Текст книги "Понкайо"

Автор книги: Евгения Минчер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

Глава 9

Лавровый лес тускло озарялся утренним светом. Деревья горбились, постанывали и кряхтели, как древние старцы, будто бы сами страдали от повисшей между стволами вязкой субстанции, которой были вынуждены дышать. Максиму не пришлось далеко уходить. Ему даже показалось, что на дорогу он затратил гораздо меньше времени, чем потребовалось вчера, словно за ночь грибная сокровищница перебралась ближе к лагерю.

Сбросив с плеча пустой рюкзак, Максим вытащил складной нож и хотел уже присесть на корточки, но краем глаза уловил в сторонке массивную тень, повернул голову и среди деревьев различил очертания неизвестного сооружения, похожего на домик лесничего. Максим помедлил, защелкнул лезвие и твердым, но неспешным шагом, старательно глядя себе под ноги, чтобы не споткнуться о кочку, двинулся к неопознанному объекту.

– Привет, старикан… – пробормотал Максим. – Сколько же лет ты здесь стоишь?

Опутанный тенями молчаливого леса, под надежным пологом лавра дремал ископаемый дот. От плотного мшистого ковра на изгрызенных временем стенах не осталось живого места. Максим посмотрел в навигатор на прорисованный маршрут. Укрепление гнездилось совсем рядом с той дорогой, которой они с Лолой возвращались в лагерь вчера вечером. Должно быть, в сумерках они не обратили на него внимания, приняв за обычный холм.

Обойдя сооружение, Максим понял, что на самом деле это полукапонир, а не дот: амбразуры сбоку, а не спереди, огонь велся с фланга в одном направлении. Несущественная разница для многих, почти для всех, но для Максима достаточно ощутимая, чтобы ею не пренебрегать.

Максим осторожно заглянул в ров, огороженный бетонным бруствером, но на двухметровой глубине, кроме папоротника и обломанных сучьев, ничего не было. Из рва на поверхность вел скоб-трап. Проржавевшие ступени выглядели целыми, но Максим все равно бы не рискнул ими пользоваться. Да и что ему делать внизу?

Бетонное укрепление имело форму неправильного прямоугольника и размерами намного превосходило домик лесничего. Подслеповато щурясь черным глазом-амбразурой, полукапонир всматривался за спину Максима, ожидая прихода врага с восточной стороны. Из пулеметного узла соседней амбразуры выглядывал обернутый бронетрубой ствол артиллерийской установки. Под каждой амбразурой находилось отверстие для сброса стреляных гильз. Под крышей торчали бурые штыри для маскировочной сетки – все, что осталось от креплений.

Максим вынул фонарик и вошел в П-образный сквозник с приоткрытой ржаво-зеленой бронедверью и двумя амбразурами по углам для защиты входа от вражеского проникновения. Внутри было холоднее, чем в лесу, и темно, как ночью. Пахло сыростью и землей. Максим прошел в первый боевой каземат, желая одним глазком взглянуть на пушку, ствол которой торчал на улице. Подобное сокровище нечасто можно было встретить в укреплениях.

Увиденное оправдало все ожидания. Это был настоящий окостенелый пережиток истории. Максим никогда не видел артиллерийской установки в таком превосходном состоянии. Сохранился даже приемник для гильз и оптический прицел, и до сих пор можно было различить отдельные цифры на шкале для стрельбы в темноте или по заранее пристрелянным целям. Отсутствовало только сидение наводчика. Максим бережно, почти любовно провел рукой по артиллерийским останкам орудия, но вертеть не рискнул: побоялся сломать. Из пулеметной амбразуры для защиты входа, пропускавшей не больше света, чем дверной глазок, тянуло сквозняком. Максим стоял рядом с окаменелой пушкой, любуясь ею в свете фонарика, пока не продрог.

Второй боевой каземат пустовал и оттого показался значительно больше первого, но ничего интересного рассказать о себе не смог. В третьем помещении, которое, по всей видимости, служило хранилищем, у стены стояли деревянные стеллажи для боеприпасов, невесть каким образом выдержавшие испытание временем. На стенной трубе для подачи боеприпасов в соседний боевой каземат осталась металлическая заслонка. В дальнем углу, жадно глотая свет фонаря, чернел открытый люк на нижний ярус. Крышка, судя по искореженным петлям и раме в наростах ржавчины, отсутствовала уже давно. Максим присел на корточки и посветил вниз. «Интересно, сколько здесь ярусов, два или три, – отвлеченно думал он, водя фонариком по обломкам скоб-трапа на пыльном бетонном полу. – И соединяются ли они как-нибудь с теми туннелями в развалинах. Может, где-то на острове есть катакомбы?.. Понкайо, а ты, оказывается, не так-то прост…»

В последнем помещении располагался командный пункт со второй пулеметной амбразурой. На полу лежали останки свисающей с потолка перископной трубы. На прикрученном к стене столике прежде размещались карты, радиостанция и прочее необходимое оборудование, но теперь он заржавел и был засыпан плотным слоем бетонной крошки.

Полукапонир значительно выигрывал на фоне остальных укреплений, где Максиму доводилось бывать вдвоем с Русланом и потом втроем с Лолой. На стенах не было ничего, кроме мха, трещин, насекомых да проступающей из-под бетона ржавой армирующей сетки. На полу ни окурка, ни бутылки, ни бумажки. Преимущество удаленности от цивилизации всегда на пользу природе и памятникам истории, но эта польза весьма сомнительна для человека.

Через обычный и противохимический тамбур Максим вышел в сквозник и оттуда на улицу. Часы показывали десять утра, но в лесу нисколько не посветлело. После стылого воздуха полукапонира снаружи было душно, как в теплице.

Потревоженные кусты зашелестели под чьими-то уверенными стремительными шагами, но прежде чем Максим обернулся, приготовившись к встрече с разгневанным товарищем, в затылок ткнулось что-то твердое.

Сухо щелкнул, избавляя от вопросов и сомнений, взведенный курок.

– Не дергайся, гоблин, не то мозги вышибу. Сними рюкзак и подними руки.

Захваченный вихрем самых разных вопросов – кто это такой, откуда взялся, что ему нужно, где Лола и Руслан? – Максим беспрекословно подчинился, и пустой рюкзак с легким шелестом упал на землю. Незнакомец отточенными движениями охлопал Максима по карманам кителя и штанов, изъял рацию и складной нож, фонарик и навигатор, после чего грубо развернул к себе.

Перед Максимом стоял небритый парень лет двадцати пяти, с серебристым кольтом М1911 в руке и такими же стальными глазами. Неровно подстриженная бородка сужала удлиненное скуластое лицо, придавая ему довольно хищный вид. Кожа на лице выдублена солнцем и ветром, в уголке потрескавшихся губ красной кнопкой выделяется разлизанная болячка. Нижняя челюсть немного выдается вперед, за большим ртом угадываются крупные зубы. Идеально ровный нос портили белые лохмотья обгоревшей кожи. Миндалевидные глаза опушены густыми ресницами и могли бы принадлежать девушке, если бы нервный электрический блеск не умертвлял в них жизнь и взгляд не казался таким диким. Правильной формы череп обтягивала черная бандана с длинными завязками, обсыпанная белой пылью. Под расстегнутым кителем цвета хаки проглядывал растянутый ворот не то футболки, не то майки; на шее висел кожаный шнурок с желтовато-белым зубом какого-то хищника.

Незнакомец жадным взором бродил по лицу Максима, выискивая следы страха, и медлил, рисуясь, давая возможность прочувствовать всю безысходность своего положения. За спиной молодого супостата приветливо улыбался вооруженный автоматом бородач. «Приезжие?» – промелькнуло в голове у Максима. Он скользнул быстрым взглядом по видавшему виды автомату с сетью царапин и потертостей на стволе. На играх они с Русланом так часто сталкивались с электропневматическими приводами автоматов Калашникова, что сейчас Максим без труда опознал в руках бородача АК74. И хотя качественно выполненные приводы внешне от настоящего оружия не отличались, Максим с уверенностью мог сказать, что столкнулся не с опьяненными свободой туристами-страйкболистами. Он скорее поверит, что это любители ежевики.

