Текст книги "Дикарка"

Автор книги: Фабио Ланзони

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

– Привет, привет, – отозвалась Лия, изобразив на лице дружески-официальную улыбку, и сделала вид, что продолжает читать роман. Но Каниша не отставала:

– Как ты себя чувствуешь, подружка?

– Не понимаю, о чем ты?

– Вчера я видела тебя по телевизору. Здорово тебе досталось!

Вчера я видела тебя по телевизору.

В ушах раздался противный, все заглушающий рокот. Лия смотрела на лицо Каниши и не слышала ни единого слова, хотя женщина продолжала что-то говорить.

В мозгу продолжали эхом звучать страшные слова.

Вчера я видела тебя по телевизору.

– Я… прости… – Лия выскользнула из комнаты и направилась к выходу. Выйдя на улицу, она, как сомнамбула, побрела к машине.

Руки дрожали так сильно, что Лия только с третьего раза ухитрилась вставить ключ в гнездо зажигания.

Вчера я видела тебя по телевизору.

Вырулив со стоянки, она поехала обратно в пригород, домой. Да и куда ей еще ехать?

Надо уединиться в безопасном месте и как следует подумать…

Вчера я видела тебя по телевизору.

Но что же делать, что?

Ладно, во-первых, надо исчезнуть отсюда – это совершенно ясно. Надо испариться, как испарилась она из Флориды год назад. Надо зайти домой, взять свою тощую наличность, скопленную для подобного случая, и бежать. Бежать как можно быстрее, не теряя ни минуты.

Лия бросила взгляд на часы, за четыре минуты она добралась до своего домика на Хоторн-стрит, за четыре минуты, показавшиеся ей вечностью.

Лия сворачивала на подъездную дорожку, а мозг сверлила единственная мысль: надо спешить, надо спешить… Чем больше она будет медлить, тем больше у них шансов ее выследить.

Если они уже не выследили ее.

От этой мысли она застыла на пороге, не в силах сделать следующий шаг.

Нет, так быстро они не смогли бы ее найти. Даже несмотря на их связи и возможности. Даже если они видели ее по телевизору, найти человека в Бостоне – настоящая проблема. Пожалуй, проще отыскать иголку в стоге сена. В Большом Бостоне живет более четырех миллионов человек.

Но все же…

Лия глубоко вздохнула, отперла дверь и вошла.

Шторы задернуты, в раковине стоит стакан из-под апельсинового сока.

Все, как она оставила, уходя на работу…

Но…

Но что-то было не так.

Выйдя из кухни в коридор, Лия была твердо убеждена, что за ней кто-то наблюдает.

«У тебя слишком сильное воображение», – сказала себе Лия, оглядывая стены.

Она одна. Как всегда.

Лия прошла в спальню, достала из шкафа чемодан и начала лихорадочно бросать туда вещи. Одежду она решила оставить, потому что терпеть не могла свой бостонский гардероб.

Она купит себе новую одежду – более подходящую для того места, где теперь будет жить…

Интересно, где это будет?

Лия точно знала, что это будет не северо-восток.

Она училась в колледже в Новой Англии и всеми фибрами души ненавидела эти края за их бесконечные серые зимы.

Когда-то она даже сказала Марко, что не станет жить в Нью-Йорке или в Новой Англии даже под угрозой смерти.

Кто мог знать, что в этом невинном замечании таилось столь грозное пророчество.

Когда пришло время исчезнуть, Лия подумала о необычайно острой памяти Марко. Он вспомнит ее слова, да и многие другие малозначительные на первый взгляд детали повседневной жизни он тоже, без сомнения, вспомнит. Он подумает, что Лия сбежала куда-то на юг, где климат похож на флоридский, может быть, даже на один из заросших буйной тропической растительностью островов Карибского моря.

Это была одна из их с Марко фантазий.

Они мечтали о тропическом рае, где будут вместе проводить долгие томные дни на пустынных пляжах, наслаждаясь солнцем и взаимными огненными ласками.

Но хватит об этом. Она оборвала свои воспоминания, подивившись злой иронии судьбы.

