Текст книги "Выбор Бога. Роман о любви (СИ)"
Автор книги: Федор Соколов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)
погружаясь в свою влюбленность все глубже, третья с жарким
объяснением Олега в любви – к тому, что на нашу героиню
донесли настоятельнице. Не все среди послушниц добрые, да и
советское прошлое пока было не изжито. «Не спит по ночам.
Плачет. Спать мешает. Встает в келье ночью и молится».
Матушка Валентина цыкнула на доносчиц. Не любила она
этого. Хотя в монастыре постоянно кто-то на кого-то жаловался.
Людей много и все разные. Но еще одну пометку про Ольгу
сделала.
А что Ольга? Читатели сделали вывод, что влюбленная де-
вушка решила покончить с монастырской жизнью и вернуться в
мир?
Совсем нет! Кто внимательно читал предыдущие страницы,
понял, что наша героиня была девушка серьезная и на такие
мелочи, как любовь, размениваться не собиралась. Она боролась
со своим чувством трудом и молитвой, ни разу не усомнившись в
своем выборе стать монахиней. Она решила уйти из мира – и всё!
Точка! Есть там такие хорошие добрые люди, как Олег, но их
немного, и они справляются со своими проблемами, больше тех,
кто справиться со своими грехами не может. За них и надо
молиться, что Ольга и собиралась с усердием делать в своей
монастырской жизни.
Только вот борьба с возникшим чувством как-то у нашей
героини не получалась, об Олеге она думала все чаще и чаще, и
даже единственная и случайная близость, руки Олега,
поднимавшие ее с земли, теперь вспоминалась как что-то сладкое
и желанное. Да и то, что взрослый мужчина объяснился юной
девушке в любви и предложил ей выйти за него замуж, было
приятно вспоминать раз за разом.
Наша героиня уже устала от регулярного недосыпания и по-
худела от переживаний.
Ольга стала понимать, что на две части между Олегом и мо-
нашеством разорваться невозможно, выхода из ситуации не
видела и решила рассказать все настоятельнице, попросить у нее
51
совета, как быть дальше бедной влюбленной без пяти минут
монахине.
Но до этого Ольга встретилась с Олегом еще раз.
В этот день ее послушание было в свечной лавке, которая
стояла рядом с входом в Успенский собор.
День был дождливый и будний, по этому поводу паломников
не было совсем, Ольга проводила время за тем, что переставляла и
протирала иконы на витринах. Когда хлопнула входная дверь,
закрытая по причине ненастной осенней погоды, Ольга
обернулась и увидела Того, Кто Снился Ей По Ночам.
– Здравствуй, Ольга!
– Здравствуй Олег, – девушка поздоровалась тихо, почти не
слышно, но Олег, казалось, и не заметил ее смущения, улыбался,
выглядел довольным и радостным.
– А я, как всегда, по делам, стройка продолжается, шел мимо
увидел тебя в лавке, зашел. Ты сегодня продавцом работаешь? Я
пытался еще раз экскурсию на английском заказать, мне сказали,
что на месяц вперед все занято. Может быть, по знакомству
поставишь меня вне очереди? Мне понравилось, надеюсь и тебе
тоже.
Ольга точно знала, что экскурсии уже неделю не заказывали,
но решила ничего об этом не говорить, да и в радостную бол-
товню Олега трудно было вставить хоть слово.
– А у меня тебе привет из Калинина, простите, из Твери. Ро-
дители твои передавали.
Ольга удивленно вскинула глаза:
– Ты что, был у моих родителей, как они? – девушка не видела
родителей уже много месяцев и откровенно по ним скучала.
– Все хорошо, здоровы, работают. Мама передала тебе шер-
стяные носки и свитер, зима скоро. А еще пирог. Носки и свитер у
меня в машине, потом принесу. А пирог я съел. Тебя не так
просто найти. Четвертый раз приезжаю, тебя найти не могу, не
пропадать же продукту, вкусный был. С яблоками и корицей. А
еще они сказали, что твои проблемы еще не решены…
Ольга вышла из оцепенения:
– Подожди, Олег, а что ты делал у моих родителей? И как
узнал мой адрес? – девушка начала сердиться
52
– Начну с последнего вопроса: для настойчивого человека со
связями в монастыре нет никакой проблемы узнать твой адрес в
монастырской канцелярии, – продолжал радоваться влюбленный
Олег. – А дело к твоим родителям у меня было одно: как
порядочный человек, честно предложивший тебе руку и сердце, я
хотел попросить у твоих родителей разрешения жениться на тебе.
