Текст книги "Жизнь с препятствиями"
Автор книги: Феликс Кривин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 27 страниц)
Дорогой коллега, Вы так хорошо и правдиво все описали! Здесь вся наша жизнь, ну буквально вся наша жизнь. Я читал жене, она плакала.
Особенно хороша фраза: «Козодой несет на рынок молоко». Действительно, лучше не скажешь. Какая простота, какая незакомплексованность! И где Вы только берете эти слова?
Кукша говорит, что будет у Вас учиться. Пускай учится. И пока не научится, о публикации может и не мечтать. А Дятеныш выучил Вашего Козодоя наизусть. Попросишь его почитать, он сразу прыг на табуретку, отставит ногу и начнет: «Козодой несет на рынок молоко». Большой имеет успех, на всех олимпиадах.
Хотя в последнее время выяснилось, что Козодой нес на рынок не молоко, да и не на рынок, а совсем в другую организацию. Потому что был Козодой боец невидимого фронта. Вы это как почувствовали и больше нигде его не упоминали.
А сегодня только его и упоминают. Потому что он наш президент. Был простой резидент, но ему присвоили дополнительную букву всенародным голосованием. Но в душе он остался бойцом невидимого фронта: снимет букву, расслабится – и опять резидент. Пока мы тут учились не размахивать крыльями, он научился не размахивать еще и ногами. Шагает в ногу с другой ногой, очень красиво получается.
Напишите о нем в нашу газету. Мы сразу напечатаем, не будем ждать тридцать лет, как получилось с нашей повестью. Сегодня мы получили свободу размахивать перьями, – правда, пока еще не касаясь бумаги.
Наша газета по-прежнему друг пешехода, хотя носит другое название. Как говорит наш друг Сорокопут, который теперь советник у президента, если вы уважаете в себе пешехода, то вы должны его в себе уважать. Какая б ни была свобода размахивать, но нужно уважать в себе пешехода. Примите и прочее
Ваш Говорунчик-Завирушка.
2000 года сегодняшнего дня.
Закон всемирного тяготения
НочьЯ встаю, а она еще не ложилась. Она стоит под окном, как стояла с вечера.
– Уходи! – гоню я ее. – Мне надо работать.
Ночь уходит весьма неохотно. И не успеешь оглянуться – снова стоит под окном.
– Чего тебе не спится? – спрашиваю я не слишком строго.
– Холодно, – отвечает Ночь. – Разве тут уснешь, разве согреешься?
Тогда я гашу свет и впускаю Ночь в комнату.
– Ладно, грейся. Только это в последний раз. Завтра же ты должна оставить меня в покое.
Ночь обещает, но я знаю, что это – только слова. Куда она денется среди зимы, не ночевать же ей под открытым небом!
Завтра и послезавтра все повторяется снова.
Чуть стемнеет, Ночь приходит в мою комнату и уходит только на рассвете. Мне не хочется ее тревожить.
А время идет, и ничего я не успеваю сделать. Ночи этого не объяснишь – она темная, разве она понимает?..
ПолуправдаКупил Дурак на базаре Правду. Удачно купил, ничего не скажешь. Дал за нее три дурацких вопроса да еще два тумака сдачи получил и – пошел.
Нелегко сказать – пошел! С Правдой-то ходить – не так просто. Кто пробовал, тот знает. Большая она, Правда, тяжелая. Поехать на ней – не поедешь, а на себе нести – далеко ли унесешь?
Тащит Дурак свою Правду, мается. А бросить жалко. Как-никак за нее заплачено.
– Ты где, Дурак, пропадал? – набросилась на него жена.
Объяснил ей Дурак все, как есть, только одного объяснить не смог: для чего она, эта Правда, как ею пользоваться.
Лежит Правда среди улицы, ни в какие ворота не лезет, а Дурак с женой держат совет – как с нею быть, как ее приспособить в хозяйстве.
Крутили и так, и сяк, ничего не придумали. Даже поставить Правду, и то негде. Что ты будешь делать – некуда Правды деть!
– Иди, – говорит жена Дураку, – продай свою Правду. Много не спрашивай – сколько дадут, столько и ладно. Все равно толку от нее никакого.
Потащился Дурак на базар. Стал на видном месте, кричит:
– Правда! Правда! Кому Правду – налетай! Но никто на него не налетает.
– Эй, народ! – кричит Дурак. – Бери Правду – дешево отдам!
– Да нет, – отвечает народ. – Нам твоя Правда ни к чему. У нас своя Правда, не купленная.
Но вот к Дураку один Умник подошел. Покрутился возле Правды, спрашивает:
– Что, парень, Правду продаешь? А много ли просишь?
– Немного, совсем немного, – обрадовался Дурак. – Отдам за спасибо.
– За спасибо? – стал прикидывать Умник. – Нет, это для меня дороговато.
Но тут подоспел еще один Умник и тоже стал прицениваться.
Рядились они, рядились и решили купить одну Правду на двоих. На том и сошлись.
Разрезали Правду на две части. Получились две полуправды, каждая и полегче, и поудобнее, чем целая была. Такие полуправды – просто загляденье.
Идут Умники по базару, и все им завидуют. А потом и другие Умники, по их примеру, стали себе полуправды мастерить.
Режут умники правду, полуправдой запасаются.
Теперь им куда легче разговаривать между собой.
Там, где надо бы сказать: «Вы подлец!» – можно сказать: «У вас трудный характер». Нахала можно назвать шалуном, обманщика – фантазером.
И даже нашего Дурака теперь никто дураком не назовет.
О дураке скажут: «Человек, по-своему мыслящий». Вот как режут Правду!
Гром и МолнияГрому – что, Гром не боится Молнии. Правда, с глазу на глаз переговорить с ней у него все как-то не получается. Больно уж горяча эта Молния: как вспыхнет!
В это время Гром и носа на свет белый не показывает. Ни видать его, ни слыхать. Но зато как заметит, что Молнии нет на горизонте, – тут уж его не удержишь.
– До каких пор, – гремит, – терпеть все это?! Да я за такое дело!..
Так разойдется, так разбушуется – только послушайте его! Уж он не смолчит, уж он выложит все, так и знайте!
…Жаль, что Молния слышать его не может.
Центр тяжестиЕсть такая детская игра – кубики. Поставьте их один на другой, и у вас получится башня. И хоть башня эта ненастоящая, но сами кубики относятся к ней всерьез, будто то, что они делают, – совсем не игра, а самая настоящая, взрослая работа.
Интересно, о чем думают кубики в это время? Если хотите знать, совершенно о разном. Нижний Кубик думает, как бы башню на себе удержать, а Верхний – как бы самому наверху удержаться.
Вот потому-то, если уберете Верхний Кубик, в башне мало что изменится.
А попробуйте убрать Нижний…
ЛомОднажды Лом увидел в стене небольшую Отдушину.
«Как она прелестна, как воздушна! – подумал он. – И такую красавицу замуровали в стену. Ах, варвары!»
И Лом бросился на стену, чтобы освободить пленницу.
Он отважно долбил кирпичи, ломал их, крошил, и вскоре от стены остались одни развалины. Лом бросился к Отдушине, чтобы вывести ее из плена, но она куда-то исчезла.
С тех пор Лом только и думает об этой Отдушине. Иногда он встречает ее в других стенах и опять бросается к ней на выручку, но в последнюю минуту Отдушина куда-то исчезает. И Лом никак не может понять причины этого загадочного исчезновения.
Выбор профессииБыло тихо. Было темно. В темноте – сквозь окно – светились желтые зрачки звезд.
В тишине – за окном – притаились какие-то шорохи.
Мышка сказала:
– Когда я вырасту большая, я обязательно стану кошкой…
Костер в лесуКостер угасал.
В нем едва теплилась жизнь, он чувствовал, что не пройдет и часа, как от него останется горка пепла – и ничего больше. Маленькая горка пепла среди огромного дремучего леса.
Костер слабо потрескивал, взывая о помощи. Красный язычок лихорадочно облизывал почерневшие угли, и Ручей, пробегавший мимо, счел нужным осведомиться:
– Вам – воды?
Костер зашипел от бессильной злости. Ему не хватало только воды в его положении! Очевидно, поняв неуместность своего вопроса, Ручей прожурчал какие-то извинения и заспешил прочь.