Лия набила чемодан вещами, без которых не мыслила своего существования, в основном книгами и всякими пустяками, которые делали ее временное жилище неким подобием настоящего дома. Затем достала спортивную черную сумку, с которой бежала из Флориды той памятной ночью год назад.

* * *

Расстегнув молнию сумки, она бросила ее на кровать, а сама пошла в гостиную и открыла стеклянный экран камина. Пошарив рукой в дымоходе, нашла то, что искала, – небольшой нейлоновый пакет. Ощупав его, она поняла, что деньги по-прежнему на месте. Несколько сотен долларов.

Не густо, конечно, но на первое время должно хватить. До тех пор, пока…

Пока она не устроится на новом месте в каком-нибудь городке, не найдет себе новую работу, не примерит на себя новую личину и не поселится в новом доме.

Который никогда не станет для нее настоящим домом.

Да и как он может стать домом, если она обречена до конца жизни оставаться там в полном одиночестве?

Сдержав навернувшиеся на глаза слезы, Лия вернулась в спальню, сунула пакет в сумку и застегнула молнию, повесила сумку на плечо и в последний раз оглядела комнату.

Ее снова посетило зловещее чувство, что в доме кто-то есть.

«Это нервы, – сказала она себе. – Все будет хорошо. Тебе не о чем беспокоиться. Ты выберешься отсюда прежде, чем они сумеют тебя найти… даже если тебя ищут».

Такие вот дела.

Пора уходить.

– Прощай, – тихо сказала она никому и взялась дрожащей рукой за ручку двери, подумав, что, в сущности, ей не так уж плохо здесь жилось.

Из гостиной донесся глухой стук.

Лию охватил дикий страх, она раскрыла было рот, чтобы закричать, позвать на помощь, но в этот момент чья-то сильная ладонь легла на ее губы, заткнув ей рот.

– Ты куда-то собралась? – спросил низкий муж-голос.

Она слишком хорошо знала человека, которому принадлежал этот голос, не могла спутать ни с чем этот до боли знакомый испанский акцент.

Это был человек, память о котором была полна запретной страсти… и страха.

Это был человек, от которого она мысленно убегала все последние тринадцать месяцев.

Этого человека звали Марко Эстевес.

Глава 3

Как сильно она изменилась!

Такой была первая мысль, поразившая Марко, когда он силой развернул Лию лицом к себе, не отнимая ладони от ее рта.

Эта женщина разительно отличалась от той девочки, которую он когда-то любил, любил в дальнем краю в то незапамятное, стремительно пролетевшее время.

Тогда она была юна, своевольна и бесстыдна, отличаясь, несмотря на это, какой-то наивностью. Тогда у нее было худощавое, тренированное тело, бронзовая кожа и буйная копна обласканных солнцем волос.

Девочка исчезла. Незнакомка, стоявшая перед ним, была зрелой женщиной. Все в ней – от скромной одежды до темных волос, собранных на затылке в строгий пучок, – говорило о воздержании и целомудрии. У нее появилась женская округлость форм, а кожа стала молочно-белой. Ему захотелось ослабить хватку и скользнуть руками по сладостной плоти.

Две вещи остановили его.

Во-первых, дело не терпело отлагательства – нельзя было терять ни минуты.

Во-вторых, он увидел ее взгляд, затененный стеклами очков, но не ставший от этого менее выразительным. В нем были боль, страх… и что-то еще.

Ненависть.

Он стал ей отвратителен, что было так же ясно, как если бы она произнесла это вслух. Она, несомненно, сделала бы это, отними он руку от ее губ… Ее губ, с которыми он сливался когда-то в страстных, бесконечно долгих поцелуях. Губ, которые ласкали до исступления самые интимные места его тела, а потом шептали возбуждающие слова любви, страсти и верности.

Но те чувства давно умерли.

Теперь она испытывала по отношению к нему только ненависть, а он по отношению к ней – докучливое чувство долга.

И он Марко Эстевес, выполнит свой долг, выполнит до конца и забудет о нем.

Навсегда.

Никогда не повторятся те тринадцать месяцев, когда он мучительно вспроминал ее, терзаясь сознанием того, что ее могут убить шакалы Виктора…

Сейчас он потерял ее, но до этого она всегда была с ним – с того момента, когда увидела его лицо во тьме кровавой сентябрьской ночи в большом каменном доме на Майами-авеню.

Всматриваясь в нее, он стиснул зубы, принимая в себя ее отвращение, стараясь не придать свое прошлое и почерпнуть силы в ее ненависти.

* * *

– Тебе придется пойти со мной, – произнес он, обретя способность говорить. Марко подивился тому, насколько холодно и спокойно звучал его голос.

Она исступленно затрясла головой, протестуя. Глаза ее горели – она словно провоцировала его на насилие.

С его губ сорвался короткий вскрик – скорее придушенный хохот, нежели рыдание.

Господь свидетель, он не хотел, чтобы все произошло именно так.

Он снова попытался успокоить ее, хотя заранее знал, что из этого ничего не выйдет.

– Пойдем со мной. Сейчас. – Он отнял ладонь от ее губ, дав ей возможность ответить.

– Ты совсем спятил, если воображаешь, что можешь мной распоряжаться! – Голос ее звенел от возмущения.

Несмотря на все изменения в ее облике, суть этой женщины осталась прежней: она была самым волевым человеком из всех, кого он знал.

Он сделает все, чтобы убедить ее: только он имеет право распоряжаться ее судьбой.

Он сунул руку в карман черной куртки.

– Боюсь, что у тебя нет выбора, – сказал он, доставая маленький вороненый пистолет и уткнув ствол в ее поясницу. – Пошли.

Бежать.

Слово прозвучало в ее ушах, как удар хлыста. Как в ту ночь тринадцать месяцев назад, когда она так же столкнулась с Марко Эстевесом.

Тогда у него тоже был пистолет…

Но… время иллюзий кончилось. Надо признать, что тогда оружие не испугало ее так, как сейчас.

Как и тогда, он не целился в нее. Он просто приставил дуло к ее телу.

Правда, на этот раз он предлагал ей сделку. Неужели он и вправду сможет ее застрелить? Тогда он этого не сделал. А мог бы остановиться, прицелиться и выстрелить ей в спину – у него была такая возможность.

Должно быть, тогда он был слишком потрясен, оттого что столкнулся с ней в самый неожиданный момент, – точно так же и она буквально вросла в землю, Когда увидела его.

На этот раз у Марко не было и намека на нервозность. Он явно подготовился к встрече и был столь же спокоен и зловещ, как и его пистолет. Шестое чувство подсказывало ей, что он не задумываясь пустит его в ход. Бежать! Нет.

На сей раз это невозможно.

Наверное, долгие месяцы тревожного ожидания лишили ее заряда животного электричества, которое придало ей энергии в ту роковую ночь.

А может быть, дело в том, что она больше не Эй Джи Саттон, молодая женщина, которая, несмотря на свою юность, была способна выдержать удары судьбы, не покалечив свою душу.

Теперь она слишком долго пробыла в шкуре преследуемой Лии Хаскин и привыкла постоянно оглядываться в ожидании опасности.

* * *

Да. Дело именно в этом.

С тех самых пор, с той достопамятной ночи ее бегство не прекращалось ни на минуту. Эй Джи почувствовала, что выдохлась. Она не может больше бежать.

Она изо всех сил старалась скрыться от него, потратив на это весь запас моральных и физических сил.

Но проиграла.

Он наконец поймал ее – выследил и схватил, как хватает змея замешкавшуюся полевую мышь.

Эй Джи не способна уйти от него, во всяком случае сейчас.

Сейчас все кончено.

Не остается ничего другого, как вручить свою судьбу Марко Эстевесу и его пистолету.

Хайна Мак-Грегор отодвинулась от голого храпящего мужа, удивляясь, как он может спать после столь бурных утренних утех, которым супруги предавались по субботам. Она же, наоборот, чувствует после этого заряд энергии, особенно сегодня…

«Уже давно пора родить ребенка, – думала она по пути в ванную. – Хочет этого Билли или нет».

Еще учась в школе, Хайна поклялась себе, что выйдет замуж в двадцать пять лет и родит ребенка до тридцати. С Билли они встретились, когда Хайна училась в выпускном классе. Они долго жили вместе, однако предложение он ей сделал, лишь когда Хайне исполнилось двадцать восемь лет.

Это означало, что Билли не слишком стремился создать семью.

Тридцатилетие было уже не за горами, а Билли и не помышлял о ребенке. Тогда Хайна поняла, что пора брать судьбу в свои руки. Она забеременеет по собственной инициативе. Позже он поймет – а Хайна не собиралась скрывать от Билли свои намерения, – что она поступила разумно и правильно.

Сейчас надо принять душ и пробежаться, решила Хайна. Билли всегда говорил, что только дураки принимают душ, а потом делают зарядку – разумные люди поступают наоборот. Он просто не понимает, что она не выносит грязи и пота и не чувствует себя человеком, до тех пор пока не примет душ.

Окно ванной выходило на восток, к дому Лии Хаскин. Ванная комната была сейчас залита солнцем. Выглянув в окно, Хайна увидела, что машина Лии въехала на подъездную дорожку. Это было очень странно – по субботам Лия всегда работала.

Хайна решила было сбегать к соседке, узнать, все ли & порядке, но потом передумала. Лия повела себя не слишком дружелюбно вчера, когда Хайна пыталась выведать у нее подробности свидания с Тони. Какое там дружелюбно! Она просто грубила, ссылаясь на вымышленную усталость.

Кажется, у нее и Тони ничего не вышло, решила Хайна, опуская занавеску и отворачиваясь от окна.

Ожидая, пока нагреется вода, Хайна с любопытством выглянула в окно и увидела, что из задней двери соседнего дома выходит ее соседка в сопровождении мужчины. Такого красивого человека Хайна не видела ни разу в жизни.

Это был бог. Затаив дыхание, Хайна во все глаза смотрела на незнакомца. Тихий ветерок шевелил сверкающую на солнце золотисто-рыжую гриву мужчины. Бросались в глаза дышавшие незаурядной силой скульптурные черты лица, мощная нижняя челюсть и орлиный нос. На незнакомце были плотно облегающие серые джинсы и кожаная куртка. Рост и широкие плечи производили неизгладимое впечатление.

Крепко обняв Лию за пояс, незнакомец уверенно вел ее по подъездной дорожке на улицу.

– Вот сучка, – пробормотала Хайна, покачав головой.

Она всегда подозревала, что Лия что-то скрывает, но не могла даже вообразить, что это тайный любовник. Все в соседке говорило об уединении, если не об одиночестве. Лия всегда выглядела такой напряженной и отчужденной, что они с Билли частенько шутили, что ей нужен хороший жеребец.

Кто бы мог подумать, что Лия, эта тихоня, имеет связь с таким красавцем?

Но почему она ничего не говорила об этом? Секундочку… Может быть, он женат? Ну конечно, женат. Наверняка так оно и есть – вы посмотрите только, как торопливо, чтобы не попасться никому на глаза, ведет он Лию.

Хайна решила, что он проник к Лии сразу же после того, как Тони привез ее домой. Может быть, он прятался в спальне, когда Хайна зашла к соседке. Ничего удивительного, что Лия стремилась как можно скорее отделаться от нее.

Хайна вошла в душевую кабинку и закрыла за собой стеклянную дверь.

Когда она в следующий раз увидит Лию, подумала Хайна, беря с полки шампунь, то выскажет ей все, что думает о ее лжи и любовных делишках.

* * *

Миновав короткую подъездную дорожку и выйдя на В открытое место, Марко напрягся всем телом. На его лбу выступили крупные капли пота.

В любую секунду рядом может появиться свидетель… Лия может позвать на помощь… Но вокруг не было видно ни пешеходов, ни машин. Субботнее утро окутало окрестности мертвой тишиной. Единственным звуком был топот каблуков Марко и Лии по мощеной дороге.

Тем не менее Марко ощущал непонятную уязвимость, которая заставляла его напрягаться и испытывать странное волнение. То была… Ее близость. Прикосновение к ней. Ощущение слабого, едва уловимого аромата ее волос и кожи.

Его легкие были заполнены ее запахом, и Марко быстро выдохнул, с неудовольствием отметив, что начинает дрожать всем телом.

Заметила ли она это? Понимает ли, какие муки причиняет ему только тем, что находится рядом с ним.

Ничего она не понимает.

Она воображает, что он ее тоже ненавидит.

Если бы это было так.

Эмоции, с которыми он столь долго и безуспешно боролся, вновь окутали Марко, как туча разъяренных москитов, больно жаля его плоть и душу.

Ему страшно захотелось обнять ее и рассказать…

Что он может ей рассказать?

Правду?

О том, что он чувствует?

О том, кто он на самом деле?

И то и другое исключено.

Остается только одно: вести Лию к ожидавшей на улице машине и готовиться к тому, что ждет их впереди.

Виктор болезненно содрогнулся, расхаживая по гостиной с радиотелефоном в руке. Опять этот проклятый голеностоп – он всегда начинал болеть, когда Виктор волновался.

Он быстро набрал номер Квинси, массачусетского дистрибьютора морепродуктов, работавшего в новоанглийском филиале компании Виктора. Надо было немедленно поговорить с человеком, который отыскал Эй Джи Саттон, чтобы удостовериться…

Удостовериться, что никто не добрался до нее раньше, чем его люди. Альберто со своими парнями уже в пути, однако Виктора снедало дурное предчувствие…

– Фирма «Аайтхаус сифуд». Говорит Мария. – Голос на той стороне линии отличался заметным испанским акцентом.

– Это Виктор. Мне нужен Франциско. Через несколько секунд трубку взял мужчина.

– Привет, Виктор. Это Франциско. Как тебе понравился мой способ найти девчонку?

– Мне надо точно знать, как ты ее разыскал, – перебил Виктор собеседника.

После короткого молчания Франциско снова заговорил:

– Я разговаривал с человеком, который сидел рядом с ней на трибуне. Он решил, что я репортер, и потребовал с меня наличные. Мне следовало бы расквасить ему рожу, но я заплатил…

– Он потребовал денег?

– Да. Он сказал, что какой-то репортер уже интересовался у него женщиной, которую ударило мячом, а он, видишь ли, не бесплатное справочное бюро. Так что, я сказал…

Франциско продолжал говорить, но Виктор слушал его вполуха. Значит, ее разыскивает кто-то еще. Возможно ли это?

– Так вот, – продолжал Франциско, – он сказал Мне, что это был клерк по имени Тони. Дальше все было очень просто: я использовал Интернет.

– Каким образом?

– Я составил список всех бостонских клерков по Имени Тони, Энтони и Антонио – их оказалось на удивление много, но я нашел их всех, Виктор. Потом выяснил номера их машин и сопоставил этот список со списком машин, которые парковались в день матча у «Фенвей-парка». Служащие стоянки всегда охотно расскажут что угодно за пару-другую долларов. Я предположил, что этот парень обязательно припарковал свою машину в тот день у стадиона. И что ты думаешь? Так оно и получилось. Таким образом я отыскал Тони Ланцоне, – от души гордясь собственной гениальностью, проговорил Франциско.

– Итак, ты нашел клерка, – подтолкнул собеседника Виктор. – И направился к нему домой?

– Да. Мы с Нардо проникли к нему через окно – это было очень просто. Он чуть не наложил в штаны, когда увидел нас.

– Ничего удивительного, – сухо произнес Виктор, представив себе здоровенного Нардо, состоявшего из сплошных мышц. – Так что он сказал?

– Не слишком много. Он был напуган до смерти и молил нас не убивать его.

– И вы этого не сделали, не правда ли? Франциско секунду поколебался.

– Нет. Мы ему правда врезали слегка, но уже после того, как он все рассказал.

– И что же он рассказал?

– Он сказал нам ее фамилию – Хаскин – и адрес. Это…

– Адрес я знаю. Он говорил еще что-нибудь?

– Нет… Хотя да, говорил… что слишком многие интересуются именем и адресом этой женщины. Виктор едва не раздавил телефонную трубку.

– Ты хочешь сказать, что вы были не первыми, кто ее ищет?

– Думаю, что именно это он и имел в виду.

. – Проклятие, – тихо выругался Виктор, тряся в бешенстве головой.

Может быть, он зря волнуется, и действительно, какой-нибудь сумасбродный репортер вынюхивает следы Эй Джи Саттон.