– И что тебе сказали мама и папа? – после некоторого раздумия
спросила Ольга.
– Что они всецело полагаются на тебя и согласятся с твоим
решением.
А если честно, то другого ответа от твоих родителей я и не
ожидал, – Олег посерьезнел. – Тебя же не найти, а мне хотелось и
о тебе побольше узнать. Не сердишься? – молодой человек
заметил, что Ольга нахмурилась.
– Нет, спасибо тебе, что навестил стариков, – это было сказано
искренне.
– Знаешь у тебя классные родители, любят тебя, расспраши-
вали меня часа два, и все о тебе. Но что я могу рассказать? Что все
у тебя хорошо, выглядишь замечательно, питаешься регулярно
здоровой и экологической едой, что много гуляешь на свежем
воздухе. Напоили чаем и немного водкой, обедом накормили,
ночевать очень просили остаться. Но совершили ошибку, когда
рассказали о тебе и твоем бывшем директоре. Я сказал, что сейчас
пойду и его убью на месте. После чего меня долго уговаривали
пощадить негодяя, а затем под руки проводили на поезд в
Эстонию. За тебя беспокоились, что еще и убийство директора на
тебя повесят. Зря беспокоились, директора я убить не успел бы, я
все равно не мог оставаться больше, чем на день: на работу надо
было вернуться. Но я успел понять, что твоим родителям я
понравился, и они хотели бы, нормальное желание родителей,
выдать дочку замуж. Поэтому, вторую часть нашего разговора
меня и обо мне расспрашивали с пристрастием. Я все рассказывал
о своей жизни и о себе честно. Претензий ко мне не было.
– Ольга, милая, – голос Олега выдавал его волнение, – две не-
дели прошло, как я тебя не видел. Но еще больше убедился,
насколько ты мне дорога. Не было у меня человека, о котором я
думал бы так много. Что я еще должен сказать, чтобы ты поняла,
что без тебя я жить не могу? Знаю, о чем говорю, была у меня в
53
жизни любовь. Я расскажу тебе об этом обязательно, но это все в
далеком прошлом, а сегодня знаю, что люблю тебя сильнее, чем
любил когда-то…
Олег внезапно прервал свой монолог. Его душили слезы.
Ольга, нежная, и уже окончательно пропавшая в любви душа,
не смогла молча смотреть на его страдания. Она схватила Олега за
руку:
– Олег, Олежка, успокойся! Я, я… Ты мне тоже очень нра-
вишься. Люблю я тебя! – наконец произнесла она то, что давно
хотела сказать, и что давно ждал от нее Олег.
– Ольга, господи, я знал, я верил, что так и будет! – Олег едва
не свалил прилавок, разделяющий влюбленных, он хотел схватить
девушку в объятия, но крепкая старая мебель устояла. Пришлось
довольствоваться рукой возлюбленной. – Давай сегодня все
решим в монастыре, уедем…
– Погоди, Олег, я еще ничего тебе не обещала, – попыталась
остановить Ольга бурные проявления эмоций нашего героя.
– И не надо обещаний, мне достаточно того, что ты меня лю-
бишь!
– Но, я же здесь, в монастыре, и не собираюсь в свет. Ну, по-
лучилось так, я тебе честно говорю, что тебя люблю, но для меня
это мука мученическая, я ведь твердо решила в монастыре
остаться, – теперь уже заплакала девушка.
– Пойми, я слово себе дала, – говорила сквозь слезы Ольга, –
что любить буду только бога. Ты с родителями пообщался, узнал,
что не было у меня особого счастья в мирской жизни, и понял,
надеюсь, что она мне не по душе. Мне здесь больше нравится,
боюсь еще раз такое разочарование получить. А здесь все
предопределено и спокойно.
Олег недоуменно смотрел на Ольгу. Судя по его внешнему
виду, он ожидал иного. Тем более, что его надежда на ответное
чувство подтвердилась.
