Текст книги "Методика очарования"

Автор книги: Фаина Раевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

– Дослушай, Саня. «Живцом» мы тебя назначили по очень простой причине…

– Кто это мы? Ты и господин Бонапарт, что ли?

– Мы – это ты и я. Так вот, ты у меня девушка хилая, в случае чего сопротивления оказать не сможешь…

– Вот именно, – поддакнула я.

– … да и сообразительностью, уж не обижайся, Санчо, господь тебя обделил.

– Ну, спасибо!

– Схватит тебя убийца, а тут и я подоспею на выручку и тебя, убогонькую, освобожу, и супостата нейтрализую! А потом мы его принесем на блюдечке с голубой каемочкой бравому Кострову, Громозеке Палычу, Александрову и всему их постылому начальству. Преступника – в тюрьму, а нам – слава и почет. Ну, как тебе план?

Должно быть, на меня нашло какое-то затмение, или солнце выкинуло очередной протуберанец, но план Катерины мне неожиданно понравился.

– А что? В этом что-то есть… – раздумчиво протянула я.

Катька просияла:

– Отлично! Я знала, ты меня поймешь. Собирайся, начнем претворять план в жизнь.

– Прямо сейчас?

– А зачем тянуть-то?

По замыслу Катерины, мы должны были немедленно отправиться в ближайший супермаркет. Типа, за продуктами. Этот супермаркет находится примерно в двадцати – двадцати пяти километрах от Ждановки. Катька уверила меня, что засечет «хвост» уже при выезде из деревни. В супермаркете нам следует разделиться. А как иначе она сможет наблюдать за мной?

У меня мелькнула было мысль, что преступник может следить не за мной, а именно за ней, но из-за железобетонной уверенности Катерины я отмела ее как неконструктивную. «Жираф большой, ему видней», – подумала я словами песни Высоцкого и полностью положилась на случай, носящий волею судьбы имя моей подруги.

Супермаркет встретил нас ярким светом и обилием потенциальных покупателей. К моему немалому разочарованию, бдительная Катька «хвост» по пути в магазин не заметила, хоть и крутила головой на триста шестьдесят градусов, чем здорово меня нервировала: все-таки за рулем следует быть более внимательной!

– Ты в гастроном, а я в кондитерку, – шепнула подруга, едва мы переступили порог.

– Но…

– Разговорчики!

Я хотела только сказать, что супермаркет слишком большой, и держать друг друга в поле зрения весьма проблематично, но Катерина уже завладела тележкой и ринулась в торговый зал.

– Спаси, господи! – прохныкала я, справедливо рассудив, что помощь Всевышнего придется весьма кстати. Впрочем, если быть до конца откровенной, рассчитывала я больше на зоркость и быстроту реакции подруги.

Я толкала перед собой тележку, бродила вдоль прилавков с продуктами, но в упор ничего не замечала. В голове гвоздем засела мысль: вот сейчас убийца ко мне подойдет, и Катерина ничем не сможет мне помочь, потому что кондитерские изделия напрочь парализуют ее волю.

– Анжелка! – раздался надо мной громовой голос, а на плечо лег швеллер средних размеров.

«Все», – обреченно подумала я и оглянулась.

За спиной стояла дама о-очень внушительных масштабов в роговых очках детского размера и приветливо улыбалась. Дама, по моему мнению, на убийцу не слишком походила, оттого я, облегченно переведя дух, подобострастно пролепетала:

– Простите, вы, наверное, обознались, я…

– Да ладно тебе! Я же Лидка Обухова. Мы с тобой в одном классе учились. Не узнала, что ли?!

Я не очень разделяла эту ее версию, пыталась настоять на том, что зовут меня не Анжела, а совсем даже наоборот, но удивительная дама по имени Лидия только лукаво грозила мне толстым, как сарделька, пальчиком. «А может, все-таки это он… убийца, и есть?!» – вернулась я к насущному вопросу и бросила по сторонам затравленный взгляд в поисках МЧС в лице Катерины, нигде ее не обнаружила и смирилась с судьбой, понадеявшись, что подруга все же Лидию заметила и теперь действует по одному ей известному плану.

