Текст книги "Ты любил меня за мои слабости (СИ)"

Автор книги: Эви Харпер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

– Твоя жизнь будет наполнена улыбками. Мы будем счастливы, Эмми. Даже если это убьет меня, мы будем. Это – наши темные дни, детка, но они не будут длиться вечно, – его голос полон отчаяния и мольбы.

– Эта тьма живет во мне. Она никуда не денется, Канье. Если я позволю этому случиться, то обреку тебя на такую же ужасную судьбу. Не проходит и дня, чтобы мне не хотелось расцарапать себе кожу до крови, чтобы избавиться от этих ублюдков. Ты хочешь видеть это всю оставшуюся жизнь: женщину, которую ты любишь, и которая изо всех сил пытается жить каждый день? Ты хочешь этого, зная, что не можешь её спасти?

– Я хочу любой жизни, которую ты можешь мне дать, Эмми. Ты даже не позволила мне попытаться помочь тебе. Откуда ты знаешь, что это не то, что тебе нужно? Я буду спасать тебя каждый раз, когда ты захочешь умереть. Я буду подбадривать тебя каждый раз, когда увижу хмурое выражение на твоем прекрасном лице. Я буду говорить тебе, как ты прекрасна, каждый день до конца моей жизни, до самой смерти. Без тебя нет ни начала, ни конца. Я верю, что тьма пройдет.

Я говорю слова, которые, знаю, остановят его от жизни в мире фантазий.

– У меня не будет детей, Канье.

– Я пожертвую этим ради тебя, – не задумываясь, говорит Канье. Его слова напряжены, а глаза остекленели.

Громкий крик вырывается из моего рта и эхом разносится по пустой комнате. Этот крик налетает на те стеклянные стены с трещинами, что я построила вокруг себя. Волны крика отражаются от них, пока мы сражаемся с Канье взглядами: я стараюсь его отпустить, а он продолжает держаться за меня.

– Теперь ты видишь? Я сделаю все, чтобы только быть с тобой.

Я киваю.

– Я боюсь, что обрекаю тебя на мой кошмар, – говорю я сквозь рыдания.

– Или я буду с тобой, или потрачу свою жизнь в ожидании тебя. Просто попробуй ради меня, Эмми, пожалуйста.

Рыдания вырываются из моей груди, когда трещины разрушают мои стеклянные стены, они рушатся, и я наконец-то впускаю Канье.

Канье поднимает меня с пола, несет к своей машине и везет домой. Домой. Теперь я могу так говорить. Наш дом. Груз упал с моих плеч в момент, когда я решила, что буду двигаться по жизни вперед вместе с Канье. Больше никакой борьбы во имя его спасения. Он решил остаться со мной. Может быть, Лили и права. Может, если мы будем бороться вместе, то сможем, наконец, победить. Возможно, мы сможем найти свое место в жизни. Не думаю, что когда-нибудь стану такой, как прежде, но, если я смогу принять себя такой, какая я есть сейчас, возможно, этого будет достаточно, чтобы дать Канье жизнь, которую он заслуживает.

По дороге домой, он звонит моему отцу, чтобы сообщить, что мы уехали. Мы подъезжаем к дому, Канье обходит машину и останавливается у моей двери. Он берет меня за руку и заводит внутрь дома. Мы идем в спальню и вместе принимаем душ. Ничего сексуального, просто потребность смыть дневную боль и утешить друг друга.

Мы вытираемся и ложимся в постель обнаженные, в объятиях друг друга. Разница между нежными и грубыми прикосновениями напоминает мне о моем прошлом. Темные воспоминания мелькают в моей голове, но я прогоняю их: им здесь не место. Я в безопасности, любима и желанна.

С тех пор, как меня вернули домой, у меня руки чешутся прикоснуться к Канье. И сейчас он лежит в моих объятиях, и я могу трогать его везде, где захочу. Я запускаю пальцы в его волосы, и Канье смотрит на меня сверху вниз. Томление в его великолепных голубых глазах дает мне разрешение, которого я искала.

Канье обнимает меня за талию и притягивает ближе к себе. Я целую его. Он тут же открывает свои губы, и мой язык проскальзывает в его рот. Я шумно выдыхаю, пробуя вкус сочетания Канье и пива.

Рука Канье скользит вниз по моему телу и останавливается прямо над клитором. Мое сердце учащенно бьется. Я отчаянно хочу, чтобы он прикоснулся к нему, прикоснулся ко мне.

Голова Канье утыкается мне в шею, и грубым голосом он говорит:

– Эмми, сегодня вечером я хочу коснуться каждой части твоего тела. Я хочу ласкать твою великолепную задницу. Я хочу обхватить и сжать твои красивые сиськи, но больше всего я хочу коснуться и попробовать твою киску, мою киску. Если ты не хочешь этого, скажи мне, и мы сможем двигаться медленно. Подождем, пока ты не будешь готова. Чего ты хочешь, детка?

– О Боже, – выдыхаю я на ухо Канье. – Ты мне так нужен, Канье. Я хочу, чтобы ты сделал все это сейчас, – я трусь своим чувствительным клитором о его бедро. Мое тело возбуждено и нуждается в разрядке.

– Боже, Эмми, спасибо Господи. Ты мне так чертовски нужна прямо сейчас, – на этот раз голос Канье становится еще грубее, когда он произносит эти слова, и в нем слышится облегчение.

Его рука опускается, и он обхватывает мою киску своей большой, теплой мозолистой рукой. Он сжимает свою руку на моем тепле и рычит мне в шею:

– Моя.

Я резко вдыхаю, и мои глаза стекленеют.

Канье оставляет свою руку, обхватив мою киску, медленно поглаживая клитор большим пальцем. Мое тело воспламеняется от первого касания его пальца. Мои нервные окончания взрываются, как фейерверк.

Канье отстраняется от моей шеи и смотрит в глаза, пока я выдыхаю в экстазе от его сильных, но нежных прикосновений к клитору. Вскоре мои бедра вздрагивают, и оргазм наступает быстро.

– Тебе нравится, Эмми? – спрашивает Канье, целуя уголки моих губ и подбородок.

Я понимаю, что мои пальцы все еще в его волосах, и крепко сжимаю его пряди, чтобы показать Канье, как мне нравится то, что он делает. Он посасывает мою шею, и в то же время, ускоряет поглаживания моего клитора.

– Черт, Эмми, ты такая красивая. Я никогда не смогу забыть, как потрясающе ты выглядишь, когда я прикасаюсь к тебе, пока ты кончаешь, но то, что я вижу сейчас не сравнится ни с чем...

Я ловлю хриплые, сексуальные слова Канье, но не могу ответить. Я ничего не могу сделать, только чувствовать восхитительное ощущение, струящееся вверх по ногам и прямо к клитору.

Канье убирает свою руку, и я вскидываю голову, чтобы узнать почему. Но прежде чем с моих губ срывается протест, рот Канье опускается на мою киску, посасывая и облизывая мой клитор. Мои бедра снова вздрагивают от удивительного ощущения. Я хватаюсь за простыни, когда оргазм вновь возвращается.

– Канье, – я тяжело дышу, мои бедра подталкивают мою киску к его рту. Я всхлипываю, когда волна удовольствия накрывает меня с головой. Моя киска сжимается, и удовольствие врезается в меня, когда я выкрикиваю имя Канье.

Я выхожу из блаженного тумана и вижу, что Канье улыбается мне. Он сидит на своих коленях и гладит свой член. Я всхлипываю при виде этого зрелища. Мы прикасались друг к другу и наслаждались, наблюдая за друг другом. В нашей сексуальной жизни никогда не было недостатка. Мы с Канье идеально подходили друг другу во многих отношениях.

– Ты готова к тому, что я возьму тебя, Эмми?

– Да, – выдыхаю я, не в силах отвести глаз от его руки, поглаживающей твердый член.

– Хочешь, чтобы я использовал презерватив, детка?

Этот вопрос моментально выводит меня из вызванной сексом комы. Он хочет использовать презерватив? Раньше мы никогда его не использовали. Я всегда была на таблетках. И последние пять лет я тоже принимала таблетки. Это было единственное, за что я благодарила Бога. Во время вечеринок девушки должны были принимать таблетки, а мужчины использовать презервативы. Канье считает меня грязной?

– Эмми, – Канье произносит мое имя так мягко, что я тут же ловлю его взгляд.

– Я чиста, – выпаливаю я. – Я ходила к врачу, помнишь, когда вернулась, – я начинаю двигаться к краю кровати, отступая. Моя уверенность резко упала.

Я не успеваю отодвинуться, как Канье обнимает меня за талию и укладывает обратно на кровать, нависая надо мной.

– Детка, я знаю. Боже, я люблю тебя, Эмми. Мне все равно, ходила ты к врачу или нет, я доверяю тебе. Заниматься с тобой любовью без резинки – это гребаный рай для меня. Я спрашиваю из-за того, о чем ты говорила ранее. Ты не хочешь детей, а это значит, что мы должны быть предельно осторожными. Как думаешь?

– О, – это все, что я ответила. Он уважает мое желание не иметь детей. Я испортила момент, испортила всю ночь. Моя глупая неуверенность и сомнения. – Прости. Я все испортила.

Я отворачиваю голову, не в силах больше смотреть на Канье. А потом слышу, как он хихикает, и поворачиваю голову, чтобы посмотреть, что его так рассмешило. Он улыбается мне, а я, прищурившись, смотрю на него.

– Эмми, я ждал пять гребаных лет, чтобы снова оказаться в твоей киске. Одно предложение ничего не испортит, потому что это не важно. Не так важно, как мы.

Я медленно киваю, а сердце колотится в груди. Это мое сердце говорит мне, что он – удивительный, а я – самая счастливая женщина в мире.

– Я надену презерватив сегодня. И мы поговорим об этом в другой раз, хорошо?

Я снова киваю, не в силах вымолвить ни слова. Я слишком сосредоточена на своем удивительном мужчине.

Моем мужчине.

Канье встает между моих ног. Я обхватываю ими его талию. Он берет основание своего члена и направляет его к моему лону. Дыхание учащается, и я с нетерпением жду, когда он войдет в меня.

Он делает это медленно и осторожно. Я стону от удовольствия, когда его восхитительная длина заполняет меня. Он останавливается и смотрит на меня сверху вниз. Его глаза спрашивают, в порядке ли я, но я расстроена. Я хочу, чтобы он толкался в меня, как раньше, а не обращался со мной, как с вещью, которая может сломаться в любую минуту.

– Канье, мне нужно, чтобы ты двигался. Не обращайся со мной, словно я стеклянная. Я не разобьюсь. Я хочу то, что всегда у нас было: грубый, прекрасный трах, который сводил с ума. Я хочу этого прямо сейчас.

Услышав мои слова, Канье жестко меня целует. Я открываю рот, и мы начинаем пожирать друг друга. Он входит и выходит блаженными толчками. Я стону ему в рот, и Канье отстраняется, тяжело дыша, но продолжая жестко входить в меня. Стоны срываются с моих губ, когда подступает новый оргазм.

Мои глаза закрываются, а ноги дрожат. Удовольствие нарастает с каждым толчком его тела.

– Да, – выдыхаю я, – жестче.

Канье делает, как я прошу, врезаясь в меня сильнее и быстрее. Его рычание доводит мой оргазм до предела.

– Как прекрасно, – шепчу я.

– Нет, детка, сейчас я смотрю на нечто большее, чем просто прекрасно.

Я открываю глаза и вижу, что Канье смотрит на меня сверху вниз. Мои пальцы крепче сжимают его плечи, когда волна удовольствия прокатывается по мне.

Моя спина выгибается, и я кричу в экстазе.

Когда волны медленно отступают, Канье зарывается лицом в мою шею и рычит возле моей блестящей от пота кожи, толкаясь еще несколько раз, затем замедляется и останавливается. Он кусает меня за плечо, потом сосет и целует.

– Моя, – громко заявляет он. – Моя прекрасная девочка дома, – шепчет он мне в шею.

Мое сердце наполняется слезами. Я дома.

Я тихо произношу то, что вертится у меня на языке с тех пор, как я вернулась домой. Я говорю слова, которые никогда не смогу взять назад. Не будет пути назад, никакого укрытия и никакой попытки спасти его от моего темного и испорченного мира. Теперь мы в этом вместе.

– Я люблю тебя, Канье.

Прошло три недели с тех пор, как я впустила Канье. Первая неделя была полна страстного секса и жарких споров. Временами я от него отгораживалась и была не в духе. Мне было необходимо решить свои собственные проблемы и научиться самостоятельно справляться с ночными кошмарами. Канье прекрасно видел, когда я вступала в борьбу с собственными демонами.

Через три дня после начала наших новых отношений, желание порвать их было велико. Я обнаружила себя в ванной, с желанием снова порезать себя, но заметила, что слева, в зеркале, мелькнул Канье, и попыталась расслабиться, оглядывая ванную, делая вид, что что-то ищу.

– Эмми, все в порядке? – слышу я его беспокойство.

Я скрещиваю руки на груди, растираю бицепсы и говорю.

– Я собиралась принять душ.

Я вытягиваю руку и захлопываю дверь ванной, но слышу глухой стук, и дверь снова открывается. Канье стоит в дверях и, прищурившись, смотрит на меня.

– Чушь собачья, Эмми, скажи мне, что, черт возьми, происходит? Ты выглядела так, будто собиралась сорвать гребаную раковину с подставки, – его голос быстро переходит от тревоги к беспокойству.

– Мне нужна минутка, – тихо говорю я.

– К черту это. Ты обещала попробовать, Эмми. Скажи мне, что происходит в твоей прекрасной голове.

Я делаю два шага назад и сажусь на крышку унитаза.

– У меня просто плохой день, вот и все, – говорю я.

– Я вижу, Эмми, – мягко говорит Канье. – Но ты должна говорить мне, когда у тебя бывают такие моменты, детка. Я должен быть здесь, чтобы помочь тебе. Если не ради тебя, то ради меня, Эмили. Меня убивает мысль о том, что ты проходишь через это в одиночку, – голос Канье переполнен эмоциями, и этот звук разрывает мне сердце.

Я медленно киваю. Тревожно произносить слова, которые так долго были заперты у меня в голове. Каждую ночь в темноте Канье просил меня рассказать ему что-нибудь о последних пяти годах. В основном я говорила о том, что чувствовала тогда, а не то, что на самом деле делали со мной. Но сегодняшний ночной кошмар и воспоминания, кружащиеся в моей голове сейчас… Не хочу сейчас говорить об этом Канье. Это то, что я не хочу, чтобы он когда-либо представлял.

– Скажи мне, детка. Скажи мне, чтобы ты могла с этим справиться.

Я смотрю на Канье. Перед глазами все расплывается, но я крепко держусь и не позволяю слезам упасть.

– Я люблю тебя, – говорю я дрожащими губами.

Канье обхватывает мои щеки своими теплыми руками и говорит:

– Я знаю, Эмми, и я люблю тебя больше всего на свете.

Я делаю глубокий вдох, и мои губы дрожат.

– Тогда ты должен понять, что я не могу делиться с тобой всем. Я не хочу, чтобы ты знал все, Канье. Я не хочу, чтобы эти воспоминания были и в твоей голове тоже, – я коснулась его виска пальцами. – Я хочу делиться с тобой своими чувствами, рассказывая, как я справлялась. Но мне нужно, чтобы ты доверял, когда я говорю, что рассказ о том, что со мной делали, не поможет мне двигаться дальше. Это только навредит нам обоим, – я смотрю в его глаза и наблюдаю за реакцией на мои слова.

– Я понимаю, Эмми. Я не знаю, что делаю здесь. Я просто хочу помочь тебе. И если это лучший способ помочь тебе, то считай, что дело сделано. Я выслушаю тебя, но настаивать больше не буду.

Я глубоко вздыхаю.

– Спасибо, – тихо говорю я, прежде чем поцеловать его. Мы заканчиваем поцелуй, и я вижу вопрос в его глазах, в порядке ли я. Кошмар прошел?

– Ночью мне приснился кошмар. Это не тот кошмар, от которого просыпаются среди ночи. Я просто просыпаюсь утром, и воспоминание, связанное с плохим сном, это первое, о чем я думаю, и оно остается со мной в течение всего дня.

Непрошеные слезы текут по моим щекам, когда я объясняю Канье чувства, которые это воспоминание вызывает во мне.

– Мысль о том, что я останусь одна в своей собственной темноте... Вера в то, что ты уйдешь... Осознание, что никто не слушает... Отчаяние, заставляющее сдаться... Все так знакомо, и я знаю, что легче онеметь, перестать что-либо чувствовать, ведь это гораздо легче, чем чувствовать боль.

Я резко вытираю слезы.

– Я слишком легко лгу себе. Я уверяю себя, что иду в нашу ванну, не чтобы порезать себя. И все же я оказываюсь в единственном месте, где лежат бритвы. Я отчаянно пытаюсь очистить свой разум от этих воспоминаний, и причинение себе боли помогает в этом. Но вспоминая ту боль на твоем лице, когда ты увидел, как далеко я зашла, я каждый раз останавливаюсь. И все же я хочу научиться останавливаться ради себя, а не ради кого-то другого.

– Эмили, твои слова показывают, как далеко ты зашла. Я хочу, чтобы ты сделала это и для себя тоже. Не для меня, а для сильной Эмили, которую я знаю, прямо здесь, – он помещает свои ладони над моим сердцем.

Мои губы дрожат, слезы продолжают капать.

– Черт, я очень стараюсь. Правда, так и есть.

– О, детка, я знаю это. Я наблюдаю, как моя сильная Эмми с каждым днем проявляется все больше.

Я в шоке смотрю на Канье. Может ли он? Иногда я ловлю себя на том, что делаю или говорю что-то, что сделала бы старая Эмми, но я боюсь поверить, что это происходит, что я действительно исцеляюсь. Но разве он может видеть это? Надежда вспыхивает во мне, как лесной пожар.

В конце первой недели я впервые за пять лет улыбнулась. Да-да. Я сделала это. Я улыбнулась. И пока я вспоминаю этот момент, на глаза наворачиваются слезы, потому что я не просто улыбнулась, я сделала намного больше.

Я наверху, разбираю фотографии, которые сделала вчера вечером. Канье пригласил меня на ужин, наше первое свидание за пять лет. Потом мы пошли прогуляться по городу. Я схватила камеру из машины и заметила множество пар, держащихся за руки, улыбающихся, смеющихся и целующихся. Я делала снимки. Канье не возражал. Он действительно помогал мне определить точный момент на чьем-то лице. Он знал, что именно я искала: то самое искреннее выражение, когда вы знаете, что человек думает, как ему повезло, насколько совершенна его жизнь в этот драгоценный момент.

Поэтому я в своей спальне сортирую сделанные фотографии, потому что Канье попросил меня остаться наверху на утро. Он сказал, что у него для меня сюрприз. Я понятия не имею, что это может быть, и отчаянно хочу выглянуть в окно нашей спальни, потому что слышу, как он ходит на заднем дворе. Однако я останавливаю себя, продолжая сортировать фотографии, и решая, какие из них напечатать.

– Эмми! Можешь спускаться!

Я вскакиваю с кровати и бегу вниз по лестнице. Мое сердце колотится в волнении. Я спускаюсь по лестнице и смотрю, как Канье прощается с Джейком, Домом и Ником через открытую входную дверь. Я даже не знала, что они здесь.

Канье вбегает в дом с широкой улыбкой на лице. Я вижу пот от тяжелой работы на его белой футболке и что-то похожее на грязь на его черных шортах.

– Что они здесь делали?

– Увидишь, – подмигивает он.

Мое замешательство, должно быть, отразилось на лице, потому что Канье громко смеется и говорит:

– Давай, Эмми. Пора вывести тебя из темноты.

Он пристально смотрит на меня, и я чувствую, что его слова значат больше, чем просто открытый мне секрет.

Канье тянется ко мне, и я вижу и даже чувствую грязь на его руке, когда беру его пальцы и переплетаю их со своими. Какого черта? Он весь в грязи?

Он ведет меня через столовую, мимо всех моих фотографий, через кухню прямо к задней двери.

Прежде чем открыть дверь, он поворачивается ко мне и говорит:

– Закрой глаза, Эмми.

Я хмурюсь и пытаюсь оглядеться, но он отходит в сторону, закрывая мне обзор.

– Не-а, закрой свои прекрасные карие глаза, детка, сейчас же, – голос у него приятный, но твердый.

Я прикусываю нижнюю губу, скрещиваю руки на груди и крепко закрываю глаза.

Руки Канье опускаются на мои плечи, и я чувствую, как его лицо поворачивается ко мне. Он так близко, что я чувствую запах его одеколона. Затем его теплые губы целуют мою шею, рядом с ухом.

– Эмми, ты скрещиваешь руки на груди и подталкиваешь свои красивые сиськи вверх. Как я могу сосредоточиться на том, чтобы куда-то вести тебя?

Поцелуи Канье скользят по моей щеке, и я со вздохом растворяюсь в его теле.

Я люблю его руки и губы на мне, такие нежные и любящие. Жар распространяется между моих ног, и как только Канье отстраняется, я издаю протестующий стон.

Канье хихикает.

– Позже, детка, обещаю. А теперь держи глаза закрытыми, – шепчет он мне в щеку, прежде чем нежно поцеловать каждое мое веко.

Канье легко тянет меня через заднюю дверь. Я представляю свой задний двор.

Большой белый забор, который окружает нашу половину акра красивой зеленой травы. Наш садовый сарай в левом дальнем углу двора, и я могу представить себе каждое из наших пяти высоких деревьев, которые отбрасывают тень во второй половине дня.

Прохладный ветерок касается моих рук и ног. Одетая только в джинсовые шорты и черную майку, мурашки бегут по моей коже от порыва ветра.

Мои ноги покидают область зацементированной беседки и опускаются на прохладную траву. Мне нравится ощущение мягкой, только что срезанной травы между пальцами ног.

Мои губы приподнимаются, и впервые за целую вечность, я чувствую это и слегка улыбаюсь. Улыбка не исчезает, как только я замечаю ее, потому что я отвлекаюсь на пение птиц.

Я поднимаю голову, как будто хочу увидеть их, но я просто хочу услышать их еще раз. При этом мой конский хвост развевается на ветру, ветер ласкает мою шею.

Мы входим в то, что, как я чувствую, находится посреди двора. Я морщусь, когда мне кажется, что я слышу воду.

– Канье, ты купил мне бассейн? – саркастически спрашиваю я.

– Не совсем, Эмми. Теперь можешь открыть глаза.

Сначала медленно, но, когда все цвета розового и красного попадают в область моего зрения, они немедленно открываются. Я задыхаюсь. От удивления я закрываю рот рукой, и слезы градом катятся по щекам. Я делаю шаг назад и просто смотрю. Я смотрю на самый красивый розовый сад, который я когда-либо видела. Розарий на заднем дворе.

Четыре круга заполнены розовыми и красными розами, а между этими четырьмя кругами четыре белые галечные дорожки, которые сходятся посередине к великолепному фонтану с птицами, окружающими его. Это самая красивая вещь, которую я когда-либо видела.

Я убираю руку ото рта и подхожу к ближайшим розам. Я прикасаюсь к розе и чувствую шелковистость прекрасных лепестков, совсем как моя роза.

– Эмми, я хотел подарить тебе что-то, такое же прекрасное, как ты, и что всегда будет напоминать тебе о нас.

Я отрываю взгляд от роз и смотрю на Канье с выражением шока и благоговения на лице.

– В этот момент, прямо сейчас, я могу думать о том ужасном времени, и все, что я могу представить, это то, чего я ждала с нетерпением. Это, – я протягиваю руки, – и ты, – я указываю на Канье. – Каждый раз, когда ты занимаешься со мной любовью, каждый раз, когда ты слушаешь меня, каждый раз, когда ты делаешь что-то подобное... – я замолкаю, не в силах продолжать из-за кома в горле.

Я прочищаю горло и на этот раз говорю яснее.

– Я понимаю, что никогда не была одна. Теперь я знаю, почему решила выжить и не сдаваться. Потому что ты всегда был со мной, и меня никогда не бросали.

Плач срывается с моих губ, пока я добавляю.

– Я не знаю, что сказать, как отблагодарить тебя за то, что ты никогда не сдаешься. Ты продолжаешь дарить мне надежду и красоту в моем темном мире. Ты его зажигаешь. То, что раньше было маленьким огоньком в углу, теперь такое яркое, что может своим светом разогнать всех моих монстров.

Канье немного отступает, и я смотрю в его стеклянные глаза.

– Любить – значит никогда не быть одной, Эмми. Если и есть что-то в этом мире, что истинно и вечно, так это моя любовь к тебе, а это значит, что ты не была и никогда не будешь одинока, – Канье тянется ко мне и притягивает к себе в потрясающем, страстном поцелуе. Мы отстраняемся, тяжело дыша и глядя друг другу в глаза.

Канье усмехается и говорит:

– Хочешь трахнуться в саду роз?

И тогда это случилось. В тот момент вся моя жизнь изменилась.

Громкий смех срывается с моих губ и выходит в мир.

Глаза Канье расширяются, и его улыбка становится невероятно большой, когда он смеется со мной в неверии.

– Эмми! – кричит он, удивленный моим смехом и улыбкой.

Я продолжаю улыбаться, наблюдая, как он смотрит на очертания моего рта, словно изучая изгибы и запоминая мою улыбку.

Я набрасываюсь на него, хватаю за воротник рубашки, обвиваю ногами его талию и целую крепко и долго.

Канье сгибается в коленях, и мы падаем на мягкую зеленую траву рядом с моими прекрасными розами, и мы занимаемся любовью, улыбаясь и смеясь почти все время.

Теперь я улыбалась и смеялась каждый день. Это было похоже на открытую коробку, которую уже никогда не закроешь. Я никогда не хотела закрывать эту коробку, но я думала, что мои улыбки будут редкими и не уверенными. Однако, как только я поняла, что могу дать Канье гораздо больше, чем думала, и на что способна, это сделало меня счастливой, заставило улыбнуться.

Цвет снова наполняет мой мир. У меня есть темная сторона, но свет в моем сознании побеждает тьму. Теперь монстры боятся моего, когда-то маленького, яркого света. Тьма все еще пытается вторгнуться, но Канье делает или говорит что-то невообразимое: прикасается, целует, обнимает или занимается со мной любовью, и у тьмы не остается шансов. Канье – мой яркий свет. Он всегда был в моем сознании, этот маленький огонек, всегда боролся за меня, даже когда я этого не осознавала.

Я поворачиваю голову в сторону и вижу улыбающегося Канье, который смотрит на меня, тяжело дыша. Да, это были трудные три недели, но это также были лучшие три недели в моей жизни.

Эмили потная, потрясающая и тяжело дышит. Она улыбается мне, и это словно удар током по моему сердцу. Я никогда не устану от ее прекрасной улыбки. Я никогда не смогу принять как должное ее великолепные, изогнутые губы. Иногда я хочу ущипнуть себя, чтобы понять, что это реально, что моя Эмми здесь. Она улыбается и счастлива.

Она все еще смотрит на меня, когда я протягиваю руку и беру ее подмышки. Я усаживаю ее на свою талию. Ягодицы Эмили покоятся на моем обмякшем члене. Эмми трется бедрами о мой член и хитро улыбается мне.

Я стону, снова твердея. Я уже устал от наших утренних занятий.

– Детка, дай мужчине пять минут передышки. Это было... Иисус Христос, это время было потрясающим, но мне нужна пища для энергии, прежде чем я смогу продолжить снова.

Эмили смеется в ответ.

Я протягиваю руку к столику и беру телефон. Я нахожу значок камеры на главном экране, нажимаю видео и начинаю снимать самую красивую женщину в мире. Мою Эмми.

– Сделай это еще раз, – прошу я Эмми.

Она смотрит на меня в замешательстве, а потом ахает и говорит взволнованно:

– Ты хочешь снимать меня, пока я объезжаю тебя?

Это не первый раз, когда мы снимаем секс на видео. Мы с Эмми прошли через это в двадцать с небольшим лет.

Я громко смеюсь над ее догадкой и говорю:

– Нет, детка. Улыбайся, смейся, не останавливайся.

Мне вдруг захотелось записать ее улыбку и смех. Я обходился без них пять лет. Теперь я не хочу пропустить ни одной. Мне нужно заснять ее, чтобы я мог смотреть, когда захочу. Нужно напомнить себе, что это не сон.

Она продолжает улыбаться, но, кажется, делает это от смущения и думает, что я сошел с ума.

Внезапно Эмми перестает улыбаться и соблазнительно облизывает губы.

Я перевожу взгляд с телефона на ее губы. Она начинает двигаться вниз по моему телу и ниже талии. Она нежно целует мой член. Эмми берет мой уже болезненно твердый член в рот, и я не могу сдержать стон.

– Боже, – мой голос звучит сдавленно.

Я бросаю телефон на кровать, хватаю Эмми за волосы и откидываю голову назад, застонав от удовольствия.

После долгих мгновений, пока Эмми терзала меня своим горячим, влажным ртом, я наклоняюсь, приподнимаю ее и усаживаю себе на бедра. Она балансирует на коленях, когда я помещаю головку моего члена в ее вход. Я потираю головку своего члена взад и вперед о ее сочащуюся киску. Черт. Прежде чем позволить ей вобрать меня в себя, я закрываю глаза и обхватываю ладонью ее лицо.

– Я люблю тебя, Эмми.

Наши взгляды все еще прикованы друг к другу, и мы одновременно сливаемся вместе. Мы кричим в экстазе, когда наши тела соединяются взрывоопасным образом.

Мы хватаем друг друга за руки, переплетаем пальцы. Эмми сильно толкает меня в руки, встает и снова насаживается на меня. Это жестко, горячо и чертовски потрясающе.

Комната наполнена всхлипываниями Эмми и моим ворчанием. Черт, нет ничего в этом мире лучше, чем мой член, заключенный в теплую, гладкую киску Эмми. Рай.

Ее подпрыгивающие сиськи заставляют меня оторвать взгляд от ее лица. Я отталкиваю ее руки, сажусь и беру в рот один из ее сосков. Восхитительный, мягкий, гладкий и чертовски изысканный.

Я стону у ее груди, пока Эмми продолжает ездить на мне, сжимая мой член в своей киске, словно в тисках. Черт, мне нравится быть внутри нее. Я хочу, чтобы это никогда не заканчивалось.

Эмми громко стонет, и стенки ее влагалища блаженно сжимаются вокруг моего члена. Ее движения становятся неистовыми. Она отпускает мои руки и хватает меня за плечи.

Я беру контроль на себя, входя в нее жестко, мой член умоляет о большем. Я хочу войти глубже, ближе. Я хочу забраться в нее.

Ее всхлипывания перерастают в крики экстаза. Ее дыхание, фраза «Пожалуйста, не останавливайся», заставляет мои яйца сжиматься, и я знаю, что я близко. Скоро я последую за ней. Все мое тело вибрирует и дрожит, когда я взрываюсь глубоко внутри моей девушки, покрывая ее внутренности своей спермой.

Моя.

Я падаю обратно на кровать, и Эмми приземляется на мою потную грудь. Единственные звуки в комнате – наше мощное дыхание. Я убираю ее волосы и целую в висок.

– Черт, детка, ты меня убьешь, ты же знаешь, – говорю я со смешком.

Эмми смеется мне в грудь, и ее смех отдается в моем сердце. Оно бьется вдвойне от гордости. Эмили владеет моей душой и телом. Боже, я люблю ее так сильно, бл*ть.

У Эмми урчит живот, и я решаю, что пора покормить мою девочку. Я шлепаю ее по заднице и шепчу в волосы:

– Все, детка, я собираюсь принять душ, а потом приготовлю нам что-нибудь поесть.

Эмили поворачивает голову и смотрит на меня, опираясь на мою грудь. Ее лицо раскраснелось, а глаза озорно блестят.

– Я уже поела. Я сыта, – подмигивает она.

Смех срывается с моих губ, когда Эмми спрыгивает с меня. Она лежит на кровати рядом со мной. Я крепко целую ее, потом спрыгиваю с кровати и направляюсь прямиком в душ. Подхожу к двери и поворачиваюсь к Эмми. Она смотрит в другую сторону. Мои глаза блуждают по ее обнаженной спине и упругой попке. Мой член, бл*дь, слегка шевелится. Я смотрю на него и думаю:

– Черт возьми, опять, серьезно?

Я поворачиваюсь и, смеясь, иду в душ. Конечно да! С этого момента для нас наступает новое начало.

Я смотрю в окно, слушая смех Канье, пока он принимает душ, и надеюсь, что каждый следующий день теперь будет начинаться так, как этот.

Еще одна улыбка украшает мои губы. Та, которую я очень хорошо знаю. Удовлетворенная, только что трахнутая, самая счастливая, я-дома-улыбка. Я вздыхаю. Сейчас наша жизнь близка к идеальной. Мои кошмары и воспоминания мучают меня все реже и реже с каждым днем. Лили была права. Впустить Канье ― это все, что было нужно. Я никогда бы не смогла справиться с этим в одиночку. Это было всегда предназначено для меня и Канье, но жизнь лишь на пути к совершенству. Есть только одна помеха для меня: Донован все еще ищет меня.

Я проверяю ноутбук каждый день, но от моего информатора нет никаких новостей. Это значит, что Донован все еще в Нью-Йорке, и все еще ищет меня. Каждый день, пока Канье спускается вниз чтобы приготовить нам завтрак, я достаю ноутбук и боюсь открывать почту. Я не боюсь Донована, который может прийти за мной, нет. Я знаю, что сделаю, когда встречусь с ним лицом к лицу. Я попытаюсь убить его.