Нет.

Нет, Виктор точно знал, кто еще напал на след Эй Джи Саттон.

И это ему совсем не нравилось.

* * *

В голове у Лии вертелись тысячи вопросов, но она и была слишком потрясена и пребывала в такой ярости, что ее могла произнести ни слова.

Она, съежившись, уселась на переднее сиденье видавшего виды черного седана, несомненно, взятого напрокат. Марко любил гораздо более яркие машины – по Майами он всегда разъезжал в вишнево-красном «ягуаре».

– Только пикни – и ты горько об этом пожалеешь, – прорычал Марко, ведя Лию к машине, припаркованной у тротуара.

Впервые Лия пожалела о том, что поселилась в такой глухомани, вместо того чтобы выбрать себе жилье в оживленном районе – тогда Марко не смог бы ее так незаметно увезти.

А здесь ее не заметила даже вездесущая Хайна, и Лия поняла, что надежд на бегство нет. Она не осмелилась ни кричать, ни вырываться: ее пыл охлаждал пистолет, упертый дулом в ее бок.

«Он не собирается меня убивать», – подумала Лия, глядя, как Марко, по-прежнему сжимая одной рукой оружие, выруливает на шоссе.

Тот Марко Эстевес, которого она любила, не способен был причинить боль ни одному живому существу.

Она вспомнила, как однажды громадный волосатый паук заполз в их спальню и она под каким-то предлогом – не могла же она признаться, что до смерти испугалась, – отлучилась на кухню. Когда она набралась смелости и вернулась, то увидела, что Марко аккуратно поймал паука в газету и выпустил его на лужайку.

«Он не собирается меня убивать», – снова подумала Лия, кладя по приказу Марко, руки на приборный щиток.

Нет, поправила она себя, ее не убил бы тот Марко, которого она знала когда-то очень давно.

Но кто знает, на что способен этот человек, этот незнакомец, сидящий сейчас рядом с ней?

В ту ночь, год назад, она уже убедилась, что он не тот человек, которым казался. Она убедилась в этом, увидев, как он выскользнул из темноты, привычным движением изготовившись к стрельбе. Он не был, подобно ей, случайным свидетелем кошмара, который случился в ту ночь, – он сам был частью того кошмара. И от одного сознания этого она решилась тогда бежать, бежать без оглядки, не только от опасности, но и от прошлой жизни. Как могла она так ошибиться?

Как могла она, даже сейчас, усомниться, что этот человек абсолютно безжалостен и способен убить в случае надобности?

«Я должна немедленно бежать», – лихорадочно подумала она.

Впереди появилась таможенная будка границы штата. «Вот оно – спасение», – подумала она и напряглась, видя, как Марко давит на педаль тормоза. Машина замедлила ход.

– Одно слово или одно неосторожное движение – и я убью таможенного чиновника, – произнес он спокойным приглушенным голосом, словно читая ее мысли. – А потом я убью тебя. Ты все поняла?

С упавшим сердцем Лия безнадежно кивнула головой.

Она судорожно сглотнула слюну, когда седовласый клерк вручил Марко таможенный билет и улыбнулся.

– Вам повезло с погодой, ребята, – сказал он. Машина рванула с места.

Весь разговор у будки занял секунду, от силы две. За это время Лия не успела бы сбежать, даже если бы осмелилась. Она поняла, что сейчас машина разгонится до такой скорости, что выпрыгивать из нее станет смертельно опасно зато меньше шансов, что Марко, начав стрелять, попадет в цель.

Если она действительно не начнет действовать, она пропала…

– Стоп! – прорычал Марко, не поворачивая головы и поигрывая пистолетом перед носом Лии.

– Я не…

– Ты пошевелила пальцами. Прекрати, не то пожалеешь. Держи руки на щитке и не шевелись.

* * *

Охваченная отчаянием Лия отказалась от сумасшедшего плана. Она умрет, не успев дотянуться до ручки двери. Стоило ей едва пошевелиться, как он моментально среагировал, словно и вправду мог читать ее мысли.

Но он ведь и раньше говорил, что может их читать.

