Текст книги "Дикарка"

Автор книги: Фабио Ланзони

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

Пробежав по берегу бассейна, Марко оказался над ней, когда она вынырнула на поверхность – вода, сверкая в призрачном серебристом свете, струилась по ее волосам и бронзовой коже. Она посмотрела на Марко снизу вверх, затем ленивым гребком оттолкнулась от бортика и поплыла прочь, не сводя с него глаз.

Марко прекрасно сознавал, что ее глаза буквально впились в его мускулистое тело и черные плавки. Он знал, что плавки не облегают его тело: не тот фасон, какой предпочитают иные мужчины. Но под ее взглядом он почувствовал себя голым, более того, его возбуждало сознание того, что эта прекрасная незнакомка откровенно изучает его физические достоинства.

– Ты не хочешь поплавать? – позвала она его, без малейших усилий скользя на спине к глубокой части бассейна. – Вода – просто фантастика.

– Естественно, фантастика, – пробормотал он и, прыгнув в воду, вынырнул рядом с незнакомкой.

– Ставлю тебе шестерку, – крикнула она, смеясь.

– За что? – спросил он. – За технику или за внешность?

– За технику. – Она оттолкнулась от стенки и игриво поплыла к Марко. – Но… выглядишь ты тоже не плохо, должна тебе заметить.

Только много позже, когда они, болтая и смеясь, вышли из воды, она вдруг осеклась на полуслове и произнесла загадочное слово:

– Десять.

– Что-что?

– Десятка. За внешность. Это я тоже должна тебе сказать, чтобы ты знал.

Она была не первой женщиной, которая находила его привлекательным, но только для нее это имело решающее значение.

С той самой первой ночи он понял, что она может стать, вернее, станет очень важным для него человеком. Вот почему он так противился развитию их отношений, вот почему такое неудобство доставляли ему ее личные вопросы.

А их было много… очень много.

– Откуда ты?

– Из Калифорнии, – солгал он, и не в последний раз.

– Правда? А чем ты занимаешься?

– Финансами.

– А что делаешь здесь?

– В Майами? Нахожусь в деловой командировке. Сочетаю полезное с приятным. Особенно сейчас, – добавил он, многозначительно взглянув на нее.

– Откуда ты знаешь Виктора?

– Он друг моего друга. У нас к тому же много деловых контактов, и я собираюсь выступить для Виктора кем-то вроде консультанта. Собственно, за этим он меня сюда и пригласил.

– Надолго?

– На столько, на сколько будет нужно. Или на столько, на сколько я захочу, – произнес он, заглядывая незнакомке в глаза.

Она медленно молча кивнула, ее прямой взгляд сказал то, что даже она не посмела произнести вслух.

– Это может продлиться довольно долго, – только и сказала она.

Потом он спросил у нее, кто она и чем занимается на вилле Виктора, и был немало удивлен ее ответом. Марко не мог даже предположить, что Лия здесь в качестве прислуги.

Он с самого начала подумал, что она одна из длинноногих красавиц, которых Виктор любил всегда иметь под рукой: хозяин дома был настоящим хищником по отношению к женщинам – у него постоянно бывало по нескольку любовниц одновременно, не говоря о случайных девках, которых он загребал пригоршнями. Мнение Марко было подкреплено двумя бесценными инкрустированными кольцами, которые висели на шее Лии. Когда Марко спросил, не подарки ли это щедрых любовников и почему она носит кольца на пальцах, Лия коротко отрезала, это не его дело.

Эй Джи Саттон без обиняков рассказала Марко, что она горничная, словно сознательно стремилась вызвать снисходительное отношение к этому факту. Однако Марко нисколько не смутило положение Лии в доме. Напротив, он, казалось, почувствовал облегчение, узнав, что Лия с очевидной неприязнью относится к аферам своего работодателя, не говоря о том, что он был очарован ее искренностью и покорен ее красотой.

Той же ночью они решили заехать куда-нибудь выпить, выскользнув из дома без ведома Виктора. Марко настоял на том, чтобы не афишировать их совместную прогулку. Лия не стала спорить, но Марко увидел в ее глазах всплеск негодования. Лия держалась отчужденно и молчаливо, пока они ехали по ночному Майами в красном «ягуаре», и оттаяла лишь тогда, когда Марко включил латиноамериканские мелодии.

Он не стал спорить, когда она, как бы между прочим, предложила заехать в шикарный ресторан «Фонтенбло» Коллинз-авеню. Марко без труда разгадал ее нехитрую тактику: завтра красавец мужчина может исчезнуть, надо взять с него все, что можно, сегодня. Кроме того, она проверяла, сможет ли он показаться среди самой элитной публики Майами в обществе женщины, которая призналась, что она всего-навсего горничная.

Марко так и не решился сказать ей, что не собирается бросать ее так скоро. Более того, будь его воля, он не расстался бы с ней никогда.

Это, впрочем, от него не зависело. Поэтому Марко не мог многого обещать, а тем более привязываться к прекрасной незнакомке.

Итак, они пили вино, гуляли по пляжам, проходя мимо гигантских отелей и искрящихся латинским темпераментом ночных клубов, и целовались при свете луны.

И Марко почти убедил себя, так же как, без сомнения, убедил и Лию в том, что он всего-навсего бизнесмен, ищущий в Майами удовольствий и жаркого солнца.

И все это была ложь.

Все и всегда заканчивалось ложью. Он лгал так давно, что и сам уже не мог вспомнить, где кончался придуманный им образ и где начинался истинный Марко Эстевес.

Но теперь это не имеет никакого значения, думал он, глядя на темноволосую женщину, сидящую рядом с ним, видя смесь боли, страха и отвращения в ее темных глазах, когда случайно сталкивался с ней взглядом.

Она быстро отводила глаза, но он видел, как дрожат ее белые руки, послушно лежащие на приборном щитке.

У него не было другого выхода, думал он, стараясь избавиться от чувства вины. Она сообразительна и умеет быстро принимать решения. Если он ослабит внимание хоть на мгновение, она сбежит…

Или отнимет пистолет и убьет его.

В этом он не сомневался, хотя какая-то часть его существа была непоколебимо убеждена, что она по-прежнему любит его. Но разумом Марко понимал, что это невозможно.

Если смотреть на вещи реально, то все, что она могла испытывать к нему, умерло тринадцать месяцев назад, а за те несколько часов, которые прошли с тех нор, как он снова вторгся в ее жизнь, чувство ненависти, которое Лия теперь испытывала к нему, наверняка только усилилось.

Он изо всех сил стиснул челюсти, чтобы не сказать слов, о которых потом пришлось бы жалеть. Она попросту не поверит его словам и не поймет его намерений. Марко понимал, что Лия думает о нем как о злобном, безжалостном лжеце.

И она была права.

Значит, он сделает то, что должен сделать, а потом уйдет, как его всегда учили.

Никаких опасных потусторонних мыслей, никаких сумасшедших эмоций, никаких воспоминаний.

Во всяком случае, не сейчас.

То, что было между Марко и Эй Джи, давно прошло; оно умерло и погребено и пусть остается в своей могиле. Пусть все будет как есть.

Преследуемая незнакомка рядом с ним – некая Лия Хаскин, как она себя называет, – так мало похожа на женщину, которую он любил, что ему не составит никакого труда думать о ней как о посторонней.

Но в глазах этой чужой женщины временами мелькало столь знакомое выражение, что Марко становилось не по себе…

Пламень.

Лед и пламень.

Эта фраза пришла ему на ум, как строка из песни давно прошедших дней. Он всегда думал о ней именно этими словами. Интересно, говорил ли он Лии об этом или просто держал свое наблюдение при себе, как держал множество других мыслей.

Лед и пламень.

В этих словах выражалась вся ее суть. То она воплощенная пламенная страсть, а то, в следующее мгновение, – ледяное отчуждение.

В прошлом, когда они любили друг друга, пламени было намного больше, но даже тогда Лия была способна внезапно надевать на лицо маску холодности. Марко это удивило в первую же ночь их знакомства, хотя он и понимал, что это всего лишь защитный механизм.