Залитое желтым электрическим светом помещение лавки – как
сцена театра. В лавке никого, кроме них, только дождь шумит, за
ее стеклянными стенами. Два человека: он и она в пике самого
большого человеческого чувства – любви. Объяснение
состоялось, но, ни к чему не привело. Но влюбленные так и
устроены, что умеют преодолевать преграды. Анну Каренину,
54
которую придумал Лев Толстой, ничто не остановило: ни
любящий муж, ни ребенок, ни осуждение общества.
– Ольга, если уж так получилось, встретились мы, зачем му-
читься самой и меня мучить, – медленно начал Олег, подбирая
слова. – Я уже говорил о предназначении женщины, повторяться
не буду. У меня есть еще два довода, послушай! Первый: я и моя
любовь не стоят на твоем пути в монастырь непреодолимой
преградой. Не получится у нас, и такое может быть, у меня, к
сожалению, есть такой опыт, станешь монашкой. Я ваших правил
не знаю, но уверен, что кроме молодых девушек в монастыре есть
и бывшие замужем, и даже имеющие детей. Второе, любовь к
богу это любовь к человеку, к ближнему своему. По-моему,
именно так. Будем спорить со Священным писанием или его
выполнять? Или уже выполняем, – здесь Олег улыбнулся.
Ольга про себя заметила, что стоило еще добавить про любовь
к человеку как к воплощению бога, и было бы точно, как на
проповеди.
– Я вижу, ты и не споришь. Ольга, милая, я действительно
только после поездки к твоим родителям понял, почему ты здесь.
Но это там, в Твери, в прошлой жизни, а здесь я буду твоим
самым надежным защитником…
Сцена объяснения в любви была прервана появлением нового,
но уже хорошо известного читателю персонажа со знакомым
мокрым зонтом в руке.
И в следующие пять минут после обычных слов вежливости,
Олег походил на Петруху из фильма «Белое солнце пустыни»10
объяснявшего игуменье Валентине, что он с самыми серьезными
намерениями и, только жениться, тем более, что невеста,
оказывается, отвечает взаимностью и родители ее согласны.
Ольга же в это время хотела стать Гюльчатай из того же фильма и
спрятаться под паранджой от испепеляющих взглядов игуменьи,
но паранджа православным монахиням не положена, приходилось
терпеть. Игуменья, молча, выслушала Олега, затем коротко
приказала Ольге:
– Зайди ко мне в восемь вечера!
10 Фильм Владимира Мотыля
55
– Я и сама это сделать хотела!– несколько дерзко ответила де-
вушка.
От удивления у Валентины иссяк пожар в глазах. Но дальше
она действовала решительно и быстро.
– Пойдем со мной, милый! – обратилась она к Олегу.
– Найди возможность, позвони мне, Оленька, – он протянул де-
вушке визитную карточку. Спорить с игуменьей было бесполезно
и невежливо.
Как и две недели назад Олег вежливо нес над игуменьей ее
зонт и ждал, что же она ему скажет.
Не дождался и спросил:
– Матушка Валентина, что же мне делать?
– Я скажу тебе. Потом. Поговорю с Ольгой, подумаю и скажу, -
неожиданно мягко ответила игуменья. – До свидания, Олег!
Про носки и теплый свитер никто из героев нашего повество-
вания не вспомнил.
56
Глава 3.
Матушка Валентина.
Когда Ольга вышла из кельи матушки Валентины, игуменья
осталась сидеть за столом, размышляя, что же здесь можно
сделать.
Она и до визита послушницы примерно представляла и Оль-
гину историю, и что Ольга ей расскажет сегодня. Но просто так
проблему не решишь. Из монастыря не выгонишь, зачем же
принимали, спасали от мира. Просто предложить молодой
женщине принять предложение Олега игуменье не хотелось.
Ольга ей нравилась. Быстро привыкла к монастырским порядкам.
Смышленая и живая и, одновременно, легко принявшая
монастырскую дисциплину. Физически крепкая, справлялась со
всеми трудовыми послушаниями. Плюс образование. Экономист.
