Текст книги "Именем мрака (СИ)"

Автор книги: Ежи Радзивилл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

– Есть хочешь? – спросил Джей у Джин. Она только покачала головой.

– Я тоже не хочу, – кивнул он, – Хозяин, найдется комната для ночлега?

– Как не найтись? – ответил огромный пузатый трактирщик, – Серебряк вперед, и она ваша на всю ночь до утра. Ужин или завтрак получите впридачу за те же деньги.

Получив монету, он проводил их в гостевую комнату, где Джин обнаружила грубо сколоченную из толстых досок кровать. Вместо матраса в кровати был полосатый мешок, набитый шуршащими сухими стеблями. Подушек и постельного белья путникам не полагалось. Джин попробовала рукой мягкость шелестящего ложа. От него исхожил странный пряный запах.

– Морская трава, – пояснил Джей, доставая из седельного мешка меховое одеяло, – От ее запаха все местные вши и блохи уходят. Возле Аладринга целые деревни все лето ее добывают, тем бизнесом и живут. Так что кидай куртку под голову и спи спокойно, дорогая. Трава не выдохлась, значит, насекомых тут нет.

Он укрыл Джин, достал себе второе одеяло, положил седельные сумки в дальний угол и наконец устроился на топчане. Джин уже засыпала. Ей снился трясущийся горизонт, стоячие, мохнатые, заиндевелые лошадиные уши впереди, белая мерзлая гладь вокруг и надо всем этим белое, промороженное донельзя небо. "Белый мир" – подумала она, окончательно засыпая...

006. Заповедный мир Ахайя, 09=05 10.03.03 СМГВ.

После плотного завтрака – в седло и снова перед глазами под размеренное шумное дыхание лошадей и хруст снега качается белая гладь. Пахло морозом, свежеиспеченным хлебом, печным дымом и теплым запахом неутомимых местных лошадей. Джин начала находить удовольствие в таком способе путешествия. Обед – короткая остановка в трактире, все еще на территории Герцогства, плотная еда, смена лошадей – и снова впереди подрагивают мохнатые уши... К вечеру они подъехали на подворье пограничного трактира. Джин с удовольствием слезла с подуставшего коника, лошадей увел в конюшню мальчишка, и она последовала за Джеем в тепло общего зала. По зимнему времени народу было немного – двое студентов направлялись в Герцогство, протягивали к огню озябшие руки трое замерзших сыщиков да ворчал на качество пищи кряжистый пожилой купец, который вез в княжество Миррор шумное семейство, состоящее из толстухи жены и троих дочерей, а так же довольно большой груз мануфактуры, целых пять саней разных тканей и прочего товару. После плотного ужина, когда Джей разбирал постель, она просила его:

– Отчего Рик не перебросил нас сразу в Южную Империю?

– Я не хотел светиться, – пробурчал Джей, – Мы должны затеряться в Ахайя. Здесь в первую очередь будут контролировать ксенотехнологические штуковины, а наш нынешний способ передвижения засечь вряд ли удастся. Работающая в дежурном режиме подвеска практически не обнаруживается ни через Сеть, ни с троянских спутников.

– Понятно, – кивнула она, залезая к Джею под одеяло. От него пахло табаком, лошадьми и вином. Джин сочла эту смесь не самой неприятной на свете, прижалась к нему и мгновенно уснула. Ей приснилось, что она снова корабль. Джей в своей каюте держал на коленях какую-то полуголую смешливую девицу, вокруг простирались редкие звезды окраины галактики, ровно пульсировали многочисленные системы ее настоящего, стотонного серебристого тела, и все это было просто замечательно. Джин прокладывала курс в реальном пространстве в окресностях пульсара 7F-902, и была счастлива...

007. Заповедный мир Ахайя, 19=35 16.03.03 СМГВ.

Кони ровной трусцой достигли вершины плавной горы, перед всадниками открылись морская гладь и подковообразное пространство незамерзающей бухты Аладринг, на берегах которой стоял одноименный город, его кривые улочки, опоясывающие склоны, разномастные домишки, склады, причалы, у которых стояли небольшие пузатые парусники, и Джей сказал:

– Ну вот, мы почти приехали. Извини, о делах пока не говорю, на троянских спутниках может быть аппаратура орбитальной подслушки. Придется пока потерпеть. Как тебе пейзаж?

