355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Фанни Фомина » Заложники (СИ) » Текст книги (страница 7)
Заложники (СИ)
  • Текст добавлен: 18 февраля 2019, 02:30

Текст книги "Заложники (СИ)"


Автор книги: Фанни Фомина



сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

45

– Ну… – на её лице читалось странное удовлетворение, – вы лично трижды являетесь при моём приближении – чтобы шугнуть, как крысу от курятника. Что, нету других воинов в гарнизоне? Или вы отбываете наказание – и всё время в дозоре без перерывов на еду и сон? Или причина проще: всем остальным всё равно, что я здесь делаю, и только вам почему-то надо от меня избавиться? Вряд ли я кого-то смущаю: немертвые не чувствуют близости женщин. Про живых говорят «страдают патологической импотенцией». Так в чём же дело?

– Скажем так, мне просто не хотелось бы, чтоб некая любопытная особа столкнулась с последствиями своего любопытства.

– Что там за шум? – Рона отвлеклась, явно прослушав последнее заявление собеседника.

Лейральд поднялся. У ворот замка копошились люди, кони и, кажется, два единорога.

– Гонец вернулся, – сообщил он.

– О, правда? Мне надо торопиться! – засуетилась девушка, подзывая кобылу.

– Ну, наконец-то, – отозвался Лейральд, и слова эти, не относящиеся ни к её отъезду, ни к возвращению отряда конкретно, могли бы скрывать особо тонкую иронию, – торопись в замок, девочка.

– До встречи, – не сдержавшись, ляпнула та, но исправлять что-то было уже поздно, и она толкнула нетерпеливо приплясывающую кобылу пятками.

Если бы холм покрыт был песком, а не мягкой зелёной травой, пыль уже успела бы осесть за торопливой всадницей, а Первый Рыцарь Бессмертного полка всё ещё беззвучно покатывался со смеху. «Серый страх», «карающий безликий ужас», «гордость Королевской армии…» вот вам, господа Бессмертный полк, презрение, хамство, и патологическая импотенция в придачу…


46

Когда Эшта перешла с галопа на неторопливую трусцу, доставив хозяйку к замковым воротам, на площадку перед ними уже высыпали почти все обитатели и гости замка, окружив полукольцом потрёпанный отряд.

На высокой стене, в окружении элитной охраны, стоял, приветствуя вернувшихся, лично Его Величество Эйген Третий. Парадная мантия, подбитая белым мехом снежного льва, развевалась на ветру, как государственный флаг. Доспехи воинов блистали начищенными боками, и только за левым плечом государя замерла неподвижно небольшая фигура в чёрном. Этот человек не шумел вместе со всеми, и даже, не интересовался происходящим. Казалось, даже ветер стеснялся теребить края её плаща. Надо полагать, это и был барон Ангерн, с которым Рона так неосмотрительно сулила прогуляться под локоток.

Незнакомый воин из числа вернувшихся вышел вперёд:

– Я барон Киан из Ламелли, – поклонился он собравшимся. Он говорил негромко, зная, что при Короле присутствует маг, который передаст его слова и даже ответ – если Его Величество снизойдёт до ответа лично, – я капитан этого отряда.

Собравшиеся окинули взглядом двух единорогов, наездники на которых выглядели так, что краше в гроб кладут, и ещё двух лошадей, оставленных поодаль с какой-то поклажей, под охраной четвертого воина. Кто-то даже разглядел, что из-под одного плаща, якобы, торчит безжизненный сапог, а барон между тем продолжал:

– Мы исполнили Высочайшее повеление, гонец передал послание и получил ответ. Но по дороге назад на нас подло напали. Мы все защищали его, но он пал жертвой гнусной волшбы врага. Но мы не сдались, и доставили его, в надежде, что наши искусные целители и волшебники сумеют помочь, – говоря о помощи, Киан имел в виду, что некромант в любом случае сможет поставить труп стоймя, и заставить слово в слово пересказать то, что услышал от правителя Руад-Исса при жизни. Вряд ли Его Величество так уж сильно дорожил личностью трусоватого посланника, – но удача не служит неправым. Ударив в спину, противники отвратили от себя волю судьбы и их магия оказалась бессильна защитить всех – так что, – он выдержал картинную паузу, – мы взяли пленника. Вот он.


47

Нор и Изан одновременно спешились и, подойдя к лошадям с «поклажей», сняли перекинутого через седло Тардена. Ноги его совершенно не держали, на грубый рывок он ответил только слабым стоном, да и вообще, похоже, пребывал в сумеречном состоянии сознания. Когда его, побитого и выпачканного кровью и грязью, предъявили широкой общественности, по толпе пронёсся брезгливый возглас. Кто-то сочувствующий выдвинул предложение забить негодяя камнями за то, что содействовал врагу, другой, поинициативнее, подобрал из-под подошв обломок зеленоватого щебня и на пробу запустил пленнику под ноги. Охранники неловко переглянулись – как бы и их в суматохе не задели! Толпа восторженно загудела.

– Идиоты! – раздвинув плечом восторженных зрителей первого ряда, вырвался в центр площадки Эйлас. И куда только девался кроткий мудрец, любящий лукаво пошутить? Он резко растерял всю усталую сутулость, раздавшись в плечах, глаза потемнели, как земля во время проливного дождя, а голос так и вовсе больше напоминал рык. Видеть любимого дядю в таком состоянии Роне ещё не доводилось.

Подскочив к живописной группе, он всевластным отеческим жестом ухватил одного из охранников за ухо.

– Что вы с ним сделали? Били, пытали?!

– Большую часть травм пленник получил ещё в бою… – растерянно промямлил Нор. Изан, которого держали за ухо, вообще боялся шелохнуться – а то вдруг и этот благородный лэрд надумает пинаться.

– Какой пленник? Какой бой?! Это же друид! – горестно возопил лэрд Советник, оттолкнув Изана прочь и всё же отвесил ему пинка, слава богам, попав в ягодицу.

– Позвольте, лэрд Эйлас, но так и было, – вступился за своих воинов Киан, – отряд попал в засаду, и мы уже почти отбились, когда из укрытия появился этот юноша и взялся колдовать, от чего посланник Его Величества свалился с седла бездыханным. А в это время их воины изрубили половину нашей охраны…

Но Эйлас его не слушал:

– Лекаря сюда! И разгоните, к демонам крылатым, толпу!

Рона видела, как Его Величество на балконе, небрежно качнув головой, развернулся, и удалился вглубь замка сопровождаемый свитой.

Это означало, что Эйлас, в который раз, был прав. Только она ничего не поняла, а потому немедленно отправилась выяснять подробности. Однако и тут потерпела неудачу: пострадавшего гонца отправили в лазарет, и поговорить с ним не представлялось возможным. А Эйлас заперся с доктором в кабинете и рыкнул на первый же робкий стук в дверь что он занят. «Пленника»… или не пленника – разместили в гостевых покоях, и при нём тоже постоянно дежурил врач. А у двери замерли безмолвными изваяниями… у Роны захватило дух. «Почётного гостя» стерегли (или всё-таки охраняли?) немертвые в форме Бессмертного полка.


48

Не решившись подступиться к ним с расспросами, лэсса бездумно побрела дальше по коридору, без какой-то конкретной цели и, разумеется, тут же натолкнулась на нечто интересное. Навстречу, в сопровождении двух пострадавших воинов из отряда, быстро и уверенно шагал её новый знакомый. При этом побитые воины выглядели весьма понуро. Разминувшись со странной троицей, лэсса юркнула в один из боковых проходов, и стала внимательно выслушивать эхо шагов. Чтобы она, прожив в замке всю жизнь и игравшая здесь в прятки с другой местной ребятнёй, да не сумела определить, где их перехватить и как догнать…

Они спустились ниже, в лазарет. Странно – ребята, конечно, пострадали, но не настолько… потом шаги зашуршали по ещё более узкой и крутой лестнице, и у Роны заныло где-то под желудком; подвал. Сама она спускалась туда однажды, и было это в возрасте лет пяти. Потом накатил страх: камера пыток. Хотя – какие пытки в современном мире магии? Скорее просто темница, но и та произвела впечатление.

Спустя пару минут шаги послышались снова – наверх шел один человек, уверенно и тихо. Рона догадывалась, кто это был. Но всё равно – задержав дыхание, выждала у поворота, и выскочила в коридор с расчетом застать его со спины, хотя бы на мгновенье напугав…

Коридор был пуст. Секунда, чтобы сморгнуть, была лишней. Шею захолодило отточенное лезвие широкого кинжала, какими славились все пехотинцы.

Вдох застрял в гортани – не вскрикнуть! Мгновенный озноб охватил всё тело, мысли заметались в панике. У девушки даже идеи не возникло о сопротивлении… как вдруг железная хватка, до боли зажавшая плечо, прекратилась, и лезвие скользнуло прочь, не царапнув тонкую кожу.

– А, это ты, – безразлично произнёс знакомый негромкий голос. Рона почувствовала себя обманутой. Медленно повернувшись, она упёрлась взглядом в заклёпки форменной куртки, и отступила на шаг, чтобы взглянуть в лицо супостату.

– Вы… вы!.. – перед ней стоял беловолосый, с которым она так мило беседовала на холме, – вы…

И тут лэссу прорвало. В голосе слышалась дрожь, но список перечисляемых эпитетов от этого не стал меньше. Грязный метис крылатого ящера и крысы утурунку был из них, пожалуй, самым невинным.

– Лейральд, – сказал он, когда поток отборной брани иссяк.

– Что?!

– Лейральд – так меня обычно называют. Хотя ты можешь попробовать любое из этих милых прозвищ, ибо, как ты знаешь, мы не очень обидчивы, – он спрятал кинжал в ножны – почти незаметным движением, и испытующе посмотрел на Рону.

Но у неё больше не было слов. Она стояла посреди тёмного коридора, кончиками пальцев ощупывая шею на предмет целостности, и в серых глазах плескались непролитые слёзы. Было заметно, что больше всего ей хочется броситься прочь и выплакать в каком-нибудь тёмном углу свои страх и обиду. Но нет – эта девочка была слишком гордой. Она не побежит, не подставит спину… только бы вот ещё эти горькие слёзы не пролились за грань ресниц.

Он медленно протянул руку, так же, как она – кончиками пальцев прикоснувшись к её шелковистой коже. Рона отшатнулась, но упёрлась лопатками в стену и замерла, как пушистый кролик под немигающим кошачьим взглядом. Лейральд снова протянул руку вперёд.


49

От его пальцев исходил не холод – скорее странная, успокаивающая прохлада, словно ветер, пахнущий розмарином, вдруг пробрался в подземелья. Сама того не понимая, она коснулась своими пальцами его, испуганно отдёрнула руку, попыталась заглянуть в глаза…

Лейральд на неё не смотрел. Казалось, всё внимание сосредоточено на изящной тонкой шее, почти неприлично оголенной из-за короткой стрижки. Она ещё успела вспомнить одну из страшных сказок про немертвых, столь падких на тёплую, живую человечью кровь, когда он, не сомневаясь, уверенно наклонился, и коснулся губами того места, что помнило касание холодного кинжала.

Возмущенный возглас так и не вырвался наружу. Его уверенная прохладная ладонь по-хозяйски взъерошила её короткие волосы, опустилась ниже, удерживая. А губы раз за разом легко пробегали по оскорбленной сталью коже, иногда задевая её пальцы, сейчас заметно дрожащие. Даже не поцелуи – едва уловимые, лёгкие касания, и тёплое – совсем человеческое – дыхание, согревающее и спокойное.

Рона заставила себя всё-таки сделать вдох, хотя голова уже опасно кружилась – и наваждение немедленно прошло: рука перестала поглаживать шею сзади, больше никакого тёплого дыхания, ни лёгких прикосновений. Только её собственные пальцы застыли в недоумении возле ключицы.

Лейральд выпрямился в полный рост и отступил, невозмутимо оглядывая лэссу, замершую в смятении. Она внимательно вглядывалась в его черты. Что-то, чего она пока не могла понять, чудилось ей за бесстрастной маской беловолосого чужака. Она понимала только одно: ещё секунда – и её захлестнет желание броситься к нему и поцеловать. Если он позволит, потому что здесь именно он диктует правила…

Согласившись со своими мыслями, Рона уверенно кивнула, одновременно прощаясь и выходя из оцепенения. Не проронив ни слова, она быстро пошла по коридору, ведущему наверх.

Лейральд подождал, пока она скроется за поворотом и, покачав головой, усмехнулся.

– Это тебе за патологическую импотенцию, малышка, – произнёс он вполголоса и неторопливо зашагал следом.


50

Сумерки наползли на Тауэр Мерелль, поглотив его серой пастью. Затем на их место пришла глубокая ночь, а Роне всё не спалось. Мысли беспорядочно метались от бессовестного Верна, нагло сманившего у неё жениха, до патологически честного и правильного Нико. Хм. Пойти что ли к нему, покаяться, пообещать себя впредь хорошо вести, и хоть отвлечься?

Она закуталась в лёгкий плед из тончайшей шерсти и нашарила в темноте домашние туфли. Разумеется, искать любовных приключений она не пошла. С самого детства был только один человек, к которому можно пойти, чтоб избавиться от глупых сомнений и страха.

В кабинете уже не горел свет. Рона на всякий случай тихонько постучала, но ответа не последовало, и она направилась по коридору дальше – в сторону его личных комнат. Пугая случайно проходящую редкую прислугу экстравагантным нарядом из пеньюара, пледа и тапочек, и наплевав на то, как это может выглядеть со стороны, она на цыпочках подошла к знакомой двери, и постучала.

– Кто? – ответил безнадёжно-усталый голос.

Вместо ответа она вошла. Эйлас сидел за столом – уменьшенной копией монументального письменного в кабинете – и безнадёжно смотрел в какой-то исчерканный лист. При виде её он отложил документ и улыбнулся, так что в глазах засветились добрые золотые искорки. Хотя может быть, в них просто отразилось пламя свечей, колыхнувшееся из-за открытой двери. Рона молча подошла. Как же ей этого не хватало! Сумасшедшие дни, потеря любовника, какие-то неимоверные авантюры, предательство, ложь, перманентная ложь со всех сторон – и всего этого столько, что даже времени не находилось пожелать дяде спокойной ночи.

– Доброй ночи, дядя Эйлас, – сказала она, доверчиво целуя его в щеку, уже покрывшуюся колючими щетинками.

– Не спится? Не уходи, посиди со мной, – попросил Эйлас, и она с радостью плюхнулась на низкую широкую кровать – как в детстве. Только в отличие от тех, давних лет, дядя не стал посылать слугу за чашкой шоколада, а извлёк с одной из полок припавшую пылью бутылку, и налил в два тяжелых бокала красного вина. Рона задумчиво отпила, посмаковав напиток.

– Расскажи мне сказку, – попросила она, подобрав под себя ноги и поудобнее устраиваясь на пушистом меховом покрывале.

– О, – протянул Эйлас, – Рона, боюсь, сегодня лучше не надо. А то сказка получится уж больно кровожадная – про невинного друида и трёх олухов, которых я своими руками… которым я… эх! – он безнадёжно махнул рукой и сделал хороший глоток вина.

– Эйлас, давай по порядку. Откуда взялся друид, и почему ты так уверен, что «невинный».

Лэрд вздохнул, узнавая собственную манеру успокаивать собеседника, по каплям выцеживая драгоценную информацию, и начал рассказ.


51

Друидами называли лесных мудрецов; толком никто не знал, народ это, или каста. Скорее последнее, потому что женщин-друидов никто никогда не видел. Все знали, что они искусные чародеи, но их магия отличается от человеческой – в частности (будь то особенность их силы, или какой-то неизвестный вне общины закон) друиды никогда не убивали. Никого. Они держались в стороне от политики, не признавая границ государств – впрочем, поймать друида при попытке незаконно пересечь границу пока тоже никому не удавалось.

Из рассказов очевидцев и невнятных стонов, которые издавал взятый в плен парень в полубреду, общая картина представлялась весьма безрадостной. Доставив сообщение в Руад-Исс и получив ответ, отряд двинулся в обратный путь. Но по дорогое на них напали – очевидно, банальные разбойники, охочие до богатых доспехов и чужих скакунов – убили троих воинов, а в гонца попали, кажется, отравленным дротиком. На счастье последнего – лошади понесли, порскнув с дороги и побеспокоив молодого друида. Тот увидел, что гонец теряет сознание, остановил его лошадь, и стал колдовать над раненым – то ли чтобы избавить от отравы, то ли чтобы он дотянул до помощи. Последнее удалось – гонец уже два часа как пришёл в себя, и передал Его Величеству ответ Руада Шестнадцатого. Беда заключалась лишь в том, что друид говорил на руад-исском, которого (кроме усыпленного гонца) никто не знал. Поэтому объяснить подоспевшим воинам, что он с ним сделал – не смог. Вследствие чего был жестоко бит до чёрных ссадин, и даже не пытался сопротивляться (конечно – с такими здоровенными лбами не поспоришь, когда руки за спиной связали). К концу пути парень так отупел, что повторял, как заведенный, одну фразу «Моё имя Тарден. Я вам не враг». Но естественно, его никто не понял.

– Да уж, бедный мальчик, – покачала головой Рона, – пострадал за свою доброту…

– Это ещё что, – мрачно протянул Эйлас, – подробностями я с тобой, пожалуй, делиться не буду.

– Да они что – с ума посходили? – ошалела Рона, совершенно однозначно истолковав уклончивый ответ дяди.

– А как ты думаешь? Дорога тяжелая, лес кругом глухой, мальчик смазливый, да пожаловаться никому не сможет – потому что лопочет что-то чего нормальные люди не понимают…

– Гады! – с отвращением сказала лэсса. И помимо воли подумала, что Ариверн бы ни за что не стал насиловать связанного пленника. Нет. Ему нужно было, чтоб его любовник извивался под его прикосновениями от удовольствия и умолял продолжить. Вот ведь пропасть! Простить его что ли? Да пусть ещё с какими-нибудь ребятами познакомит… да и к его сотне без него не сунешься… но идеи о всепрощении и новых веселых приключениях выбила из головы ужасная мысль, обдавшая ледяным холодом и выветрившая винный хмель – как стальное лезвие у горла… или как взгляд, безжизненный и беспощадный, – так вот за что их повели в темницу, – пробормотала Рона, зябко пожав плечами.

А Лейральд – палач! Ещё шутил с ней, отправив двух – паскудных – но всё ж таки живых людей в камеру пыток. Она очень живо представила, как беловолосый немертвый тонким отточенным лезвием гравирует кровавые узоры на спине истерически дёргающегося смертника. Линии сначала почти незаметны, и только потом набухают и распускаются ализариновыми надрезами, как редчайшие цветы… её передёрнуло.

– Да наплюй ты на них, – равнодушно отмахнулся Эйлас, и Рона в неверии воззрилась на него: неужели дядя это одобряет?! Но тот, не заметив её смятения, продолжил, – подумаешь, темница. Попугают два дня, и отпустят. Ну, снимут по монетке со звания – так наживное – ещё выслужатся… если так дурить перестанут…

– Ах ты ж!.. – Рона облилась вином. Так вот в чём дело! Вот чем этот бледный паразит занимается для собственного удовольствия! Пугает провинившихся воинов – а заодно – попавшихся на его дороге девушек. Ну, подожди, негодяй, я ж тебе устрою! Не на ту напал, красавец писаный, чтоб тебя летучий ящер задрал в прямом и переносном смысле…

Эйлас отнёс её внезапный возглас к пролитому вину, и тихонько хлопнул по столу ладонью:

– По-моему, тебе пора спать. Да и я пойду.


52

– Конечно, – улыбнулась Рона, у которой сна теперь не было ни в одном глазу, – извини за беспорядок, – она встала, снова закутываясь в плед, с которым пришла, – доброй ночи!

Уже давно угомонились снующие по коридорам горничные, Эйлас, оставив на короткое время дела, растянулся под залитым вином покрывалом, сторожевые кошки азартно перефыркивались во дворе, а Рона не могла унять скачущие мысли, продумывая в мельчайших подробностях предстоящий не далее как утром диалог. Месть – это блюдо, которое надо подавать холодным.