В строительной фирме поработала. Православный монастырский
мир строился. В России было десять монастырей, теперь сто. Уже
всех покровских опытных монахинь расхватали в игуменьи и
устроительницы новых обителей, остались новенькие и совсем
уже старые, коров доить некому. Да и Валентину могла бы
заменить, недолго осталось.
Господи, прости!
Мир, мир… Никак не уйти от тебя даже за монастырскими
стенами не скрыться! Все равно достанет. Мы молимся за мир,
мир кормит нас, за последние лет десять количество паломников
и доходы монастыря многократно увеличились. Сегодня кризис,
работы у людей нет, а пожертвования растут и растут. Но и мир
постоянно вмешивается в монастырскую жизнь. Хуже было в со-
ветское время, когда обитель едва не закрыли.
Игуменья вздохнула и перекрестилась, вспомнив, как четверть
века назад расположенная рядом детская больница сначала захва-
тила по решению властей часть монастырской территории и
зданий, а затем поставила вопрос о ликвидации всей обители. Еле
спаслись тогда с божьей помощью и молитвами. Плюс усилия
Алексия, нынешнего патриарха, который в то время был
57
митрополитом эстонским, а еще раньше служил в храме в десяти
километрах от монастыря. Да и местные власти проявили
мудрость, решив, что детской больнице место – в районном
центре, где ее затем и построили.
А здесь, подумаешь, монахиня пришла, монахиня ушла…
Не первый был случай, когда молодые послушницы, а иногда и
монахини уходили из монастыря, вот так же: влюблялись и
уходили, уходили и по другим причинам, человек слаб, женщина
еще слабее, но здесь как-то особенно жалко было расставаться с
послушницей, да и сама Ольга как-то не совсем была уверена, что
хочет монастырь покинуть.
Может быть, отправить ее в Васк-Нарву, в Юрьевский скит? И
что? Найдет ее этот бес Олег. Всего-то от монастыря два десятка
километров. Хороший Олег парень, видно, честный в работе. Да и
здесь порядочность проявил, к родителям Ольги съездил. И его
жалко, господи.
У игуменьи болела поясница. Это после двухчасового разго-
вора и неподвижного сидения обострилась мочекаменная болезнь.
Не слечь бы... После инсульта, пристают всякие болячки, не
отбиться.
Матушка Валентина решительно поднялась. Подошла к иконе
Богородицы, перекрестилась, привычно прочитала наизусть
« Взбранной Воеводе победительная…»11.
Если бы игуменья читала «Унесенные ветром»12, она сказала
бы себе: «Я подумаю об этом завтра». Она не читала, она просто
знала, что лучше решить эту проблему завтра с утра, когда, как
всегда, настоятельница проснется, раньше всех. Но сейчас она не
представляла, как быть с Ольгой.
А сегодня пора спать...
Матушка Валентина почувствовала, что она не одна в своей
спальне и открыла глаза. В слабом и мерцающем свете лампады
еще замутненными после сна глазами она увидела силуэт
женщины, стоявшей перед ее кроватью, она все поняла, и радость
наполнила ее сердце. Свет лампады стал ровным и усилился, а
11 Акафист Пресвятой богородице
12 Роман Маргарет Митчелл, главная героиня которого таким образом
обдумывала свои проблемы
58
женщина присела на край кровати, жестом остановила стремление
игуменьи подняться и материнским движением поправила на ней
одеяло, хоть и выглядела она моложе Валентины лет на
пятнадцать.
Гостья глядела на игуменью глазами бездонной синевы.
– Здравствуй, Валентина! – женщина говорила с легким вос-
точным акцентом.
– Здравствуй, Мария, давно я тебя не видела, а так скучала!
– Вижу, что выглядишь лучше, не так, как при нашей послед-
ней встрече, – Мария была у игуменьи последний раз как раз
после ее инсульта. Валентине уже подыскивали замену, думали не
жилец, но она на удивление быстро поднялась на ноги.
– Но это, же ты тогда помогла мне выздороветь!
– Ну, не только я. Алексий ведь тоже примчался, в лучшую
больницу тебя пристроил.
– Замучил Алексий своими заботами о моем здоровье, все
равно старею и помру. Ты уже, вон, моложе меня, – проворчала
Валентина.
– А ты его слушайся, он знает, за что борется, за покой и про-
цветание вашего монастыря. Занимайся собой, не пренебрегай
мирскими докторами, они умеют тела лечить.
– Да, слушаю я его, слушаю, ты прекрасно и сама об этом
знаешь, а поясница все равно болит!
– Утром пройдет!
А у тебя в обители все хорошо, – Мария перевела разговор на
другую тему, – и у вас все хорошо, монастыри строятся, людей в
храмы приходит все больше, власти не притесняют.
– Ну не скажи, не все здорово. Теперь в Эстонии две право-
славных церкви, нашу не регистрируют и имущество не отдают,
храмы арендуем.
– А что, двадцать пять лет назад было лучше? Могли разогнать
ваш монастырь в любой момент! Не так ли? Выжили и
справились. Сейчас никто вас не гонит и не закрывает, и можешь
не бояться, не выгонят! А что храмы вашей церкви не при-
надлежат по бумагам и по решениям властей, то это ничего не
значит. Сама знаешь! Где главный церковный храм строится? В
душах человеческих! Сможете там построить, будете
благоденствовать. Что касается зданий храмов и монастырей, то
59
не беспокойся, все ваше будет ваше. И церковь вашу
зарегистрируют. Не сразу, правда, придется лет пять подождать.
И обитель твоя еще больше процветать станет. Сейчас крыши
краской красишь, пройдет десять лет, и медью купола покроешь.
И золотом. Но это уже без тебя, извини! – Мария, как всегда, была
прямолинейна.
– Спасибо, это хорошая весть для меня.
– Что не успеешь золотом купола покрыть? – улыбнулась гос-
тья.
– И это тоже, – приняла грустную шутку Валентина.
Женщины помолчали. За небольшую паузу. Валентина успела
удивиться тому, что одежда Марии была современной, хоть и
простой, и сшитой на швейной машине.
– Удивляться нечему, твои сестры шьют, – нарушила молчание
Мария. – Ты не знаешь, а они шьют. Что же мне, вечно в древнем
балахоне ходить?
– Да, господь с тобой Мария, пусть шьют, я им помогу, если
скажут.
– Не скажут, ты же знаешь. – Я еще и из-за этой девушки
пришла, Ольги, – Мария опять сменила тему. – Наша она, наша.
Не гони ее. А отпусти недели на две-три в мир. Пусть поживет
там. Плохого ничего она не сделает, ей тоже. А что грешного в
том, если она в любви своей пройдет до конца, а так и будет?
Потом пусть вернется в монастырь. А что дальше, ни мы, ни она
не мы не знаем. Сынок мой решит!
– Спасибо, Мария, а то мне было не придумать, что делать в
таком деле. И монастырь жалко. И девушку...
– Да все у нее будет хорошо, хотя, временами будет и ой как
трудно, но со всем она справится, все сумеет и преодолеет. В этом
и ты ей поможешь, сумеешь.
– Сегодня у тебя только хорошие новости, Мария.
– Наверно так, – опять перемена темы. – Еще скажи Февронье,
что Прохор ее погиб в 1943 году в Германии в лагере
военнопленных. Похоронен он на кладбище в городе
Герлесхаузен. Ряд 7, место 137. Пусть на кладбище съездит,
помолится за его упокой. А заодно и за всех христиан там
похороненных. На это кладбище ни разу православный
священник не приезжал.
60
– Не волнуйся, доедет, – Мария отреагировала на возникшую у
Валентины мысль о том, что Февронья совсем уже плоха, – а в
помощь ей дай Ольгу. У нее с английским языком все в порядке,
в Германии его понимают.
Игуменья была удивлена последней идеей Марии, но спорить
не стала, молча кивнув в знак согласия.
– Все, Валентина, пора мне.
– А куда теперь?
– В Испанию, под Валенсию, там тоже меня ждут.
– Увидимся еще?
Мария пристально и с жалостью взглянула на игуменью и
через мгновение, полное грустных мыслей обеих женщин,
ответила:
– Еще раз увидимся, последний, извини!
– А когда? – проявила настойчивость игуменья.
– Через десять лет, семь месяцев и четыре дня, – без паузы
ответила Мария, которая сегодня была почти безжалостна в своей
прямоте.
