Текст книги "Мина замедленного действия. Политический портрет КГБ"

Автор книги: Евгения Альбац

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)

Глава I
Версия

В середине декабря 1990 года после того, как Председатель КГБ Владимир Крючков выступил по Центральному телевидению с заявлением, многие западные информационные агентства и журналисты газет в своих корреспонденциях из Москвы сообщили: в Советском Союзе произошел бескровный государственный переворот.

Это была ошибка. Хотя, конечно, подобное заключение казалось вполне логичным, особенно на фоне того, что месяцем раньше Михаил Горбачев сначала публично высказался «за» программу радикальных экономических реформ «500 дней», предложенную группой Шаталина – Явлинского, а потом совершенно неожиданно высказался «против» нее.

«Является ли Горбачев по-прежнему Президентом СССР или он лишь марионетка в руках некоего теневого кабинета?» – спрашивали себя журналисты и политологи. И это тоже была ошибка. Ибо подобное противопоставление в такой стране, как Советский Союз, с таким устройством власти, которое здесь существует, попросту неуместно. Соединительные союзы «и… и» подходят куда как больше. После смерти Сталина все главы государства, и Горбачев не стал тому исключением, были верховными правителями страны и, одновременно, марионетками в руках всегда существовавшего (но в разное время имевшего разную силу и степень влияния) теневого кабинета.

Так что же такое сказал Председатель КГБ, если это вызвало панику – а паника действительно была! – и в интеллигентских кругах в Советском Союзе, и в кругах политиков и советологов за границей?

А сказал он следующее. Некие крайне радикальные политические течения и деструктивные элементы, «обильно питающиеся моральной и материальной поддержкой из-за рубежа», ^{1}поставили своей задачей «окончательно расшатать наше общество и государство и ликвидировать советскую власть». Для советской аудитории, десятилетиями приученной к чтению «между строк», было понятно, что под «радикальными политическими течениями» и «деструктивными элементами» Крючков прежде всего имел в виду национально-освободительные движения в республиках и демократические силы в Центре.

Строго говоря, Крючков был прав. Расшатать это аморфное общество и преступное государство, на протяжении всей своей семидесятилетней с лишним истории ведущее войну против собственного народа, ликвидировать эту бесчеловечную власть – программа, которую демократы не слишком тогда скрывали. Однако упоминание о «материальной поддержке из-за рубежа» и – еще более конкретно – об «иностранных спецслужбах и зарубежных организациях», которые «продолжают вести против Советского государства тайную войну», в устах председателя КГБ, да еще с учетом предрассудков простого советского обывателя, приобретало особый, зловещий смысл. Крючков рисовал образы «врагов».

Плюс ко всему Председатель КГБ не единожды в своем заявлении упомянул об «экономическом саботаже», инспирированном, как следовало из его слов, все теми же «деструктивными силами». Цель была очевидна: объяснить советскому человеку причину абсолютно пустых полок в магазинах и показать истинных виновников такой ситуации. А надо сказать, что именно в декабре 1990 продовольственный кризис в стране достиг своего апогея: в Москве выстраивались очереди даже за хлебом, пропала соль, спички. Подобного советские люди не помнили с послевоенного времени, и потому обозление обывателя, его агрессивность по отношению к любой власти, к демократам в том числе, приближалась к точке кипения.

Ну и, наконец, коли враги есть, госбезопасность обязана с ними бороться. И тут Крючков призвал всех «честных граждан» информировать КГБ о посягательствах на «социалистический государственный и общественный строй». То есть, говоря попросту, доносить в КГБ.

Вот такое было заявление. Если прибавить к сказанному еще ту безапелляционность тона, с которой оно было произнесено, ту уверенность Крючкова, с которой он держался и которую всячески подчеркивал, то можно представить себе настроение советских людей, еще сохранявших крохи веры в перестройку. Крючков раздавил всякую надежду. Не скрою: все мы ждали, когда начнутся аресты.

Для Запада, где «горбимания» по-прежнему была очень сильна, где имя родоначальника перестройки все еще вызывало эйфорию, заявление Крючкова означало только одно: Горбачев потерял власть.

Ибо представить себе, что человек, начавший эпоху реформ в СССР, избавивший Запад от страха перед советской военной угрозой, порушивший великую Берлинскую стену, может вдруг столь резко повернуть вправо и вновь заговорить на языке «холодной войны», – подобное действительно представить себе было трудно. Если…

Если оценивать все происходящее в Советском Союзе с позиций и в терминологии многовековой западной демократии. Где есть правительство и есть оппозиция. И есть гражданское общество, эту оппозицию способное сформировать и поддержать. Где политический спектр достаточно четко определен – консерваторы, либералы, радикалы. Где, может быть, самое главное, есть система правовых мер, не позволяющих политику, находящемуся в верхних эшелонах власти, столь резко, с плюса на минус и наоборот, менять свои взгляды и позиции – ему в этом случае грозит отставка. Советский Союз – государство тоталитарное. Демократии здесь никогда не было, демократическим традициям не из чего было возникнуть, ибо их не было и в дореволюционной России, которая пять веков жила в условиях абсолютной, причем достаточно жесткой монархии. Гражданское общество в той же России только-только стало появляться, как к власти пришли большевики и в стране установилась диктатура одной партии.

Однако вернемся в зиму 1990–1991 года.

Дальнейший ход событий, казалось, лишь подтверждал самые мрачные предположения западных журналистов и политологов.

Январь 1991 года. Льется кровь в Вильнюсе и Риге. Во всех трех Прибалтийских республиках – Литве, Латвии, Эстонии – создаются некие подпольные комитеты национального спасения, призывающие к свержению местных правительств, нацеленных на отделение от СССР. Причем ясно, что события везде разворачиваются по одному, скоординированному Центром плану ^{2}.

На одном из заседаний Верховного Совета Горбачев предлагает приостановить действие Закона о печати, закона, впервые отменившего цензуру прессы.

Февраль. Михаил Горбачев выступает с большой программной речью в Минске, где буквально повторяет слова, сказанные Председателем КГБ в его декабрьском заявлении. А именно: объявляет демократов силами деструктивными и обвиняет их в том, что ими руководят «чужие научные центры и чужие головы» (то есть Запад), а значит, говорит Горбачев, «они (т. е. лозунги и идеи демократов – Е.А.)нужны кому-то, а не нам с вами». ^{3}

Снова – февраль. Премьер-министр Валентин Павлов публично обвиняет западный финансовый капитал в том, что он ведет войну против Советского Союза. И снова это почти дословное повторение того, что говорил Председатель КГБ…

Так что же, все-таки государственный переворот? Нет, никакого переворота не произошло – у самих себя власть не отнимают.

Случилось другое. В декабре 1990 года, на исходе пятого года перестройки, КГБ СССР устами своего Председателя обнародовал то, что давно уже стало реальностью в нашей стране. А именно: заявил о КГБ, как о составляющей власти, а не инструменте ее. И в последующие месяцы наглядно продемонстрировал, что в результате перестройки, в результате экономического и политического хаоса, ею вызванного, в результате ослабления всех других государственных структур КГБ приобрел такую власть в стране, какой никогда раньше не имел ^{5}. Скажу более определенно: КГБ СССР с периферии властной триады (КГБ – КПСС – Военно-промышленный комплекс) переместился в центр ее, стал лидером олигархической власти в стране.

Произошло это не сразу, не вдруг – система, именуемая Комитетом госбезопасности, создавалась и развивалась на протяжении всей истории советского строя. И то, что мы получили, – закономерный итог, объективный результат, вытекающий из всей логики развития тоталитарного государства. Оно без боя не сдается. И – не сдастся.

Такова суть моей версии. В последующих главах я постараюсь ее доказать.

Но прежде: что же это такое – Комитет государственной безопасности СССР?

Глава II
Государство в государстве [5]5
  После августовских событий в структуре КГБ произошел целый ряд изменений, не говоря уже о том, что сам Комитет четыре или пять раз поменял свое имя. О том читатель прочитает в главе «КГБ в государстве, которого нет». Идут изменения и сейчас: управления сливаются, меняется их число. Когда я писала эту главу, их было 16, сейчас – 20.


[Закрыть]

1. Структура и функции

Летом 1990 года мне пришлось работать в одной американской газете. Каждое утро я считывала со своего компьютера информацию, приходящую по каналам информационных агентств из Москвы. Это было время, когда генерал КГБ Олег Калугин давал свои сенсационные интервью-разоблачения, за что был лишен всех чинов, орденов и пенсий.

Так вот, говоря о КГБ, автор той или иной информации неизменно давал пояснение читателям: КГБ – это ЦРУ и ФБР вместе взятые. Подобное разъяснение должно было объяснить покупателю газеты, что КГБ занимается внешней разведкой (ЦРУ), контрразведкой (ФБР) и, вероятно, борьбой с организованной преступностью, наркомафией и терроризмом, поскольку это тоже входит в компетенцию ФБР.

Не скрою, каждый раз читая такие «разъяснения», мне хотелось подойти к редактору и сказать: «Ну напишите хотя бы о том, что КГБ еще занимается и политическим сыском, выполняет функции тайной полиции – тем, что в наибольшей степени и составило «славу» этому ведомству в собственной стране…»

Каюсь, не подошла. Ибо из многочисленных разговоров с моими американскими коллегами, никогда не бывшими в СССР, знала, что вслед за моими словами последует вопрос: «Но ведь ФБР тоже занимается политическим сыском? Вспомни 50–60-е годы – времена маккартизма, вспомни «уотергейт»… И тогда мне пришлось бы говорить о том, что, согласно Уставу ФБР, который был утвержден Конгрессом США в 1979 году, Бюро запрещено расследование какой-либо деятельности, связанной с «выражением гражданами их религиозных и политических взглядов». Что за «уотергейт» ФБР здорово надавали по рукам. Что еще в 1974 году в США был принят Закон о прайвиси (неприкосновенности частной жизни), а еще раньше, в 1966 году, – Закон о свободе информации, – ничего подобного в Советском Союзе не было и нет. Пришлось бы говорить и о том, что, основываясь на этих двух законах и на Первой поправке к Конституции (право на получение информации), я послала в ФБР запрос на собственное досье и… И получила ответ, что в ФБР досье на меня нет… И не поверила ни одному слову из этого ответа, так как до того брала интервью у начальника ФБР города Чикаго, где работала, и начальник этот не стал скрывать, что информацию на меня они имели и мной как-то интересовались…

Впрочем, может быть, я не стала пускаться во все эти объяснения, потому что во мне «взыграло» «шестое чувство советского человека»? Или «сработала» моя неприязнь к любым секретным службам? Убеждение, что все они, всегда, уже по природе своей направлены против индивидуума и весь вопрос в системе правовых мер, ограничивающих права секретных служб и обеспечивающих права граждан?

В общем, чего «тянуть кота за хвост» – не подошла.

Но вернувшись домой, в Москву, в свою газету, мы с моей коллегой Наталией Геворкян стали собирать материал, который потом был опубликован на страницах «Московских новостей» под заголовком «Неизвестный нам КГБ. Структура и функция» [6]6
  «Московские новости» № 9, 03.03.1991


[Закрыть].

Мы читали зарубежные публикации и книжки, беседовали с собственными «источниками» – вышедшими в отставку и ныне действующими сотрудниками КГБ – и – поражались. Поражались тому, что узнавали.

Зная, как нам казалось, немало о КГБ, мы не представляли масштаба его могущества, степени его проникновения во все сферы жизни советского общества.

С чего начать? Вероятно, с цифр.

По западным источникам, численность КГБ колеблется от 400 000 до 700 000 сотрудников. ^{1}В октябре 1991 года Вадим Бакатин, новый Председатель КГБ СССР, назначенный на эту должность уже после путча, сказал, что всего Комитет насчитывает 488 000 человек, включая 220 тысяч солдат и офицеров пограничных войск. У меня эта цифра вызвала большие сомнения: либо Бакатина сознательно дезинформировали, либо… Бакатин в интервью автору уточнил, что КГБ насчитывает примерно 180 тысяч офицеров. ^{2}Это больше похоже на правду, только цифру следует умножить на четыре. Почему на четыре? Потому что примерно таково соотношение между офицерами в КГБ и теми, кто либо не имеет звания вообще, либо не числится в офицерском корпусе. Простое умножение дает нам 720 тысяч человек. Более точные данные мне ни тогда, ни теперь выяснить не удалось – это великая тайна КГБ. Ибо ответ на этот вопрос неизбежно влечет за собой другой: чем же такая армия людей занимается? [7]7
  В конце января 1992 года новый шеф Министерства безопасности России Виктор Баранников объявил, что штат его ведомства сокращен более чем в 12 раз. По моей информации, столь резкое сокращение пока – не более чем благие намерения. Хотя число чекистов и уменьшилось – за счет выведения за пределы министерства некоторых обслуживающих подразделений (шоферы, медицинский персонал) и увольнения прежних начальников. Идет сокращение и сейчас: к сожалению, из КГБ уходят не худшие. Впрочем – о том речь впереди. Здесь лишь подчеркну, что определение КГБ как «государства в государстве» (оно принадлежит Никите Хрущеву) касается не столько количества чекистов, сколько многогранности выполняемых ими функций, меры интерференции в различные сферы жизни общества.


[Закрыть]

Немного конкретики.

По словам Олега Гордиевского – бывшего полковника КГБ, завербованного английской SIS, только в Центральном аппарате КГБ в Москве трудится 65 тысяч офицеров КГБ ^{3}. Всего же в столице, по уточненным мною данным, работает 89 тысяч чекистов. Цифра эта включает и сотрудников Московского управления и служащих специализированных институтов КГБ, и непонятно зачем размещенных в Москве пограничников.

Для сравнения: штаб ФБР – 21 тысяча сотрудников.

Олег Калугин утверждает, что в КГБ работает больше людей, чем во всех службах безопасности Европы вместе взятых. ^{4}Он также говорит, что только в партийной организации (КПСС), и только Центрального аппарата КГБ, состояло на учете больше людей, чем в ЦРУ плюс ФБР. «А это, – сказал Калугин, – как-никак 36 тысяч человек».

Тот же Калугин утверждает, что численность КГБ можно и необходимо сократить как минимум на 50 процентов. Однако последние четверть века штаты КГБ не только не уменьшались – неуклонно росли.

Москвичи это наблюдали собственными глазами. Если в середине 60-х годов, при Хрущеве, Управление КГБ по Москве и Московской области занимало два здания на Лубянке, то теперь – семь. Диву даешься: как же это московская Охранка управлялась со всеми многочисленными оппозиционными партиями и проч. и проч., имея в своем штате всего 24 офицера? ^{5}

Пошли дальше. КГБ имеет собственные войска. Это пограничники; их численность оценивается в 220 тысяч солдат и офицеров. Забавно, что в начале 30-х годов, когда Советский Союз был единственной социалистической страной в мире, и находился, как принято было тогда говорить, «во враждебном окружении», пограничников было, если принять за правду официальные данные, в семь раз меньше, чем сейчас. ^{6}

Подчиняется КГБ еще и целый ряд войск специализированного назначения; военно-строительные войска и войска правительственной связи. Плюс – в 1990 году КГБ было передано несколько армейских подразделений: 103 гвардейская Витебская воздушно-десантная дивизия, 75 Нахичеванская мотострелковая дивизия, 48 мотострелковая дивизия и 27 отдельная мотострелковая бригада – общей численностью 23 тысячи 767 офицеров, прапорщиков, солдат. ^{7}В одном из интервью тогда еще первый заместитель Председателя КГБ генерал армии Филипп Бобков обмолвился, что дивизии специального назначения «используются только на границе». ^{8}Это неправда. Они могут быть использованы – и использовались – для подавления беспорядков внутри страны. ^{9}Ну, а кроме того, многие управления КГБ располагают и своими собственными группами специального назначения (так называемый «спецназ»). Например, в ведении 7 Управления Комитета находится группа А-7 (в печати ее часто называют группой «Альфа»), которая, как теперь хорошо известно, и была главным закоперщиком кровавых событий в Вильнюсе в ночь с 12 на 13 января 1991 года. ^{10}Именно А-7, а вовсе не армейские подразделения, как лгали стране и миру все, начиная от Президента СССР и кончая министром обороны Д. Язовым и министром внутренних дел Б. Пуго. Только гибель лейтенанта КГБ Виктора Татских заставила власти признаться в том, что в Вильнюсе действовал Комитет.

Есть свой спецназ и в составе Первого Главного Управления (внешняя разведка): это и так называемая группа «Б» (Отдельный учебный полк КГБ), и знаменитая группа «Каскад», осуществившая захват дворца афганского президента Амина в декабре 1979 года, и группа «Зенит». Считается, что эти силы ПГУ прежде всего рассчитаны на осуществление терактов за пределами СССР. И сие правда. Однако гарантий, что при определенном повороте событий в стране они не выступят против собственного народа, – этих гарантий нет.

Итак, сколько же всего спецдивизий и спецгрупп в распоряжении КГБ? Неизвестно. По одним источникам – больше, чем насчитывают все военно-морские силы США. ^{11}По другим – силы специального назначения КГБ насчитывают от 60–70 тысяч человек. ^{12}

Спрашивается: зачем же стране, которая ходит с протянутой рукой по всему миру, стране, где как минимум 80 миллионов граждан живут за чертой бедности, такая огромная армия чекистов? Чем они заняты? Возможно ли найти работу для такого количества сотрудников «секретной службы»?

Возможно. Как сказал бывший генерал КГБ Олег Калугин, – а он знает, о чем говорит, ибо проработал в органах почти 30 лет, – «нет такой сферы нашей жизни – от религии до спорта, где бы Комитет не преследовал каких-то своих интересов».

Выглядит это так.

Понятно, что немалая часть сотрудников КГБ занята сбором разведывательной информации за пределами страны. За это отвечает Первое Главное Управление (ПГУ) [8]8
  Ныне – Служба разведки России.


[Закрыть], которое нередко считают мозговым штабом КГБ. По некоторым оценкам, в Первом Главке трудится более 12 тысяч сотрудников.

Непонятно, вбирает ли в себя эта цифра тех чекистов, кто трудится в так называемых посольских резидентурах ПГУ за рубежом под видом дипломатов, журналистов, представителей внешнеторговых, туристических и иных советских учреждений? ^{14}А ведь это сотни и сотни человек по всему миру!

ПГУ делится на региональные подразделения: например, США и Канада, Латинская Америка, страны Бенилюкса, англоязычная Африка, и имеет функциональные направления.

Скажем, управление «К» – внешняя контрразведка. В его функции входит защита от внедрения иностранной разведки, другими словами – самое пристальное внимание к западным спецслужбам, таким, как ЦРУ, ФБР, Управление национальной безопасности США, а также контроль за советскими гражданами за рубежом; «Т» – научно-техническая разведка. «РТ» – разведывательные операции на территории СССР; «С» – нелегалы; «ОТ» – управление оперативно-технического обеспечения и т. д.

Входит в состав ПГУ и Информационное управление, занимающееся анализом и оценкой разведданных, а также ежедневно составляющее сводки руководству страны. Теперь к тем – как минимум четырем – информационным и аналитическим отделам и управлениям, которые есть в КГБ, добавлено и очень важное Аналитическое управление. По моим сведениям, именно оно поставляет анализ происшедших и прогноз грядущих событий руководству страны.

Кроме информации, ПГУ расходует свои силы и на изготовление дезинформации. На то существует специальная Служба «активных мер» [9]9
  Ныне «Служба содействия»


[Закрыть]. Эта служба снискала себе известность в том числе и своим неравнодушием к движениям сторонников мира за рубежом – она играла в них не последнюю роль. Немало дивидендов собрала Служба «А» – главным образом в странах третьего мира – и в результате изготовленных ею разного рода фальшивок.

Журналистская судьба свела меня с одной из них. Я имею в виду версию о том, что вирус СПИДа – это результат американских экспериментов в области биологического оружия. Хорошо помню, как эта версия тогда, в 1986–87 гг., активно проталкивалась в советские газеты, которые еще только вступали на дорогу гласности. Некоторые из них, как, например, «Литературная газета,» – «клюнули», другие, как «Московские новости», – всячески сопротивлялись. Тогда «МН» были еще органом Агентства Печати Новости (АПН), которое возглавлял бывший секретарь ЦК КПСС, а в прошлом – посол в ФРГ Валентин Фалин, человек, кстати сказать, интеллигентный и весьма образованный. Я была свидетелем того, как Фалин буквально «выкручивал руки» моему главному редактору Егору Яковлеву, заставляя его опубликовать материал, рассказывающий об этом «невиданном преступлении американской военщины». Яковлев устоял. Немало помог нам в том замечательный иммунолог академик Рэм Петров, который в беседе со мной откровенно назвал эту версию не более чем больным вымыслом.

Однако, конечно, не только Службой «А» славен Первый Главк. Для журналистов, естественно, очень притягательно подразделение «С» – нелегалы. Я, впрочем, не большой любитель детективов и шпионских историй, но говорят, что 8 отдел этого управления в свое время взял на себя функции печально знаменитого по литературе управления «В» – управления «мокрых дел», занимавшегося подготовкой и осуществлением терактов.

После убийства Степана Бандеры (лидера украинских националистов) и провала его убийцы – сотрудника управления Сташинского, Политбюро ЦК КПСС запретило подобные акции, за исключением особых случаев.

Вероятно, как «особый случай» была расценена просьба болгарской госбезопасности помочь убить болгарского диссидента Георгия Маркова. Братской госбезопасности помогли. По словам Олега Калугина, тогдашний Председатель КГБ Юрий Андропов был против какого-либо участия советской безопасности в данной акции. Но Владимир Крючков, в то время руководитель Первого Главка, а потом Председатель КГБ СССР, был настойчив и сумел убедить Андропова пойти навстречу товарищам из Болгарии. Марков был убит в Лондоне в 1978 году. ^{15}

Следующий «особый случай» пришелся на 1979 год. Им стало убийство тогдашнего лидера Афганистана Амина. По некоторым данным, 7 человек – кое-кто из них посмертно – получили за эту операцию звание Героя Советского Союза. Вслед за этим началась 8-летняя война (но, конечно же, не убийство Амина тому было причиной) с Афганистаном, стоившая СССР 13,833 жизней, 49,985 – раненых, сотен тысяч искалеченных морально молодых людей. Миллионы жертв принесла эта война Афганистану.

Об «особых случаях» в эпоху перестройки мне слышать не приходилось. Хотя в последние годы произошло несколько странных убийств священников русской православной церкви. Среди них наиболее нашумевшее – убийство отца Александра Меня, еврея по национальности, православного священника – по сердцу, просветителя, писателя, замечательного человека, гонимого и светскими и церковными властями. Следствие, которое ведут сотрудники Министерства внутренних дел, зашло в тупик. Спекуляций на эту тему много. Не думаю, что мы скоро узнаем имя убийцы отца Меня. И узнаем ли?

Один из бывших сотрудников КГБ однажды рассказал мне о технологии внутренних политических убийств. По его словам, Комитет редко убирает (убирал?) людей своими руками. Для этого, – говорил мой собеседник, – в стране достаточно уголовников. Ну, скажем, некто приговорен к смертной казни или максимальному сроку заключения – терять нечего. Его этапируют в другую тюрьму. А по дороге железнодорожный состав с этапом останавливается где-нибудь на подъезде к Москве – по своим, железнодорожным нуждам. Стоит ли говорить, что вынуть уголовника из вагона – под разными предлогами – для чекистов труда не составляет? Через несколько часов уголовник занимает свое место в купе-камере, его отправляют куда-нибудь в Богом забытый тюремный угол – где скорее всего он и сгинет, – а где-то на проселочной дороге находят труп. Милиция принимается искать убийцу. И, конечно, не находит: каждый шаг следственной группы будет известен в Управлении «В» Третьего Главного управления КГБ, кое призвано контролировать Министерство внутренних дел… Насколько все рассказанное бывшим комитетчиком правда? Не знаю. Но своя логика, согласитесь, в этом страшном повествовании есть… Впрочем, к ПГУ сие, конечно, отношения не имеет.

Ну и, наконец, понятное дело, в составе «мозгового штаба» КГБ есть и подразделение, в чью задачу входит не допустить вербовку советского разведчика западными спецслужбами. Сами чекисты это подразделение любовно именуют «отделом пыток и расстрелов». Однако, судя по всему, подразделение это работает не очень хорошо: если с 1960 по 1980 год на Запад ушло трое сотрудников КГБ, то начиная с 1980 по 1990–23. ^{16}

Вопросами контрразведки и внутренней безопасности (то есть тем, что в США отнесено к компетенции ФБР) в КГБ занимается Второе Главное Управление. Но не только оно. Например, Третье Главное управление борется со шпионажем в вооруженных силах и органах МВД. Оно контролирует и Министерство обороны, и его Генеральный штаб, и Главное разведывательное управление вышеназванного министерства, и флот, и наземные войска, и авиацию, и войска, обслуживающие ядерное оружие. Но и этого мало. Третьему Главку подчиняются и все таможенные службы – да, да, те, что столь внимательны к нам, например, в Шереметьево… Эми Найт, автор книги «КГБ: политика и полиция в Советском Союзе», предполагает, что в рядах Третьего управления трудится примерно 8500 человек.

А ведь есть еще и Четвертое управление, ответственное за контрразведку на транспорте и в авиации. Оно же осуществляет контроль за почтой, телеграфом, связью.

Экономическая контрразведка находится в сфере интересов Шестого управления. В его компетенцию входит защита оборонных предприятий, заводов, учреждений, научных институтов, которые могли бы представлять интерес для иностранных разведок. Нет сомнений – охранять государственные секреты необходимо, но, вероятно, в каких-то разумных пределах. Однако, как горько посетовал один из наших собеседников, «сотрудников этого управления нет разве на конфетных и игрушечных фабриках».

Между тем, именно экономические секреты, не говоря уже о коммерческой тайне, таинственным образом бесконечно уплывают за границу. То тут, то там в печати появляются материалы, рассказывающие, что вот еще одно изобретение, сделанное советскими учеными, оказалось запатентовано и внедрено за рубежом. Где же были наши славные чекисты?

Там же, где и всегда. Ибо главный интерес КГБ СССР всегда был связан с советским человеком. Именно от него он защищал партийную номенклатуру и себя, конечно, тоже, прежде всего. Джон Бэррон в своей книге «КГБ…» пишет, что шесть из двенадцати отделов Второго Главного Управления тратят деньги советских налогоплательщиков на слежку за иностранными дипломатами и – главное – на пресечение их контактов с советскими гражданами, остальные отделы занимаются туристами и иностранными студентами. Правда, оценки Бэррона относятся к брежневским временам. Ныне контакты с иностранцами легализованы, чрезвычайно обширны – в стране существует немалое количество совместных предприятий. Правда, контроль за этими предприятиями осуществляет КГБ – Комитет этого и не скрывает. ^{17}Правда, бывший сотрудник Второго Главка подполковник КГБ в запасе Валентин Королев утверждает, что «оперативные учеты на сограждан, имевших хотя бы один письменный контакт с иностранцами, хранятся и жалят вечно» ^{18}… Однако я с трудом могу себе представить, чтобы КГБ был способен сегодня проконтролировать каждого советского гражданина, встречающегося с иностранцами или принимающего у себя дома граждан из других стран. Хотя… При той армии сотрудников, которую КГБ имеет… Надо же ее чем-то занять, чтобы зарплату платить не просто так?

Так или иначе, но руководители Второго Главка настаивают, что контрразведка сегодня активно включилась в борьбу с организованной преступностью и экономическим саботажем. Что ж, дело неплохое: ФБР, например, 60 процентов своих усилий тратит именно на организованную преступность, а уже потом занимается контрразведкой и борьбой с экстремистскими организациями. ^{19}

А вот что подразумевается под «экономическим саботажем» – мало кому понятно и законным порядком не оговорено. Но хорошо знакомо Стране Советов по первым годам революции, когда «саботажников» расстреливали на месте. «Всероссийская Чрезвычайная Комиссия, основываясь на постановлении Совета Народных Комиссаров, – сообщалось в газете «Известия» от 23 ноября 1918 года, – …не видит других мер борьбы с контрреволюционерами, шпионами, спекулянтами, громилами, хулиганами, саботажниками и прочими паразитами, кроме беспощадного уничтожения на месте преступления».

Зимой 1990–1991 года согласно указу Президента Горбачева сотрудники КГБ, равно как сотрудники внутренних дел (милиция), получили право «беспрепятственно входить в помещения предприятий, учреждений, организаций… в производственные помещения, используемые гражданами для занятия индивидуальной трудовой деятельностью». ^{20}Причем без санкции прокурора! Поскольку же многие конторы фирм располагаются пока в квартирах их владельцев, то президентский указ разом порушил конституционную гарантию на неприкосновенность жилища.

Ну, а результаты? Саботажники – были пойманы? Магазины – завалены продуктами и товарами? Ничуть не бывало! Зато советские граждане в очередной раз почувствовали: они под неусыпным и пристальным вниманием чекистов!

Впрочем, личная жизнь граждан – это была прерогатива другого управления КГБ. Хотя, конечно, не дай вам Бог подумать, что все остальные главки и управления личную жизнь своих соотечественников оставляют без внимания. Ничуть. Однако истинными профессионалами в этом вопросе были сотрудники Управления «Z» – Управления по защите советского конституционного строя… Любопытно: еще в 1988 году решением Съезда народных депутатов был образован Комитет Конституционного надзора – специально чтобы блюсти Конституцию. Но, видно, нашей Конституции без КГБ никак не обойтись.

Так вот, это управление было образовано в конце лета 1989 года. О чем сами сотрудники идеологической контрразведки – того самого печально знаменитого борьбой с инакомыслием и диссидентами Пятого управления – узнали из интервью своего Председателя Владимира Крючкова журналистам.

Тогда же, кстати, руководство Комитета заверило сограждан – а мы, наивные, в то поверили, – что их мысли, поступки (если они не противоречат Конституции), политические взгляды и верования КГБ более не интересуют [10]10
  Теперь в том же нас заверяет Министерство безопасности России – правопреемник КГБ. Верить? Или – пока подождать?


[Закрыть].

О деяниях идеологической контрразведки написаны книги, главным образом, правда, за пределами моего Отечества. Силами Пятого Главка травили Солженицына, изгоняли из страны Ростроповича, устраивали суд над Даниэлем и Синявским, отправляли хлебать лагерную похлебку многих других. А ведь среди его сотрудников было немало тонких ценителей изящной словесности и прочих муз и граций. Вот и недавно я узнала, что один из высоких чинов КГБ, заставивший покинуть страну Михаила Шемякина, был почитателем таланта замечательного художника-авангардиста, живущего ныне с его не самой легкой руки в Нью-Йорке. Чекист коллекционировал работы Шемякина, кои подчиненные конфисковывали при арестах различных подпольных вернисажей. А, например, известный в творческих кругах генерал Иван Павлович Абрамов, начальник 1 отдела – «Интеллигенция и печать» (в первые перестроечные годы Абрамов стал у руля всего Управления), – имел страсть к хорошим – не нашей, понятно, полиграфии – живописным альбомам: их для него собирали сотрудники, обслуживавшие (сие слово не моя придумка – комитетский арго, – интересно, кто у кого позаимствовал: служба быта у КГБ или КГБ у службы быта?) различные международные книжные ярмарки и выставки.