Текст книги "Ты любил меня за мои слабости (СИ)"

Автор книги: Эви Харпер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

– Нет, только то, что она была в Нью-Йорке, когда мы в последний раз разговаривали, – отвечаю я, и он начинает задавать мне новые вопросы.

– Как ты ее нашла? Зачем вы обе это делаете? Ты знаешь, как опасен Донован, но все равно заставляешь Алексу преследовать его.

Последнее больше похоже на утверждение, чем на вопрос. Его слова больно ранят меня. Он прав. Все это время Алекса была в опасности, делая то, о чем я ее просила. Я ни разу не подумала о ее безопасности. Я просто хотела узнать, где Донован, и, похоже, делала это, не взирая на последствия.

Разочарование просачивается сквозь кости, и мои плечи опускаются.

Это не тот человек, которым я хочу быть.

Я делаю шаг вперед, чтобы взять ноутбук и сказать ей, чтобы она немедленно остановилась, чтобы убиралась от Донована. Однако Канье встает передо мной, как разъяренный бык, тяжело дыша, и его глаза пронзают меня таким гневом, что я боюсь сгореть в огне.

– Отвечай на вопросы, Эмили, – бросает мне Канье.

О Боже, он в ярости. И все это направлено на меня. Я это заслужила. Надо было сказать ему раньше.

Я смотрю в глаза Канье, когда произношу следующие слова, зная, что они причинят ему боль.

– Каждый раз, когда я встречалась с ней по поводу моих травм, она давала мне один и тот же номер. Говорила, что если я сбегу и мне понадобится помощь, то могу позвонить ей. Я запомнила номер. Я часто с ней встречалась, – закончила я шепотом, надеясь, что Канье не расслышал последнюю часть.

Выражение лица Канье искажается болью от моих слов, и я знаю, что он все расслышал. Его мышцы расслабляются, и я замечаю, как гнев покидает его тело, а поза указывает на поражение. Он отходит и садится на лестничные ступеньки, закрывая лицо руками. Я слышу его приглушенное тяжелое дыхание.

Я делаю шаг в сторону Канье.

– Я вернулась домой, чтобы рассказать тебе все.

Канье смотрит на меня потерянным взглядом.

– Я хотела отомстить, и до сих пор хочу, но я хочу найти другой способ добиться этого. Безопасный способ. Я знаю, что идти за ним в одиночку слишком опасно. Пожалуйста, поймите, месть – это все, что поддерживало меня последние несколько недель.

Джейк откашливается и говорит:

– Парни, давайте переместимся ко мне. Дадим возможности Эм и Канье разобраться с этим самим.

Я одариваю своего брата слабой улыбкой благодарности. Он подходит ко мне и крепко обнимает:

– Я так зол на тебя, но все понимаю. И горжусь тем, что ты осознаешь, что мы не можем потерять тебя снова. Никогда.

Я киваю у его груди, и слезы текут по щекам.

Он отпускает меня, и Лили быстро обнимает меня, шепча при этом на ухо:

– Все будет в порядке. И в следующий раз включи меня в свой девчачий план мести.

Джейк замечает мою улыбку и, прищурившись, смотрит на Лили. Она лишь пожимает плечами, а он смотрит в потолок и ругается себе под нос, прежде чем они оба уходят.

Затем Дом и Ник тепло обнимают меня, по-братски.

Дом шепчет мне, что заметил мою улыбку, когда я заходила домой. И что он рад за меня. Затем он инструктирует меня, чтобы я прекратила доводить Канье до сердечного приступа.

Ник сообщает мне, как невероятно опасно я себя вела. Он нежно целует меня в щеку и шепчет:

– Выше нос, Эм, все налаживается.

Дом и Ник уходят вместе.

Джозеф выходит последним. Выражение его лица намекает на тысячи вещей, которые он хочет узнать, но слишком боится спросить меня. Он уходит со слегка вздернутым подбородком и закрывает входную дверь.

Звук закрывающейся двери эхом разносится по дому. Гнетущая тишина указывает на неловкость между мной и Канье в данный момент.

– Прости, – шепчу я в комнату.

Канье переводит взгляд с пола на меня, и то, что я вижу в его глазах, убивает меня. Выражение его лица показывает мне насколько ему больно. Больно и печально от того, что его предали.

– Сегодня утром ты написала Алексе и сообщила, что доложишь ей о своих планах. Я борюсь здесь за тебя, Эмми. Я не понимаю, как ты могла сегодняшним утром думать о том, чтобы оставить меня, снова исчезнуть и, возможно, больше никогда ко мне не вернуться. Ты вообще думала обо мне? Через что мне пришлось бы пройти, если бы ты ушла? Что бы я пережил, если бы ты умерла! – он заканчивает криком.

Я делаю шаг назад, но не потому, что боюсь. Я знаю, что Канье никогда меня не обидит. Я отступаю назад, потому что чувствую боль в сердце и тошноту в животе. Меня тошнит от того, как сильно я ранила его этими простыми действиями и письмами.

– Прости. Мне так жаль. Я думала о тебе. Ты единственная причина, почему я не уехала, когда впервые получила е-мейл с сообщением, что Донован в Мексике. Ты и моя семья. Я бы хотела, чтобы ты понял, как сильно я тогда нуждалась в возможности отомстить. Сегодня утром единственное, что помешало мне попросить Алексу остановиться, и о чем я говорила тебе ранее, было желание быть там в его последние минуты. Я знаю, что ты и Джейк держали бы меня подальше от него. Я думала, что мне необходимо увидеть, как он умирает, видеть его страдания. Но сегодня я поняла, что мне это не нужно. Знание того, что он мертв будет вполне достаточно. Потому что у меня есть ты, и это все, что имеет значение. Я не позволю ему отнять у меня еще несколько лет.

Канье качает головой, и мой желудок падает, когда я вижу, что мои слова не оказывают на него никакого влияния. Он слишком ранен.

– Хотел бы я в это верить. Последние четыре месяца ты лгала мне. Последние два месяца ты говорила мне, что стараешься, и последние три недели заставляла меня верить, что моя Эмми вернулась навсегда. Тем временем ты планировала уйти, чтобы сражаться в невозможной битве. И ты знала, что, скорее всего, никогда не вернешься ко мне.

Слезы щиплют глаза, когда Канье говорит правду.

Он встает со ступенек, и я вижу, что его глаза остекленели.

– Я сражался за тебя каждый день. Я сражаюсь за нас каждый день, и теперь я понимаю, что все было напрасно. Ты оставила бы меня, когда нашла бы способ, шанс скрыться незамеченной, – последние слова он произносит недоверчиво.

Я несколько раз качаю головой, и слезы катятся из моих глаз.

– Нет, то есть да. Нет, черт, тогда я была в замешательстве. Я была потеряна и полна ненависти, Канье. Я думала, что, убив его, закончив то, что он начал, я смогла бы двигаться дальше. Теперь я понимаю лучше. Я знаю, что единственный способ двигаться дальше – это впустить тебя, впустить мою семью и принять помощь, в которой я нуждаюсь. Ты сражался за нас и победил. Я решила не преследовать его. Сейчас и я сражаюсь за нас. Тогда я была слишком слабой. Но не сейчас.

– Ты решила слишком поздно, Эмми.

Слова Канье пронзают мое сердце, как никогда раньше. Что он имеет в виду? И что это значит для нас?

Канье подходит к столу и берет ключи от машины.

– Я еду к Джейку.

Я замираю на месте. Вот и все. Он просто идет к Джейку, и больше никаких разговоров об этом.

Канье подходит к задней двери, и я слышу, как он ее запирает. Он проходит мимо меня, даже не взглянув, и открывает входную дверь. Я хватаюсь за ручку, чтобы он не захлопнул дверь перед моим носом, не поговорив.

– Подожди. Я думаю, что нам надо во всем разобраться прежде, чем ты уйдешь, Канье, – я стараюсь, чтобы мои слова звучали убедительно, но они больше похожи на мольбу.

– Я не могу. Я слишком зол, – он останавливается и делает глубокий вдох. – Я потратил четыре года своей жизни, разыскивая тебя, умирая при этом внутри. А ты просто собиралась снова уйти и заставить меня пройти через этот ад снова, – грустно говорит Канье, смирившись. Он отказывается от меня?

Я медленно отпускаю дверную ручку и ощущаю, как борьба во мне умирает. Канье еще секунду смотрит мне в глаза, а затем закрывает дверь у меня перед носом.

Слезы текут из глаз. Сердце сжимается.

Каждая клеточка моего существа кричит, чтобы я пошла за ним, но он прав. То, что я сделала, было неправильно. Впрочем, я знала это с самого начала.

Месть сыграла со мной злую шутку.

Уже десять часов вечера, а Канье до сих пор не вернулся домой. Два часа назад я получила сообщение от Лили о том, что Канье все еще у них дома, прорабатывает с парнями детали поездки в Нью Йорк на поиски Донована.

Я решаю написать ей, спросить, как долго они еще будут у них. Мне не терпится, чтобы он вернулся домой. Мне нужно все исправить. Мне нужно донести до него мысль о том, что мне очень жаль, что это он та самая причина, почему я отказалась ехать на поиски Донована самостоятельно.

Я: Привет, Лил. Они уже заканчивают? 

Пять минут спустя я получаю ответ.

Лилли: Канье, Дом и Ник уехали сразу после того, как я написала тебе. Думала, что он уже дома.

На сердце становится тяжело. Он вообще собирается идти сегодня домой? Он останется с Домом и Ником? Я не могу просто сидеть и ждать, поэтому набираю номер Канье.

После четырех гудков я наконец-то слышу глубокий голос Канье на том конце линии.

– Эмми, все в порядке?

Я слышу его вопрос, но также могу слышать музыку и разговоры множества людей на заднем фоне. Где его, черт побери, носит?

– Где ты? – спрашиваю я его прямо.

– Я в баре «Дюгареля», пью пиво с Домом и Ником.

– Значит, пока я ждала твоего возвращения домой и гадала, вернешься ли ты вообще домой, ты все время был в баре, – заканчиваю я шипением.

Я в бешенстве, вне себя. Я даже не уверена какого это, но я просто знаю, что это так.

– Эмми, мне просто нужно немного пространства, вот и все. Время для раздумий.

Это слово «пространство» пугает меня до смерти.  Никчемная, использованная, жалкая. Эти токсичные слова крутятся в моих мыслях, но я отталкиваю их. Нет, он не думает так. Они не имеют ничего общего ни со мной, ни с этой ситуацией. Я борюсь с сомнениями и в то же время понимаю его действия.

– Да, я понимаю. Я сделала тебе больно, и ты пытаешься сделать мне больно в ответ.

– Эмми, – шепчет Канье. Его голос мягкий и грустный, как будто он только сейчас понял, что его действия причинили мне боль.

– Используй столько пространства, сколько тебе нужно. Знаешь, можешь и не утруждать себя возвращением домой сегодня вечером. Можешь найти себе другую девушку, идеальную во всех отношениях, и забыть обо мне.

Я завершаю звонок и смотрю на экран телефона. Что я только что сказала? Я сильно зажмуриваюсь. Черт, я не это имела ввиду. Я так зла на него за то, что он оставил меня в неизведанности.

В моем сознании всплывает образ бритвы, и я быстро иду в ванную. По пути туда я вцепляюсь мертвой хваткой в стены входа.

– Не смей этого делать, Эмили, – говорю я себе вслух. – Ты проделала такой путь. Не порть все. Будь сильной. Если ты сделаешь это сейчас, то каждый последующий раз будет все труднее и труднее остановить себя, – твердо бормочу я себе под нос.

Я отхожу от ванной и сажусь на кровать. Мой пульс стучит под кожей. Мое дыхание вырывается неровными вздохами. Мне не нужно резать себя. Я сильная. Я могу пережить этот момент.

Это просто ссора. Такое случается с парами. Это нормально, и это как раз то, чего я хочу. Нормальная жизнь и нормальные отношения, в которых пары ссорятся. Пары ссорятся только потому, что заботятся друг о друге.

Звонок моего телефона вырывает меня из моих мыслей. Я неподвижно стою и слушаю звонок, и знаю, что это Канье. Я не знаю, что мы должны сказать друг другу после этой ссоры.

Телефон звонит снова, и на этот раз я отвечаю сразу. Я хочу слышать голос Канье. Нет даже смысла притворяться.

Я молчу и жду, пока Канье заговорит. Сейчас я не слышу ни музыки, ни людей, только звуки снаружи и машины.

– Эмми, – его голос полон эмоции, но я не уверена, какой именно.

– Я здесь, – шепчу я.

– Зачем ты так со мной? Просто так легко отдала меня другой. Несколько лет назад моя Эмми ворвалась бы сюда и утащила бы мою задницу домой, если бы решила, что я с другой.

– Я не имела это ввиду, Канье. Я зла, и мне больно. Я хотела, чтобы ты вернулся домой, чтобы мы нашли решение. Вместе.

– А я хочу, чтобы ты сражалась за нас, Эмили. Я хочу, чтобы ты хотела быть со мной.

– Я хочу! – кричу я в трубку.

– Ну, до сих пор я видел только то, как я сражаюсь за нас, а ты – хочешь оставить меня, чтобы отомстить. И теперь ты даешь мне разрешение пойти и найти другую киску, которую, ты знаешь, я не хочу.

Мои глаза наполняются слезами.

– Я пытаюсь, – умоляю я в трубку. – Я прилагаю чертовы усилия, Канье.

Я падаю на колени и рыдаю в трубку.

– Черт! – кричит Канье в телефон. – Эмми, детка, я знаю. Господи, я так чертовски зол на тебя. Когда я увидел те письма сегодня, они убили меня. С тем же успехом ты бы могла всадить мне нож в сердце. Из писем я понял, что ты собиралась меня бросить, и осознание этого почти убило. Бл*дь, уничтожило меня, Эмили.

– Я борюсь с собой каждую секунду каждого дня. Это значит, что я борюсь за тебя, за нас постоянно. Пожалуйста… – мои слова замирают, а грудь вздрагивает сквозь слезы. – Пожалуйста, пойми, что ты для меня все.

– Черт, я облажался. Я облажался, детка. Я еду сейчас же домой. Прости, Эмми, – слова Канье звучат сдавленно.

– Скоро увидимся. – тихо говорю я.

Канье ругается в трубку, затем линия отключается.

Я спускаюсь вниз и ложусь на диван в ожидании Канье. Лишь через несколько секунд сон овладевает мной.

Я чувствую, как чьи-то руки поднимают меня. Я открываю сонные глаза и вижу, что Канье смотрит на меня сверху вниз. Выражение его лица мягкое, он глазами молит меня о прощении.

Канье молча несет меня наверх, и я зарываюсь в него, наслаждаясь ощущением его тепла. Дом.

Вместо того чтобы положить меня на кровать, Канье сбрасывает ботинки, садится на кровать и откидывается назад, прислонившись к изголовью, все еще держа меня на руках. Он крепче обнимает меня, и я обнаруживаю, что еще больше растворяюсь в его теле.

– Ты простишь меня? – шепчет Канье мне в волосы.

– А ты меня простишь? – задаю вопрос в ответ.

– Да, – выдыхает он. – Обещай никогда меня не оставлять. Обещай, что никогда не подвергнешь свою жизнь опасности.

– Я обещаю, – твердо отвечаю я.

Канье вздыхает, и это ощущается, словно он сбросил со своих плеч тяжесть целого мира.

– Я волновался, что ты могла порезать себя, – неуверенно говорит Канье.

Я запрокидываю голову, чтобы встретиться с ним взглядом.

– Я думала об этом, но остановила себя. Теперь я сильнее, чем была раньше.

– Эмми, – Канье выдыхает мое имя, как молитву, – Я так горжусь тобой.

Я улыбаюсь любви всей моей жизни, и он дарит мне мягкую, красивую улыбку в ответ.

Наконец-то мы все прояснили и можем двигаться дальше.

– Все налаживается для не-очень-обреченных Ромео и Джульеты, – шучу я.

Мягкая улыбка Канье превращается в ослепительно яркую, и он опрокидывает меня на кровать, нависая надо мной. Мой мужчина щекочет меня подмышками, я громко смеюсь, наш общий смех эхом разносится по комнате. Он останавливается, и мы смотрим друг другу в глаза, меня охватывает покой, и сияние мира наполняет мою душу. Я смотрю на Канье и мысленно благодарю Бога за то, что он послал мне ангела.

Из гостиной доносится хихиканье, и я улыбаюсь про себя, убирая в холодильник оставшиеся два кусочка ванильного торта с шоколадной глазурью, которые мы с Сави испекли.

Я выхожу из кухни и ахаю от ощущения прикосновения маленького человечка, хватающего меня за ноги. Я смотрю вниз и вижу сверкающие карие глаза моей белокурой, великолепной девочки.

Хихикая, она говорит:

– Папа защекочет меня до смерти.

С улыбкой на лице она говорит «смерть» шепотом, как будто это огромный секрет.

Опустившись на колени, я целую ее в щеку, и она кладет свои мягкие пятилетние ручки мне на плечи. Я шепчу ей на ухо:

– Ну, может, это папу надо до смерти защекотать.

Она смеется и бежит к дивану.

– Папа, берегись, теперь мы с мамой будем щекотать тебя до смерти.

Я наблюдаю, как Канье быстро спрыгивает с дивана и кричит:

– Ааааа, нет, только не до смерти.

Он убегает от Сави, а я наблюдаю, как они бегают вокруг дивана. Хихиканье и мужской смех смешиваются в красивую песню для моего сердца. Песню моей семьи.

Канье останавливается и разворачивается к смеющейся Саванне. Она натыкается на его ноги и начинает подпрыгивать, пытаясь пощекотать его под подмышками.

Я вхожу в круг смеха и щекочущих пальцев. Я толкаю Канье в спину, и это застает его врасплох. Он со смехом падает на диван. Потом я забираюсь на него, пытаясь прижать его руки над головой, затем говорю дочери:

– Быстрее, Сави, теперь, под подмышками.

Канье пытается выбраться из моего захвата, и легко побеждает меня, в то время как Сави добирается до его подмышек своими крошечными мягкими ручками и издает громкий шумный смех.

Бедняга так боится щекотки. Если поймать его, пока он лежит, ему конец. Он не может справиться с этим и просто продолжает смеяться, пока не задыхается. Именно это Сави и подразумевает под «смертью».

Сави продолжает щекотать Канье, и я наблюдаю, как его громкий смех затихает. Да, он вообще не может с этим справиться.

– Ладно, мам, пора остановиться. «Он мертв», – говорит Саванна.

Я громко смеюсь над дочерью и сажаю ее перед собой на грудь Канье. Он делает несколько глубоких вдохов и наконец успокаивается. Мы с Сави смотрим на него с широкими улыбками.

Тяжело дыша, Канье говорит:

– Это именно то, что я хочу видеть каждый день. Как мои девочки улыбаются мне.

Сави спрыгивает с груди Канье и встает рядом с нами, указывая на Канье:

– Я сделала тебя, папочка. Спорим, ты меня не поймаешь.

С этими словами она выбегает через заднюю дверь, надеясь, что папа погонится за ней, чтобы она могла продолжить игру, которую так любит.

Канье смотрит на меня с широкой улыбкой. Затем на его лице появляется тревога, и я сразу понимаю почему.

Мы оба вскакиваем с дивана и бежим к задней двери, одновременно крича:

– Не срывай розы, Сави!

Меня будит глухой удар, и я сажусь на кровати, хватая ртом воздух. Поворачиваюсь на звук и вижу, что это занавеска на окне колышется от ветра. Я смотрю на кровать и вижу, что нахожусь в комнате одна.

Глубокий вдох и выдох. Почему я в панике: от шума, который разбудил меня, или причина во сне, который мне только что приснился? Это было прекрасно. У меня была дочь, красивая дочь с общими чертами моего лица и лица Канье. Она была самым красивым созданием, которое я когда-либо видела.

Я снова падаю на кровать и несколько мгновений смотрю в потолок, обдумывая каждый момент своего сна. Боже, мы были так счастливы. Девочка была такая веселая. На ее лице не было ни тревоги, ни беспокойства. Она пришла ко мне за помощью, и я легко помогла ей.

Один из моих страхов иметь детей – это возможность не защитить их. Как я могу защитить ребенка от внешнего мира, если не могу защитить саму себя? Или показывать им красоту мира, если сама иногда не могу увидеть ее?

Но этот сон, эта маленькая девочка, она создала красоту. Саванна. Мое сердце тянется к этой маленькой девочке, которая не реальна. Но может быть. Смогу ли я это сделать? Завести ребенка и предложить ему все, чего он заслуживает. Я уверена, что Канье смог бы, сделал бы это в мгновение ока.

Я становлюсь сильнее с каждым днем. И этот сон может стать реальностью. Семья. У меня все еще могут быть мои мечты; может быть, мне не стоит хоронить свое будущее.

Я лежу в постели больше часа, думая о своем сне и о маленькой девочке, которая так быстро завладела моим разумом и сердцем. Я замечаю, что не слышу, как внизу ходит Канье, и понимаю, что он, должно быть, ушел. Я сбрасываю с себя одеяло и замечаю записку на прикроватной тумбочке Канье.

Не хотел тебя будить. Ты выглядела так, будто тебе снилось что-то хорошее. 

😉😉 Это было обо мне, да?

Уехал обедать в «Эпплби» с другом. Буду дома через пару часов.

Обед? Я смотрю на часы и вижу, что уже одиннадцать утра. Ух ты, я действительно выспалась.

Друг? Должно быть с кем-то из парней. Но я не могу ждать. Я хочу сказать Канье, что передумала и, возможно, захочу детей. Нет, я определенно хочу детей, когда-нибудь. Я хочу того, что было в моем сне для нас обоих.

Находясь в таком приподнятом настроении, открываю ящик комода с нижним бельем в поисках бюстгальтера, который, я знаю, является одним из любимых Канье. Нежно-розовый бюстгальтер с оборками. Надевая его, я улыбаюсь про себя. Я не могу дождаться, когда Канье увидит это, снимая с меня одежду чуть позже.

Я натягиваю джинсы и голубую футболку. Дело не в низком вырезе футболки, но мой бюстгальтер push up определенно поднял высоко мои сиськи, и они как бы говорят: «Привет». Я смеюсь про себя, потому что могу представить, что это первое, что заметят глаза Канье.

Бегу вниз, надеваю сандалии, хватаю ключи, сумку и запираю дом.

Десять минут спустя я въезжаю на парковку ресторана и паркуюсь рядом с большой вывеской «Эпплби» в форме огромного красного яблока. Я замечаю грузовик Канье и широко улыбаюсь, радуясь, что он все еще здесь.

Выскакиваю с широкой улыбкой на лице, и мое сердце готово разорваться от волнения. Чем больше я думаю о своем сне и о том, что собираюсь сказать Канье, тем больше меня охватывает восторг.

Пять месяцев назад это было невозможно – чувствовать эти эмоции, улыбаться. Простой акт возбуждения. Я так счастлива, до смешного счастлива.

Практически подбегая к двери, я замираю и останавливаюсь около окна. Замечаю смеющегося Канье в ресторане. С женщиной. Женщину я не знаю и никогда не видела. Мое сердце начинает биться быстрее, и я говорю себе успокоиться; этому есть объяснение.

Я наблюдаю за ними в окно, и женщина смеется. Я изучаю все в ней. Ее светлые, густые, почти белые волосы собраны в высокий пучок. Ее лицо мягкое и манящее. На вид ей лет тридцать с небольшим, как и Канье. На ней черное деловое платье с черным поясом посередине. Я легко могу сказать, что у нее акриловые ногти, когда она машет ими, пока говорит с Канье. С моим мужчиной.

Он собирался обедать с другой женщиной, когда сказал мне, что обедает с другом?

Я отступаю от окна ресторана, не желая, чтобы меня застукали за подглядыванием.

Канье понял, что за меня не стоит бороться? Осознание моих скрытых секретов вчера наконец оттолкнуло его навсегда? Никчемная, использованная, жалкая. Я медленно иду к машине, уставившись в землю, пытаясь разобраться в ситуации.

Друг, обед, секреты – жалкое зрелище.

С тяжелым сердцем в железной оболочке я иду к своей машине. Сердце, словно в стальной клетке, бьется, желая выбраться и устремиться к человеку, которого я люблю.

Я подхожу к машине и смотрю в пустоту, обдумывая возможные варианты. Канье вернулся домой прошлой ночью. Мы разговаривали и занимались любовью.

В этом мире нет сценария, по которому Канье, которого я знаю, обратил бы внимание на другую женщину пять лет назад и определенно не сделал бы это сейчас.

Но что, если он увидел, какая я никчемная?

Нет!

Стоп, это не мои собственные мысли, это не мои сомнения. Их положили туда злые люди, которые не победят. 

Я не позволю им забрать у меня Канье. Мне нужно бороться. Мне нужно сделать именно то, что Канье попросил меня сделать прошлой ночью. Я должна бороться за нас. Если я войду туда и узнаю, что мои худшие опасения верны, я уйду с высоко поднятой головой. Со мной все в порядке. Я сильная, я боец, выжившая. Мне нужно начать гордиться собой вместо того, чтобы ругать себя.

Это начинается сейчас.

Я решительно смотрю в сторону ресторана. Я буду бороться за Канье и за свою мечту. Я, черт возьми, этого заслуживаю. Я заслуживаю того, чего могут иметь все остальные.

Пробегая через парковку, я ищу Канье через стекло и нахожу его все еще сидящим с той женщиной.

Я резко распахиваю дверь ресторана и твердыми шагами вхожу внутрь. Я прохожу мимо зала ожидания и направляюсь прямо к столику Канье и таинственной женщины.

Канье замечает меня и быстро встает из-за стола. Вина написана на его лице.

Мое сердце сжимается при виде вины и того, что она может означать. Канье начинает говорить, но я вытягиваю руку ладонью вверх, к его лицу, жестом, который говорит «стоп». Я поворачиваюсь к женщине и начинаю рассказывать ей, что именно произойдет.

– Привет, Меня зовут Эмили. Я не знаю, кто ты, и мне все равно, кроме того факта, что ты тайно обедаешь с моим парнем. И сейчас ты должна понять, что Канье не свободен. Он мой. Так что тебе нужно взять свои накладные ногти и, вероятно, обесцвеченные волосы и бежать, – я машу руками, как бы говоря «уходи».

Она переводит смущенный взгляд с Канье на меня.

– Он тебе не поможет.

Говоря это, я поворачиваюсь к Канье, и мои следующие слова застревают у меня в горле, когда я замечаю, что вина исчезла с его лица, и теперь на его лице сияет улыбка:

– Просто беги…

Я прищуриваюсь и кладу руки на бедра, недовольная тем, что он улыбается в такой момент.

– Что?

– Эмми, познакомься с Кэсси. Она собирается создать для тебя фотостудию. Я хотел сделать тебе подарок, о котором ты должна была узнать за день до начала строительства. Но ты поймала меня с поличным, – объясняет Канье, смеясь, стараясь скрыть вырывающийся смех.

Я застываю, глядя на него, боясь взглянуть на женщину, которую только что оскорбила.

Я поднимаю руки и смущенно закрываю лицо.

– О, Боже, – говорю я сквозь пальцы.

Канье смеется и заключает меня в объятия. Хотела бы я просто раствориться в его теле.

Вместо этого я поворачиваюсь к Кэсси и искренне выдыхаю:

– Простите.

Женщина откидывается на спинку стула, не улыбаясь, но не было заметно, что она сердится. Думаю, она изучающе смотрит на меня, поэтому я решаю продолжать говорить, ну, в общем, бессвязно.

– Видите ли, это был мой звездный час. Мой момент, чтобы доказать, что я буду бороться за наши с Канье отношения, – я указываю на фасад «Эпплби». – У меня только что произошел крупный прорыв там, на стоянке, – я тщательно выговариваю каждое слово. – Я не могла этого предвидеть! – и заканчиваю истерическим смехом.

Наконец на лице женщины появляется хоть какое-то выражение. Она улыбается, встает и протягивает мне руку.

– Приятно познакомиться, Эмили. Я Кэсси из Johnson Designers. Я слышала так много замечательного о тебе и твоих фотографиях. Я с нетерпением жду создания твоей идеальной студии.

Моя улыбка становится шире, я беру ее руку и пожимаю.

– Я тоже, Кэсси.

– Как насчет того, чтобы перенести эту встречу на другое время, Кэсси. Ты сможешь прийти в наш дом и поговорить со мной и Эмми. Мне нужно отвезти эту нахальную женщину домой прямо сейчас.

Канье поворачивается, чтобы взять со стола бумажник, и я вижу, как он поправляет джинсы. Ох. Я знаю, что это значит. Мне скоро повезет, потому что я забрала своего мужчину и сражалась за нас.

– Никаких проблем. Просто позвоните моей секретарше, и она назначит вам встречу, – мы с Канье киваем, и Кэсси улыбается, выходя из-за стола.

Я плюхаюсь на ее сиденье и смотрю на Канье.

– Я была стервой.

Он ухмыляется мне и говорит:

– Чертовски горячая стерва. Не рассиживайся здесь, мы не задержимся здесь надолго. Тащи свою задницу в машину. После этого заявления, ты нужна мне, жестко и быстро. Черт, прямо сейчас.

Воздух становится густым, потрескивая от страсти и потребности. Мое сердце бешено колотится в груди, и моя киска пульсирует от потребности чувствовать Канье внутри меня.

Я вскакиваю из-за стола, и Канье берет меня за руку, выводя из ресторана.

Мы подходим к моей машине, и Канье прижимает меня к ней, нападает на мой рот и бесстыдно упирает в меня свой твердый член на виду у всех.

Я целую его в ответ так же страстно. Это яростный, похотливый поцелуй. Наши зубы стучат, когда мы пытаемся быть как можно ближе друг к другу.

Канье отстраняется, и мы оба задыхаемся.

– Домой, детка, прямо сейчас. Мне нужно завести кое-какие бумаги в офис для Ника, но я буду сразу за тобой.

Я киваю и улыбаюсь, зная, что следующие несколько часов будут блаженством. Удивительный секс. А затем я хочу объяснить Канье, что готова создать с ним семью. Боже, жизнь прекрасна. Не могу поверить, что пряталась от нее так долго.

Канье шлепает меня по заднице, когда я поворачиваюсь, чтобы сесть в машину. Я завожу двигатель и выезжаю со стоянки. Я поворачиваю налево, смотрю в зеркало заднего вида и наблюдаю, как Канье поворачивает направо.

Я включаю радио и подпеваю музыке. Моя кровь быстро пульсирует, а сердце разрывается от любви и счастья. Мой ум полон только прекрасных, озорных мыслей. Идеи о том, что я собираюсь делать с Канье весь день.

Я почти доезжаю до дома, когда звонит мой телефон. Я съезжаю на обочину, думая, что это может быть Канье. Вместо него я вижу сообщение от Алексы и быстро открываю его.

Донован в Гастингсе. Я проследила за ним прошлой ночью, но потеряла его из вида, когда он использовал манекен, чтобы выйти из отеля незамеченным. Он знает, что Джозеф выслеживает его, и мне только что сообщили, что Донован следит за тобой. Он нашел тебя и идет за тобой.

Страх сжимает мое сердце. Я роняю телефон на пол, мои дрожащие пальцы больше не могут держать его. Дрожащие руки сжимают руль, и я оглядываюсь вокруг, замечая серебристую машину метрах в двадцати позади себя. Он припаркован. Я не вижу никого в машине.

Я неловко поворачиваю ключ, и двигатель заводится. Я быстро уезжаю, смотря на серебристую машину в зеркале заднего вида. Она не двигается. Я нахожусь достаточно далеко, там, где сейчас она выглядит, как серебряное пятнышко вдалеке; машина не делает попытки последовать за мной. Я выдыхаю. Ты сходишь с ума, Эмили. Просто вернись домой, запри двери и спроси Канье, когда он вернется. Ты в безопасности. Канье защитит тебя.

В тот самый момент, когда эти мысли обволакивают мой разум, успокаивают меня, две припаркованные черные машины внезапно выезжают передо мной, блокируя мне дорогу. Сердце колотится в груди, ладони вспотели и соскальзывают с руля. Я вынуждена затормозить и повернуть машину влево. Моя машина замедляет ход, пока не останавливается. Я слышу, как сзади подъезжает еще одна машина, оборачиваюсь и вижу, что это та же серебристая машина, что и несколько минут назад. Черт!

Я слышу, как открывается дверь и поворачиваюсь к двум черным седанам. А вот и он. Донован. Он спокойно встает и застегивает серый пиджак. На нем очки-авиаторы, и я не могу сказать, смотрит ли он на меня.

Мои глаза застывают на нем. Затем я слышу громкий удар слева от меня и кричу, когда оконное стекло с моей стороны разбивается. Я поднимаю руки, чтобы защитить лицо. Грубая рука тянется мимо меня к ключам и заглушает машину.

Я знаю, что если потеряю эти ключи, то потеряю свободу. Я хватаю его за огромную руку и пытаюсь разжать пальцы. Я кричу так громко, как могу, используя все свои силы, чтобы вырвать у него ключи. Свободной рукой он обхватывает мое горло, болезненно сжимая его.

– Господи, отпусти мою руку, сука, – рычит он.

Я продолжаю бороться, отдирая его руки от себя, и царапая его кожу. Если он заберет мои ключи, я все равно умру. Я не могу вернуться к той жизни, к холодному, одинокому, жестокому месту. Я лучше умру здесь, от руки этого незнакомца.