Текст книги "Персоны нон грата и грата"

Автор книги: Евгения Доброва

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

Когда продавщица выписывала чек, к прилавку подошла напарница:

– Поехали в выходные на Табарку.

Табарка – портовый городок на Средиземном море, в нем проходят фестивали и шоу. А звучит как будто Жмеринка какая, или Гребенка, или Коммунарка. Табарка – Коммунарка. Совершенно свойское название.

В цокольном этаже «Женераля» находился большой продуктовый корт. Ваня захотел купить к чаю банку чамиа, тунисской халвы, и они отправились исследовать содержимое стеллажей.

– Вот она. Смотри, какая красивая. Возьмем домой пару банок?

– В «Ашане» такая же – на десять рублей дороже.

– Когда еще я поеду в «Ашан»…

Заодно в корзину приземлилась упаковка фисташковых йогуртов «Данон», шайба тунца с лимоном, кирпич финиковой пасты и бутылка местного ликера «Тибарин».

Оказалось, кассирши государственного «Женераля» обсчитывают точно так же, как на Рижском рынке, и так же бурно реагируют на разоблачение. Но ведь и Лена может поорать, чтобы стекла звенели. Прибежал старший менеджер: «Всё о'кей, всё о'кей…» Переплаченные деньги вернули. В знак окончательного примирения менеджер сунул журнал – каталог товаров:

– Итс э сувенир.

– Ваш чек наш сувенир, – сказал Ваня.

Блуждая по улицам Сусса, набрели на пиццерию. Со стороны заведение выглядело прилично: на веранде стояли белые тенты, звучала нежная арабская мелодия.

– Давай перекусим, – предложила Лена.

В целях коммерции меню было составлено на пяти языках – арабском, английском, французском, немецком и русском, – а для всех остальных названия блюд сопровождали картинки. Листки когда-то распечатали на струйном принтере, а потом не раз и не два на них ставили чашки, проливали воду, брали мокрыми руками, так что с некоторых страниц буквы плакали ручьем.

– Что такое thun? – спросила Лена. На всех европейских языках это слово было написано одинаково.

– Тюна-фиш. Тунец. Еще есть морские фрутс, четыре фромажа, пеперони и веджетериан.

– Давайте тюна-фиш.

Все остальное доверия не вызывало. Не далее как вчера, соскучившись по европейской еде, они отправились в расположенный неподалеку от отеля порт Кантауи съесть в ресторане пиццу с салями – и получили лепешку, украшенную несъедобной ливерной нарезкой. Ваня вызвал шеф-повара.

– Вы хотите сказать, что это – салями? – Он слегка поддел вилкой кусок темно-серого цвета.

– Одну минуту, месье.

Шеф скрылся за золотой шторкой, отделяющей зал от кухонной зоны, и через минуту вернулся с батоном колбасы в руках.

– Вот, взгляните.

На этикетке большими буквами значилось: «SALAMI». Весомый аргумент. И ведь ничего не скажешь. Сковырнули вилкой ливер на край тарелки, съели пустую лепешку с оливкомым маслом. Так что теперь никаких европейских рецептов. Тунец и только тунец.

– Какой диаметр? – уточнил гарсон.

– Средний.

Гарсон спрятал блокнот в карман красно-зеленого фартука, стилизованного под итальянский флаг, и что-то крикнул пиццмейкеру. Лена пошла искать туалетную комнату.

– Налево, – подсказали ей.

За вычурным мавританским порталом следовал небольшой квадратный тамбур с рукомойником, за ним – две кабинки. Лена сделала шаг – и чуть не испачкала туфли: на полу, прямо посредине тамбура, блестела коричневая лужа. Лена поморщилась и, зажав нос, на цыпочках пробралась к левой кабинке.

Ни туалетной бумаги, ни полотенец в гальюне не было. Когда Лена вышла из тамбура, отряхивая руки от капель, гарсон подал салфетку.

– Спасибо, – сказала она и не глядя вытерла руки. А потом, посмотрев на салфетку, увидела на ней следы пищи. Наверное, это был тюна-фиш, здесь все только и делают, что едят тунца.

