Текст книги "Пепел прошлого (СИ)"
Автор книги: Евсения Медведева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)
Старушка привычным движением поправила косу, уложенную аккуратным кренделем на голове, и направилась к лестнице.
– Поторопись, потому что я сегодня тоже ухожу.
– Куда это? – застегивая молнию обуви на ходу, бросилась в коридор, подхватив телефон с комода.
– Ты думаешь, что в семьдесят лет я должна сидеть дома? – Ба застыла на сгибе лестницы и бросила в меня насмешливый взгляд. – Я еще не упала так низко, как ты. Не готова схоронить себя раньше положенного срока! Мы будем у родителей Владлена. Потому что, если я права, и вы загуляете до самого утра, то я не желаю слышать этого ужаса.
– Ба, ну что ты говоришь? Мы же взрослые люди. Привет, зайчики, – я прошлась ладонью по взъерошенным волосам сына и дернула дочь на хвост.
– Мне достаточно и твоего наряда, – прошептала она, помогая мне натянуть кожаную куртку.
– Что? Переодеться? – я застыла, еще раз осматривая свое отражение.
– Не вздумай….
*****Макс*****
Она сидела у елки на широком подлокотнике дивана, переплетя ноги. Яркие огоньки бликовали на ее фарфорово-розовой коже. Они ползали, лаская каждый открытый участок кожи, ощущая ее шелк и нежность. Этот ужасный, отвратительный свитер то спадал с плеча, оголяя руку чуть ли не до локтя, то задирался, пряча даже соблазнительную ямочку ключицы. Она смеялась, обнажая белоснежные зубы и глубокие ямочки на щечках. Тонкие руки, длинные пальцы с короткими ногтями, массивный браслет с мелкими подвесками, перекатывающимися по запястью. Плавное движение тела под музыку, какая-то загадочная полуулыбка, сменяемая резкой серьезностью. Лиза рассказывала что-то собравшимся девчонкам, жестикулируя бокалом шампанского, в котором растерянно билась замороженная клубника. Бросала быстрый взгляд, проходясь по залу сканирующим взглядом, но потом легко улыбалась и вновь возвращалась к разговору.
Вся такая серьезная, взрослая, красивая. Сидела, держа спину гордо, и лишь иногда позволяла себе повести левым, выбитым на горке еще в школе, плечом. Болит… Я прямо чувствовал, как ее спину сковывает боль, когда она долго сидит без опоры. Знал, что она говорит, а сама мечтает лишь о том, чтобы лечь и расслабиться. Знал, что ее руку пробивает дрожь, но она терпит. Тогда терпела, потому что ей это нравилось. А теперь? Потому что так надо? Потому что так правильно? Да у нее же на лбу написан перечень правил, уставов и законов, отойти от которых подобно самому ужасному преступлению. Когда-то чертовски соблазнительные глаза превратились в два камня. Холодных и бездушных, наполненных страхами, проблемами и горами бытовых проблем. Она была другая, иная… как с другой планеты. И фигура….
Пропала девичья тонкость, уступив такой нежной женственности. Каждое ее движение было похоже на танец. Такая мягкая пластичность, едва заметное движение груди на вдохе и усталость, которую было невозможно скрыть, при расслаблении на выдохе.
Перестал дышать, наблюдая, как Лиза встала, видимо не в силах больше терпеть дискомфорт, и потянулась, задрав руки вверх. Мое сердце больно ударилось о ребра, но я уже не мог остановиться, чтобы не наблюдать за ней.
Полная грудь мягко шелохнулась под полупрозрачным свитером, крепкие бедра, обтянутые глянцем кожаных штанов, плавная линия ног, тонкие щиколотки. Будто зная, что я наблюдаю за ней, Лиза стала слегка покачивать бедрами, выписывая еле заметную "восьмерку". Свитер прогнулся, открывая моему взгляду спину. То, что снилось мне по ночам, то о чем я мечтал… Пусто. Подушечки пальцев вспыхнули огнем. Хотелось броситься к ней, сжать шею, наслаждаясь таким соблазнительным хрипом и содрать эту мешковину, чтобы убедиться….
Долго…Как долго я мечтал о том, чтобы пробежаться пальцами по ее позвоночнику, вдоль которого струилась татуировка плюща. Тонкий стебель переплетался и извивался, демонстрируя всю гибкость и изящество. Помню каждый листик, каждую пружинку. Но теперь нет… Татуировка исчезла, как и моя Лиззи… Как дымка. Испарилась, оставив лишь внутреннее волнение.
Сам не понял, как вышел из укромного угла и двинулся в их сторону. Медленно, вычисляя то расстояние, на котором она обернется, распахнув огромные карие глаза. Шел медленно, не замечая любопытных взглядов друзей. Мне было важно, чтобы она обернулась. Казалось, что я слышу ее аромат, что могу прикоснуться ладонью к плечу. Лизка замерла. Практически застыла, прекратив шевелить руками. Из под линии волос появилась капля….
*****Лиза*****
Предательская капля пота скатилась по шее, скользя ровно по линии позвоночника. Казалось, что время остановилось. Чувствовала ли я его? ДА! Жар, как расплавленная капля воска скатился по шее. Меня затрясло, а легкие практически сразу перестали делать глубокие вдохи. Голова кружилась, а перед глазами все расплылось. Доказательством правоты моего тела, были растерянная Мира и коварно улыбающаяся Кристина, уже мысленно перебирающая подколки, которыми будет осыпать Макса. Кира распахнула свои огромные глаза и, чуть помедлив, убежала к мужу. Мне оставалось только сжимать бокал, шампанское в котором было готово закипеть. Чувствовала вибрацию льдинок, ощущала дрожь и волнение, почти не дышала, боясь сделать неверное движение. Стояла в центре красиво украшенной гостиной, как манекен, ловящий на себе любопытные взгляды.
Скользила по лицам девчонок, пока не наткнулась на Мирославу. Она округлила глаза и прикрыла рот ладонью. Ужас, промелькнувший в них, был настолько неприкрытым, что я обернулась. Почти на автомате.
Из меня вышел дух, будто и вовсе не дышала я. Грудина заныла, а челюсть снова сомкнулась.
– Дамы, я украду у вас Лизку? – непонятно откуда взявшийся Влад быстро перехватил мою ладонь и прижал к себе. – Ну, как освоилась? Ты не забыла, что в понедельник совещание?
Я чувствовала, что он говорит, но не слышала. Только и могла смотреть, как Макс нежно обнимает какую-то брюнетку. Как наклонился и что-то шепчет, слегла зарывшись носом в длинные волосы. Начинала дышать, когда Влад разворачивал меня в противоположную сторону, словно давая передышку. Хотелось плакать, даже казалось, что слезы, впервые за долгое время, вот-вот готовы брызнуть. Но нет. Только сухая боль, сковавшая тело, снова овладела мной, погружая в мир спокойствия и привычного холода, пронесшегося сквозняком в душе.
– Да, конечно. Я буду, – практически выдавила из себя улыбку и отшагнула от Влада. – Я очень устала.
– Тебя проводить? – Кира положила ладонь мне на плечо, чуть сжимая пальцами
– Ну, чего ты еще придумала? Я же не маленькая, да и пройти мне тут сто метров, поди никто не украдет тетку-гинеколога? – рассмеялась, но это вышло как-то ненатурально, натянуто, что даже Влад все понял, поджав губы. – Детей забрала Буся.
– Хорошо, дорогая, – Кира заботливо накинула мне куртку на плечи, задержав свою руку. Я видела, что ей жаль, что все так вышло, но еще я видела, что она разрывается от любопытства, уже не в силах сдерживать пыл. Год, почти весь год никто не задавал вопросов, дав поверить, что наша встреча, спустя десять лет была лишь сном, а скорее всего – кошмаром.
– Не реви, прошу тебя, – подруга сжимала губы, ее брови дрожали, а глаза, и правда, блестели каплями слез.
– Я не реву.
– Я вижу, – рассмеялась я и, прижав Киру, выскользнула на улицу. Декабрьский мороз практически моментально пробрался под кожу, закружив по телу мурашками. Но мне было жарко. Я горела, растекаясь где-то внутри.
Этот ужасный звук. Настоящий плачь, от которого закладывало уши только мне. Никто не видел, никто не слышал, потому что все было внутри. Все там, где никто не узнает, где никто не проберется под кожу, чтобы потом сделать больно. Я не плакала, а скулила. Жалостный скулеж, от которого сводило все органы тела. Нет, хватит…
Я бросилась бежать, проваливаясь шпильками в снег. Было необходимо спрятаться и убежать от него. Подальше. Туда, где темно и тихо.
