открыть левый шлюз номер два, – приказала Леди-змея.

– Сию минуту, повелительница, – в зале раздался бесплотный голос.

Карл ещё не слышал, чтобы искусственный интеллект мог говорить с такой подобострастной интонацией.

– Аспид? – переспросил юноша.

– А. С. П. И. Д., – поправила Серпентира, – Автоматическая Система Пилотирования и Деструкции. На моём корабле нет команды – всю работу делает он сам.

Автоматические двери шлюза, обведённые зелёным, а не красным, как на всех остальных кораблях, распахнулись, и Леди повела инициата по длинному узкому коридору с металлическими стенами, по которым ползли трубы. «Внутри корабль похож на имперский», – подумал Карл, поднимаясь с Серпентирой в лифте, но изменил своё мнение, едва оказавшись на капитанском мостике.

– А. С. П. И. Д., свет! – скомандовала Серпентира.

– Да-да, моя повелительница! – продолжила лебезить Автоматическая Система, и на корабле загорелись газовые рожки.

Интерьер мостика напоминал готический собор. Просторный мрачный зал с высоким потолком, серые металлические стены с имитацией камня, сиреневые вытянутые окна и выключенные компьютерные терминалы рядом с ними, тёмно-зелёная ковровая дорожка на полу. Серпентира повела Карла на возвышение в конце зала, которое он мысленно окрестил солеей, и Авис отметил, что на фрегате нет никаких ступенек – только желоба и пандусы. Витражное окно на корме тоже было очень странным. На нём была изображена девушка в чёрном, которую тянули вниз тёмно-зелёные щупальца. Карл пригляделся и понял, что это были не щупальца, а змеиные хвосты. Девушка протянула руку к юноше в белом, которого сонм ангелов уносил на голубое небо вверх, к столбу жёлтого света.

– Хочешь перекусить? – Серпентира вручила Карлу красное яблоко.

– Спасибо, – не способный отказаться, он впился в фрукт зубами.

– Это единственное место на корабле, где дозволено быть людям, – заговорила Серпентира, – я мало кого сюда вожу, но ты, Авис, ты мне понравился. Разрушители, что родились здесь – например, Лорд Эпикратус и его сын Констриктор, размахивают моим именем словно знаменем, прикрывают свой недалёкий шовинизм моим авторитетом, но на самом деле я не смотрю на происхождение.

Карл промолчал, не зная, что ответить на такой монолог Серпентиры, и откусил от яблока ещё раз.

– Гораздо важнее для меня личность, – продолжила она, – психологический шовинизм более оправдан, хотя и более беспощаден. Мы с тобой весьма похожи, Авис. Поэтому ты мне и понравился.

«Я похож на эту тварь? Не может быть!» – подумал Карл, но продолжил слушать змею. Вдруг именно она поможет ему совладать с душевной болью?

– Я знаю о твоих неудачах, Авис, – голос Серпентиры, казалось, проникал через барабанные перепонки в самое нутро, – и я тебе сочувствую. Но ты пошёл по неверному пути – ты доверился людям, а настоящий разрушитель не должен этого делать.

Карл продолжил рассматривать затейливый витраж. Возможно, он изображал сюжет из Имперской Библии, но в Священном Писании такого вроде не было, как и в текстах других религий, которые он изучал в Тёмном Замке.

– Все вокруг тебя – твои враги, Авис. Но так и должно быть, так есть всегда. И твоё дело – пробить среди них себе дорогу. Не бойся быть злым и жестоким, Авис. Не смотри назад, не оглядывайся, никого не щади и никому не доверяй. Докажи остальным, что ты в них не нуждаешься, потому что ты лучше их по определению.

Карл подумал над словами Серпентиры и произнёс:

– Да, миледи.

Его ответ прозвучал неуверенно. Он так не хотел, чтобы сказанное змеёй оказалось правдой, но, похоже, она всё-таки была права.

– Не стоит тратить свою жизнь на разочарование в других людях, Авис, – говорила Серпентира, – они глупы и мелочны, они подобны песку под твоими ногами. Это истина такая же непреложная, как законы Вселенной – это и есть закон Вселенной. Путь Змеи – единственно возможный. Если ты по нему не пойдёшь, ты будешь до конца дней своих спотыкаться и обжигаться, а затем проклинать весь свет за свои же оплошности.

Неужели «Путь Змеи» был действительно единственно возможным? Карл испробовал множество путей, он верил, любил – но всё это пошло прахом. Ему сулили надежду, а Серпентира говорила, что надежды не было, и это придавало её словам честности. Поэтому гораздо лучше было принять это как данность раньше, чем разочаровываться в жизни снова и снова.

– Да, миледи, – Карл согласился со змеёй, проглотив сочную мякоть, – так и есть.

– Покажи себя лучшим в занятиях, Авис. Докажи, что ты достоин титула Лорда Разрушения.

– То, что было в эту сессию, больше не повторится, – сказал Карл, – обещаю.