Текст книги "Досье на звезд: правда, домыслы, сенсации, 1962-1980"

Автор книги: Федор Раззаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 57 страниц)

Следующим фильмом Михалкова стала картина «Утомленные солнцем», которую он закончил в 1993 году. Выполняя данное им обещание, режиссер отказался номинировать свою новую работу на «Нику». Но фильму и без этого хватило наград: приз в Каннах, «Янтарная пантера-94», «Оскар», Кинопресса-94, «Зеленое яблоко – золотой листок», «Созвездие-94—95».

В дни, когда пишутся эти строки, Михалков заканчивает работу над очередным своим фильмом – «Сибирский цирюльник».

Однако автор несколько увлекся творческими делами своего героя и совсем забыл о его повседневной жизни. Какой он в ней? Об этом рассказывают как его близкие, так и люди к ним не принадлежащие.

И. Дыховичный: «Мы с Никитой произошли из одного мира. С пяти лет нас пытались подружить. Но он к этому не способен. Это человек, который воспринимает людей как вещи, как свой фон. Он – дрессировщик, а не друг. Я про него все понял, когда у меня умер отец и он позвонил мне и сказал: «Приезжай, Ваня, я хочу выразить тебе соболезнования…» А что до режиссуры… По ремеслу – да, у меня всегда было к нему уважение. Но какой-то уж больно солидный он стал. И столько на нем регалий. А я никогда не любил песню: «Как хорошо быть генералом!» Призами мне Никита ничего не докажет. И я всегда вспоминаю, как Тарковский, посмотрев «Родню», сказал ему: «Ты уже всем доказал, что умеешь снимать кино. Ну так снимай!» Никита тогда не понял…»

Т. Михалкова: «Влиять на Никиту очень сложно. Он человек очень властный.

Если сравнить Никиту и Андрона, то Андрон —. вечный учитель, восторг: образовывает всех своих женщин, создает им образ, заставляет заниматься спортом, худеть. То есть очень много вкладывает. У Никиты отношение к женщинам другое. Он может их вообще не замечать. Вот я такой, любите такого. Чтобы отдавать себя – нет. Он суровый муж. Но при этом его тоже все обожают. И балуют. Особенно я и дети. Он у нас – центр Вселенной. Мы повсюду спешим за Никитой, как ниточка за иголочкой. С корзинками, кастрюльками. Это сейчас жизнь другой стала – пребывание на съемках или фестивалях оговаривается контрактом. А раньше воду в ванне кипятильником грели, и прекрасное было время…

Как и в любой семье, у нас было все. Иногда кажется: я бы его убила, а иногда – не могу без него и дня…»

Л. Серегина (работает в парижском ресторане «Распутин»): «Бывает у нас и Никита Михалков. Однажды он пришел с Янковским. Устроили большой спектакль за столом. Помню, Олег удивлялся, почему его здесь не узнают…

А Михалков постоянно поет. А когда водка льется рекой, тем более. Причем поет очень долго. Уже все посетители ушли – оркестр играет только для Михалкова и Янковского. «Мохнатый шмель на душистый хмель».

P. S.Сын Н. Михалкова от брака с А. Вертинской – Степан – в юные годы сменил несколько школ: сначала учился в «блатной» 31-й (там он познакомился с Федором Бондарчуком), затем обошел еще пять учебных заведений, даже учился в «Училище имени 1905 года». После этого перешел в школу рабочей молодежи. В свободное время вел такую веселую и беззаботную жизнь на даче родителей, что о ней до сих пор гуляют легенды. Несколько раз отцу приходилось вытаскивать сына из всяких передряг. Когда всем это надоело, Степана отправили в армию. Причем Степан попал, как и отец, во флот. В Находку. Отслужил три года. Когда пришла пора увольняться, позвонил своему именитому деду и попросил его похлопотать, чтобы его уволили одним из первых. И тот привел в действие все свои связи. Увольнять из армии Степана приехал сам начальник округа. По словам Степана: «Меня уволили первым потому, что боялись со мною связываться. Боялись, что из-за меня смогут «залететь». Потому и не любили…»

Вернувшись на «гражданку», Степан поступил в Институт иностранных языков. Но, проучившись в нем два года, ушел на Высшие режиссерские курсы. В начале 90-х вместе с Ф. Бондарчуком организовал фирму «Арт пикчерз», снимающую клипы для эстрадных «звезд».