Зеленоватая почти полная луна отражалась в мелкой и быстрой реке, лавровые деревья пропускали сквозь ветки – словно волосы сквозь пальцы – прохладный ветерок. Летучие мыши бесшумными тенями перечеркивали небо, дикие кошки алчно щёлкали на них зубами, не в силах достать, из дупла старой рассохшейся ивы выбралась птица ясь, огласив ночь резким, пробирающим до костей криком… не одной лишь строящей коварные планы лэссе в эту дивную ночь не спалось.

Ингар в который раз перевернулся на другой бок и подмял под себя подушки. Скотина, тварь, мерзавец. Гнусный извращенец, чтоб ему его же единорог засадил в… мало того что он сделал; мало того что Ингара бросила из-за этого девушка; мало того что слухи поползли по всему замку, как новорожденные шустрые змеёныши. О, нет, этого показалось мало. С той самой скандальной последней встречи, этот негодяй просто о нём забыл! И теперь проходит мимо, высоко подняв голову, и делает вид, что ему всё равно!

Менестрель в отчаянье скомкал одеяло и вскочил. Семь шагов от кровати до письменного стола он пролетел, чудом не своротив что-нибудь хрупкое по дороге. Пошарил в одном из ящиков и извлёк бутылку вина, хранимую как раз на такой случай – когда не стоит поднимать слуг. Со второй попытки он выбил пробку ударом ладони по дну (от чего ладонь весьма ощутимо заныла) и отпил прямо из горла. Вино было сладким и крепким. Достаточно крепким, чтоб уложить его спать.

Ингар понуро направился к измятой постели. Выглядела она так, словно тут проходили безумные любовные игрища. Его передернуло – от воспоминания о том, что действительно происходило – пусть не прямо на кровати, но близко. Долгие поцелуи, плавные движения – он как будто растекался под нежными руками своего любовника…

– Бред, – оборвал свои сумбурные размышления Ингар, по привычке заговорив вслух, и чтобы подкрепить силы, снова отпил из бутылки, – никакой он тебе не любовник!

А кто? Кто он вообще такой – этот самолюбивый, безнаказанный тип? Внезапное озарение было настолько ярким, что Ингар чуть не захлебнулся вином. Вопрос был верным – именно так его и следовало задать. Просто подойти и потребовать ответа. «Кто ты?» – и посмотреть в шальные наглые глаза. Потому что сегодня, столкнувшись во дворе – когда они высыпали вместе со всеми встречать вернувшийся отряд – они разминулась, чуть не задев друг друга плечами, и не проронив ни слова. И отчего-то от этого воспоминания саднило в горле, не давая толком дышать; и тянущая боль затаилась где-то под рёбрами.

О том, что час был уже не ранний, юноша как-то забыл. Спешно одевшись, Ингар выскользнул из комнаты в боковой коридор. Гостевые покои располагались на другом этаже. Хорошо хоть не пришлось мчаться в другое крыло: не хватало ещё встретиться по пути с какой-нибудь бутафорией, а наутро выслушивать за завтраком рассказы о появившемся в замке привидении.

За дверью было тихо. Что же – если он уже спит, то разбудить его будет частью справедливого возмездия! А если он спит не один?

Ингар так и замер с занесенным для стука кулаком. Но тут из комнаты послышалось сдавленное ругательство; что-то, упав, со звоном покатилось по полу. Рассудив, что на звуки любовных игрищ это никак не может быть похоже, Ингар всё-таки, постучал.

– Кто там?! – рявкнул из-за двери сердитый, совершенно не сонный голос, от которого Ингара бросило в жар.

Он замешкался. Как-то внезапно получилось, что его главный козырь – ультимативный вопрос, который должен был всё прояснить, вдруг обернулся против него.

Пока он соображал – что дальше и не стоит ли просто отступить в темноту и скоренько исчезнуть, за дверью прошуршали шаги и створка распахнулась.

На пороге возник Ариверн – босой и встрёпанный, в замшевых штанах и распахнутой сорочке. Пальцы на правой руке синели свежими чернильными пятнами: очевидно, благородный лэрд ненароком своротил чернильницу – немудрено, ведь на дворе глубокая ночь…


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю