Текст книги "Ты любил меня за мои слабости (СИ)"

Автор книги: Эви Харпер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

– ДА ПОШЛА ТЫ! – он выплевывает слова в крике. – Ты так же слаба, как и я.

– Нет! Я была слабой, но уже нет. Я тебя раскусила. Ты мог брать мое тело столько раз, сколько хотел, но мы оба знаем, кто на самом деле был слабым.

Донован издает смешок, граничащий с гневом и смущением. Его смех превращается в пронзительные крики, когда я пользуюсь возможностью удивить его и вонзаю отвертку в его левое бедро.

– Сука! Бляяяядь! – слезы текут по его лицу.

Я отступаю и оставляю отвертку крепко зажатой в его ноге.

– Что случилось, Донован? Ты не можешь, бл*дь, вытащить ее, не так ли? – его лицо меняется от боли к осознанию того, что я говорю ему его ужасные слова.

Я быстро вытаскиваю отвертку и так же быстро вонзаю ее ему в другое бедро. Он кричит снова и снова, но на этот раз это сопровождается мольбами.

– Аххх! Черт, пожалуйста. Пожалуйста, остановись! Я обещаю, что отпущу тебя. Просто остановись.

Его лицо искажено болью, глаза закрыты, а слезы из его глаз льются градом.

Я думала, что буду больше наслаждаться его мольбами. Но я бы солгала, если бы сказала, что его мольбы не влияют на меня ни капельки. Пора с этим покончить. Я вытаскиваю отвертку, и Донован взвывает от боли. Лицо у него бледное, глаза стеклянные, он теряет сознание.

Алекса ахает, и я предполагаю, что это из-за крови, стекающей по ногам Донована. Но потом я слышу это, самую большую шутку, которую Бог когда-либо сыграл со мной. Голос Канье произносит мое имя, словно галлюцинация в голове. Это мое наказание за лишение жизни? Именно таким образом Бог планирует мучить меня.

– Эмили.

Мой мир вращается, и отвертка выпадает из моей руки. Кровь внутри моего тела перестает идти. Пульс замедляется. Затем в мгновение ока я оборачиваюсь и вижу его. Канье. Мое сердце вновь начинает биться, и тело сотрясается с такой силой, что я не могу даже вскрикнуть. Оно начинает трястись, каждый дюйм моего тела сопротивляется поднимающемуся внутри приступу, который у меня вот-вот случится.

Он жив.

Он делает шаг ко мне, но не его шепот «Эмми» ломает меня, не запах его одеколона и не его голубые глаза, пронзающие меня. Это его прикосновение. Как только моя плоть чувствует его, я поддаюсь сердечной боли, опустошению. Я сгибаюсь в приступе боли, которую только что похоронила глубоко внутри себя.

Канье обнимает меня, и мы падаем на пол. Я испытываю чувство потери, муки, а теперь и облегчения. Я потеряла человека, без которого не могу жить, но теперь он здесь. Он прикасается ко мне. Он жив, и я знаю, что все будет хорошо.

Эмми в моих объятиях, ее тело вздрагивает от рыданий. Моя девочка. Мне очень жаль. Она уже через многое прошла. Я бы хотел, чтобы ей не пришлось проходить через это вновь, но больше я ничего не мог сделать.

– Детка, пожалуйста, перестань, все в порядке. Я в порядке, – шепчу я ей на ухо.

Она смотрит на меня. У меня перехватывает дыхание, когда ее лицо искажается мукой, и покрасневшие от слез глаза смотрят на меня с благоговением. Как будто каждое мое слово – чудо. Я понимаю, что она чувствует. Именно так я себя и чувствовал, когда мы нашли ее в доме Марко. Страх, что в любую минуту ты можешь проснуться и понять, что все это сон.

– Мне так жаль, что тебе пришлось пройти через это, Эмми, – мягко говорю я.

Она выпрямляется и вытирает слезы с лица. В процессе, она размазывает немного моей крови на своем лице. Я протягиваю руку и вытираю ее, и она смотрит на мою руку, а затем на мою ногу.

– Боже мой! – голос Эмили высокий, она в панике.

– Все в порядке. Пуля прошла насквозь, и у меня есть повязка, чтобы остановить кровотечение.

Эмми смотрит на меня дикими глазами, изучая мое тело.

– Я не понимаю. Я слышала... Потом я услышала еще один выстрел. Ты перестал кричать, а потом мужчина... – Эм останавливается и с трудом сглатывает. – Тот мужчина сказал, что дело сделано, – ее голос печален, а прекрасные карие глаза выражают замешательство.

– Он стрелял в меня дважды. Один раз в ногу, другой раз в грудь. Но мы с ребятами надели жилеты, прежде чем войти. Знаешь, у Джейка в машине есть всякие мальчишеские игрушки. Когда я понял, что он не остановится, пока я не умру, я решил притвориться мертвым. Он купился и ушел. Сразу после этого я услышал выстрелы, поднялся на ноги, выбрался наружу и обнаружил три трупа, над которыми стояли Джейк и Джозеф.

Эмили прикасается к моей груди, прижимаясь к моему телу без жилета. Я вздрагиваю, и она тут же отстраняется.

– Нет-нет, все в порядке, просто синяк там, где пуля попала в жилет, вот и все.

Ее тело заметно расслабляется, затем она вскакивает, ее руки обвиваются вокруг моей шеи, она прижимается своими губами к моим. Жесткий и собственнический поцелуй: дикий, отчаянный и чертовски горячий. Это моя девочка.

– Дерьмо.

Услышав проклятия от Алексы, мы с Эмили одновременно отстраняемся и смотрим на нее. Затем в доме раздаются громкие шаги. Джозеф вбегает в комнату. Он дико озирается по сторонам, а затем пристально смотрит на Алексу.

Из его груди вырывается глухое рычание, и он целеустремленно шагает к Алексе.

– Иди, черт тебя дери, сюда, Лекси.

Алекса выглядит так, будто вот-вот упадет на задницу, но Джозеф быстрым шагом приближается к ней, и Алекса, не теряя времени, прыгает в его объятия, и их губы сливаются в жестоком поцелуе.

Я чувствую, как Эмми поворачивается ко мне, и я смотрю в лицо моей девочки. Она слегка улыбается мне.

– Твою мать, – говорит Джозеф и ставит Алексу на ноги. Мы наблюдаем, как его тело заметно расслабляется. – Слава Богу, с тобой все в порядке, Лекси, но, черт возьми, у тебя большие неприятности. Нам есть, о чем поговорить, – Алекса кивает, соглашаясь с Джозефом.

Джейк врывается в комнату, быстро находит Эмми и почти подлетает к ней, берет ее на руки и крепко обнимает.

– Эм, твою мать. Слава Богу, – голос Джейка срывается, он крепко обнимает сестру.

Он смотрит на меня убийственным взглядом, по его лицу стекает пот. Я улыбаюсь, потому что знаю, что он собирается сказать.

– Позже я надеру тебе задницу за то, что ты уехал, оставив нас с Джозефом одних. Ты знаешь, как далеко это было? – он кричит на меня поверх головы Эмили.

Стоны в комнате внезапно привлекают все наше внимание, и все поворачивают головы к окровавленному ублюдку, привязанному к стулу.

– Я и забыла, что он еще здесь, – говорит Эмми.

Я тяну Эмми от Джейка и сообщаю ей:

– Пора, детка. Я разберусь с этим куском дерьма. Вы с Алексой уезжаете.

В этот момент мы все слышим сирены вдалеке. Все мы, парни, смотрим друг на друга, зная, что у нас не так много времени, чтобы сделать это.

– Джейк, отведи девочек к взлетно-посадочной полосе. Они должны спрятаться до прибытия помощи. Скажи Смиту, что мы нашли девочек, и была перестрелка. В меня стреляли, и Джозеф отвез меня в больницу, – начал я. – Эмми, когда полиция будет допрашивать тебя, скажи им, что те трое убитых – это те, кто похитил тебя. Скажи полиции, что они привезли тебя сюда и держали, пока мы не приехали, чтобы спасти тебя. Скажи им, что я только что сказал Джейку и все. Не упоминай Донована. Смит спросит тебя, был ли здесь Донован. Скажи ему нет. Ты поняла меня, Эмили?

Эмми кивает, быстро соглашаясь. Я вижу решимость на ее лице и борьбу в ее глазах.

– Мы с Джозефом возьмем машины, когда закончим здесь. Идите.

Все начинают двигаться. Джозеф что-то шепчет Алексе. Она кивает и выходит из комнаты вместе с Джейком. Эмми крепко целует меня и выходит вслед за Джейком.

Мы с Джозефом смотрим друг на друга. Джозеф улыбается. Жуткая, как дерьмо, злобная ухмылка. Я не улыбаюсь, не хмурюсь и не испытываю никаких эмоций по поводу этого момента. Я просто хочу покончить с этим раз и навсегда, чтобы мы с Эмми смогли наконец-то двигаться дальше. Осознание, что этот человек перестанет существовать в ближайшие несколько секунд, дает мне все необходимое для следующих шагов.

Мы с Джозефом идем вперед и останавливаемся перед ублюдком.

Донован стонет, а затем фокусируется на нас, стоящих над ним. Его глаза расширяются, и он произносит свои последние слова в этом мире:

– О, бл*дь.

Прошла неделя с тех пор, как он пытался похитить меня. Неделю меня преследовали кошмары, но не о нем, а о мире без Канье. Каждый день воспоминания о моментах, когда я думала, что потеряла Канье, поражали меня, и мне нужно было увидеть или коснуться Канье, чтобы прогнать свой страх. Он понимает это и тянет меня в свои объятия, крепко держа, пока кошмар не пройдет, и мое сердце будет уверено, что он здесь, со мной. И эти жуткие воспоминания растворяются с каждым днем все быстрее и быстрее.

Страх узнать, каково это – потерять Канье, навсегда останется со мной. Но такова жизнь, правда? Рискнуть любить кого-то, зная, что однажды вы можете его потерять. Любовь – это боль. Как иначе, без боли узнать, что такое любовь?

Канье ни разу не упоминал о Доноване с тех пор, как вернулся с Джозефом, да я и не хочу этого знать. Главное, что мы в безопасности.

Мои родители взбесились, когда узнали, что случилось. К счастью, Джейк и Канье смогли успокоить их и объяснить, что монстр больше никогда не будет проблемой. Мои родители понимают, что это значит, и я знаю, что это дает им некое подобие мира.

Лили пришла в тот вечер, ворвалась в мой дом и выбила из меня дух, когда повалила меня на диван, крепко обняв. Я знала, что потеря кого-то еще в ее жизни будет большим ударом для нее.

Когда она отпустила меня, слезы текли по ее улыбающемуся лицу, когда она говорила:

– Я пропустила все удовольствие наблюдать, как плохой парень получает по заслугам.

Она надула губы. Затем мы услышали, как Джейк выругался у нас за спиной:

– Черт, Лили.

Мы обе рассмеялись, а Лили сказала:

– Дай пять, сестра. Ты надрала задницу, – мы дали пять, а потом вспыхнула вспышка. Мы оглянулись и увидели, что Канье держит мою камеру.

– Теперь ты можешь добавить свою фотографию к остальным, Эмми.

Он вышел из комнаты, а я осталась смотреть на место, где он был всего мгновение назад. Моя фотография присоединится к другим фотографиям людей, которые улыбаются, которые счастливы.

Фотография, на которой улыбаюсь я.

Канье распечатал мою улыбающуюся фотографию и вставил в рамку. В данный момент она находится в столовой на стене, но ее перенесут в мою студию, как только закончат строительство. Другие фотографии нашей семьи и друзей также были вставлены в рамки, добавлены на нашу стену в гостиной. Остальные фотографии я убрала в безопасное место. Это фотографии незнакомцев, но они представляют время в моей жизни, когда я боролась, но держалась. Когда я боролась изо дня в день, как могла. Они показывают, что я выжила.

Неделю спустя.

Я смотрю на голубое небо, ветерок обдувает мое тело. Я лежу на каменистой тропинке в своем розарии. Я вдыхаю свежий, прекрасный запах выращенных мною роз. Протянув руку, я ласкаю розовую розу, глажу лепестки и оцениваю их мягкость.

Помню, не так давно я верила, что моя жизнь и я сама были совершенными только до похищения. Что я никогда не смогу вернуть ту беззаботную, любящую девушку, которой Канье подарил розу на выпускной. Моя роза и тот момент стали моей навязчивой идеей. Вместо того, чтобы смотреть на то, что у меня было, я продолжала смотреть на то, что, как мне казалось, я потеряла. Но теперь, рассматривая эту розу и видя, как потемнели края, как погнулись листья и опали лепестки, я понимаю, что даже розы не могут быть совершенными. Все они на протяжении жизни приобретают свои собственные шрамы, но все равно стоят, высокие и красивые.

Я как роза. У меня есть шрамы, которые нанесла мне жизнь, но я сильная. Я стою прямо, хватаюсь за жизнь каждый день и живу. Я выжила. Я выжила и горжусь собой.

Я слышу скрип открывающейся задней двери и смотрю, как Канье шагает ко мне.

– Моя девочка наслаждается розарием? – спрашивает он.

Я улыбаюсь ему. Наклонившись, он подхватывает меня на руки. Я вскрикиваю от неожиданности и обвиваю ногами его талию.

– Есть кое-что, за что я бы умер, но сделал бы в этом розовом саду, – заявляет Канье со злой усмешкой.

Он быстро ставит меня на землю посреди розового сада, рядом с фонтаном. Меня окружает тепло человека, который никогда не сдавался. Я смотрю ему в глаза и надеюсь, что он видит мою вечную любовь к нему. Канье нежно целует меня в подбородок, а я смотрю на прекрасные, порочные розы, и солнце светит на нас. Мы занимаемся любовью в саду роз, и я отпускаю свое искаженное, совершенное существование и принимаю свою порочную, прекрасную и драгоценную жизнь.

Сегодня мы с Канье устраиваем барбекю в нашем доме с семьей и друзьями. Он думает, что я проснулась сегодня утром и просто захотела устроить барбекю, но у меня для него сюрприз. Я собираюсь удивить всю свою семью.

Я оглядываю двор и улыбаюсь: все выглядит красиво. Канье развесил гирлянды вокруг деревьев, забора и нашего заднего крыльца. Он действительно пошел на все это для простого барбекю, что является бонусом для меня, потому что это означает, что, когда я удивлю его, это будет в красивой атмосфере и, самое главное, в нашем доме.

Я с Лили, Джейком и нашими друзьями. Я касаюсь заднего кармана и нащупываю свой сюрприз. Улыбка украшает мои губы, когда я думаю о том, как шокирован и счастлив будет Канье. Уже почти настало то самое время.

Я ищу в толпе Канье, и мой взгляд останавливается на Алексе. Она смеется с Ником. Это фальшивый смех «я так сильно хихикаю, потому что мне больно». Алекса и Джозеф отсутствовали в течение недели после попытки похищения. Однако Джозеф приходил навестить меня прежде, чем поехать в дом своего дяди в Мексике.

– Эмили, нет слов, которые могли бы исправить ошибки моего отца. Но я хочу, чтобы ты знала, я сделаю все, что в моих силах, чтобы моя семья никогда больше не прикасалась к тебе или твоей семье.

Я просила Джозефа не уезжать. Я сказала, что он не может исправить то, что сделал его отец или что может сделать его дядя. Мы все уговаривали его остаться здесь, с нами, и начать новую жизнь. Но он был полон решимости уйти.

Алекса была убита горем. Она умоляла его остаться. Она умоляла его прямо на крыльце.

– Джоуи, однажды ты решил остаться у отца, чтобы помочь Джейку. Я это понимала. Я так хотела уйти, но поняла, что ты хочешь помочь ему. Теперь я умоляю тебя выбрать меня. Оставайся здесь и забудь о той жизни. Начни новую со мной.

– Лекси, я не могу сидеть сложа руки и позволять дяде копаться в смерти отца. Если он найдет ответы, они приведут его прямо сюда.

– Кроме нас никого не осталось, Джоуи, – разочарованно говорит Алекса. – Все остальные мертвы. Никто ему ничего не скажет.

– Посмотрим, что я смогу выяснить. Я не дам ему начать то, что создал отец.

– А я? Я должна снова ждать? Ждать, чтобы увидеть, вернешься ли ты живым? Как только ты снова войдешь в этот мир, Джоуи, ты не сможешь избежать его.

– Обязательно, Лекси. Я вернусь. Обещаю.

Джозеф подходит к Алексе, но она отходит, качая головой, и слезы текут по ее лицу.

– Нет, выбирай. Ты останешься здесь со мной или пойдешь к своему дяде, но, если ты уйдешь, нам конец. Навсегда. Я больше не захочу тебя видеть, – Алекса вздергивает подбородок на своих последних словах.

– Лекси, – шепчет Джозеф. – Я должен это сделать, – тихо говорит он.

Алекса теряет дар речи от шока. Джозеф не выбрал ее. Я вижу боль на ее лице от того, что даже угроза их отношениям не меняет его решения.

– Тебе нужно это больше, чем я? – спрашивает Алекса, ее голос болезненно печален, а слезы текут быстро и тяжело.

Я хочу подойти к ней, чтобы утешить, но Канье не выпускает меня из объятий и печально качает головой.

Джозеф молчит. Он просто стоит и смотрит на Алексу. Мука от того, что он с ней делает, написана на его лице.

– Я вернусь за тобой, Лекси, хочешь ты этого или нет. Я буду рядом, – Джозеф спускается по ступенькам крыльца к своей машине.

Громкий, жестокий крик исходит от Алексы, и затем она кричит:

– Я ненавижу тебя, Джозеф О'Коннор! Ты такой же, как твой отец, равнодушный ублюдок!

После того, как Алекса произносит эти обидные слова, она разворачивается и забегает в дом.

Лицо Джозефа бледнеет, плечи поникли. Я впервые вижу его по-настоящему побежденным.

Он садится в машину и уезжает.

Я смотрю на Канье остекленевшими глазами:

– Он совершает огромную ошибку.

Канье целует меня в висок и говорит:

– Я знаю, детка, но он сам должен это выяснить и, надеюсь, это произойдет раньше, чем станет слишком поздно.

Это было шесть недель назад. Ребята получали секретные телефонные звонки от Джозефа в течение двух недель. Канье сказал, что он просто проверяет Алексу и дает ребятам знать, что у его дяди все в порядке.

Потом звонки прекратились. Они пытались найти его, но он как будто исчез. Возможно, мертв. Я отбрасываю эту мысль из головы. Мы ничего не сказали Алексе. Все, что она знает, это то, что Джозеф оставил ее здесь одну, и она на улице под названием «Сердечная боль» с односторонним движением. Она часто гуляет, пьет, встречается с новыми парнями. Притворяется, что она в порядке, когда ясно, что ей так больно.

Теперь я понимаю, что все видели меня насквозь. Когда вы заботитесь о ком-то, вы замечаете такие вещи. Тебе не все равно, счастливы они или грустны.

Внезапно свет гаснет, и задний двор освещается только волшебными огнями. Я растерянно оглядываюсь, и все замолкают. Потом я слышу свое имя.

– Эмми, где моя девочка?

Я пробираюсь сквозь толпу и вижу Канье, стоящего посреди моего розового сада. Он сменил шорты и рубашку поло на черные брюки и светло-голубую рубашку с воротником. Он выглядит потрясающе красивым.

– Иди сюда, Эмми, – он машет мне руками.

Мои ладони мгновенно потеют, а сердце подпрыгивает в груди от его жеста.

Я иду к Канье, парню, которого так сильно люблю, и мужчине, которого всегда буду лелеять. Ухмылка Канье дерзкая, она озаряет все его лицо.

Я останавливаюсь перед ним, и он тут же опускается на одно колено.

Слезы наворачиваются на моих глазах, это блаженные, счастливые слезы.

– Эмми, я считал тебя своей с того момента, как мы впервые встретились, и я увидел, что у тебя лицо ангела. Потом я влюбился сильнее, когда ты показала мне свою любящую, беззаботную натуру. Жизнь испытывала нас, и мы пережили наши темные дни. Теперь пришло время жить в свете и строить наше счастливое будущее.

Канье поднимает с земли коробочку. Он открывает ее, и в ней лежит прекрасное кольцо с бриллиантом.

– Ты выйдешь за меня замуж, Эмми?

Невыразимая радость струится по моему телу. Мое сердце в смятении от того, как выразить, насколько я счастлива. Я не думаю, что есть слова или действия, чтобы показать, что я чувствую прямо сейчас, просто мои счастливые слезы и моя улыбка на моем лице.

– Да! – кричу я, чтобы все люди во всем мире слышали, что я собираюсь выйти замуж за своего лучшего друга, любовника и спасителя.

Вокруг нас хлопают в ладоши наши родные и друзья, выкрикивая поздравления.

Канье надевает бриллиант на мой безымянный палец и смотрит на меня с ослепительной, красивой улыбкой. Он наклоняет голову и целует меня, а его теплые руки нежно гладят мои щеки. Он целует меня нежно, как будто это наш первый поцелуй. Канье убирает руки с моего лица на талию и притягивает меня ближе. Одна из моих счастливых слез падает мне на грудь, и тогда я вспоминаю, что этот момент становится еще лучше.

Я отстраняюсь. Улыбка Канье отвлекает меня лишь на мгновение, прежде чем я мягко говорю ему:

– У меня тоже есть для тебя сюрприз.

На его лице появляется легкое любопытство, а затем он озорно улыбается мне.

– О, да, сюрприз, который я получу позже, когда все уйдут.

Он шевелит бровями, и я хохочу.

– Это то, чем я могу поделиться сейчас, – объясняю я.

Канье ничего не говорит, он внимательно наблюдает за мной со смесью смущения и волнения.

Я достаю из заднего кармана положительный тест и протягиваю его Канье. Когда он понимает, что держит, он резко вдыхает.

– Эмми, – выдыхает он мое имя в шоке.

– Я беременна, Канье, – тихо говорю я ему. – Уже пять недель. Я сделала тест сегодня утром. Я пропустила свои последние месячные, и я чувствовала себя неважно в последние несколько дней, поэтому я решила сделать тест. Я перестала принимать таблетки два месяца назад. Хотела рассказать тебе, но удивить тебя хотела еще больше, – я улыбаюсь Канье, но все, что я вижу на его лице, это смущение и беспокойство.

– Эмми, я думал, ты сказала ... – я останавливаю его, прежде чем он успевает закончить фразу.

– Я помню, что сказала. Я была потеряна и страдала, – я обхватываю лицо Канье руками и смотрю ему прямо в глаза. – В тот день я пришла к «Эпплби», чтобы найти тебя и рассказать, что мне приснился самый прекрасный сон о нас с маленькой девочкой. Она была нашей дочерью, и наша жизнь была удивительной. Наполненная любовью и особенной девочкой, чей смех до сих пор всплывает в моей памяти. Я пришла сказать тогда, что хочу семью, – я кладу руку на живот. – Ты любил меня за мои слабости. Теперь полюби меня за мою силу. Я хочу этого.

Я вижу, как из глаз Канье текут слезы.

– Я так чертовски счастлив, – его голос полон эмоций. – Если это девочка, назовем ее Розой.

Тепло разливается по моему телу, и мое сердце воспаряет к недостижимым высотам.

– Да, – отвечаю я, а слезы счастья все льются и льются.

Канье быстро и сильно захватывает мой рот, прежде чем отпустить меня и закричать на весь задний двор:

– У нас будет ребенок!

Все ахают и начинают аплодировать. Вопли восторга моей матери самые громкие. Она подбегает ко мне и трясет за плечи, а по ее прекрасному лицу катятся слезы.

В окружении нашей семьи и друзей, которые поздравляют нас, мое сердце готово разорваться. Я оглядываюсь вокруг и восхищаюсь тем, какой стала моя жизнь, и я поражена. Вот за что я боролась.

Я ищу своего старшего брата и вижу, что он стоит в стороне от толпы, держа Лили в своих руках, и оба улыбаются мне. Два человека в мире, кроме Канье, которые знают, что этот момент действительно значит для меня. Я улыбаюсь им и смотрю на небо.

Я Эмили Робертс.

Я выжила.

Я счастлива.

И любима.