– Конечно, это не Нью – Китеж, но как конец длительного конного туристического маршрута ободряет, – ухмыльнулась Джин, – Где ты собираешься искать капитана?

– Или на борту своей галоши, или в одном из кабаков, – засмеялся Джей, – Еще он может быть в одном из веселых заведений с девками. Как и все моряки на берегу. Как все пилоты на Тверди.

Джей подумал и родил еще один вариант:

– А может быть, у него в этом порту есть наложница?

Именно так и оказалось. Первый же встречный, подросток в порванном и зашитом вкривь и вкось толстыми белыми нитками черном суконном пальто, напоминающем шинель, кивнул и указал куда-то в сторону противоположной окраины города:

– Это там. Капитан живет в доме Лиции Гарм.

Подросток переступил с ноги на ногу и сообщил:

– Могу провести вас коротким путем. За вознаграждение. Чтобы вы не плутали.

Подросток оказался словоохотлив и даже не захотел брать плату. Плату он не захотел брать после того, как ему позволили в качестве альтернативы оседлать одну из подменных лошадей. Рот у него не закрывался, и вскоре Джей и Джин знали, что сей бедовый малый – член команды корабля "Мамочка моя", палубный матрос, которого зовут Гонамус. Он рассказал, что корабль пришел с Древних Островов три дня назад, и сейчас все отдыхают перед рейсом на Южную Империю. То есть капитан давно бы ушел туда, еще день назад, но запаздывает договорной груз и какие-то люди, о которых каптану – невиданная честь – сообщили по телеграфу аж из Хаона!

– Наверное, большие шишки, – высказал свое предположение Гонамус, шлепая разношенными башмаками по бокам лошади, – Или страшные богачи. Знаете, сколько стоит передать одно слово по телеграфу сюда из Хаона? Целый серебряк! Это значит, что если передали только что-нибудь вроде "капитан, задержите судно для двух пассажиров и добавочного груза стекла", то набегает золотой с лихом! Да на эти деньги в таверне две недели можно жить!

Джин немало потешалась по дороге над неуклюжими башнями, каждая из которых имела четыре лопасти, оснащенные для ночного времени еще и спиртовыми фонарями. Слово передавалось от башни к башне побуквенно, букву означало сочетание положения всех четырех лопастей. Она окончательно развеселилась, узнав, что скорость передачи сообщения равна примерно пятидесяти километрам в час. Тем не менее, информация за час преодолевала дневной переход. Сообщение о Джее и Джин, посланное Риком Хашем в Аладринг, было получено там на следующий день, когда они еще толком не отъехали от Хаона. Так что хотя частые туманы мешали регулярной, круглосуточной связи, все же она пользовалась спросом. Купцы сообщали о прибытии и отбытии кораблей, о движении караванов и о изменении цен, управы – о собранных налогах и беглых преступниках, граждане побогаче иногда передавали родным короткую весточку, если были в отъезде и их планы вдруг менялись. Ахайцы уже начинали гордиться невиданным дивом, которое существовало пока только на северном материке. Они благополучно выбросили из головы, что первую линию оптического телеграфа построили еще при старом герцоге Гуланайне для осуществления успешных карательных операций против горцев Черногорья и Великой Пустыни.

Они прибыли к дому местной жены капитана "Мамочки моей", изрядно устав от болтовни Гонамуса, который простер свою любезность даже до того, чтобы позвать капитана на крыльцо неказистого одноэтажного домика.

Пербуз вышел почти сразу же. Он оказался невысокого роста, но очень широкоплечим, почти квадратным, бородатым и достаточно любезным, чтобы пригласить путешественников отобедать с ним. Гонамус переминался с ноги на ногу, изнывая от любопытства. По заинтересованному взгляду капитана Джин рассудила, что Гонамус в этом не одинок.

– Лошадей с собой берете? Может, сразу и погрузить, пока груз не прибыл?

Джей кивнул. Пербуз повернулся к Гонамусу:

– Лошадей веди на корабль, пусть устроят их в трюме. Да пусть готовят каюту для пассажиров, – буркнул капитан, и Гонамус мгновенно вскарабкался на одного из коней и исчез, уводя всех четверых. Джей догадался, что через несколько минут о том, что пассажиры прибыли, и как они прибыли в город, станет в мельчайших подробностях известно всем в порту.

– Я Джей Дорко, а это мой братишка Джарани. – представил себя и Джин капитану, тот кивнул, предолжил проходить в дом и исчез внутри. Джин тревожно взглянула на Джея:

– Но мои волосы... Они длинные. И голос...

– Ну и что? – спросил он, – Многие здешние дворяне носят такую прическу, не догадываясь, что это "каре". Пошли, ребенок. А горло ты застудил, поэтому временно только сипишь или шепчешь.

Дом изнутри выглядел малость получше, чем снаружи. Стены были с претензией на роскошь оклеены новомодными аляпистыми ланценскими бумажными обоями, на кухоньке лихорадочно гремела посудой чумазая девчонка – подросток, сама супруга восседала за столом возле коренастого Пербуза. Она оказалась весьма полной. "Экая Даная" – пронеслось в голове Джея, он кивнул хозяйке:

– Простите за вторжение. Мы прямо с дороги.

– Вот и хорошо, вот и вовремя, – заулыбалась она, – Присаживайтесь, гости дорогие. Сейчас вас для начала с дороги накормим, а уж потом и разговоры говорить будете.

Джин помалкивала, иногда кивая или качая головой вместо ответа.

– Чего это с мальчиком? – спросила Лиция.

– Застудил горло, – сказал Джей хозяевам, – А сипеть больно, да и стесняется.

– В зимней дороге еще не то бывает, – кивнул Пербуз и от Джин отстали. Это объяснило и то, что ела она по местным понятиям очень немного.

– Какие вы разные, – сказала Лиция, – Вы, Джей, серьезный, солидный, а Джарани такой хрупкий – как веточка.

– Мы от разных матерей, – нашелся с ответом он, – Моя умерла в родах, ну, отец погоревал, да и взял в жены его мать. Вот в нее он и вышел хилый да болезненный.

Лиция улыбнулась, покачала головой:

– Мы люди простые, но нынешняя стасть благородных к тощим дамочкам и вовсе непонятна. Для худой родить – казни адские, а нашей сестре, ну, которая в теле – что чихнуть. Нет, не понимаю. А в семье должно быть много детворы. Тогда семья крепкая.

– У благородных свои причуды, – пожал плечами Джей, – Благодарствуем за привет и угощение. Еще бы кружечку винишка, и можно про дела.

Кружку вина ему тут же налили, он кивком поблагодарил, достал из-за пазухи свернутые трубкой бумаги, передал капитану. Пербуз, глотнув вина, важно крякнул, достал линзу на красиво плетеном шнурке и вставил в глазницу. Словно оправдываясь сообщил:

– Глаза у меня хорошие. Руки вот только стали коротковаты.

Читал отставленные на всю длину узловатых рук бумаги долго, обстоятельно, шевеля толстыми губами, кивая, наконец, не пропустив ни строчки, аккуратно сложив бумаги, свернул их в трубку:

– Документы, конечно, правильные. Можете приходить на борт, как пожелаете.

– Если нужно чего прикупить, так в лавках возле самой воды не берите, там дорого и товар плохонький. – тут же вставила Лиция, – А вот улицей от нас ниже есть большая лавка купца Пандруса, у него все, что душа пожелает есть и товар самый лучший. Его тут все знают.

– Это ее брат, – пояснил капитан неожиданную рекламу, – Так что ежели скажете, что Лиция посоветовала, то в его лавке вас не обмерят, не обсчитают. Погуляйте пока, посмотрите город. А как надоест – приходите на корабль. Стоит он у третьего считая слева причала. А заблудитесь – каждый местный покажет, куда идти. Да, вот еще что! Кормиться будете с нами или наособицу?

– Наверное, с вами, – предложил Джей.

– Тем проще. Еда у нас в море простая, но питательная, – сообщил Пербуз, поглаживая не самое плоское на свете брюхо в качестве доказательства своих слов. К концу разговора он несколько подобрел. Джей и Джин еще раз побагодарили хозяйку, оделись и вышли из дома.

– Замечательные люди, – прошептала Джин. Джей было кивнул, и тут до них донесся пронзительный голос Лиции:

– Дармоедка! Бездельница! Чего расселась как идол? Быстро мой посуду! Потом нажрешься, никуда твои объедки не ускачут!

Они отошли от дома Лиции в молчании. Потом Джин сказала:

– Везде свои нравы. Но... Мы не могли бы потом вернуться за ней?

– Как ты себе это мыслишь? – вздохнул Джей, – Что я приду, постучу и скажу "у вас тут плохо обращаются с прислугой, я заберу ее себе"? Да знаешь ли ты, что по меркам этой планеты девочка еще не так уж и плохо пристоена? Она в тепле и при кухне.

– Не знаю и знать не хочу, – отмахнулась Джин, – Довольно того, что я увидела именно ее и именно ее и пожалела. Всех даже я пережалеть не могу. Итак, Джей?

– Подожди до Южного Материка. Я переспрошу у тебя после того, как мы минуем храм богини Нейс, – хмуро сказал Джей, – Если ты и тогда скажешь, что девочку нужно спасать, то что же, я подчинюсь.

Через пару шагов он поднял на нее глаза и спросил:

– А может бросим все к чертовой матери? Вселенная бесконечна, всех не спасти, не обогреть. Купим вот здесь дом и будем просто жить. Ловить рыбу, трахаться ночами напролет, есть от пуза. Просто жить.

– Да ведь скучно, – вздохнула Джин, – Не переживай, это пройдет. Тебе просто нужно как следует напиться и все как рукой снимет. Я же тебя знаю как саму себя!

008. Заповедный мир Ахайя, борт корабля "Мамочка моя", 17=56 17.03.03 СМГВ.

Они стояли на корме, держась за поручни и смотрели, как отдаляется город Аладринг. На сигнальных башнях, построенных по краям бухты, уже зажгли дымные огни. Вечерело, от свинцовой ледяной воды, в которой плавали мелкие льдинки, несло промозглым холодом. Над головой скрипели снасти, иногда хлопало полотнище одного из парусов. Матросы продолжали установку хитрой парусной снасти для превращения энергии ветра в поступательное движение пузатого парусника. Пербуз рявкал команды, на палубе тоже вовсю трудились матросы, убирая все лишнее на случай ночной непогоды.

Ветер стоял выгодный, он дул почти точно в корму "Мамочке моей", так что она довольно шустро разогналась. Матрос недалеко от них бросил за корму лаг – специальную, залитую с одного края свинцом, чтобы она стояла в воде вертикально, вывареную в сале дощечку с привязанным тонким линьком, разделенным на равные отрезки узлами. Другой тут же перевернул небольшие песочные часы, глядя, как уходит за корму линь. Как только весь песок пересыпался в нижнюю склянку часов, он сказал:

– Время!

– Скорость восемь с третью узла! – закончил отсчет второй матрос и неспешно вытащил приспособление. Пербуз, прогуливающийся по рулевой надстройке, кивнул.

– Пятнадцать с небольшим километров в час, – шепотом сообщила Джин, закончив пересчет в привычные единицы скорости.

– Почти шестнадцать, – поправил ее Джей. – Не так уж и плохо для купеческого судна.

Джин фыркнула. Из железной трубы, выведенной за борт судна и украшенной специальной насадкой от искр, повалил жирный дым. Кок начал протапливать печь, не столько готовясь потрудиться над пищей для ночной вахты, сколько для обогрева жилых помещений корабля. Ужин состоялся перед отходом, но, как предупредил капитан, в кают-кампании стоял буфет с холодными закусками, где желающий мог перекусить и выпить кружку вина в любое время. В буфете имелась солонина, соленая рыба нескольких видов, холодное жареное мясо, копченая ветчина, колбаса и хлеб. Вспомнив про содержимое прочного, устойчивого сооружения, для надежности еще и привинченного к полу большими железными болтами, Джин кивнула, уже привычно прошептав:

– Голод нам не грозит.

– Разумеется, – кивнул Джей, – Кроме того, у нас есть еще и почти весь запас, который мы прихватили с собой в Хаоне. Лошади тоже не голодны. Становится холодно. Проведаем животных?

– Почему нет? – пожала плечами Джин. Город постепенно превращался в расплывчатое пятно суши на краю воды, над которой стоял холодный туман. Они спустились в трюм, где в особой выгородке находились их средства передвижения по суше.

Несчастными животные не выглядели, но все равно обрадовались знакомым людям, зафыркали, тычась шершавыми губами в руки. Джин достала несколько кусков хлеба и разделила их по справедливости между всеми четырьмя. Джей проверил воду в кадушках, зерно в торбах, поглаживал умные морды, бормотал что-то ласковое, потом пролез за выгородку, почесывая довольно сопящих животин, проверил их состояние, удовлетворенно сообщил Джин:

– Они в неплохой форме. За время рейса отдохнут, так что повезут нас с большой охотой. Тем более, что в Империи гораздо более теплые зимы. Ну, зверюги, отдыхайте, пока есть возможность. Завтра возьму гребень, расчешу шерсть.

Кипы морской травы, брошенные на пол, служили животным как подстилка, так и профилактически, для избавления от паразитов. Лошади эту водоросль не ели, кроме как с великого голода. В трюме неожиданно возник Гонамус, который тащил животным охапку соломы.

– Вы не волнуйтесь, – сказал болтун, – Я за ними ухаживать сам вызвался. Я животных люблю, в деревне вырос. Ребятки, дядя Гонамус вам соломки пожевать принес. Одно зерно-то есть не стоит. Оно конечно питательное, но и только.

– Откуда на корабле солома? – удивилась Джин. Гонамус хитро ухмыльнулся:

– Мы же стеклянные изделия везем. Бутылки, вазы всякие. Они как раз соломой и переложены. Я по чуть-чуть из корзин надергал, никто и не заметит. А еще приносил им объедков от вчерашнего ужина, их целая бадья набралась. Не дураки лошади, слопали все подчистую.

– А им не вредно? – с сомнением просипела Джин. Гонамус расхохотался:

– Что вы! Северные варвары почти всю зиму своих коней так кормят. А то еще похлебку из старой, сорной крупы им сварят и эту теплую похлебку дают. К нам пленных пригоняли, они все норовили к живности устроиться. В лошадях они понимают. Вот и я это дело перенял. Я же любопытный, как увижу что странное, так не отстану, пока не растолкуют, зачем да почему. Зерно-то лежит, и пусть себе полежит. Не испортится. А обьедки всякий вечер остаются, – практично сообщил он, – А варвары еще говорили, что похлебка эта и объедки вообще лучше перевариваются и оттого их нужно меньше. Но в неприычных к такой еде конских желудках пусто, поэтому я даю потом и соломы, и немного зерна.

Лошади от нового подношения не отказались, захрумкали соломой.

– Разъедятся они к концу рейса с твоим уходом так, что шевелиться не смогут, – предположил Джей, – И уж точно разбалуются выше всякой меры.

Джин фыркнула. Они кивнули Гонамусу, который, продолжая болтать с животными, принялся наводить чистоту в загонах и поднялись в каюту, которую им выделил капитан Пербуз.

Каюта была чуть больше, чем на "Духе капитана Эль-Арду", здесь так же имелась двойная койка, вместо удобств имелся вместительный ночной горшок, установленный в специальное сиденье с откидной крышкой, которое обычно служило стулом. Был небольшой иллюминатор, толстое стекло которого обрамлялось немного ржавой железной окантовкой. Еще в каюте был небольшой откидной стол, над которым имелась полочка для всякой мелочи. В темное время суток каюта освещалась свечой, укрепленной в специальном приспособлении на стене. Джин заинтересовалась этой приспособой. Выглядело осветительное устройство так – от стены отходил толстый латунный стержень, который заканчивался полукруглой рогулькой. Рогулька держала кольцо, от которого под прямым углом отходила ось, в центре которой был закреплен подсвечник. Чтобы он не переворачивался, снизу имелся внушительный груз в виде латунного шара. Таким образом, как бы не болтало корабль, свеча при помощи карданного подвеса всегда оставалась вертикальной.

