Текст книги "Русская артиллерия в мировую войну (Том 1)"

Автор книги: Евгений Барсуков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 30 страниц)

Между тем артиллерия, оставшаяся на своих удаленных от пехоты позициях, бывала не в силах оказать ей такую поддержку как ввиду неизбежного перерыва связи, так нередко и за невозможностью зрительного наблюдения вследствие дыма и пыли, покрывающих поле сражения, перепутанности в расположении войск по мере хода боя и, наконец, из опасения поражения огнем своей пехоты.

Все это заставило серьезно задуматься над вопросом о придаче пехоте таких частей артиллерии, которые были бы с нею органически связаны и действовали бы с нею в бою плечо к плечу, немедленно отвечая на все ее запросы и решая огнем поставленные ею боевые задачи.

Ставка главковерха впервые подняла вопрос об изготовлении траншейных орудий в июле 1915 г. следующей телеграммой в ГАУ:

"По сведениям нашего военного агента в Швейцарии, заводом Шкода изготовляется легкое переносное орудие калибром в 35 мм, особенно пригодное для стрельбы из линии пехотных окопов; огонь этот весьма действителен по пулеметам. Во Франции, по официальным данным, войска также широко снабжаются мелкокалиберной артиллерией, частью изготовленной вновь. Небольшое количество пушек мелкого калибра, имеющихся в морском ведомстве, уже использовано нами; неоднократно приходилось отказывать войсковым начальникам в просьбах о высылке им таковых орудий. Представлялось, бы желательным изготовить и у нас специальные мелкокалиберные пушки для нужд позиционной борьбы".

В том же 1915 г. членом Арткома Розенбергом был выработан образец 37-мм траншейной пушки и приступлено к изготовлению таких пушек. Кроме того, были заказаны в Америке 37-мм пушки системы Маклена.

Заказы 37-мм пушек, как и все прочие, выполнялись крайне медленно. Между тем войска настойчиво просили об усилении подачи им траншейных пушек такого же образца, как и германские, а именно: легко разбирающиеся и легко переносимые, удобно помещающиеся для стрельбы в пулеметных гнездах, имеющие пехотный прицел и легко обслуживаемые самой пехотой (а не артиллеристами). Траншейная пушка Розенберга обр. 1915 г. отвечала этим условиям: разбиралась на 3 части – ствол орудия со щитом (вес около 74кг), лафет с нижним щитом (около 82 кг) и колеса (около 25 кг), устанавливалась в любом пулеметном гнезде, имела пехотный прицел и могла обслуживаться пехотой. При стрельбе на 1 000 – 1 200 шагов траншейная пушка Розенберга отличалась хорошей меткостью и достаточной пробивной способностью по щитам орудий и пулеметов. Впервые указания о применении "отдельных штурмовых батарей", вооруженных 76-мм штурмовыми пушками обр. 1910 г., взятыми из крепостей, были объявлены приказом Ставки 1 (14) марта 1916 г. Согласно приказу 22 февраля (6 марта) того же года было сформировано 18 таких батарей за No 1 18. В батарее полагалось иметь по 8 пушек. В бою рекомендовалось располагать по два и даже по одному орудию (поэтому на каждое орудие полагалось по два фейерверкера, способных вести самостоятельно огонь); дальнобойность допускалась до 3,2 км, скорострельность – до 15 выстрелов в минуту. Батареи придавались артиллерийским бригадам. Назначение "отдельных штурмовых батарей": скорая стрельба на небольшие дистанции по открытым целям в решительные моменты боя; сопровождение пехоты при атаке "для непосредственной поддержки и закрепления взятых участков неприятельской позиции". Для борьбы с дальнобойной артиллерией батареи эти не предназначались.

Штурмовая 76-мм пушка перевозилась четверкой лошадей (вес системы с передком около 1 т); поэтому для сопровождения пехоты при атаке она была мало пригодна.

Приказом Ставки 23 декабря 1916 г. объявлены были новый штат отдельных штурмовых полевых батарей (в батарее 8 орудий, 4 зарядных и 8 парковых ящиков, 24 патронных повозки, 2 телефонных двуколки), новые "Указания" об их службе взамен "Указания", объявленных в приказе от 1 (14) марта.

