Текст книги "Пепел прошлого (СИ)"

Автор книги: Евсения Медведева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

Еле дождавшись, пока все разойдутся по разным углам дома, накинула шубу и выскользнула во двор. Дрожащими пальцами достала сигарету. Яркая вспышка пламени заставила вздрогнуть.

– Что? Просто табак? – его шепот у уха обжог кожу. Собрав силу в кулак, я прикурила и, отвернувшись, выдохнула дым, перемешанный с потоками нервозной возбужденности.

– Да, Максим Александрович, это просто табак.

– Хм… Я разочарован, – Макс ногой подвинул плетеное кресло и уселся прямо напротив меня, перекрыв проход широко расставленными ногами. Я оказалась загнанной в угол в прямом смысле этого выражения.

– Чего ты хочешь?

– Долг, – он проговорил это слово по буквам, растягивая их, как можно дольше. Словно наслаждался им.

– И что же я тебе должна?

– О! Даже не знаю, с чего начать, – он тоже закурил, звонко щелкнув золотой зажигалкой.

– Ты раньше не курил.

– А ты не убегала.

– Ты долго будешь изводить меня? Ты же понимаешь, что мы просто должны наладить общение? Ради друзей, ради спокойствия?

– А меня и так все устраивает. Но ладно, так и быть. Я больше не буду домогаться тебя, – он затянулся и запрокинул голову к небу. – Ты сама придешь.

– Чего? Корф? У тебя самого-то там табак? Или это красное вино в голову шибануло? С чего ты взял, что я приду к тебе?

– А с того, что я знаю, что ты чувствуешь. Я вижу, как ты мечтаешь остаться со мной наедине, ты же прозрачная, Лизи!

– Ты слишком высокого мнения о себе.

– Ты можешь говорить все, что угодно, но это ты ушла, пока я был на выездном концерте! – Макс вскочил с кресла и вжал меня в стену, расставив руки по обе стороны от меня. – Это ты забрала мою жизнь, превратив душу в пустыню. Знаешь, что мне снится по ночам? Хочешь расскажу? Я слышу глухие удары кед по деревянной лестницы подъезда. Я несся, ударяя гитарой по железным перекладинам, тащил огромные пакеты подарков, предвкушая поцеловать ту, которая пахнет клубникой! Мечтал откинуть синие пряди, чтобы увидеть золото твоих волос. Я помню, как они пахли. Потому что чувствую этот запах по утрам. Я мечтал, чтобы ты встретила меня, как обычно, распластавшись на лакированной крышке рояля. Бархатная коробка с кольцом жгла карман моих брюк. Я не дышал, опустошив легкие для тебя… Чтобы вдохнуть, впуская тебя максимально глубоко. Но тебя … тебя там не было. И я не помню, как смог вдохнуть.

– Прости, – шептала я, не в силах оторвать взгляд от его губ. Боль тугим узлом сковала меня изнутри. Я вновь вернулась в прошлое, оказавшись в той уютной квартирке с крохотной спальней под самой крышей. Сквозь окно мы наблюдали за звездами, снегом и дождем, а по утрам нас будил аромат выпечки из кондитерской напротив.

– Я давно простил. Я побывал в тюрьме, поэтому глядя на тебя, я вспоминаю решетки из пустых бутылок виски, охранников с лицами друзей, что вытаскивали меня из самых злачных мест и сухость души. Ты меня испортила. Сломала. Ты закрутила, выжав все, что было в ней. – Макс улыбнулся, а мне стало страшно от того, что поверила. Ему нужно что-то конкретное. Это больше не мой Макси. – Сначала я исколесил всю Европу, пытаясь найти тебя. Я обыскал все больницы, но ты исчезла! А потом… Потом я решил, что ты не единственная женщина в этой вселенной.

– Прости… – шептала я, понимая, что ему нужно не это.

– Лиза, я повзрослел и теперь меня интересуют абсолютно конкретные вещи.

– Что? – я сама наклонялась, чтобы слегка коснуться его губ.

Давила стон, продолжая истязать себя мимолетными касаниями. Желание теплой волной прокатывалось, затуманивая голову. Чуть высунув язык прошлась по краешку мягкой плоти, слегка задевая острую небритость над губой. Покалывания разлетались по телу, сосредотачиваясь в животе. Подняла руку и прикоснулась ладонью к его щеке. Он закрыл глаза и прижался, но только на миг.

– Долг, Лиззи, долг… – Макс опустил руки и затянулся, впившись в меня острым взглядом. – Я больше не сяду в тюрьму никогда, даже если это вновь окажешься ты. Я проявил слабость. Но теперь, Лизи, все будет иначе.

– Чего ты хочешь? – прохрипела я, физически ощущая готовность отдать ему все, что он захочет…

*****

– Что, черт возьми, происходит? – Кира успела заблокировать дверь ванной, за которой я мечтала спрятаться. Весь ее вид говорил о том, что она просто в ярости, что не сулило для меня ничего хорошего.

– Я в капкане…Капкане… – шептала я, скатываясь по мраморной стене. Холод камня приятно обжигал открытую кожу рук, а мне хотелось скинуть одежду и прижаться к живительной прохладе стены. – Все рухнуло. Уже бесповоротно рухнуло.

– Лиз, посмотри на меня, – Кира села на корточки, прижавшись щекой к моим трясущимся ладоням. – Тебе нужно поговорить с кем-то. Я же вижу, как ты бледнеешь, а потом вновь вспыхиваешь ярким румянцем, стоит только ему появиться на горизонте. Да, что я? Все ощущают тот салют искр, которыми вы осыпаете все вокруг. Я уже поняла, что вы знакомы давно, но еще я вижу, что тебе до сих пор плохо.

– Я, как маленький зверек, попавший в клетку. Бьюсь, пытаясь выбраться на свободу, но все больше и больше раню себя. Я чувствую, как кровь течет по рукам, лицу, ощущаю боль, но продолжаю биться.

– Остановись, милая. Прошло слишком много времени. Тебе нужно успокоиться. У тебя за спиной опыт, работа и дети. Лиз, ты же врач. Сама знаешь, что после того, как чужой дядя делает тебе больно, становится легко и свободно.

– Мне уже больно так, что поможет только общий наркоз…

Кира прижалась ко мне. Она гладила меня руками по голове, чуть зарываясь пальцами в волосы. И продолжала что-то шептать на ухо.

– Я так его любила, Кир. И люблю… Я так его люблю до сих пор…

Это слова пронеслись эхом по стенам ванной, раздражая своим хриплым надрывом. Я так давно держала их внутри, что ощутила огромное облегчение. Чувство освобождения и облегчения накатило лавиной, принося долгожданное спокойствие.

Глава 6.

– Доброе утро, сыночек!

Плотные портьеры с тихим шорохом электропривода стали предательски пропускать солнечный свет в спальню.

– Я не слышал этого со школы, наверное, – открыл глаза, пытаясь сконцентрироваться на фигуре матери в дверном проеме. Как всегда в строгом костюме песочного цвета, ее волосы были аккуратно уложены в объемный хвост. Вот смотрел на нее и стало смешно, только потому что никогда не видел маму в халате или непричесанной. Она всегда идеальна настолько, что становится скучно.

– Да, точно. Именно тогда ты уехал учиться в Австрию, – мама театрально вздохнула, продолжая тщательно втирать крем в кожу рук, распространяя резкий аромат жасмина по комнате. – Я никогда тебе не прощу, что ты бросил учебу.

– О, мамуль, это самое мелкая проказа, за которую тебе придется рано или поздно простить меня, – завернувшись в простынь, сел на кровати, шаря ладонью по полу в поисках телефона. – Черт! Девять утра.

– Ты…Твои пальцы! Они вытворяли чудеса. Профессора плакали, когда ты вставал из-за рояля. А что теперь?

– А что теперь?

– Ты такой же, как твой отец, – она нахмурилась всего на мгновение, но и этого было достаточно, чтобы заметить глубокие морщины, тщательно скрываемые за непробиваемым выражением лица. Она стала похожа на всех мам, пока я не вдумался в смысл ее слов.

– Ты был моим! – вскрикнула она, отвернувшись к окну. Она закрывалась и пряталась, чтобы не показать то, что творится внутри ее холодной души. – Ты был похож на меня. Такая "светлая" головка, волшебные руки, способные залечить любые душевные раны. От тебя издалека чувствовалась порода! Наша порода, не отцовская, – прошептала мама и брезгливо махнула в сторону прикроватной тумбочки, на которой валялись сигареты. – А теперь ты куришь…

– Ма, давай договоримся? Я при тебе не курю, не пью, ну и, как бонус, только для тебя, – не ругаюсь матом, – не мог не улыбнуться, заметив гневный румянец на ее лице. – А ты не читаешь мне нотаций про потерянные возможности музыканта. Меня устраивает моя жизнь.

– Меня…Меня она не устраивает, – шептала мама, наблюдая, как я иду в душ. – Ты…Ты стал, как все!

– О! Я знаю одну поговорку про индейцев и шерифа, но так как обещал тебе не ругаться матом, то спроси ее лучше у отца, он от меня ее услышал еще вчера.

– Максим! Не уходи, когда с тобой мать разговаривает! Твой дед бы никогда так…

– Мой дед бы никогда не позволил себе забывать про сына, появляясь только тогда, когда их лишают свободы в управлением деньгами, а теперь, если ты не против, я приму душ и спущусь вниз, продолжать играть в семью. Может, в кино сходим? Тысячу лет не был на мультфильмах, а, мамуль?

****

– Э! Комерсант! – стоило мне только открыть ворота, как перед домом со свистом затормозила машина Влада. – Ты специально прячешься от меня?

– Привет, – я завел авто и вышел к воротам, прикурив. – Ты же знаешь, где меня найти.

– Нет уж, прости, но я к тебе ни ногой. Мы с твоими родителями и раньше не очень-то ладили, а теперь и подавно, – Влад вышел, подняв ворот пальто. – Ты как?

– Нормально. Ты чего хотел?

– Убалтывать приехал или, что ты там еще хотел? – рассмеялся он, чуть запрокинув голову.

– Не парься, я же сказал, что в доле. А слово я привык держать, поэтому готовь документы и предложение, если ты и правда готов обойтись большим вливанием моего капитала.

– А чего мне не быть согласным? Мы с Андреем почти пусты, а вторая очередь поселка запустится только весной, поэтому я буду только рад. Ну и Лизка тоже вложилась, кажется она разбила копилку с наследством.

– Хм… Ты, конечно, не мог не упомянуть о ней?

– Нет, не мог, Макс. Не мог, потому что даже меня начинает тошнить, когда вы рядом, потому что вы сжигаете весь кислород в помещении, заплевывая всё своим ядом. Я не хотел вмешиваться, надеясь на ваше благоразумие, но ошибся. Поэтому тебе придется выслушать, – Влад остановил меня, схватившись за локоть, как только я собрался уйти, – если ты ее наказываешь за то, что она ушла, то задумайся о том, что у каждого человека есть выбор. Он может выбирать людей, окружение и среду, в котором он будет жить дальше. А еще у всего есть причина.

– Нет, Владюх, не у всего. Можно просто вернуться домой, а там пусто.

– Ты мне-то не рассказывай, я дважды прошел через это. Дважды.

– Тебе повезло.

– Хм, – Влад поджал губы, но продолжил говорить. Он был в гневе, но продолжил говорить. – А если ты наказываешь ее за то, что не смог найти, то это только твои проблемы, и нужно винить только себя. Почему ты не стал искать ее дальше?

– А ты? Ты почему из двух случаев, нашел только Киру? А как же твоя мать? – меня взбесили его слова. Хотелось взорваться от правильности его слов, хотелось ударить, размазав его идеальный нос по самодовольной мине.

– А кто тебе сказал, что я не знаю, где она? Я прекрасно осведомлен обо всем, – зарычал Влад, сжимая мою руку все сильнее и сильнее. – Определись за что именно ты ее наказываешь, а потом вспомни, что ты мужик и поговори с ней!

– С ней так не прокатит, – выдохнул я и навалился на забор, подняв голову к небу, откуда повалили огромные хлопья снега. – Ее нужно путать, пока она не забудет путь отхода, иначе она будет сбегать постоянно. Знаешь, сколько пришлось пережить, чтобы заставить ее переехать ко мне?

– Вы жили вместе?

– Да, было дело, – я снова закурил, сжав мягкий фильтр зубами. – Но это все в прошлом.

– Макс, разберись? Со всем нужно разобраться, слышишь? И у себя в голове порядок наведи и с Лизой поговори, ну и с родителями, конечно.

– Если ты переживаешь за проект, то прекрати. Ты же прекрасно знаешь, что все, чем кичатся мои родичи принадлежит мне. Так дедуля распорядился по завещанию. Отец, конечно, не в восторге, мягко говоря, но ему придется с этим смириться. А насчет Лизы, то я тут тебе ничего пообещать не могу. Она моя, понимаешь? До коры головного мозга моя! И меня бесит, что она водит носом, стараясь сделать вид, что ничего не произошло. Нет, Влад, спокойствия не жди…

****Лиза*****

– Ты не расскажешь? – Дэн крутил чашку кофе по стеклянной поверхности стола, внимательно наблюдая за каждым моим движением рук.

– Смотря, что ты хочешь услышать? – я просматривала ежедневник, куда заботливые медсестры вписывали плановые операции.

– Я видел, как вы говорили. Видел, как ты сама его поцеловала! – зашипел он, резко наклонившись в мою сторону.

– Кхм… – от его выпада я подавилась, согнувшись от спазма в горле. – И давно ты за мной шпионишь?

– Что он говорил? – Дэн не слушал меня. Сузившиеся глаза и трогательно-розовый румянец гнева на щеках выдавали его с потрохами.

– Это неважно! – захлопнув кожаную книжку, бросила ее в сумку и встала, чтобы вымыть чашку. – Дети! Сколько можно вас ждать?

– Нет, Лиза, они снова тебя опозорят, слышишь? Они снова раздавят тебя!

– Кто они, Дэн? – я внимательно смотрела на лестницу в ожидании детского топота, но не было ни звука.

Подойдя к окну, растянулась в улыбке, потому что мои маленькие "копошата" уже были по уши в снегу. Дотронувшись пальцами до стекла ощутила приятную вибрацию от их визга. Они пытались скатать большие шары, чтобы выиграть в конкурсе на самого большого снеговика, который начнется завтра. С такими темпами все детишки нашего поселка соберут весь снег, оголив яркий искусственный газон на улицах.

– Макс и его любящие родители, – Дэн положил ладони мне на плечи, чуть надавив большими пальцами в ямки у ключицы.

– При чем здесь Макс? – от одного упоминания этой любящей пары, мне стало жарко. Дернув плечами, сбросила его руки.

– А ты думаешь, что это было без его участия? Да? Только он мог дать им те кошмарные фотографии из-за которых тебя исключили из программы стажировки в Вене!

– Дэн, поверь, Макс тут не при чем. Он никогда бы не смог такого сделать, – открыла шкаф, перебирая вешалки с одеждой, но перед глазами всплыли позорные кадры десятилетней давности, когда придя в госпиталь, я обнаружила, что на доске с расписанием операций висят мои обнаженные фотографии. Зажмурила глаза и выдохнула.

– Мам! Мам, можно мы пойдем к тете Кире? Дядя Влад сказал, что будет учить нас кататься на коньках! У них есть выход к речке, а у нас нет! – Мила влетела в дом, поскользнувшись на заснеженных ботинках на каменной кладке прихожей.

– Осторожней, а то сломаешь себе что-нибудь! – машинально сказала, даже не поворачиваясь к дочери. Рука остановилась на вешалке с пуховиком.

– И ничего я не сломаю! – Мила маневрировала, стараясь схватиться за что-нибудь. И, ухватившись за большую напольную вазу, с грохотом рухнула навзничь, не забыв потянуть за собой хрупкий сосуд.

– Я ж говорила, что сломаешь. Дэн, неси веник, а ты, барышня, не шевелись, а то порежешься!

– А вот и ничего я не по… – Мила вовремя прикусила язык и замерла на полу. – Уже все?

– Этой вазе больше лет, чем тебе, – проворчала Буля, играючи шлепнув веником внучку по заднице. – Ее дед привез из Чехословакии.

– Уже и страны такой нет, – шептал Дэн, собирая крупные осколки.

– Страны нет, а ваза была! – взвизгнула Буля и со всей силой ударила смеющегося Дэна. – Еще посмейся, а то я покажу тебе русское радушие!

– Буля, – я еле сдерживалась, чтобы не расхохотаться. – Я убежала. У меня сегодня три операции, к ужину не ждите.

– Ты постоянно убегаешь! Ты чего опять в джинсах? И шапка эта, как использованное… – она многозначно посмотрела на Милу, – средство безопасности при контакте с мужчинами.

– Это "носок", – уже не скрывая смеха, я обернулась к зеркалу.

– То-то и видно, что кто-то поносил, а потом ты натянула на голову. Опять пуховик, сапоги. Лизка! Ты же женщина!

– Какая разница? Ведь мне все равно потом в розовый костюмчик с медвежатами переодеваться.

– Вот тебе все равно, а к нашему соседу напротив сегодня такая шикарная дама приехала! И шпилька, – Буля размахнула руками, чтобы преувеличить высоту каблука для красного словца. – И прическа! А ты что? Опять не накрасилась, губы покусаны. Кто тебе их постоянно кусает? Мне мать рыбьим жиром мазала…

С этими словами старушка убежала на кухню, продолжая ворчать себе под нос.

– Не вздумай, – прошипел Дэн, схватив меня за лямку сумки.

– Я? Чего? – вырвала сумку из его рук и выскользнула в гараж, как можно быстрее. В голове только и стучали слова бабушки. Дама? К Максу?

Вырулив на улицу, остановилась, сделав вид, что жду, пока закроются автоматические ворота. Напротив нас было несколько домов. Кого она имела в виду? Но стоило мне тронуться, как руки сами повернули руль в сторону переулка. Спрятав машину за кованой решеткой палисадника, выскользнула. Сухие пышные кусты роз, крытые шапками снега спрятали мою маленькую машинку от посторонних глаз. Вернее от глаз моих родных.

Не отдавала я себе отчета, зачем иду туда. Но мне просто необходимо было посмотреть на ту, кто приехала к нему на высоченных шпильках. Дернула калитку, которая естественно, оказалась не запертой. Здесь, вообще, мало кто парится по этому поводу.

Прочищенная кирпичная дорожка вела к главному входу в большой дом из кругляка. Уже у двери я заметалась, не понимая, что делать дальше. Ввалиться туда и разогнать всех *лядей метлой. Зачем? Да, какая к чертям разница – зачем? Затем, что я так хочу!

– О! Как раз кстати, – у дверей я нашла веник.

Или вернуться в машину и смыться на работу, кстати, на которую я уже опаздываю? Но нет же, меня трясло так, что я не готова была отступать, даже понимая, что выгляжу весьма комично. Спустилась с крыльца и стала обходить дом, заглядывая во все окна подряд. Рисовала в голове картины, практически порнографические, от которых румянились щеки. Щурилась и ждала, что увижу распластанную даму на барной стойке, почти видела, как ее длинные шпильки впиваются в упругую задницу Макса. Злилась и стыдилась. Хотелось закричать и вбежать в дом, размахивая повидавшим виды веником. Улыбнулась, представив, как грязные прутики погружаются в идеально уложенные волосы.

Бесилась не от того, что караулю его у него же дома, не потому что он оказался прав, и фактически я сама пришла к нему, а потому что не могла заставить себя уехать. Бесилась от того, что нутро победило мозг, нервные сигналы в котором сопротивлялись из последних сил в последнее время.

Обходила дом, погружаясь в глубокие сугробы до колена, понимая, что из окна мне ничего не увидеть, поэтому даже не успела испугаться, когда быстрым шагом, даже не пытаясь спрятаться, направилась в сторону парадного входа.

– Нужно просто войти, Лиза! – уговаривала саму себя, сжимая дверную ручку дрожащей рукой.

Постояв всего мгновение, я ворвалась в дом, даже не пытаясь сохранить тишину. Казалось, что даже стены зашатались от моего желания убедиться, что он не один. Лишь крадясь по длинному коридору, я ощутила всю нелепость ситуации. Он же чужой, тогда чего я крадусь? Почему дрожу и еле дышу от приступа паники, что окажусь права? Он, конечно, мужчина и ему нужна женская ласка, но ведь это мой мужчина! Мой – чужой мужчина.

Снег с сапог стаивал и оставлял мокрые кляксы на черном дубовом полу. Я замерла, прижав веник к груди, как только добралась до развилки, откуда уже виднелась гостиная и кухня, на которой навоображала себе распластанную брюнетку на головокружительной шпильке.

Выдохнув, сделала шаг в сторону кухни. Яркое солнце слепило из не задернутых занавесок. Комната была пуста. Ни звука, ни запаха – ничего. Я не знала, что и делать дальше? Сбежать? Или остаться?

– Привет, – Макс быстро сбежал по лестнице, поддерживая полотенце на бедре одной рукой, а второй он заправлял кофемашину, нажимая многочисленные кнопочки.

И вот только сейчас я поняла всю абсурдность ситуации. Да, в смысле поняла? Я ощутила ее на собственной шкуре. Кожа запылала, а живот скрутился в узел. Только до сих пор не поняла от чего конкретно: то ли от стыда, накрывшего меня, как медный таз, то ли от вида его спины и бедер, прикрытых только черным полотенцем? Капля пота скатилась по лбу и упала на нос, она двигалась так медленно, удваивая все напряжение, стягивающее меня. Боролась с желанием притронуться и прижаться к нему со спины, впитывая аромат мужского тела. Хотела пройтись острием ногтя по вибрирующей жилке от уха до ключицы.

– Кофе?

– Нет, – выдохнула я, и капля пота упала.

– Тогда приступим? – Макс закурил и сел на высокий стул. – Или ты продолжишь прижимать грязный веник к лицу?

Я прикусила губу, чтобы не застонать. Его тело. Оно…Оно стало другим. Такие мягкие, но четкие линии рельефа заставляли мое сердце разгонять кровь по венам с усиленным темпом.

– К чему? – еле выдавила я, продолжая стоять у окна.

– К переговорам. Мои условия остаются в силе. Пять свиданий и никакого секса.

Он сказал это слово, а я снова закусила губу, чтобы сдержать стон.

– С чего ты взял, что я соглашусь?

– А с того, милая, что ты пришла сама, – Макс встал и стал медленно двигаться в мою сторону.

– Я пришла одолжить веник, – шептала я ища поддержку сзади.

– Мани, ты ж меня не обманешь, – он остановился в метре от меня, не спуская ни на миг от меня пристального взгляда. – Хочешь я расскажу все, о чем ты думаешь?

– Нет…

– Да, Лизавета Манилова… Или, как там теперь твоя фамилия?

– Манилова, – шептала я, а Макс продолжал приближаться по миллиметру, погружая меня в облако своего аромата.

– Ты согласна?

– Нет, Максим, мы чужие. Это ни к чему, – как только я договорила, Макс вздрогнул и отвернулся, отправившись к барной стойке.

– Хорошо.

– Хорошо? – я взвизгнула так громко, что в собственных ушах зазвенело. – В смысле хорошо? Все? Наигрался?

– Так я не понял: ты согласна или нет?

– Нет!

– Ну, хорошо. Я понял, – он долил кофе и повернулся в сторону лестницы.

– Ты куда?

– На работу собираться, – он говорил так спокойно, что хотелось заорать, ну или просто ударить его.

– Не смей уходить от меня!

– А то что? – он рассмеялся, но тем не менее остановился.

– Я согласна! – вскрикнула я и бросила в него веник, который до сих пор сжимала.

– Только запомни, меня больше не интересует прошлое. – Макс подмигнул и свернул за угол. – Завтра в пять. Я заеду за тобой на работу.

– Но я не могу уйти так рано!

– Можешь, Мани, можешь…

Глава 7.

– Лиза!

– Что? – выбросила эти слова довольно резко и раздраженно, от чего сама поморщилась. Сжимала косяк дверного проема с такой силой, что облупившаяся белая краска стала трескаться и неприятно врезаться в кожу ладоней. Немного выдохнула, выталкивая густое чувство саморазочарования. – Говори, Маша.

– Там…Там мужчина утверждает, что Вы сейчас выйдете к нему, – Маша опустила взгляд, а ее щеки зарумянились. – Он перекрыл подъезд к приемному!

– Мужчина? – я завернула волосы в большое полотенце и надела чистый костюм. – Маш, отдай это прачке?

– Хорошо, – медсестра прижала к себе пакет с испачканной формой. – А что передать ему?

– Передай ему, что я была вне себя, когда согласилась на его авантюру. Пусть считает, что я проиграла и отправляется домой.

– Хорошо, – Маша поправила розовую шапочку и бегом умчалась из душевой, где я провела час, чтобы отмыть себя от следов собственной несостоятельности и запаха потери, который теперь будет преследовать меня очень долго. Я не смогла помочь. Сегодня я проиграла. Но завтра все будет иначе.

Сколько раз мне приходилось повторять эти слова? Ровно девятнадцать раз. Подняла руку, на запястье которой было выбито ровно восемнадцать крохотных звездочек. Следы чернил, еле заметные на коже, повторялись рваными краями в душе. Перед тем, как войти в операционную я каждый раз пересчитываю их, моля Бога, чтобы завтра мне не пришлось снова идти в местный тату-салон, чтобы нацарапать на коже очередное свидетельство господства смерти над слабым человеческим телом.

– Девятнадцатая… – не могла унять слезы, скатывающиеся по щекам.

Крупные капли падали на белую кофту костюма и расплывались в неровные кляксы от не до конца смытой туши. Дрожащими пальцами растирала пятна, но их становилось все больше. И все, что мне хотелось – отмотать время вспять. На пару месяцев назад и оказаться там, в небольшом кабинете УЗИ, когда молодой врач не настоял на дополнительном обследовании перепуганной беременной женщины. Хотелось вбежать туда и объяснить, что дополнительное УЗИ в перинатальном центре и пара анализов менее опасны, чем неизвестность.

– Лиза! Лизавета! – визг из коридора выдернул меня из размышлений. – Мужчина! Туда нельзя, я вызову полицию!

– Мани?

– Что? Что? – завизжала я и вскочила с кафельного пола. – Тебе плохо объяснили? Никуда я с тобой не поеду. Все отменяется! Слышишь?

– Прекрасно слышу, ведь ты орешь, как ненормальная, – Макс застыл в дверях, внимательно осматривая меня с ног до головы.

– Тогда проваливай!

– Да, конечно, – Макс резко шагнул вперед и одним взмахом руки перекинул меня через свое плечо. – Только ты пойдешь со мной.

– Мне. Мне нужно работать, – шептала я, пока Макс, под внимательные взгляды пациентов и врачей, нес меня по коридору.

– Сегодня тебе нельзя работать. И это не обсуждается, – по его голосу было понятно, что он намерен вывести меня за пределы больницы, чего бы это ему ни стоило.

– Макарова, немедленно в палату. У Вас же тонус! Камилова, завтра я вас с малышом выпишу, если на взвешивании все будет хорошо, – выставив руку вперед, уперлась в пояс его джинсов и приподнялась, чтобы рассмотреть невольных зрителей. – Маша, приготовь Петренко к операции. Завтра в восемь утра. И результаты анализов скинь мне на почту. Я буду ждать. И накрути лабораторию, как ты умеешь? Мне нужны анализы сегодня!

– Сама оденешься или как? – Макс поставил меня на ноги только тогда, когда мы вошли в мой кабине.

– Надо же, даже не запыхался, – я пожала плечам и, отряхнув босые ноги, стала натягивать носки. – Я уже не та тоненькая березка, которую можно было таскать без устали.

– Я как знал, что ты решишь отрастить соблазнительную массу на бедрах, поэтому проводил очень много времени в зале.

– Какой проницательный.

Хотелось кричать и крушить, а широкая грудь Макса подходила для этого просто идеально. Скинула хлопковые штаны и натянула джинсы, не сводя с него взгляда. Все ждала, что он опустит глаза, что даст повод расквасить его лицо, но нет. Максим смотрел в глаза, не отводя взгляда. Мягкость и родное тепло понимания душили меня, вытягивая всю боль. А меня это бесило. Бесило так, что хотелось сбежать!

– И не думай, Мани, а если ты и дальше будешь коситься в сторону двери, то я заберу тебя прямо в таком виде. Ясно?

– Черт! Откуда ты взялся? Откуда ты свалился на мою голову? – одним рывком стянула полотенце с головы и, наклонившись, включила фен, чтобы высушить волосы. Несмотря на шум, я кричала. – Я жила тихо и спокойно, пока ты со своим идеальным профилем и шикарной задницей не вломился в мою жизнь. Я ненавижу тебя, слышишь? Я так хорошо жила! А ты знал, что у меня двое детей? Ой, что тебе не донесли?

Даже сквозь шум фена, я слышала его горький вздох и невольно прикусила язык, чтобы не расплакаться.

– Ну все, хватит. Я был слишком терпелив, – Макс схватил с вешалки мой пуховик и, завернув в него, как новорожденную, вытащил из кабинета.

– Сволочь! – взвизгнула я и чудом успела подхватить кожаный рюкзак, висевший на дверной ручке.

– И я обожаю тебя, – прошипел он, перескакивая сразу через две ступени. Он бежал по служебной лестнице, периодически прижимаясь к стене, чтобы пропустить бегущих медсестер и врачей. Его руки прижимали меня к себе так крепко, будто он боялся уронить что-то хрупкое и очень важное.

Выскочив на улицу, он заботливо натянул капюшон на мои недосушенные волосы и быстро втолкнул в прогретый салон машины.

– Если попытаешься сбежать, то я увеличу количество наших встреч на неопределенное количество. Ясно? Меня не остановят ни твой муж, ни дети. Ясно? – он сжал челюсть и хлопнул дверью так сильно, что я автоматически схватилась за перепонки.

– Бывший.

– Что бывший? – Макс влетел в салон, как вихрь, выжав педаль газа еще до того, как закрыл дверь.

– Муж бывший, – выдохнула я и откинула козырек, где должно было быть зеркало.

– Черт! Даже Дэн не выдержал тебя? – Максим рассмеялся, запрокидывая голову назад. – А помнится, он хвостиком бегал за тобой по всему универу, а уж в госпитале просто наступал на пятки, несмотря на то, что специализировался, кажется, на педиатрии.

– Между прочим, это он зашил твою руку, когда тебя привезли твои родители. Помню, как Маман визжала, что тебе нужны пальцы! Она повторяла, что ты гениальный пианист.

– Ага, твой Дэн упорно старался изуродовать мою ладонь, пока не вмешалась одна синеволосая девчонка в розовом костюмчике.

– Ой, точно, – я уже не могла сдерживать смех, потому что перед глазами возникла картинка того дня. Испуганного Макса привезли в госпиталь ночью, а в приемной, как на зло были только два ординатора первого года практики.

– Вот видишь, мы же можем разговаривать нормально? – улыбка с его лица мгновенно исчезла. – Не обязательно трястись, как только видишь меня горизонте.

– А тебе не обязательно смотреть на меня так, будто имеешь на меня документ на право пожизненного пользования. Черт! – бросив взгляд в зеркало, увидела, что все мое лицо было в разводах от туши. – Куда я в таком виде?

– Нормальный вид. Рабочий.

– Ага, сам-то, наверное, привык общаться с более ухоженными дамами? – я выдохнула, вспомнив, что успела натянуть хотя бы джинсы и сапоги. А вот больничная рубашка так и осталась на мне.

– Ты хочешь поговорить об этом?

– А почему бы и нет? – нарыв в рюкзаке влажные салфетки, я отчаянно пыталась стереть остатки слез. Проклинала себя за то, что не приняла его слова всерьез, что не оделась приличнее, отправляясь на работу. Думала, что он пошутил.

– Тогда начнем с того, что ты сбежала с этим утырком? – Макс растянулся в улыбке, но только слегка подергивающийся край губы выдавал его нервозность. – Мы приехали.

– Куда приехали? – убрав козырек, осмотрелась. Мы стояли на парковке торгового цента. – Что? Ты меня потащишь туда?

– Нет, – Макс подмигнул и выскочил из машины. – Ты сама пойдешь.

– Он не утырок, – прошипела я, спрыгивая на снег, гордо игнорирую протянутую ладонь с едва заметным белёсым шрамом в форме буквы Л у большого пальца. Но, не рассчитав высоты внедорожника, благополучно поскользнулась.

– Хватит, Мани. Хватит, – Макс подхватил меня за капюшон и подтянул вверх. В нос ударил его легкий аромат парфюма. – Если я протягиваю тебе руку, то ты будешь ее принимать. Ясно?

– Да.

– Ну и отлично, – Макс взял меня за руку и потянул к центральному входу.

– Куда ты меня ведешь?

– В кино, – он протолкнул меня на эскалатор первой, продолжая удерживать мою ладонь в своей.

– Куда?

– В кино. На нон-стоп.

– Ты сдурел что ли? – развернулась, но напоролась на его улыбающуюся красивую рожу. – Я и не помню, когда ходила в кино.

– Я знаю, Мани. Шагай, хватит сегодня падать, а то могу подумать, что тебе нравится, когда я ношу тебя на руках.