Он ошибся в ней, полагая, что она, подобно ему, отдавалась любви душой и телом.

Только много позже он понял, что для Лии физическая близость еще не означала близости эмоциональной, душевной. Она не слишком хорошо владела влечениями тела, но очень хорошо контролировала влечения эмоциональные. Как хотелось ему овладеть ею, овладеть целиком, уничтожить эту отчужденность и убедить поверить ему.

Но как мог Марко сделать это, если все, что он рассказал Лии о себе, было ложью от первого до последнего слова?

Все было ложью, кроме искреннего чувства, которое он к ней испытывал.

Она говорила ему, что чувствует то же самое, но он знал, что она многого недоговаривает.

В то жаркое флоридское лето, как только он пытался преодолеть стены, которые Лия воздвигла вокруг своего сердца, она моментально отстранялась, и Марко не мог винить ее за это. Может быть, она просто чувствовала, что все было не так, как казалось, и что Марко был не тем человеком, за которого себя выдавал.

Но именно этим Лия взяла в плен красавца Марко – своей способностью мгновенно превращаться из огненного вулкана в принцессу-недотрогу.

Ее исчезновение в ту сентябрьскую ночь было вполне в духе Эй Джи. Она ускользнула на год точно так же, как ускользала в течение тех пролетевших, как сон, месяцев, когда они были вместе.

Но и теперь, будучи Лией Хаскин, она все равно оставалась льдом и пламенем.

Правда, теперь льда было куда больше, чем пламени.

Если Марко сейчас даст себе волю, то забудет, зачем явился сюда. Его снова очарует загадка этой неповторимой женщины, и он забудет, что она рядом с ним против своей воли.

Нет, Марко не имеет права ничего забывать.

У него есть долг, который надо исполнить, и неотвратимая реальность заключается в том, что он обязан навсегда распрощаться с этой женщиной – будь она Эй Джи Саттон или Лия Хаскин.

* * *

«Слава Богу, что ты так и не призналась ему в любви», – думала между тем Лия, глядя из окна на пролетавший мимо унылый пейзаж.

Сколько было ночей, когда слова любви едва не срывались с ее языка, но каждый раз она удерживала их, движимая разумом, который никогда ей не изменял. Сколько раз приходилось ей лгать, утопая в любви, от которой нестерпимо хотелось признаться во всем. Но она умела удержаться на самом краю опасного обрыва и снова пряталась в уютной гавани лжи.

Слава Богу, она всегда умела сохранять необходимую дистанцию между собой и Марко; будь у нее меньше сил и позволь она ему проникнуть в ее душу, он обрел бы над ней абсолютную власть.

Какая сила удержала ее от последнего, самого опасного шага? Прочитывая строчка за строчкой страницы их отношений с Марко, Лия поражалась, насколько отчетливо помнила она определенные эпизоды их романа: ночь первой встречи и тот идиллический уик-энд на острове Санибель.

Все остальное было смутной чередой ласк и разговоров, сплетенных воедино нитями страсти и, с ее стороны, недоверием.

Она никогда по-настоящему не верила ему, даже в лучшие времена. Во всяком случае, так ей помнилось. Однако Лия не могла бы точно назвать причину своего скептицизма в отношении Марко. Причиной ее недоверия было нечто большее, чем потрясающая красота этого Адониса, вокруг которого постоянно должны были увиваться женщины.

Лия подсознательно чувствовала, что он окутан какими-то тайнами, и суть Марко не соответствовала тому, что он считал нужным показывать.

Кроме того, у Лии тоже были тайны, которые приходилось ревниво оберегать.

Она не могла рассказать Марко, как больно ее обидели в прошлом, как одинока была она в настоящем и как хотелось ей найти любовь и надежно обеспечить свое будущее.

Так научилась она заковывать свое сердце в стальной панцирь, чтобы защититься от Марко Эстевеса.

И чем быстрее восстановит она этот панцирь теперь, тем лучше.

* * *

Мобильный телефон Виктора Кэвала зазвонил как раз в тот момент, когда официантка поставила перед ним огромное блюдо с устрицами и невскрытыми крабами. Он коротко кивнул девушке и, дождавшись, когда она отойдет, достал из кармана трубку.

– Виктор, – буркнул он в микрофон, рыская взглядом по переполненному залу ресторана.

Здесь все будет в полном порядке. Чем больше народу, тем меньше внимания обращают на хорошо одетого человека, одного из многих в этой толпе. Здесь можно спокойно проворачивать дела, не особенно опасаясь подслушивания. Просто надо говорить потише.

– Виктор, это я, Альберто, – донеслось из трубки. – Как дела?

Сам звук голоса двоюродного брата никогда не переставал раздражать Виктора, а сегодня дурацкое приветствие Альберто воспламенило яростью кровь Виктора Кэвала.

Как вообще осмелился этот мерзавец запросто спросить у него, Виктора, как дела?

Он сам должен рассказать, как дела, а кроме того, ему надлежит знать, что Виктор и так дошел до ручки с тех пор, как послал своих людей в Бостон, и что он терпеть не может тратить время на пустяки и банальности.

Нет, братца давно пора поставить на место, но сейчас у него слишком много дел, чтобы расходовать драгоценное время на этого Альберто.

Он воровато оглянулся по сторонам и приглушенным голосом спросил:

– Вы ее поймали?

Этот вопрос был больше похож на утверждение, и злость вскипела в душе Виктора, когда Альберто помедлил с ответом.

– Мне очень жаль, Виктор…

– Будь ты проклят! – взорвался тот, яростно шипя в трубку, опасаясь, что его услышат. – Я же велел тебе не упустить ее.

– Мы не виноваты. Она удрала…

– Как вы могли допустить, чтобы она удрала? Где она?

– Она… Да не волнуйся ты так. Все под контролем. Один уличный мальчишка описал машину, в которой она уехала.

– Мальчишка? Мальчишка? – с издевкой в голосе переспросил Виктор, судорожно сжимая свободной рукой кремовую скатерть. – Ты положился на слова ребенка, чтобы удостовериться…

– Все в порядке, – перебил брата Альберто, голос его от волнения перешел в фальцет. – Мы уже напали на ее след, Виктор. Она направилась на запад, к границе Массачусетса, и мы следуем за ее машиной…

– О какой машине ты говоришь? У нас есть описание ее машины. Я не понимаю, за каким чертом вам понадобилось…

– Она уехала не в своей машине. – В голосе Альберто слышалось самодовольство.

Доведись в этот момент Виктору Кэвалу оказаться рядом со своим кузеном, тот получил бы хорошую оплеуху по своей жирной морде.

К столу подошла официантка с тарелкой лимонных долек. Виктор сумел сдержать эмоции и спокойно осведомился:

– Так в чьей машине она уехала?

– В машине, взятой напрокат.

– Напрокат? И кто же вел эту машину?

Пауза.

Виктор сжал зубы, проклиная людей, сидящих в элегантно обставленном обеденном зале. Лучший в Майами ресторан не самое подходящее место для серьезного разговора с этим дураком Альберто.

Никогда бы не послал он на это дело своего идиота-кузена…

Однако для такого решения были некоторые, и весьма основательные, причины.

Виктору доставляло удовольствие лицезреть кислую мину Альберто, когда тот узнал, что ему предстоит лететь на самолете. Кэвал прекрасно знал, как будет переживать каждую минуту ночного полета в бурю на маленьком самолетике его обожаемый братец.

Да и кого еще мог бы он послать на столь щекотливое дело. Идеально подошел бы Энрике, но он не ответил прошлой ночью на пейджерное послание. Да если бы и ответил, то посылать все же пришлось бы Альберто.

Насколько знал Виктор, прошло уже несколько лет с тех пор, как Альберто изнасиловал и убил последнюю женщину. Его жажда убивать кое-как удовлетворялась теми отвратительными заданиями, которые он время от времени получал от Кэвала, но его страсть к сексуальному господству и власти удовлетворится, только если он убьет женщину, предварительно ее изнасиловав. За много лет вынужденного воздержания Альберто стосковался по этому наслаждению и будет лезть из кожи вон, лишь бы выполнить свою миссию.

Когда Виктор в первый раз представил себе Эй Джи в грязных лапах Альберто Мансаны, он гнусно ухмыльнулся. Теперь он снова смеялся в душе, и его злость несколько поутихла.

Для такой работы нет никого лучше кузена. Он придумает что-нибудь получше, чем просто убить эту сучку.

Но честь расправиться с ней будет принадлежать ему, Виктору, и уж он сумеет растянуть удовольствие.

Кто бы мог подумать, что эта пустоголовая девочка станет для Кэвала подлинной Немезидой?

Как часто за последний год он пытался представить, что бы произошло, сумей он предусмотреть те неприятности, которые причинит ему Эй Джи Саттон. Но ведь он очень тщательно проверил ее прошлое, понял, кто она такая, и совершенно уверился в ее надежности.

Только поэтому он ее нанял.

Кто бы мог подумать, что его горничная сумеет заварить такую кашу?

Кто бы мог подумать, что Эй Джи Саттон сумеет бесследно исчезнуть, оставив Виктора в страхе, что, всплыв однажды где-нибудь, она уничтожит всю его империю.

А империя эта раздвинула свои границы далеко за пределы самых смелых мечтаний ее хозяина, с тех пор как к торговле кокаином добавилась два года назад транспортировка героина. Виктор всегда опережал на два корпуса другие наркокартели: он первым разнюхал возможности переправлять первосортный колумбийский героин в Соединенные Штаты, и он не желал терять свое первенство из-за какой-то не в меру любопытной горничной.

Рамон и все остальные ребята пытались уверить Виктора, что его страх не более чем паранойя, что ему померещилось, будто по телевизору показали именно ее, что она ничего не знает о делах картеля… Но для Виктора их слова не имели никакого значения.

Правда, иногда в минуты покоя, обдумывая происшедшее, Виктор склонялся к тому, что Рамон и другие были правы.

Слишком уж она наивна и к тому же никогда не проявляла интереса к происходящему в доме.

Но факт оставался фактом. На экране мелькнула именно она, и Виктор не мог полагаться на случай.

Эй Джи необходимо уничтожить.

– Она была за рулем машины, взятой напрокат? – еще раз спросил Виктор. От овладевшего им Нетерпения его испанский акцент обозначился сильнее, чем обычно.

– Нет, не она.

– Не она? Так кто же?

На противоположном конце линии воцарилось молчание.

И в этот момент Виктор всем своим существом осознал, что именно случилось. Он услышал страшное имя прежде, чем оно сорвалось с губ Альберто:

– Марко Эстевес.

Глава 5

– Нью-Йорк, – буркнул Марко, когда они миновали приветственный рекламный щит на границе штата. Лия взглянула на спутника, потом перевела взгляд на дорогу. Машина все еще ехала по гористой местности, солнце заволокло грозовыми тучами, одевшими ландшафт в плотную серую пелену. Марко вел машину к Олбани. Автомобилей на дороге попадалось все меньше и меньше.

У Лии болели руки. Легкое покалывание в кончиках пальцев сменилось полным онемением.

Лия, стиснув зубы, молчала, не желая жаловаться и показывать Марко, как она страдает.

Однако если он не остановит машину в ближайшие минуты, то ее мочевой пузырь может, чего доброго, лопнуть. Ей нужно в туалет, но как не хочется говорить ему об этом. Понятно, что о цивильном туалете на переполненной людьми стоянке нечего и думать, но, может быть, Марко согласится выпустить ее в кусты у обочины дороги. Не очень-то хочется писать, как младенцу, на улице, но, возможно, это единственный шанс вырваться из лап Эстевеса.

Да и вообще, должен же он будет и сам остановиться по естественной надобности. Вот тогда он никак не сможет препятствовать ее бегству.

Некоторое время Лия рассматривала мелькающий за окном пейзаж, страстно желая, чтобы стрелка спидометра переползла предельно допустимую скорость и их начал бы преследовать дорожный патруль с воющей на крыше сиреной. Марко всегда любил быструю езду, подумала Лия, вспомнив, как носились они по Майами в ночь знакомства.

Нет.

Она не станет больше думать о прошлом.

Лия откашлялась, прочищая пересохшее от внезапного волнения горло.

– Куда мы едем? – отважилась она задать вопрос, удивляясь мягкости своего голоса.

Как она устала от собственной враждебности – она лишала Лию сил, которые, без сомнения, понадобятся ей, чтобы избавиться от обрушившейся на нее напасти.

На несколько секунд она примирилась с ролью пленницы Марко Эстевеса.

– Точно не могу сказать, – вполне миролюбиво ответил Марко. В следующий момент он удивил Лию еще больше. – С тобой все будет хорошо, Эй Джи. Поверь.

Его слова поразили ее в самое сердце. Еще секунда – и Лия сказала бы Марко, что доверяет ему и надеется, что он выручит ее из беды.

Глядя на него, Лия думала, что ей легко поддаться искушению считать его тем же человеком, в которого она когда-то так опрометчиво влюбилась. Ее тело прекрасно помнило то, что старался забыть разум: как он стонал, когда она ерошила пальцами его роскошную гриву, как его колючая щека терлась о ее нежную грудь по утрам, как он не спеша поворачивался в постели, обнимал ее и любил, любил без конца…

Боже, как он умел любить ее! Его мужественное тело казалось ненасытным. Стоило только нежно помурлыкать ему на ушко, как он снова воспламенялся неистовой страстью.

После всего, что Лия пережила, после года разлуки и горечи утраты она была потрясена тем, что по-прежнему желает этого человека.

Желает чисто физически.

Ее тело страстно тянулось к нему, но разум и сердце восставали. Сидя всего в нескольких дюймах от Марко, Лия ощущала такое сильное влечение, что ей становилось страшно.

Однако какая-то часть ее существа не боялась этого всепоглощающего влечения. В самой глубине души Лия не переставала верить, что Марко не враг, а ее герой, в которого она поверила с первой же встречи.

«На это нет никаких шансов, – явственно произнес внутренний голос. – Взгляни в лицо реальности, Лия».

– Меня зовут не Эй Джи, Марко, – резко огрызнулась она. – Мое имя – Лия. Господи, зачем ты так шутишь? Почему я должна тебе доверять?

– Почему? Ну… это для твоего же блага, – нерешительно проговорил Марко, не поворачивая головы.

Уловив его колебания, она моментально отреагировала едким замечанием:

– То есть меня застрелят для моего же блага?

– Ты сейчас ничего не понимаешь, Эй Джи, то есть, прости, Лия. Но когда-нибудь ты все поймешь, обещаю тебе.

– Ты обещаешь? Еще лучше. Ты же никогда в жизни ничего не обещал.

– Только тебе.

В изумлении Лия уставилась на Марко.

– Да, только мне. Но ведь я никогда и не просила что-нибудь мне обещать, правда? Я никогда не просила тебя обещать, что ты расскажешь мне о твоем прошлом и о том, чем ты занимаешься в доме Виктора, и что ты там делал в ту ночь. Я никогда не просила тебя обещать, что ты похитишь меня или наведешь на меня пистолет. И я точно никогда не попрошу твоего обещания не пристрелить меня как собаку. Тебя это устраивает, Марко?

Голос ее сорвался на крик, Лия ненавидела себя за то, что поддалась эмоциям. Из глаз потекли слезы, и она прокляла их, как прокляла ком, который вдруг застрял у нее в горле.

Чувствуя, что сейчас рыдания захлестнут ее, Лия резко поднесла ко рту обе руки, нарушив приказ Марко.

Она испугалась собственной дерзости, но тут же подумала: «Да что он сделает?» Лия посмотрела на Марко, все еще держа руки у рта, вызывающим взглядом «ну-ка выстрели!».

Марко не выстрелил.

По тому, как судорожно он сжал рукоятку пистолета, Лия почувствовала неуверенность Марко.

– Положи руки на щиток.

– Не положу. Марко пожал плечами:

– Я еще не потерял пистолет.

– Не принимай меня за дуру. Я не собираюсь бежать и получить пулю в спину. Но мои руки просто одеревенели, я не могу больше держать их на щитке. Дай мне передохнуть.

– Я понимаю, что ты устала, но… – не договорив, Марко посмотрел в зеркало заднего вида и вполголоса выругался.

– В чем дело? – Лия обернулась и увидела, что у них на хвосте висит какая-то машина. Она ехала так близко, что стало ясно: это погоня.

– Пригнись, – приказал Марко, нажав педаль газа.

– Нет! – взвизгнула Лия, резко повернулась и помахала пассажирам несущейся по пятам машины, забыв, что они не могут ее видеть за тонированными стеклами.

– Что ты делаешь, черт тебя дери? Пригнись! – рявкнул Марко, закладывая крутой вираж.

Машина преследователей тоже прибавила скорость. Лия не успела толком разглядеть пассажиров, поняла только, что их четверо, все они мужчины и она не знает ни одного из них.

– Помогите! – неистово закричала она, взмахнув рукой. Наверняка это полиция, ФБР или что-нибудь в этом роде. Ликуя от предчувствия близкого освобождения, Лия обрушила на Марко поток брани, когда он снова велел ей пригнуться.

– Давай, стреляй, ублюдок! – кричала Лия. – Сделай это на глазах полицейских! Сделай!

В ту же секунду Лия услышала странные щелчки.

Это были пистолетные выстрелы.

Но стрелял не Марко.

Выстрелы раздались из преследующей их машины.

Лия оцепенела от страха.

Память мгновенно вернула ее в ту кровавую ночь прошлого сентября, словно и не было прошедших месяцев, настолько живо встал перед глазами пережитый тогда ужас.

Лия не сопротивлялась, когда Марко, с силой схватив ее за голову, резко пригнул книзу. Скорчившись на полу автомобиля, едва слыша визг шин по асфальту, Лия закрыла глаза, стремясь зачеркнуть все пережитое, но память…

* * *

А все начиналось так невинно.

Однажды, это было вскоре после Дня труда, Марко сказал ей, чтобы она, вопреки обыкновению, не ждала его после работы в доме Виктора.

Марко настоял на том, чтобы Лия не рассказывала никому, даже своей подруге Джулиане, что они любовники. Лия была несколько обижена, решив, что Марко стыдится афишировать свою связь с простой горничной, но он сумел убедить ее, что это не так.

Не стоит сердить Виктора: он может подумать, что Лия пренебрегает своими обязанностями, и уволить ее.

Возможно, Марко и прав, неохотно согласилась Лия. Она много раз слышала, как Виктор напыщенно проповедовал высокую нравственность, и ей совсем не улыбалось стать мишенью для гнева патрона.

Кроме того, сама по себе запретная связь приятно щекотала нервы. До встречи с Марко Лия не была девственницей, но Эстевес стал первым мужчиной, который по-настоящему тронул не только ее тело, но и душу. То, что им приходилось скрываться от посторонних глаз, добавляло их отношениям неизъяснимую прелесть.

– Почему я не должна сегодня тебя ждать? Ты не в настроении? – поддразнила она любовника, коснувшись своими ярко-красными ноготками его широкой груди.

– Я всегда в настроении, когда речь идет о тебе, – ласково прорычал он и, обняв ее, поцеловал взасос, предварительно удостоверившись, что за ними никто не наблюдает. – Дело в том, что сегодня я вернусь очень ПОЗДНО.

– Я могу подождать. Мы сможем поехать куда-нибудь: я плачу, у меня сегодня зарплата. – Лия выташила из кармана пухлый конверт с наличностью и помахала им перед носом Марко.

– Я был бы очень рад, – в голосе Марко явственно просквозило сожаление. – Но у меня слишком много дел. Так что езжай сегодня домой, Эй Джи. Увидимся утром.

Он снова поцеловал Лию.

Она задрожала от внезапно вспыхнувшего желания. Каждый день, выполняя повседневные обязанности, Лия переживала любовные утехи предыдущей ночи.

Марко отважился пригласить ее в свою гостевую комнату и любил ее на королевских размеров кровати до самого рассвета. После этого Лия внезапно уснула, а проснувшись, успела только собрать одежду и наскоро попрощаться с любимым.

Приступая утром к работе, она думала только об одном – поскорее бы раздеться и оказаться обнаженной в постели Марко, чувствовать, как ее касается его большое сильное тело, как сжигает огнем его любовь изнутри. То были танталовы муки, переполнявшие вожделением и отвлекавшие от работы.

После окончания смены Лия отправилась к телефону заказать такси: ее машина была в ремонте. В доме было безлюдно, что обеспокоило Лию, так как обычно по комнатам слонялись многочисленные приятели хозяина.

Прежде чем заказать такси, Лия решила поесть и быстро сделала салат из ломтиков душистого манго и сладкой дыни. Наскоро перекусив, она пошла к телефону, зевая на ходу: бессонная ночь давала о себе знать.

Как сомнамбула, Лия прошла мимо телефона и вышла к лестнице, ведущей на второй этаж. Немного поколебавшись, она направилась в восточное крыло дома, обращенное к морю, – там располагалась гостевая комната Марко. Нерешительно потоптавшись в коридоре, она вошла в нее и, открыв дверь на террасу, впустила в комнату напоенный ароматами морской воздух. Свернувшись калачиком на огромной кровати, Лия подумала, что очень устала и, пожалуй, немного вздремнет, прежде чем идти домой.

Как бы не так.

На самом деле она уже давно приняла решение: остаться здесь и сделать Марко сюрприз – дождаться его я постели и встретить, когда он наконец вернется.

Потом она поняла, насколько глупо было оставаться в доме. Но конечно, это злой рок, а не ее страстное желание, стал причиной всех последующих несчастий.

Было уже далеко за полночь, когда ее разбудил какой-то звук. Послышалось шуршание шин по гравию, и хлопнули дверцы автомобиля.

Стали слышны приглушенные голоса. Внизу на улице что-то происходило. Что-то неладное.

Лия скользнула к окну как раз вовремя: она успела видеть, как несколько человек в масках выволокли из салона микроавтобуса два свертка и потащили их в дом… Только потом до Лии дошло, что эти свертки были запеленутыми фигурами женщины и ребенка.

С бешено бьющимся сердцем Эй Джи на цыпочках вышла на лестницу и прислушалась. Внизу двое мужчин разговаривали по-испански. Они явно спорили.

Мать научила Лию говорить по-испански, полугодовое пребывание в Испании отточило знание языка почти совершенства, и Лия без труда поняла, о чем говорят спорщики.

Только позже, в первые дни после бегства, из газет Лия узнала имена похищенных.

Карен Траск – красивая женщина тридцати семи лет, жена Гэвина Траска, агента Управления по борьбе с наркотиками в Майами. Тайлер Траск – девятилетний мальчик, надежда и гордость родителей.

В те сентябрьские дни в Майами не было, пожалуй, человека, который не слышал бы о Гэвине Траске. Этот человек имел репутацию крепкого орешка, бесстрашного агента, который поклялся не дрейфить перед этой «подпольной трусливой мразью».

Траск прибыл в южную Флориду во главе спецподразделения для расследования причин внезапного всплеска поставок героина из Южной Америки. Газеты пестрели выступлениями Траска. Он живописал ужасы от «чистого убийцы» из Южной Америки, которые превосходили все, что натворил в Штатах его брат – азиатский героин. За время поступления в страну американского героина в отделениях неотложной помощи умерло от передозировки наркотиков вдвое больше людей, чем за прошлый год, до начала латиноамериканского бума.

Конечно, не один Виктор занимался наркотиками, но именно он занимался переправкой в Штаты кокаина и героина из Колумбии и, естественно, не испытывал радости от того, что Гэвин Траск встал на тропу войны.

Пытаясь побороть страх, Лия затихла у лестницы, слушая, как Рамон и другие перетаскивали свои жертвы в подвальную кладовую под лестницей.

Притаившись на верхней площадке лестницы, Лия отчетливо слышала тихие рыдания мальчика. Она съежилась от ужаса, различив отчетливый звук удара и злобное шипение Рамона.