– Давай… – я трясла ручку входной двери, но нет. Буся, видимо, закрылась, опасаясь толп грабителей и маньяков на охраняемой территории поселка. В кармане куртки нащупала пульт от гаража и бросилась к высоком забору. Металлические ставни стали подниматься, я вбежала в гараж и упала лицом на капот своей машины. Ледяной металл резанул по коже, принося прохладу. Хотелось орать, легкие жгло от застрявшего звука. Но меня парализовало, потому что теплая ладонь скользнула под свитер.
– Лиззи…Лиззи… – вновь и вновь шептал Макс, пробегаясь пальцами по спине. Второй рукой он зафиксировал мои бедра, прижав к себе так крепко, что вырвавшийся вздох пробежался по пустым стенам гаража. Я не могла пошевелиться, не могла обернуться, чтобы заглянуть в черноту его глаз. Ощущала себя бездушной куклой, попавшей в капкан. Его правая рука стала смещаться, затем замерла, лишь игриво касаясь груди кончиками пальцев. Он подрагивал, щекоча разгоряченную кожу. Он медлил, а меня трясло. Хотелось пошевелиться, взорваться, убежать или, наоборот, прижаться к нему, но не могла, продолжая лежать лицом на грязном капоте машины. Пальцы сжались, накапливая в себе все напряжение. Прислушивалась, пытаясь поймать все звуки. Но он молчал, лишь горячее дыхание скользило по шее. Он сжимал меня крепко, прижимался всем телом, а затем двинул ладонь, поднимаясь к вершине груди. Ноги ослабли, подкосились, и я соскользнула на него. Его лицо оказалось прямо над моей головой.
– Этого ты хотела?
Я вздрогнула, потому что уже и не надеялась на то, что он заговорит. Закрыла глаза, пытаясь запомнить оттенки его грубого голоса. Упивалась теплом и уровнем напряжения, затрещавшее в воздухе. А он продолжал двигаться к своей цели. Но как только его пальцы сомкнулись на соске, я взвыла, разрушив тишину.
– Да? Лиззи? – ладонь резко заскользила вниз. Замер, потом резко надавил на живот, чтобы протиснуться под пояс брюк. – Да, Лиззи?
– Да! Да! – вскрикнула я. Это вырвалось как-то случайно, а потом пустота… Его ладони исчезли, оставляя меня одну на холодном капоте собственной машины.
– Говорила бабушка двери закрывать…
Глава 3.
Я не могла оторвать взгляд от тонких пальцев, перебирающих струны гитары. Красивая мужская рука так нежно касалась инструмента, лишь проскальзывая по лакированному глянцу, словно и вовсе случайно. Горло пересыхало, пока я наблюдала за его игрой. Чувствовала его напряжение. Он раскачивался всем телом, не отрывая взгляда от инструмента.
Хотелось закрыть глаза, представляя, что ладонь проходится по мне, чуть замедлившись на шее и, спускаясь все ниже и ниже. Хотелось ощутить, как длинные пальцы, чуть поигрывая на коже, спускаются, нагнетая напряжение тела. Представляла кружево возбуждения, стремящегося по венам, замирала от трепета бабочек внизу живота, сжимала челюсть, чтобы стон, крутившийся на самом кончике языка, не сорвался.
Я продолжала смотреть, как он перебирает аккорды, сотрясаясь от бьющей дрожи. Он просто играл, а я вжималась в потрескавшуюся кожаную спинку старого дивана клуба, прячась в темноте. Не оборачивалась, не дышала, не смотрела, а впитывала. Хотелось не пропустить ни звука. Знала, что позже упаду на кровать своей квартиры, проигрывая в голове ноты, воссоздавая картинки. Он был тем мальчиком, что перевернул мою жизнь. Он появился внезапно, никогда бы не подумала, что не смогу оторвать глаз от того, как он поправляет очки всей ладонью. Умилялась его аккуратности в одежде, что смотрелось весьма нелепо среди толпы панков. Он противно морщился, когда очередная разрушающая волна музыки пробегалась по залу клуба. Но он продолжал стоять, выискивая в толпе меня….
Сейчас он сидел на высоком деревянном табурете, поставив ногу на подножку. Гитара лежала но колене, поддерживаемая только его руками. Тонкая футболка не скрывала мягких перекатов мышц, повторяющих быстрые движения пальцев. Он наклонился над ней, не обращая внимания на постоянных посетителей клуба. Другие переставали существовать, превращаясь в густой туман, окутывающий его с ног до головы.
Он играл, извлекая из гитары миллионы звуков, опьяняющих все уши этого прокуренного клуба. Старался успеть…Успеть сыграть, рассказав свою историю, потому что за кулисами стояло еще несколько людей, жаждущих выступить на "открытой сцене".
Его не волновало, что добрая половина пришла просто выпить или познакомиться с партнером на одну ночь. Они высматривали своих "жертв", тарабаня пальцами по высоким пивным стаканам. Их взгляды были пусты, как и души. Простые желания, потребности и жажда… Жажда забыться в очередном партнере, оставив тягость дней за дверью дешевого номера придорожного мотеля или вонючего туалета. Им всем все равно… Все равно на темноволосого паренька, открывающему душу на сцене. Хотелось встать и расквасить их морды о засаленные столики, засыпанные кожурой орехов, я закипала от гнева, глядя на эти пьяные рожи, не удосуживающиеся даже бросить взгляд на сцену. Но, как только зажигался свет, я сползала под стол, чтобы выскользнуть из клуба, успев опередить Макса. Страх быть обнаруженной был сильнее… Намного сильнее…
Настоящее…
****Макс*****
Сегодня я впервые за долгое время проснулся дома. И был довольно сильно удивлен, обнаружив, что окна спальни выходят на дом Андрея и Вари. Радуясь снегопаду, накрывшему город, они с самого утра высыпали во двор, чтобы слепить снеговика. Варька, как маленький ребенок визжала, когда Андрей закидывал ее снежками. Она пыталась спрятаться в раскидистых голубых елях, уже украшенных к наступающему Новому Году светящимися гирляндами, но Андрей был беспощаден. Обстреливал жену, пока она не задрала руки вверх, крича хриплое: "Сдаюсь!"
Тогда он повалил ее в высокий сугроб, заполняя утреннее спокойствие визгом. Поймал себя на мысли, что сжал челюсть, тайком наблюдая за семейной идиллией. Злость, пусть и на миг, но окатила меня мощной волной с ног до головы.
Прохладные струи воды не могли смыть неприятный осадок. Понимал, что хожу на грани, думаю о том, чего не случилось, а возможно, попросту и быть не должно было. Рванул на себя створки гардеробной, сделав для себя еще одно открытие.
Шкаф был просто забит одеждой. При чем, часть которой я, пусть и смутно, но вспоминал. Окончательно меня добил аромат жареного бекона, просачивающийся в приоткрытую дверь спальни.
Я быстро оделся и, прихватив вещи, направился бродить по второму этажу. Этому дому больше двух лет, кажется, но я толком и не помню его. Светло-голубые стены коридора, увешанные МОИМИ фото, контрастный темный пол, светлые двери. Я открывал створку за створкой, оглядывая пустые, но чистые комнаты.
– Здравствуйте, Максим Андреевич, – пожилая женщина выглянула из дверного проема в конце коридора и снова спряталась. Я замер на последней ступени лестницы, рассмеявшись собственной растерянности. Голова с аккуратно прибранными седыми волосами вновь появилась в проеме. Она чуть сдвинула брови, а потом вышла полностью.
– Здравствуйте, а я ведь я вас совершенно не помню, – я рассмеялся еще громче. Скинул вещи на кресло и направился в кухню.
– Светлана Аркадьевна, – женщина улыбнулась и подмигнула, накрывая на небольшой круглый стол. В белоснежном фарфоре дымился ароматный кофе, на тарелке еще скворчал бекон, красиво слившийся с яичницей. – Я работаю у Вас уже год.
– Интересно, – отпил кофе и закурил, отодвинув от себя опустевшую тарелку. – И часто я за год появлялся здесь?
– Раза два, кажется, – Светлана Аркадьевна шустро передвигалась по просторной кухне, протирая всевозможные поверхности, явно избегая моего взгляда. Странно, да? Еще один человек, не желающий смотреть мне в глаза…
…Потолок кружился, завлекая внимание яркими вспышками глянца. Тошнота то и дело подкатывала к горлу, но я продолжал отталкиваться ногой, ускоряя плавное движение кресла. Мне нравилось, что организм отвечал мне на раздражитель. Нравилось, что могу чувствовать хоть что-то помимо похоти и непроходимого возбуждения. Как только вспоминаю ее, распластанную на капоте машины, голова начинает кружиться, а внутренности сворачиваются в тугой узел. Хочется кричать! Орать мне хочется и спать! Я забыл, когда нормально спал. Алкоголь перестал вырубать меня, словно потерял силу над моими мыслями.
– Нет, ты посмотри на него! Мы ждем его внизу…
– А он уже тут… – прохрипел я, останавливая ногой кресло, фокусируясь на друзьях, застывших в пороге. – Сколько вас тут ждать можно? Может, у меня дела? Сижу тут в вашей совещательной…
– Совещательной? – рассмеялся Влад и сел напротив, не став прогонять меня со своего места. Он расстегивал кожаную папку, не сводя с меня взгляда, то и дела чуть прищуриваясь.
– А-а-а-а, Владик, прошу тебя, не делай так. Просто говори, не надо тут играть глазками, напуская на себя тонны таинственности!
– А мне не о чем с тобой говорить, кроме, как дел. Ведь, мы именно для этого собрались здесь? Да? – он звонко хлопнул и секретарь вкатила тележку с напитками. Зал мгновенно окутало ароматом свежесваренного кофе. Мозг стал вяло шевелиться, разгоняя застоявшиеся шестеренки. – Только ты рановато приехал.
– А чего? Давай поговорим, раз уж он сегодня весь такой деловой и слишком разговорчивый, – Андрей закончил телефонный разговор и резко нагнулся ко мне, потянув воздух ноздрями, – Черт! Готов поклясться, что он даже трезвый! Костюм надел, даже рубашку белую нашел. А то в прошлый раз приперся в пляжных шортах на переговоры! Немцы аж замолчали, рассматривая кислотно-желтые пальмы на рисунке.
– Может, мне жарко было?
– В ноябре? – тихо спросил Никита, перебирая бумаги. – И рубашку ты для этого снял? Или, чтобы заставить женскую половину делегации покраснеть и вжаться в кресло?
– Ну, а что?
– А ничего! – Киря перегнулся через стол и приложил ладонь к моему лбу. – Может, жар?
– Хватит, мне уже это изрядно надоело, последние две недели я только и слышу – Корф, Корф… – Никита громко брякнул фарфоровой чашкой по стеклянной поверхности стола, но так и не поднял на меня глаз. – Если тебе нужна помощь, то попроси. А если ты эпатируешь от скуки, то прошу тебя – ЗАВЯЗЫВАЙ! Зачем ты устроил оргию голых в клубе? Весь интернет бурлит роликами! Тебе пятнадцать, что ли? На тити захотелось взглянуть?
– Никитосик, ну не злись… Подумаешь… Девчата же были сами не против, просто стали сбрасывать свои лифчики на сцену. Я-то тут при чем?
– А кто пообещал, что как только гора белья станет выше тебя, то мужики тоже начнут раздеваться? – Кирилл заботливо долил кофе в мою чашку и отошел к окну.
– Чего вы злитесь? Мы вам там сделали месячную выручку! – я вновь откинулся на спинку, вцепившись глазами в потолок. Ноги машинально стали перебирать по скользкому отполированному полу. Глянец отделочного камня вновь закружился, не позволяя сконцентрироваться хоть на одной гребаной мысли. А думать хотелось, вернее не хотелось… Просто эта зараза впилась мне в душу, проникнув в кровь! Она вилась мыслям, порабощая мой мозг, искушала ароматом, застряв в носу, обжигала прикосновением, отчего до сих пор горели пальцы. Я старался выбросить ее из своей головы, предпринимая все варианты, что помогали раньше. Но не мог. Ощущал слабость и беспомощность. Мышцы ныли, руки горели, а телефон стонал от количества сброшенных вызовов. Одиннадцать… Всего одиннадцать, но таких навязчивых, цифр кружились перед глазами…
– Да ладно! – рассмеялся Влад, выдергивая меня из собственных мыслей.
– Да, точно! Его садили за рояль и заставляли аккомпанировать, пока наши родители, вырядившиеся в меха и золото, курсировали по просторной зале. Макс пыхтел и наигрывал классику, приводя все наше огромное семейство в оргазмическое состояние гордости, – хохотал Андрей, расхаживая по кабинету, то и дело бросая короткие взгляды на часы. – Он был для нас примером. Красивое лицо, взгляд, опущенный в пол и очки, которые он поправлял всей ладонью.
– Я помню Деда, который кидал ему деньги на крышку рояля. А еще он называл его – лабухом малолетним. Таскал нас за уши, говоря, что Макс – единственный, кто не сопьется и не скурится, да и на хлеб себе всегда заработает, – Кирилл машинально потер уши, вспомнив силу захвата Деда.
– То есть, ничего не сбылось, – я мог бы молчать, зная, что парням скоро надоест перебирать мне кости. Это была обязательная доза, выдаваемая мне при каждой совместной встрече. Они изо всех сил пытались разговорить меня, провоцируя своими шутками, подколами. Но с каждым днем это случалось все реже и реже. Они все чаще вздыхали и просто опускали глаза, понимая, что не под силу пробраться под кожу. И в такие моменты мне становилось их жаль, потому что они с чего-то решили, что направить меня на путь истинный – их не писанная обязанность. Никто и мысли не допускал, что я имею право выбрать свою тропку сам… Пусть она будет не такой, как должна быть, по их мнению, но зато моя. Только моя…
– Ну, единственное, что меня радует – то, что ты не бедствуешь, – Андрей устал наблюдать, как я вращаюсь в кресле все быстрее и быстрее и выставил ногу, зафиксировав спинку.
– Да, это радует, иначе меня еще и содержать бы пришлось.
– Я не могу представить, что ты был…
– Ботаном? – рассмеялся я, перебив Влада. – Да, было дело…
– Я думал, что ты был первым, кто распробовал взрослую жизнь!
– Ага, ему гулять-то после пяти часов вечера не разрешалось! – вновь рассмеялся Андрей. – На моё семнадцатилетние, отпрашивать Корфа на праздник отправился Дед. Это, кстати, был день, когда Макс попробовал алкоголь.
– Ага, ты еще расскажи, как вы меня уговорили закурить?
– А ты не перебивай, и я все расскажу. Да, пока Дед был в кабинете, мы решили курнуть. Залезли на крышу беседки, чтобы не попасться на глаза бдительной экономке.
– Ага, только одного не учли, что дом родителей Макса стоял почти напротив, через улицу. Мы услышали визг его матери слишком поздно. Она бежала по дороге и кричала, чтобы Макс бросил эту дрянь, – хохотал Кирилл, загибаясь пополам.
– Да, с тех пор Корфу было запрещено с нами оставаться наедине. Если б его мать не боялась Деда, то совсем запретила бы нам общаться, – рассмеялся Андрей.
– Все?
– Да, на сегодня все, – Влад довольно погладил себя по животу, пытаясь успокоиться после истерического смеха. – Пора и поработать.
– Слава Богу, а то я думал, что можем перейти к воспоминаниям более раннего периода!
– Кстати, а ты не хочешь поиграть на нашей свадьбе? – Никита сменил гнев на милость и, не выдержав, рассмеялся.
– Конечно, я ж не просто так учился в Венской консерватории? Только, чтобы сыграть на свадьбе Орлова.
– Не, не бери этого лабуха, Никит, он так и не доучился, – Андрей снял пиджак и закурил, подойдя к окну. – Примчался в город, как угорелый. Ни с кем не разговаривал, а потом и вовсе свалил, пропав с поля зрения на пару лет. А вернулся он уже таким, каким мы все его знаем… Может, подменили? Или вирус какой, новоевропейский?
– Ладно, хватит, – Влад бросил на меня удивленный взгляд и отвернулся, постучав металлической ручкой по столу.
– Ой, я опоздала! – стеклянная дверь открылась, и в зал влетела Лиза, волоча за собой двух детей. Они упирались, ухватившись за перегородки, и кричали, наводя хаос в идеальном офисе Горова.
– Эй, бандиты? – рассмеялся Андрей, бросившись на помощь Лизке. Она закрыла глаза и, прислонившись к стене, вытерла тыльной стороной ладони со лба пот. Затем скинула пальто и снова повернулась к детям.
– Мила, Ваня, я прошу вас, посидите тихонько двадцать минут? А потом мы пойдем в парк развлечений! – она наклонилась, а мне тут же поплохело. Рука машинально потянулась к тугому узлу галстука. Глаза приклеились к ее бедрам, обтянутым бежевой узкой юбкой с довольно вольным разрезом сзади. Высокие замшевые сапоги на тонкой шпильке, в которых ее ноги казались еще длиннее. Все мое внимание было приковано к ней, она вошла, и воздух стал закипать. Хотелось волком взвыть, от болезненного ощущения собственной слабости, которая не прошла и за десять лет.
– Нет! Ты нас опять обманула, – девчушка поджала губы и сложила руки на груди, сделав шаг к Андрею, – дядя Андрей? Почему она постоянно работает?
– Э, Милаха, Иван, вы чего тут устроили? Все взрослые работают. И мама ваша не исключение, поэтому давай так… – Андрей присел на корточки, обняв нахмурившихся детей. – Мы украдем у вас маму на часик, а вы пока сходите в кино? У нас есть один совершенно волшебный и безотказный дядя… Саша!
В кабинет влетел помощник Влада, сжимая блокнот руке.
– Пиши, – рассмеялся Андрей. – Зам царя приказывает: съесть попкорн, запить все газировкой и посмотреть мультфильм. Все в трех экземплярах, деньги знаешь, где взять. Все, свободны! Нам нужно ровно час!
– Забыл… – прошептала Лиза, снова прислонившись к стене. Она сжимала пальто и старалась привести себя в порядок, рассматривая отражение в тонировке окна.
– Что?
– К стоматологу потом их записать забыл, – на выдохе сказала она и развернулась. Напряженное лицо превратилось в камень, а потом по щекам потек предательский румянец. Она схватилась на хромированную перекладину кресла до белизны костяшек, застыв взглядом на мне.
– Все-то у тебя правильно, Лизавета Александровна, все разумно, что не может не пугать, – прошептал я и вновь стал раскручиваться, подняв голову к потолку. – И дети, я гляжу, есть.
– Макс, сейчас мы с Лизой решим дела с больницей? – Влад открыл папку с документами, надеясь, что я тут же смоюсь.
– А я?
– Что – ты?
– Я тоже в теме, – забрал папку у него из рук, поддавшись мимолетному желанию остаться, и погрузился в чтение. Но буквы и цифры расплывались, превращаясь в абстрактный узор. Видел, как Лиза растерянно бросила пальто на стул и, чуть помедлив, села прямо напротив меня. Ее пальцы сомкнулись в крепкий замок. Она закусила нижнюю губу, обводя всех собравшихся медленным взглядом, а потом выдохнула так сильно, будто и вовсе до этого не дышала.
– Макс, это больница, а не клуб, – зашептал Андрей, чуть подпинывая моё кресло.
– Ты мне еще мороженого предложи, чтобы я смылся, – я отбросил руку друга, пытающегося забрать смету. – Да, я понял все с первого раза. Такое серое здание, где делают прививки, режут кожу, ставят эксперименты. Короче, там, где Лизавете Александровне очень комфортно, – я поднял взгляд, чтобы увидеть ее лицо. Чуть спутавшиеся светлые крупные локоны спадали на плечи, ласково покачиваясь в широком вырезе полупрозрачной блузы. Она, как всегда была без украшений. Только темные капельки сережек покачивались, выдавая бешенное сердцебиение. Заметив мой взгляд, она стала поправлять расстегнувшуюся блузу.
– Ну, клуб-то для тебя мы уже построили, да? – Андрей натянуто рассмеялся, пытаясь снять явное напряжение.
– Может, в следующий раз? – робко спросила она, кидая на Влада вопросительный взгляд, полный паники и растерянности.
Несмотря на то, что пуговицы были застегнуты по самое горло, она продолжала сжимать ткань воротничка, боясь, что ткань треснет от моего взгляда. Лиза вновь и вновь прикусывала губу, чуть подрагивая бровью. Глаза… Те самые черные, как ночь глаза. Они были виновниками моей бессонницы. Такие круглые, настоящие и сверкающие от застывших слез, которые она никогда не покажет.