Что касается личной жизни, то и здесь Степан пошел по стопам отца – в начале 90-х познакомился с молодой манекенщицей Аллой и в 1993 году у них родилась девочка.

Старшая дочь Н. Михалкова – Анна – после окончания средней школы два года училась в Швейцарии – изучала историю искусств. Затем вернулась на родину и поступила на актерский факультет ВГИКа (курс А. Ромашина). Сниматься в кино начала еще будучи студенткой первого курса. Это был фильм Романа Балаяна «Первая любовь», в котором Анна сыграла главную роль. Затем в 1996 году снялась в фильме Сергея Газарова «Ревизор». Кроме этого сыграла главную роль в художественно-публицистическом фильме своего отца «Анна от 6 до 18» и небольшую роль горничной Дуняши в «Сибирском цирюльнике».

А. Михалкова рассказывает: «Если кому-то приятно думать, что и в фильмы меня берут, потому что я Михалкова, и во ВГИК я поступила по блату, то Бог им судья! Но знаете что? Мне не стыдно за то, что я делаю. Я не считаю, что занимаю чье-то место!. Конечно, я отдаю отчет, что возможности изначально неравные, но я никому не мешаю и дорогу никому не перехожу. Я этому рада. Это дает мне душевное спокойствие».

Сын Н. Михалкова – Артем – тоже пошел по стопам своего родителя и поступил во ВГИК, на режиссерский факультет.

Младшая дочь нашего героя – Надя Михалкова – уже в 6-летнем возрасте стала звездой, сыграв в фильме отца «Утомленные солнцем» одну из главных ролей.

Алексей СМИРНОВ

А. Смирнов родился 28 февраля 1920 года в городе Данилове Ярославской области. С детских лет он мечтал стать актером, и в конце 30-х его мечта сбылась – он поступил в театральную студию при Ленинградском театре музыкальной комедии. После ее окончания в 1940 году Смирнов некоторое время работал актером эстрады. Однако начавшаяся вскоре война заставила его забыть о сцене на несколько лет. Смирнов попал в войсковую разведку, неоднократно ходил в тыл врага. За мужество и героизм, проявленные на фронте, он стал полным кавалером ордена Славы. Однако завершить войну в Берлине ему так и не удалось: во время одного из боев он был сильно контужен взрывом снаряда и, после лечения в госпитале, комиссован.

Вернувшись в Ленинград, где у него жила мама, он вскоре предпринял новую попытку вернуться на сцену, и в 1946 году был принят в труппу Ленинградского театра музыкальной комедии. Сначала играл в массовках, затем получил ряд ролей второго плана. Учитывая внешность актера (а был он человеком внушительной комплекции, с круглым лицом и носом-«картошкой»), режиссеры обычно доверяли ему роли откровенно комические, даже без намека на какой-нибудь драматизм. Однако именно в этих ролях Смирнова и полюбила театральная публика. Любой выход этого актера на сцену вызывал у зрителей неописуемый восторг и веселье. Особенно любили этого актера дети.

В начале 50-х годов на счету Смирнова было несколько заметных ролей в репертуаре театра комедии, в том числе в таких спектаклях, как «Вольный ветер», «Девичий переполох». В спектакле по пьесе-сказке Н. Адуева «Табачный капитан» А. Смирнов сыграл свою первую полудраматическую роль – Петра I.

Между тем слава об актере-комике довольно быстро распространилась тогда не только в театральной среде, но и среди кинематографистов. В 1958 году режиссер Юрий Озеров пригласил Смирнова на одну из ролей в свою картину «Кочубей». Актер сыграл в нем буржуйчика – единственного героя в этой серьезной картине, призванного специально для того, чтобы рассмешить публику. И Смирнову это удалось. Так произошло открытие этого актера для кинематографа.

В 1961 году на экраны страны вышли сразу два фильма с участием Смирнова, которые имели хороший прием у публики. Речь идет о фильмах «Полосатый рейс» (режиссер В. Фетин) и Вечера на хуторе близ Диканьки» (А. Роу).

Однако настоящее открытие Смирнова для всесоюзного кинозрителя произошло через два года благодаря мэтру отечественной комедии Леониду Гайдаю. В новелле «Вождь краснокожих» из фильма «Деловые люди» он доверил Смирнову роль Ьилла – добродушного увальня, решившего заработать себе на жизнь с помощью киднеппинга.

Фильм имел прекрасный прием у публики, причем львиная юля успеха выпала именно на новеллу «Вождь краснокожих», в которой помимо нашего героя участвовало еще двое актеров: Георгий Вицин и Сережа Тихонов. После этого успеха актер А. Смирнов начал свое триумфальное шествие по съемочным площадкам страны, получая приглашения сниматься от самых разных режиссеров. Так, он снялся у Леонида Быкова в «Зайчике», у Элема Климова в «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен» (оба фильма вышли в 1964 году), у Леонида Гайдая в «Операции «Ы», или других приключениях Шурика» (1965), у Ролана Быкова в «Айболите-66» (1966), у Андрея Тутышкина в «Свадьбе в Малиновке» (1967), у Виктора Садовского в «Удар, еще удар», у Евгения Карелова в «Семь стариков и одна девушка» (оба – 1968).

Все перечисленные фильмы, несмотря на их разный художественный уровень, оказались настолько популярными у зрителей, что все актеры, занятые в них, мгновенно превратились в национальных кумиров. И в большей степени это относилось к V Смирнову, который, сыграв в этих картинах не только главные роли, но и роли второго плана, сумел стать одним из любимых комиков советского кино. Когда Смирнов шел по улицам побого советского города, не было человека, который не узнал бы его – начиная от детей и заканчивая пенсионерами. Короче, слава этого актера тогда стояла вровень со славой другого комика кино – Савелия Крамарова.

Между тем в повседневной жизни Смирнов был несколько иным человеком, чем его экранные герои. Он был убежденный холостяк, и единственной женщиной, которая коротала с ним дни в ленинградской коммуналке, была его мама, которую он безумно любил. Жили они скромно, совсем не так, как принято жить семье актера, имеющего всесоюзную славу. Хотя иногда артистическую тусовку сотрясали слухи о шумных гулянках Смирнова, которые он устраивал или на съемочной площадке, или в стенах родного театра. Однако кто из известных артистов не отметился на этом поприще? К тому же поводов для огорчений у Смирнова было предостаточно. Например, он всегда мечтал играть драматические роли, и слава комика его откровенно тяготила. А режиссеры и слышать не хотели о том, чтобы доверить ему серьезную роль. Хотя были в этом ряду и исключения. Причем в основном это касалось режиссеров, которые работали на студиях союзных республик.

В 1967 году Смирнова пригласили на Белорусскую киностудию для участия в фильме «Житие и вознесение Юрася Братчика» (первоначальное название картины – «Христос остановился в Гродно»), Фильм рассказывал о далеких временах средневековья, когда на территории Белоруссии свирепствовала чума. И вот в разгар этого бедствия в Гродно приезжает группа комедиантов. Одного из них, который изображал из себя апостола Петра, играл Смирнов.

К сожалению, работа над этим фильмом была сопряжена с массой трудностей цензурного характера, когда высокие чиновники из Госкино буквально резали картину по живому. На почве этого в съемочной группе стали возникать скандалы, ряд актеров даже собирались уйти из фильма. Когда картину все же удалось завершить, она прошла малым экраном, и массовый зритель ее так и не увидел.

В другом случае, когда нашему герою предложили сыграть серьезную роль, речь идет о Киевской киностудии. Режиссеры А. Швачко и И. Самборский, зная о фронтовых заслугах актера, пригласили его в 1968 году в свой фильм «Разведчики». Фильм получился откровенно слабый, однако в прокате 1969 года он занял 10-е место, собрав 35 млн. зрителей. Смирнов сыграл в нем роль разведчика, который жертвовал жизнью, прикрывая отход своих товарищей. В этом же эпизоде вместе с ним «погибал» и Л. Быков – человек, которого актер считал одним из преданных своих друзей. Их дружба началась в начале 60-х, когда Л. Быков переехал из Киева в Ленинград и снял Смирнова в своем фильме «Зайчик». Однако этот фильм оказался неудачным дебютом режиссера Л. Быкова, и после него ему пришлось ждать целое десятилетие, чтобы доказать зрителям и критикам свое право заниматься режиссурой. В 1974 году на экраны страны вышел фильм «В бой идут одни «старики», в котором Л. Быков сыграл роль командира эскадрильи Титаренко, а Смирнов – его механика. Именно эта роль впервые по-настоящему высветила способность Смирнова играть драматические роли. В одном из разговоров с коллегами он тогда с горечью отметил: «Как жаль, что я так поздно нашел своего режиссера».

Последней крупной работой Смирнова оказалась комедия чехословацкого режиссера Олдриджа Липского «Соло для слона с оркестром». Артист сыграл в ней клоуна по фамилии… Смирнов. В прокате 1976 года картина заняла 20-е место, собрав на своих просмотрах 24,8 млн. зрителей.

После этого он снялся еще в трех картинах («Маринка, Янка и тайны королевского замка», 1976; «Дипломаты поневоле», 1977; «Лес, в который ты никогда не войдешь», 1978, в этом фильме актер сыграл свою 77-ю роль в кино), однако его появление в них ограничилось короткими эпизодами.

Последние годы жизни Смирнова сложились трагически. После смерти матери он остался совершенно один, стал часто выпивать, его одолевали различные болезни. Из-за них он не сумел сняться в очередном фильме Л. Быкова – «Аты-баты, шли солдаты…» А в апреле 1979 года Л. Быков погиб в автомобильной катастрофе. Когда эта весть дошла до Смирнова, ему стало плохо. Друзья вызвали «Скорую», которая увезла его в больницу. Через несколько дней после этого он скончался. Ему было всего лишь 59 лет.

1964

Евгений ЕВСТИГНЕЕВ

Е. Евстигнеев родился 9 октября 1926 года в Нижнем Новгороде. Для своей матери – Марии Ивановны – он был поздним ребенком: когда он появился на свет, ей было 32 года. Для отца – Александра Михайловича – он не был первенцем: от первого брака тот уже имел сына-школьника.

Все свое детство и отрочество Евстигнеев провел в городе, в котором родился. Здесь он окончил школу, начал свою трудовую биографию, устроившись слесарем на завод «Красная Этна» (на этом же заводе всю свою жизнь проработала и его мать). Сильного желания стать актером у него в те годы не было, так как его мать была категорически против этой профессии. Дело в том, что сын ее мужа от первого брака работал актером в провинциальном театре, и она знала, каких мук стоила ему эта профессия. В конце концов парень умер в молодом возрасте, и эта смерть сильно напугала Марию Ивановну. С тех пор она твердо решила, что ее сын Евгений никогда не будет актером. Поэтому, когда в 1942 году тот решил подавать документы в Горьковское театральное училище, мать приняла все меры, чтобы сорвать его планы. Она пришла на прием к начальнику кадров завода «Красная Этна» и буквально упросила его не отдавать ее сыну документов. И тот пошел навстречу матери.

Но судьбе все-таки было угодно, чтобы Евстигнеев стал актером. Причем произошло это совершенно случайно. В 1946 году Евгений, в свободное от работы на заводе время, играл в кинотеатре на ударнике в оркестре. Играл он так виртуозно и самозабвенно, что этой своей игрой заслонял всех остальных оркестрантов и приводил публику в восторг. Во время одного из таких выступлений его приметил ректор Горьковского театрального училища Виталий Ленский. После того, как оркестранты отыграли очередную композицию, он подошел к музыканту и спросил его: «Молодой человек, не хотите ли вы стать драматическим актером?» На что Евстигнеев простодушно ответил: «Я не знаю». Тогда вот вам мои координаты, и я жду вас у себя», – продолжил Ленский и вручил парню бумажку с адресом училища.

Когда через два дня после этого Евстигнеев пришел по указанному адресу, Ленский встретил его очень радушно, предложил выучить какую-нибудь басню и сдать ему экзамен. Через несколько дней Евгений был зачислен на первый курс училища. На этот раз серьезных возражений со стороны матери нашего героя не последовало.

Окончив театральное училище в 1951 году, Евстигнеев был распределен во Владимирский областной драматический театр имени А. Луначарского. Как вспоминает актер Владимир Кашпур (в этом театре он уже проработал сезон), «среди вновь прибывших студентов Евстигнеев был самым талантливым. При шакомстве он показался мне совсем мальчишкой: 25 лет, а выглядел моложе. Поселили его со мной в одну комнату в общежитии. Там у нас только и помещалось, что две кровати, стол, да на треугольной полочке стоял радиоприемник, и мы ночами подолгу слушали музыку.

В этом старом доме (в общежитие переоборудовали бывшее картофелехранилище) комнатушка была полуподвальная, в два зарешеченных окна видны только ноги прохожих…

Он любил жизнь, хотя всегда критически, с улыбкой относился к ней, болезненно ненавидел любую несправедливость и всякое предательство. Был влюбчивым до бессонницы, до голодных обмороков… «Я ее страшно люблю, я без нее жить не могу!» – бывало, говорил он мне в порыве своего юношеского увлечения.

В театре Женя сразу завоевал признание не только зрителей, но, что еще труднее, признание труппы (а в нашей труппе было 32 человека)…»

Во владимирском театре драмы Евстигнеев играл разные роли. Назову лишь некоторые из них: 1951 год: «Разлом» Б. Лавренева – третий матрос, «Снежок» В. Любимова – Джон; 1952 год: «Ревизор» Н. Гоголя – почтмейстер Шпекин; 1953 год: «Варвары» М. Горького – Притыкин, «Ромео и Джульетта» – Меркуцио; 1954 год: «Порт-Артур» И. Попова, А. Степанова – Иван Терешкин; 1955 год: «Соперники» P. Шеридана – Энтони Эпсолют.

Каким Евстигнеев был в те годы? Приведу его воспоминания: «Я запомнил – 5 марта 1953 года. Смерть Сталина. Я помню, когда мы работали во Владимире с Кашпуром, то в общежитии слушали радио, по которому выступал Берия… И я наивно думал: вот преемник настоящий… И грузинская его интонация завораживала, прямая ассоциация со Сталиным. Вот его надо бы нам, думали мы все вместе. А потом вдруг едем на гастроли в Курск летом 1953 года, слышим сообщение – Берию арестовали, такой-сякой, ну, в общем, вся эта заваруха. А разочарованные люди кончали жизнь самоубийством… Сталин – величайший авантюрист после Макиавелли. Для меня Макиавелли – синоним изворотливости…»

Между тем, несмотря на такое обилие ролей, своим положением во Владимире Евстигнеев был не очень доволен. Как и всякий провинциал, в глубине души он мечтал о столичной сцене. Однако руководство владимирского театра и слышать ничего не хотело об этом и не отпускало нашего героя в Москву. И тогда он пришел за помощью к своей матери. Как это ни странно, но на этот раз мать поняла своего сына буквально с полуслова. В результате на свет родился хитроумный план: Евстигнеев сказал в театре, что ему нужно срочно съездить к матери, а та, когда ей пришел запрос из Владимира, подтвердила слова сына. А тот вырвался на свободу. И тут же отправился в Москву. На дворе был 1954 год.

Как вспоминал позднее Е. Евстигнеев: «Когда я впервые увидел Москву, я наивно подумал: этот город будет моим. И что удивительно – все возможно, оказывается. Надо только один раз сказать себе, и все…»

Буквально с первого же захода поступил в Школу-студию МХАТ, причем сразу на второй курс. По этому поводу М. Козаков вспоминает:

«Я учился на втором курсе, когда к нам неожиданно поступил уже состоявшийся, поигравший в провинции актер… И сразу стало ясно, что перед нами нечто удивительное, чудо какое-то. Никогда не забуду, как Женя читал монолог Антония из «Юлия Цезаря». «…А Брут великолепный человек!» Неподражаемая интонация – ирония и уверенность вместе. И еще чеховский рассказ, по-моему, «Разговор человека с собакой».

Конечно, он был принят, и сразу к нам на второй курс. Это с гало нашим везением. Семнадцать человек, среди них Басилашвили, Доронина, Сергачев, Галя Волчек, я… И вот к нам добавился этот «пожилой» – ведь под тридцать! – лысый человек. >га его знаменитая лысина, по-моему, он родился лысым – так она ему шла! Тогда еще худой!..

Однажды мы собрались у меня, на Пятницкой. Еще был жив мой отец, Михаил Эммануилович, он обожал наши сборища.

Женя взял в руки гитару и запел: «Улица, улица, улица широкая, отчего ты, улица, стала кривобокая!» Играл он замечательно, пел хорошо, гитара у него звучала удивительно…

Когда все разошлись, папа сказал: «Знаешь, Миша, этот Женька самый талантливый из вас!»

А вот что вспоминает о Евстигнееве еще один студент Школы-студии МХАТ – Валентин Гафт:

«Женя был гений. На сцене глаза у него были в пол-лица. Красивые формы почти лысой, ужасно обаятельной головы. Лысина существовала сама по себе, никогда не отвлекала. В зависимости от того, кого Женя играл, он мог быть любым: красивым, мужественным, и наоборот. Спортивный. Пластичный. Он прекрасно фехтовал, делал стойки, кульбиты. Я обращал внимание на его замечательные мышцы, мышцы настоящего спортсмена. Руки, ноги, кисти были выразительные, порой являлись самыми важными элементами характеров, которые он создавал. Как он менял походку, как держал стакан, как пил, как выпивал, закручивая стакан от подбородка ко рту. А как носил костюм! Любой костюм! Любой эпохи! От суперсовременного до средневекового. Они на нем сидели как влитые…»

Стоит отметить, что вскоре Евстигнеев стал старостой курса, причем получил эту должность при весьма любопытных обстоятельствах. Рассказывает О. Басилашвили, который был старостой до него:

«Вдруг разнесся слух, что в клубе МГБ будет показан фильм Чарли Чаплина… Упустить такую возможность было бы преступно, и я, как староста курса, обратился к ребятам с пламенной речью, главной мыслью которой было обогащение внутреннего мира посредством просмотра чаплинского фильма.

Положение несколько осложнилось тем, что начало просмотра фильма было назначено на 2 часа дня, что совпадало с началом лекции Виленкина по истории МХАТа. Но, помня слова Виталия Яковлевича – «не считаясь ни с чем, обогащать внутренний мир», – я пообещал все уладить, и мы, проглотив пирожки в «Артистическом», радостные и счастливые, повалили вниз по проезду Художественного театра, потом вверх по Кузнецкому мосту, мимо холодящего душу гигантского застенка – зданий МГБ…

По телефону я радостно сообщил Виталию Яковлевичу, чтоб он не ждал нас на лекцию, ибо мы обогащаем свой внутренний мир в клубе МГБ.

Виталий Яковлевич сказал: «Спасибо, Олег. Вы. очень любезны». И повесил трубку.

На следующий день я был с треском снят с поста старосты, им назначили Женьку – единственного, кто честно остался на лекции».

В середине 1955 года студенты 4-го курса Школы-студии МХАТ создали «Студию молодых актеров», которая через год стала базой для нового столичного театра – «Современник». Среди этих студентов был и Евстигнеев. Все сборы и репетиции новоявленной студии проходили сначала на квартире В. Виленкина в Курсовом переулке, затем переместились на сцену филиала МХАТа на улице Москвина. Первым творением нового театра стал спектакль «Вечно живые» по пьесе В. Розова. Было это в апреле 1956 года. Евстигнеев играл в нем небольшую роль – администратора Чернова.

Стоит отметить, что после окончания Школы-студии творческая судьба актера могла сложиться совсем иначе: его взяли в труппу МХАТа, и он уже репетировал роль адвоката Уоткинса в спектакле «Ученик дьявола». Однако, отработав несколько репетиций, Евстигнеев предпочел уйти в «Студию молодых актеров», которую возглавил Олег Ефремов. И, как показало время, не ошибся в своем выборе.

В 1957 году изменилась и личная жизнь Евгения: он наконец-то женился. Его избранницей стала его однокурсница по Школе-студии МХАТ, дочь известного кинооператора Б. Волчека Галина Волчек. Вот что она вспоминает о тех днях:

«Вдруг в моей жизни появился великовозрастный выпускник Школы-студии МХАТ: старше меня на семь лет и деревенского происхождения. Он разговаривал так, что некоторые обороты его речи можно было понять только с помощью специального словаря (например, «метеный пол» в его понимании – пол, который подмели, «беленый суп» – суп со сметаной, «духовое мыло» – туалетное мыло и т. д.). Внешне мой избранник выглядел тоже странно: лысый, с длинным ногтем на мизинце, одет в боскшовый костюм лилового цвета на вырост (а вдруг лысеющий жених вытянется), с жилеткой поверх «бобочки» – летней трикотажной рубашки с коротким рукавом, у воротника поверх молнии» величаво прикреплялся крепдешиновый галстук-бабочка. Таким явился Женя в мой дом.

Поначалу папа пребывал в смятении, потому что поддался влиянию няни, которая прокомментировала внешность моего избранника словами: «Не стыдно ему лысым ходить, хоть бы какую-нибудь шапчонку надел…»

Я же вела себя независимо и по-юношески радовалась своему внутреннему протесту против родительского стереотипного мышления. Но мной двигал не только протест, я хотела быть рядом с Женей еще и потому, что испытывала к нему целый комплекс чувств. Меня привлекала его внутренняя незащищенность. Я испытывала в некотором роде и что-то материнское, потому что он был оторван от родительского дома, от мамы, которую любил, но которая в силу обстоятельств дала ему только то, что могла дать, а Женин интеллектуальный и духовный потенциал был гораздо богаче. И самым важным было для меня то, что я сразу увидела в нем большого артиста, а потому личность…

Несмотря на всякие разговоры, мы поженились. Сначала оыл психологически сложный период в отношениях с моим отцом, его новой женой и моей няней (а жили мы все вместе в одной квартире). В какой-то момент, когда обстановка уже накалилась до предела, я заявила со свойственным мне максимализмом: «Мы уходим и будем жить отдельно!»

И мы ушли практически на улицу. Какое-то время нам приходилось ночевать даже на вокзале. Мы восемь раз переезжали, потому что снимали то одну, то другую комнату, пока не получили отдельную однокомнатную квартиру. Из-за такой бездомной жизни у нас не было ни мебели, ни скарба.

Со временем папа полюбил Женю, уважал его и снимал во всех своих фильмах, хотя бы в маленьком эпизоде. Да и няне Женя оказался близким по духу и восприятию жизни. Позже она так и не смогла полюбить моего второго мужа, для нее Женя всегда оставался «своим», а тот «чужим».

Отмечу, что в браке Е. Евстигнеева с Г. Волчек в 1961 году на свет появился мальчик, которого назвали Денисом (молодые тогда снимали комнатку в коммунальной квартире в доме на улице Горького).

Первую свою значительную роль в «Современнике» Евстигнеев сыграл в 1960 году в спектакле «Голый король» по пьесе Е. Шварца. До этого он вполне мог прославиться ролью Абрама Ильича Шварца в спектакле «Матросская тишина» А. Галича, однако спектакль был показан всего лишь один раз в клубе газеты «Правда», после чего цензура его сняла с репертуара.

Видимо, учитывая печальный опыт «Матросской тишины», «современниковцы» выпускали своего «Голого короля» в Ленинграде. На эту премьеру люди буквально ломились. Километровые очереди к кассам театра выстраивались с вечера, люди приносили с собой раскладушки и на них коротали ночь. После этого спектакля исполнитель главной роли – короля – Евстигнеев проснулся знаменитым. Правда, эта слава распространялась пока только среди заядлых театралов.

В том же году Евстигнеев вступил в ряды КПСС.

В конце 50-х годов на Евстигнеева обратил внимание и кинематограф. Свою первую роль в кино он сыграл в фильме режиссера Владимира Петрова «Поединок» (1957): это была роль Петерсона. Затем последовали небольшие роли в фильмах: «Анюта», «Баллада о солдате» (оба – 1959), «Любушка», «Девять дней одного года», «В трудный час» (все – 1961), «Никогда», «Молодо-зелено» (1962), «Им покоряется небо», «Сотрудник ЧК» (1963).

Из неосуществленных киноработ Евстигнеева в тот период назову фильм В. Ускова и В. Краснопольского «Самый медлент ный поезд». Картина запускалась в производство в 1962 году, и актеру была предложена в нем главная роль. Он согласился. Однако занятость в театре так и не позволила ему сыграть в этом фильме. Роль досталась Павлу Кадочникову.

Настоящая всесоюзная слава пришла к Евстигнееву в 1964 году – после роли Дынина в фильме режиссера Э. Климова «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен». Причем эта роль у него могла вообще не состояться. (Год назад именно такая судьба постигла его, когда тот же Климов захотел снять его в своей дипломной работе «Все на карнавал».) Рассказывает Э. Климов: «Сценарий фильма «Добро пожаловать…» мне сразу «показался», и я в него с ходу вцепился. В Комитете сценарий, похоже, не совсем раскусили. Посчитали, вероятно, что это будет этакая глуповато-облегченная комедийная история про детишек. Что-то на уровне Одесской киностудии, где процветал тогда подобный репертуар. С тем нас и запустили…

Хотя нас и запустили, небо над нами не было безоблачным. Произошла острейшая схватка за Евстигнеева. Его ни в какую не хотели утверждать на главную роль. Говорили: «Берите Пуговкина. Его зритель любит». И действительно, Пуговкин актер яркий, в народе очень популярный. Но когда его стали навязывать, мне стало ясно, что доброхоты заботятся не столько об успехе нашей картины, сколько, на всякий случай, хотят перестраховаться и соломку подстелить. Евстигнеев – актер острый, современный, с подтекстом. А с утверждением Пуговкина все в фильме неизбежно бы упростилось и оглупилось. И какие уж тут подтексты…

Я уперся: «Не хотите утверждать Евстигнеева, тогда снимайтe сами». Студийных начальников тогда просто передернуло: Ничего себе мальчик к нам пришел работать! Его, можно сказать, осчастливили: дали без диплома снять полнометражный фильм на главной студии страны, а он нам такие ультиматумы ставит…»

Фильм «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен» был закончен летом 1964 года. Наверное, его никогда бы не выпустили на экран (запрещение снимать его появилось на (. нет еще в самый разгар съемок), если бы в октябре того года не сняли Н. С. Хрущева. В картине были явные намеки на сатиру в ею адрес. Это и спасло фильм. И хотя в прокате он собрал всего 11,4 млн. зрителей, однако в среде кинематографистов он был встречен с восторгом. После этого успеха многие режиссеры стали наперебой приглашать Евстигнеева сниматься в их картинах. (Отмечу, что до этого существовал негласный приказ среди кинематографистов не снимать таких актеров, как Е. Евстигнеев, Г. Быков, так как они некиногеничны). В результате в течение 1965–1966 годов артист снялся сразу в девяти фильмах. Назову лучшие из них: «Верность» (1965), «Скверный анекдот», «Берегись автомобиля», «Старшая сестра» (все – 1966).

Между тем летом 1964 года круто изменилась личная жизнь Евстигнеева: он расстался с женой. Причем инициатива этого разрыва исходила от Г. Волчек. Что же произошло тогда? Рассказывает Г. Волчек: