Текст книги "Прости, но я хочу на тебе жениться (ЛП)"

Автор книги: Федерико Моччиа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Олли поднимается.

– Тогда до завтра. Доброго Вам вечера.

Он ей не отвечает. Олли закрывает за собой дверь. Закрывает и прислоняется к ней. Поднимает взгляд к потолку. Потом закрывает глаза и вздыхает.

– Жёсткий он, правда? – Олли резко открывает глаза. Парень, почти такой же высокий, как она, брюнет с ярко-зелёными глазами, на носу очки в полупрозрачной оправе, а на лице смеющееся выражение лица. Он внимательно разглядывает её. – Я знаю, Эдди кажется безжалостным. По правде говоря, он такой и есть, но если ты его убедишь, то всё пойдёт, как по маслу.

– Уверен? Я даже не знаю… К тому же, здесь впервые мужчина не задержал на мне взгляда даже не мгновение! То есть, пока я была внутри, мне довелось поразмышлять над ужасными вещами: мне двадцать лет, а я уже старею? Я с каждым разом всё страшнее? В конце концов… этот тип в одно мгновение поверг меня в депрессию! Он просто сломал меня!

– Нет, ничего подобного… просто он такой. Эксцентричный. Перфекционист. Безжалостный. А ещё он просто фантастический, гениальный и, прежде всего, способный открывать новые таланты, как никто из здешних обитателей. Ну ладно, скажи мне, он взял тебя или как?

– Он сказал мне, что с завтрашнего дня я буду делать здесь ксерокопии. Прекрасное начало…

– Шутишь? Офигенное начало! Ты и понятия не имеешь, какому количеству людей хотелось бы оказаться на твоём месте.

– Чёрт… Как же прекрасно живётся здесь, в Италии, раз люди так стремятся делать ксерокопии. Но, по-видимому, это единственный способ пробраться в мир моды и дизайна, так что я согласна…

Парень улыбается.

– Отлично, так держать! Мудрость и терпение. Кстати, меня зовут… – когда он протягивает руку, чтобы представиться, листы бумаги выпадают у него из-под мышек и разлетаются по всему коридору. Некоторые даже улетают на большую лестницу. Олли начинает смеяться. Парень краснеет от стыда. – Меня зовут тормозом, так меня… – говорит он и наклоняется, чтобы собраться свои бумаги.

Она присоединяется.

– Ясно, Тормоз – это фамилия… а имя? – улыбается она.

Парень чувствует облегчение.

– Симоне, меня зовут Симоне… Я работаю здесь уже два года, в отделе маркетинга.

– Поверить не могу.

– Поверь, я работаю там.

– Я тоже. С завтрашнего дня, если тебе нужно будет сделать ксерокопии, обращайся ко мне. Эдди решил, что я начну с этого, так как мои рисунки показались ему жалкими.

– Чёрт возьми! В таком случае, я буду носить тебе огромные кипы бумаг!

– Ага! Мне кажется, что ты уже начал… – болтая, они продолжают собирать.

Симоне смущённо смотрит на неё.

– И правда, прости… Ты права. И я правда буду приходить к тебе, то, что ты мне помогла, было очень мило с твоей стороны. Если тебе нужно идти, то ты иди…

Олли поднимает ещё несколько листков, спускается на несколько ступенек вниз и ищет те, что улетели дальше. Снова поднимается и протягивает их Симоне. Потом смотрит на часы. С ума сойти! Уже семь.

– Ладно, я пошла.

Симоне складывает все бумаги в стопку и поднимается.

– Конечно, наверняка у тебя ещё куча дел. С завтрашнего дня у тебя будет не так много свободного времени! Наслаждайся последней ночью!

Олли прощается и спускается по лестнице. Эта фраза прозвучала как приговор. В любом случае, он забавный. Немного неуклюжий, но забавный. Симоне наблюдает за тем, как она удаляется. Быстрая, стройная, грациозная. Красивая. Да, она очень красивая. И то, что завтра он увидит её, делающую ксерокопии, очень его радует. Олли ждёт, пока стеклянная дверь откроется. Прощается с девушками на ресепшене. А затем покидает здание. В несколько шагов пересекает автоматические ворота и, едва подойдя к своему скутеру, видит его. Он в машине. В своём новом белом Fiat 500 с чёрными полосами по бокам. Он мигает ей фарами. Олли поднимает руку и с улыбкой машет ему. Она подбегает к нему и на ходу открывает дверь.

– Чёрт возьми, Джампи! Что ты здесь делаешь? – она легко касается поцелуем его губ. – Я так рада видеть тебя! Я совсем этого не ожидала!

– Милая, я знал, что это был очень важный для тебя день, и решил тебя забрать. Оставь скутер здесь, я его привезу тебе потом, – говорит Джампи, устанавливая первую передачу.

– Отлично, здорово! Это один из таких случаев, когда я действительно рада, что у меня есть ты…

Джампи смотрит на неё с притворным разочарованием.

– Почему это? А обычно ты, значит, не рада?

– Я всегда рада… но сегодня я так нуждаюсь в любви!

Джампи снова начинает улыбаться. Если это слово его и немного коробит, у него получается это скрыть.

– Рассказывай… как всё прошло?

– Скажем так, это было немногим лучше, чем катастрофа… Но меня взяли… – и Олли решает рассказать ему всё, пока они едут по направлению к центру, оставляя огромное здание за своими спинами.

4

Ники бежит в университет. Паркует скутер, защёлкивает цепь и заходит в ворота, которые окружают сад, заполненный многочисленными группами студентов. Она быстро шагает между очень ухоженными зелёными кустами, между маленькими разбрызгивателями по краям дорожки, ведущей к лестнице здания её факультета. На ступеньках сидят ребята. Она узнаёт своих однокурсников: Марко и Сару, Луку и Барбару, и свою новую подругу Джулию.

– Эй, что вы здесь делаете? Почему вы не в классе?

Лука быстро листает страницы газеты «Репубблика», которую он, по-видимому, уже прочитал.

– Это из-за «Волны», студенческого движения…

И вдруг Ники захотелось смеяться. Она думает о Дилетте, Эрике и, прежде всего, об Олли. Волна, «захваченная»… да чёрт его знает, кем! Надеюсь, такого никогда не случится! Но затем она снова становится серьёзной. Она прекрасно знает, что речь вовсе не о них.

– И сегодня тоже! Эта чушь начинает надоедать. У меня сегодня была гениальная лекция по сравнительному литературоведению. В кои-то веки было что-то интересное…

А затем вдруг за их спинами слышится чей-то голос. Новый, незнакомый, который скрывает улыбку…

– «Ты молчаливо мучишь и в клочья рвёшь единственную между нами нить, как вечность».

Ей нравятся эти слова. Она с улыбкой поворачивается и видит незнакомого парня. Высокого, стройного, с длинными и немного вьющимися волосами. У него красивая улыбка. Он ходит кругами вокруг неё, едва ли её не обнюхивая, теряясь в её волосах, однако, не подходя слишком близко, не касаясь её руками, а лишь дыханием. И с другими словами.

– «Ничто не вечно в этом мире. И только лишь мятеж – вот ваша музыка».

Ники поднимает брови.

– Это не твои стихи.

Он улыбается.

– Конечно. Если точнее, это Китс, но я подарю тебе их, если захочешь.

Лука обнимает Барбару.

– Не обращай на него внимания, Ники, это Гуидо… Мы знакомы с детства. Он жил за границей, потому что его отец – дипломат. Он вернулся в прошлом году.

Гуидо прерывает его.

– Кения, Япония, Бразилия… Аргентина. Я был на границе двух стран, на водопадах Игуасу. Там, где рождаются волшебные радуги. Куда ходят напиться воды уставшие капибары и молодые ягуары, где спокойно живут животные из джунглей.

Лука улыбается.

– И куда женщины из племён ходят помыться на закате. У меня до сих пор хранятся фотки, что ты мне прислал.

– Да ты грязная душонка, это ведь был фоторепортаж об исчезающих племенах, о волшебной гармонии, соединяющей людей и животных.

– Ну конечно, может быть… Я помню только прекрасных женщин… прекрасных и абсолютно голых.

– Потому что ты смотрел только на них…

Барбара пихает Луку.

– Извини, что? И где сейчас эти фотографии? Я их никогда не видела.

Он, улыбаясь, обнимает её.

– Я выбросил их ещё два года назад… Незадолго до нашей встречи… – говорит он и пытается её поцеловать, но Барбара выбирается из его объятий снизу.

– Да-да, как только я окажусь у тебя дома, я обыщу все ящики…

Лука разводит руками, затем подносит одну руку к груди, а другую поднимает к небу.

– Я клянусь тебе, дорогая… Я их выбросил! И вообще, это он повёл меня за собой по кривой дорожке…

Барбара снова пихает его.

– Ты поняла, Ники? Осторожней с Гуидо: ему нравятся поэзия и сёрфинг… и самое главное – красивые девушки.

Гуидо разводит руками.

– Не понимаю, почему вы видите меня таким… Я поступил на филологический с единственным намерением – ради учёбы. Да… это правда, мне нравится сёрфинг. Волны зачаровывают меня, потому что, как сказал Юджин О’Нил, на самом деле мы свободны только в море. А что касается красивых девушек… а как же иначе?.. – он подходит к Ники и улыбается ей. – Одни на них смотрят… – он снова начинает ходить вокруг неё, изучая её сверху донизу, – смотрят, как они одеты, оценивают то, что они выбирают… Представляют… Для чего ещё нужна красивая женщина, если не для этого? Чтобы хвастаться перед другими. Но кто такие эти другие? Одной внешности недостаточно, чтобы жить. А как же красота внутреннего мира? Она достаётся только лучшим друзьям. Так вот, ради неё-то мне и хотелось бы жить…

Гуидо протягивает руку Ники.

– Хочешь дружить со мной?

Ники смотрит на него, затем изучает его руку, а потом снова поднимает взгляд к его глазам. Красивые, думает она. И тем не менее, он носит косую чёлку.

– Извини, но в этом году я уже познакомилась со многими людьми, даже слишком, – она пожимает плечами и уходит.

Джулия тоже поднимается.

– Подожди, Ники, я с тобой…

Удивлённый, Гуидо поворачивается к Луке и Марко, которые смеются над ним.

– Тебя послали!

– Спасибо за вашу рекламу…

– Это наша подруга…

– Мне бы хотелось, чтобы она была и моей…

– Да, конечно, твоей… добычей!

Гуидо качает головой.

– Я даже сделать ничего не могу… Вы обо мне просто ужасного мнения… Во всяком случае, эта Ники была чиста, как вода.

– О чём это ты?

– Ну… это прозвучит банально, но её просто так не купишь.

– Эй, да это точно не Китс! – удивлённая, Барбара слезает с перил.

– Нет… но она бросила мне вызов, и, как говорит Фукидид: «Без сомнения, настоящие храбрецы – это те, чей взгляд яснее, чем от них ожидают, будь то слава или опасность, они встретятся с ними лицом к лицу».

Марко разражается смехом.

– Да-да, ты просто смельчак!

Лука согласно кивает головой.

– Интересно, смог бы ты встретиться лицом к лицу с этой опасностью, если бы Ники не была такой красивой…

5

Эрика поднимает глаза от книги, которую изучает для экзамена по этнологии и культурной антропологии. Пытается повторить про себя параграф, который кажется ей важным. Она сдаётся на середине и заглядывает в учебник. Снова поднимает глаза и делает ещё попытку. Никак. Ничего не запоминается. Когда происходит такое, уже ничего не поможет. Так что она идёт на кухню, наливает воду в чайник и ждёт, пока он закипит. Берёт чашку, коричневый сахар и ложку и раскладывает их на столе. Дальше ищет в шкафчике жестяную коробочку с пакетиками тисаны . Находит. Открывает. Начинает выбирать. У неё не так много сортов. Этот – нет. Такой я пила вчера. Этот несладкий. Лучше этот. Подойдёт. Смородина, ваниль и женьшень. Она достаёт его и ждёт. Как только вода закипает, она выключает газ, наливает воду в чашку, кладёт туда пакетик и накрывает чашку крышкой. Через две-три минуты она снимает крышку, добавляет сахар и садится. Вдыхает аромат чая и делает глоток. Вкусно. Очень хорошо чувствуется смородина. Она делает ещё глоток, наслаждаясь сочетанием вкусов и ароматов. Затем смотрит на чашку. Белая, с нарисованными цветами апельсина. Марки «Thun». Она прекрасно помнит ночь, когда Джо подарил ей эту чашку. Это было под Рождество, три года назад. Он знал, что Эрика обожает тисану и различную посуду для неё. Так что он появился с большой картонной коробкой, внутри которой были чайник, фильтр и крышка, а ещё смесь из белого чая, алтея и каркаде. И хоть коробка была закрыта, аромат чувствовался прекрасно. Эрика была в восторге от подарка. Простой, но с выдумкой, выбранный с заботой, специально для неё. Именно так должны делаться подарки, которые дарят от всего сердца. С тех пор она постоянно пьёт из этой чашки. И это просто чудо, что она до сих пор не разбилась, что обычно происходит с другой посудой. Джо. Её Джо. Как странно. Хоть я его и бросила, я никак не могу от него отдалиться. Волны смеются надо мной из-за этого. Говорят, что я не могу отпустить его, потому что не могу разрезать пуповину. Что я использую его, как коврик для вытирания ног. Но это неправда. Я очень люблю Джо. Он прекрасный человек. И я говорю им, что у меня есть право держать его рядом как друга. К тому же, он не имеет ничего против… Он всегда может сказать мне «хватит», но он этого не делает. И вообще, что в этом такого странного? Мы просто разговариваем, иногда пьём вместе пиво по вечерам, посылаем друг другу сообщения, мейлы, общаемся в фейсбуке, гуляем, ходим в кино, на концерты. И всё. Мы не спим вместе, конечно же. Мы просто друзья. Точнее, больше, чем просто друзья, потому что мы уже попробовали встречаться, со всеми осложнениями, которые предполагают такие отношения, и теперь мы ограничиваемся лучшим, что может быть между нами. Тогда что такого? Просто потому, что не все достаточно зрелые, чтобы превратить любовные отношения в дружбу? Я рада, что не потеряла Джо. Эрика делает ещё глоток тисаны. К тому же, я знаю, что ему, возможно, неприятно, когда я встречаюсь с каким-нибудь парнем, но я не хочу иметь парня. Да и я не рассказываю ему всего. Даже Волнам не рассказываю. Представь себе, если бы, например, Дилетта узнала, со сколькими парнями я переспала с тех пор, как рассталась с Джо? Она бы сказала, что я супер-шлюшка. Что моя репутация летит к чёртовой матери. Но репутация – это другое. Всё зависит от того, как это выглядит. Это нечестно. Им слишком просто говорить. У Ники есть Алекс. Олли влюблена в Джампи. Дилетта с Филиппо. Они все в отношениях с кем-то. Они остановились. Они решили, что так для них хорошо, они не чувствуют необходимости знакомиться с кем-то ещё. Но как они могут знать, что это действительно правильно и хорошо? А вот я хочу понять. Поэкспериментировать. Хочу знакомиться с людьми. Сравнивать. Только так однажды я смогу узнать, что встретила мужчину, который мне подходит. Я узнаю его именно поэтому, благодаря всем тем, с кем встречалась раньше. К тому же, у меня не было серьёзных отношений с этими парнями. Я никому не причиняю боли. Я поступаю, как мужчины, разве нет? Их никто не осуждает, когда они спят каждый раз с новой девушкой. Обычная история, старая как мир: если так делает женщина, то она шлюха, а если мужчина, то он чемпион. С другой стороны, разве не так делала Олли? И как раз поэтому она всем нравилась. Так вот, теперь моя очередь. Это моя жизнь, и я проживу её, как хочу. Вообще, единственные девушки, с которыми я была когда-либо в хороших отношениях, это Волны. Остальные – просто знакомые. В то время как с мужчинами всё гораздо проще. Они прямые, честные и милые. С ними не нужно соревноваться, не нужно бороться с ревностью, если хочешь добиться кого-то. Я такая же, как они. Они и я. И они во многом лучше, чем мы, женщины. На самом деле. Например, именно это происходит с Франческо. Он мне нравится, он забавный, милый, мне хорошо с ним, но он мне не парень. Думаю, он это понял, и он не против. К тому же, с ним я честна и спонтанна, так что не совершу никакой ошибки. Сердце всегда лучше знает. Об этом говорят песни, книги, фильмы. Если присмотреться, то об этом пишут даже в моём учебнике по этнологии.

Эрика допивает свою тисану. Затем она берёт чашку, ополаскивает её, ставит сушиться и проделывает то же самое с ложкой. Чайник с остатками горячей воды оставляет на месте. Потом ставит сахарницу на место. Готово. По дороге в свою комнату, где она собирается продолжить чтение, она слышит звонок домофона. Кто это может быть? Эрика смотрит на часы. Пять. Я никого не жду. Она проходит мимо комнаты. Заглядывает внутрь. Слава богу. Он ничего не заметил. Франческо спит в кровати. Он ничего не услышал. Эрика идёт к двери и берёт трубку домофона.

– Кто это? – говорит она, стараясь делать это как можно тише.

– Здравствуй, дорогая, ты занята?

Эрика на мгновение отводит трубку от уха. Это невозможно. Что он здесь делает?

– Антонио, это ты?

– Конечно же, я, кто ещё? Почему ты говоришь так тихо? Я ничего не слышу из-за машин… Слушай, ты не хотела бы сходить в «Баретто»? Это в Трастевере. Сегодня ночью там будет диджей-сет во время аперитива.

Эрика молчит несколько секунд.

– Знаешь, я не могу, мне не здоровится, лучше я останусь дома, – отвечает она наконец. – Оставим это на потом, ладно?

– Хорошо… согласен. Очень жаль. Но, может, впустишь меня просто поздороваться?

Эрика тяжко вздыхает.

– Нет, слушай, я уже в пижаме, не нужно, в самом деле. Увидимся завтра утром в универе, ладно?

Антонио на мгновение замолкает. А затем усмехается.

– Ладно, как хочешь, – и он уходит немного расстроенный, поправляя на поясе брюки, под которыми виднеется эластичная полоска с надписью «Richmond».

Ему очень хотелось выпить чего-нибудь с ней. С тех пор, как они познакомились, они прогулялись вместе всего несколько раз, но ему хотелось бы узнать её поближе. Только она всегда такая неуловимая…

Эрика вешает трубку и идёт в свою спальню. Франческо всё ещё спит. Вертится в постели.

– Ох, давай же… ты так проспишь всю жизнь! – восклицает она и легонько толкает его в бок.

Он открывает один глаз и смотрит им на неё. А потом переворачивается на другую сторону.

– Ну хватит, ты просыпаешься или как? Как ты можешь спать, когда рядом с тобой такая красивая женщина?!

Франческо немного привстаёт.

– Ну ладно… раз уж… здесь такая красивая женщина…

Эрика бьёт его в плечо.

– Ай! Но это же правда… – Франческо, кажется, проснулся. – Теперь, когда я могу получше тебя разглядеть, я вижу, что ты прекрасна… и даже более того. Я ещё встречу тебя во сне?

– Да, а как иначе? На этот раз одевайся, но в следующий я позволю тебе ходить по дому голышом…

Эрика слезает с кровати и снова садится за книгу.

– Ты поможешь мне подготовиться, если я тебя попрошу?

Франческо вздыхает.

– Нет, знаешь, мне совсем не хочется… Дай мне айпод, я хочу немного послушать музыку… а потом вернуться в свой сон с тобой…

Эрика улыбается. Ладно, он хотя бы умеет делать комплименты. Она наклоняется над столом, берёт плеер и бросает его Франческо. А затем снова берётся за книгу. Отлично, буду готовиться одна. Хочу произвести впечатление на профессора Джанотти на экзамене на следующей неделе. Я должна оставить его с открытым ртом. И не потому, что этот экзамен так меня волнует… а потому что этот профессор просто душка! Он мне очень-очень нравится. И отлично сдать экзамен – это верный способ впечатлить его.

6

Кристина прибирается в своей спальне. Она нашла несколько смятых рубашек Флавио. Она берёт их. Рассматривает. Чувствует одновременно нежность и злость к своему мужу. Она сжимает их в руках, нюхает. Вспоминает, когда купила их, когда он их впервые надел. Все моменты их жизни. Сколько лет они уже женаты? Восемь. Они пережили так называемый кризис семи лет. Но это всё просто глупости. Городские легенды. Давать любви номер, кризису – возраст. Для чего это всё? Глупый человеческий цинизм. И вдруг она вспоминает день, когда купила именно эту рубашку, когда он надел её в первый раз. Потом, складывая её обратно на полку, она замечает спрятанную записку. Это её интригует. Бумага цвета слоновой кости, плотная. Сначала она не вспоминает ничего. А потом открывает её. Её сердце уходит в пятки. Она узнаёт почерк. Ровный. Сухой. Лёгкий наклон вправо. Она смотрит на дату справа. 2000 год. Первый год нового тысячелетия. 14 февраля. День Святого Валентина. Она начинает читать.

«Любовь. Слово Святого Валентина. Слово этого дня, который только что начался. Любовь. Твоё второе имя. Я сижу за столом на кухне. Конечно, ты ещё спишь. Сейчас ночь. А утром я оставлю это письмо тебе под дверь. Я представляю, как ты выйдешь из дома, всё ещё сонная, и увидишь его. Твои чудесные глаза загорятся. Ты наклонишься, возьмёшь его и откроешь. И начнёшь читать. И, надеюсь, улыбнёшься. Письмо, просто короткое письмо, внутри которого великая история – наша история любви. Я благодарен тебе за то, каким я себя ощущаю рядом с тобой. Не думаю, что двух листов будет достаточно, но я всё равно попробую. Потому что я не могу отступить.

Говорят, нельзя говорить о любви, её можно только прожить. Так и есть. Я тоже так считаю. Я встретил свою любовь, и это уникально, потому что ты заставляешь меня жить и дышать. Я научился этому с тобой. Хоть потом я и понял, что, на самом деле, любовь ничему не учит.

Мы просто живём ею и всё, вместе, рядом, как одно целое. Любовь – это ты. Любовь – это я, когда я с тобой. Счастливый. Спокойный. Лучше, чем обычно. Я всё ещё помню, как впервые увидел тебя. Самую красивую. В центре танцпола на той дискотеке в Трастевере. Ты танцевала, легко двигалась рядом со своей подругой. На тебе было светло-голубое платье на тонких бретельках, которые танцевали вместе с тобой. Твои тёмные кудри спадали на плечи. Ты закрыла глаза и полностью отдалась ритму. Я увидел тебя и больше не смог отвести глаз. Мои друзья хотели пойти в другое место, но я захотел остаться. Я бросился к барной стойке, попросил два коктейля, я пробирался через толпу людей, держа два бокала в руках высоко над головой, чтобы никто не задел меня и не разлил, а потом я подошёл к тебе со спины, когда ты танцевала. Твоя подруга меня заметила, она сделала тебе жест подбородком, и ты повернулась. Вблизи ты оказалась ещё красивее. Я улыбнулся тебе и предложил один из напитков. Сначала ты посерьёзнела, и на лице у тебя появилось что-то вроде ухмылки, а потом ты вдруг улыбнулась. Ты приняла бокал, и мы чокнулись, двое незнакомцев в центре танцпола. Потом мы поговорили. Ты была не только красива, но ещё и умела веселиться. И чем больше я тебя узнавал, тем больше открывал в тебе положительных качеств. Я счастливчик. Настоящий. И когда я думаю обо всём, что мы с тобой сделали вместе, я улыбаюсь от счастья. Наши мини-каникулы в Лондоне, когда мы сели на самолёт в четверг, а вернулись в воскресенье. Наши безумные прогулки по Сохо, ужин, как мы занимались любовью в парке с риском быть застуканными. Мы всё время смеялись. Пытались разговаривать по-английски. И всё время делали смешные ошибки в этом. А затем, когда мы ездили к Стромболи, мы ходили за руки по узким переулкам в окружении белых низких домов, таких красивых, а дворы там утопали в цветах и растениях. Мы спускались к вулкану. А на ужин всегда ели рыбу на террасах маленьких ресторанов. Я всё время смеялся, когда ты спускалась к тому типу, который начинал говорить по-шведски каждый раз, когда ты хотела, чтобы он свернул налево, твоё лицо смешило меня, оно было полным разочарования, такое лицо бывает у тех, кто сдался. И опять же наши римские ночные свидания, наши прогулки до поздней ночи, во время которых нам никогда не было скучно, у каждого из нас в запасе было столько всего, что мы могли сказать или рассказать друг другу. А потом мы вдруг начинали целоваться, и я чувствовал нежность твоих губ, слегка покрытых этим блеском с фруктовым вкусом, который так тебе нравится. Любая ночь, даже самая обычная, становится особенной, когда ты рядом. В такие моменты не нужно больше ничего. И неважно, где мы, для меня это всегда праздник. И даже когда мы ссоримся, в этих редких случаях, честно говоря, в глубине души я веселюсь. Потому что ссора – это ненадолго, а затем мы с тобой всегда миримся.

У меня внутри тысячи чудесных воспоминаний о тебе. И с течением времени я всё больше и больше влюбляюсь в тебя. Больше, чем мне казалось возможным. Я люблю тебя, когда ты улыбаешься. Я люблю тебя, когда ты плачешь. Я люблю тебя, когда ты ешь. Я люблю тебя в субботние вечера, когда мы ходим в паб. Я люблю тебя утром в понедельник, когда ты никак не можешь проснуться. Я люблю тебя, когда ты во весь голос поёшь на концертах. Я люблю тебя, когда мы вместе просыпаемся утром и ты не можешь найти тапочки, чтобы пойти в ванную. Я люблю тебя под душем. Я люблю тебя на пляже. Я люблю тебя ночью. Я люблю тебя на закате. Я люблю тебя в полдень. Я люблю тебя сейчас, когда ты читаешь моё письмо, моё поздравление с Днём Святого Валентина, и наверняка ты спрашиваешь себя, не сошёл ли я с ума. И ты не так уж и неправа. А сейчас принарядись. Выйди. Живи этим днём. Наслаждайся моими мыслями, которые пытаются заставить тебя улыбнуться, чтобы эта улыбка заставила твою красоту светиться. Поздравляю, любовь моя… Я приеду за тобой через час. Сюрпризы на этом не заканчиваются!»

В глазах Кристины появляются две слезинки, останавливаются на несколько секунд, а затем скатываются по её щекам. Каким же милым он был. Насколько же иначе было всё. Сколько желания удивлять, быть вместе, любить друг друга. Мы были особенными. Мы верили, что мы уникальны, один для другого. Мы. Всё остальное отходило на второй план. Весь мир. А сейчас? Куда всё это делось? Где потерялось? И почему я чувствую себя так? Она продолжает читать эти красивые слова, которые Флавио написал столько лет назад, и не запрещает тебе плакать. Она думает об их долгой истории, о том, как в первый раз увидела его. О том, как сильно он ей понравился. Он был таким красавцем. И ей кажется невозможным, что всё так изменилось.

7

Солнце нещадно палит над Пинчо. Какой-то ярко одетый турист с восхищением разглядывает пьяцца дель Пополо, показывает пальцем на какую-то деталь или на какое-то место вдалеке, где он ещё не бывал. Пара японцев использует крошечную камеру, чтобы запечатлеть различные кадры своей поездки, они издают пронзительные смешки, когда пытаются выбрать лучший из них.

– Осторожней, ты сейчас пройдёшь перед ними.

– Слушай, ну какая разница.

Дилетта со внезапно надменным выражением лица и хитрой улыбкой идёт дальше, она влезает между объективом и статуей, которая должна была быть увековечена. Улыбаясь, японец останавливается. Ждёт. Дилетта проходит и улыбается ему в свою очередь. Японец снова пытается сделать фото, но снова вынужден остановиться.

– Дилетта…

– Ох, да ладно, я не виновата, что забыла сказать тебе одну вещь, – она возвращается к своему парню, как только японец начинает нервничать. – Я хотела сказать тебе, что… – она чмокает его в губы.

Филиппо смеётся.

– Какая же ты идиотка… Не могла подождать?

– Нет. Сам знаешь, как говорят: не оставляй на завтра то, что можешь сделать сегодня.

– Да я с самым настоящим гением! Тебе бы в рекламу податься! – Филиппо щипает её щёчки.

– Ай! Нет, рекламный талант совсем у другого человека! Кстати, нужно договориться с Ники насчёт нашей встречи… – она достаёт мобильный из кармана куртки. Открывает его и начинает очень быстро печатать смс.

– Договориться о чём?

– Об ужине. Я тебе уже говорила, что сегодня вечером поеду к Ники… И скорее всего я останусь с ней, потом мы пойдём на шопинг!

– Вау! А кто готовит?

– А тебе какая разница, тебя не приглашали…

– Нет, но я не хочу, чтобы мою любимую отравили! Я всё ещё помню последний раз, у тебя целый день болел живот!

– Тогда я просто замёрзла!

– Вот, ты всегда защищаешь своих Волн!

– Конечно, а ты хотел бы смыть их в раковину, чтобы занять их место в моём сердце… Но ты уже занимаешь собой всё пространство… Видимо, ты хочешь превратиться в жестокого и безжалостного тирана?

Филиппо смеётся и пытается укусить её.

– Да, я хочу съесть тебя всю. Ты вся моя, только моя!

Они не перестают дурачиться, гуляя по траве и разглядывая прохожих. Мать читает журнал, пока её дети играют рядом со скамейкой, на которой она сидит, и немного дальше, и этого им достаточно, чтобы избежать её надзора и власти и перепачкать все штаны, когда они бросаются на траву, чтобы поймать мяч. Рядом, болтая, прогуливается пожилая пара. Она улыбается, он нежно обнимает её.

Дилетта вдруг поворачивается.

– Надеюсь, ты не бросишь меня, когда я стану такой…

– Как пойдёт.

– Извини, и от чего это зависит?

– От того, не бросишь ли ты меня ещё раньше!

Мобильный Дилетты вибрирует и издаёт лёгкий звук звона монет.

– Эй, из тебя деньги сыплются!

– Ничего подобного! Просто звук входящих сообщений. Похоже, будто монетки падают, это гениально, люди вечно ведутся. Даже ты! – Дилетта открывает мобильный и быстро читает. – Отлично. Мы договорились. Через час на пьяцца дей Джуоки Истмичи… Знаешь, что я сделаю? Возьму с собой то вкусное мороженое из «Сан-Криспино»… Они его никогда не пробовали, до сих пор тащатся от шоколадного из «Аляски»… Что ты говоришь?

Филиппо начинает напевать, почти не слушая её.

– Gelato al cioccolato dolce e un po’ salato, tu, gelato al cioccolato… – и он снова пытается укусить Дилетту, которая начинает смеяться.

Они покидают Пинчо в обнимку и в полном спокойствии, игнорируя невероятные перемены, которые скоро произойдут в их жизнях.

8

Офис Алессандро. Всё как всегда. Обычный хаос под маской спокойствия и контроля.

Леонардо входит с пакетом и кладёт его на стол.

– Добрый день, это для тебя…

Алессандро приподнимает одну бровь.

– Сегодня не мой день рождения. И мне не кажется, что мы празднуем что-то ещё, не думаю, что я забыл о чём-то, и я абсолютно уверен, что ты не должен был сделать для меня что-то особенное… или я ошибаюсь?

– Какой же ты недоверчивый, – Леонардо садится на краешек стола Алессандро. – Неужели я не могу просто порадоваться тому, что ты вернулся, быть счастливым оттого, что ты снова здесь?

– Ты уже продемонстрировал свою радость моим повышением…

Леонардо растягивает губы в улыбке.

– Этого было недостаточно, то есть… да, это много. Но это просто небольшой каприз, мой собственный…

Алессандро поднимает вторую бровь.

– В любом случае, я себя неловко чувствую из-за этого внезапного жеста любви, – он разворачивает подарок и замирает. – Ноутбук и камера?

Леонардо в восторге.

– Тебе нравится? Последнее слово в цифровых технологиях, можно снимать видео в высоком качестве и монтировать их на этом компьютере, выбирать песни с iTunes и непосредственно из памяти и вставлять их. Здесь очень сложное программное обеспечение… В конце концов, если захочешь, можешь просто снять фильм и показать его в любой момент, прямо как Спилберг.

Алессандро шокирован.

– Спасибо… но не означает ли это, что мы теперь займёмся ещё и производством фильмов?

– Нет, – Леонардо слезает со стола и направляется к двери. – Это означает только то, что я в восторге оттого, что ты вернулся, и что если тебе нужно смонтировать какой-нибудь фильм об острове, о маяке, наконец, о той истории, что ты мне рассказал… ты можешь сделать его спокойно прямо здесь, не пропадая снова.

Леонардо выходит из кабинета и секундой позже входит Алессия, верная секретарша и помощница Алессандро.

– И? Он тебе объяснил?

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, например, что-нибудь о новом проекте…