В черных зарослях на лице бородача блестела едва заметная седина; глаза под длинным козырьком кепки, воспаленные, точно после недосыпа, но лишенные всяких признаков усталости, горели юношеским азартом, как у возбужденного охотника, поймавшего свою первую добычу. Максиму так и не удалось определить его возраст. Он явно принадлежал к тому типу людей, которые не стареют на протяжении десятилетий, вводя тем самым окружающих в заблуждение, а потом резко усыхают буквально за одну ночь. Но пока бородач выглядел полным сил и здоровья. В отличие от стройного поджарого спутника он был крепко сбит и широкоплеч. Рукава его темно-синей футболки распирались от бицепсов, на груди отчетливо прорисовывались мышцы. Максим не удивился бы, узнав, что в прошлом бородач занимался боксом.

Супостаты были одеты сравнительно одинаково и напоминали одичавших вояк: отщепенцев или предателей. Рисунок на камуфляжных штанах – темно-зеленых у молодого парня и песочно-серых у бородача – выцвел, края накладных карманов пообтрепались, но сами брюки выглядели добротно. Черные военные ботинки с высоким берцем матово поблескивали каплями лесной росы. Бородач поправил кепку, и на запястье мигнул экран хороших электронных часов известной марки.

Максиму стянули руки нейлоновыми хомутами и резким ударом по ногам поставили на колени. Молодой супостат – очевидно, вожак – привычным движением сунул пистолет в кобуру на поясе, где рядом с охотничьим ножом висела громоздкая рация военного типа, и Максим понял, что их не двое, а больше. Сколько? Где остальные? Что с Лолой и Русланом? О них узнали? Может, их поймали и под нажимом заставили Руслана признаться, где искать Максима?

Блеснула, отражая темные купы деревьев, зеркальная сталь зазубренного ножа. Цепкие зрачки вожака расширились, в металлических глазах вспыхнул оголенный высоковольтный провод. Ноздри лихорадочно раздулись, в порыве самозабвения сбилось дыхание. Агрессор угрожающе осклабился, но Максим выдержал безумный взгляд.

– Жить хочешь? – с издевкой спросил вожак, нависая над ним, как мясник над неразделенной тушей. Мягкий голос пронизывался электрическими разрядами неконтролируемой нервозности. – Тогда спикай правду, только правду и ничего, кроме правды. Любой финт – и тебе хана. Усек?

– Усек, – послушно отозвался Максим.

– Сейчас посмотрим. Итак, фланер, сколько вас здесь?

Максима как в ледяную воду окунули. За долю секунды разом вспыхнули десятки вопросов, но угасли прежде, чем молчание Максима превысило допустимые пределы. Они не знают, сколько их здесь? Это правда? Значит, наткнулись на него случайно, повезло? И о Лоле с Русланом пока не известно? Есть ли возможность спасти девушку? Или это хитрая проверка?

– Двое, – наудачу брякнул Максим.

– Женишок молодой? – ощерился агрессор. Максим напрягся. Неужели наблюдали за берегом и увидели Лолу? – Кралю свою привез? Да кто на тебя, рыловорота, клюнет?

– Двое парней.

Бородатый клеврет за спиной вожака басовито хохотнул. Он уже закончил обшаривать рюкзак Максима и теперь сидел на корточках и с жадным любопытством наблюдал за допросом. Черные глаза полыхали, как два уголька, с губ не сходила добродушная улыбка компанейского человека. Заслышав ответ Максима, он развеселился и принялся потешаться над ними, называть обалдуями, которые ничего не смыслят в настоящем отдыхе, здравом для тела и духа.

– Кому взбредет в голову фестивалить на яхте в сугубо мужской компании, без приятного женского общества? Только безнадежным сундукам! – гудел он, посверкивая глазами и обнажая в широкой улыбке желтые зубы курильщика.

Сердце пропускало удары. Если пиратам не известно, сколько человек высадилось на остров, значит, сигнал бедствия они не слышали, яхту заметили случайно, за лагерем не следили и о Лоле не знают. Последнее лишь вопрос времени. Если он не скроет существование девушки, о ней узнают так или иначе. В любую минуту Руслан может выйти на связь и обронить имя сестры. Что же делать?

– Кто остался на яхте? – услышал Максим отрывистый вопрос молодого супостата и механически бросил:

– Никого.

Он лихорадочно думал. Что они здесь делают? Что им нужно? Откуда взялись? В этой части Тихого океана нет и не может быть свободно разгуливающих пиратов. И тут его осенило. Свежие следы возле ежевичных кустов… обнесенные финиковые пальмы… недоступная южная сторона Понкайо… Они живут здесь? В это слабо верилось. Им бы не удалось скрыть свое существование от всего мира. И все же они здесь… Но за каким дьяволом?

И тут словно в ответ на невысказанный вопрос молодой супостат притянул Максима к себе и острием клинка коснулся шеи в той точке, где под ненадежной плевой кожи билась сонная артерия.

– За сельпо меня принимаешь?! «Никого», а потом выяснится, что капитан, кок и целая команда? – Скуластое загорелое лицо, спокойное минуту назад, перекосилось резкой вспышкой злобы. Неистовые электрические искры в глазах не оставляли сомнений, что вздумай он убить заложника, его рука дрогнет только от экстаза.

– Там никого нет, – отчеканил Максим.

Агрессор недоверчиво щурился, примериваясь к его словам.

– Мы проверим. Если ты решил турусы на колесах подпустить, я отрежу тебе язык. Усек? – Клинок вжался в трахею с такой силой, что любое неосторожное движение могло стать для Максима последним. – Вдуплил, спрашиваю?!

– Вдуплил.

Походная рация недовольно зашипела, прерывая допрос, и заговорила раздраженным голосом ничего не подозревающего Руслана:

– Макс, прием. Я уезжаю на яхту. Где ты ходишь?

«Он на свободе, он цел. Лола наверняка с ним, о ней пока не знают».

– О, вот и корешок объявился! – хохотнул бородатый клеврет, снял с пояса изъятую рацию и передал вожаку.

Максим под бешеный перестук сердца мысленно взывал к Руслану, заклиная не упоминать о Лоле.

– Где твой кореш?

– Ходил за водой, – машинально отстучал Максим, застыв подобно статуе, не живой и не мертвый, весь в мурашках и противоречивых мыслях. – Где он сейчас, я не знаю.

Что же делать? Забрать автомат, перестрелять их?..

– Термит, на связь! Где ты? Прием!

– «Термит»? – насмешливо плюнул агрессор.

– Мой позывной, – объяснил Максим, скованный не только хомутами, но и внутренним напряжением, сдавившим все органы. В голове царил сумбур, а сердце так сжималось, еще немного – и расплющится.

Максим сидел на коленях, уставившись в землю, и прикидывал шансы. Скользнуть бородачу за спину, выпустить очередь в его соратника, потом разобраться с ним… Это может стоить жизни, но как еще спасти Лолу, если Руслан обмолвится о ней, Максим не представлял.

Если только…

– Термит, чтоб тебя, где ты?! – Смешанная с волнением ярость заставляла Руслана чуть ли не кричать. – Если рация барахлит, возвращайся немедленно! Мне надо ехать, но я не могу, пока ты не вернешься! Ответь, прием!

– Можно ответить? – Максим поднял голову и посмотрел на вожака.

Молодой супостат взвесил в голове все за и против, опустился на корточки и поднес рацию к его губам.

– Ляпнешь что-нибудь не в тему, – зашипел он, обдавая заложника кисло-прокуренным смрадом, – и мы размажем твои мозги по земле.

Бородатый клеврет поднялся и встал сбоку. Максим почувствовал у виска жесткое дуло автомата.

– Макс, я иду к тебе. Если выяснится, что ты никуда не провалился, а просто ворон считаешь, клянусь, я сверну тебе шею.

– Какой у тебя хороший друг, – засмеялся бородач.

Молодой супостат предостерегающе глянул на Максима – серо-стальные глаза покрылись изнутри льдом – и нажал кнопку рации.

– Тридцать седьмой на связи. Сигнал пропадает.

Зрачки вожака сузились от бешенства. Он выпрямился и наотмашь ударил заложника по лицу зажатой в кулаке рацией. Максим упал на землю с разбитой скулой. Вожак скрутил его за шкирку, рывком усадил и острием заточенного клинка коснулся кожи в опасной близости от глаза.

– Понял тебя, сигнал пропадает. Скоро… – Рация захрипела, проглотила окончание фразы, всхлипнула и смолкла. Молодой супостат пропустил сообщение мимо ушей – или только прикинулся, что ничего не слышал.

– Что это сейчас было, а?! – Он остервенело встряхнул Максима, продолжая удерживать его за воротник. – Вздумал играть с нами, гаплонт?! – бесновался он, все сильнее надавливая клинок, с трудом сдерживая себя. Глаза полыхали жаждой крови. – Я сейчас тебя так разукрашу – никаких ниток не хватит, чтобы зашить!

– Мы страйкболисты. Это всего лишь мой позывной. Случайно вырвался… – проговорил Максим медленно и вкрадчиво, словно обезвреживал голосом взрывчатку.

– Позывной, значит? – прорычал агрессор. – А как же «Термит»?

– Это вербальный позывной, прозвище. – Максим не двигался. – «Тридцать седьмой» – цифровой позывной.

– А гробового позывного у тебя нет?! – Молодой супостат запрокинул ему голову, подставил лезвие под кадык и судорожно облизнул губы.

– Мы страйкболисты, – с расстановкой повторил Максим, не теряя с ним зрительного контакта. Дикие свинцово-серые глаза сверкали хмельным возбуждением. Через плотную ткань банданы Максим чувствовал влажную руку психопата, но смотрел на него без вызова и ненависти. – У нас несколько позывных.

– Макс, как меня слышишь? Прием.

Вожак помедлил, но к чему бы еще придраться, не нашел, с неохотой отвел клинок и сунул рацию под нос.

– Скажи, чтоб отвалил.

Под нажимом автомата Максим глухо произнес:

– Нормально тебя слышу. Все в порядке, иду обратно. Конец связи.

Молодой супостат с пренебрежением оттолкнул Максима. Тот не удержался и рухнул на землю, но вожак даже бровью не повел, бросил походную рацию своему спутнику, который ловко ее поймал, и снял с пояса громоздкое чудовище. Максим к тому времени сумел кое-как сесть, благо руки стянули спереди, а не сзади.

– Мы на месте. Двое бздыхов. Сцапали одного.

– А почему они раздельно гуляют? – прорвался сквозь помехи удивленный мужской голос.

– Вот сам и спросишь! – брызнул ядом вожак. – Он ваш. Берите либо на огрызке, либо на берегу.

– Ладушки, Оскар, мы все поняли.

Бородатый клеврет поставил Максима на ноги, развернул и небрежно толкнул в плечо, беззлобно усмехнувшись:

– Шагом марш, спортсмен.

Глава 10

Дуло автомата тыкалось в спину каждые пять секунд, напоминая о себе и предостерегая от глупостей. Максима довели до палатки, надавили на плечо и заставили опуститься на колени.

Было время прилива. Волны в ажиотаже бросались на берег, унося с собой плоды мангров и просоленные черные водоросли. Маленькие шустрые крабы бегали по сухой полосе у пальмовой рощи, замирали на месте, словно бы о чем-то замечтавшись, потом резко приходили в себя и боком улепетывали прочь. Небо от края до края затянуло подушками облаков. Они уплотнились, заслонили солнце и угрожающе посерели. Дул холодный влажный ветер, над островом сгустились золотистые сумерки.

Бивак пустовал. Рядом с яхтой на волнах покачивался камуфляжный катерок с закрытой кабиной. Дымчатые стекла рубки и пятнистый, в тон судну, защитный тент над кормовым кокпитом не позволяли заглянуть внутрь и узнать, есть ли кто на борту. Максим заскользил взглядом по песку, выискивая следы Руслана и Лолы, но радоваться их отсутствию не спешил. Динги на берегу нет – значит, лодка все еще возле яхты, просто ее отсюда не видно. Неужели не успели выбраться?.. Или Руслан увез Лолу и теперь оба прячутся в прибрежных водах на другой стороне острова? Долго им там не просидеть. Эти подонки знают о Руслане и просто так уже не отстанут. Рано или поздно смекнут, что их водят за нос, и найдут злосчастную лодочку. Так или иначе, Лола окажется у них.

Вожак нервно прошелся вдоль кромки воды, пнул одного краба, наступил на другого и остановился, развернувшись всем телом к океану и поглядев в сторону малых посудинок. Приглушенно выругался, резким движением сорвал с пояса рацию и поднес к обкусанным губам.

– Ну и где вас черти носят? – плевался он. – Взяли гоблина?

– Не дави психа, Оскар, – отозвался мягкий бесстрастный голос, не тот, который отвечал чуть ранее. – Взяли. Сейчас доставим.

Неприятель ни словом не обмолвился о девушке, но Максим боялся вздохнуть с облегчением, боялся увидеть ее с Русланом, боялся, что супостат промолчал нарочно, с намерением «сделать сюрприз», удивить своих и воочию насладиться произведенным фурором.

Бородатый клеврет начал выкидывать из палатки сумки и рюкзаки, складируя их в общую кучу и тем самым полностью переключив внимание Максима на себя. Время убывает, а в голове по-прежнему ни одной мысли, как скрыть Лолу от захватчиков…

От размышлений отвлек сдвоенный рев мотора. Взбивая волны в белую пену, к берегу во весь опор увидавшим жертву хищником несся камуфляжный катерок. На некотором расстоянии за ним следовал динги без пассажиров. Катерок управлялся ловкой рукой и шел ретиво и смело. Через дымчатые стекла рубки смутно проглядывались силуэты нескольких человек. Приблизившись к берегу, он сверкнул хромированным днищем, и Максим понял, что суденышко сделано из алюминия. Застекленная дверца рубки отворилась, на носовой кокпит неуклюже выбрался Руслан. Руки ему стянули спереди, как и Максиму, чтобы мог идти самостоятельно. Следом из рубки шагнул, заполнив тесный кокпит, конвоир с автоматом. Он толкнул заложника в плечо, намекая не застопоривать движение, Руслан спрыгнул в мелководье, но приземлился неудачно, подогнув ногу, и едва не завалился набок. Не обращая внимания на злобную ругань и попытки вырваться, его подняли за шкирку и пихнули вперед.

Всего на катере было двое супостатов. Третий прикатил на динги. На подъезде к берегу он свернул к мангровому древостою, отвязал швартовый конец яхты и бросил в воду. Бородач встретил сородича на берегу. В четыре руки они затащили лодчонку на песок, разговорились, бородач зачалил динги к мангру и принялся осматривать со всех сторон. Погладил борта, изучил подвесной мотор, проверил жесткое днище и, судя по лицу, остался доволен. Прежде чем отойти, он бросил на лодку последний одобрительный взгляд.

Заложника приняли с рук на руки и проводили к палатке. Руслан выглядел разъяренным, дышал глубоко и прерывисто, как после жаркой потасовки, и смотрел диким зверем. У левого глаза отливал малиновый отпечаток чьего-то кулака.

– Убери руки! – огрызнулся Руслан, выдергивая плечо из цепкой хватки бородача.

Тот помедлил, глянул на него с любопытством – и резким ударом приклада в спину уложил на песок.

– Полежи в тенечке, боец. Как раз остынешь. – И с хохотом отошел к своим.

Захватчики сбились в стаю, и на пляже сразу стало многолюдно. Остров перестал казаться и быть необитаемым. Удаленность от цивилизации уже не чувствовалась так остро, как раньше. Максим ощутил незримое присутствие Большой земли, словно город был где-то рядом, в каком-то получасе езды по растянутому над бухтой мосту на другой стороне острова. Максим рассматривал супостатов и не мог отделаться от ощущения, что «Милану» по несчастью занесло в зону вооруженного конфликта или военного переворота. Потертые автоматы, разнотонный камуфляж, военные ботинки, небрежно повязанные банданы или надвинутые на глаза кепки: захватчики напоминали боевиков.

Руслан с кряхтением сел и глухо прорычал в адрес неприятелей несколько крепких выражений, которых Максим давно от него не слышал.

– Ты в порядке? – тихо спросил Максим.

Товарищ проворчал что-то и сплюнул.

– Где она? – Максим почти не шевелил губами.

Руслан метнул на супостатов беглый взгляд, повернул голову и скороговоркой процедил:

– В укрытии.

Максим задышал ровнее.

– Что нам делать? – Голос товарища вибрировал от ярости. – Скажи мне, что сделать!..

– Пока ничего.

Захватчики перебросились последними фразами, подтвердили сказанное кивками и рассредоточились по лагерю. Прибывшая на прокорм троица подошла ближе и мимоходом скользнула по Максиму оценивающим взглядом покупателей. Максим тоже хорошо их разглядел. У первого лицо изуродовано шрамами от ожогов – больше всего в нижней левой половине, – самый крупный шрам уползал к желобку под носом и вздергивал верхнюю губу, отчего казалось, что супостат все время ухмыляется. Плутоватые глаза шулера рыскали вокруг в поисках «чего-нибудь интересненького» – именно такое выражение читалось в них, когда он поглядывал по сторонам. Второй – худой и крепкий кореец с изборожденным ветром лицом и сильно выраженными скулами, говорил мало, отвечал недовольно и постоянно хмурился. Третий выглядел как осовремененная версия норманна: светлоглазый и русоволосый, короткая борода заплетена в косички, на обритой голове болтается волнистый хвостик. Среди сородичей он был самый крупный и своими огромными кулачищами запросто мог бы одолеть кабана. По возрасту шел вровень с Русланом и Максимом и вместе с корейцем принадлежал к молодняку стаи, который возглавлял Оскар и откуда не так давно выпустился их собрат со шрамами.

Максим увидел на поясе у «норманна» такую же громоздкую рацию, как у Оскара, и зорким взглядом приметил у него на плече затесавшегося среди семьдесят четвертых калашей их кровного родственника: АКС74У.

Пока супостат в шрамах вместе с бородачом занимались чисткой палатки, кореец и «норманн» опустошали курень со съестными припасами, яхтенной посудой и бытовой утварью. Максим уже успел прийти в себя после допроса в лесу и теперь целиком сосредоточился на мыслях о Лоле. Она в укрытии, но пока не в безопасности. Максим напряженно следил за разгромом бивака. Захватчики устроились на корточках и рылись в сумках и рюкзаках, отрывисто переговариваясь между собой. Они шутили, смеялись, матерились, перелопачивали все, что попадалось под руку, но без того запала, присущего разбойникам и барахольщикам. На лице не отражалось нетерпения или жадности, руки шарили по карманам и отсекам сумок, но движения были заучены и неторопливы. Захватчики напоминали служителей порядка во время обыска. Они не искали что-то конкретное, но осматривали все без исключений на предмет чего-нибудь важного. Как они определяли ценность вещей и что делали с полученным добром, оставалось лишь гадать. Дорогую электронику они вертели в руках с таким видом, словно давно пресытились ею и удивить их могло только что-нибудь кардинальное, какой-нибудь прорыв в мире мобильников и плееров, туристических навигаторов и раций. Что-то, чего они еще не видели.

Даже на походные рации супостаты взглянули без интереса.

– Гляди-ка, у этих бздыхов рации на солнечных батарейках, – со смехом обратился бородач к сородичу в шрамах.

– Мажоры! – весело хмыкнул тот, но даже не потянулся и не взял рацию, чтобы рассмотреть.

Бородач вытащил из котомки водонепроницаемый защитный пакет, вскрыл и вытряхнул на песок бумажник, мобильник и паспорт Максима. Ловкими движениями пересчитал купюры, с безразличным видом сунул обратно в бумажник и приступил к изучению визиток и дисконтных карточек, медленно перетасовывая их в руке. Максим не выпускал из виду светло-зеленый баул с одеждой и документами Лолы, который лежал в куче других вещей. До него пока не дошла очередь, но в любую минуту кто-нибудь может придвинуть его к себе и тогда… Максим с досадой спрашивал себя, что можно сделать, но в отчаянии не находил ответа. Если он побежит, его пристрелят. Проклятье, да он и десяти шагов не сделает, как распластается на песке с рюкзаком в остывающих руках, который тут же вернется в загребущие лапы супостатов. И тогда они уже не станут медлить, вскроют его тотчас же и осмотрят содержимое.

Беспокойный взор короткими перебежками метался среди шурующих агрессоров. Я должен что-нибудь предпринять, незамедлительно, сию же секунду! Максим чувствовал себя беспомощным ребенком под прицелом дотошных взрослых. В отсутствии других вариантов он вновь и вновь обращался к мыслям о побеге, но все сводилось к одному и тому же исходу.

Максим со скрытой тревогой украдкой наблюдал за обнесением лагеря. Подошел Оскар с сигаретой в зубах, вынул из кармана серебристую зажигалку и опустился перед ними на корточки.

– Что с яхтой? – коротко поинтересовался он, прикурил и резким движением руки защелкнул прямоугольную крышку. Заляпанная пальцами сталь скудно блеснула, отражая пасмурное небо.

– В шторм попали. – Максим подозревал, что после стычки с агрессорами Руслан вряд ли будет гореть желанием отвечать на вопросы, поэтому взял это на себя. – Мачта сломалась, двигатель вышел из строя.

– Дятлы, яхту в расход пустили! Вот бельмесы никчемные! Так вы не в курсах, что это за остров?

Максим услышал улыбку в голосе супостата и посмотрел на него. Оскар щерился с безумно довольным видом, словно ему подвернулась возможность поделиться захватывающей байкой с теми, кто ее не слышал. Максим не доставил ему такого удовольствия, ни о чем не спросил, только сказал, мол, нет, они «не в курсах». Уже и без того понятно, что особенного в этом острове.

– Ну вы и доломонцы! – рассмеялся вожак нервическим смехом и отметил их глупость и неведение очередной крепкой затяжкой. – Яхта чья? Небось, у кого-то из вас денег куры не клюют?

Оскар почему-то в упор смотрел на Руслана. Максим почти не обратил на это внимания, думая о другом. Он чувствовал необходимость справиться об их дальнейшей судьбе, но вопросами боялся поджечь запал и спровоцировать подонков и потому до поры до времени молчал. Пока не выяснится, за каким лешим они здесь окопались, только для замора отлавливают приезжих или ради звонкой монеты, нельзя признаваться, что яхта не куплена, а построена своими руками. Еще взбредет в голову шальная мысль прикончить заложников, раз с них нечего взять… Пусть считают улов добротным.

– У нас обоих, – не моргнув глазом, соврал Максим.

Оскар с поджатыми губами выпустил дым из раздувшихся ноздрей и уколол Максима ледяным взглядом, давая понять, что спрашивал не его.

– Язык проглотил, борман?

– Нет, – процедил Руслан. Сидевший рядом Максим кожей почувствовал исходящее от него напряжение и сам потихоньку начал им заражаться. Разговор сворачивал на нехорошую сторону. След от кулака на лице Руслана не мог не привлечь внимание Оскара. Глаза вожака нервно посверкивали электрическими разрядами: «Так, значит, ты у нас любитель нарываться и выступать? Сейчас глянем, что ты за птица!» Оскар явно пытался спровоцировать его. Максим не знал, за что Руслана ударили, но, учитывая, какой он последнее время дерганый, вариантов напрашивалась уйма. Руслан не понимал, что этот хмырь нарочно его подзуживает и что поддаваться ни в коем случае нельзя, а Максим не знал, как внушить ему эту мысль. Одержимый своей злостью, Руслан ничего не замечал.

– Твой огрызок? – Оскар кивнул себе за плечо.

Руслан поднял подбородок, но ничего не сказал. Молодой супостат жадно затянулся, оценивающим, холодным взглядом воспаленных глаз оглядел Руслана с головы до ног и выпустил дым ему в лицо. Руслан не шелохнулся. Он и сам любил посмолить, но во время перехода курил только на суше: сначала во время стоянок в маринах, затем во время стоянок на атоллах. Потом сигареты кончились.