Текст книги "Дикарка"
Автор книги: Фабио Ланзони
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)
* * *
Ведя машину по дорогам Массачусетса к границе штата Нью-Йорк, Марко молча вспоминал другое путешествие, которое они с Лией совершили в один из уик-эндов жарким флоридским летом.
– Нам надо сбежать, – сказала она за несколько дней до той поездки, робко подойдя к нему, когда в доме не было никого, кто бы мог их подслушать.
– Сбежать… от чего?
– Ну… от всего. Нам надо побыть вдвоем, Марко, без Виктора и остальных. Кстати, у меня свободный уик-энд.
– И куда ты хочешь поехать?
– В рай, – ответила она, и в глазах ее сверкнул огонек.
Так и случилось, что они пересекли штат в его вишнево-красном «ягуаре», болтая по дороге о всякой всячине и наслаждаясь обществом друг друга.
Они весело болтали – обо всем и ни о чем… Как это было не похоже на мертвое молчание, которое царило в машине сейчас!
Марко помнил, что думал он тогда, проезжая дикую, прекрасную глушь Эверглейдса. Никогда в жизни не чувствовал он себя столь безмятежно, и ему было абсолютно все равно, достигнут ли они цели путешествия – настолько хорошо было сидеть рядом с обожаемой женщиной, наслаждаясь солнцем и ее легким звонким смехом.
Незаметно добрались они до кристально чистых вод залива, пересекли мост и оказались на усеянном ракушками острове Санибель.
Они остановились в выбеленном коттедже с красной черепичной крышей и следующие три дня провели, занимаясь любовью, точнее, три дня и три ночи.
Каждое утро, пользуясь благоуханной прохладой, они гуляли по пляжу, где Эй Джи старательно собирала самые красивые из ракушек, которые выбрасывал на берег прилив. Обедали они каждый день в Тики-баре, на открытой террасе, потягивая ледяные прохладительные напитки и спасаясь от жара послеполуденного солнца. Потом они купались или томно отдыхали в шезлонгах на кромке бассейна, причем Марко считал своим долгом втирать в тело Эй Джи крем для загара, хотя она уже буквально пропиталась им, но Марко Эстевес находил необыкновенное удовольствие в намазывании жирного крема на ее разогретое солнцем тело.
– Я и так уже жирная, как французское жаркое, – шутливо пожаловалась она как-то раз, извиваясь под его руками.
Роман, который она безуспешно пыталась начать читать, валялся у босых ног Марко: Эй Джи сказала ему, что реальная жизнь волнует ее гораздо больше выдумок.
– Хочешь, чтобы я остановился? – спросил он, нежно массируя ее бедро под кромкой эластичного купальника; пальцы его слегка скользили по полоске материи, натянутой между ног. Марко ощутил, как Эй Джи изогнулась и подалась назад, словно не желая потерять ощущение его ласковых прикосновений.
– Нет… О Боже мой, нет, – простонала она. – Слушай… пойдем в номер, там мы продолжим… Я смогу снять этот проклятый купальник.
Он улыбнулся.
– Тебе что, не хватает крема для загара внутри? – поддразнил Марко возлюбленную.
– Нет, внутри мне не хватает тебя, – произнесла она колдовским шепотом и повлекла его в дом, поближе к постели.
Рай.
Те дни на острове казались Марко далеким миражом. Было ли все это на самом деле?
Он взглянул на Лию и увидел, что она пристально смотрит на него со своего места.
Она смотрела долго, о чем-то размышляя, и Марко безошибочно прочитал в ее взгляде только вызов и враждебность.
Наверное, тот рай действительно был лишь миражом, подумал он мрачно и снова стал не отрываясь смотреть на серую ленту разворачивающегося впереди шоссе.
* * *
Перелет чартерным рейсом из Майами в Бостон был не из приятных. Тропический ураган, обрушившийся на Флориду прошлой ночью, стремительно смещался к побережью и вызвал непрекращавшуюся почти весь полет болтанку.
Альберто Мансана и без того ненавидел летать самолетами. Едва узнав, в какое дело его втягивают, он постарался убедить Виктора не посылать его с этой миссией, но двоюродный брат оказался непреклонен. Интересно, может, Виктор получает какое-то извращенное удовольствие, подвергая Альберто испытанию его фобией при всяком удобном случае.
Перед вылетом из Майами Альберто бросил в кармашек своей дорожной сумки упаковку валиума, но перед взлетом обнаружил, что лекарство пропало. Вместо него в кармашке лежала записка, написанная знакомым крупным почерком: «Прости, Берто. Но для этого дела ты не должен быть сонным. Желаю приятного полета!»
Приятных полетов у Альберто не бывало сроду, и к моменту посадки бедняга был бледным как полотно и мокрым как мышь, основательно пропотев с момента взлета в Майами.
В аэропорту Альберто и двух его товарищей – Рамона и Хондо – ждала машина, на которой они отправились в рабочий пригород к северо-востоку от Бостона. Водитель, человек, который вел дела Виктора в Бостоне, вкратце рассказал приехавшим о развитии событий за последние несколько часов.
Пока они летели, Виктор через свою подпольную сеть успел выследить женщину, которая мелькнула на экране телевизора во время трансляции бейсбольного матча. Найти ее оказалось очень легко благодаря наводке парня, который сидел рядом с ней на трибуне.
Рассказал шофер и о том, что, когда агент Виктора нашел того парня, он потребовал платы за свои сведения, сославшись на то, что один репортер уже интересовался женщиной, а он, дескать, не собирается работать бесплатным справочным бюро.
Альберто сразу понял, что все это значит. Кто-то еще выслеживал ее. И этот кто-то наверняка не был репортером. Теперь, когда автомобиль медленно подъезжал к дому, находившемуся по адресу, записанному у Альберто, его не покидало ощущение, что они приехали слишком поздно. Внимательно осмотрев дом сквозь тонированные стекла автомобиля, Альберто пришел к неутешительному выводу: ставни закрыты, все двери заперты – дом выглядел покинутым.
– На подъездной дорожке стоит машина, – произнес Рамон, когда они подъехали к тротуару. – Она должна быть здесь.
– Должна быть, – согласился Альберто, хотя внутренний голос убеждал его в обратном.
Но даже если ее нет дома, это еще ничего не значит.
Она могла ненадолго выйти – пойти за покупками или по каким-то еще делам. Нет пока никаких оснований думать, что кто-то увел ее из-под носа Виктора Кэвала. А увести ее мог только один человек.
Если это случилось, Виктор придет в неописуемую ярость.
А когда Виктор сердится… Альберто собрался выйти из машины.
– Сиди. Я пойду, – сказал вдруг Рамон. Альберто всегда считал его юным задавакой.
– Пойду я, – решительно произнес Альберто, открыв дверь.
Рамон обругал его по-испански. Альберто ответил тем же.
– Пусть он идет, – рявкнул на Рамона Хондо. Он был, видимо, по горло сыт перебранкой, а Рамон подначивал Альберто в течение всего полета из Майами: «В чем дело, Альберто? Бедный мальчик боится самолетика? А, Альберто?»
– Прикрой меня, – сказал Альберто, обращаясь к Хондо, и вышел из машины.
Гулко стуча начищенными до блеска ботинками по мощенной камнем дорожке, он торопливо свернул на тропинку, ведущую к дому, стараясь уловить малейшие признаки присутствия Лии в доме.
Короткие ножки вознесли его тучное тело на три ступеньки к входной двери, и тут он увидел в стекле свое отражение. Не мешало бы побриться, подумал он, заметив обильную щетину, покрывшую его смуглое круглое лицо. Волосы были, как всегда, всклокочены и лоснились.
Левую руку он опустил в карман, а правой нажал кнопку звонка.
Сжав пальцами левой руки пистолет, он собрался позвонить вторично, но тут за его спиной раздался женский голос:
– Ее нет дома.
Альберто ошарашенно оглянулся и увидел на лужайке привлекательную блондинку в обтягивающих лайкровых лосинах. Волосы у нее были стянуты в высокий хвост.
– Простите? – произнес он, стараясь свести к минимуму свой акцент.
Пряча глаза за стеклами солнцезащитных очков, он скользнул взглядом вниз – с лица женщины по ее высокой упругой груди и округлостям стройных бедер.
– Вы ищете Лию, верно? Лию Хаскин? Он кивнул.
– Я ее соседка. Лии здесь нет.
Альберто, чувствуя в паху приятное напряжение, спустился со ступенек, стараясь не смотреть на столь близкое женское тело. Стоя в нескольких футах от незнакомки, он тем не менее явственно ощущал свежий травяной запах ее духов или шампуня.
Альберто почувствовал, что дрожит от неуемного желания схватить женщину, вдавить лицо в ее шею и, раздирая одежду, вонзить пальцы в нежную плоть… Он смог справиться со своим вожделением, заставив себя думать о деле.
Эй Джи Саттон.
Она же Лия Хаскин.
– Где она? – спросил он. Блондинка пожала плечами:
– Минут двадцать назад она ушла из дома с каким-то парнем.
– Как он выглядит?
– Просто великолепно и очень мужественно, – ответила женщина, но, прищурившись, замолчала. – А почему вы спрашиваете? Кто вы?
– Я ее брат, – выпалил Альберто, но тут же сообразил, что такое алиби выглядит весьма слабо. В Эй Джи, так же как в нем самом, текла испанская кровь, но она была в отличие от него красива и привлекательна, да к тому же на добрых двадцать лет моложе.
Блондинка удивленно уставилась на Альберто и, фыркнув, заметила:
– Ну-ну! – Прежде чем он успел ответить, она продолжила: – Вы здесь из-за того мужчины, с которым она была, верно? Я догадалась, что он женат или что-то в этом роде. Вы детектив, которого наняла его жена?
Альберто молча пожал плечами, давая женщине самой развить вполне правдоподобный сценарий.
– Мне даже не верится, что я могла до сих пор не понимать, кто она такая на самом деле, – продолжала трещать между тем Хайна. – Я хочу сказать, что, когда мы с ней разговариваем, она ничего не рассказывает о себе, а когда рассказывает, то всегда лжет. Она рассказывала, что у нее никого нет, и вдруг выходит из дома в сопровождении золотоволосого Адониса. Боже правый, у него волосы длиннее, чем у меня, и он красивее, честное слово.
– У него длинные светлые волосы? – задумчиво спросил Альберто только для того, чтобы удостовериться. Хайна кивнула.
– Да, это был светловолосый, рослый, мускулистый парень с мужественным лицом. Не понимаю, почему она его прятала, если только там не было чего-нибудь этакого, – многозначительно добавила она, и в ее больших глазах мелькнуло неодобрение. – Например, он женат, или она наняла его, как жиголо.
* * *
Альберто равнодушно пожал плечами, хотя внутренне напрягся при мысли, что Марко Эстевес первым добрался до Эй Джи. Виктору это не понравится. Очень не понравится.
– Я не знаю, кто он, – солгал Альберто блондинке. – Вы видели, куда они пошли?
– Нет. Я как раз решила принять душ. Если бы не это, я пошла бы к ним и все выяснила.
Ее слова вызвали в его воображении возбуждающую сексуальную картину: обнаженная красотка с блестящим от горячей воды стройным телом, покрытая мыльной пеной…
Мгновенно в нем вспыхнуло желание, грозившее лишить его разума.
«Помни о Викторе! – одернул себя Альберто. – Помни о своей миссии…»
В глубине кармана он снова нащупал рукоять пистолета, с помощью которого, он знал это точно, можно сделать с этой красивой сладкой женщиной все, что угодно. И надо-то всего лишь показать ей пушку, отвести в укромное местечко и популярно объяснить, что от нее требуется.
Она сделает все, что он захочет, – они всегда так делают. Сначала она, конечно, будет умолять, просить и рыдать, а потом встанет на колени и ублажит его прихоть. Потом он поимеет ее и задушит.
Так он поступал с ними в Боготе – много раз, – пока его не поймали.
Вот тогда-то на выручку к нему пришел Виктор, их семейный герой, и сделал он это по настоянию своей матери, тети Марии, которая, к счастью, была крестной Альберто. Виктор никогда особенно не жаловал двоюродного брата, но он все сделает для своей люби-мой мадре.
Он нанял каких-то ловких адвокатов, нажал на какие-то педали, дал кому-то крупные взятки и сумел таки вытащить Альберто из тюрьмы.
Затем, к удивлению Альберто, Виктор предоставил ему шанс поработать во Флориде, но с одним условием – держать себя в руках. Никаких женщин и никаких убийств, если, конечно, это не будет приказ Виктора.
Несколько раз Виктор действительно отдавал такие приказы, но, по мнению Альберто, не слишком часто. Конечно, это было совсем не то – убивать по чьему-то требованию. Жертвами Виктора неизменно бывали мужчины, и по инструкции их следовало убивать быстро, не мешкая, что лишало Альберто болезненного наслаждения.
Он предпочитал убивать женщин. Насытившись ими, смотреть, как они плачут, молят о пощаде и ползают на коленях, а потом видеть, как его сильные руки сдавливают их шеи до тех пор, пока тело очередной жертвы, обмякнув, не падало на землю. Как много времени прошло с тех пор, как он имел женщину, с тех пор, как он убил последнюю женщину.
С тех пор, как он убил кого бы то ни было. Виктор давно не отдавал ему таких приказов.
Но теперь отдал.
Теперь это касалось Эй Джи Саттон.
У нее, так же как и у этой незнакомки, было гибкое и податливое тело и точно такие же светлые волосы. Много ночей назад, до тех пор пока Эй Джи не сбежала, Альберто, ложась в постель, неизменно представлял себе одну картину: стройные ножки Эй Джи обвиваются вокруг его талии, нежные пальчики вонзаются в спину и полные страсти губы умоляют остановиться.
«А теперь держи себя в руках, – усмирил он свое распаленное воображение, – и ты потешишься с Эй Джи, прежде чем отдать ее Виктору».
Он еще раз скользнул глазами по великолепному телу блондинки, затянутому в лайкру. Какая досада, что он не поимеет ее.
Но он был уверен, что Эй Джи вознаградит его за вынужденное воздержание. Она того стоит.
* * *
Виктор, внимательно рассматривая свое отражение в зеркале, медленно провел расческой по черным волосам, отбросив их со лба.
А он красивый мужчина, самодовольно, как всегда в таких случаях, подумал он, медленно поворачивая лицо из стороны в сторону. Красивый, несмотря на сеточку морщин, появившихся в уголках рта и глаз.
И все же он старится раньше времени.
Этот проклятый бизнес делает его стариком.
Еще несколько лет – и надо отходить от дел. Однако в глубине души Виктор знал, что не выпустит из рук созданную им империю. Нет, он по-прежнему станет править в ней бал… но так, чтобы избегать связанного с этим риска.
Риска быть арестованным…
Или убитым.
Давно прошли те времена, когда этот самый риск будоражил нервы и разогревал кровь, когда удачный уход из-под носа властей или расправа с наемным убийцей еще больше разжигали его жадность и амбиции.
Теперь другое дело. Риск, связанный с бизнесом, только выводил его из себя, лишал покоя и способности вкушать сладкие плоды своих свершений.
Виктор вздохнул и взял с мраморного столика золоченые ножницы. Подойдя поближе к зеркалу, он начал аккуратно подстригать усы, явственно слыша при этом незабываемый голос мамы.
– Всегда следи за своей внешностью, Виктор, – сказала бы она, одобрительно кивая головой. – Если ты будешь хорошо выглядеть, то люди подумают, что у тебя и в самом деле все хорошо.
У мамы всегда были в запасе добрые советы. Виктор часто думал о том, знала ли она, как часто в своей жизни он следовал ее наставлениям, как они помогали ему своей глубокой мудростью.
Если бы она знала, для чего использовались ее советы, она, видимо, содрогнулась бы от отвращения и ужаса, хотя, может быть, она что-то подозревала, подумал Виктор с мимолетной улыбкой. Мама отнюдь не была наивной дурочкой. Несмотря на то что она регулярно посещала церковь, мама была самой проницательной и умной женщиной из всех, кого знал Виктор. Мама всегда побуждала его стать большим человеком.
Она всегда восхищалась тем, что ее сын ведет в Америке большие дела, и никогда не задавала лишних вопросов. Она любила хвалиться сыном перед своими старыми подругами, с которыми продолжала знаться, несмотря на то что сын переселил ее в новый фешенебельный район, купив для нее шикарный дом.
Виктор вздохнул, вспомнив, с какой гордостью носила она дорогие платья и украшения, которыми он осыпал ее, как только завелись деньги. Он похоронил мать в специально сшитом платье, за которое уплатил три тысячи долларов.
Дорогая мадре была единственной женщиной, которую он искренне уважал и любил.
Других женщин он только использовал – одних для удовольствия, других для дела. Но в принципе он был к ним равнодушен.
Но были женщины, и к их числу принадлежала и Эй Джи Саттон, которых он ненавидел всеми фибрами души…
Решив состричь волосок над верхней губой, Виктор энергично щелкнул ножницами и поранил кожу под правой ноздрей.
– Ох!
Он бросил ножницы, пододвинулся ближе к зеркалу, чтобы рассмотреть рану, и крепко выругался по-испански, когда капля крови упала на его белую льняную рубашку.
Эй Джи, распаляясь, злобно подумал Виктор, ответит и за это.
Она дорого заплатит за все свои мерзкие дела, подумал Виктор, прищурив глаза и прижимая к ранке марлевый тампон.
Глава 4
Вопрос Марко озадачил Лию. Она во все глаза усмотрела на дорогу, которая за два часа привела их на склоны Беркширских гор. Движение на шоссе было весьма интенсивным – парочки и целые семьи устремились в горы, где начался потрясающий своей красотой листопад, превративший каменистые склоны и уступы в сверкающий красными, розовыми и золотистыми красками калейдоскоп.
Поначалу Лию очень обнадежило, что вокруг множество людей и машин. Казалось, стоит только поймать взгляд какого-нибудь пассажира из проезжающей мимо машины и прошептать спасительное слово «Помогите!»… Но никто не смотрел ей в глаза, да и просто не замечал. Только тогда Лия поняла, что стекла их машины тонированы.
Марко предусмотрел все.
Пришлось примириться с мыслью о том, что она пленница, по крайней мере сейчас. Надежда, которую вселяла в нее близость других людей, сменилась возрастающей подавленностью.
Лия отвернулась от окна и увидела, что Марко не смотрит на нее, словно опасается заглянуть ей в глаза.
– Конечно, голодна.
Она сознательно решила смотреть ему прямо в глаза и сделала это, вперив в его лицо гневный взор.
Губы его дрогнули, и Лия от души порадовалась, что сумела поставить его в неловкое положение. В этот миг Марко усмехнулся.
Этот ублюдок еще смеется, вознегодовала Лия. Ей захотелось броситься на него с кулаками.
«Как ты посмел? – мысленно кричала она. – Как ты посмел забыть, что было между нами? Как ты смеешь смеяться над тем, что моя любовь превратилась в ненависть?»
– Хочешь чего-нибудь съесть? – спросил он. Она сумела подавить ярость, которая грозила задушить ее, и обрела способность говорить.
– В чем дело? Ты хочешь остановиться у придорожного кафе?
«Если он остановится, – решила Лия, – я смогу убежать».
Если он это сделает, у Лии появится шанс уйти, даже если он осмелится стрелять.
Усмешка Марко превратилась в издевательскую ухмылку.
– Ты что, принимаешь меня за дурака, Эй Джи? Естественно, я не собираюсь нигде останавливаться. Здесь везде полно людей. Но у меня в машине есть крекеры, так что, если хочешь, можешь поесть.
Крекеры. Она едва не улыбнулась, но вовремя вспомнила, что перед ней сейчас не тот Марко, которого она когда-то любила.
Он всегда отличался тем, что обожал перекусывать в самых неожиданных местах: в машине, в карманах и даже в ящике ночного столика постоянно валялись пакетики с крекерами, орешками и хрустящей картошкой. И ел он все это в самые, казалось, неподходящие моменты. Лия частенько дразнила Марко, говоря, что он ест за десятерых и если не станет соблюдать умеренность, то непременно разжиреет.
«Ты видишь на мне хотя бы унцию лишнего жира?» – спрашивал он в таких случаях, набив рот какой-нибудь очередной хрустелкой и подняв руки, словно приглашая проверять его слова.
«Гм, – говорила она в таких случаях, – сейчас посмотрим».
Она скользила ладонями по его мощным мускулистым рукам, по скульптурной груди, впалому сильному животу, все ближе и ближе к…
Хочешь крекеров? – спросил он в этот момент, вернув Лию к реальности.
Эта проклятая реальность окатила ее, как ледяной душ, и Лия содрогнулась от боли и ярости.
– Что случилось? – быстро спросил он. В его голосе прозвучала искренняя забота, и Лия, едва не потеряв бдительность, чуть было не вообразила, что рядом с ней прежний Марко, а она прежняя Эй Джи.
– У тебя что-нибудь болит? – спросил он, пристально глядя на нее.
Что-нибудь болит.
Его слова были до того нелепы, что она расхохоталась бы, если бы не ком, внезапно застрявший у нее в горле.
«Да, у меня кое-что болит, – хотелось сказать ей. – У меня болит все, потому что ты оказался не тем, за кого я тебя принимала, и хотя я знаю об этом уже больше года, мне стоит немалых усилий забыть о своей боли.
Теперь мы снова вместе, и это настоящая пытка, потому что я ни на одно мгновение не могу забыть, что ты больше не Марко, а опасный незнакомец, который хочет меня уничтожить».
– У меня все в порядке, – зло ответила она. Марко собрался что-то сказать, но передумал. Помолчав несколько секунд, он, неотрывно глядя на дорогу, наконец произнес:
– Ясно. Так ты хочешь крекеров?
– Да.
Лия подумала, что если она попытается сейчас что-нибудь положить в рот и проглотить, то ее немедленно вырвет или она подавится. Но это единственная возможность заставить его выпустить из руки пистолет, и тогда она сможет схватить оружие.
– Крекеры в бардачке, – сказал он. – Достань сама.
– Но тогда мне придется снять руки с щитка, – произнесла она, не скрывая сарказма. – А ты не велел мне двигать руками.
– Правда? – с деланным удивлением спросил Марко. – Ладно, по такому случаю я разрешаю тебе нарушить приказ. Можешь двинуть одной рукой – левой. Открой бардачок и достань крекеры.
– Ублюдок, – пробормотала она, не двинувшись с места.
– Я думал, ты голодная.
– Катись в ад, Марко.
– Я там был, – мрачно ответил он, – и не имею ни малейшего желания снова там оказаться.
Она изумленно посмотрела на него, но Марко по-прежнему не отрываясь следил за дорогой. По его виду можно было сказать, что мысли его далеко.
Ад.
Лия знала об аде все.
Адом был дом дяди Брюса в Корал-Гэблз – то был пятикомнатный особняк на ухоженной и огороженной лужайке площадью в половину акра. У дяди были деньги, но они ничего не значили для Лии. Ее родной отец был состоятельным человеком, и его дочь никогда ни в чем не нуждалась. Не нуждалась ни в чем, кроме любви.
Первые десять лет жизни она была окружена теплом и заботой любящих ее до самозабвения родителей. Но в доме дяди она просто умирала от недостатка любви. Даже экономка дяди Брюса, Мира, держала себя отчужденно и грубо.
Благодарение Богу, Лия унаследовала от матери живой, общительный характер, и ее отношения в школе складывались не так уж плохо – она легко заводила подруг и друзей.
С этим проблем не было.
Проблемы были с весьма необузданным характером. Теперь, оглядываясь назад, она понимала, что главное, чего ей не хватало всю жизнь, – это внимания, любого внимания.
Прогулы уроков, курение и выпивки, хождение по улицам в неурочное время, когда подросткам запрещено показываться на улицах без сопровождения взрослых, – Лия прошла через все эти классические подростковые штучки и была наказана. Дядя Брюс отобрал у нее телевизор и запретил выходить из дома. Наказание длилось несколько недель.
Однако дяде Брюсу даже в голову не пришло спросить, что гложет девочку и не дает ей покоя, не нужна ли ей помощь. Это его не интересовало.
Прошло время, и Лию перестало волновать, любят ли се.
Она была слишком занята жизнью, точнее, ее прожиганием. Несмотря на свои выходки, по окончании школы она получила достаточно высокий балл, чтобы поступить в дорогой частный колледж в Вермонте. Там на деньги, полученные ею в наследство, она получила степень по бизнесу. Она вступила в женский клуб, весело проводила время с богатыми мальчиками и целый семестр провела за границей – в Мадриде.
Так она промотала наследство отца до последнего пенни. Все, что у нее осталось, – это приданое матери и ее кольца, которые стоили баснословных денег. Она не стала их продавать и носила на золотой цепочке.
После колледжа, соскучившись по яркому солнцу и стремясь только к удовольствиям, она вернулась в Южную Флориду. Дядя Брюс, боясь, что дикарка снова окажется с ним под одной крышей, нашел ей квартиру в жилищном товариществе и устроил на работу в офис адвоката. Контора находилась в центре Майами.
Однако скоро выяснилось, что, проводя ночи в увеселениях – выпивках и танцах в ночных клубах, – очень трудно вставать каждый день в несусветную рань и ровно в восемь идти на работу. Лию выгнали из конторы, потом последовали и другие увольнения.
– Я просто не создана для сидения в конторе, – пожаловалась она как-то раз своей подруге и соседке Джулиане.
Джулиана отличалась ослепительной красотой и потрясающим телом, что, впрочем, не редкость во Флориде. Она носила немыслимые наряды и ездила на серебристом «БМВ». Ее знали по имени в самых роскошных бутиках, ночных клубах и ресторанах, где постоянными клиентами были разного рода знаменитости. Явных источников дохода у Джулианы не было, и Лия решила, что у нее очень богатый любовник.
В этом предположении Лия не ошиблась.
– Я помогу тебе с работой, – пообещала новая подруга, когда Лия пожаловалась, что ее уволили из очередного офиса. – Моему другу нужна горничная. Девушка, которая работала до этого, уволилась и уехала на Ямайку – хочет выйти замуж. Так что он ищет ей замену. Но он очень привередлив и очень осторожно выбирает прислугу.
– Горничная? – не веря своим ушам, как эхо, повторила вслед за подругой Лия. Ей захотелось резко напомнить Джулиане, что она нуждается в работе, а не в месте домработницы.
Она так и сделала.
– Так тебе нужна работа?
– Не настолько.
– Но он хорошо платит.
– Сколько?
От названной Джулианой цифры у Лии захватило дыхание. Нельзя было упустить шанс заработать такие деньги.
Правда, Джулиана забыла сказать подруге о двух вещах.
Во-первых, она не сказала, каким бизнесом занимается ее друг.
Во-вторых, что Лии предстоит работать в раю. Лия никогда в жизни не видела ничего роскошнее виллы Виктора Кэвала.
Сам дом оказался обширным лабиринтом просторных, с высокими потолками, светлых комнат с огромными – от пола до потолка – окнами, из которых открывался живописный вид на залив Бискейн. Дом был обставлен стильной флоридской мебелью в пастельных тонах и украшен принадлежавшей Виктору коллекцией современной испанской живописи.
Окружающий виллу участок был настоящим раем – дворики, сады, каскады фонтанов, лодочная пристань, бассейн, сауна и просторный гимнастический зал.
Виктор Кэвал настоял на личном собеседовании с новой горничной. Лия нашла, что он импозантный мужчина с приятной улыбкой и проницательными темными глазами, которые говорили о недюжинном уме. Он вкратце рассказал о своем бизнесе, связанном с импортно-экспортными операциями, и необходимых по этой причине мерах сохранения тайны и безопасности. Штаб-квартира фирмы, как выяснилось, находилась на вилле.
Так вот почему дом был обнесен высокой каменной оградой с колючей проволокой. Лие стало ясно, зачем Виктор содержит собственную охрану. Центральные ворота и набережную патрулировали вооруженные люди, дом был оснащен хитроумной системой сигнализации.
Все это очень не понравилось Лии, но она сумела проигнорировать свои дурные предчувствия. Как можно отказаться от столь больших денег и возможности работать в столь живописном месте? К тому же работу нельзя было назвать тяжелой, да и сам Виктор Кэвал частенько отлучался по делам фирмы за границу и месяцами пропадал в Южной Америке.
Лии было сказано, что в свободное от работы время она может пользоваться сауной и бассейном, а также питаться на шикарной кухне.
Позже, удивляясь, как она могла быть настолько слепой к происходящему в доме, Лия поняла, что просто не обращала внимания на предостережения разума. В течение всего года, что она работала у Виктора Кэвала, она подозревала, что дело Кэвала основано на незаконной деятельности, а возможно, и целиком является криминальным.
Лия убаюкивала себя мыслями о том, что нечестно делать поспешные выводы только на том основании, что Виктор проводит много времени в своем доме в Колумбии, и на том, что в доме часто появляются накачанные молодые латиноамериканцы и негры с Ямайки.
Но по-настоящему все это начало ее беспокоить только после появления Марко. Возможно, Лия только тогда почувствовала опасность.
Но было уже поздно.
Безвозвратно погруженная в теневой бизнес Виктора Кэвала, она тогда не подозревала, что и Марко является частью смертельного режима короля наркотиков.
Теперь она – пленница, и Марко везет ее к Виктору, как бычка на бойню. Только поэтому он до сих пор ее не убил.
Лия взглянула на Марко, на его упрямо выдвинутую нижнюю челюсть, и, хотя взгляд его был по-прежнему направлен на дорогу, по тому, как он сжимает руль, она поняла, что мысли его блуждают далеко. Лия не могла понять только, где именно.
* * *
В ту ночь, когда он впервые увидел ее, светила полная луна.
Марко хорошо помнил, как молочно-белый приглушенный лунный свет заливал поместье Виктора, как лунные блики играли на лениво перекатывавшихся волнах бухты.
Он прибыл в Майами только в этот день и не успел привыкнуть к влажной тропической жаре, пропитавшей его легкие, волосы и одежду. Поэтому, когда Виктор предложил ему искупаться в бассейне, Марко поспешил воспользоваться приглашением. Через широкую французскую дверь Марко вышел из прохладной комнаты на уединенную, выложенную терракотовыми плитками террасу. Спустившись по наружной лестнице, он прошел к бассейну по извилистой дорожке, обсаженной вечнозелеными растениями.
Стоял конец мая, цвела цезальпиния, и ее яркие красные цветы казались в призрачном лунном свете фантастическими драгоценными камнями. Хотя солнце село уже несколько часов назад, воздух был обжигающе горяч и напоен ароматами цветов и солеными запахами моря.
Марко быстро миновал живую изгородь, за которой скрывался каплевидный бассейн и был уже готов с разбегу нырнуть в манившую прохладой, мерцающую в лунном свете воду… И тут застыл на месте.
К трамплину на противоположном краю бассейна шла поразительно красивая девушка. Светлые волосы широкой волной спадали на спину; от одного взгляда на ее лицо, залитое лунным сиянием, несмотря на разделявшее их расстояние, у Марко захватило дух. На ней был кораллово-красный купальник, выгодно оттенявший бронзовый загар и открывавший взору стройные ноги, худощавый торс и высокую налитую грудь.
Не догадываясь о присутствии Марко, женщина в нерешительности остановилась у воды, словно собираясь нырнуть в бассейн.
А может быть, думал впоследствии Марко, заново проигрывая весь эпизод в своей памяти, она как раз очень хорошо понимала, что у нее появился зритель, и ей доставляло наслаждение сознание того, что за ней наблюдают.
Это было столь характерно для Эй Джи – подразнить мужчину, пользуясь выгодным моментом. Она была кокетлива, самоуверенна и бесстыдна и всегда получала удовольствие от сознания своей привлекательности для представителей противоположного пола, особенно для Марко. Не один раз устраивала она пикантные маленькие стриптизы в отведенной ему гостевой комнате. Но это бывало уже после того, как они стали любовниками. Однако в ту первую ночь она не позволила ему долго любоваться собой. Качнувшись еще несколько раз на краю трамплина, она наконец прыгнула в воду, изогнувшись красивой дугой и почти без брызг войдя в воду.