– Долго ждать придется! – вздохнула игуменья, а про себя
подумала, не стесняясь того, что Мария прочитает ее мысли: «И
кого жалеть? Людей? Отдав им единственного сына? И после
того, что они с ним сделали?»
– Не права ты, Валентина, не права, жалею я людей. И я не
права, что так резка с тобой, просто устала я сегодня, я же не бог!
– Мария сначала ответила на несказанное игуменьей, а затем на
сказанное. – Зато много еще хорошего успеешь сделать!
– Не бог я, – повторила гостья, отвечая на возникшую у
Валентины мысль, – обыкновенный человек, просто есть у меня
такая возможность, привилегия за мои материнские страдания:
иногда попросить у бога за людей. А выполнит он мою просьбу
или не выполнит, это уже он сам решает, хоть и сын мне…
– Ждать встречи с тобой долго, – сказала игуменья. – С тобой
всегда так: приходишь неожиданно, уходишь быстро. Как бы я
хотела с тобой подольше посидеть, побольше поговорить. С
тобой так легко и просто. Любую проблему с тобой можно
обсудить и решить! Все ты знаешь.
– Иногда лучше не знать.
– Понимаю.
61
– Прости, Валентина, не могу, не приду больше! Ты же знаешь,
я одна, а все меня ждут.
– Понимаю, – повторила игуменья, но уже твердым тоном.
– Обещаю, что в следующий раз мы наговоримся. Просто
возьму тебя с собой. Будем идти и разговаривать обо всем, что не
успели за твою жизнь.
– Спасибо, Мария, спасибо, буду ждать. Теперь мне есть чего
ждать и ради чего прожить эти десять лет.
– Ладно, ладно, высоких слов не надо, ты же не знаешь, что
тебя ждет, – улыбнулась гостья. – Все, мне пора!
Мария встала, подошла к двери, ведущей в гостиную, взялась
за ее ручку:
– До, свидания, закрывай глаза!
– До свидания, Мария, – игуменья послушно сомкнула веки.
А когда раскрыла глаза, то в комнате уже никого не было.
Только светилось в приоткрытой двери в гостиную освещенное
уличным фонарем окно, и тусклым светом горела лампада у
иконы Богоматери.
Игуменья легко вскочила с постели, поясница уже не болела, и
долго молилась перед Одигитрией.
Вот всегда с Марией так. К Валентине она приходила уже в
шестой раз, первый был перед ее посвящением в игуменьи.
Каждый визит был коротким, всего на десять минут и только на
три новости. В свое первое появление Богородица сразу приказала
Валентине никому не рассказывать о своих визитах. Игуменья
молчала лет двадцать, но не смогла удержаться и, по-женски,
рассказала о своих беседах с Марией Алексию, в то время уже
Патриарху Алексию Второму.
Тот не стал Валентину осуждать за то, что нарушила обет, да и
Мария ее не упрекала в последующие встречи:
– Ну, мне действительно можно, от меня точно никуда не уй-
дет. Но больше никому не рассказывай. Понятно, что если
Богородицу видели здесь пятьсот лет назад, потом еще несколько
раз, то место это ее, она его не станет его забывать. Я уверен, что
и твои предшественницы – игуменьи, может и не все, но с Марией
общались. Потому и монастырь ваш процветает, и в советское
время спасся. Это счастье твое, Валентина…
62
Все визиты Марии были связаны с какими-то событиями в
монастыре или с его проблемами. Так, молодой игуменье, Мария
подсказала опираться в вопросах управления монастырем на
блаженную Аграфену, и как тяжело было бы молодой Валентине
без помощи взбаламошной, но обладающей абсолютным
авторитетом монахини? Затем Мария явилась как раз перед
предстоящим закрытием монастыря и призвала стоять твердо,
пообещав, что монастырь не закроют. Мария сообщила игуменье
и скором падении советской власти и предстоящем расцвете
Покровского монастыря, монахини которого станут
основательницами и устроительницами монастырей по всей Земле
Русской. И каждый раз с большими новостями Мария
подсказывала Валентине, что ей нужно делать в делах
второстепенных, но не менее важных.
Поэтому игуменья Валентина на вопрос о том, как ей удается
так легко справляться с большим монастырским хозяйством и
сложным монастырским коллективом, всегда отвечала:
– Не я управляю, а Богородица.
И знала при этом, что говорит.
И теперь она знала, что ей делать с неудобной послушницей.
63
Глава 4.
Ольк и Ольг.
На следующий день Ольга ехала в автобусе маршрута Йыхви-
Гутенбург. Окружающий осенний пейзаж ее интересовал мало,
она думала о превратностях судьбы.
Автор отмечает, что современные литературные герои как-то
мало задумываются на эту тему. К примеру, Вавилен Татарский,
главный герой романа «Поколение П» уважаемого мной
писателя Виктора Пелевина, за двести страниц прошел путь от
торговца ларька, где его могли за небольшие деньги убить
хозяева-чеченцы, до главы всемогущей фирмы, где вполне
интеллигентные люди за просто так могли задушить его детскими
скакалками, и не одной мысли не произвел по поводу того, как
он дошел до такой жизни.
Ольга, видимо, не принадлежала к этому поколению. Она
переживала за то, что с ней будет завтра, и всегда искала ответ на
вопрос, почему сегодня так обстоят дела.
Медленный скрипучий автобус, два года назад списанный в
шведской фирме на металлолом и за бесценок приобретенный
Эстонией для развития местных автоперевозок, неожиданно
получил новую жизнь благодаря умелым рукам местных слесарей,
и сейчас уносил нашу героиню из одной жизни в другую.
После утренней службы Ольга не получила послушания, как
это бывало каждый день. Варнава распустила всех монахинь и по-
слушниц и только после этого обратилась к ней:
– А ты, голубушка, нас покидаешь. Зайди к игуменье, она все
тебе объяснит!
От доброй матушки Варнавы прозвучало это неожиданно едко.
«Выгоняют!», – думала Ольга: «И все из-за Олега! И куда я
денусь теперь? Нет, и Олег не виноват в том, что меня встретил.
Это все моя вина, не умею себя вести и сдерживать свои чувства!»
В приемной игуменьи ей пришлось провести в размышлениях
горькие минут сорок. Валентина была занята, подписывала
бумаги, решала хозяйственные вопросы, несколько раз долго
64
разговаривала по телефону. Наконец в делах игуменьи возникла
пауза, и она позвала Ольгу.
– Садись, садись! Поговорим, пока на меня опять с делами не
навалились, – тон игуменьи был абсолютно дружелюбный, как-то
не похоже было на то, что Ольгу выгоняют из монастыря.
Ольга присела на край стула, стоящего у письменного стола.
– Во-первых, у меня к тебе не послушание, а большая просьба:
съезди в Германию с Февроньей. Не делай такие удивленные
глаза, это – очень нужное дело. Ты всех в монастыре не знаешь, а
у каждой монахини своя история. Февронья потеряла мужа в
войну, он пропал без вести. Она пришла к нам лет тридцать назад,
когда вырастила всех своих пятерых детей, дала им образование,
профессию. Простая украинская крестьянка. Была у нее одна беда,
она мне неоднократно на это жаловалась: хочет молиться за
своего пропавшего мужа, а не может! То ли за упокой молиться
надо, то ли за здравие!
Мы вчера получили извещение, что муж ее погиб в лагере
военнопленных, знаем и кладбище, где он похоронен. Съездите,
помолитесь за него, заодно и за всех православных солдат,
которые на этом кладбище лежат. Не думаю, что на этом
кладбище молитвы после войны часто читали.
У Ольги отлегло с души: «Значит, не выгоняют!», но она не
могла не сказать:
– Я знаю, что матушка Февронья плохо себя чувствует, и за
границей я никогда не была!
– Доедет Февронья, не беспокойся! – Валентина твердо
посмотрела на Ольгу. – Думаешь, я была за границей? А ты
молодая, поможешь старенькой сестре, если что. Английский
язык знаешь, справишься.
– Хорошо, я постараюсь!
– Теперь о тебе и Олеге. Я позвонила отцу Гавриилу, он про-
тоиерей Владимирской церкви в Гутенбурге, договорилась с ним,
что ты у него поживешь пару недель, поможешь по хозяйству. У
него при храме есть гостевой домик. Твой Олег ведь в Нарве
живет? Это всего двенадцать километров. Ты, пожалуйста, за это
время разберись в себе и в твоих отношениях с Олегом.
Вернешься в монастырь, съездишь в Германию, и тогда, надеюсь,
65
окончательно вместе примем решение о том, быть тебе в
монастыре или не быть.
– Да, я уже все для себя окончательно решила, хочу быть мо-
нахиней, и Олегу об этом сказала... – но прозвучало это как-то не
очень убедительно.
– Не надо уходить от судьбы, не надо вот так просто отталки-
вать, что тебе Богом дано, я про любовь твою говорю. Может
быть Олег и прав, и место твое в мире. А как ты это поймешь
здесь в монастырских стенах? И Олег, неужели будешь спорить,
что человек он стоящий?
– Вы правы, матушка, сделаю, как скажете, – Ольга не во всем
была согласна с игуменьей. Но спорить не стала.
– Зайди в канцелярию, у них есть бланки визовых анкет Евро-
союза, заполни на визу в Германию, и паспорт свой им отдай,
Варнава организует получение виз. И там же возьми тысячу крон,
считай командировочных. Я распоряжение уже сделала.
Здесь следует отметить, почему Варнава была не очень до-
вольна. Как монастырский казначей, она часто спорила с игу-
меньей по поводу траты денег. И если с поездкой в Германию
Варнава согласилась, дело все-таки святое, то по поводу
командировки Ольги в Гутенбург спорила долго и отспорила
пятьсот крон. Кстати, оказалась права, послушница вернула в
кассу сэкомленные семьсот крон после возвращения от отца
Гавриила.
Город Гутенбург, как оказалось, не был городом, а курортным
поселком, главной своей улицей протянувшимся на четыре
километра вдоль моря. Это Ольга узнала, пока возвращалась с
конечной остановки автобуса до храма св. Владимира, который
она проехала на автобусе мимо, выйти раньше никто не
подсказал, а спросить не догадалась.
Но жалеть было не о чем. День был пасмурный, но не дожд-
ливый. Поэтому можно было, не спеша, насладиться дейст-
вительно курортными видами с вековыми соснами и кедрами,
парком с беседкой над заросшим прудом, деревянными дачными
домиками, богато украшенными кружевной резьбой,
разноцветными коробками зданий санаториев, заметно было, что
уже закрытых, и морем, которое выглядывало мутно-зеленым
66
краем из примыкающих к главной улице переулков. До моря от
главной улицы было не больше ста метров, девушка решила
прогуляться по берегу, когда еще представится такая
возможность?
Море сегодня было спокойным, как зеркало, горизонт был
размыт, серые облака сливались с морской гладью. Пляж из
мелкого желтого песка был широким, а длина была такая, что
края пляжа как начинались с горизонта, так на нем и закан-
чивались.
Было безлюдно и тихо. Ольга постояла на берегу, вдыхая
воздух, насыщенный запахами моря и сосен. Вода почти
беззвучно плескалось у ног нашей героини, волны шуршали
мелкими белыми ракушками, наполняя спокойствием
взволнованную душу девушки.
Ольга вернулась на главную дорогу и за двадцать минут до-
шагала до места своей командировки. Что портило вид курорта,
так это с десяток сгоревших деревянных дач. Как позже объяснил
отец Гавриил, дома были приватизированы, а потом сожжены,
чтобы на их месте построить современные здания. По-другому,
новые хозяева не нашли способ решения той проблемы, что
большинство деревянных дач Гутенбурга были прошлого века
постройки, и являлись памятниками архитектуры, перестраивать
их было нельзя. Но очень хотелось.
Храм оказался под стать городу – большой рубленой избой с
покрашенными снаружи в желтый цвет стенами. Но Ольге сразу
понравилось, что территория, примыкавшая к храму, была
тщательным образом ухожена, украшена до сих пор еще
цветущими розариями. Наша героиня узнала опять же от
настоятеля храма, что на самом деле, изба эта имеет героическую
историю. В войну все храмы Гутенбурга: православный,
католический и лютеранский, были разрушены, кому они мешали,
бои в городе не шли. Чудной красоты Князь-Владимирский собор
был взорван немцами при отступлении. После окончания войны
