Текст книги "Пепел прошлого (СИ)"
Автор книги: Евсения Медведева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)
– Ой, я говорила тебе, что ты слишком самонадеян?
– Это самое ласковое из всех эпитетов, что я читаю в твоих глазах. – Макс махнул кому-то. – Все готово?
– Да, Максим Александрович, – девушка выскользнула из-за прилавка кассы. – Вы опоздали, но мы попридержали сеанс.
Брюнетка в полупрозрачном платье подпрыгивала, периодически перекидывая густую копну волос. Она бросила в мою сторону взгляд, полный уничижительных искр. Конечно, куда мне до нее? Салатовый пуховик до колен, чтобы было тепло, черные джинсы и спутанные волосы, торчащие из-под капюшона, где пыталась скрыть свою не накрашенную мину с красными от слез глазами.
– Отлично, – Максим потянул меня в сторону кафе.
– Хватит таскать меня, как куклу!
– Перестану, как только ты прекратишь брыкаться, падать и смотреть на людей, как загнанный зверь. Все и так думают, что я украл тебя, – Макс достал одной рукой бумажник. – Два больших попкорна, одни соленый, а второй карамельный. Большую колу, воду без газов, ванильное мороженое и кофе. В ведрах продаете?
Он улыбнулся, чуть сильнее сжав мою ладонь.
– Можно подумать это не так.
– Нет, Мани. Ты сама пришла. Я только помог одеться, спуститься и, как настоящий джентльмен подвез.
– Джентльмен. Ага. Как же.
– Нам все это в третий зал, – Макс бросил парню несколько купюр и вновь потянул меня вперед.
– Тебе что и попкорн приносят? Хорошо устроился, Корф.
– И не говори, Мани, – он махнул сотруднику, что сонно караулил у дверей.
– Хватит меня так называть. Ты же знаешь, что мне это не нравится.
Мы вошли в темный зал с огромными кожаными диванами. Застыла, когда поняла, что небольшой зал совершенно пуст.
– Мы будем одни?
Макс скинул куртку и, бросив телефон на стеклянный столик, упал на диван.
– Да, давай скорее. Парни и так нас ждали, – он требовательно похлопал на место рядом с тобой.
– Ха, – меня так и тянуло перечить ему, поэтому я села на соседний диван, вытянув ноющие ноги на массажные валики.
Спустя мгновение в зал вошла брюнетка с большим подносом. Она держала идеальную осанку, старательно выпячивая грудь вперед:
– Максим Александрович, кофе в самом большом стакане, что мы нашли, – я чуть не прыснула, увидев огромную чашку в виде супницы с дымящимся ароматным напитком. – Если нужно что-то еще, то я рядом.
– Хорошо. А теперь скажи там, что мы ждем начала!
Брюнетка смылась, а как только дверь закрылась зал погрузился в приятную темноту, разрезаемую лишь яркой подсветкой ступеней на лестнице. Максим скинул обувь и улегся на диван, обняв ведро попкорна. Он подбрасывал зерна в воздух, ловя их ртом. Я терпеть не могла, когда он так делает, потому что после очередного просмотра фильма гостиная больше походила на кухню ресторана, на полу которого валялись остатки еды.
– Отдай мой, – крикнула я, но вместо этого получила попкорном в лоб.
– Нет, пока ты не сядешь рядом, – он даже не повернул головы, внимательно следя за экраном.
– Куда? Ты ж развалился, как раненый зверь!
– Как раньше, Лизи, – прошептал он и приподнялся.
Не знаю почему, но я встала. Скинула сапоги и села в угол дивана, поджав под себя ноги, и как только я перестала шевелиться, Макс уложил голову мне на ноги.
– Тишина, – прошептал он. Как тогда… Как всегда….
***
Ехали мы в машине в полной тишине. За окном уже давно стемнело и город вспыхнул ярким светом фонарей и неоновых вывесок. Какое-то необъяснимое спокойствие уютно устроилось меня в груди. Я лопала мороженое, окуная его в горячий кофе, а потом посыпала сладким хрустящим попкорном. А Макс то и дело кидал в меня своим, когда я шевелилась или громко хрустела. Никаких разговоров. Только кино и его профиль, освещенный яркими вспышками огромного экрана.
А при просмотре какого-то ужастика, я вскрикнула, Макс поднялся и сел, перебросив свою руку на спинку дивана. Он почти не касался меня, но я всей кожей ощущала его тепло и спокойствие.
– Стой, можешь отвезти меня к больнице? Я оставила свою машину, а мне еще нужно в одно место, – взгляд упал на своё запястье.
– Ладно, – он внимательно смотрел на меня, пока мы стояли на светофоре. – Это какое-то конкретное место?
– Нет.
– Отлично, – он перестроился из левого ряда в крайний правый, вызвав истерику у других водителей. И через пару минут мы уже стояли у входа в тату-салон. – Мне с тобой можно?
Я лишь пожала плечами, когда опустила ладонь в его руку.
– Сколько?
– Девятнадцатая, – прошептала я и мир перестал существовать, потому что слезы затянули глаза.
– Идем…
Больше он не проронил ни слова. Молча держал меня за руку, когда мастер выбивал очередную звезду на запястье. Молча заехал в аптеку и купил все для обработки татуировки и молча отвез домой, галантно открыв дверь своего авто.
Если бы ты накалывала победы, то на тебе бы уже не было ни одного целого места. Ты была бы ходячей звездочкой. Подумай об этом? Послезавтра в шесть.
– В восемь, – прошептала я, не желая отпускать его. – В шесть слишком рано. Я ничего не успею.
– В восемь…
Глава 8.
***Максим****
– А что будет дальше? Что, Максим? – прошептала Лиза и отвернулась к окну, привлеченная звуком очередного самолета.
Наше второе свидание прошло в уютной темноте автомобиля под мощный звук самолетов, взлетающих прямо у нас на глазах. Огромные стальные "птицы" поднимали в воздух клубы легких снежинок, в которых отражались яркие огни взлетной полосы.
Лиза от восторга каждый раз закрывала рот рукой и вжималась в широкое кожаное кресло, чуть сжимая мою ладонь. Этот простой, такой наивно-детский жест пробуждал во мне все чувства, что были плотно закрыты за бронированной дверью, которую рано или поздно придется открыть. Я уже почти привык, что каждый день окунался в прошлое.
– Что? – снова спросила она и обняла подтянутые колени.
– Что ты имеешь в виду?
– Я уже не та березка, что готовила кофе..
– …голой у самого окна, – я рассмеялся, завершив ее мысль. Невольная улыбка растеклась по моему лицу.
– Да, – она улыбнулась и, сделав большой глоток кофе из картонного стаканчика, вытянула сигарету из моей пачки, валяющейся в бардачке. – Я больше не одна. Со мной длинный шлейф обязанностей, трудностей и бессонных ночей. Мы видим друг в друге прошлом. Я все больше убеждаюсь, что лелею те воспоминания молодости, когда была счастлива. Когда по утрам бежала на работу, потому что голодала по знаниям и сложным случаям, а вечером наоборот – мчалась домой, чтобы скинуть с себя одежду и упасть в объятия того, кто принимает меня такой странной девчонкой с синими волосами, пирсингом и с неконтролируемой тягой рассказывать странные и, порой отбивающие аппетит истории.
Лиза покрутила сигарету в пальцах, словно сама не могла решиться закурить, но все же щелкнула золотой зажигалкой и приоткрыла окно, впуская в разогретый салон поток свежего морозного воздуха.
– Я до сих пор не понимаю, чего ты хочешь добиться этими свиданиями, – она плотно обнимала фильтр своими розовыми губами, а потом отводила сигарету и внимательно наблюдала, как тонкая струйка дыма послушно исчезает в узкой щели окна.
Она сходу схватила меня за причинное место. Попала прямо в точку. Я ощущал потребность в ней, чувствовал себя на месте, когда она оказывалась рядом. А как только она исчезала, все таяло, возвращая меня в скучную реальность. Мой мир лопнул, рассыпавшись на два отрезка: до ее ухода и после. Когда она говорит о прошлом, мне хочется уточнить, о чем она говорит? О том времени, когда мы были счастливы вместе или когда старались стать счастливыми поодиночке? Что, черт побери, она говорит? Как я могу принять решение, если смотрю на нее и вижу сплошное сомнение, надавив на которое, рискую не увидеть ее следующим утром. В умении исчезать из моей жизни она показала себя по высшему разряду.
– А ты чего хочешь, Лиз? – я расстегнул куртку и, откинув кресло, лег, вытянув затекшие ноги. – Я не тащил тебя за шкирку, смотрю ты даже сегодня накрасилась?
– Я не знаю, – Лиза покраснела и, достав влажные салфетки, стала стирать с лица пудру и румяна. – Было время, когда я допускала мысль, что мы могли бы стать любовниками. Как думаешь?
– Хм, Мани… Это так в твоем стиле, – рассмеялся я и отвернулся от нее, чтобы не закричать, выдав чувство разочарования. – Делать то, чего хочешь ты.
– Но зачем тебе мои проблемы. Вернее, не так. Дети – не проблема, они моя новая жизнь, без которой я больше не смогу. Просто у меня уже все есть…
– Вот именно, Мани. У тебя все есть, поэтому ты готова бросить мне кость в виде секса в свободное от работы и детей время. А если меня это не устраивает?
– Не устраивает больше, чем принять женщину с двумя детьми? – она расхохоталась так громко, что я даже вздрогнул. – А что скажет твоя маман? Боюсь, что она не переживет.
– Я перестал позволять людям думать, что им выдана доверенность на управление моей жизнью, у меня на это аллергия, слышишь? И не думай, что ты меня знаешь, что можешь снова решить за двоих. Я больше не позволю тебе и думать об этом. Ты права, возможно, я и сам не до конца понимаю, как и что делать дальше, но прекрасно знаю одно – тебе больше от меня не спрятаться. Тебе понятно?
– Хорошо, но ты перестань думать, что наличие детей – это что-то малозначительное. – Лиза повернулась, остановив свой взгляд на мне.
Ее карие глаза блеснули чем-то незнакомым, болезненным. Одним движением она расплела свой строгий пучок, разбрасывая вьющиеся локоны по плечам. На лице теперь не было ни грамма косметики, длинные ресницы с выгоревшими кончиками светились от яркой подсветки, а мягкие губы чуть припухли от того, что она то и дело закусывала их перед тем, как что-то сказать. Именно это меня и бесило, я нутром чувствовал, как она просчитывает каждое слово, сказанное мне, но еще большему анализу подвергались мои слова. Я словно сидел за покерным столом. Приходилось смотреть на противника, оценивая его умение блефовать. А этой девчонке кто-то явно преподал хороший урок не пускать никого в ее светлую душу. Что-то запретно-тягучее окутывало меня, уютно заворачивая в опасную паутину. Остается один вопрос – кто это?
Возможно, Влад прав? Ей кто-то помог? Ведь довольно сложно покинуть страну, не оставив и следа. А, может, Влад знает? Кира могла ему рассказать то, чем делилась с ней Лиза.
– Я не хотела уходить, – на выдохе прошептала она, перехватив мою руку, когда я уже собрался вынырнуть из тяжелой духоты салоны на свежий воздух. – Слышишь?
– Ты думаешь, что мне стало легче?
– Нет?
– Нет…Теперь мне хочется убить того, кто помог тебе принять это решение….
****
– Ну, и к чему все это? – отец вошел в мой кабинет и обернулся, осматриваясь.
Просторный кабинет на предпоследнем этаже" Демидовского" пришлось выгрызать с боем, потому что кроме Кирилла и Никиты никто не поверил, что мне нужен собственный угол. Влад рассмеялся и, переглянувшись с Андреем, бросил мне связку ключей.
… -Там был кабинет главного архитектора, но теперь он ему больше не нужен, поэтому осваивайся. Там одна секретарша на два кабинета. Не подеретесь?
– Постараемся, – Никита чуть прищурился. – Только попробуй обидеть Миру и полетишь вниз головой с двадцать седьмого этажа. Усек?
– Оу… Да там семейный подряд? – рассмеялся я, перебирая пальцами ключи в кармане пиджака.
– Она решила поработать, пока я не найду хорошего помощника. Раз уж мы будем делить с тобой офис, то, может, ты поможешь? Потрясешь своих дружков?
– Договорились, партнер…
И, повторив движение отца, я крутанулся в кресле, осматривая чересчур светлый и пустой кабинет. Серая паркетная доска перетекала с пола на стену за главным столом. Витражные окна пропускали весь свет этого города. Казалось, что тяжелые тучи с не выпавшим снегом летят мимо, неслышно царапая стекла своими пышными боками.
– Что ты имеешь в виду? – я хотел было предложить отцу кофе, но вспомнил, что Мирослава уехала, бросив нас разбираться с бытовыми проблемами самостоятельно. Она любезно согласилась помочь мне обустроить кабинет. Вернее, она с радостью забрала мою карту и умчалась с работы, оставив Никиту одного. Именно поэтому мне пришлось опустить роль-ставни на стеклянной двери, потому что стало страшно наблюдать за его яростно-красным лицом.
– Зачем тебе кабинет? – он бросил кожаный портфель на стол и стал стягивать кашемировое пальто. – Сначала дом, в котором ты осел спустя столько лет скитаний по номерам отелей, а теперь и офис. А дальше что? Свадьба и дети?
– А ты против?
– Я не готов становиться дедушкой пока, думаю, что и мама не сильно обрадуется, когда ее громко начнут называть бабушкой.
– Хм, тогда напишите мне смс, когда можно будет жить? А то как-то не хочется вас расстраивать. Но если можно, то иногда вспоминайте, что мне уже скоро тридцать пять.
– Ох, ЧЕРТ! Мой сын вспомнил о том, что ему уже не двадцать! – отец театрально рассмеялся, схватившись за сердце, которое почему-то у него находилось справа. Хотя чему я удивляюсь? – А я все ждал. Все время жду! Сначала ждал, пока ты набренчишься на пианино и гитаре, затем ждал, пока ты напьешься. А теперь? Теперь, сын, чего от тебя ждать? Становится страшно…
–..потому что не знаешь, чего ожидать?
– Да.
– Поздравляю, папа, это называется взрослой жизнью, куда даже родителям вход запрещен.
– Ладно, это самое меньшее, что беспокоит нас с мамой. Мы не понимаем, почему ты ввязался в эту авантюру с клиникой?
– Мы уже говорили на эту тему, пап. Поэтому, если у тебя больше нет вопросов, то я поеду. Сегодня праздник Снеговиков. И я серьезно намерен победить!
– Черт, Максим! Ты понимаешь, что отворачиваешься от семьи, вкладывая деньги в бизнес, что никогда не будет принадлежать тебе?
– Да, пап. Я понимаю, что ты очень расстроен. Но боюсь, что тебе придется вернуться к себе домой без ничего. Ты бизнесмен с большим стажем, поэтому если хочешь расширить сеть своих отелей, то придется рассчитывать исключительно на собственный доход, а не на дедушкино наследство. Может, не стоит дважды в год реконструировать огромный замок, где вы живете с матерью вдвоем? Тогда, возможно, тебе больше не придется побираться у порога неблагодарного сына?
– Отец! – он откинул голову, театрально взывая к небесам. – Теперь-то ты видишь, что совершил чудовищную ошибку? Ты видишь, кому доверил все мои деньги!
– Мои деньги, пап. Теперь они мои, – я еле сдерживался, чтобы не перейти на крик. Поэтому молча открыл дверь, намекая на то, что разговор окончен.
– Мальчики? Чего сидим? – Мирослава столкнулась с моим отцом у лифта, откуда она выпорхнула, волоча за собой большую коробку. – Здрасьте, Сан Саныч. Пока, Сан Саныч.
Она нахмурила брови, а потом отмахнулась, словно прогоняя ненужные мысли:
– У нас сегодня великое событие. Предлагаю поделиться!
– Ну, чего ты таскаешь тяжести? Костя на посту не мог тебе помочь? – Никита почти перепрыгнул через стол, вырывая у Миры коробку.
– Да она легкая, там картины для кабинета нашего великого Боса!
– Ой, Мирослава, я умоляю тебя, давай воздержимся? Мне на сегодня хватит неприятных разговоров.
– Отлично, тогда едем? – она открыла шкаф, вытаскивая пальто Никиты. – Поделимся на женскую и мужскую команды!
– Я думал, что там участвуют только дети, – Влад, привыкший пренебрегать лифтами, вбежал в приемную через черный ход.
– Ага, а ты в курсе, что Мурашов и Кристина будут помогать своим племянникам? А они не живут на нашей улице! – Мирослава быстро закуталась в пушистый шарф. – Поедем на лифте, так быстрее! И Ивановы с центрального проспекта тоже решили проявить родительское рвение. Это ж поселок бизнесменов. Товарищи, вы действительно думали, что судьям придется оценивать покосившиеся снеговики размером с детскую игрушку? Я вас уверяю, что уже сейчас мы наткнемся на высоченные заготовки! Там никто не любит проигрывать.
– А критерии? – на следующем этаже вошел Андрей. – Условия есть? Высота, фундаментная база, оригинальность фасада?
– Этажность? – перебил Влад.
– Вы еще про уникальность строительного материала поинтересуйтесь, – рассмеялась Мира. – Это снеговики. Все, что вам нужно знать – они делаются из снега, ведра, морковки и других подножных материалов….
****
– Да вам капец! – кричала Мира, проводя пушистой варежкой по горлу. – Мы тренировались всю неделю. Вам нас не победить!
Девчонки стояли на противоположной стороне улицы, гневно размахивая руками.
– Использовать лопаты запрещено, слышите? – Кира топала ногой, наблюдая, как Андрюха и Никита нагребают огромные кучи снега. – Не загребайте снег с нашего переулка!
– Я уже тут, – Влад принес ведро воды. – Надеюсь, что это нам поможет?
– Должно сработать, – я помогал ногами сформировать рыхлый снег в видимость шара. – Как выглядит снеговик? Он принципиально должен быть такой сложной геометрической формы? Может, сделаем его треугольным? Кто был ответственным за сбор информации?
– Дядь, Вы и правда не знаете, как выглядит снеговик? – меня потянули за куртку.
– О, а ты кто?
– Иван Манилов, – парень поднял на меня взгляд карих глаз. – Меня выгнали из той команды. По-моему это притеснение по половому признаку.
– Никит, у нас есть статья, по которой мы можем наказать этих крикуш? – я еле отвел взгляд от парня, не пропустив встревоженный взгляд карих глаз с противоположной стороны улицы. Лиза катала коляску, в которой спал сын Горовых.
– Я думаю, что смогу тебе в этом помочь, – Никита рассмеялся и бросил в меня снегом. – Давай, парень, помогай нам…
–..иначе вы проиграете. – Ваня натянул варежки и, показав язык девчонкам, стал быстро орудовать руками, скатывая комок снега. – Чем больше скатаем, тем будет лучше. Ну, же!
– Ого, а много ты скатал таких? – Влад хотел было закурить, но потом убрал сигареты в карман куртки, услышав визг Лизы с противоположной стороны.
– Нет, это вторая зима. В Нью-Йорке практически не бывает снега. А то, что они называют снегопадом, здесь считается хорошей весенней погодой, – он рассмеялся, а потом вновь обвел всех серьезным взглядом. – Если мы хотим выиграть, то должны поднажать. У Славика с первой улицы отец вырос в Сибири, я там не был, но он говорит, что его батя чемпион по строительству снеговиком.
– Так, пусть твой Славик и его отец соответственно, отдыхают, потому что наш снеговик станет лучшим! – я потрепал парня по съехавшей на бок шапке и присел рядом. – Давай, распределяй работу, устанавливай высоту, а мы все сделаем….
****
– Ваня! Где Мила? – Лиза отряхивала снег, нападавший за шиворот ее кутки во время стрельбы снежками.
– Коляску, наверное, катает, – Ваня бросился за угол, куда вела тропинка к дому Влада.
– Скажи мне, Мани, как тебе удалось уговорить меня променять свидание в хорошем ресторане на эту снежную вакханалию у ворот собственного дома? – я повернулся, чтобы еще раз осмотреть переулок. На противоположной стороне красовался снеговик девчонок. Ну…Это, скорее всего, была снежная баба. Огромные глаза, подведенные яркими красками, чувственные красные губы и настоящие локоны волос кокетливо выглядывали из под бирюзового ведра. Фигура тоже соответствовала. Но тяга к перфекционизму сыграла с ними злую шутку. "Снегобаб" с тонкой талией не выдержал внушительного бюста, на который должно было клюнуть жюри и накренился, превратив тонкий стан в уродливую загогулину. Мы долго смеялись, наблюдая, как все девчонки, уперевшись в хрупкое строение спинами, стараются продлить его жизнь до прихода жюри.
– Потом что я знала, что ты тысячу лет не трогал снег. А сегодня такой прекрасный повод! И, если честно, то это свидание мне понравилось намного больше, чем предыдущие два, – она растирала красный нос белоснежной варежкой с налипшими льдинками. Ярко-желтая шапка в тон горнолыжному костюму делали ее похожей на цыпленка.
– Ты транжира, Мани. Настоящая транжира. У нас осталось только два свидания.
– Разве этого мало? – она закусила губу и отвернулась, чтобы спрятать румянец смущения.
– А что будет дальше? – протянул руку, чтобы перехватить ее раскрасневшиеся пальчики. Ледяные подушечки уютно устроились в моей большой ладони. Поднес руку ко рту и выдохнул на них весь жар, сжигающий меня изнутри.
– Мам, вот она! – Ванька бежал по дороге, таща за собой девчонку в красном комбинезоне. Она сопротивлялась, а глаза, в которых плескались слезы, искрились гневом и непониманием.
– Мила, Ваня, немедленно в дом! Все мокрые! Мила, только попробуй расплакаться! – Лиза вздрогнула и стыдливо выдернула свою ладонь – Иван, завтра в школу. Мила, и тебе, между прочим, тоже!
– Дядь, спасибо! – Ваня махнул мне с крыльца дома. – Ты здорово придумал с каркасом для прочности.
– Пока, дядь! – в тон брату повторила Мила и скрылась за дверью.
– Чертята, – Лиза рассмеялась. – Может, ты пригласишь даму на чашку чая?
Опустив глаза, Лиза поежилась от очередной порции снега, провалившегося за шиворот. Хотелось обхватить ее стыдливо-румяное лицо ладонями и заставить посмотреть на себя. Но я уже давно спиной ощущал взгляд на своем затылке. А эпатировать сегодня не было никакого настроения, тем более на его глазах.
– Нет, дама. Тебя на крыльце ждут, – отряхнул ее пушистые варежки и натянул на озябшие руки. – Иди.
Лиза повернулась в сторону своего дома и громко вздохнула, увидев Дэна, скрестившего руки на груди в угрожающем замке. Он морщил нос, чтобы поправить съехавшие очки.
– Он просто переживает, – Лиза опустила голову, понимая, насколько мы выглядим глупо и нелепо, особенно если вспомнить о нашем возрасте.
– Да, конечно. Утешишь? – не в силах выносить это позорное состояние, похлопал ее по плечу и пошел к парням, которые до сих пор распивали бутылку коньяка рядом с нашим снеговиком-переростком, принесшим второе место на соревновании.
– Давай хоть закажем закусь в ресторане? – Никита поморщился и зарылся носом в вороте пуховика. – Стоим тут, как бухарики. Ну и заодно – посмотрим, что там за снеговик у Славика Иванова? Это про него говорил Ваня? Кто там мастер по снеговикам? Его отец? А мне казалось, что владельцу стриптиз-клубов как-то не с руки лепить снеговиков.
– Ой, мы можем быть кем угодно, главное – возвращаться домой и превращаться в отцов для своих отпрысков, – Горов горько вздохнул и отхлебнул из бутылки, занюхав еловой веточкой, которая раньше была рукой у снеговика.
– Все, парни. Я пошел сдаваться, иначе меня сегодня даже в спальню не впустят, – Андрей рассмеялся, наблюдая, как рассерженные девчонки бредут по переулку. – Поэтому, дабы не искушать судьбу, пойду массажировать ножки беременной жене.
– И я, пожалуй пойду, – Никита кивнул в сторону своего авто, за рулем которого Мирослава сигналила, вымещая всю злость за проигрыш на клаксоне авто. – Мне пешком не дойти.
– А ты сократи путь по озеру? – рассмеялся Влад, похлопывая друга по плечу.
– Нет уж, я пойду помолчу и сделаю виноватый взгляд, а на завтра закажу доставку цветов. Чего и вам всем советую.
– Ох, как же мне хорошо! – рассмеялся я.
– А родичи? – Влад снова отхлебнул горячительного, косясь на темные окна моего дома.
– Они съехали в свой дом, поняв, что нашим раздутым эго тесно в одном помещении, не зависимо от его квадратуры и этажности.
– Чего ж ты сразу не раздулся, а ждал целую неделю?
– Сам не знаю.
– Кхм-кхм…
Влад усмехнулся и закурил, сделав шаг назад. А мне и говорить не нужно было, чтобы понять, кто стоит за моей спиной. Его напряженный взгляд я чувствовал на протяжении всего вечера. Он преследовал меня, но теперь, набравшись смелости, решил поговорить?
– Максим, можно тебя? – Дэн был укутан в огромный шарф в бежевую клетку, что я видел не один раз на Лизавете.
– Так, говори тут, чего уж, раз пришел, – я присел на капот машины, развернувшись к парню лицом.
– Я, пожалуй, подожду в машине, – Влад откашлялся и запрыгнул в салон, с силой захлопнув за собой дверь.
– Ты бы отстал от нее? Из всего этого все равно не выйдет ничего хорошего. Тогда не вышло, а теперь и подавно! К чему эти ваши свидания? Она же теперь не сводит взгляда с телефона, все ждет, что ты ей напишешь. Пожалей ее.
– Дэн, ты же понимаешь, что я сейчас сдерживаюсь?
– Да, – он вздрогнул и почти выкрикнул ответ.
– Понимаешь, что на протяжении всего времени, что ты мне мозолишь глаза, я сдерживаюсь?
– Понимаю.
– Поэтому я бы на твоем месте исчез, дабы не искушать судьбу. Мое терпение не резиновое. Я никогда ее не обижу, тебе это прекрасно известно. Хватит играть и свали отсюда, потому что, может, ты забыл, но я знаю, кто ты такой намного лучше других. Намного лучше, чем она. А делать больно ей я не собираюсь….
*****Лиза*****
– Лиза, прекрати! Посмотри на себя? Светишься, как елочная игрушка! Это почти неприлично! – Дэн никак не отставал от меня. Песочил и промывал мозги, пока я мыла посуду и развешивала промокшую одежду детей.
– Я прошу тебя, Дэн, отстань! – я резко остановилась на верхнем пролете лестница и взмахнула ногой, очерчивая невидимую линию. – Вот, эта линия неприкосновенности моей личной жизни. Мы развелись с тобой семь лет назад, а ты до сих пор говоришь со мной с позиции социальной власти над нашей ячейкой общества. Хватит. Мы друзья, успокойся, прошу тебя.
– Но я хочу остановить тебя, – шептал он, не решаясь переступить ступень, разделяющую нас.
– Ты хороший отец, замечательный друг, но на этом все.
– Ты еще рвать волосы будешь, – зашипел Дэн, сбегая по лестнице, а я поспешила скрыться за дверью своей комнаты.
Закрылась и прижалась спиной к двери, чтобы прислушаться к тишине дома. Дети мирно сопели в своих комнатах, Буля была в гостях у своей сестры, а обиженный Дэн теперь и носа не высунет из своей комнаты, пока я не приду мириться.
Ну сколько можно меня учить и говорить, что вся моя жизнь – сплошная неправильность, по их мнению. Сколько?
Они думают, что я не понимаю, что сама не могу ответить на простые вопросы, бушующие в голове. Но одно я знаю точно – мне очень хорошо рядом с Максом. Я расслабляюсь и разжимаю сжатые кулаки, размахивая которыми пробивалась на протяжении десяти лет, пытаясь добиться, хоть чего-то. С ним мне не хочется воевать, а хочется просто любить…
"А что будет дальше?" – эти слова Макса вновь и вновь бились в голове. Я равнодушно наблюдала за тем, как большая ванна наполняется шапкой пены.
Мы так заигрались, что теперь сложно остановиться. Практически невозможно врубить здравый смысл, ведь сердце вновь вспомнило привычный и уже почти знакомый трепет, от которого зуб на зуб не попадает, а живот скручивается в постоянном спазме от волнительного возбуждения.
Мне хорошо, когда он рядом. Хорошо, когда смотрит. Хочется смеяться, когда он, как и прежде, расстегивает пуговицу джинсов, когда поест.
Перекрыла воду и села на бортик, смотря в окно сквозь приоткрытую дверь, за которым вновь разыгрался снегопад. Вихри снега, освещаемые уличными фонарями, кружились так медленно, будто против собственной воли. Прямо, как я. Живу, дышу, а все не могу отделаться от мысли, что проживаю чужой сценарий.