– Я знаю, о чем ты думаешь, – сказал он ей со своим соблазнительным, едва заметным испанским акцентом в тот вечер, когда они познакомились, глядя ей прямо в глаза.

– Нет, не знаешь. – Она рассмеялась и моментально смутилась.

– Очень хорошо знаю. Я могу свободно читать твои мысли.

– В самом деле? Тогда скажи, о чем я сейчас думаю, – с вызовом произнесла она.

У нее кружилась голова от выпитой сангрии и духоты лунной флоридской ночи. Но под пронзительным взглядом его голубых глаз она внезапно обрела способность ясно мыслить. Она поняла, что прекрасно знает, что должно произойти между ней и таинственным незнакомцем, с которым свела ее судьба несколько часов назад.

– Ты хочешь, чтобы я тебя поцеловал, и не первым робким поцелуем, правда, Лия? Ты хочешь, чтобы я изо всех сил тебя обнял, ты хочешь, чтобы мой язык хозяйничал у тебя во рту, ты хочешь, чтобы я обласкал тебя. Ты хочешь…

– Я просто хочу тебя, – прошептала она и, подавшись вперед, прижалась к нему всем телом и подняла глаза, ожидая проявления страсти.

Сейчас она смотрела на его до боли знакомый профиль и мучительно размышляла, как случилось, что ее желание, ее страсть превратились в страх.

Думая об этом, она вдруг поняла, что где-то в глубине души, откуда она, как ей казалось, изгнала всякие воспоминания об узах, которые связывали ее с Марко, вновь поселилось давно забытое смятение.

Она пыталась бороться с этим чувством, но ее властно охватило желание назвать его по имени и погладить по лицу, как она делала когда-то.

Словно почувствовав ее пристальный взгляд, он скосил глаза в ее сторону, и она могла бы поклясться, что в них была боль. Но взгляд его тут же стал жестким.

– Как ты меня нашел? – выпалила она, когда он снова стал смотреть на дорогу.

Она заметила, что он изо всех сил старается не слишком превышать скорость. От оснащенных радарами патрульных полицейских машин ему уйти не удастся.

Несколько мгновений Марко молчал. Потом пожал плечами.

– Тебе следовало бы спросить не как я нашел тебя, А почему.

– Я знаю почему.

«Ты нашел меня, чтобы убить за то, что я увидела в ту ночь», – мысленно продолжила она.

– Ну? – с некоторым оттенком изумления спросил еж. – Ты всегда воображала, что все знаешь.

Она нахмурилась, возмущенная его издевательским тоном.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Ты всегда была очень самоуверенной, – ответил Марко, покачав головой и по-прежнему глядя на дорогу. – И очень упрямой. Это упрямство тебе вредило.

Как часто слышала она эти слова!

«Ни в чем не уступит», – со вздохом говорила по-испански ее мать, Аурелия.

«Упрямая до чертиков, – с улыбкой соглашался ее отец, Джек. – Ив этом нет ничего удивительного».

Она унаследовала гены упрямства от своих предков по материнской линии вместе с их горячей кубинской кровью.

Отец, напротив, был совершенно невозмутимым человеком – типичный крестьянин со Среднего Запада с благородным, щедрым сердцем.

Его способность к сочувствию оказалась главным качеством, которое привлекло к нему Аурелию. Мать Лии покинула Гавану в восемнадцать лет на переполненном дырявом плоту вместе с дюжиной молодых парней и девушек, среди которых был и ее жених Карлос. Карлос утонул во время того безумного путешествия, когда плот попал в шторм.

Мать Лии была спасена экипажем американского корабля недалеко от Ки-Уэста. Джек Саттон, молодой морской офицер, взял под крыло несчастную перепуганную девушку, которая, вероятно, тогда же ранила его в самое сердце.

Об этой встрече Лии рассказал брат Джека, дядя Брюс, который поведал девушке о ее прошлом только через несколько лет после смерти ее родителей.

Лишенный эмоциональности и сердечности своего брата, Брюс, естественно, опустил многие волнующие детали. Но по его рассказу нетрудно было представить себе то притяжение, которое возникло между уравновешенным галантным мужчиной в военной форме и юной экзотической красоткой, очутившейся в полном одиночестве в чужой стране.

Они поженились через несколько месяцев после знакомства, а через год у них родилась дочь. Джек настоял, чтобы ее назвали в честь матери и при крещении девочке дали имя Аурелия Джейн Саттон.

С самого рождения и до той кошмарной ночи все звали ее просто Эй Джи. Потом она сбежала от Марко Эстевеса и Виктора Кэвала, превратившись в ЛиюХаскин.

Фамилию она нашла в телефонной книге на автобус-ной остановке где-то в Виргинии.

Что касается имени, то оно эхом звучало в ее голове с тех пор, как погибли родители, разбившись в авиационной катастрофе по пути на Бимини, где они собирались отпразновать десятилетие свадьбы.

Лия… Так называл Джек Саттон свою жену – то была ласковая, укороченная версия Аурелии, имени, которое дочь унаследовала от матери.

Лия… Это имя было единственным связующим звеном между ней и ее счастливым прошлым, которое кончилось со смертью родителей, когда девочке пришлось отправиться жить к единственному родственнику – единственному в этой стране – дяде Брюсу, брату отца.

Недавно разведенный, весь погруженный в работу правительственный чиновник был совершенно не готов воспитывать девятилетнюю племянницу, которую едва знал. У дяди Брюса были две дочери – Синди и Дебби: одна на несколько лет старше, другая на несколько лет моложе Аурелии Джейн.

Обе девочки не отличались красотой и были довольно угрюмыми созданиями. Они совсем не собирались отдавать своей хорошенькой кузине хотя бы часть того скудного внимания, которое уделял им отец. Они постоянно напоминали Лии, что их отец взял ее в свой дом скрепя сердце; что он изо всех сил старается отыскать семью ее погибшей матери, оставшуюся на Кубе.

Но несмотря на свои обширные связи в правительственных кругах, дядя Брюс оказался не в состоянии приоткрыть «железный занавес» и связаться с родственниками Аурелии Сантьяго Саттон. Все они словно сквозь землю провалились.

Лия была несказанно подавлена, когда до нее наконец дошло, что она никогда не увидит дедушку, бабушку, теть и дядю, что она обречена жить в пустом и холодном доме дяди Брюса. Девочка росла, слушая рассказы матери о тесных узах, связывавших всех родственников. Мать не теряла надежды, что настанет день, когда вся семья сможет воссоединиться. Много раз видела маленькая Лия, как плачет ее мать, вспоминая навеки потерянных любимых людей.

– А почему мама просто не поедет к ним? – спросила как-то раз девочка у отца.

– Это не так просто, Эй Джи, – ответил тот. – К Люди не ездят на Кубу просто так.

– Но почему она не может позвонить им по телефону или написать письмо?

Отец объяснил дочке, что есть на свете такой человек, которого зовут Кастро, и он не хочет, чтобы мама звонила или писала своей семье.

– Ну а зачем тогда она уехала от них? – не унималась маленькая Аурелия.

– Она хотела лучшей жизни, – грустно ответил отец. – И если бы она не уехала от них, то у нее не было бы нас.

– Я никогда не оставлю тебя и маму, папочка, обещаю тебе.

Джек усмехнулся:

– Когда-нибудь оставишь, малышка. Каждый человек однажды покидает родительский дом.

– Но ведь не навсегда, как мама. Она никогда не оставит нас, папа?

– Нет, никогда.

– И ты тоже, правда, папа?

– Да, я обещаю тебе, что никогда не оставлю вас, малышка. – Он встряхнул головой, подхватил дочку на руки и прижал к своей сильной груди. Прошло всего несколько месяцев – и папа с мамой погибли, лишив Лию своей любви и оставив ей в наследство горькое одиночество.

Те ранние годы вынужденного уединения и боли хорошо подготовили Лию к роковым тринадцати месяцам. Самодостаточная и опытная в сокрытии эмоций, Лия дважды убедилась в том, что способна выжить в самых неблагоприятных обстоятельствах.

«И ты снова сделаешь это сейчас, – думала Лия, несмотря на уверенность, что Марко Эстевес везет ее навстречу судьбе. – Не важно, что он тебе приготовил, но ты не сдашься без борьбы».