– Нет, мы за твоим графиком еще год будем бегать, чтобы собраться на совещание и утвердить проект. Мне нужно, чтобы ты просто оценила все и сказала, на что не имеет смысла тратиться? – Влад встал и раскинул огромный плакат, занявший весь стол переговорной. На нем был подробный план будущей больницы коттеджного поселка. – И наоборот, на чём мы преступно сэкономили?
Лиза мгновенно преобразилась и потянулась к волосам, заколов их по привычке на затылке. Пальцы быстро стали пробегаться по черно-белым картинкам. Она словно и вовсе позабыла обо мне. Расслабилась и ее дыхание вновь стало размеренным и спокойным. Рука перестала сжимать ткань блузы, опустившись на проект.
– Вот, зачем тут четыре пункта медсестер? Когда можно сэкономить и распределить палаты так, чтобы хватило и двух. Коридорная система устарела. Нужно пересматривать стандарты. Но это я сейчас начну философствовать, поэтому вы меня, если что осекайте. Мы не можем исправить все больницы страны, так давайте сделаем удобной, хотя бы одну? Лифты должны находиться прямо за постами, рядом с ординаторскими. Сестры не должны носиться по коридорам, выискивая старший медперсонал… – она говорила размеренно. Обвела стол взглядом и, увидев карандаш, вопросительно посмотрела на Андрея и Влада. Получив согласие, стала что-то чертить, делая сноски с пояснениями. – Что там с перегородками?
– Еще не возводили, – Андрей нагнулся, чтобы осмотреть чертеж.
– Тогда давайте не торопиться? Нужно высчитать оптимальную площадь палаты…
Я не слушал, о чем они там говорят. Разве это было важно? Я вновь и вновь представлял, как раскладываю ее изменившееся тело на стеклянном столе. Хотелось просто смотреть и упиваться, впитывая все, чего лишила меня судьба… А судьба ли это была?
Сначала я злился на свои необдуманные выходки. Ненавидел себя за то, что срывался на ней, но потом снова вспоминал, как она исчезла из моей жизни, не оставив ни одной строчки. Просто ушла, забрав все, что могло напоминать о тех месяцах, что мы провели в двухэтажной квартире старого дома на центральной улице Вены. Она забрала свой аромат, она забрала у меня жизнь, забрала музыку, погрузив во мрак… Так пусть она мучается теперь!
– Макс? – Андрей толкнул меня в плечо. – Не спи.
Лизы в кабинете уже не было, сердце сделало кувырок. Переговорная вдруг стала такой холодной и пустой. Она исчезла, унося с собой весь воздух. В два прыжка я выскочил в приемную. Тихий писк лифта донесся с площадки.
– Нет, нет! Прошу! – шептала Лиза, с остервенением нажимая кнопку. – Не подходи.
– А что? Что такое, Лиззи? – не мог не подойти, раз уж дама просит.
А она просила! Просила глазами, умоляла, выдавая всю себя. Смело вошел в узкую кабину лифта… Ее плечи стали сжиматься, а грудь затряслась от быстрых вдохов. Она была такая беззащитная и открытая для меня. Казалось, что я могу увидеть все, что таится за пеленой этих глаз.
– Максим… – шептала Лиза, вырисовывая мое имя губами, но ни звука. Она не произносила ни звука, лишь прижималась к зеркальной стене, пытаясь оградиться от меня.
– Что, сладенькая…? – желание вдохнуть ее аромат – было сильнее. Нагнулся, едва коснувшись носом ее шеи, стал выписывать круги по ключице. – Ты такая другая. Такая чужая, взрослая… И взгляд. Ты смотришь на меня так, что выворачивается душа, пуская всю темноту прошлого наружу. Ждешь, ищешь меня. Потому что не в силах отпустить. Не в силах бороться, да? Да, моя сладенькая?
– Прости меня… – вдруг закричала Лиза, ударяя меня в грудь кулаками. Она вновь и вновь опускала свои кулачки, стараясь сделать больно не столько мне, сколько самой себе. – Прости, что ушла… Прости меня…