Через десять минут (Лидия жила в непосредственной близости от супермаркета) мы уже сидели в ее гостиной и листали школьный альбом.

Я волновалась, а Лидия взахлеб рассказывала об изображенных на групповом снимке 10-го «А» выпускниках. Честно скажу, из тридцати пяти человек на снимке мне показалась знакомой только Лидия.

«Ну, и где этот спасатель Малибу? – с тоской подумала я о своей героической подруге. С каждой минутой надежда на спасение таяла, как сон, как утренний туман. – Вот коли помру, так до конца дней буду ей во сне являться, чтобы беспощадная совесть не отпускала эту заразу ни на секунду. «Прибегу, спасу!» Трепло, твою мать!»

– Ты посмотри, Анжелка, – тыча в снимок своей сарделькой, призывала Лидия. – Узнаешь? Это я!

С тех далеких времен она не изменилась абсолютно, выгодно отличаясь своим могучим телосложением не только от чахлых одноклассников, но и от учителя по физкультуре. Роговые очки, к которым, похоже, Лидию приговорили пожизненно, уже и в десятом классе казались ей страшно малы. Вероятно, классе в третьем Лидины родители сперва просто позабыли снять их с доченькиного личика, а потом было уже слишком поздно… Остальные люди на снимке не были мне знакомы, но Лидия упрямо стучала своим пальцем по странной девочке с яйцевидной головой и большим белым бантом, непонятно на чем зависшим.

– Ты только посмотри, Анжелка, какой ты была красоткой! – Лидия для убедительности закатила глаза. Я изо всех сил таращилась на фотографию, но неземной красоты в объекте внимания Лидии не находила. «Наверное, Катька увлеклась созерцанием конфет и не заметила, как этот гренадер меня увел… – с безнадежной тоской думала я. – Что ж, подруга, ловля «на живца» удалась на славу. Вот сейчас эта мамзель как вжикнет мне по горлу лезвием, и в колодец…»

Предположения одно страшнее другого, вольно бродили в моей голове, Катьки с миссией спасения не наблюдалось, я смирилась с судьбой, а Лидия тем временем по-прежнему мусолила в руках школьный альбом.

– У меня глаз – алмаз, – заверила меня дамочка. – Я все равно тебя узнала.

И снова я не смогла сказать «нет» настолько отчетливо, чтобы тетка меня поняла. Да и, в конце концов, унизительно оправдываться, почему спустя столько лет ты уже не похожа на десятиклассницу, даже если это не совсем ты. К слову сказать, мы с Катькой учились в одном классе, но на снимке я ее тоже не углядела. А вот Лидии определенно было чем гордиться.

– Хочешь узнать рецепт моей молодости? – с воодушевлением спросила Лида. Я понимала, что говорить «нет» совершенно бессмысленно, поэтому обреченно кивнула. Следующая фраза Лидии могла бы запросто сбить с ног кого угодно. По счастью, я сидела, так что падать было некуда.

– Никакой пластики, только уринотерапия! – азартно захохотала Лидия. – Да, да, да, обыкновенная, казалось бы, моча! Да только сама моча – продукт необыкновенный!

И если до сего момента Лидия казалась мне всего лишь особой слегка оригинальной, а мысль, что она и есть кровожадный убийца, – абсурдной, то теперь мне сделалось по-настоящему страшно: «Господи, ну за что мне все это? Сперва телепортация, теперь вот уринотерапия… Откуда столько психов?»

В великом возбуждении Лидия сновала по гостиной, заваливая большой стол медицинскими журналами и справочниками, напоминавшими подпольно отпечатанные первые советские порно, фотографиями приверженцев нестандартной медицины (какими они были до и какими стали после), рецептами косметических масок и лосьонов, настоянных на том же чудо-продукте, диетами из него же и просто стихами во славу мочи.

– Нас много, это не какой-нибудь клуб по интересам, а целое мировое сообщество! – вещала Лидия, фанатично сверкая детскими очками. Внезапно она остановилась в опасной близости от кресла, в котором я корчилась в ожидании немедленной кончины, и впилась в меня пристальным взором.

