Текст книги "Я не ее копия (СИ)"

Автор книги: Евгения Чащина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)

42 глава

Алексей

Она серьезно это говорит? Изучаю ее лицо и туго соображаю. Мне нужно поговорить с Романовым первым, а потом открутить ему голову. Кто так ломает жизни?

– Потом поговорим, моя голова сейчас лопнет, – подавил рычание и поманил девчонку пальцем к себе, – сама вернешься ко мне или поймать?

Смотрит на меня с диким коктейлем эмоций. Бешенство, страсть, разочарование, гнев, столько всего мелькает на её лице, пока всё вдруг резко не сменяет нежная улыбка.

– Не подсказывай, – обращается к животу, смотрит на меня, присаживается, резко берёт мою ладонь и прижимает к себе.

Я вдруг ощущаю совсем слабый, но ощутимый дерзкий толчок.

– Приятно познакомиться, папочка. Твоя принцесса.

– Ух, какая шустрая, вся в папку, – констатировал очевидное.

– Ты даже не представляешь, – улыбается Василиса, и тут прилетает еще один пинок, посильнее первого. – Она ждала этого даже больше, чем я, папочка.

– Это как понимать? – спрашиваю удивлённо.

– В какой-то момент, когда расследование зашло в тупик, я отчаялась и думала, что это никогда не закончится. Что больше никогда мы с тобой не сможем сидеть так близко друг к другу, прикасаться без угрозы того, что тебя убьют. Я бы никогда этого не допустила, понимаешь? Я итак виновата в смерти Коли, если бы он не посмотрел на меня, он был бы жив.

Василиса отводит взгляд и замолкает, а её ладонь накрывает мою ладонь на своем животе.

– Я рассказывала ей про тебя каждый день. Про наш медовый месяц в Италии и про то, как сильно ты её любишь и хотел бы быть рядом. В какой-то момент случилось то, что она стала реагировать на мои слова и мысли о тебе. Сначала я думала, это совпадения, но потом поняла, что нет. Закономерность. Там растет папина принцесса.

Она даже не представляет, что же творится в моей душе в этот момент. Я, который отчаялся в светлом будущем, внезапно обрел не только ее, девчонку, которая перевернула весь мой старательно налаженный мир, но и кое-кого, кто стал вишенкой на торте в эти темные для меня времена. До сих пор поверить не могу в то, что она есть.

– Я хотел бросить всё, плевать на свой шок, на то, что было безумно больно, и отыскать тебя, запереть в четырех стенах и отчаянно добиться правды. Правда, не было сил жить в том кошмаре, что творился в душе. Знаешь, что остановило? Твой грёбаный Романов. Сказал, что ты с Юзиком. Мы случайно встретились с этим сукиным сыном. Бог шифровки, знал, куда именно бить, – хмыкаю иронично, вспоминая лицо мужика, который сообщил мне эту информацию так, словно что-то обыденное произошло.

Василису в этот момент передернуло.

– Не говори, даже не вспоминай это имя, пожалуйста.

Девчонка смотрит на меня, потом вздыхает и прижимается ко мне, ложится на грудь, расслабляется впервые с тех пор, как приехала.

– Романов и был инициатором нашего расставания, малыш. В тот день я должна была сказать тебе о том, что беременна, а вместо этого я обнаружила твою фотографию с мишенью на лице. Я приехала к нему в слезах, и он сразу сказал, что если я не хочу, чтобы ты закончил, как мой первый муж, мне нужно держаться от тебя подальше. И это сработало, долгие месяцы он не трогал тебя… Пока не увидел на работе мой живот. После этого он сразу же попытался свести счёты с тобой.

У меня нет слов. Куда-то делось все красноречие, осталось только желание обнимать ее и просто молчать. Не знаю, сколько времени мы просидели в тишине. Возможно, слишком долго. Я гладил свою принцессу, чувствовал лёгкие шевеления и улыбался.

– Эй, ты не уснула, – целую Василису в висок и пытаюсь заглянуть ей в лицо, – ты же проголодалась видимо. Давай-ка ужинать. Или будешь спать?

Качает головой, приподнимается и смотрит на меня.

– Кое-что забыла.

Она запускает ладони под волосы и расстёгивает цепочку. Вытягивает её из-под водолазки, и я вижу, что на ней болтается кольцо, которое я подарил ей.

Она вкладывает его в мою ладонь.

– Я не снимала его ни на секунду с тех пор, как ты его на меня надел. Попытка номер два?

Вытягивает свою худую, слегка дрожащую ладонь, предлагая мне надеть его на её палец.

– Я ненавидел тебя всем сердцем, хотя оно продолжало требовать тебя.

Горько усмехаюсь и целую ладошку девчонки и только потом надеваю ей на палец кольцо.

– Что желает моя дама ещё?

– Ты знаешь, – она снова двигается ко мне и обвивает руками мою шею, крепко обнимая. – Я поверить не могу, что снова могу прикасаться к тебе, – чувствую, как шея в том месте, куда она уткнулась лицом, быстро становится мокрой.

Ну вот, случилось то, чего я с опаской ожидал: моя сильная маленькая девочка расклеилась.

– Эй, я жив, рядом, только прекрати мокроту… Хотя, если тебе от этого легче, то ни в чем себе не отказывай.

Прижимаю Василису к себе сильнее и улыбаюсь, когда льнет ко мне крепче.

– Он не только тебя хотел убить, – всхлипывает, прижимаясь крепче. – Я не верю, что все закончилось, и мы втроем здесь, живые, целые и невредимые.

Её руки обнимают меня так панически, словно она хочет втереть меня в себя.

– Расскажи всё, если чувствуешь, что настало время, – терпеливо целую ее в висок.

– Следователь расскажет, – качает головой, поднимая заплаканное лицо. – Я правда не хочу, оно само срывается, потому что я не хочу никогда больше иметь никаких тайн от тебя, и при этом я не хочу говорить об этой твари сейчас, когда мы снова вместе и должны говорить о нас. И о ней, – снова кладет мою ладонь на свой живот и улыбается. – Да, лучше о ней. На первом УЗИ она так смешно пряталась от аппарата, скрывая свой пол. Маленькая интриганка.

Следователь значит. Я не окажусь встретиться с этим проходимцем. Да кто ж так вмешивается в жизнь? Я был готов крушить всё на своём пути, услышав дикость, слетевшую с губ моей девочки. Отчаяние преследовало меня долгие месяцы. Возможно, этот Романов скажет что-то здравое, я это понимаю, но, черт побери, так можно рехнуться окончательно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Как ты себя чувствуешь, ходишь нормально? И главное, – улыбаюсь вымученно, ведь уже который час чувствую её близость, родной аромат и хочу всю от макушки и до кончиков пальцев, – тебе можно?

Поднимает взгляд на меня, сразу приосанилась, пытается выглядеть соблазнительно, хотя лицо заплаканное и косметика размазалась слегка, пока терлась об меня.

– С тобой всё можно.

Василиса улыбается, кладет ладони мне на шею и притягивает в себе, прижимается носом к носу и целует. Сначала нежно, неспешно, словно я куда-то убегу, но наши тела быстро вспоминают, как они любят это делать, и жарко становится уже не только от пламени камина.

– Я думал, что уже больше никогда не попробую тебя на вкус, – выдыхаю ей в губы и нетерпеливо сажусь, стаскиваю футболку вместе со свитером и швыряю куда-то на диван.

Смотрит на меня с обожанием, я это не только вижу, но и чувствую. Каждый нерв покалывает от перевозбуждения. Чертово воздержание в который раз делает меня неудержимым пацаном. Это просто пиздец какой-то. Расставание – это как испытание на прочность нашей силы воли. Италии было критично мало, я жил лишь мыслями о том, что те долгие безутешные три месяца поисков окупятся сторицей. Мы вновь были вместе, строили планы, мечтали и возвращались на родину с твердой уверенностью в том, что впереди нас ждёт только счастье. Очередные три месяца оказались хуже предыдущих, в это время я просто существовал.

И теперь, глядя на Василису, боюсь ущипнуть себя на руку. Что если это просто мечты воспаленного мозга? Оазис, который видит страждущий путник в пустыне. Все реалистично, тактильные эффекты, армат ее духов, голос. И тело, которое хочу вновь почувствовать своим телом, порваться в мою горячую девочку и любить ее.

Кладу руку ей на живот, задираю водолазку, тяну её выше, освобождаю груди и улыбаюсь. Стали больше, налились. Набрасываюсь на каждый сосок и ласкаю эти сладкие горошины до тех пор, пока пальчики Василисы не сжали до боли мою кожу на плечах.

– Люблю тебя, – выдыхаю ей в губы и стаскиваю теплые джинсы вниз, вместе с трусиками.

Жадно взглядом ласкаю измененное тело, улыбаюсь и немного укрощаю свой пыл.

– Ещё ни разу не занимался любовью с беременной женщиной, волнуюсь, как пацан. Ты же меня знаешь, я жадный.

– Я не знаю, кто из нас жаднее, – выдыхает девчонка, садится и тянется к моим штанам, быстро и резко избавляя меня от них.

Прикасается к своему налитому от желания трофею аккуратно, бережно, склоняется и целует его с тем же трепетом, с которым целовала меня. Обхватывает губами и берет его в рот, где тепло и влажно, и я едва сдерживаю рык.

Резко открывает глаза и смотрит в мои глаза. Выпускает своего пленника изо рта, ухмыляясь дерзко. Толкает меня, укладывая на лопатки на ковер, и взбирается сверху, воспользовавшись моим замешательством и взяв инициативу в свои руки.

С ее губ срывается хриплый полу-стон, полу-рык, когда я оказываюсь в ней. Прикрывает глаза, положив ладони на моё тело, и пытается двигаться, а я пытаюсь не сойти с ума. Тугая, что пиздец. Это невозможно просто.

– Занимался любовью с девственницей на пятом месяце беременности? – неловко шутит, пытаясь приноровиться к новому для наших тел состоянию.

– У меня жуткий недотрах, девчонка, я же могу облажаться, – скалюсь неловко и вжимаю ее бедра в себя.

Вряд ли продержусь долго. Да и пофиг, я ее залюблю в этом домике до умопомрачения.

Я брал жадно, но осторожно, она отдавалась страстно и отчаянно. А когда наши тела разлетелись на миллионы осколков, упала на мою грудь и довольно выдохнула, ногами сжимая мои бедра. Так долго не был в ней, что дрожу как мальчишка. Руки скользят по влажной разгоряченной коже. Нежная, шелковистая, ароматная.

– Не выпущу тебя из этого домика до тех пор, пока мозги на место не станут. А они у меня критично съехали набекрень от безнадеги, – хмыкаю не радостно, и целую Василису в плечо.

– Я согласна. Я уже говорила? С тобой я на все согласна, любовь моя. Тем более, мои поехали за твоими, будем возвращать на место, – целует меня в подбородок и прижимается всем телом. – Я так скучала по этому, – мурлычет, устраиваясь поудобнее.

Я лежу, перебираю её волосы и совсем скоро понимаю, что она уснула и сладко посапывает прямо на мне.

43 глава

Две недели прошли, как один день. Лёша воплотил в реальность своё обещание, и мы остались в этом домике до тех пор, пока оба не стали медленно учиться дышать снова. Это было нелегко, я не знаю даже кому тяжелее. Каждый из нас прошел через свой ад.

Мы много разговаривали и проговаривали свои худшие кошмары, чтобы оставить их в этом домике и к ним не возвращаться. Я рассказала максимально подробно о том, как жила без него, он рассказал, как жил без меня. И каждый из нас понимал, что судьба в очередной раз вставила нам ножи в спину.

– Но мы в очередной раз нашли путь назад друг к другу, – улыбнулась, перехватив его ладони, которые в очередной раз тянулись к моему животу. Мне кажется, они готовы были покоиться там любую свободную секунду, в попытках словить движения и толчки нашей малышки.

Внутри он горел от того, сколько пропустил, и я понимала его, пожалуй, даже слишком хорошо. И всегда с удовольствием подставляла живот его прикосновениям.

Мы много гуляли и проводили время в горах, на свежем воздухе, или в своем уютном домике. Я впервые за эти месяцы снова вернулась к плите. Без него я не готовила совсем, заказывала доставку или покупала что-то незатейливое. А теперь меня не отогнать было от плиты, и Леша угрожал ремнем, потому что боялся, что я переутомляю принцессу.

– Пусть учится готовить для папочки, – дразнила его в ответ.

Меня умиляли все его реакции. Его гиперопека, его некоторая категоричность, всё, что раньше злило и раздражало, теперь будило нежность и улыбку на лице. Каждый раз, когда он обнимал меня, я таяла и ценила это объятие как самый ценный приз. Каждый поцелуй, каждая ночь люблю, всё это сводило с ума и плавило изнутри. Так, как никогда не плавило. Я, наконец, пришла к тому, чего так долго сопротивлялась – расслабилась и с любовью принимала его таким, какой он есть, позволяя ухаживать за собой, командовать и заставлять даже воздух шевелиться вокруг.

В субботу утром мы нежились в кровати, когда зазвонил телефон. Мой. Странно, я отключила его специально, чтобы нас с Лешей никто не тревожил.

Он поднялся с кровати и пошел на зов трели телефона, вернулся с ним в руках.

– Кто это? – посмотрела, потирая сонные глаза, – кому не спится, любовь моя?

– Наш милый друг Романов, он видимо соскучился за нашими душами, – хмыкнул Лёша, но уже без напряжения, которое звучало раньше, когда разговор заходил о следователе.

– У тебя пропало желание пересчитать его зубы? – улыбаюсь и подначиваю. – Ответь. Пусть офигеет. Я три недели сношала ему мозг, чтоб искал тебя, и в итоге нашла сама. Он не в курсе, что я здесь.

– Как ты могла?! – иронизирует Шагаев, но быстро нажимает соединение, включая громкую связь, – я вас рад слышать, мой милый друг.

– Да ладно, а я то думаю, что же так стало тихо и комфортно с городе, – фыркает следователь. – Василиса, как ваше здоровье, как ребенок? Хочу верить, что вы нашли душевное равновесие рядом с вашим женихом.

– Вашими молитвами, – хмыкаю, поднимая довольный взгляд на Лёшу, – я нашла своего жениха, в то время как вы не смогли. Может в следователи пойти после декрета?

– Я подумаю над этим интересным вопросом, и дам несколько ценных советов, – смеётся мужчина, – я рад, что вы, гонимые любовью, смогли нажать на все рычаги и отыскать своего благоверного.

– Я тоже рад, что вы за нас рады, – а вот в этот раз мой милый сострил.

– Алексей Викторович, вам и вашей девушке нужно в ближайшее время появиться в городе. Я не трогал вас только потому, чтобы Василиса смогла прийти в себя. Судебное заседание состоится на следующей неделе.

Алеша смотрит на меня и подмигивает.

– Ты готова засадить этого урода, родная?

– Глаза мои бы его не видели, – цежу сквозь зубы и сажусь на кровати.

Смотрю на Лёшу. Его оптимизм воодушевляет.

– С тобой я на всё готова, ты же знаешь. Когда суд?

– Василиса, вы не обо мне, надеюсь, так отзываетесь, – смеётся следователь.

– Нет, – смеюсь, глядя на Лёшу. – Не о вас.

Мы поговорили с Романовым еще немного, и он сказал, когда мы должны вернуться и что нас ждет. Допрос, свидетельствование и суд. Ростову светит пожизненное, которое он заслужил. Не хочу даже думать о нём. Хочу думать только о Леше и о том, что ждет нас впереди. Почему-то чувствую, что только прекрасное. Потому что нельзя быть такими неудачниками. Не может судьба издеваться над нами сильнее. Так Леше и сказала перед отъездом.

Вернулись домой полные сил и желания бороться до конца, рука об руку, иного выбора нет. И когда утром во вторник нам нужно было явиться в полицию на допрос, Леша железобетонно ответил, что едет со мной и меня больше одну не оставит. Я была не против. Я так устала быть сильной, что мне всей душей хотелось побыть маленькой девочкой за мощной широкой спиной своего мужчины.

Но первым делом нас ждал Романов для беседы и ровно в девять мы вошли в его кабинет.

Леша нервничал не меньше моего. И я понимала, что ему хочется почесать кулаки о физиономию той твари, что решила посягнуть на самое ценное, что есть у человека, – жизнь.

– Рад видеть вас в отличном расположении духа, – улыбнулся мне всегда серьёзный Роман Петрович, Леше пожал руку, предложил нам присесть, – кофе не предлагаю, да и не за этим вы здесь, думаю, хотите побыстрее закрыть эту страницу, хотя впереди несколько заседаний, требующих вашего присутствия. Василиса, вы уверены, что готовы к этой встрече?

– Нет, – отвечаю как есть, – но разве у меня есть выбор?

Все мы понимаем, что нет. Поэтому приходится приободрять себя.

– Зато я привела группу поддержки, – сжимаю Лешину руку и улыбаюсь уголками губ, – с ним мне будет не так страшно.

Романов вызывает дежурного, который тут же выметается из кабинета следователя, чтобы привести подозреваемого. Я сижу на иголках. Не хочу и не горю желанием видеть эту мразь. Но я должна закрепить в памяти тот день, когда восторжествует правда. Нам крупно повезло, что меня курировал следователь, что я была у него на контроле. И хотя это было жутко страшно, все же только благодаря поддержке, его вере в мои силы, смогла преодолеть страх и не потерять Лёшку. Хотя могла…но кто же знал, что убийца слишком близко со мной, что он дышит в спину и знает все о моей жизни так много, что впору взвыть.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Все то время, что вели заключенного, мы молчали. Следователь что-то просматривал в паке с документами, я молчала и смотрела на скрещенные пальцы, а Лешка уткнулся мне лбом в плечо и просто гладил коленку.

– Какие люди и без охраны, – слышу за спиной надменный голос Ростова, вздрагиваю, Леша резко поднимает голову и соскакивает с места.

– Алексей Викторович, присядьте, либо вас выведут отсюда.

Я на автомате хватаю Лешку за руку и притягиваю назад к себе. Использую его, как щит, даже если это некрасиво. Он нужен нам с принцессой, чтобы перенести это.

От одного лишь звука голоса Ростова тошнота подступает к горлу. Мне настолько омерзителен этот человек, что хочется взреветь. Утешаю себя лишь мыслью, что после этого я его уже никогда не увижу. И забуду, как худший кошмар.

Неплохо его помотала судьба. Рука до сих пор в гипсе, да и хромает он на правую ногу. хочу верить, что камере ему было весело все то время, что он отсидел.

– Ростов, введите себя нормально, у вас срок такой, что не каждому удается наскрести, а вы уже постарались.

– Да никогда бы вы меня не нашли, если бы эта сука не оказалась такой пронырой. Что, Резникова, обвела меня вокруг пальца? И твой выродок ещё в тебе сидит.

– Нашли бы, потому что ты больной и тупой. Даже фамилию мою запомнить не можешь. Я Дронова, – смотрю ему в глаза со льдом в голосе.

Фразу про дочь пропускаю мимо, потому что боюсь, что убью его.

– Жаль только руку, ногу и член сломал, падая с лестницы. Лучше бы голову.

– Зря тратил время на платье и кольцо! Ты не оценила этого, потаскуха! – взбеленился Ростов и дернулся в мою сторону, но следователь резко подставил под ногу ретивому женишку и тот рухнул на стул, едва не взвыв от боли. Мало ему вставили видимо.

Едва душу порыв, чтобы истерически не засмеяться.

– Ой, ну прости. И, правда, зря. Не оценила. Как и всё остальное. И дом твой, и тебя. И то, что ты убил моих родителей и мужа тоже не оценила.

– Ты принадлежала мне, просто я ждал. Видимо зря. Досталась лузеру, который тебе в подметки не годился. А знаешь, что я делал, когда твоего Колю на колесо наматывали? – почти полуложится на стол и страшно выпученными глазами смотрит на меня, от чего инстинктивно прикрываю живот, – я тебе скажу, я дрочил на твое фото и верил в то, что ты наконец свободна, что ты искупишь свой грех и станешь примерной женой, а не шлюхой, которой тебя сделали эти мужики. Ты думаешь, они тебя любили? Нет, я тебя любил, всегда!

44 глава

Василиса

– Меня сейчас стошнит, – я поднялась на ноги и тут же оказалась в объятиях Леши. Чувствую, что он весь напряжен. Не представляю, каково ему это слушать. Мне противно.

А еще чувство вины, которое никуда не девалось, снова противно заныло внутри. Я убила Колю. Одержимость этого больного мной и мои действия стоили моего мужу жизни. Я себя никогда не прощу.

Поднимаю взгляд на Лешу и молча смотрю ему в глаза. В моих глазах плещется слишком дикий коктейль чувств.

– Я сделаю все, чтобы ты попал в самую стремную тюрьму в этой стране, мразь, – едва не плюнул в лицо Ростову мой мужчина, вжимая меня в свое тело сильнее, от чего я делаюсь сильнее и увереннее в себе.

– Нужно было сразу тебя мочить Шагаев, ещё в тот день, когда ты отдал эту овцу замуж за Дронова. Это ты корень зла. А я не хотел много смертей, но вы меня вынудили! Вы!

– Мы достаточно услышали, здесь психиатр не поможет, но я хочу верить, что экспертиза покажет твою вменяемость, и ты покатишься под суд.

– Могу вас заверить, вполне вменяемость, суда не избежать, – комментирует Романов, – что же, раскаяния я не слышу, дело Ростова уже в суде, вас вызовут для дачи показаний.

– Это ещё не конец! Я убью тебя Шагаев, а твою суку буду иметь во все дыры!

Ростов так страшно взвыл, что дежурный полицейский намерено вывернул ему руки чтобы Юзик не вздумал наброситься на нас.

– Катись в преисподнюю, где тебе место, мразь.

Гаркнул Леша, а я на сто процентов согласна с этим пожеланием.

– Введите, это бесполезно.

Когда за дежурным закрывается дверь, я немного расслабляюсь.

– Вы в порядке, Василиса?

Качаю головой. Чувствую, как адски начала болеть голова.

– Сделайте все, что в ваших силах, чтоб он сгнил в тюрьме.

Крепче сжимаю руку Леши, горя желанием скорее оттуда свалить.

– Непременно, – соглашается следователь.

Ещё некоторое время мы общались, заполняли необходимые документы, а потом свобода.

– Горжусь тобой, ты была сильной девочкой, – Лёша обнимает меня одной рукой и ведёт к автомобилю.

– Мне кажется, я была размазней, – смотрю на него с легкой степенью недоверия, крепче прижимаясь к нему.

Поднимаю взгляд, когда останавливаемся у машины.

– Все мои силы заключаются в том, находится ли мой лев за моей спиной. Я бы не справилась без тебя. Обещай, что мы больше не расстанемся.

– Я и в прошлый раз не собирался, – поджимает губы и смотрит куда-то вдаль, ему до сих пор больно за потерянное время, хотя он понимает, что та мера была вынужденной.

– Человек только что при тебе озвучил, что дрочил, пока моего мужа намотало на колесо… – качаю головой, потому что эта фраза, очевидно, никогда не сотрется из моего мозга, а затем касаюсь его, заставляя посмотреть на себя. – Мы наверстаем все, что упустили, родной. И тебе видимо придется сделать мне принца вслед за принцессой, чтобы наверстать все, что ты пропустил. Ох, уж эти звуки рвоты из туалета, весело будет, тебе понравится, – пытаюсь веселиться, чтоб приободрить его.

– Ты заманчиво завлекаешь мена на роды? – включается в игру и сжимает мою некогда тонкую талию.

– Ты же любишь у меня все контролировать, – веселюсь, – а то вдруг врачи неправильно твою дочь примут и не так на руки возьмут.

Леша принял свою дочь сам, первым взял в руки. Я лежала, бесконечно уставшая, но каким-то чудом при этом полная энергии, адреналин гонял по организму всю кровь, не давая отключиться.

– Эй, можно я тоже посмотрю чудо, которое произвела на свет? – улыбаюсь, обращаясь к любимому, потому что понимаю, что он завис. В ту минуту, как его взгляд сфокусировался на крошечном человечке, вся комната для него будто растворилась, и это было самое шикарное в мире зрелище. Но я сгорала от любопытства, и мне тоже не терпелось влюбиться в это крохотное лицо.

– Ты все таки решилась, как её назвать, или это сделаю я, пока ты здесь учишься надевать подгузники, любовь моя?

– Определиться с именем будет гораздо проще, если ты дашь мне наконец посмотреть на неё, – усмехнулась, придав голосу притворной сердитости. Как я могу сердиться на него? Он её сутки со мной рожал и делал массаж спины столько, сколько требовалось, пока я пыталась перетерпеть особенно сильные схватки.

Любимый наконец подходит ко мне, и у меня даже замирает дыхание на несколько секунд.

Она самая красивая девочка на всём белом свете. Это крошечное личико сделало слепок на моем сердце сразу же, как только я ее увидела.

– Алиса, – улыбнулась, протянув руку и коснувшись её, словно не могу поверить в то, что она настоящая. Поднимаю влюбленный взгляд на своего любимого и улыбаюсь, – одна лиса у тебя уже есть, будет две. Лиса и маленький лисенок.

– А мне она больше на Анечку смахивает, – подтрунивает Шагаев и смеётся, мстит за испорченные нервы в последние дни.

Я была безумно капризной и не знала, чего хотела. И имя меняла пять раз на дню.

Поднимаю задумчивый взгляд, потом перевожу взгляд на дочку, примеряя имя. Анечка. Анна Алексеевна Шагаева.

– Может и Анечка, – говорю негромко, растерянно, и к нам подходит доктор, забирая дочь для стандартных послеродовых процедур.

– Похоже, с именем дочери мы определимся после того, как ты относишься, родная.

Лешка держит мою руку, а глазами следит за медсестрой, которая ухаживает за хнычущей дочкой.

– Люблю вас, – выдыхает удовлетворенно и смотрит мне в глаза и кстати, замуж когда за меня выйдешь?

– Точно не сейчас, – смеюсь, представляя свой вид. Я не спала двое суток. Почему Леша еще не убегает с испугом мне непонятно.

– Шаг за шагом помнишь. Мы сделали огромный шаг. Следующий – свадьба.

Я понимаю природу его вопроса именно в этот момент. Собственник по натуре, а на бумаге никто, и должен проконтролировать, что принцессу Шагаевой запишут, а не по моей фамилии. А для этого нужно официально сделать Шагаевой и меня.

И я не то, чтобы простив, просто с огромным животом после того, как утряслась вся тягомотина с судами, было уже как-то не до этого. И теперь мой лев явно хочет взять свое.

– У тебя ровно месяц на то, чтобы впрыгнуть в то платье, от которого ты страдала каждый раз в ТЦ, когда мы гуляли.

– Изверг, – сделала большие и круглые глаза, – а это я куда дену за месяц-то! – хватаю руками круглый, уже не беременный живот. Да, принцесса из своего жилища выехала, но жилище то осталось.

Впрочем… Где наша пропадала? Придется напомнить телу, что такое спорт, и все, чем учил меня он, мой первый муж.

После суда, в котором Ростова впаяли пожизненный срок, Коля приснился мне. Мы гуляли по той же улице по дороге с его работы, по которой гуляли сотни раз, и много разговаривали. Он улыбался и гордился тем, какой я стала смелой и большой. Понимаю, что это проделки моего подсознания, чтоб усыпить ноющую совесть, но было, во-первых, бесконечно приятно вновь увидеть его, а, во-вторых, после этого сна мне стало немного легче. И теперь я вспоминала о нём не с болью и виной, а с легкой грустью и улыбкой.

– Ладно, – смотрю внимательно на Шагаева. – Твоя взяла. Через месяц в ЗАГСе. Я буду в белом.

– А я буду с дочкой, – играет бровями мой уже почти муж, – удиви нас.

Алексей

Стою у окна, за спиной кряхтит Анюта, а я улыбаюсь, понимая, что наконец-то моя жизнь вошла в правильное русло. Две девчонки навечно поселились в моем сердце, и я этому несказанно рад.

Сегодня Василиса стала моей женой. И да, она рано утром, покормив малышку, умчалась наводить красоту, оставив дочь на меня и нянечку. Стрекоза. Свела меня с ума, надолго, а может быть и навечно. Я предвкушал нашу роспись, ждал этой минуты, как пацан. А в самый ответственный момент дрожащими пальцами надел кольцо на палец той, которая изменила меня навсегда.

Дочь забавно чмокает, а я знаю этот звук, довольна тем, что ее животик наелся. Даже могу не поворачиваться и сказать, как именно она смотрит на маму. С улыбкой. Крошечная пуговка, а уже улыбается. Я просто в шоке. Губками ловит сосок и довольно мурлычет. О да, я сам без ума от пышной груди своей девочки. А сегодня именно тот день, когда наконец-то смогу попробовать Василису в качестве жены. Жадно подмять под себя и наконец-то не сдерживать свою сущность, а брать её до изнеможения.

– Уснула? Спрашиваю свою жену и поворачиваюсь к девчонкам.

Одна довольно сопит у груди, а вторая гладит темные волосики и улыбается мне, изучая меня с ног до головы.

Развязываю пояс халата и даю понять, что я весь на грани.

– Оу, бонжур, мисью, – усмехается девчонка, глядя на свой трофей.

Аккуратно поднимается на ноги с малышкой, укладывает её в кроватку, кладёт рядом радионяню, чтобы прибежать по первому зову, если дочка закряхтит.

Подходит ко мне, прильнула всем телом, трётся кожей о мою напряженную кожу.

– Кыш, твоя жена не против пошуметь, а я не хочу разбудить принцессу.

Бросаю на дочь влюбленный взгляд, мысленно посылаю ей слова любви и только потом смотрю на свою драгоценность. Вызов в глазах, халатик почти распущен, пальцы дерзко изучают мое голодное тело.

– Не жди пощады, Шагаева, ты меня знаешь, дергать тигра за усы опасно.

Знает, но дёргает всё то время, что вместе. Любит быть наказанной, стерва. Подхватываю свою любовь на руки и на ходу впиваюсь жадным поцелуем в ее губы.

– Шагаева, я так долго этого ждал, теперь покажи папке свой аппетитный задок.

Швыряю ее на кровать и жду, когда станет на четвереньки и выгнет спинку.

– Дергать тигра за усы – моё любимое занятие, – мурлычет дерзко, приподнимаясь на локтях. Сбрасывает халат окончательно, выкинув на пол, а затем делает то, что приказано, да так эротично, что у меня яйца сводит от одного вида.

– Ну же, папка. Я читала, что первый раз после родов может быть похож на первый раз в принципе, так что… Попытка номер три? – хмыкает, сжав пальцами простыни и прогнувшись, как кошка, открывая мне слишком офигенный вид.

– Зараза, – шлепаю ее по попе и туда же целую, – проверим твою тугую дырочку, крошка.

Напряжение не спадало до тех пор, пока она не взвизгнула и не запустила реакцию, после которой меня было не остановить. Как же я скучал за этой шумной девочкой, которая сейчас подо мной вытворяла невероятные финты. Я не выпущу ее из постели до тех пор, пока не почувствую облегчение. Впрочем, у нас так постоянно, и я доволен раскладом.

– Люблю тебя, Шагаева, – кусаю ее тонкую шейку и рычу в порыве страсти, в последний раз вколачивая член в тугую дырочку.

Не обманула, я просто взвою сейчас от того, как сладко в неё погружаться.

– Люблю тебя сильнее, – вторит, отдаваясь без остатка.

Вдруг оборачивается и спрашивает:

– Успеешь вытащить или за вторым идём?

– Угомонись, жена, – рычу отчаянно и выпускаю ее из своих тисков и улыбаюсь победоносно, когда моя горячая сперма орошает ее белоснежную кожу.

Смотрим друг другу в глаза и улыбаемся, довольные тем, что дорвались друг к другу.

Падаю рядом и целую нос.

– Люблю тебя, малыш.

Прижимается ко мне, улыбается счастливой улыбкой и отвечает.

– И я тебя.

Гладит мою кожу и бросает деловито, как бы между прочим.

– Долго не отдыхай, я требую ещё один раунд.

Глупышка. У нас впереди целая жизнь этих раундов, и я не пропущу больше ни одного. Что и собираюсь доказывать ей всю ночь, пока мы не вырубимся от усталости.

Конец