Уронила голову, словно силы покинули меня. Руки сами заплясали по одежде, скидывая ее на пол. Вспоминала его глаза и искрящуюся на солнце небритость. Он хохотал, лепя очередной ком для снеговика, а мне было страшно, что его длинные пальцы замерзнут. Помню его касания. Такие легкие и настоящие.
Открыла глаза и прошлась своими пальцами по тонкому кружеву бюста. Горячий пар заботливо обнимал меня, покрывая тело каплями испарины, которые стали скатываться, как по команде. Воздух вылетел из моих легких с громким вздохом. Я тосковала по нему… Тосковала по тем ощущениям стыдливой возбужденности, что скручивала меня в узел.
Писк телефона отвлек меня. Накинула халат и выскользнула в комнату.
"Открой."
Я вздрогнула и еще крепче обхватила телефон, боясь посмотреть в окно балкона. Тряслась и дрожала от непреодолимого делания расплакаться. Поток счастья овладел моим телом, будто хозяин. Сумасшествие какое-то! Понимала, что не могу просто стоять, наслаждаясь реакцией, подтверждающей, что я еще способна. Что могу. Но он ждал, не проявляя нетерпеливости. Просто стоял, прислонившись к балконному ограждению и курил. Яркий уголек сигареты то вспыхивал, то снова гас.
Собрав себя в кулак, я приоткрыла дверь, наслаждаясь морозом.
– Что?
– Ничего, – он выкинул окурок и сделал шаг вперед, закрывая за собой дверь. – Заболеешь.
– Мог бы войти через дверь.
– Разве это романтично?
– Нет, романтично – бежать за свежими булками и джемом, от аромата которого кружится голова. Романтично – вдыхать аромат, пытаясь насытиться, запастись, припрятать. Романтично – караулить у лаборатории, не спать, а потом идти на многочасовой отчетный концерт и играть так, что хочется реветь навзрыд, оголяя свою душу всем. Но никто не увидит и не поймет, потому что…
– …потому что это все принадлежит тебе.
– …все ноты, вздохи и стоны, – продолжила я и отвернулась. Закрыла глаза, но голова только сильнее кружилась, раскачивая тело из стороны в сторону. – Ты делал меня реальной. Живой…
– Лизи, – шептал он, прижавшись колючим подбородком к затылку. – Ты все та же. Чувственная внутри, но такая колючая снаружи.
Максим пробежался пальцами по шелковому халату, чего было достаточно, чтобы он рухнул к моим ногам. Холодные подушечки пальцев замерли на плечах, вздрогнули, а потом двинулись вниз. Он проглаживал каждый позвоночник, останавливался на родинках. Дышал так спокойно, но его выдавало сердцебиение. Спиной я чувствовала сердечный ритм, который то учащался, то совсем пропадал. Он остановился на пояснице, и пальцы уступили место ладоням. Я закусила губу, когда его ладони стали путешествовать по ягодицам.
– Я просто забыл сказать, что буду ждать тебя завтра в 21:00.
– Ты мог бы написать.
– Мог, – его руки стали подниматься, а затем и вовсе замерли на шее, пропуская волосы через пальцы. – То тогда бы я не мог прикоснуться к тебе….
Глава 9.
– Лизавета Сергеевна! Тут инспекция, слышите? – шепот медсестры в телефонной трубке раздражал перепонки хуже крика. Я не могла сориентироваться, запутавшись в огромном одеяле.
– Ты чего шепчешь? Говори нормально! Я не понимаю тебя, Маша.
– Они же рядом!
– Маша, говори громко, ты же не гостайны мне сдаешь, – скинула ноги с кровати, пытаясь рассмотреть время на электронном циферблате будильника. Звона его не слышала, значит еще нет и семи.
– Они говорят, что внеочередная комиссия, – чуть прокашлявшись сказала Маша.
– Ну? А я чего? Звони главврачу. Если никто из этой комиссии не беременный, то я ничем не могу им помочь! – еле сосредоточившись на циферблате, вздрогнула увидев знак бесконечности. Нет…Нет…. Восемь? – А если и беременный, то вы на что там?
– Они пришли в ваше отделение, Лизавета Сергеевна, – Маша вновь перешла на шепот. – Говорят, что поступило много жалоб. Ходят по кабинетам расспрашивают всех врачей. Даже к Любке в лабораторию ходили!