«Конец!» – сверкнула мысль, но Лидка, как оказалось, не собиралась кончать меня сию минуту, вместо этого она неожиданно спросила:

– Ты Клинтона знаешь?

– К-кого? – опешила я, не сразу сообразив, о ком вообще идет речь.

– Ай, да о чем я спрашиваю?! У тебя ведь всегда был трояк с минусом по истории! (Это совершеннейшая неправда, и вообще, школу я окончила всего с двумя четверками: по геометрии и по химии.) Билл Клинтон – бывший президент Америки. Ну, вспомнила?

Слабым кивком головы я подтвердила, что личность господина Клинтона мне знакома. Лидия обрадовалась и торжественно провозгласила:

– Наш человек! И жена его, кстати, тоже. В общем, Анжелка, рекомендую вступить в наши ряды. Ты не просто окрепнешь духом, но приобретешь в нашем лице сестер и братьев.

После этих слов Лидия удалилась на кухню. Мне бы дернуть к входной двери и смыться от подозрительной тетки как можно быстрее, но все тело отчего-то налилось свинцовой тяжестью, и я не могла пошевелить не только конечностями, но даже подтянуть челюсть на отведенное ей природой место никак не получалось.

С кухни доносилось позвякивание, бульканье, и вскоре вернулась Лидия с подносом, на котором стояли два стакана с подозрительно желтым содержимым, лежали квадратики обычной пищевой фольги и два небольших металлических кругляшка, тоже показавшихся мне подозрительными.

Сердце у меня шлепнулось в тапки. Все дальнейшие словоизвержения Лидии я воспринимала не вполне отчетливо. Мое затосковавшее существо сосредоточилось теперь на злополучных стаканах и на страшном предчувствии, заслонившем самые страшные мысли: «Неужели придется пить?!» Лидия, не обращая внимания на мое смутное состояние, колдовала над стаканами. Она зачем-то накрыла их фольгой, а сверху аккуратно пристроила те самые подозрительные кругляшки.

– Магнит, – пояснила жрица уринотерапии, хотя никаких объяснений уже не требовалось, – моча все-таки продукт специфический, вот магнит и притянет все вредные вещества, тяжелые металлы…

– Металлы… – как завороженная повторила я. Стада тревожных мыслей вольно паслись внутри черепной коробки. Среди них главенствовала одна, тоже тревожная, неясная, но очень настойчивая: что-то в моей прошлой жизни (я имею в виду, до сеанса уринотерапии) уже было связано с металлом и магнитом. Впрочем, ни во что путное моя мысль оформиться не успела, потому что Лидия, сняв фольгу со стаканов, произнесла заветное:

– Ну, вздрогнули, что ли?

– Что, прямо так? – спросила я одичало.

– А как? – насторожилась Лидия, заметив мою нерешительность, и великодушно предложила: – Хочешь, положу в стакан льда и принесу трубочку?

Никогда в своей жизни я не теряла сознания и считала, что это несвойственно моей физиологии, но сейчас поняла – в моей жизни просто не было настоящих потрясений. Предстоящее испытание почти парализовало мозги, да и волю, собственно, тоже.

– Дай мне время подумать. Минут пять… – взмолилась я и с невыносимой надеждой посмотрела в сторону входной двери. Где Катька?! Почему до сих пор меня не спасает?! Неужели какие-то конфетки-бараночки так ее увлекли, что мое исчезновение в компании с довольно колоритной особой прошло мимо ее внимания?! Сейчас бегает, наверное, по супермаркету, кусает локти и клянет меня за беспечность, невнимание и прочие недостатки, свойственные моей греховной натуре. Я затравленно зыркнула на Лидию. Теперь она смотрела на меня с подозрением. Впрочем, это не мешало ей знакомить меня с методами выпаривания утренней порции мочи, настаивания ее и режимом приема волшебного лекарства. Я тянула время, размышляя о том, что сказать «не хочу» как-то не по-товарищески, это раз. И два: если она – убийца, то мой отказ может ее разозлить, и тогда… Что будет тогда, думать не хотелось, но подсознание настаивало, что прием желтой жидкости – наименьшая из неприятностей, могущих со мной произойти. И все-таки хлопнуть так запросто угощение Лидии у меня не хватало духа.