И тогда над угасающим Костром склонились кусты. Не говоря ни слова, они протянули ему свои ветки.
Костер жадно ухватился за ветки, и – произошло чудо. Огонь, который, казалось, совсем в нем угас, вспыхнул с новой силой.
Вот что значит для костра протянутая вовремя ветка помощи!
Костер поднялся, опершись на кусты, встал во весь рост, и оказалось, что он совсем не такой уж маленький. Кусты затрещали под ним и потонули в пламени. Их некому было спасать.
А Костер уже рвался вверх. Он стал таким высоким и ярким, что даже деревья потянулись к нему: одни – восхищенные его красотой, другие – просто, чтобы погреть руки.
Дальние деревья завидовали тем, которые оказались возле Костра, и сами мечтали, как бы к нему приблизиться.
– Костер! Костер! Наш Костер! – шумели дальние деревья. – Он согревает нас, он озаряет нашу жизнь!
А ближние деревья трещали еще громче. Но не от восхищения, а оттого, что Костер пожирал их своим пламенем, подминал под себя, чтобы подняться еще выше. Кто из них мог противиться дикой мощи гигантского Костра в лесу?
Но нашлась все-таки сила, которая погасила Костер. Ударила гроза, и деревья роняли тяжелые слезы – слезы по Костру, к которому привыкли и который угас, не успев их сожрать.
И только позже, гораздо позже, когда высохли слезы, деревья разглядели огромное черное пепелище на том месте, где бушевал Костер.
Нет, не Костер – Пожар. Лесной пожар. Страшное стихийное бедствие.
Любезность– О, простите, я не одето! – улыбнулось Солнышко и натянуло на себя тучку.
– Ну, не сидеть же вам в темноте! – нахмурилась Тучка и зажгла молнию.
– К вашим услугам! – сверкнула Молния. – Что бы такое вам зажечь?
И она зажгла домик.
– С вашего позволения, я сгорю, – зарделся Домик. – Но вы не беспокойтесь, я оставлю по себе пламя…
И Домик поджег соседние домики.
– Рады стараться! – загорелись Соседние Домики и подожгли весь город.
Земля была растрогана.
– Вы очень любезны, – сказала она и посыпала голову пеплом.
ГоризонтПодошло Солнце к Горизонту.
– Спрячь меня, – просит. – Такой горячий день, нет отбоя от посетителей.
– Неудобно как-то, – кривится Горизонт. – Что обо мне на земле подумают?
– А кто будет знать? Если спросят, скажешь, не видел.
– Не умею я врать, – колеблется Горизонт. – Ну да ладно, что с тобой поделаешь?
Спряталось Солнце за Горизонт, и тут-то о нем все стали спрашивать. А Горизонт и вправду не умел врать.
– Не знаю, – говорит, – не видел. – А сам покраснел, каждому ясно, что врет Горизонт, знает он, где Солнце.
Красный-красный стал Горизонт. «Ну его, – думает, – это в последний раз. Больше я с этим Солнцем не связываюсь».
Так думает Горизонт. А как оно будет на самом деле? Что тут гадать! Подождем до завтра.
Всемирное тяготениеТравинка выткнулась из земли и увидела над собой звезды. Их много, они со всех сторон обступают Травинку, и ей приятно, что звезды ее заметили.
Травинка тянется к звездам. Она даже немножко приближается к ним, но впереди остается еще довольно приличное расстояние.
Травинка тянется из последних сил. Ей необходимо узнать, что происходит там, наверху, и вообще – в мире. Потому что она любопытна, как все травинки, и еще потому, что это приближает ее к звездам…
А умирает Травинка на земле. Она не может расстаться с землей, слишком глубоко она пустила здесь корни.
Закон всемирного тяготенияУ Вселенной непорядок с одной Галактикой.
– Что с тобой, Галактика? Как-то ты вся затуманилась…
– Да вот, Солнце тут есть одно…
У Галактики непорядок с одним Солнцем.
– Откуда у тебя, Солнце, пятна?
– С Землей что-то не ладится…
У Солнца непорядок с одной Землей.
– Что у тебя, Земля, там происходит?