Лена брезгливо бросила серветку в корзину, посмотрела на мавританский портал, но во второй раз зайти не решилась. Вернувшись, заказала рюмку финиковой водки, плеснула немного на край носового платка и тщательно протерла руки. Остальное выпила для снятия стресса. Залпом.

Обратно в отель их вез негр – первый чернокожий африканец, которого они встретили на континенте. Ваня договорился с ним на четыре динара. Как всегда, они сели назад, и машина лихо сорвалась с места.

– Дай еще динар на кока-колу.

– А на бабу тебе динар не дать? – тихо по-русски произнес Ваня.

Лена полезла в сумочку и протянула негру монету.

– Фо кока-кола.

– Мерси, мадам. Так вы говорите – «Соль Клюб»?

Они доехали точно к ужину, но есть не хотелось.

– Пойдем просто так посидим с компанией, – сказал Ваня. – Можно чая попить. Или вина.

Марио говорил только на родном языке; по-английски, немецки, французски – почти ни слова.

– А я все понимаю, – сказала Нина. – Что тут понимать. Амиго, аморе миа, белла, нон каписко, кватро бамбини…

– Что значит «нон каписко»? – перебила Лена.

– «Не понимаю».

– А «кватро бамбини»?

– А «кватро бамбини»… – тут Нина вздохнула, – это «четверо детей».

– Ну а твой компанейро? Выучил что-нибудь по-русски? – поинтересовался Ваня.

Нина на секунду задумалась.

– Да, – сказала она. – Два слова. «Колючий» и «не хочу».

– Где он сейчас?

– В маникюрном кабинете.

– Где?!

– Маникюр пошел делать. У меня очень нежная кожа, он застеснялся, что царапает, и записался к мастеру.

– Держу пари, заодно и эспаньолку сбреет.

– Позавчера еще побрился. Теперь дважды в день, до синевы…

– Вот так аморе, – удивилась Лена.

–  Амор-амор, амор, амор, аморе нон си по, – пропел Ваня из Челентано и перевел: – нет ее, любви. Любовь невозможна.

С бутылкой мерло в руках к столику подошел гарсон.

– Привет, Камиль, – сказала Нина и протянула динар.

Ваня проснулся с температурой. На завтрак он не пошел, и на пляж, и на ужин тоже – весь день лежал в постели, изводил бумажные платки, кашлял, читал роман Гамсуна «Пан» и слушал музыку в плеере. А вечером оказалось, что заболела и Лена.

– Как это нас угораздило в такую жару?

– Никак. Акклиматизация.

Медсестра отсыпала горсть байер-аспирина и посоветовала купить для ингаляций настойку эвкалипта, а также сироп от кашля на основе солодки.

– Питание вам будет доставляться в номер, – сказала она. – Желаю поскорее поправиться. Если что, звоните портье. Всего хорошего.

Перспектива проваляться в гостинице до отъезда совершенно не радовала, поэтому, немного придя в себя, они решили сходить за лекарствами. Ближайшая аптека оказалась в местном райцентре – в порту Кантауи. Недалеко, минут двадцать ходьбы от отеля.

Порт Кантауи – небольшая искусственная бухта, в которой устроен причал для частных катеров и яхт. По периметру гавани построили рестораны, банки, магазины и мини-отели. Туристы ходили туда за спиртными напитками, а также менять доллары на динары: в обменниках отелей плохой курс.

Главной достопримечательностью порта считался поющий фонтан. Какой же это фонтан, подумала Лена, когда увидела его в первый раз. Так, фонтанчик. Три с половиной струйки в небо цикают. У нас такие поливалки на даче ставят – зарядят на весь день, и вот она вертится, орошает газоны.

С наступлением темноты у фонтана собиралась толпа туристов, все ждали шоу. И вот раздавались звуки народной музыки, томной – про любовь, наверное, пели, – разноцветными огнями вспыхивали струи…

– Отойдите, вы загораживаете! – эти немцы всегда возмущаются из-за ерунды. Стоят, любуются на жидкие струйки. Восьмое чудо света. Да господи, да хоть обсмотритесь.

Однажды вместе с ресторанным чеком гарсон положил в папку флаер – на одну ночь в порт Кантауи заезжал автопробег антикварных машин, рейд Рим – Карфаген. Поснимать на мыльницу в темноте не получилось – они просто ходили и любовались на «альфа-ромео», «лянчии» «ламборджини», «мазерати» и «фиаты». Восемьдесят процентов машин были кабриолеты – жарко ведь, подумала Лена. Забавно, в ряды «итальянцев» затесался одинокий «жучок». Попался английский «триумф». Был «инносент». Ваня сказал, по-итальянски правильно: «инноченто». Наверное, что-то редкое. Лена раньше никогда таких не видела.

Местные мужики стояли по обочинам, смеялись:

– Выпендрились! Да у меня и то старше машина!

Аптека находилась недалеко от бутафорских крепостных ворот, ведущих в гавань. Лена вспомнила, как по латыни настойка.

– Тинктура, – попросила она, – э-э-э, эвкалипти…

– Ай си, – сказал аптекарь, – я понял.

– Дайте еще «Пекто 6».

Это был сироп от кашля, тот, что медсестра в отеле подсказала. Аптекарь повернулся к шкафчику, подвигал склянки и выставил на прилавок высокую белую коробочку.

– Спасибо.

Лена взяла коробочку в руки, вытащила вкладыш инструкции.

– Мадам, что вы делаете?! – закричал аптекарь.

От неожиданности Лена отдернула руки от коробки.

– Я хотела прочитать инстракшн.

– Все написано сбоку на упаковке!

– Извините, я не знала, что нельзя открывать. Она не запечатана. У нас это разрешается… Но я уже поняла, что препарат с кодеином.

Аптекарь смотрел так, словно хотел съесть.

– Есть у вас какие-нибудь натуральные капли в нос? – срочно перехватил внимание Ваня.

Аптекарь секунду подумал.

– Спрей. – Он изобразил, что нажимает большим пальцем на пульверизатор. – Морская вода.

– Морской воды и в море полно. Спасибо, не надо.

Два дня были посвящены просмотру ВВС и тренировке английского. На третий температура спала, кашель благодаря тинктуре почти прошел, и они решили: можно на пляж.

Жизнь на берегу била ключом, каждый занимался любимым активити: играли в волейбол итальянцы, резались в карты русские, тюленихами лежали немки – многие из них были топлесс, – фланировали молодые арабы: «месье, ду ю вон э секс виф ми?»…

– У нас на проезде Шокальского ломают пятиэтажки, – вдруг долетели слова, – целый квартал. Пыль, грохот… Вот, сбежала сюда.

Лена даже споткнулась от неожиданности. Окна ее квартиры выходили на те самые пятиэтажки на Шокальского. «Мы уехали не дальше собственного двора», – подумала она.

Нина сидела под пальмой в теньке и натирала широкую спину Марио детским кремом от солнца со степенью защиты SPF 30. Молочко было страшного зеленоватого цвета, и, пока оно не впиталось, Марио казался обмазанным голубой косметической глиной.

– Вроде южанин, а такой нежный, все время сгораешь. Соле фуоко [4]4
  Солнце – огонь ( искаж. итал.).


[Закрыть], да, дорогой?

– Нына! Феличита!

– Тише, тише, Аль Бано.

– Пугачьова, – передразнил Марио.

– Привет! – сказала Нина. – Что-то долго вас не было. На экскурсию ездили?

– Болели, – ответил Ваня.

В первый же вечер гид собрал в холле всех новичков и огласил список экскурсий. Можно было съездить в Сахару и Карфаген, можно в города Тунис и Монастир, интересующимся народными обычаями предлагалось сходить на фольклорный вечер, а любителям природы – посетить страусиный заповедник в Сиди-Бу-Али. На этом выбор исчерпывался.

– Что такое Карфаген, полторы колонны, – сказала Лена. – Подруга в прошлом году была, говорит, пустая трата времени и средств. Только сто баксов зря выкинула. – Да и вообще, лучше когда-нибудь посмотреть его с сицилийской экскурсией.

– На Сицилию, кстати, возили раньше отсюда, – сказала Нина, – пока не обнаружилось, что по этим каналам русские продают детей. А про амфитеатр Эль-Джем я даже не знаю, чему верить. Одни говорят, его расстреляла из пушек королевская артиллерия, другие утверждают, римский недострой. Гиды так заврались, что сами не могут разобраться.

Так они и не выбрались. Зря, конечно.

После полудня в атмосфере что-то изменилось. Свет был такой, словно начинались сумерки. Лена посмотрела на небо и не увидела солнца: небосвод заволокла сизая пелена. Воздух казался плотным, осязаемым.

– Затмение?

– Не знаю. Скорее всего.

– Поехали в Сусс, что тут без солнца торчать, – предложила Нина.

– Марио с нами?

– Нет, Марио не поедет. – Нина погладила своего кабальеро по плечу. – Я решила от него отдохнуть.

– Ну ты даешь.

– Так что, едем?

– Ладно. Куплю какую-нибудь глупость на память, – согласилась Лена.

– Именно что глупость. – Ваня не любил всю эту хохлому.

По большому счету купить в Тунисе было нечего. Начальница Лениного PR-отдела заказала привести оливковое мыло, которое «с виду как наше хозяйственное, но делает кожу очень гладкой, „Виши“ отдыхает». Мыло так мыло. После недолгих поисков приобрели три куска. Но запах, боже мой! С дустом, что ли? Лена представила начальницу в этом аромате и усмехнулась.

Через дорогу от отеля «Сол Клуб Кантауи» работал большой магазин, супермаркет «Зейтуна». Русские сметали с прилавков оливковое масло, преимущественно марки Ruspina – ха-ха, rus-pina, русская сосна! – а немцы халву. Тащить бутылки с маслом из Африки в Москву Ваня отговорил, а вот халвы Лена все-таки купила. А потом совершила открытие. В дальнем углу магазина притаилась витрина специй. Перец красный, перец черный, карри, фенхель, шафран, харисса, тимьян, розмарин, орегано, сушеные розы веерами лежали на маленьких полочках, разноцветные и пахучие.

– Какая душистая мята!

Вечером они заварили с ней чай. Получилось терпко и вкусно, надо еще взять.

– Тэж Мархаба, – сказала Нина таксисту и пояснила: – торговый центр в европейском стиле, пройдемся по магазинам, а потом оттуда выйдем на набережную.

Из окна автомобиля Лена увидела надпись: «диско Samara».

– Смотрите!

– «Самара» значит «смуглянка», – объяснила Нина. – Нам гид сказал, когда из аэропорта ехали.

– Эй, мсье, что это ты возишь кругами, эраунд энд эраунд? – спохватилась Нина. – Вот же он, Тэж Мархаба…

«Месье» затормозил с недовольным лицом.

– Пять динар, ни милима больше. – Ваня был неумолим.

Рядом с Тэж Мархаба на каждом углу стояли высокие, как на подбор, мускулистые парни и шептали, словно в пустоту:

– Гашиш-гашиш-гашиш…

– В Шереметьево, между прочим, зеленый коридор, – заметил Ваня.

– Предлагаю изменить маршрут. Что мы не видели в магазинах и на берегу? Давайте углубимся в город и посмотрим нетуристическую изнанку.

– У меня слишком много денег с собой. Лена хотела зайти в ювелирный.

– Значит, сначала туда.

Торговый комплекс Тэж Мархаба считался самым модным местом в Суссе. На трех этажах разместились бутики и кафе. Была там и пара ювелирных магазинов, но украшения Лене не понравились: и золото, и серебро выглядели кустарщиной.

– Н-да, – сказала она, – так мы и не потратили наш капитал. Придется ходить только по центральным улицам и постоянно озираться.

– Посетим музей мозаики Бардо? – предложила Нина.

– Терпеть не могу музеи.

– Я тоже.

– Тогда пойдемте на набережную, – вздохнула она. – Скучная какая-то у нас выходит прогулка.

– А как же сувениры? – спросил Ваня.

– Успеем, рядом с отелями этой мишуры полно. Можно вечером зайти в лавку около супермаркета. Мне кажется, здесь все дороже. Хотя странно, должно быть наоборот.

Ограда отеля была увита диким виноградом. Иногда в зеленое макраме вплетались большие ярко-красные цветы, похожие на маки. Лена с Ваней шли за подарками в порт Кантауи и любовались изгородью, не забывая щелкать затвором цифровой зеркалки. По другую сторону дороги картина была иная: теснились хибарки и магазинчики, на веревках, натянутых между олив, сушились узорчатые половики, топорщились лапы гигантских, в рост человека, кактусов, во дворах поспевали гранаты… Пока Лена мучила зум, приближая и отдаляя очередной алый цветок, Ваня успевал придумать, как построить кадр с мусорной кучей под деревом или с автобусной остановкой.

Неожиданно юркий тунисец схватил Лену под локоть и потащил вглубь сувенирной пещеры.

– Донт тач май вайф, ай'л килл ю, – как мужчина мужчину, предупредил его Ваня, – не дотрагивайся до моей жены, а то прикончу!

– Сорри, сорри, месье, – залепетал араб. – Эклипс сегодня видели?

Вопрос про затмение прозвучал так неожиданно, что Лена засмеялась и переступила порог чертога Али-Бабы. За порогом открылось тесное царство керамики, кожи, ковров, фигурного стекла…

– Выпейте со мной чая, прошу. Платить не надо, я угощаю. Я все равно закрываться хотел. Поговорим за жизнь.

Продавец скрылся за ширмой и через пару минут принес на подносе три похожих на рюмки стаканчика с мутным и сладким мятным чаем – мента тэ.

– Меня Имед зовут. Вообще-то магазин мы вместе с братом держим. Но у него дела, семья – редко бывает. Я тоже хотел бы дела и семью, но это так сложно. Думаете, я много зарабатываю в этой лавке? Хорошей работы на побережье нет, можно только поваром в отель или барменом. Или магазин открыть. Видите, сколько сувенирных? Да кому оно нужно, все это дерьмо, – он обвел рукою пространство. – Вам что-нибудь нравится здесь? Если нравится, возьмите на память. Берите! Нет, я серьезно. Все что хотите, берите.

На полках, притиснутые друг к другу, стояли рыжие кожаные саквояжи, изукрашенные каменьями кальяны, восточные остроносые туфли, деревянные верблюдики. Под потолком – криво сшитые куртки, черно-белые платки-арафатки, национальные одеяния, связки туземных бус из стекляруса и ракушек.

– Хочу гоу Москоу. Думаю об этом эври дэй, каждый день, каждый божий день, – сказал Имед. – Друг! Умоляю, сделай что-нибудь для меня. Отдай мое резюме в базу агентства по трудоустройству… пришли приглашение, вызов, я за все потом заплачу…

– А что именно ты намерен делать в Москве? – спросил Ваня.

– Поваром буду. Устроюсь в какой-нибудь ресторан. У вас ресторанный бум, я слышал. Итальянскую кухню знаю, английскую, вашу, немецкую… Не верите? Я кулинарный колледж заканчивал, у меня диплом есть. Работал пару лет в вашем отеле.

– Почему сейчас не работаешь?

– Платят мало. Всего двести долларов в месяц. Здесь хоть четыреста получается.

– Сделай копии всех документов. Диплом, паспорт, военный билет. На случай, если запросит агентство. Мы составим резюме, выложим в Интернет и дадим наш электронный адрес. А телефон твой. Годится?

– Спасибо, друг…

Из пещеры Али-Бабы они вышли через два часа. С собой Лена уносила национальное берберское платье. Они за него заплатили.

У эстрады нашелся свободный столик. Лена заказала кафе-о-лэ – кофе с молоком, а Ваня взял местное пиво. В «Сол Клуб Кантауи» шел конкурс бальных танцев, и они засмотрелись, как пары танцуют латину. Пока лидировали поляки, но Лена болела за эфиопа и местную девушку. Подошла Нина.

– У тебя новая сумка, – заметила Лена.

– Ходили вчера с Марио в супермаркет. Сувенир на прощанье. – Нина погладила пестрый матерчатый бок, усыпанный литерами LV. – Он послезавтра улетает. Ходит весь расстроенный, говорит: давай, заберу тебя в Италию, будем жить вместе. Я отвечаю: «Какая Италия! Кватро, Марио, кватро!» – Словно продолжая спорить с итальянцем, Нина распрямила четыре пальца и потрясла рукой.

– Не будешь больше с ним общаться?

– Нет, наверное. Он, конечно, дал все адреса…

– Бесперспективно?

– Не в этом дело. Вчера остался у меня, и, представляешь, провели всю ночь на пионерском расстоянии. Нон фуоко. Ты в музыкальную школу ходила? Помнишь, было такое понятие, только не non, а con. Ничего не смог, даже плакал, как маленький.

– А как же – кватро?

– Есть, наверное, и кватро… Все силы из него выпили, квартетом.

Марио улетел. Нине оставался один день, а Лене и Ване – четыре. Перед ужином решили прогуляться в порту Кантауи по магазинам: сувенирная программа так и осталась невыполненной.

– Ну ты и набрала, – сказал жене Ваня, когда они вышли из местного «Женераля». – Давай хоть в рюкзак переложим.

На единственной лавочке около супермаркета, развалясь, сидела пожилая тучная тетка, обложенная вязанками пакетов. Но им тоже нужна была лавочка. Поэтому Лена уверенно двинулась в сторону тетки, а Нина с Ваней за ней. «„Англичанка“! – вдруг вспомнила Лена, – из тех, что играли в маджонг». Тетка ее не узнала.

– Shall I move? [5]5
  – Мне подвинуться? ( англ.).


[Закрыть]– спросила она.

– A little, please [6]6
  – Чуть-чуть, пожалуйста ( англ.).


[Закрыть].

– Русские, что ль?

– Русские.

Она потянула на себя пакет, и из него под лавку покатились неведомые плоды, напоминающие кольраби.

– Девочки, подберите мне, – сказала она. Было видно, что нагибаться ей тяжело.

Лена и Нина заглянули под скамейку и собрали обратно в пакет теткину поживу.

– Что это?

– Плоды кактусов. В Москву повезу.

– А вкусные они?

– Вкусные, – сказала тетка. – Сладкие.

– На что похоже?

– Ни на что. Вон там, на молу продаются. Два динара шесть штук. Идите сходите, пока продавец не ушел.

Они отправились на мол и тоже купили шесть кактусов. Густое пюре из картошки, помидора и арбуза – так точнее всего можно было описать вкус этого дара природы.

– По-моему, гадость, – Нина даже скривилась.

– Крахмала в них много. Чувствуешь картофельный привкус? Вот интересно, а картошка в Тунисе есть?

– Конечно, есть. Забыла – жбан пюре вчера на ужине стоял?

Вечером Лена почувствовала, что с руками что-то не то. При внимательном рассмотрении под ярким светом в ванной обнаружилось, что они усеяны тончайшими микроскопическими иголками.

– Так-перетак, – сказала Лена. Девушки не говорят «так-перетак», но она сказала. – А где мой пинцет для бровей? Ну, тетка! Чтоб тебе в жопу кто-нибудь это засунул.

– Вот оно, живое воплощение моих страхов, – сказал Ваня. – Невидимые иголки! Мир гораздо опаснее, чем мы о нем думаем.

В первых числах октября погода испортилась, зарядили дожди, туристы сидели по номерам, пляж опустел.

– Рамадан начинается в понедельник, – сказал Имед, когда они зашли к нему за бумагами. – Есть, пить, курить, блудить, ругаться – ничего нельзя. И так целый месяц.

– Даже есть нельзя?! – удивилась Лена.

– Днем – нет. Вечером – можно. После захода солнца.

– Религия запрещает?

– Закон. Каждый день пять молитв, и ночью одна. По всем радиостанциям транслируют азаны. Многие в Рамадан вообще не работают, потому что надо постоянно молиться.

– У нас тоже есть похожий период, зимой, – сообщила Лена. – Пост называется.

– Посьт, – повторил Имед. – Смешно. Прямо как «почта». Вот, поглядите, я все приготовил.

Он протянул заверенные нотариусом листы. «Имед Аффен, 1972 года рождения, место жительства поселок Хергла» – было сказано в метрике.

– Мы постараемся, – пообещала Лена. – Заверни во что-нибудь получше, видишь, какая погода.

Напоследок Имед угостил их гранатами, совершенно незрелыми на вид, но очень вкусными. Как выяснилось, иногда в них живут мухи.

– Инсектс! – завизжала Лена, когда из-под кожуры выползло нечто черное числом шесть.

– Мус, – успокоил Имед и отломил ей кусок с другого бока. Без мух.

В жуткий ливень возвращались они в отель. Пути было метров триста, но дождь лил стеной, и замшевые Ленины туфли моментально промокли. Под козырьком автобусной остановки она разулась, отжала воду, обмотала ноги салфетками и снова натянула туфли – получились как бы портянки.

– Следовало бы уехать отсюда на два дня раньше, – сказал Ваня, глядя на ухищрения жены.

Утром Лена увидела солнце. Как хорошо, подумала она. Был день отъезда, и так хотелось провести последние часы на берегу. Чемоданы собраны и отнесены в специальную комнату на хранение, ключи от номера сданы, деньги из сейфа получены.

Сегодняшним рейсом улетали многие москвичи – двери их комнат были открыты нараспашку, по коридорам сновали горничные с тележками моющих средств. «Вот и кончились наши каникулы», – подумала Лена.

В девять пятнадцать они в последний раз поднялись по широкой белой лестнице в ресторан. Трансфер до аэропорта заказан на половину двенадцатого, времени было полно. Лена долго и вдумчиво ела салат из тунца с огурцами и брынзой – неожиданно он ей начал нравиться. После завтрака Ваня отнес роман Гамсуна «Пан» в библиотеку и оставил на полке. Книга была его собственная, но Ваня решил, что она ему больше не нужна.

Лена стояла на берегу, слушала, как звенят мачты от ветра, и прощалась с морем. Море было прекрасно. Неправдоподобно зеленое, спокойное и бескрайнее. Это было единственное, ради чего стоило ехать.

Пассажиры толпились на взлетке. Подниматься по трапу никто не спешил, хотелось подольше постоять на асфальте и поймать последние лучи африканского солнца. «В Москве сейчас дожди, слякоть…» – думал Ваня. Он видел прогноз погоды по ВВС.

Консервная банка снова не подвела, рейс прошел хорошо. На подлете к аэропорту пилот погасил свет в салоне, и в темноте стали видны огни Солнцева, Олимпийской деревни, проспекта Вернадского… Не сговариваясь, люди в салоне захлопали.

Ваня вытащил из сетки прессу, которую читал в дороге, и хотел убрать в боковое отделение саквояжа.

– Что с этим будем делать? – Лена указала на журнал с бумагами Имеда.

– Выкини, – просто сказал Ваня.

– Мы же обещали.

– Ты с ума сошла – тащить араба в Москву.

– Сошла так сошла, – ответила Лена и опустила конверт в ближайшую урну.

Дома она открыла тетрадь, взяла красный роллер и записала на будущее:

За границу брать:

Юбка красная рюшка

Голубые бриджи + футболка Meхх

Футболка с мухомором

Кофточка полосатая бежевая Motivi

Подследники две пары

Носки, гольфы

Трусы три пары, в том числе черные Vis-à-vis

Купальник новый открытый

Парео

Кроссовки

Свитер

Она еще немного подумала, покусала колпачок роллера, дописала: чайник, стаканы, фен – и поставила точку.