Джин достала из багажа меховое одеяло и расстелила на нижней койке. Вздохнула, глядя, как Джей встряхивает и укладывает одеяло на верхней:

– Может быть, поговорим про наши планы?

– Я могу показаться параноиком, но пока что – нет, – покачал головой он, – Пока что мы просто движемся из пункта А в пункт Б. Этот участок пути несколько длиннее и однообразнее остальных. Я расскажу часть своих планов тогда, когда мы пройдем портал.

– Далеко от порта до него? – спросила она, залезая на верхний ярус.

– Приблизительно триста километров. Но у нас же есть наши лошади, – напомнил он, – Так что, думаю, мы доберемся до нужного места на третий или четвертый день. Трактиров по пути почти нет, два в начале, третий – храм богини Нейс. Потом придется ночевать на земле. Это не очень страшно – зима там мягкая, наверное, даже трава зеленая. Зато летом жара фантастическая.

Джин хмыкнула, слушая, как ветер свистит в снастях корабля и его пузатый корпус с журчанием расталкивает воду. Вызвала на виртуальный дисплей карту Ахайя. На палубе пробил судовой гонг, вахтенный выкрикнул:

– Шестая стража! Курс – зюйд, скорость девять с половиной узлов, облачно, горизонт чист!

Джин тихо вздохнула, привычно вызвав на опушенные веки тактическую информацию о мире, в котором они находились. По виртуальному экрану потек текст:

"Ахайя, – заповедный мир на среднефеодальной ступени развития. Местонахождение -Туманность Андромеды, окраина сектора "21-надир-норд". Дистанция до Террис – около 2.680.000 световых лет. Обращается вокруг небольшой, но очень горячей звезлы класса А2, аборигены называют ее Иммиа. Год состоит из 280 суток. Сутки составляют 27,345 Стандартных Часа. Сила тяжести несколько меньше стандартной (0,86 G). Планета движется по эллипсу, ввиду чего климат отличается очень коротким жарким летом и жестокими морозными зимами, продолжающимися большую часть года. Луны: Красновато – желтая, маленькая, но яркая Цета (период обращения 12 сут.), голубоватая и самая яркая Лурга (период обращения 39 сут.), и коричнево – серая маленькая Чамба (период обращения 24 сут.). Когда говорят "Месяц" в смысле времени, подразумевают один оборот Лурги. В так называемые периоды "троелуний", считающиеся местными мистиками очень неблагоприятным временем, приливы максимальны, в другое время – малозаметны. Мера времени на планете Ахайя называется "стража". Составляет примерно четыре (3, 906) терранских часа. В сутках Ахайя семь страж. Делится на четверти. Более мелкие единицы времени не распостранены..."

Джин зевнула и "отложила" виртуальный справочник. Тащиться со скоростью менее двадцати километров в час через Внутреннее Море оказалось страшно скучным занятием. Она вызвала меню функций подвески, выбрала "сон" и установила время – "10 часов". При мысли, что за это время корабль продвинется к порту назначения меньше, чем на сто восемьдесят километров, ей стало тошно.

"Как здесь все медленно! И какая же я была идиотка, когда вошла в это тело!" – раздраженно подумала она, прежде чем уснуть.

Джей тихо лежал на своей койке. Заметив, что Джин уснула, он поднялся, погасил свечу и вернулся к себе. У него накопилось слишком много материалов, которые были закачаны еще в то время, когда они с Джин смотрели поединок на мечах в Гдема. Теперь предоставилось достаточно времени для того, чтобы их неспешно вычитать и осмыслить. Для работы с информацией ему не требовалось ничего, кроме покоя. Джей прикрыл веки и вызвал на виртуальный дисплей очередной файл...

009. Заповедный мир Ахайя, борт корабля "Мамочка моя", 15=14 22.03.03 СМГВ.

Джин изнывала от скуки. На паруснике пассажирам не было никаких занятий. В конце концов, в пятый раз перебрав скромный багаж и в пятый раз вычистив пыхтящих от счастья лошадей щеткой и гребнем, Джин спросила у Гонамуса удочку и засела на корме судна. Внутреннее море угрюмо катило свои свинцовые валы, над судном ползли хилые разодранные ветром в клочья облака, пузатая "Мамочка" упорно то карабкалась на очередной вал, то летела с него навстречу следующему. Согласно счислению, корабль покрыл почти весь отрезок пути до экватора, но особой жары не чувствовалось. Ветер не стал теплым, он просто перестал быть ледяным.

Джин наживила здоровенные крючки кусочками ветчины, бросила удочку за борт и присела у деревянного фальшборта на кстати прикрепленный к нему ящик с песком. Гонамус и боцман Тегру уже который день пробавлялись рыбалкой. Иногда им везло, и они успевали надергать рыбы на жареху. Иногда – не удавалось поймать ничего. Джин накануне во время клева пригляделась к их манере ловить, сочла, что в ней нет ничего фантастического и сегодня решила тоже попытать счастья.

Леска дернулась. Джин аккуратно поддернула ее на себя, "подсекла", как говорят рыбаки, и ощутила упругое споротивление на другом ее конце. Затем последовал рывок, жа такой, что ее бросило к фальшборту и чуть не вырвало леску из рук. Джин стиснула зубы. Сначала она хотела позвать кого-нибудь, но потом сообразила, что по ее голосу обман легко может раскрыться. К тому же ей вспомнилось то, с каким снисхождением переглянулись боцман и Гонамус, когда она попросила рыблолвную снасть.

Леска, сплетенная из длинных волос, со свистом резала воду. Когда добыча начинала бешенно рваться, Джин старалась удержать режущую руки снасть, как только успокаивалась – медленно вытягивала. Эта борьба продолжалась вечность. Минут десять. Затем в воде за кормой что-то мелькнуло серебром, ближе, и Джин хрипло пискнула. Рыба оказалась огромной. Ни боцман, ни Гонамус не вылавливали при ней и вполовину меньших. Тут до нее дошло, что она на корме уже не одна. Лесу, которую она вытягивала, чуть сбоку наматывал на мотовило боцман, два матроса глазели через борт на редкую добычу, а капитан руководил двумя матросами, которые спускали шлюпку.

– Давай-ка теперь я, – предложил боцман, которй уже довольно давно простирал к леске при каждом рывке добычи свои просмоленые лапищи. Маленькие глазки Тегру пылали азартом. Джин кивнула и передала леску. Джей вышел из надстройки, увидел ажиотаж вокруг удочки и ухмыльнулся. Тем временем шлюпку спустили на воду и протравливая трос, закрепленный на корабле, приблизились к рыбине. Один из матросов поднял гарпун и ударил добычу в бок. Снасть лопнула, несмотря на все искусство боцмана, рыба билась на гарпуне и чуть не перевернула лодку. Потребовалось около пяти минут, прежде чем мокрые до нитки матросы ухитрились перевалить добычу через борт шлюпки и начали подтягиваться по канату к судну. Остальные, как водится, все это время давали им с бота судна уйму полезных советов. К этому времени на борту появился кок, вооруженный жутковатого вида ножом и включился в общую суматоху. Джин стало смешно и немного грустно. Она поняла, что не ей одной было смертельно скучно.

На ужин все ели жареную рыбину. Как продолжал жарить и парить, так как здраво рассудил, что будет не по-хозяйски, если столько пищи испортится. Гром сковородок и шкворчание жира на камбузе прекратились только поздней ночью. Джин к тому времени уже спала.

На следующий день судно пересекло экватор, в связи с чем по местному обычаю капитан поставил команде небольшой бочонок вина, под который с трудом доели давешний улов, и снова потекли однообразные нескончаемые дни...

010. Заповедный мир Ахайя, борт корабля "Мамочка моя", 10=17 26.03.03 СМГВ.

Когда Джей вышел на палубу, на горизонте уже четко обозначилась полоса Тверди. Джин стояла у борта и смотрела на нее, как голодный – на ломоть хлеба. Морская одиссея, первая в ее жизни, не доставила ей никакого удовольствия, и Джин откровенно сообщила Джею, что предпочла бы в дальнейшем не участвовать в подобных ретро-заплывах.

За их спинами на мостике Пербуз важно рассматривал берег в больщую медную подзорную трубу. Узнав место, довольно кивнул и сообщил пассажирам:

– Мы прошли почти точно по проложенному курсу! Сейчас прямо перед нами остров Ваг, а за ним порт Таппур! Если это порт вам подходит, то я могу высадить вас сегодня днем.

Джин вызвала виртуальную карту Южного материка. Она поняла, что от Таппура до Торка гораздо проще и быстрее добраться по суше, так как по воде пришлось бы потратить два дня, огибая выступ континента и описывая длинную петлю. По Тверди же города соединял почти прямой тракт. Да и лошади явно двигались по дороге быстрее, чем пузатое купеческое судно по воде при помощи непостоянного ветра. Очевидно, Джей пришел к таким же выводам, так как он кивнул и крикнул:

– Отлично! Мы высадимся в этом порту.

– И чем скорей, тем лдучше, – проворчала Джин.

011. Заповедный мир Ахайя, окрестности порта Таппур, 13=04 26.03.03 СМГВ.

Кони прекрасно отдохнули и даже соскучились по движению, так что теперь они охотно шли тряской рысью. Еще им прибавила настроения хоть и пожухлая, но зеленая трава под копытами. Джей между тем открыл бутылку вина и глотал на ходу прямо из горлышка. Настроение Джин было таким же хорошим. Она с удовольствием заговорила в полный голос, как только оказалась за глинобитными стенами Таппура.

– Застоялись животинки, – одобрительно сказала Джин, проверив относительную скорость перемещения. Даже без понукания кони легко делали более двадцати километров в час. Виртуальная карта Южного Материка показывала их местонахождение и дистанцию до первого из трактиров на тракте "Таппур – Торк". Здесь трактиры стояли с примерным интервалом семьдесят – восемьдесят километров.

– Мы можем там и не останавливаться, – прокомментировала Джин карту, – Бегут наши коники хорошо. До ночи можно сделать кусок дороги и побольше.

Джей просто кивнул, оглядывая полосу степи, которая плавно поднималась от берега к Великой Южной Равнине. Деревья попадались редко, видно было от этого далеко, и лишь пробегающие от порывов ветра волны по невысокой траве оживляли однообразный пейзаж.

Тракт здесь был полосой красной глинисто-песчаной земли, вытоптанной до полного остутствия растительности копытами и колесами. Лошади сочли, что гораздо интереснее бежать параллельно тракту по траве, в чем им никто не стал препятствовать. Когда путники решили устроить привал, оставив трактир далеко позади, то лошади разбрелись по кругу диаметром метров сто, выискивая кустики травы повкуснее, а Джин развела небольшой костерок, чтобы немного прожарить солонину. Периодически то одна, то другая лошадь поглядывала за хлопотами седоков, и как только из торбы достали хлеб, сыр и прочие интересные им вещи, животные незаметно стали подходить поближе. Джей заметил передислокацию и ухмыльнулся:

– Джин, вымогатели идут!

Она скосила глаз на "силы союзников", которые теперь старательно делали вид, что неподалеку от кострища просто трава повкуснее, рассмеялась и отвалила ножом несколько не очень больших ломтей белой пресной лепешки, купленной ими в таппурской лавке – "обжорке".

Получив угощение, животные тактично отодвинулись, все же не отходя чересчур далеко. К тому времени, как путники перекусили и собрались ехать дальше, на дороге появился одинокий всадник. Он отчаянно спешил, но его животина не очень-то сочувствовала благим порывам быстрого перемещения из точки А в точку Б. Увидев Джея и Джин, он направился прямо к ним.