Полевые штурмовые батареи могут быть использованы, – говорилось в новых "Указаниях", – как при наступлении, так и при обороне. Размещаются они повзводно и даже поорудийно для получения, главным образом, флангового и перекрестного огня. Сопровождают пехоту для непосредственной поддержки атаки и закрепления взятых участков неприятельской позиции, выдвигаются на руках (вес орудия в боевом положении без передка около ? т) или при помощи передков лошадьми, смотря по обстановке. Допускается скорострельность 15 выстрелов в минуту, дальность – до 2,5 км. При обороне назначаются для фланкирования подступов и отражения атак на близких дистанциях. Огонь открывается: для непосредственной поддержки атаки, для отбития контратак при закреплении взятых участков неприятельской позиции и для отражения атак противника. Для борьбы с артиллерией не предназначаются. Пристрелочные выстрелы ведутся одновременно со стрельбой легких и горных орудий, чтобы отвлечь внимание противника от мест расположения штурмовых орудий. Патрон специальный или горной пушки обр. 1904 г. Горными патронами обр. 1909 г. стрелять нельзя, так как они дают начальную скорость больше 274 м в секунду. На каждое орудие по 260 выстрелов. Батареи придаются артиллерийским бригадам, командиры которых контролируют их боевую готовность и, по указанию старших начальников и по соглашению с соответствующими начальниками участков, принимают меры к правильному использованию штурмовых батарей в бою, заботятся о боевом питании и прочем снабжении. При наличии в батарее только двух офицеров (кроме командира) и использовании повзводно и даже поорудийно "Указаниями" обращалось внимание на надлежащую подготовку орудийных фейерверкеров, как начальников, могущих вести самостоятельно огонь своих взводов или орудий.

К 1917 г., ко времени созыва в Петрограде междусоюзнической конференции, обсуждавшей потребности русской армии для продолжения войны до июля 1918 г., Ставка (Упарт) установила следующую норму снабжения армии траншейными пушками 37-мм калибра системы Розенберга обр. 1915 г. или системы Маклена: каждый пехотный или стрелковый полк обеспечивается батареей в 4 траншейные пушки. По этому расчету на 687 полков требовалось 2 748 траншейных 37-мм пушек. Между тем к январю 1917 г. в армии состояло всего около 450 разных траншейных орудий, в том числе: 76-мм штурмовых обр. 1910 г. – 144 (18 батарей), 47-мм пушек Гочкиса – 93 и траншейных 37-мм пушек Розенберга и Маклена – лишь около 200.

За недостатком специальных орудий задачи артиллерии сопровождения и траншейной ложились на полевую легкую, конную и в особенности на горную артиллерию, если последняя оказывалась в составе того или иного войскового соединения. Для подбития неприятельских орудий ближнего боя или для обстрела фланговым огнем важных подступов 76-мм пушки выдвигались в передовые окопы или ближайший к ним район, причем для обстрела подступов при обороне огонь открывался только с переходом противника в наступление.

В начале января 1917 г. помощник наштаверха сообщал назначенному военным министром Беляеву, что на совещании главнокомандующих фронтами в декабре 1916 г. возбуждался вопрос о скорейшей необходимости снабжения армии средствами ближней борьбы – траншейными легкими пушками мелкого калибра (главным образом для борьбы с пулеметами) и в особенности о необходимости развития (производства минометов, которые являются отличным средством для разрушения искусственных препятствий и окопов и для сильного морального воздействия на противника.

"В прежние операции главкоюз также указывал, – сообщалось Беляеву, на необходимость интенсивного снабжения пехоты, в особенности минометами и пушками".

Указывалась минимальная норма – 2 миномета на батальон и 2 – 4 траншейные пушки на полк.

"Целесообразность этих орудий борьбы подтверждается применением их в значительных размерах как нашими союзниками, так и врагами. Наша пехота настойчиво требует минометы, считая их как бы своей артиллерией. При усилении снабжения минометами возможно сократить производство бомбометов, которые, как орудие борьбы, в значительной степени уступают минометам".

Так заканчивалось письмо помощника наштаверха{256}.