– Послушай, я же тебя не насилую, не хочешь – не пей!

И тут во мне что-то надломилось. В конце концов, жизнь как биологическая сущность дороже! К тому же Лидия, вполне возможно, и не убийца вовсе, а очень даже хороший человек, и тогда из-за моего отказа у нее может сложиться комплекс и появиться неуверенность в себе. Чего доброго, бедняжка решит, что я брезгую, потому что она такая дылда, потому что эти чертовы очки вросли в ее череп… Я крепко зажмурилась и объявила решительно:

– Пью!

Мы звонко чокнулись стаканами… Это случилось… Выпила я на одном дыхании, ничего не почувствовала, но послевкусие осталось на удивление приятным.

– У тебя такой вид, словно я тебе мочу подсунула, – усмехнулась Лидия.

По правде говоря, я именно так и думала, потому вопрос показался мне, по меньшей мере, странным.

– А… разве нет? – потерянно прошептала я. – Что это было?!

– Да сок виноградный! – заржала Лидия здоровым смехом. – Анжелка, я не ошиблась: ты как была дурой, так и осталась!

Я тоже робко рассмеялась, искренне радуясь тому факту, что теперь знаю как минимум двух дураков: себя и некую Анжелку, которой посчастливилось учиться в одном классе с Лидией. Королева розыгрыша (иначе ее не назовешь) налила в стаканы еще соку, правда, на этот раз она никаких манипуляций с фольгой и магнитами не произвела… Я с облегчением, а главное, без опаски осушила свой стакан, но он тут же выпал из моих внезапно ослабевших рук. Это потому, что в голове вдруг замигала красная лампочка тревоги. Подобное случается редко, но всегда означает только одно: меня посетило озарение. Я снова рассмеялась, но на этот раз с облегчением. Лидия посмотрела на меня с неподдельным изумлением:

– Ты что, Анжелка? Моча в голову ударила? – с кривой усмешкой на широком лице спросила она.

– Лучше, Лидочка, лучше! – Не в силах справиться с эмоциями, я запрыгала по комнате с дикими воплями первобытного человека, в одиночку завалившего ископаемого зверя. – Лидка, меня не моча, меня убийца в голову ударил! Это, несомненно, намного лучше. Представляешь?!

У Лидии вспотели даже очки. Подобное физическое явление красноречивее любых слов свидетельствовало о том, что способность рассуждать у нее сейчас пребывает в анабиозе. С этим нужно было немедленно что-то делать, иначе она, чего доброго, свалится в глубокий, как Марианская впадина, обморок. Ишь как побледнела, болезная!

– Понимаешь, Лид… – тщательно подбирая слова, начала я, но закончить мне помешал звонок мобильника. На экранчике аппарата высветилась физиономия Катерины. Очень кстати, обрадую подружку открытием. Оно, между прочим, покруче открытия закона всемирного тяготения, можете мне поверить!

– Катька! Вот здорово, что ты позвонила! – с места в карьер начала я. – Представляешь, в магазине я встретила нашу одноклассницу. То есть это она так думает, а я в этом сильно сомневаюсь. Даже уверена, никакая она не одноклассница, просто обознался человек! Но это к счастью. Кать, я вычислила убийцу! Я знаю, кто убил Мишку Саламатина. Насчет Кита и Макферсона пока не уверена, но это дело времени. Главное, убийца известен! Ты рада, Кать?

– Очень, – отозвалась подруга, однако голос ее звучал как-то не слишком радостно. Завидует, должно быть, что это меня, а не ее посетило озарение. Ну, ничего, ничего, ей теперь придется смириться с наличием у меня разума. Я гордилась собой изо всех сил, только Катька почему-то этого не хотела понимать.

– Сань, ты ведь далеко от супермаркета? – задала она странный вопрос.