– Понимаешь, есть один Человек…
У Земли непорядок с одним Человеком.
– Что с тобой, Человек?
– Бог его знает! Вроде ботинок жмет…
Один ботинок – и тяготит всю Вселенную!
ВечностьКогда Гранитной Глыбе исполнилось два миллиона лет, рядом с ней, – возможно, для того, чтобы ее поздравить, – появился только что родившийся Одуванчик.
– Скажите, – спросил Одуванчик, – вы никогда не думали о вечности?
Гранитная Глыба даже не пошевелилась.
– Нет, – сказала она спокойно. – Жизнь так коротка, что не стоит тратить время на размышления.
– Не так уж коротка, – возразил Одуванчик. – Можно все успеть при желании.
– Зачем? – удивилась Глыба. – От этих размышлений одни расстройства. Еще заболеешь на нервной почве.
– Не сваливайте на почву! – рассердился Одуванчик. – Почва у нас хорошая – чистый чернозем…
Он до того вышел из себя, что пух его полетел по ветру.
Тоненький стебелек упрямо качался на ветру, но уже не мог привести ни одного убедительного аргумента.
– Вот тебе и вечность. Утешение для дураков. Нет уж, лучше совсем не думать, – сказала Глыба и задумалась.
На каменном лбу, который не могли избороздить тысячелетия, пролегла первая трещина…
Физический законВеликие открытия совершаются чисто случайно.
Чисто случайно встретились в лесу Еж и Лев.
– Приготовься, Еж, – говорит Лев, – сейчас я тебя ударю.
Приготовился Еж: свернулся клубком, не поймешь, где у него душа, а где пятки.
Лев размахнулся и – хлоп! В чем дело? По всем расчетам Ежу бы на три метра отлететь, а он отлетел только на полтора. А на остальные полтора отлетел Лев. Да и этих метров показалось ему мало: поджал хвост – и ходу!
«Интересное явление, – подумал Еж, – надо будет его проверить!»
Стал он проверять, как полагается в научном исследовании. Делал опыты и на волках, и на медведях. Все подтвердилось: чем сильнее удар, тем дальше зверь отлетает. Вот так Еж и открыл закон:
действие равно противодействию
Это было великое научное открытие. До сих пор в лесу только действовали, а противодействовать никто не решался. Теперь же все воспрянули духом. Зайцы, бобры, суслики – всякая лесная мелкота повылезла из своих нор, прет прямо на Льва.
– А ну, – говорит, – ударь!
Начал Лев ударять. Народу перебил – глядеть страшно.
– Это не по закону! – возмущается мелкота. – По закону действие равно противодействию!
Ударяет Лев. Ему наплевать на законы. И тут нашелся один Суслик. Подытожил все опыты и – дополнил закон Ежа:
действие равно противодействию – это физический закон, но там, где действует физическая сила, физические законы бездействуют.
В науке этот закон известен под именем закона Ежа-Суслика.
Зайкины рогаСтащил Зайка в огороде морковку. Идет, а навстречу ему Козел.
– Эй, Заяц, продай морковку!
– А сколько дашь?
– Да у меня, видишь ли, нет ничего – только рога.
Подумал Зайка: рога – это тоже неплохо. Можно и забодать кого при случае.
– Ладно, давай рога.
– Они не снимаются, – объяснил Козел, – но я здесь буду, никуда не уйду.
– Ладно, – говорит Зайка, – сиди здесь. А я побегу, еще себе морковку добуду.
Побежал Зайка в огород, а там Волк. Сидит, нюхает морковку.
– Дяденька, дяденька, – просит Зайка, – продай морковку!
– А сколько дашь?
– Дам рога, – обещает Зайка. – Хорошие рога, крепкие.
Смеется Волк:
– Откуда же у тебя, у Зайца, рога?
– Есть рога, есть! – клянется Зайка. – Они вон там, за кустом. Правда, вместе с Козлом… если не возражаете…
– С Козлом? – оживился Волк. – Ну что ж, это подходит.
Побежал Волк, сожрал Козла, а Зайка остался со своей морковкой. И неловко Зайке, что так получилось, да что поделаешь? Его, Зайкиной, вины здесь нет, он ведь за что купил, за то и продал…
Хитрая КошкаБежит Мышка по коридору, вдруг кто-то ее цап за шиворот! Скосила Мышка глаза, зажмурилась и решила сделать вид, будто она не узнала Кошку.
– Скажите, пожалуйста, вы не видели Кошку?
Кошка опешила:
– А вам что – нужна Кошка?
– Д-да, – пискнула Мышка.
«Что-то тут не то, – подумала Кошка. – На всякий случай правды говорить не следует».
– Кошка сидит в кабинете, – схитрила Кошка. – Она там всегда сидит… У нее там работа.
– Может, мне ее там поискать? – предложила Мышка, не совсем уверенная, что ее отпустят.
– Что ж, поищите, – разрешила Кошка, а про себя подумала: «Беги, беги, так ты ее и найдешь! Вот так дураков учат!»
Побежала Мышка. Сидит Кошка, ухмыляется: «Ай да я, ай да Кошка! Хорошо Мышку за хвост провела!»
А потом спохватилась: «Как же так? Выходит, я ее за здорово живешь отпустила? Ладно, попадешься ты мне в другой раз!»
И в другой раз попалась Мышка.
– Ну как, нашли вы тогда Кошку? – спросила Кошка, зло радуясь.
– Да, да, не беспокойтесь, – заторопилась Мышка, а сама так и смотрит, куда бы улизнуть.
«Ну погоди, – решила Кошка. – Сейчас я тебя поймаю!»
– Значит, Кошка в кабинете сидит?
– В кабинете.
– И вы можете ее привести?
– М-могу…
– Ну-ка приведите.
Побежала Мышка.
Час прошел, и два, и три – нет Мышки. Конечно, где ей Кошку привести, когда Кошка – вот она! – здесь сидит.
Хорошо Кошка Мышку обхитрила!
Идеалы– Я, пожалуй, останусь здесь, – сказала Подошва, отрываясь от Ботинка.
– Брось, пошляемся еще! – предложил Ботинок. – Все равно делать нечего.
Но Подошва совсем раскисла.
– Я больше не могу, – сказала она, – у меня растоптаны все идеалы.
– Подумаешь, идеалы! – воскликнул Ботинок. – Какие могут быть в наш век идеалы?
И он зашлепал дальше. Изящный Ботинок. Модный Ботинок. Без подошвы.
Масштаб– Я – Океан.
– Одну минуточку, посмотрим по карте. Приметы есть?
– Как вам сказать… Ну, Океан, стихия.
– Называетесь как?
– Тихий называюсь. Тихий океан. Или еще – Великий.
– Ого! Даже так!
– Так, так, во мне ведь тысячи километров!
– Успокойтесь, Океан, сейчас проверим ваши километры. Здесь вам не стихия, здесь вам план. Точный, масштабный план местности… Так вот, Океан: по нашим масштабам ваш километр равен одной тысячной миллиметра. Вот вам и великий. У нас нет великих. У нас все одинаковые.
РешеткаТюремная Решетка знает жизнь вдоль и поперек, поэтому она так легко все перечеркивает.
Конечно, к ней тоже нужно иметь подход. Если вы подойдете к ней снаружи, она перечеркнет свою камеру, а если, не дай бог, подойдете к ней изнутри – она перечеркнет весь мир, и с этим вам нелегко будет примириться.
Удивительно устроена эта Решетка: она может перечеркивать все, что угодно, и при этом твердо стоять на своих позициях.
Лоскут– Покрасьте меня, – просит Лоскут. – Я уже себе и палку подобрал для древка. Остается только покраситься.
– В какой же тебя цвет – в зеленый, черный, оранжевый?
– Я плохо разбираюсь в цветах, – мнется Лоскут. – Мне бы только стать знаменем…
Лакмус– Сегодня щелочь, завтра кислота… Вот так и живем…
– А сам-то ты как относишься к химической реакции?
– Да никак. Просто меняю окраску.
ЗолотоКислород для жизни необходим, но без золота тоже прожить непросто. А на деле бывает как?
Когда дышится легко и с кислородом вроде бы все в порядке, – чувствуется, что не хватает золота. А как привалит золото, – станет труднее дышать, и это значит – не хватает кислорода.
Ведь по химическим законам – самым древним законам земли – золото и кислород несоединимы.
МухаВозле зеркала все время крутились какие-то люди, и Мухе захотелось узнать, что они там увидели. Дождавшись, когда все разошлись, Муха подлетела поближе и заглянула в зеркало.
– Подумаешь! – презрительно фыркнула она. – Обычная муха, я ее даже, кажется, где-то видела.
Муха призадумалась.
– Но что-то они все-таки в ней нашли. На меня, небось, и внимания не обращают, а на нее…
И Муха еще раз посмотрела в зеркало – теперь уже с уважением.
ЛюбовьБылинка полюбила Солнце…
Конечно, на взаимность ей трудно было рассчитывать: у Солнца столько всего на земле, где ему заметить маленькую, неказистую Былинку! Да и хороша пара: Былинка – и Солнце!
Но Былинка думала, что пара была б хороша, и тянулась к Солнцу изо всех сил. Она так упорно к нему тянулась, что вытянулась в высокую, стройную Акацию.
Красивая Акация, чудесная Акация – кто узнает в ней теперь прежнюю Былинку! Вот что делает с нами любовь, даже неразделенная.
Жизнь на землеЛес возникает оттого, что дерево тянется к дереву. Оттого, что дом тянется к дому, возникают на земле города.
А если никто ни к кому не будет тянуться…
Если никто ни к кому не будет тянуться, опустеет наша земля. И не будет на ней городов, и не будет лесов и садов, – ничего, ничего не останется на земле, если никто ни к кому не будет тянуться.
Судьба ИндейкиОрел летал по всему свету. Но его убили.
Индейка носа не кажет из птичника. Но она жива.
Индейку кормят и поят, за ней хорошо присматривают. За ней присматривают, а на Орла смотрят во все глаза. Потому что из него получилось отличное чучело.
На Орла смотрят, – но он все-таки чучело…
Индейка не чучело, – но на нее никто не смотрит.
Правда, она пока жива, это большое утешение. Но ведь рано или поздно из нее сварят суп – и что тогда? Как тогда на нее посмотрят?
Такова она – судьба Индейки. К ней всю жизнь хорошо относятся, а потом съедят, – в отличие от Орла, которого сначала съедят но зато потом всю жизнь хорошо относятся.
Волк на елкеВ новогоднюю ночь старый Волк особенно остро почувствовал свое одиночество. Увязая в снегу, продираясь сквозь цепкие елки, он брел по лесу и размышлял о жизни.
Да, ему никогда не везло. Самые лучшие куски у него выхватывали из-под носа другие. Волчица – и та оставила его, потому что он мало приносил зайцев.
Эти зайцы, сколько из-за них неприятностей! У кого их много – перед теми все на задних лапах стоят, а у кого мало… Да, в волчьем мире зайцы решают все.
Елки, елки… «Елки-палки, – думал Волк, – когда же все это кончится? Никуда не денешься от этих елок, хоть из лесу беги!»
И вдруг… Волк присел на хвост, потер глаза: неужели правда? Под елкой сидит самый настоящий, самый живой заяц. Он сидит, задрав голову, и смотрит куда-то вверх, и глаза его горят так, словно ему там невесть что показывают.
«Интересно, что он там увидел? – подумал Волк. – Дай-ка и я погляжу». И он поднял глаза на елку.
Сколько елок видел он на своем веку, но такой ему видеть не приходилось. Она вся искрилась снежинками, переливалась лунным светом, и казалось, что ее специально убрали к празднику, хотя на ней не было ни одной елочной игрушки.
– Елки-палки! – сказал Волк и замер с открытым ртом.
Бывает же на свете такое чудо! Посмотришь на него – и чувствуешь, как у тебя внутри что-то переворачивается – не в желудке, нет, а повыше. И уже ничего не хочется – только сидеть и смотреть.
Так и сидели они рядышком – Заяц и Волк – под новогодней елкой, и смотрели на нее, и внутри у них что-то переворачивалось.
И Заяц подумал, что есть на свете кое-что посильнее волков, а Волк подумал, что елки-палки, честно говоря, ведь не в зайцах счастье…