Через несколько дней военный министр ему ответил, что на фронт подано уже 1 440 минометов (58-мм Дюмезиля 1 202 и 47-мм Лихонина 228) и 37-мм траншейных пушек Розенберга 137 и что к весне еще будет подано легких минометов 1 245 (20-мм, 47-мм и 68-мм), а тяжелых лишь 183 (89-мм Ижорского завода 12 с 1 200 выстрелами, 9,45-мм японских 21 с 900 выстрелами и 6-дм. мортир Эрхарда 150 с 30 000 выстрелов) и 37-мм траншейных пушек 160 (Розенберга 150 и Максим-Норденфельда 10), по 1 000 выстрелов на каждую пушку.

"Тяжелые минометы, – сообщал военный министр Беляев наштаверху, являются уже настоящими артиллерийскими орудиями, их можно готовить только на орудийных заводах в ущерб другим орудиям (лишь десятками в месяц). Союзники сами имеют тяжелые минометы единицами, много десятками, а потому не обещают их нам в сколько-нибудь значительном количестве"{257}.

В мае 1917 г., согласно приказу Ставки, формировались 9 отдельных скорострельных восьмиорудийных траншейных батарей с 47-мм пушками Гочкиса, выделенными из отдельной морской артиллерийской бригады особого назначения, но затем через 2 мес., в июле, формирование этих батарей было отменено и вместо них сформированы были лишь 2 траншейные пехотные команды с теми же пушками.

Из сформированных в 1916 г. 18 отдельных траншейных батарей батареи за No 3, 7, 8, 10 и 13 по приказу Ставки, в июне 1917 г., были перевооружены 76-мм короткими пушками обр. 1913г. (на неразъемном горном лафете обр. 1909 г.) и названы "отдельными штурмовыми горными батареями". Эти короткие пушки несколько тяжелее 76-мм траншейных пушек обр. 1910 г. (вес системы в боевом положении пушки 1913 г. около 615 кг, а пушки 1910 г. 540 кг), но балистические качества их гораздо выше (предельная дальность их – шрапнели 5335 м и гранаты 7040 м, тогда как у пушки 1910 г. она для шрапнели и гранаты равна лишь 2560 м).

Последней сформированной уже в ноябре 1917 г. была 19-я отдельная штурмовая горная батарея (с короткими 76-мм пушками обр. 1913 г.).

В мировую войну бомбометы и минометы раньше всех появились у немцев. Бомбометы со снарядами преимущественно осколочного действия применялись для поражения защитников окопов при их атаке, минометы с минами преимущественно фугасного действия служили для разрушения блиндажей и проволочных заграждений.

Ввиду относительно несложной конструкции этих орудий изготовление их началось в 1915 г. кустарным способом в ближайших к фронту мастерских по образцам нескольких таких орудий, захваченных нашими войсками у немцев. Затем стали поступать случайные и бессистемные требования от войск в ГАУ, которые первое время не давали достаточно ясного представления о том, каким именно условиям должны удовлетворять бомбометы и минометы.

Первоначально войска требовали только бомбометы, причем приезжавшие в ГАУ представители фронта объясняли, что важнейшими качествами бомбометов являются их легкость, подвижность, удобоприменяемость к местности и простота в обращении, позволяющая обходиться с ними пехоте без помощи артиллеристов и таскать их за собою всюду в любое время. О дальности стрельбы и о действии снарядов представители фронта говорили лишь вскользь. С явным удовлетворением они представляли в ГАУ привезенный ими образец самодельного бомбомета, представлявшего собою железную трубу с навинтованным дном, укрепленную на деревянной колоде. Дальность таких бомбометов не превосходила сотни шагов, стреляли они "картечью" из подручного материала, причем стрельба бывала не безопасной для самих стреляющих и требовала осторожности.

Вопрос о бомбометах, по существу артиллерийский, начал разрабатываться на фронте без участия артиллеристов, и первая стадия разработки этого вопроса протекала в условиях порядочной бестолковщины.

В августе 1915 г. поступило в ГАУ первое определенное требование Ставки и сразу на 10 000 бомбометов; при этом не было никакого разделения на бомбометы и минометы. В конце 1915 г. Ставка потребовала – и на этот раз уже минометы в количестве 4550 шт., а военный министр Поливанов, по собственной инициативе, приказал увеличить их число до 9 500, причем его решение основывалось не на требованиях с фронта, а в силу "корреспондентских обследований" разных добровольцев из так называемых "общественных деятелей".