– Что ты, Катенька, я совсем рядом, в десяти минутах от магазина. Мы тут у Лидки мочой балуемся…

От волнения я даже не сообразила, как дико прозвучала сия фраза. Эфир наполнился напряженным молчанием, а потом Катька вдруг заговорила мужским голосом, который показался мне смутно знакомым:

– Вечер добрый, Александра. Мне жаль, но, боюсь, сеанс уринотерапии вам придется прервать, если, конечно, жизнь вашей подруги вам дорога. Ой, простите, вы, возможно, меня не узнали… Саламатин Игорь Юльевич. Вспомнили? Мы уже встречались при… м-м… немного грустных обстоятельствах.

Наверное, смерть сына можно назвать просто грустным обстоятельством. В таком случае да, мы виделись, и, если честно, я бы многое отдала, чтобы следующая встреча с Академиком произошла по крайней мере в кабинете у следователя. Уже в который раз за сегодняшний день мое сердце брякнулось в район нижних конечностей и замолотилось в тапочках, заботливо предоставленных мне гостеприимной Лидией. Катька рядом с Академиком!!! Что может быть хуже?!

Молодой таксист то и дело бросал настороженные взгляды в зеркальце заднего вида. На сиденье сидела взволнованная девица, что-то бормотала себе под нос и с аппетитом грызла собственные пальцы. Иногда она принималась хлюпать носом, а то и негромко поскуливать.

– Да не волнуйтесь вы так, девушка, – преувеличенно бодро молвил таксист, когда терпение его наконец иссякло. – Все образуется.

– А? – растерянно отозвалась я, ибо была той самой девицей, донимавшей водителя проявлением своих эмоций.

– Я говорю, все будет хорошо. Не стоит так расстраиваться, право слово! Вот у меня в прошлом году знаете какая трагедия приключилась? Рассказать – не поверите!

– Что-что? – Болтовня таксиста не просто раздражала, она отвлекала меня от более важных мыслей, в основном мрачных, поэтому сосредоточиться на словах говорливого парня никак не получалось. И не хотелось, честно-говоря. Однако таксист ничего не замечал и с воодушевлением принялся делиться с пассажиркой замечательными событиями своей жизни.

– Меня Володя зовут, – представился шофер, но, не дождавшись от меня ответа, с легким вздохом разочарования поведал: – Вообще-то я тараканов развожу. Не пугайтесь, – успокоил меня Володя, хотя я и не пугалась вовсе: стану я пугаться каких-то тараканов, когда меня ждет встреча с хладнокровным убийцей! – Это не простые домашние тараканы, а мадагаскарские. Стоят они безумно дорого, особенно самочки. У нас в России цена одной самки, хорошей, разумеется, плодовитой, доходит до двух-пяти тысяч долларов! Круто, правда? А у меня Мадлен как раз сдохла. Может, от старости, может, съела что-нибудь, но я подозреваю, что ее отравила соседка моя по коммуналке. Ох, вредная старуха, страсть! Она и мне-то то соль в компот подсыплет, то сахар в картошку. Хорошо хоть, до цианистого калия у нее руки не доходят. Ведьма, одним словом. Очень эта карга невзлюбила моих малышей. Что за прихоть, говорит, тараканов дома держать? Все, говорит, нормальные люди их травят, а ты их холишь, лелеешь, разводишь… Жениться тебе надо, Вольдемар, – это она меня так называет, – да детишек разводить, а не тараканов. Насчет женитьбы бабка меня достала, ей-богу, все хочет свою внучку сосватать. А она у нее знаешь какая? Лохнесское чудовище отдыхает! Нет, думаю, я уж лучше буду с тараканами возиться, чем твою кикимору ублажать… Короче говоря, умерла моя Мадлен. Парни – Лео, Патрик, Резо, Зидан, Герасим, Оле-Эйнар и Гарри – затосковали, потому что без бабы, то есть без самки, им никак нельзя – депрессия начинается, и они могут лапки откинуть. Я в Интернете нашел одного чела, который тоже нежно относится к мадагаскарским тараканам. У него, к счастью, оказалась одна лишняя самка, но цену он загнул просто космическую, аж две триста баксов за душу, представляешь?! Как я ни упрашивал этого козла сбавить стоимость, все пусто. Уперся, понимаешь! Пришлось покупать даму за сумасшедшие деньги. А теперь представь себе картинку: приношу я новую невесту моим парням, а они, вместо того чтобы начать немедленно строить свою тараканью семью, начинают барышню мутузить! У меня шок, я к специалисту, а он мне и говорит: у тебя, говорит, появился новый кавалер, потому твои ребята устроили ему проверку «на вшивость». Вот, блин, а?! Две тонны баксов за мужика отвалить?! Таким лохом я себя не чувствовал с третьего класса, когда Ромка Тарасов…

