Текст книги "Выбор Бога. Роман о любви (СИ)"

Автор книги: Федор Соколов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

максимально конкурентно способны. А умный выживет и

пробьется там, где сильный и большой не справится.

Погода, едва державшаяся неделю за остатки летнего тепла,

решила окончательно стать осенней. Пошел дождь, для начала

мелкий, но холодный и обещавший перерасти в крупный и

долгий.

34

Олег и Ольга поспешили к Храму Сергия Радонежского. Наш

влюбленный герой спрятался под кровлей на крыльце храма, а

Ольга пошла за ключницей. Вернулась одна, с ключами от храма

в руке:

– Плохо себя чувствует Февронья, отдала ключи, сами, гово-

рит, откроете, потом вернете.

В храме было сумрачно, единственным источником света

служили окна.

– Здесь нет электричества, – пояснила Ольга.

Олег с любопытством оглядел простое убранство деревянной

церкви, затем подошел поближе к иконам. Подошла послушница,

и какое-то время они, молча, вглядывались в лики святых.

– Давай помолимся, – предложил Олег, когда они стояли перед

иконой преподобному Сергию. Ольга кивнула.

На стене рядом с иконой висел текст молитвы. Олег зажег две

свечи, купленные им в перерыве между экскурсиями, стало

возможно читать, и они начали практически одновременно: « Иже

добродетелей подвижник, яко истинный воин Христа Бога…»7.

Закончив молитву, Олег спросил у Ольги:

– А тебе говорили, что есть поверие: если супружеская пара

или просто влюбленные помолятся в этом храме над могилой

Шаховских, то они будут жить долго и счастливо, как счастливы

были князь и княгиня?

– Нет, не знала. Ну, ничего себе, счастливо, – размышляла

Ольга, – княгиня пережила князя на сорок лет…

Тут до нее дошел смысл сказанного Олегом, и она резко по-

вернулась к нему.

Настал его час! Цепко глядя в широко открытые глаза молодой

девушки, Олег отчетливо произнес:

– Я люблю тебя, Ольга!

Тут бы схватить любимую в объятия, но место не позволяло, и

предмет обожания был весьма специфический. Торопиться не

надо!

– Как ты можешь, Олег, это же храм!.. – почему-то Ольга

заговорила шепотом.

7 Тропарь, глас 4-й

35

– Я ничего зазорного и грешного не делаю. Говорить о любви

можно и в храме. Даже нужно, серьезней звучит! Я прошу тебя

выйти за меня замуж, говорю это здесь перед иконами! – перебил

он Ольгу.

– Олег, Олег, но я же послушница, я все для себя решила, я

Богу отдаю свое сердце и душу…

– Послушница – не монашка, – опять Олег не давал ей сказать,

– объясни мне, почему молодая женщина должна запирать себя в

монастыре. Ей же богом предназначено другое. Выполни свой

долг, реши свои земные задачи, потом решай духовные. Ты же

совсем и жизни не видела!

Ольга потерянно молчала.

– Скажи мне, пусть мы виделись совсем немного и немного

общались, неужели я тебе безразличен? – продолжил Олег.

– Олег, не хочу врать, а говорить ничего не стану, чтобы не

вселять в тебя несбыточные надежды, – пусть шепотом, но твердо

ответила девушка и резко замолчала, поняв, что проговорилась.

Олег тоже все понял.

– Ольга давай так: не торопись с ответом, все-таки вопрос я

тебе задал непростой, не каждый же день тебе предлагали замуж

выйти, – улыбнулся Олег, – подумай, встретимся через неделю-

другую, дашь ответ. Буду ждать только лучшего.

– Ну, вы, мужики, даете, – сказала Ольга со всем не по-мона-

шески, но возражать не стала, а, подумав немного, перешла к

иконе Божьей матери, потемневший лик которой еле был виден в

темноте храма.

« К Богородице прилежно ныне притецем, грешнии и смире-

нии…»8: Ольга читала молитву наизусть приглушенным и

взволнованным голосом. Олег встал рядом с ней, стараясь

повторять хотя бы отдельные слова.

Молитва была длинная, а закончить ее Ольге не дал скрип

распахнувшейся двери храма.

Олег оглянулся и увидел в дверном проеме темную фигуру, с

толстым посохом в руке. Для полноты картины не хватало

молнии. И, вот, пожалуйста, она сверкнула, яркая и продол-

жительная молния последней грозы этого года, осветила храм че-

8 Тропарь Богородице, глас 4-й

36

рез окна, слегка испуганных влюбленных, строгие лики святых и

игуменью Валентину со сложенным большим зонтом.

– Что это вы тут делаете? Я иду мимо, в храме свет, слышу,

кто-то разговаривает, – строго спросила игуменья, прожигая

взглядом молодых людей.

Лицо Ольги светилось в полумраке, она молчала.

– Молимся, – первый ответил Олег.

– Это я заметила! – продолжала допрос матушка Валентина, -

Почему здесь?

– А у нас экскурсия была, дождь застал, спрятались от него в

храме.

– Экскурсия же должна быть на английском языке!

– Была экскурсия, на английском, подтверждаю, закончилась,

теперь просто дождь пережидаем, – почти не соврал Олег.

Все логично и никакого криминала, игуменья взяла паузу,

чтобы решить, что здесь делать дальше.

– У меня зонт большой, пойдем вместе, чтобы не намокнуть, -

предложила Валентина, – только, милая, молитву дочитай.

Незаконченная молитва, как фраза, сказанная наполовину,

непонятна никому, не угодна Богу!

Закончить молитву заняло пару минут, затем Ольга заперла

храм, отнесла ключи, пока Олег и игуменья ждали ее под защитой

кровли на крыльце храма.

Затем они, немного странной группой, двинулись в сторону

келий по недавно еще аккуратным дорожкам, которые за какой-то

час дождь и ветер усыпали оборванными мокрыми листьями. Зонт

игуменья поручила нести нашему герою, что он и делал, стараясь

максимально закрыть женщин от дождя. Дождь усилился, и мок

Олег при этом беспощадно.

Но старался не замечать дождя.

Сначала проводили Ольгу. «Ни руку пожать, ни в щеку по-

целовать!», – пошутил он про себя, прощаясь и рассыпаясь бла-

годарностями за экскурсию. Затем отдал зонт игуменье, она не

разрешила себя провожать, к кельям мирским ходить нечего, и

под уже проливным и, к тому же, ледяным дождем, бегом рванул

к машине.

Он ехал домой мокрый, как осенний лист, но довольный и

счастливый.

37

38

Глава 2.

Ольга

Хотите – верьте, хотите – нет, но Ольге впервые объяснились в

любви, объяснились вот так: по-настоящему. Ну не везло ей на

это дело целых двадцать четыре года.

Наша героиня выросла в пролетарском районе Твери, простите

в то время – города Калинина, в обычной двухкомнатной

квартире в обычном советском крупнопанельном доме.

Мама Ольги, Алла Николаевна, работала экономистом на том

же заводе, производившем какие-то узлы для военных нужд, где

отец нашей героини, Анатолий Степанович тянул лямку рядового

инженера-конструктора. Семья Ольги была студенческой в том

плане, что родители познакомились и поженились во время

обучения в Технологическом институте Ленинграда. Как это

часто бывает в таких случаях, семья Ольги была крепкой, помогли

совместно преодоленные непростые годы учебы, родители Ольги

любили друг друга, пополам делили все, что выпадало на их

долю, в том числе конспекты и курсовые проекты. Потом, как это

было принято в советской системе, состоялось распределение в

родной город Аллы Николаевны, мать Ольги училась в институте

по направлению завода. Родители Ольги были безумно рады, ко-

гда завод выделил им двушку в новом доме после двенадцати лет

жизни в заводском общежитии. И училась Ольга в самой

обыкновенной школе №34 этого пролетарского района. Родители

были как-то далеки от того, чтобы попробовать устроить

единственную дочь в престижную седьмую школу, где учились

дети представителей городской власти и горкома партии, или в

двенадцатую, с английским и художественным уклоном, где

набирались знаний отпрыски верхушки интеллигенции славного

города на реке Волге.

Зато Ольга была в тридцать четвертой школе заслуженной

первой ученицей, участником всех возможных городских

олимпиад, призовые места, правда брала нечасто, сказывался

уровень преподавания ее педагогов.

Когда наша героиня достигла возраста, в котором стала инте-

ресовать мальчиков парой лет постарше, девочки взрослеют

39

раньше, а Ольга и здесь отличалась от своих одноклассниц и

высоким ростом, и стремительностью созревания, то отбоя в

поклонниках у нее не было. Но качество этих самых поклонников

было весьма невысоким, точнее, соответствующим уровню

школы. Не могли, как не старались, увивающиеся вокруг Ольги

старшеклассники предложить начитанной и развитой не только

телом, но и умом школьнице такого стиля ухаживания, который

позволил бы найти путь к сердцу девушки. Все ограничивались

примитивными и короткими разговорами о вчерашних

телепередачах и быстро заканчивались попыткой залезть девушке

под юбку.

Ну не нравилось ей это! Мамой она была воспитана в строгих

правилах, и прекрасно знала, что подобает девушке, а что нет, по-

зволять ее ухажерам. А от папы, кроме начитанности, Ольге

передалось увлечение спортом, Ольга занималась волейболом в

местной спортшколе, рука у нее была тяжелая, отбивалась она

яростно, и хватало пары тычков, чтобы объяснить не

понимающему слов юнцу, что ему не рады. Чтобы справиться с

особо крупными и надоедливыми старшеклассниками, Ольга

подумывала записаться в модную в те годы секцию карате, но это

не понадобилось. Во-первых, ее одноклассники, хоть и не

доросшие до состояния кавалеров, любили ее за ее постоянную

готовность дать списать или помочь подсказкой и заступились за

свою, коллективно накостыляв в школьном дворе паре особо

надоедливых юных ловеласов. Немного помогли при этом и

старшие братья из соседнего ПТУ. Не вмешивались, просто

постояли. Во-вторых, Ольга приобрела статус крепкого орешка в

школьно-любовных делах, и потенциальные воздыхатели быстро

переключились на более сговорчивых и менее воспитанных

сверстниц нашей героини.

Окончив школу, Ольга по совету мудрой, как показала жизнь,

мамы, без проблем поступила в Инженерно-Экономический

Институт Ленинграда.

По России мутной волной катила перестройка. Студенческая

жизнь в этот период времени, а, точнее, безвременья, оказалась

непростым испытанием. Стипендия, которую Ольга зарабатывала

отличными оценками на экзаменах, обесценилась, как и зарплаты

помогавших Ольге родителей. Затем и помощь родителей

40

иссякла. Завод приватизировали, разделили на несколько фирм,

отца Ольги сократили, инженеры-конструкторы на производстве,

выпускающем кастрюли, не нужны. Зато повысился спрос на

специалистов-экономистов, и мама Ольги перешла на должность

бухгалтера в одной из созданных на базе завода фирм, ее

заработок стал единственным источником дохода в семье Ольги.

Наша героиня крутилась в большом городе, как умела, ис-

пользовала любую возможность для заработка. Наивысшим

достижением стало место официантки в кафе на Московском

проспекте. Но там она удержалась всего четыре дня. Нашелся

подвыпивший кавказец, который попробовал, как умел,

позаигрывать с красивой официанткой, но быстро очутился на

полу с разбитым носом. «Лучше пирожки на вокзале в ларьке

продавать, чем официанткой работать», – решила Ольга, но в то

время и место уличной торговки найти было трудно.

И было просто трудно жить. Иногда не хватало денег на билет

в метро. Хорошо еще, что в то время в среде преподавателей

института не стало массовым явлением зарабатывать деньги на

студентах, и, училась наша героиня на отлично.

А рядом с главным зданием Инжекона на Московском про-

спекте, практически через дорогу, находится Новодевичий

монастырь, и еще, поступая в институт, Ольга перед каждым

вступительным экзаменом ставила свечку в церкви Казанской

Божьей Матери.

Семья Ольги не была религиозной, но ее родители, хотя и не

ходили в церковь, но с уважением относились к вере. Главную

роль в религиозном воспитании нашей героини сыграла ее

бабушка, мать Аллы. Она крестила внучку, научила как вести

себя в храме, регулярно брала ее собой на службы, привела к

причастию.

Как это обычно бывает в жизни, мы обращаемся к Богу, когда

трудно, а когда все хорошо, чего молиться? Ольга регулярно

посещала службы в периоды, когда было совсем безденежно и

почти голодно, в церкви можно было найти душевное спо-

койствие. И не только.

Как-то, после окончания литургии, выходя из церкви, Ольга

наткнулась на пристальный и одновременно добрый взгляд

инокини стоявшей у выхода из храма.

41

– Добрый день, – поздоровалась девушка и хотела проскольз-

нуть мимо.

Но монахиня задержала ее:

– Здравствуй, милая! Часто тебя часто вижу у нас, молодец, что

приходишь на службы. Студентка?

– Да, в Инжеконе учусь.

– Голодная наверно, бледная совсем? Пойдем со мной в гос-

тевую трапезную, покормлю тебя.

Как Ольга не отнекивалась, но в это воскресенье она пообе-

дала, впервые за три дня.

Сердобольные монахини подкармливали студенток, как и

других голодных. Девушки, а в монастыре уже образовался

небольшой, человек в двадцать, кружок студенток Инжэкона, в

ответ, помогали им по хозяйству, убирались в храмах монастыря

и вокруг них. Правду сказать, монахини и без добровольных

помощниц справлялись со своим небольшим хозяйством, но и от

помощи не отказывались.

А жизнь у нашей студентки начала потихоньку налаживаться.

Уже на втором курсе Ольга нашла способ зарабатывать на

повседневные нужды. Она стала за плату выполнять курсовые

работы для студентов, которые, чаще всего, по лени, не

справлялись с учебным процессом, но деньгами родителей могли

оплатить репетиторство. Ольга ответственно относилась к

исполнению работ, хотя и использовала имеющиеся у нее

шаблоны, но делала это творчески, ее курсовики не были похожи

друг на друга, как у других репетиторов, что гарантировало

высокую оценку. Кроме того, Ольга обязательно перед передачей

работы проводила занятие по ее защите, заставляя клиентов

заучивать ответы на самые распространенные вопросы

преподавателей. Авторитет Ольги как репетитора за короткие

полгода достиг вершины, на которой она была вынуждена

отказывать сначала некоторым, а, позднее, многим

потенциальным покупателям курсовых проектов из-за загружен-

ности работой. Однако, ее уважали и за то, что она не отказыва-

лась и просто помочь своим однокашникам, умела объяснить и

учебный материал, и помочь решить трудные задачи. Но никогда

и, ни за кого просто так работы не делала, добивалась, чтобы

42

бесплатные репетируемые сами и своим умом проходили

материал.

За несколько месяцев напряженной работы Ольга поднакопила

и денег и приобрела подержанный компьютер, персональный

IBM-286, только входивший тогда в жизнь. И новый принтер,

наверно ворованный, на техническом рынке, всего за полцены.

Теперь репетиторство было поставлено на поток. Только

покупателям курсовых проектов приходилось их самим

переписывать от руки, иначе их быстро бы вычислили.

Ольга не забывала и монастырь, где так же, как и раньше нахо-

дила поддержку и утешение. Жизнь студентки стала сытнее, но не

проще. А после исповеди, литургии, причастия, труда на свежем

воздухе общения с монахинями на душе становилось как-то

спокойней и уверенней.

После окончания третьего курса Ольге предложили съездить

на летние каникулы в Эстонию, в Покровский монастырь,

поработать, помочь там монахиням, и она согласилась, несмотря

на обиды родителей, ждавших домой единственную дочь.

Каникулы понравились. Строгую монастырскую жизнь

каникулами назвать сложно, но от учебы она отдохнула за-

мечательно, сам монастырь тоже понравился Ольге, она поехала

туда и на следующий год.

Одно не получалось – личная жизнь. Ольгины подружки –

однокашницы вовсю совмещали учебу и любовь, кто-то к концу

учебы успел и замуж выйти, и родить, а у нее с любовью было

плоховато. Мешал независимый характер и твердые моральные

принципы. Хотя она была и общительной и симпатичной, не

отказывалась от приглашения поучаствовать в студенческих

вечеринках, и деньгами вкладывалась, никогда не жадничала, но

что было нужно юношам – студентам конца двадцатого века? Для

обитателей общежития – быстрая и короткая любовь. Для

коренных питерцев – выгодная партия. С Ольгой так не

получалось. Она могла очень твердо поставить потенциального

кавалера на место, если он не по делу распускал руки. В итоге за

ней и в институте, как и ранее в школе, закрепился имидж

девушки красивой и веселой. Но недотроги. Легкой в общении.

Но трудной в любви.

43

На четвертом курсе, правда, она почти, как-то по-девичьи

наивно посчитала, что нашла свое счастье. Полгода Ольга

встречалась со старшекурсником Николаем, парнем во всех

отношениях примечательным: высоким и симпатичным, умным,

но с одним недостатком – коренным жителем Санкт-Петербурга.

Познакомилась Ольга с ним в университетской библиотеке. Они

посетили вместе десяток выставок, несколько спектаклей, с

жаром целовались на свиданиях, но домой Коля ее так и не

пригласил, а приглашать к себе, в общежитие, в комнату, где она

проживала с тремя соседками, на большее, чем угостить чаем

молодого человека, Ольга считала для себя неприемлемым.

Месяца через три после начала их встреч, наша героиня узнала,

что семья Николая категорически против того, чтобы он женился

на девушке из общаги, самим жить негде, а помогать старшему

сыну со съемом квартиры не могут. После окончания Николаем

Инжекона их встречи постепенно сошли на нет, оставив Ольгу с

чувством досады, которое она принимала поначалу за

неразделенную любовь.

Ольга получила диплом и вернулась в Тверь, больше воз-

вращаться было некуда, теперь не было советского распреде-

ления. В Санкт-Петербурге работы по специальности было полно,

но где жить? Народ хлынул в большие города из стремительно

нищавших провинций, цены на жилье в северной столице подоро-

жали в разы.

А в Твери, мудрая Ольгина мама, воспользовавшись уже завя-

занными связями в среде финансовых работников, уже нашла

Ольге место экономиста.

Ольга работала в частной строительной фирме, самой крупной

из десятка возникших на базе Калининского Стройтреста №1.

Государственное финансирование строительства закончилось. Но

работа у строителей была. Создавались новые частные

предприятия, шел ремонт и приспособление старых помещений

под новые нужды. Новые русские строили себе особняки и

ремонтировали приватизированные квартиры. Бандиты, чаще

всего. Но деньги платили, не всегда их считая. Поэтому прибыль в

100% считалась на стройке нормой, и выжить рядом со

строительством вполне было можно. Ольга с ее умением быстро и

44

много считать прекрасно вписалась в сферу свободного

строительного бизнеса, выдавая в день по несколько смет. При

необходимости она могла также в кратчайшее время внести в

документы необходимые изменения, владея компьютером в

прямом и переносном смысле этого выражения, что в то время

еще было редкостью. Прорабы уважали Ольгу за умение

объяснить непонятные места смет, за ее готовность быстро и

качественно исправить и дополнить документацию, бухгалтерия

исправно платила хорошую зарплату, с коллегами отношения

налаживались, несмотря на некоторую зависть более пожилых

сметчиц к молодой и более шустрой. Отец тоже устроился на

работу в фирму, где работала дочь. Ольга уже почти втянулась во

взрослую жизнь сметчика-экономиста.

Через полтора года работы ей предложили перейти на

должность офис-менеджера головного офиса, слово это, только

входило в моду и обозначало рутинную секретарскую работу. Но

зарплата была обещана вдвое выше – с учетом того, что Ольга и

дальше будет заниматься сметами, рабочее место было

оборудовано современной оргтехникой от факса до ксерокса,

находилось на центральной улице в новом, только отстроенном

офисе. Наша героиня согласилась, а опытные коллеги не

предупредили, что до Ольги с интервалом в полгода уволились

уже три секретарши.

Проблема была в генеральном директоре фирме, и ее собствен-

нике, звали его Яков Михайлович, и его слабиной были молодые

секретарши. Директор абсолютно искренне считал, что, поскольку

он платит им зарплату и неплохую, то они должны за это

оказывать своему начальнику дополнительные услуги интимного

характера. Кто-то из молодых женщин соглашался, имея в виду

меркантильные интересы, но в этом случае они быстро Якову

Михайловичу надоедали, и он легко расставался с преданными

ему душой и телом работниками, отдельные не соглашались и

скоро увольнялись сами. Ольга как-то с ходу вежливо пресекла

попытку Якова Михайловича завязать знакомство на корпоративе

по случаю дня рождения фирмы. Ну не нравился он ей, хотя и

было ему всего сорок два, и был он мужиком видным и с

развитым умом. А Яков Михайлович не забыл стройную высокую

сметчицу, и при очередной ротации секретарш приказал своему

45

заму по кадрам предложить Ольге хорошую, по его мнению,

работу.

Ольга быстро поняла, что вляпалась. Несколько раз ей при-

шлось отрицательно и твердо ответить на неприличные

предложения начальника. Потом больно съездила ему по рукам,

которые он попробовал распустить. А вот после этого пошли

репрессии. Ольге приходилось по десять раз переделывать

документы, которые раньше проходили без замечаний, ее лишили

премии по надуманному предлогу. Жаловаться в семье не хотела,

у отца был вспыльчивый характер, а работа папе нравилась.

Оставаясь вечерами переделывать забракованную дневную

работу, Ольга поначалу думала, что все обойдется, перебесится

Яков Михайлович, затем попробовала вернуться на прежнее

место работы, но получив отказ, поняла, что надо увольняться, и

начала искать себе новое место. Она бы его нашла,

дипломированный специалист-экономист-сметчик-офис-

менеджер, да еще и с опытом работы. Но развязка наступила

быстрее, чем Ольга уволилась по собственному желанию.

Как обычно в последние недели, поздним вечером, наша ге-

роиня трудилась над документами, в очередной раз завернутыми

директором. В офисе давно никого не было. Ольга уже собиралась

поставить последние цифры в отчете, когда в дверь ввалился Яков

Михайлович, прошел мимо Ольги в свой кабинет, но очень

быстро вернулся к входной двери, закрыл ее на ключ и подошел к

столу девушки.

– Ну и сколько будешь из себя недотрогу корчить? – директор

оперся руками на край стола и навис над Ольгой, как глыба. Он

явно был пьян, морда красная, потная.

– Яков Михайлович, как вам не стыдно… – попыталась уре-

зонить его девушка.

– Стыдно должно быть тебе, зарплату получаешь хорошую и

явно не по заслугам!

– Но я же работаю, сметы делаю…

– За одни сметы, тем более, которые переделывать без конца

надо, я такие деньги платить не собираюсь, придется тебе их

отработать..!

Не закончив фразы, Яков Михайлович набросился на Ольгу.

Девушка вскочила со стула, но старый ловелас оказался быстрее,

46

он схватил Ольгу за плечи и повалил, увлекая под себя на

ковролин пола между столом и стеной. Ольга отбивалась, как

могла, но у нее не было возможности вывернуться из-под

грузного директора. Девушка лишь беспомощно шарила руками

по сторонам, натыкаясь на стену с одной стороны и на стол с

другой. Яков Михайлович одной рукой придавил ее к полу, а

второй начал задирать на Ольге юбку. Ольга отчаянно боролась, и

уже начала терять силы, но в какое-то мгновение нащупала ручку

нижнего ящика стола, рывком открыла его, схватила запасной

картридж от ксерокса и, не задумываясь, сбоку ударила директора

картриджем по голове.

Картинка была, как в «Крепком орешке-2»9, когда Брюс

Виллис, придавленный к земле вдвое тяжелым, чем он, врагом-

террористом, нащупывает острую сосульку и втыкает ее врагу в

глаз. Слава богу, в глаз директору не попала, да и картридж был

не тяжелый и упакован в тонкую пленку, но его острый край

рассек скулу Якова Михайловича, который взвыл от боли и,

обмякая, повалился набок. Ольга вывернулась из-под директора,

вскочила на ноги и ударила директора сверху по голове еще раз,

уже держа свое оружие двумя руками. Пластмассовый корпус

картриджа и его упаковка треснули, из картриджа черным

взрывным облаком вырвался чернильный порошок. И директор

уже не выл, а визжал от боли, ядовитая пыль попала ему в глаза.

Яков Михайлович пытался встать на ноги, одной рукой закрывая

лицо, нестерпимо горящее от жгучего порошка, второй – опираясь

на стену, оставляя при этом на ней красно-черные знаки, похожие

на иероглифы.

– Сука, сука, убью, блядь! – орал директор, пытаясь протереть

глаза и, рисуя абстрактные черные узоры теперь уже на своем

лице.

Ольга не мешкала. Досматривать, что же еще нарисует

обезумевший от боли директор, она не хотела. Своим ключом она

открыла запертую директором дверь и бегом выбежала на улицу.

Ей повезло быстро поймать такси. Помогать Якову Михайловичу

и вызывать скорую для него не стала. Дома выбросила порванную

по шву и безнадежно испорченную черным цветом юбку. Отмыть

9 Фильм режиссера Уолтера Уэджера

47

руки от порошка ксерокса не удавалось целую неделю.

Жаловаться родителям и, тем более заявлять в милицию также не

стала. Заявление об увольнении послала заказным письмом.

В милицию пожаловался Яков Михайлович.

Ольга уже месяц отработала на новом рабочем месте, когда

получила повестку.

Пожилой и чем-то похожий на Ольгиного отца следователь,

внимательно выслушал и тщательно записал рассказ Ольги о

концовке ее последнего рабочего дня в фирме Якова Михай-

ловича.

– Сволочь старая – ваш директор, – подвел итог следователь,

наблюдая за тем, как Ольга подписывает протокол допроса. – Но

вы тоже хороши, Ольга Анатольевна. Почему не написали на него

заявление о попытке изнасилования? Не сняли побои в больнице.

Юбку выбросили. Понимаю, что молодая, неопытная, у меня дочь

твоего возраста.

Следователь перешел на «ты»:

– Не надо было тебе надеяться, что директор поведет себя как

джентльмен.

Следователь продиктовал Ольге заявление на директора, по-

советовал сходить к какому-нибудь знакомому врачу. Или к

незнакомому, но за деньги готовому, задним числом оформить

справку о нанесении побоев.

– Надеюсь, что мы с тобой больше не увидимся. Думаю, что я

сумею закрыть это дело, – сказал следователь, прощаясь с Ольгой.

Он оказался прав только наполовину. Когда ее вызвали на

допрос вторично, следователь уже был другой, помоложе, почти

ровесник нашей героини. Он поначалу не проявил никакого

сочувствия к бедной девушке, объявил, что она подозревается в

нанесении вреда здоровью средней тяжести, порче имущества на

31 тысячу 718 рублей, включая сломанный картридж и носки

Якова Михайловича, а также в организации разбойного

нападения. Оказывается, бывший Ольгин директор уже неделю

лежит в больнице, его избили трое крепких молодых людей,

забрали у него золотые часы и бумажник, как они сказали, «в

качестве компенсации за моральный вред, причиненный

женщинам его фирмы».

48

– Я-то здесь причем, я Якова Михайловича уже два месяца не

видела, – Ольга заплакала.

Следователь налил ей стакан воды и начал задавать вопросы,

на которые Ольга уже отвечала месяц назад. Пока он записывал

Ольгины показания, сердце его, казалось, смягчилось:

– Поймите меня правильно. Я человек подчиненный. Наш

начальник имеет какие-то связи с вашим Яковом Михайловичем,

по-моему, дом строит при его помощи. Мне приказано довести

дело до суда, поэтому и предыдущего следователя отстранили. Не

буду делать, что сказали, отстранят и меня. Я советую вам, пока

вы в статусе подозреваемой, а не обвиняемой, пока с вас даже

подписку о невыезде не взяли, исчезните куда-нибудь подальше,

лучше за границу, если можете. Отсидитесь пару лет, пока здесь

все не стихнет, потом через родителей узнаете ситуацию и

вернетесь. Вижу точно, что ни в чем вы не виноваты, но боюсь,

что после следующего допроса мне прикажут вас арестовать.

Расстроенные Ольгины родители, все им пришлось рассказать,

на домашнем совете в один голос согласились с предложением

следователя, собрали все деньги в доме, и Ольга отправилась в

известный читателю Новодевичий монастырь, где с радостью

приняли старую знакомую, с сочувствием поохали над ее

историей, а затем выправили нашей героине годовую эстонскую

визу как будущей послушнице Покровского монастыря.

Загранпаспорт у нее был, и уже через пару недель она ехала в

автобусе международного маршрута Санкт-Петербург – Нарва,

удивляясь, как монастырским удается быстро решать

межгосударственные вопросы.

Так Ольга оказалась в уже знакомом ей Покровском мона-

стыре, и она уже успела привыкнуть к суровому монастырскому

быту, постной еде, подъемам в шесть утра, молитвам, службам,

послушанию. Тяжелый каждодневный труд, а Покровский

монастырь в этом смысле очень отличался от Новодевичьего,

здесь не только полы надо было мыть. Монастырь вел

натуральное хозяйство, полностью обеспечивая себя продуктами

от хлеба до молока и мяса. И в монастырской традиции было

направлять молодых послушниц на самые трудные работы по хо-

зяйству. Был конец зимы, когда Ольга приехала в Покровский

49

монастырь, и ей, городской жительнице, пришлось пройти весь

цикл сельхозработ от посевной до жатвы, почти два месяца летом

наша героиня отработала на дальнем скотном дворе в пятнадцати

километрах от монастыря. Добавьте службы. Молитвы.

Репетиции монастырского хора. Изучение духовных книг.

Отсутствие элементарных бытовых условий. Было трудно? Да, но

помогли природный оптимизм Ольги и ее спортивное детство.

Ей нравилась монастырская жизнь, с одной стороны простая, с

другой – наполненная высоким духовным содержанием. Не было

здесь проблем быта, они уходили даже не на второй, на десятый

план. Не было тягостных отношений с другими чужими тебе по

духу людьми, с которыми ты вынуждена каждый день встречаться

на работе, и работы, которой ты вынуждена заниматься только

потому, что надо трудиться, чтобы обеспечить себя. Здесь все

были объединены одной идеей служения богу.

Не было, как считала Ольга на основании прожитых ею двух

десятков лет, чужого и враждебного молодой девушке мужского

мира.

Ольга приняла решение стать монахиней и готовилась к по-

стригу.

Теперь уважаемому читателю ясно, что героиня нашего по-

вествования очутилась в монастыре под давлением внешних

жизненных обстоятельств и с некоторой неприязнью к мужской

половине человечества.

Но здесь она впервые в жизни по-настоящему влюбилась.

Уже первая встреча Ольги и Олега заставила девушку пере-

смотреть свои взгляды на мужчин, состоявшие из двух крайне

неудачных опытов. Сначала некогда было много думать о

случайном знакомом, времени для этого просто не было и сил, и

время, и силы уходили на монастырскую жизнь. Но она заметила,

что постоянно возвращается к нему в мыслях в немногие

свободные минуты перед тем, как крепкий сон овладевал

уставшим за день молодым организмом. Девушка поняла, что

Олег ей понравился, и поняла почему.

Во-первых, умный. Во-вторых, симпатичный, пусть ненамного,

но выше ее, дылды, как она про себя думала, и физически

крепкий. В-третьих, он был состоявшимся человеком, взрослым, с

постоянной работой, повидавший жизнь, но без озлобления на

50

нее. Десяток лет разницы в возрасте только добавляли ему

обаяния в глазах Ольги.

Вторая их встреча, случайная, быстрая и смешная привела к

тому, что наша героиня стала и просыпаться с мыслями об Олеге,