Потребность в бомбометах и минометах была этими "деятелями" раздута до крайности на основании будто бы воплей с фронта о крайнем их недостатке. Объяснялось это отчасти тем, что при бедности русской армии в артиллерии поневоле приходилось прибегать к этим упрощенным орудиям. Многие видели в них чуть ли не универсальное средство на все случаи боя, с другой стороны,относились к ним почти как к "игрушечным" орудиям. Между тем бомбометы и минометы хотя и являлись суррогатами настоящих орудий, но все же были артиллерией специального назначения, которая должна была соответственно применяться в бою, имея надлежащую организацию, обеспечивающую ее наиболее целесообразное боевое использование.

Только в 1916 г., после почти двух лет довольно бестолкового употребления траншейных орудий, дело стало налаживаться.

В марте 1916 г. состоялся приказ Ставки, воспрещающий производство в районе военных действий армии всевозможных опытов и работ по введению изменений в существующих образцах вооружения, как-то: бомбометов, минометов, снарядов к ним, ручных гранат и пр. Все предлагаемые усовершенствования и изобретения по артиллерийской части, заслуживающие внимания, предлагалось направлять в ГАУ (обыкновенно направлялись они не в ГАУ, а в Упарт, и отсюда по рассмотрении, иногда после испытания, передавались с заключением Упарта в Артком ГАУ).

В мае 1916 г. была определена Упартом норма снабжения бомбометами и минометами. По этой норме на пехотный полк полагалось иметь или по 8 бомбометов, из которых 4 составляли вооружение полка и возились в полковом обозе, а остальные 4 являлись принадлежностью фронта и выдавались в полки по мере надобности, или по 4 миномета, из которых 2 – при полку, а 2 составляли принадлежность фронта для выдачи полкам по мере надобности{258}. Почти в то же время докладом Упарта наштаверху предусматривалась необходимость перевозочных средств для полкового и дивизионного траншейного имущества (бомбометы и минометы с боевым комплектом, ручные гранаты, осветительные и сигнальные средства). "Ввиду изменчивости боевой обстановки и невозможности во всех случаях своевременно подать к боевым частям армии все нужное им и соответствии с боевыми задачами траншейное имущество при войсках надлежит иметь некоторый минимум этого имущества, заключающий в себе все виды его"... – говорилось в докладе начальника Упарта{259}.

В том же мае Упарт сообщил в ГАУ, что принятые в тылу Особым совещанием по обороне нормы на бомбометы и минометы следует признать явно преувеличенными, и что если эти нормы будут осуществлены, то "большая часть этих орудий не найдет себе применения на фронте", что для армии требуется всего 7 000 бомбометов, 4 500 легких и 2 400 тяжелых минометов.

Подтверждение того, что нормы Особого совещания – по нескольку десятков тысяч бомбометов и минометов – были действительно несообразно велики, служило то обстоятельство, что к июлю 1916 г. войска действующей армии отказались совсем принимать бомбометы, вследствие, чего их скопилось в тыловых складах до 3000 шт.

Легкие 58-мм минометы Дюмезиля не удовлетворяли войска, так как дальность их – до 500 шагов – очень ограничивала случаи их применения. Армия требовала увеличить дальность минометов втрое (до 1 км).

Вследствие этого решено было приостановить дальнейшее изготовление бомбометов, количество 58-мм минометов Дюмезиля ограничить до 3 500 шт., изготовить 1 000 легких 47-мм минометов Лихонина; впредь изготовлять минометы только более дальнобойные и в состав ТАОН включить батареи с тяжелыми минометами 89-мм Ижорского завода или 9,45-дм. (около 240-мм) английскими.

Английские 9,45-дм. минометы, по заявлению представителя Англии на междусоюзной конференции в Петрограде, оказались очень опасными для обслуживающего их личного состава, так как давали часто преждевременные разрывы мин. Ввиду этого пришлось отказаться от заказа таких минометов и заменить их английскими же 2-дм. (около 50-мм) минометами. Однако, этих последних минометов вовсе не поступало на вооружение нашей армии до самого конца войны. Всего тяжелых минометов поступило 267, в том числе 207 от Ижорского завода 89-мм и 60 от Путиловского завода 6-дм. (152-мм).

Лишь в августе 1916 г. приказом Ставки (No 1085) было объявлено к руководству изданное Упартом "Наставление для применения траншейных орудий ближнего боя". В этом "Наставлении" было краткое описание бомбометов и минометов и приводились основные цифровые данные, характеризующие эти орудия, как орудия примитивного устройства, в большинстве не скорострельные, обладающие малой меткостью и требующие для попадания в цель малого размера большого расхода снарядов.

Назначение их определялось в общем так. Бомбомет должен быть прежде всего портативен, стрелять с любого места, хорошо и легко маскироваться, быть простым в обращении и стрелять хотя бы на 500 – 600 шагов. При таком задании получалось слабое пробивное, осколочное или фугасное действие; диаметр сферы действительного поражения осколками – около 40 м. Главное назначение – поражение живых целей, быть подсобным орудием для пехоты во всех тех случаях, когда полевую пушку взять с собою нельзя, а одной винтовки или пулемета недостаточно. Бомбометы признавались особенно полезными: при атаке, за несколько минут до штурма, когда своя артиллерия уже вынуждена замолчать, чтобы не поражать своих, или ее нет вовсе; при обороне, когда заградительный огонь бомбометов может помешать противнику ворваться в нашу позицию или выбить уже ворвавшегося. Миномет должен иметь сильное фугасное действие и быть подсобным орудием для разрушения оборонительных сооружений противника – блиндажей, окопов и заграждений; миномет не может быть столь же портативен, как бомбомет, и досягаемость его в 2 – 3 раза больше (до 1? км).

Согласно докладу начальника Упарта наштаверху, представленному 18 (31) января 1917 г., бомбометы (по 8 на пехотный полк) имелись в армии полностью; легких минометов Дюмезиля 58-мм и Лихонина 47-мм (по 4 на полк, из них 2 – при полку и 2 – принадлежность фронта) состояло около 50% положенного числа (кроме 58-мм и 47-мм, в армии было еще 12 минометов 240-мм французских и 90 минометов 20-мм Лихонина); тяжелых минометов 89-мм и 9,45-дм. предположено было иметь 100 батарей по 24 миномета в каждой при ТАОН (60 батарей на ударном фронте и по 20 батарей на каждом из двух соседних фронтов), всего 2 400 тяжелых минометов; в то время формировалось в виде кадра лишь запасное отделение траншейной артиллерии при 1-м запасном артиллерийском дивизионе.

К концу войны в распоряжении русской армии имелось до 14 000 бомбометов, т. е. вдвое больше, чем требовалось (7 000), легких минометов почти полностью – около 4 500, тяжелых минометов 267, т. е. лишь около 11% потребности (2400).

Приказом Ставки 29 мая (11 июня) 1917 г. No 342 были объявлены штаты минометной артиллерии, согласно которым в тяжелой: минометной батарее должно было состоять по 8 или по 16 минометов 89-мм или 240-мм (9,45-дм.), а в легкой минометной батарее – по 16 минометов 58-мм; батареи по 4 или по 5 сводились в минометный дивизион.

Тем же приказом предписывалось сформировать 1 -и минометный артиллерийский дивизион в составе 5 батарей: 1-я, 2-я и 3-я батареи из 9,45-дм. английских, 4-я и 5-я батареи из 58-мм французских минометов. Английские минометы, как указывалось выше, были заменены минометами русских заводов.

В сентябре 1917 г. были сформированы: а) 2-й минометный артиллерийский дивизион (по штату приказа No 342) из двух тяжелых минометных батарей с 240-мм французскими тяжелыми минометами и трех легких минометных батарей с 58-мм минометами; б) минометная артиллерийская школа и запасный минометный артиллерийский дивизион из двух батарей (в каждой по два миномета всех образцов, имеющихся на вооружении){260}.

Назначение минометной школы и запасного минометного дивизиона: 1) теоретическое и практическое обучение командного состава (в школе был постоянный и переменный состав) минометной артиллерии боевому применению, ведению стрельбы и прочим специальным знаниям по минометной артиллерии; 2) разработка вопросов, касающихся минометов и их боевого применения; 3) сосредоточение сведений о минометах и применении; их в .русской и в иностранных армиях; 4) производство опытов, составление описаний, уставов и наставлений; 5) разработка штатов и табелей; 6) обеспечение скорейшей готовности формируемых минометных батарей.

Обеспечение артиллерии личным и конским составом

По вопросу обеспечения армии, в том числе артиллерии, личным и конским составом в "Положении о полевом управлении войск в военное время", изданном в 1914 г., имелись указания лишь общего характера{261}.