С этого момента я плюнула на вежливость и перестала напрягать слух и разум в тщетных попытках понять, о чем толкует Владимир. Впрочем, ему, кажется, собеседник был не нужен: он говорил в свое удовольствие, просто чтобы высказать все, «что на сердце у него». Собственные мысли были мне как-то ближе, да и важнее, прошу заметить.

Моему появлению в этом чертовом такси предшествовал ряд малоприятных событий. Как вы помните, звонок Катерины застал меня в обществе оригинальной дамы по имени Лидия. Она почему-то была уверена, что я ее одноклассница, опознала меня на школьной фотографии и предложила немедленно провести сеанс уринотерапии. К счастью, это оказалось розыгрышем, но именно этот розыгрыш позволил мне понять, как был убит Михаил Саламатин и кто был его убийцей. Когда Лидия священнодействовала с фольгой и магнитами, на мои мозги буквально «нахлобучилось» озарение, только в тот момент я была напугана до крайности предстоящим приемом чудодейственного снадобья и не смогла заняться своим гениальным выводом как следует. В одном я была уверена на девяносто восемь процентов: Игорь Юльевич Саламатин и есть убийца! Мне вспомнился тренажерный зал, где погиб Михаил. Мы с Катькой обратили тогда внимание на необычное расположение металлических предметов. Наблюдательная подружка заметила, что они лежат так, словно несчастного юношу придавила не обычная штанга, по сути, не слишком-то и тяжелая, а мощный магнит. Я подивилась, но значения словам Катерины не придала. А следовало бы! Квартира Михаила расположена над квартирой его отца, а тренажерный зал – над кабинетом Академика. Во время беседы с Игорем Юльевичем я больше глазела по сторонам, чем следила за ходом разговора, и заметила большое темное пятно на потолке и следы от стремянки на полу… Только не считайте меня сумасшедшей: Академик, вероятно, знал, что Михаил в это время занимается на тренажере, забрался на стремянку и приставил магнит к потолку. Штанга сразу же превратилась из спортивного снаряда в орудие убийства, потому что ее масса увеличилась в несколько раз и Михаил не смог с ней справиться. Возможно, версия и выглядела бы абсурдной, если бы Игорь Юльевич не был талантливым физиком и не превратил бы свою квартиру в лабораторию. Звонок Катерины, а вернее, последующая беседа с Академиком позволила этой версии превратиться почти в уверенность.

– Мне бы очень хотелось с вами встретиться, дорогая Александра, – проворковал своим бархатным голосом Игорь Юльевич. – Только, ради бога, ничего личного – вы вообще не в моем вкусе, просто… Кхм… В общем, приезжайте, голубушка, уважьте старика! – неожиданно ласково попросил Академик, чем, признаться, слегка сбил меня с толку: с чего бы, спрашивается, так разговаривать с будущей жертвой? В том, что мы с Катькой жертвы, я как-то не сомневалась. Пока я размышляла над достойным ответом, коварный старик по-прежнему ласково добавил: – Кстати, ваша подруга тоже желает вас видеть. Соскучилась, наверное…

В трубке послышалось сперва невнятное мычание, а потом недовольная реплика Катерины:

– Угу, соскучилась! Как задница по уколу.

Я пришла к выводу, что подружка на меня сердится. Почему это, интересно знать? Сама же предложила ловлю «на живца». За что, как говорится, боролась, на то и напоролась. Однако выручать подругу все-таки придется. Глубоко вздохнув, я с обреченностью партизана на эшафоте промямлила:

– Хорошо. Говорите, куда ехать.

– Да ко мне! – Академик рассмеялся довольным смехом. – Адрес, думаю, не забыли? Вот и славно. Мы с Катенькой уже движемся потихоньку, и вы подъезжайте… О, чуть не забыл: звонить вашему другу Александрову или его коллегам не стоит. Неприятности не нужны ни мне, ни тем более вам. Возможно, позже… Впрочем, неважно, – перебил сам себя Саламатин. – Так мы ждем вас, Шурочка.

Таким дурацким именем меня еще никто не называл! Я разозлилась и как смогла зло прошипела:

– Ждите! – Однако, как только дала отбой, едва не заревела с досады, потому что совсем не представляла, что делать дальше. Ехать домой к Академику – значит добровольно сдаться в лапы кровожадному злодею. Не ехать? Еще хуже: у него в заложницах Катерина. Сашке не позвонишь и не пожалуешься – этот гад, я имею в виду Игоря Юльевича, ясно сказал: с приятелем из ментовки не связываться, а то хуже будет. Стоп! А откуда он знает, что у нас есть приятель в ментовке? Да еще, вспомнила я, назвал его по фамилии? Любопытно! Впрочем, уверена, мое любопытство вскоре будет удовлетворено в полном объеме, ведь убийцы, как правило, изливают душу перед своей будущей жертвой!

Время шло, нужно было срочно что-то предпринимать, но, как это обычно со мной бывает в минуты опасности, мозг отказался генерировать идеи, и я-таки разрыдалась.

– Анжелка, не реви. Я еще со школы терпеть не могу, когда ты хнычешь, – заволновалась Лидия.

– Ты не можешь терпеть или не терпеть, когда я хнычу, потому что никакая я не Анжелка и в одном классе с тобой не училась, – горько всхлипнула я, но Лидию опять не убедила. Она махнула рукой, словно отгоняя назойливую муху, а потом понизила голос до сочувственного полушепота и, сверкнув детскими очками, поинтересовалась:

– А что случилось-то?

Теперь я слабо отмахнулась: не стоит, пожалуй, посвящать постороннего в общем-то человека в подробности предстоящих событий и подвергать его тем самым серьезной опасности. Мысль об опасности, как ни странно, меня успокоила. Я вытерла слезы рукавом кофточки, еще раз шмыгнула носом и нехотя поднялась:

– Ну, все, пора. Пойду я, Лид…

Лидия примерно с минуту внимательно на меня смотрела, причем в глазах ее явственно читалась искренняя обеспокоенность, после чего неожиданно объявила:

– Я с тобой.

Сказано это было таким тоном, что сомнений в решительности ее намерений как-то не возникало. Однако я все-таки попробовала возразить:

– Не надо. Спасибо, конечно, но… – Вышло неубедительно.

Лидия, естественно, не прониклась. Не обращая внимания на мои протесты, она направилась в коридор. Остановить ее не смогла бы даже Великая Китайская стена, что уж говорить обо мне? Тут следовало действовать не физической силой, а убеждением или даже хитростью.

– Надо такси вызвать, нам в Москву ехать, – поставила я в известность Лидию. – Как мне это сделать?

– Я сама. – Дама легким движением плеча придвинула меня к коридорной стенке, а сама широким гренадерским шагом проследовала в комнату, где стоял телефон. Вскоре оттуда понеслись ее внятные и не совсем литературные выражения по поводу нерадивых диспетчеров, занимающих служебный телефон по вопросам личной жизни. Воспользовавшись моментом, я тенью выскользнула за дверь и лавиной скатилась с лестницы. К счастью, Лидия жила в непосредственной близости от шоссе, так что при известной доле везения погони можно было не опасаться.

И вот я уже еду в Москву, слушаю болтовню Владимира о мадагаскарских тараканах и мучительно соображаю, как вызволить Катерину из лап Академика, не причинив при этом ущерба ни ей, ни себе. Впрочем, ничего путного сообразить не удалось – наверное, дорога до Москвы оказалась чуть короче, чем следовало. Окажись она длиннее хотя бы на пару километров, я точно что-нибудь да придумала бы, а теперь придется импровизировать.

Расплатившись с поклонником тараканов, я с замиранием сердца вошла в уже знакомую высотку на Котельнической набережной. «Выйду или меня вынесут?» – озадачилась я вопросом, но тут же запретила себе думать о плохом, потому что всегда знала: мысль материальна.

В огромном холле сидел тот же добрый молодец, что и в тот день, когда мы с Катькой следили за Макферсоном. Должно быть, встреча с нами парню запомнилась хорошо – он издал малопонятное хрюканье и демонстративно уставился в стену, изо всех сил делая вид, что крайне заинтересован доской объявлений и мое появление вроде бы даже не замечает.

– Здравствуйте, – вежливо поприветствовала я бдительного секьюрити. – Игорь Юльевич Саламатин у себя?

Вопрос, конечно, глупый, раз Катькина «Мазда» стоит неподалеку от дома. Но меня слегка задело подобное невнимание, и я решила это исправить.

– У себя, – буркнул парень, не отрываясь от объявлений.

– А вы не знаете случайно, он один? – не унималась я. Чисто из вредности, ей-богу!

На этот раз охранник оставил стену в покое, вперился в меня колючим неприязненным взглядом и отчетливо, едва ли не по слогам, произнес:

– Девушка, я здесь посажен не для того, чтобы за жильцами следить.

– Хм… А для чего же тогда? – Я наивно захлопала ресницами.

– Слушай, – взмолился парень, – иди отсюда, а? Ну что тебе опять от меня надо? В прошлый раз достали меня вопросами, теперь снова начинается! Слушай, ты, кажется, к Саламатину направлялась? Вот и топай! А мне работать надо. Иди, иди с богом! – повысил голос консьерж.

Я сделала вид, что оскорбилась до глубины души, и, прищурившись, с достоинством произнесла:

– Вы, юноша, на меня не орите, я же и матернуться могу! – После этих слов, гордо задрав подбородок, я элегантно, как мне казалось, прошествовала к лифтам; шла и физически ощущала сильное жжение между лопаток: молодой человек мысленно высказал в мой адрес огромное количество теплых, дружеских слов.

Перед квартирой Академика я замерла, стараясь унять бешеное сердцебиение. Согласно традиции, заведенной детективами всего мира, дверь в квартиру оказалась приоткрытой. Сквозь щель пробивался яркий свет. Как правило, подобная иллюминация освещает страшную картину преступления (эту информацию я тоже почерпнула из детективов). На всякий случай я быстренько сгоняла этажом выше, минуты три поглазела на опечатанную дверь Михаила Саламатина, ничего подозрительного не углядела и вернулась назад. Пейзаж не изменился: незапертая дверь и полоска света. Я негромко заскулила, но порог нехорошей квартиры все-таки перешагнула…

Первые двадцать сантиметров чужой жилплощади сюрпризов не преподнесли – ни трупов, ни орудий преступления, ни кровожадного злодея здесь не наблюдалось. Порадовавшись результату, я сделала еще один шаг вперед…

– Добро пожаловать, Шурочка! – раздался из недр огромной квартиры голос Академика. – А я, признаться, уже начал беспокоиться по-стариковски, не случилось ли что… Сейчас времена-то сами знаете какие. Вы проходите, проходите, Шурочка, я в кабинете. Только, будьте любезны, дверь заприте.

Дверь я заперла и сразу же почувствовала себя как мышь, загнанная в угол жирным котярой.

Игорь Юльевич и в самом деле походил на кота, сожравшего всю хозяйскую сметану и пару кусков рыбы в придачу. Во всяком случае, физиономия у Академика была такой же довольной. Саламатин-старший сидел в кресле-качалке, облаченный в свою шикарную домашнюю пижаму, с трубкой в руках. Ни дать ни взять – гений на заслуженном отдыхе! Справа и немного за спиной Академика возвышалась стремянка, а слева, рядом с креслом, лежал массивный, по виду железный предмет в форме кастрированного конуса, в смысле, без острой верхушки. В геометрии подобная хрень называется «усеченным конусом». От него тянулась куча разноцветных проводков к не менее загадочному предмету, только прямоугольной формы. Бог знает почему, но эта малопонятная конструкция произвела на меня удручающее впечатление. Бросив быстрый взгляд по сторонам, следов пребывания моей многострадальной подруги я не обнаружила, почувствовала себя одураченной и не слишком вежливо (какая уж тут вежливость!) поинтересовалась: