Текст книги "Два мутанта"

Автор книги: Ежи Тумановский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц)

10

На берег Буль выбрался первым. Постоял немного, ориентируясь в ощущениях, потом сделал несколько уверенных шагов вперед и замер, повернувшись лицом в сторону неглубокой ямы с покатыми краями. Крот все это время стоял на носу лодки с карабином наизготовку.

– Здесь «плешка», – уверенно сказал Буль, показывая пальцем в сторону ямы. – Возраст – недели три.

Он вытянул руку вперед, прикрыл глаза, пошевелил пальцами и медленно присел.

– Судя по изменению напряж… на-пря-жен-но-сти, – с трудом выговорил он, – ядро аномалии появилось на несколько метров выше слоя глины. Поэтому будет опускаться вниз по мере роста, и, со временем, может сместиться в сторону ложа озера. Утонет, в общем, однажды.

– Молодец, – похвалил Крот, и осторожно сошел на землю, продолжая держать карабин наготове. – Только это не чистый «гравиконцетрат». Похоже, что ядро аномалии подтянуло к себе молодую «жарку»: обрати внимание – края у ямы не только выглядят плотными, они еще и обожжены.

Словно в подтверждение его слов, над краем ямки возник шарик жаркого огня, качнулся ближе к центру и исчез, обдав Буля потоком тепла.

Пятачок берега, отделенный от леса на протяжении нескольких десятков метров густыми кустами, выглядел удобным для высадки с воды, но одновременно служил местом для водопоя местному зверью. Встретиться на узкой тропинке с псевдоплотью или даже обычным диким кабаном желания у людей не было, поэтому всякий раз выбираясь на берег, Крот тщательно осматривал прилегающие территории и устанавливал датчики движения.

– Ставь мины, маскируй лодку. Как тропинку осмотрю – позову, – сказал Крот Булю, и осторожно двинулся в сторону леса.

Одетый как и Буль в плотную серо-зеленую куртку с капюшоном, старый сталкер даже с рюкзаком за плечами и чехлом с упакованным в него блочным луком и стрелами вскоре перестал быть заметен на фоне такой же серо-зеленой растительности. Это означало, что следующие полчаса Булю предстояло провести в полном одиночестве, занимаясь подготовкой к возможному поспешному отступлению. В недавнем прошлом действующий генерал Соколенко, а теперь обычный сталкер, Буль вздохнул, сходил к лодке за своим рюкзаком, а затем принялся аккуратно извлекать из деревянного ящика и готовить к установке целый набор противопехотных мин.

В принципе, нынешняя жизнь Булю нравилась. Если бы не ранение Хомяка, то после недавних испытаний размеренное существование в доме на озере можно было запросто считать локальной копией загробного рая. Усиленное питание, ежедневный физический труд и полноценный отдых под крышей и в тепле, почти полностью выветрили из памяти генерала ужасы короткого, но насыщенного событиями путешествия. Только черные полосы на ногах, поднимающиеся спиралью от щиколоток к коленям, иногда болели по утрам, но Крот специально для таких случаев выдал плоский серый камень с жирным блеском на слоящихся гранях, которым следовало растирать пятки и коленные чашечки. Со временем, боли стали слабее, а черные полосы перестали давить и стали больше похожи на экзотическую татуировку.

При этом как-то само собой сложилось, что Штык днем занимался хозяйством и присматривал за Хомяком, а Крот, вернувшись к своей исследовательской работе, забрал в помощники Буля. Зачем нужны все эти ежедневные процедуры с обмером и зарисовкой аномалий, Буль не понимал, но Крот придавал исследовательской работой большое значение и одного этого уже было достаточно. Ближе к вечеру они обычно возвращались в дом, ужинали и спускались в одну из цистерн, на которых покоилась платформа с плавучим домом. Там, в огромном хранилище артефактов, Крот устраивал небольшую лекцию, из которой Буль все равно ничего не понимал и только косился на излучающего энтузиазм Хомяка.

Погружаясь в привычный монотонный ритм, Буль не спеша расставил несколько «противопехоток» направленного действия, тщательно присыпал их палым листом, а затем взялся закапывать небольшие мины-«лягушки» с радиовзводом.

В этот раз Крот собрался уйти от берега достаточно далеко, и потому тщательно готовил обратную дорогу к лодке. В случае, если отступать придется в спешке, можно будет воспользоваться радиовзрывателем и обеспечить себе минное прикрытие.

Правда, сам Буль не верил, что дело может дойти до такой крайности. У Крота карабин, у самого Буля – автомат, плюс в мешке за спиной две гранаты. Хватит отбиться от любой зверюги. Но, считая ежедневное минирование и разминирование берега стариковской блажью, спорить с Кротом не решался. Тем более, что в этот раз они должны были вернуться к озеру только через три дня. Наблюдать за редким явлением старик собирался не спеша и со вкусом. Тем более, что получив некоторое время назад в подарок новенький блочный лук, всегда искал возможность выпустить при случае десяток-другой стрел, отодвигая мишень на предельно возможное расстояние. А на платформе плавучего дома отодвигать мишень было просто некуда.

11

Через полчаса сводный отряд вышел к широкому ручью, по берегу которого Борг рассчитывал пройти мимо аномальных скоплений к берегу озера. Обнаружить здесь асфальтовую дорожку никто не ожидал, но сплошной бурелом старых деревьев, тянущийся вдоль русла ручья, поставил Борга в тупик. Подозвав к себе Варана и командира третьего квада по кличке Гар, Борг устроил короткое совещание.

– Не знаю, что здесь когда-то произошло, – сказал он обоим командирам квадов, – но если мы по этим завалам пробираться станем, выберемся к озеру не скоро.

– На тот берег, – немногословный Гар говорил, как правило, исключительно по делу.

– Думаешь тот берег лучше? – скептически спросил Варан.

Гар, ничего не ответив, пролез под огромным старым стволом, вершина которого уже давно утонула в земле, а комель продолжал топорщиться поверх расщепленного пня. Борг посмотрел на Варана, пожал плечами и полез следом.

Продравшись сквозь нагромождение поросших светло-коричневым мхом стволов, и молодых, но уже вымахавших выше человеческого роста деревьев обновленного леса, три фигуры в черно-красной униформе замерли на обрывистом берегу. Обрыв, как и сама водная преграда, оказался невелик, но до поверхности воды было все же не менее полутора метров. С учетом, что глубина ручья была незначительна, а противоположный берег полого поднимался, образуя террасу, можно было предположить, что раньше в этом месте текла хоть и небольшая, но настоящая река.

Сквозь прозрачную воду виднелось песчаное дно и редкие гирлянды темных водорослей, вытянувшихся вдоль течения. Другой берег с отлогими пляжами и желтым песком мог похвастать перед своим собратом целыми деревьями, что закрыли ручей своими тяжелыми кронами, образовав своего рода высокий тоннель.

– Все-таки не понимаю, что здесь такое могло произойти, – сказал Борг. – Другой берег действительно чист.

– Значит переправляемся? – риторически спросил Варан, и, отломив длинную сухую ветку от поваленного дерева, сунул ее в ручей.

В самом глубоком месте воды оказалось не более, чем по грудь. Это означало, что переправиться можно без затей прямо здесь, и уже через полчаса спокойно шагать по относительно чистому берегу.

Пока первый квад раздевался и готовился к преодолению брода, два бойца второго квада проводили замеры радиационного фона и брали пробы воды. Еще двое, подсоединив выносные щупы к детекторам аномалий, проверяли русло на наличие аномалий выше по течению: достаточно одной не вовремя сработавшей подводной «жарки», чтобы в районе брода вода вскипела. Третий квад готовился обеспечить защиту, как полагалось по инструкции, хотя никакой опасности рядом пока заметно не было.

Первым в воду Борг отправил своего квад-медика, а вторым вошел сам. Автомат вместе с одеждой он упаковал в непромокаемый чехол, но пистолет в кобуре, несмотря на ощетинившийся автоматными стволами берег, Борг все-таки повесил на шею. Следом с обрыва спускались снайпер со своей винтовкой, которую он двумя руками бережно держал над головой и опора квада, несущий свой тяжелый пулемет на плечах. Холодная вода быстро поднялась выше пояса.

Течение приятно ласкало кожу. Над головой поднималась в зенит зеленая крыша растительного свода. Другой берег манил желтым песком и открытым пространством, поросшим травой и низким кустарником, в котором практически невозможно спрятаться крупному хищнику. Все вокруг словно бы предлагало забыть о болях, печалях и опасностях, сесть, расслабиться и закурить сигарету. Опытному командиру было хорошо знакомо это чувство предвкушения близкого отдыха. Он положил руку на пистолет и большим пальцем проверил, не встало ли оружие случайно на предохранитель. Квад-медик, идущий впереди, тоже заметно напрягся.

Темная тень мелькнула под водой от ближайшего скопища водорослей.

– Вперед, быстро! – заорал Борг, но квад-медик уже и сам большими прыжками мчался к берегу.

Понимая, что стрелять сквозь толщу воды бесполезно, Борг плашмя бросился на воду, стараясь как можно дальше отплыть в сторону и освободить третьему кваду сектор для открытия огня. Пистолет он держал в поднятой руке. На берегу опасность тоже заметили сразу. Снайпер и опора квада принялись резво отступать назад, а два пулеметчика на берегу вели стволами за скользящей под водой тенью, ожидая, пока Борг покинет опасную зону.

По всей видимости, тварь нуждалась в кислороде, поскольку вместо атаки под водой вдруг вынырнула на поверхность, глотнула зубастой пастью воздуха и попробовала снова нырнуть. Но Борг теперь оказался в почти привычной ситуации. И как только над водой появились черный нос и раскосые хищные глаза, немедленно высадил половину обоймы в голову и холку ныряющего зверя. Тварь забилась в конвульсиях, разбрызгивая во все стороны воду, затем разом обмякла и медленно опускаясь на дно, поплыла, сносимая течением. Вокруг нее в воде быстро росло красное облако.

Борг продолжал быстро двигаться к пологому берегу. Его квад-медик уже стоял на песке в одних трусах, но с автоматом наизготовку.

Справа и слева из зарослей водорослей и коряг, под водой к мертвому зверю рванули стремительные тени. Ни один из зверей больше внимания на Борга не обращал и он беспрепятственно вышел из воды, держа над головой раскрытую ладонь. Повинуясь этому знаку, никто из «долговцев» не стрелял. Не меньше десятка зверей рвали своего соплеменника в воде, утаскивая на дно куски мяса, почти мгновенно пожирая их там, и тут же возвращаясь обратно. Несколько секунд Борг наблюдал за этим пиршеством, а потом опустил ладонь.

Там где проворные зубастые звери постоянно показывались из-под воды в пылу борьбы за добычу, вода вскипела от лавины огня. Большинство любителей полакомиться свежим мясом превратились в окровавленные лохмотья, мгновенно перемешавшиеся с останками первого зверя. Несколько зверей уцелело: толща воды спасла их от пуль. От красно-серого месива из крови, мяса и шерсти вдоль дна заскользили темные тени.

Борг и его квад-медик отошли подальше от воды – в ручей полетели гранаты. Несколько взрывов, поднявших водяные горбы и взбаламутивших все русло, добили, по всей видимости, остатки стаи. Течением быстро унесло трупы зверей, грязь, поднятую со дна и сорванные с места водоросли. Там, где раньше под водой колыхались длинные темные жгуты водяных растений, теперь отчетливо виднелись норы.

– Зачистить тут все, – приказал Борг, когда весь отряд оказался на пологом берегу.

И пока его люди забивали в норы удлиненные заряды в резиновых трубках, прошел по берегу и поднял за хвост чудом уцелевшую тушку хищника.

– Думаю, раньше это было ондатрой, – сказал он сам себе, задумчиво разглядывая тело, напоминавшее одновременно крысу и худого бобра. – Странно, что мы раньше их никогда не встречали.

12

Что можно считать самым странным, при плотном знакомстве с Зоной? Аномалии, мутанты? Нет, ко всему этому быстро привыкаешь. Привыкаешь к постоянной вибрации или писку датчика аномалий, привыкаешь к ощущениям в ладони, выставленной в сторону ловушки, привыкаешь всегда быть начеку и держать автомат под рукой, с патроном в стволе и со снятым предохранителем. Если бы дело было только в этом, к этому привыкли бы все и никто об этом даже не задумался.

Но Зона хранит в себе куда больше загадок, чем аномалии и мутанты. Уже много лет никто не может понять, почему так часто самые разные пути в Зоне сходятся в определенных точках. Сталкерский люд зовет их «узлами». Вроде идешь совсем в другую сторону и вдруг понимаешь, что последний обход крупной аномалии привел тебя в такое место, откуда удобнее всего выйти именно к узлу. Можно плюнуть на целесообразность и пойти «напролом», но тогда каждый шаг будет даваться все с большим и большим трудом.

А еще, помимо узловых точек пространства, существуют и узловые точки времени. Многие не верят в их существование, но уж я-то знаю: если во время ходки всевозможные неожиданности тормозят тебя на пути к цели, можешь не сомневаться: в ближайшей узловой точке обязательно встретишься с кем-нибудь.

Оба этих эффекта – узлов пространства и времени – порождают невероятное количество баек о, якобы, разумности Зоны. Но лично я в такой разум не верю.

13

На четвертый день пути Паленого готовы были убить все двадцать человек, отправившиеся под командой Хука за сокровищами озерного сталкера. Да и сам Хук время от времени начинал оглаживать рукой любимый пистолет в кобуре на груди, глядя, как несуразная фигура в ярком камуфляже еле-еле тащится впереди длинной цепочки людей. Вот эта неторопливость и полный ненависти взгляд в ответ на требование двигаться побыстрее, раздражали даже самых спокойных парней Хука.

Несмотря на обещание вернуть чемодан с деньгами и отпустить на все четыре стороны по окончании операции, идти снова в Зону Паленый отказался наотрез. Пришлось колоть его транквилизаторами и тащить через Периметр на себе. А как очухался – предложили свободу выбора. Вот отряд – он идет к озеру и обратно. А вот пистолет с одним патроном. Можешь к озеру не ходить, а взять и прямо здесь застрелиться. Или попробовать выбраться к Периметру без детектора аномалий и оружия. Выбор дался Паленому легко, но ощущения свободы от этого выбора, видимо, к проводнику не пришло.

И без того выглядевший несчастным, Паленый, казалось, еще больше скукожился, окончательно замкнулся, и реагировал лишь на пинок, заменявший ему по утрам и команду «подъем», и утреннюю гимнастику. Глядя на его бледное, постоянное искаженное то ли страхом, то ли какими-то своими переживаниями, лицо, Хук всякий раз непроизвольно трогал оберег, висящий под курткой на шнурке. Уважая деньги и всячески стремясь их приобрести, Хук больше смерти боялся попасть в зависимость от банкнот и монет, а Паленый стал для него наглядным примером того, во что может превратиться неосторожный скряга.

Историю молодого парня, чуть не сгинувшего по собственной глупости в Зоне, и спасенного стариком, постоянно живущим на озере, хорошо знали не только в бригаде Карася. Сталкеры из клана «Свобода», составившие костяк отряда Хука, не скрывали брезгливости при виде человека, продавшего за деньги своего благодетеля. И тот факт, что именно благодаря Паленому они получили шанс быстро разбогатеть, забрав артефакты, добытые озерным сталкером, никак не менял их отношения к предателю. Но желание пустить пулю в лоб бледной глисте, напялившей самоубийственно яркий камуфляж, копилось у людей вовсе не из-за этого. С первого дня на отряд Хука посыпались всевозможные мелкие неприятности. И все – из-за Паленого.

Зона встретила отряд дождем.

– Дурной знак, – многозначительным голосом сказал Ганс на первом же привале, как и Хук, пряча огонек сигареты от противной водяной пыли в широком рукаве своего плаща.

Многие сталкеры и впрямь считали дождь в начале ходки дурным знаком.

– Только до озера, – твердо ответил Хук на невысказанный вопрос. – Сам знаешь, можем заплутать, если по его каракулям идти.

Ганс знал. Именно его поисковая группа нашла одного из людей Карася, ходившего в команде Киргиза к озеру по схеме Паленого. Спасти раненого и полностью истощенного человека не удалось – уже сам факт, что он смог говорить, показался чудом. Но получив основательную дозу обезболивающего, человек рассказал достаточно, чтобы понять: вольным бродягам просто не повезло. Сперва заблудились и забрели не туда, куда следовало. Потом столкнулись с огромной стаей снорков. А возле озера – так случилось – пересеклась их тропинка с отмороженными на всю голову убийцами из клана «Долг». У тупых фанатиков свои причины для ненависти, понять которые нормальному человеку просто невозможно: столкнувшись с вольными бродягами, они устроили настоящую бойню. Добивал же команду Киргиза отряд военсталов майора Кратчина. Уж и подавно неясно за что.

Любому понимающему сталкеру было ясно, что Киргиз пренебрег всеми дурными приметами, которые Зона совала ему всю дорогу буквально под нос. Но что возьмешь с дурного мародера? Не лез бы, где ума не хватает бродить – глядишь, до сих пор бы шакалил себе вдоль Периметра.

К вечеру того же дня, дорогу отряду преградил ручей. Паленый тут же уселся на его берегу и заявил, что дальше не пойдет. По его словам выходило, что не было этого ручья, когда он тут ходил в последний раз. Правда, разложив схему, которую Паленый продал Карасю за чемодан с деньгами, Хук немедленно нашел искомый ручей. После чего поднес бумагу к глазам Паленого, подождал, пока тот пожмет плечами, и пробил обманщику с правой. Не сильно бил, просто «попугать», но Паленый свалился как мешок и откачать его смогли лишь ближе к ночи.

На следующий день Паленый всеми силами старался показать, что дурные приметы так и преследуют отряд Хука. Он подолгу обходил самые скромные по размерам аномалии, заявлял, что видел вдали слепых псов, клялся в отсутствии нужных ориентиров, но всякий раз короткая проверка вскрывала очередной обман, и вскоре на слова Паленого просто перестали обращать внимание.

Поэтому короткое, но бурное ночное наводнение стало для всех холодным душем как в прямом, так и в переносном смысле. И вроде бы никто от этого сильно не пострадал – подумаешь, прокатился ночью по лагерю небольшой водяной вал, потушив костер и напугав часовых. Даже палатки не смыл. Но короткая паника со стрельбой, когда люди, очнувшись в ледяной воде, пытались понять, что происходит, подействовала на весь отряд угнетающе. Паленый же только злорадно скалился и тогда в первый раз Хук испытал острое желание пристрелить проводника.

Утром Хук объяснил мрачным и замерзшим сталкерам, что дождь, очевидно, заполнил где-то большую впадину, оставшуюся после аномалии, а потом стенку ямы подмыло и вода вырвалась порезвиться на простор ночного леса.

– В задницу твои теории, – желчно сказал вожак людей Карася по прозвищу Коготь. – Надо решать.

– Решать что? – жестко спросил Хук, мгновенно отрубая Когтю все пути к отступлению. Любым недомолвкам лидер «свободников» предпочитал выяснение отношений до конца.

– Не прет нам, – слегка смутившись сказал Коготь, и потер огромной ручищей толстую красную шею. – Приметы плохие.

– Коготь, – властно ответил Хук. – Ты какой раз в настоящей Зоне, что моим парням про приметы толковать начинаешь? Твоя задача – помогать мне управлять людьми Карася. А за приметы – пускай настоящие сталкеры думают.

– Обидно говоришь, – недовольно сказал Коготь под возмущенное бормотание своих людей, сгрудившихся у него за спиной. – Мы с тобой одно дело делаем. Вместе, коли что, под пули пойдем.

– Не обижайтесь, – миролюбиво сказал Хук. – Это я сгоряча. Конечно, мы все вместе. Просто этот пес, Паленый, во как достал.

Короткий эмоциональный жест Хука окончательно разрядил ситуацию.

– Ладно, – буркнул Коготь и хмуро посмотрел в сторону скрючившейся фигуры в ярком камуфляже. – Кто эту крысу попугаем вырядить додумался? Его ж, наверное, из космоса видно.

Про плохие приметы никто больше даже не вспоминал. Ровно до того момента, когда сразу за Паленым, шедшим впереди, земля вдруг просела и образовала длинную канаву, шириной не меньше метра. Люди в страхе подались назад: по дну канавы струились синие ветвистые змеи электрических разрядов.

Это уже действительно походило на плохую примету. Но отступать Хук не собирался, тем более, что в отличие от банды Киргиза у него большая часть команды была настоящими, битыми жизнью, сталкерами. К тому же, при вдумчивом рассмотрении вопроса оказалось, что Паленый просто не заметил одну из неопасных аномалий и неумышленно активировал ее. А уж то, что рядом оказалась опасная «ловушка», сработавшая на активность своей соседки – явно было просто случайностью. О чем Хук и рассказал своим людям на внеплановом привале.

Отчетливо понимая, что большинство из присутствующих могут и сами дать не один десяток подобных объяснений, Хук сменил тактику.

– Большинство из вас не понимает толком куда и зачем мы идем, – сказал он, извлекая из своего рюкзака сложенный в несколько большой лист плотной бумаги. – Официальная версия – за какими-то артефактами, что хранит у себя один старый дурак. Пришло время открыть карты полностью. Вот, смотрите: это озеро, которое мы с Карасем назвали «Подкова». Потому, что оно действительно похоже на подкову, и потому, что оно принесет нам удачу.

На развернутом листе бумаги, и правда, была нарисована от руки карта изогнутого озера, отчасти напоминающего по форме подкову.

– Вот эти заштрихованные области вокруг всего озера – это сплошные аномальные поля. В них есть всего два узких прохода, найти которые очень трудно. Поэтому на том озере почти никого не бывает. И мутантов там тоже практически нет. Озерный сталкер Крот живет там отшельником. И уже очень давно копит редчайшие артефакты. Большинство того, что мы добудем в этой ходке, будет разделено между нами. И я закрою глаза, если кто-то что возьмет себе дополнительно. А знаете, почему? Нас два десятка здоровых мужиков, но если наши сведения верны, мы не сможем вынести все и за три ходки! Кто не готов рискнуть ради таких богатств – может убираться немедленно. Не держу.

Слушали его в тишине. Никто не пытался возразить, но и особого восторга заметно не было, из чего Хук сделал вывод, что ему не очень то и поверили. Однако недовольства больше никто не выражал, хотя на Паленого все равно посматривали как на прокаженного.

Вечером бесцеремонный Ганс, раздобрев от сытного ужина, так и сказал Паленому:

– Последняя ходка у тебя паря – это, считай, на лбу твоем написано. Не любит Зона предателей. Как озеро увидим – лучше сразу уходи. А то долбанет Зона по тебе, а достанется честным сталкерам.

Паленый сжался в комок и прошипел по-змеиному, словно плюнул в ответ:

– Честные сталкеры за чужим добром не ходят.

– Вот как ты заговорил, – добродушно удивился Ганс, развалившись возле костра. – Это добро теперь не чужое. Оно ничейное. Ну вот смотри: старик тебя приютил, а ты его продал. Значит, что? Сглупил старик, нельзя так было делать. Пристрелить тебя надо было, а не лечить. Значит, озерный сталкер допустил промашку. За добрые дела, как и за недобрые, надо уметь отвечать.

Ганс демонстративно загнул палец на руке.

– Пойдем дальше. Зачем артефакты старому? Для забавы. Забивает без толку ценными вещами цистерну и ждет, пока она потопнет. А ведь людям его запасы много пользы принести могут. Не для того Зона артефакты сталкерам дает, чтобы собирать их да в кучу складывать. Стало быть, вторая промашечка.

Ганс загнул второй палец.

– А вот и третья. Коли мы придем, а домик все на том же месте плавает – тогда старичок совсем ничему не учится. Это значит, что артефакты у него отберет тот, кто первым доберется. И правильно: дураку и богатство – обуза. А раз забрать всякий может – значит, ничейное оно.

– Киргиз тоже так думал, – зло сказал Паленый.

– Киргизу следовало выждать пару дней сразу после того, как они плутанули и на снорков нарвались. Встать лагерем и просто отдыхать. Считай, сама Зона им на это намекала: не торопитесь, мол, успеете на тот свет. Выждали пару дней – и все бы у них вышло иначе.

Хук, любивший иногда послушать разглагольствования товарища, крепко задумался.

А на следующий, уже четвертый по счету, день пути, Паленый заблудился. И его готовы были убить все двадцать человек.

Сперва Хук решил, что проводник опять пытается отлынить от дела. Однако, тщательное изучение схемы маршрута и обычной топографической карты ничего не дало. Они находились в лесу, и это был единственный ориентир для топопривязки. В итоге, большую часть дня бездарно провели в поисках хоть какого-нибудь холмика или ручейка. А когда нашли приметное дерево с белой корой, и Паленый вдруг заявил, что до озера осталось всего пару часов пути, Хук внезапно принял решение немного подождать.

Перед этим, правда, они все-таки прошли через северо-западный «коридор» в сплошном аномальном поле, и оказались во внутренней области, уже совсем вроде бы недалеко от озера. Среди аномалий Паленый держался уверенно, хоть и шел, не выпуская детектор из рук, гораздо медленнее обычного. Было понятно, что ходил он по этой дороге не один и не два раза. Миновав опасный проход, Паленый развернул отряд к югу и вел всех еще около часа, объяснив, что в дальнейшем будет достаточно пройти почти по прямой, чтобы легко выйти в нужную точку озера. И сразу после этого Хук объявил суточный привал.

Глядя на своих повеселевших людей, быстро превращающих небольшую полянку на возвышенности в лагерь, Хук окончательно убедился, что принял верное решение. Днем больше, днем меньше.

Кто понял жизнь, тот не спешит.