Текст книги "Понкайо"

Автор книги: Евгения Минчер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

Глава 5

9 сентября, 2008 год

Руслан дежурил последним. В девять часов утра его сменил Максим, но буквально минут через пятнадцать из палатки тихонько, стараясь не разбудить брата, выбралась Лола, заметила Максима у очага и направилась к нему. Босые ступни увязали в песке, девушка еще не до конца проснулась и шла нетвердой поступью, но утро было приятное и душистое, и Лола чувствовала, вдыхая его аромат, как постепенно избавляется от сонливости.

Девушка присела рядом с Максимом.

– Доброе утро.

– Доброе.

Пальмы сонно шуршали на легком ветру, наполненном утренней свежестью и соленым дыханием океана. Лола зарылась голыми ступнями в теплый, не успевший остыть за ночь песок, с умиротворением вздохнула и отставила ботинки, передумав обуваться.

– Так непривычно спать без качки…

– Есть немного, – понимающе хмыкнул Максим.

– У меня внутри все раскачивается… Такое странное ощущение. Но еще страннее, что здесь все на своих местах, не взмывает вверх, не падает вниз. Песок утягивает меня, но в то же время кажется таким твердым… В этом нет никакого смысла, но именно так я себя чувствую, когда хожу по нему. Ты понимаешь?

– Да, – уверенно ответил Максим. – Я когда спать лег, долго не мог заснуть. Все казалось, меня куда-то уносит. Это похоже на качку перед сном, когда чувствуешь, что засыпаешь.

– Да, именно! – воскликнула девушка, обрадованная столь удачному сравнению. – Только эта качка не прекращается и ты не засыпаешь.

Они вполголоса засмеялись.

– Что мы сегодня будем делать? – поинтересовалась Лола, обвив колени руками.

– Поищем воду, наверно.

– Нам лучше не уходить всем вместе, да? Я могу остаться и понаблюдать за горизонтом.

– Нет, останусь я или Руслан.

Лола взглянула на Максима, удивленная его категоричным тоном.

– Но ведь я уже оставалась вчера, когда вы ходили в лес за ветками…

– Вчера нас не было от силы полчаса. А до тех развалин, что мы видели, несколько часов пилить. И потом столько же обратно. Считай, целый день уйдет.

На горизонте ослепительно переливалось новое утро. Солнце вызолотило берег, и все вокруг казалось подернутым искрящейся вуалью. Ветер трепетал в пальмовой роще, шаловливо игрался прядями Лолы, нежно скользил по коже.

– Надо сгонять на яхту, – прервал идиллию Максим. – Поставить аккумулятор на зарядку.

– Я поеду с тобой. Только возьму все необходимое.

– Давай, я пока рацию упакую. Встречаемся у лодки.

Руслан спал, отвернувшись лицом к стене палатки. Он дышал глубоко и ровно и даже не пошевелился, когда Лола отогнула полог и осторожно забралась внутрь. Девушка вынула свой блокнот, на чистом листке написала: «Мы на яхте», размотала спальный мешок и положила блокнот в изголовье. Когда Руслан проснется, записка сразу бросится ему в глаза.

Отобрав кое-что из одежды и сунув в походный рюкзак швейные принадлежности, Лола неслышно выбралась из палатки. В курене с вещами, яхтенной утварью и съестными припасами разыскала старый пластиковый пакет из-под орехов и отсыпала в него нужное количество риса. Магнитная застежка на пакете давно сломалась, Лола подогнула верхушку и зафиксировала скрепкой. Вслед за рисом в рюкзак отправились консервы с тушеной говядиной и мясной гречкой. Предчувствуя по-настоящему вкусную трапезу, Лоле хотелось весело смеяться, и обратно к Максиму она бежала чуть ли не вприпрыжку.

Максим ждал ее под пальмовым пологом, расположившись на безопасном расстоянии от приливной волны. Неподалеку раскинул свою пушистую светло-зеленую крону белоствольный мангр, на привязи у которого сидел динги. Волны подстегивали его, звали за собой и убегали, как бы показывая, какой простор его ждет, если он освободится. Динги волновался и в нетерпении покачивался, но последовать за ними не мог.

Черно-серый брезент, которым ребята на всякий случай укрыли лодку на ночь, подсыхал на песке, для надежности придавленный камнями. Максим не сводил глаз с яхты, словно видел искалеченное судно впервые и теперь гадал, кому оно принадлежит. Мимо пробежал шустрый краб. Максим опустил голову и проследил за ним взглядом, после чего вернулся к наблюдению за яхтой. Лола уступила дорогу торопливому крабу, приблизилась к лодке и положила рюкзак между сидениями-банками. Сумка с радиостанцией и грязной одеждой уже дожидалась на борту.

Максим отвязал динги, закинул в него швартовочный конец фалиня и с подспорьем девушки вытолкнул лодку навстречу волнам. Утреннюю безмятежность и мерный напев океана разорвало басовитым урчанием подвесного мотора.

– Сейчас разбудим его вашество и получим на орехи. – Максим, не выпуская румпеля из рук, бросил взгляд в сторону бивака.

– Нехорошо будет, если он проснется… Он же только лег.

Но Руслан, судя по всему, знатно вымотался во время дежурства и теперь спал как убитый. Максим умело провел динги по водной тропе между темнеющими среди волн зубцами камней и мангровыми корнями, вывел его в открытый океан, но добавлять оборотов не стал, чтобы рев двигателя не прервал заслуженного отдыха капитана.

Аккумулятор поставили на зарядку, радиостанцию подключили к сети. Максим отправил сигнал бедствия, но в эфире держалась упрямая тишина. Береговая станция Мельтахо, спасательные службы, другие суда – все хранили какое-то священное молчание.

Лола замочила в тазу джинсы Руслана, брюки Максима, пару фуфаек и несколько футболок. Когда яхта была цела и невредима, команда стиралась в маринах, но потом пришлось вспоминать те способы, которыми пользовался отец Руслана во время своего полуторалетнего перехода. Грязную одежду стирали вантузом в тазу или набивали в мешок и тянули за бортом – все зависело от того, насколько плотная одежда и как сильно испачкана.

Пока белье отмокало, Максим нес вахту на кокпите, наблюдая за горизонтом, а девушка готовила обед и ужин, между делом караулила эфир и каждые полчаса отправляла сигнал бедствия. Спустя пару часов Максим поднял таз с бельем на верхнюю палубу. Стирка вантузом требовала немалых усилий, и ребята обычно брали ее на себя. Закончив, Максим ополоснул одежду за бортом и передал эстафету девушке. Лола прополоскала вещи в раковине пресной водой, Максим загрузил таз в динги, сгонял на берег и развесил выстиранное белье на веревках позади бивака.

Лола спустилась вниз, устроилась на диване с другой стороны штурманского столика и снова взялась за шитье. Пресную воду для полоскания расходовали очень экономно, поэтому морская соль не вымывалась до конца, оставалась в волокнах ткани и разъедала ее вместе с нитками. Все носки у Лолы были штопаны-перештопаны. Вчера она обнаружила дырку на фуфайке и походных штанах, до кучи распустился шов на рукаве свитера – благо перед отъездом Лола научилась орудовать крючком, так что смогла все починить. Джинсы добела протерлись на коленках, а любимая футболка напоминала марлю и не годилась теперь даже для сна.

Было чуть за полдень, когда Лола услышала с верхней палубы бодрый голос Максима. Девушка отложила шитье, включила диктофон, лежащий наготове рядом с радиостанцией, и поднялась на кокпит. Максим расхаживал по палубе с походной рацией в руке. Лола вытянула шею по левому борту яхты, расположившейся кормой к горизонту и носом к берегу, и заметила долговязую фигуру брата, который с непокрытой головой стоял у кромки воды и, приставив ладонь козырьком, глядел в сторону «Миланы».

Лола помахала ему, Руслан ответил.

– Чего подскочил? – спрашивал Максим.

– Времени уже много. Почему не разбудили?

– Да ты от силы часа три проспал.

– Ну и хватит! – в раздражении отозвался Руслан. Спросонья он частенько бывал не в духе. – Надо искать пресную воду.

– Поищем, у нас сегодня свободный день. Да и завтра тоже. На этой неделе я свои планы отменил.

– Если погода испортится и яхту снесет в океан, мы останемся без воды.

– Не паникуй, камрад. Пообедаем и пойдем искать. – Максим с рацией в руке запрыгнул на банку, переступил на палубу и по левой деревянной потопчине прошел к носу, откуда было лучше видно берег.

– Максим, осторожно! – предупредила Лола.

Максим обернулся и поднял руку: мол, помню. Остановился напротив разрыва в леерах по правому борту и продолжил спорить с другом. По старой привычке они частенько этим занимались.

– Скажи ему, что мы сегодня пораньше обедать сядем! – попросила Лола.

Максим кивнул.

На берег вернулись к часу дня. Когда встал вопрос, кому идти на поиски пресной воды, Руслан сам предложил Лоле и Максиму отправиться вместе. Девушка пошла собирать в дорогу рюкзак. Руслан бросил вслед, чтобы она переоделась в походные штаны и не забыла накрыть голову, а затем попросил Максима, пока тот не ушел, сгонять с ним в лавровый лес за сучьями.

– Пока вас нет, сооружу курень для дров. Хорошая погода не продлится вечно.

– Подожди меня, вместе сделаем.

– Думаю, своими силами управлюсь… Ты, верхолаз, мне потом понадобишься. Нужно будет срубить несколько пальмовых листьев для кровли.

– Чего потом? Давай сейчас.

Максим закрепил на поясе чехол с наточенным топориком, надел на ноги перекрученную веревку и подхватил еще одну в руки. На пальму он взобрался с натренированной за месяцы ловкостью умелого добытчика кокосов и уже через пять минут кидал с верхотуры круглые полутораметровые веера. Руслану вспомнилось, как сжималось его сердце всякий раз, когда Максим лазил на мачту при помощи беседки1212
  Беседка, или боцманский стул (морской термин) – подвесной рабочий стул для подъема на мачту или спуска за борт.


[Закрыть], но тот страх был ничем, легким трепетом по сравнению с тем ужасом, который он испытал, увидев, как на Максима падает обломанная мачта.

Глава 6

Максим и Лола пересекли пальмовую рощу быстро, не переставая болтать. В лавровом лесу девушка притихла. Выстроенные в голове мысли в ответ на вопрос Максима разлетелись под порывом безотчетной тревоги, навеянной полузабытым дурным предчувствием. Лола посматривала на застывшие в муках деревья, вслушивалась в старческое кряхтение сучьев и с трудом глотала густой влажный воздух. Зловещий мрак наводил уныние и скорбь. В шорохе папоротника под ногами чудился сдавленный шепот.

Лола похолодела до кончиков пальцев и тяжело сглотнула. Ей показалось, кто-то шикнул на нее.

– Что такое? – спросил Максим, когда она замерла как вкопанная.

Лола в ужасе озиралась, не в силах ответить. Откуда могут исходить эти странные звуки?

– Лола?

– Ужасное место… – промолвила она одними губами, чувствуя слабость в коленях.

– Да, нагоняет жути, согласен. Предлагаю здесь не задерживаться.

С души не сходила тяжесть. Лолу не покидало ощущение чьего-то присутствия; ее преследовали шаги, но не шаги Максима. Девушка в тревоге вертела головой, Максим успокаивал ее, убеждал, что все это игра воображения, и советовал не поддаваться, не останавливаться.

– Просто иди вперед, – приговаривал Максим.

Он не отставал, двигался строго за ней, и его близкое присутствие успокаивало девушку.

В расплывчатых тенях мелькали фигуры, плавно двигались по пятам, не приближались, не обгоняли, держались в сторонке и только следили. Под прямым взглядом они тут же застывали, прикинувшись кустами, древесными стволами и сплетением веток, и от этого почему-то холодело на сердце.

Покинув наконец-то мрачный лавровый лес, преисполненный враждебностью ко всему живому, ко всему, что стряхивало вековечную дрему, нарушало порядок и покой, девушка невольно вздохнула с облегчением. Они стояли на вершине холма, устеленного зелеными покрывалами бурьяна. Исчезла удушливая влажность; обманчивые тени остались в своем зловещем древесном царстве. В мягком шуршании высокой травы угадывалось пение волн и говор самой жизни. Давящая атмосфера неразгаданных секретов и жутких историй осталась позади. И даже мысль о том, что возвращаться назад придется тем же путем, уже не так пугала и тяготила, когда Лола видела перед собой эти сверкающие на солнце зеленые волны и ослепительное небо над головой, вдыхала живительный ветер и ощущала летнее тепло.

Они бодро спустились по отлогому склону. Из травы в небеса взмывали стаи мелких пичуг; остров дышал первозданной неприкосновенностью. Лола и Максим еще издалека приметили светло-зеленую стену лиственного леса, стоящего у них на пути. Поняв, что обойти его не удастся, они нырнули под ажурный полог и утонули в птичьем щебете. В отличие от своего неприветливого мрачного соседа, этот лес пребывал в лучшем расположении духа. В нем было столько солнца, что листва горела изумрудным пламенем, а кора деревьев мягко светилась, точно молодая кожа. Здесь царило бурное оживление. Лоле показалось, что они с Максимом попали в общежитие для животных. По деревьям бегали рыжие ласки; мелькали там и сям полосатые спины юрких бурундуков. Разноголосый птичий галдеж не умолкал ни на секунду: каждому требовалось высказаться, каждый спешил поделиться услышанной сплетней, пожаловаться на шум по ночам, обличить старую сову, объясниться в любви. Никто и не заметил двух путников, мерно бредущих своей дорогой.

Из деревьев попадались, в основном, каштаны, грабы и низкорослые бересклет и крушина. В пальчатой листве каштанов ярко переливались колючие желто-зеленые шарики, в надтреснутых створках которых манили взор соблазнительные красно-коричневые плоды. У девушки загорелись глаза. Она сразу представила, как измельчит эти орехи и добавит к ужину, но Максим предупредил, что ими можно отравиться.

– У съедобного каштана продолговатые листья, а не пальчатые.

Земля вокруг некоторых каштанов была утоптана, верхний слой лесной подстилки взрыт и утрамбован.

– Что это? – удивилась Лола.

– Порои… – задумчиво отозвался Максим и объяснил, что здесь животное искало корм.

– А какое животное?

Максим вместо ответа увлек девушку на метр левее, осмотрелся и показал четкие следы на вспаханной черно-коричневой земле с другой стороны дерева.

– Как будто оленьи… – пробормотала Лола, разглядывая четыре продолговатых углубления.

– Похожи, но это кабаньи.

– А кабаны опасны? – полюбопытствовала Лола, когда они отправились дальше.

– Если разозлить. Они вообще-то не любят попадаться на глаза и сами встречи не ищут. Если кабан заметит тебя первым, он скорее всего уйдет, и ты его даже не увидишь. По натуре они не агрессивные. Главное, не провоцировать. Не лезть к раненым, не беспокоить за едой, не приближаться к детенышам и не раздражать мамаш. Просто в другую сторону свернуть и все.

– Но вы же не станете с Русланом охотиться на них? – с надеждой и некоторой даже опаской спросила Лола.

– Пока в этом нет нужды.

Порои попадались не только возле каштанов. Где-то они были чуть меньше, строго вокруг дерева, поверхностные и почти идеально круглые, а где-то тянулись целыми отвалами земли, на первый взгляд совсем свежими, будто по лесу прошлась ватага неугомонных кладоискателей с неправильно расшифрованной картой. Не скажи Максим про кабанов, Лола бы подумала, что это сделал медведь или кто-то другой, такой же большой и опасный.

Ветер ленился, но воздух был свеж – дышалось легко. Лола и Максим уверенно продвигались вглубь леса, распугивая птиц и впустую настораживаясь от сухого треска бегающей по земле и деревьям прыткой живности. Вскоре они набрели на мелодичный ручей, окаймленный сочно-зелеными пучками травы. На прозрачной глубине темнели гладкие камни.

– Ты уверен, что эту воду можно пить? – засомневалась Лола.

– Видишь траву по берегам? – указал Максим.

– Да.

– Как называется?

Лола перевела взгляд на тонколистные шапки и задумалась.

– Она очищает воду, – подсказал Максим. – Природный фильтр. Рогоз, камыш и…?

– Осока! – вспомнила девушка, обрадованная, что уроки ребят по выживанию в дикой природе не прошли даром.

– Правильно. Теперь мы точно знаем, что вода на острове есть. – Максим занес координаты родника в портативный GPS-навигатор, рисующий маршрут на экране по мере их продвижения через Понкайо, и сверился с часами. – Полтретьего… Я бы еще заглянул в развалины, но если ты хочешь обратно…

– Нет, нет, давай проверим. Мне тоже интересно. Вдруг мы наткнемся на дикие сады с фруктовыми деревьями?

– Я бы предпочел виноградники, – пошутил Максим.

Они с наслаждением напились вкусной студеной воды, умылись и отправились дальше.

Компас указывал на запад. Лола начала выдыхаться, бесконечные подъемы и спуски по оврагам и кряжам утомили ее, но девушка стоически молчала, не желая показаться рохлей.

Максим сбавил шаг и поравнялся с ней.

– Устала?

– Совсем нет, – пропыхтела Лола.

Он ничего не ответил, но едва они миновали опушку, бросил как бы невзначай:

– Голосую за привал и хороший перекус. Что скажешь?

Лола не ответила, сраженная великолепием открывшейся панорамы бескрайних фиолетово-зеленых верещатников, украшенных серебристой ленточкой реки, в которой, отражая чистую лазурь небосклона, плыли белоснежные кораблики облаков. Река то пропадала за пологими холмами, то показывалась, но оставалась неизменно спокойной. А далеко-далеко впереди дремал в сизой дымке знойного дня конусообразный истукан.

– Боже мой, как красиво…

Лола вдохнула медовый аромат отцветающего вереска и широко раскрытыми глазами огляделась вокруг, вбирая в себя эту красоту, одухотворяясь ею. Максим дал ей немного полюбоваться пейзажем, затем напомнил о времени.

Достигнув ближайшего изгиба реки, они сбросили поклажу и уселись на мягкий вересковый ковер. На обед были галеты и печеночный паштет – еда королей, ни больше ни меньше, особенно после однообразного меню из отварного риса и отварного соевого мяса с редкими радостями в виде вареной или жареной рыбы. Лола и Максим чуть не умяли все галеты в один присест, но вспомнили, что надо оставить немного на обратный путь. Потягивая из фляг подслащенный чай, они за ленивой беседой разглядывали белые склоны известнякового массива, покрытые островками неприхотливой зелени, и набирались сил перед непростым и долгим подъемом. Лола с затаенным благоговением взирала на вздыбленные горные перекаты, и они прямо на глазах становились неприступнее и круче.

Максим поднялся, сложил ладони рупором, надул грудь и крикнул:

– Э-ге-гей! Понкайо-о!

Сильный голос прокатился по верещатникам, отразился от гор и эхом вернулся к хозяину. Сверху в ответ прозвучал сладкозвучный клекот. Лола и Максим как по команде подняли головы. В опушенных облачками небесах парил благородный хищник.

– Сарыч… – Максим, приставив ладонь к глазам, неотрывно следил за величественным полетом канюка. – Небесный страж острова.

– Жаль, он не может рассказать, кто был здесь перед нами…

– Да, обидно, что мы не понимаем языка животных. Но в то же время хорошо, в противном случае люди развязали бы войну еще и с ними.

Они посидели еще немного. Лола привалилась плечом к плечу Максима, он полуобернулся к ней, чтобы она не соскользнула, нашел ее руку и осторожно сплелся с ней пальцами. Далекие холмы выступали друг из-за друга, точно бравые воины перед решающей битвой. Над ароматными цветками вальсировали темно-красные бабочки. Умиротворенность зеркальной реки расслабляла, ощущение крепкой груди Максима, его близость, тепло его тела отзывались в Лоле невыразимой нежностью, какой она еще не испытывала, и уверенностью в том, что так было и должно быть всегда.

Лола выпустила руку Максима, перевернула вниз ладонью и погладила светлые жесткие волоски у него на запястье. Вгляделась в спутанные вены, на вид очень грубые и твердые, словно бы высеченные из камня, а затем, набравшись смелости, осторожно провела по ним пальцами. Они были мягкие на ощупь и совсем беззащитные. Стоило ей прикоснуться к ним, как они спрятались на глубине, точно испугавшись, как бы им не причинили вреда.

– Щекотно, – прошептал Максим.

Лола тихо засмеялась и в смущении отстранилась, но Максим приобнял ее и подставил вторую руку.

– А этой нет. Диссонанс.

Не хотелось вставать и куда-то идти, но Лола и Максим не забыли, что Руслан остался на берегу совсем один, и потому засобирались в путь.

Теперь они двигались строго на юг. Известняковый массив подался им навстречу и встал на дыбы под углом почти сорок пять градусов. Они остановились, оценивающе глядя на неприветливые склоны, засыпанные мелким осыпающимся щебнем.

– Здесь и шею свернуть недолго, – заметил Максим.

Они развернулись и побрели вдоль подошвы на поиски обходного пути. Это заняло почти час, однако усилия не пропали втуне: на противоположной стороне они обнаружили античную лестницу с широкими ступенями, выложенную сухой кладкой из кремово-белого известняка горного массива. Каждая ступень состояла из пяти-шести прямоугольных камней, аккуратно обтесанных и вплотную подогнанных друг к другу. По бокам лестницу окантовывали камни поменьше, но уже без обработки, неправильной формы. Некоторые камни в ступенях со временем сточились, другие истерлись, но даже спустя столетия кладка выглядела удивительно крепкой и ладной. Глядя на нее, не возникало сомнений, что она продержится еще несколько веков.

Известняк полыхал на солнце, как свежевыпавший снег, и причинял глазам нестерпимую боль. Максим и Лола надели темные очки. От палящего зноя покалывало кожу, девушка чувствовала, как по вискам, спине и груди стекает пот, а под кепкой нещадно чешется голова, но продолжала упрямо подниматься все выше и выше, не желая делать себе послаблений в присутствии Максима, который бодро вышагивал рядом, не обращая внимания на жару.

По нагретым валунам шныряли коричнево-зеленые ящерицы. Местность казалась иссушенной до последней капли воды. Не верилось, что внизу остались река, стылый ручей с вкусной водой и пресыщенный влагой лавровый лес. Все это было теперь как будто из другого мира, из эфемерного сна, ускользнувшего, но не забытого благодаря своим ярким образам и ощущениям.