Забота об укомплектовании действующих армий возлагалась, главным образом, на дежурных генералов при штабах главковерха, главкомов фронтов и командармов. Образование запаса пополнений и подготовка их возлагались на тыловые органы военного министерства, не подчиненные главковерху, и на военно-окружные управления районов, подчиненных главкомам фронтов.

Положением 1914 г. почему-то почти игнорировался существовавший и неотмененный Свод военных постановлений 1869 г., которым руководствовалось военное министерство. Положение и Свод не были увязаны между собою, последствием чего была разрозненная во многих отношениях деятельность военного министерства в глубоком тылу и действующих армий на театре военных действий.

По смыслу Свода военных постановлений, закона хотя и устаревшего, но заключавшего в себе рядом с отжившими немало и ценных указаний, на каждую действующую армию следовало иметь не более одного передового запаса, который назначался не только для снабжения армии артиллерийским имуществом, но и "для безостановочного обеспечения артиллерии людьми и лошадьми"{262}.

Фактически во время войны передовые артиллерийские запасы если и были организованы фронтами, но не армиями, то не согласно указаниям закона, а случайно – путем импровизации начальников артиллерийских снабжений, и так как согласно Положению о полевом управлении на них не лежала обязанность заботиться о пополнении артиллерии людьми и лошадьми, то эта обязанность не возлагалась и на организованные, ими передовые запасы{263}.

Согласно Положению, дежурный генерал при главковерхе должен был составлять общие соображения и разрабатывать общие вопросы по укомплектованию подчиненных главковерху вооруженных сил личным и конским составом, сноситься по этим вопросам с главными управлениями военного министерства, собирать и содержать в своем управлении общие сведения о численности вооруженных сил. Дежурный генерал штаба фронта должен был иметь точные сведения о численном составе армий фронта, составлять соображения и делать распоряжения по всем вопросам пополнения личным и конским составом армий; вести учет численности личного и конского запаса, находящегося " ведении военно-окружных управлений района, подчиненного главкому фронта; давать, с разрешения начальника штаба фронта, наряды подчиненным главкому главным начальникам военных округов о высылке укомплектований для пополнения армий из этого запаса; следить за своевременным пополнением личного и конского состава запасных частей и резерва чинов, состоящих при военно-окружных управлениях района, подчиненного (главкому фронта, своевременно требуя пополнения от ГУГШ; ставить в известность дегенверха об общем ходе этого пополнения.

Дежурный генерал штаба армии обязан был иметь точные сведения о наличной численности войск и учреждений армии, следить за тем, чтобы части армии всегда находились в полных составах; в предвидении убыли должен был заблаговременно доносить дежурному генералу фронта о необходимости подачи в армии укомплектований и по прибытии их распределять и направлять по войсковым частям и учреждениям армии, в зависимости от потребностей.

В корпусах на обязанности начальника штаба корпуса лежало "заблаговременное возбуждение вопросов и сношение, с доклада командиру корпуса, с дежурным генералом штаба армии о пополнении частей корпуса личным и конским составом".

Наконец, в дивизиях начальник дивизии, "имея особое наблюдение за состоянием частей вверенной ему дивизии в комплекте", должен был принимать все меры, чтобы "число чинов, назначаемых для хозяйственных надобностей, не увеличивалось за счет боевой численности дивизии" и "в предвидении убыли" заблаговременно доносить командиру корпуса "о подаче команд пополнения".

На инспекторов артиллерии корпуса, армии и фронта никаких обязанностей в отношении пополнения артиллерии личным и конским составом не возлагалось. Положениями о них, изданными в 1916 г., это не предусматривалось. В отчете генинспарта о результатах его командировки на Юго-западный фронт в 1915 г. отмечалось, что подготовка пополнений в запасных частях артиллерии на фронте оставалась без надлежащего., объединяющего руководства.

Только на полевого генинспарта, согласно Положению от 5 (18) января 1916 г., возлагалось наблюдение, между прочим, и "за подготовкой на театре военных действий личного состава артиллерийских пополнений"{264}.

В отношении внутренних областей за полевым генинспартом сохранялись его обязанности, установленные приказом по военному ведомству 1910г. No664, т. е. он должен был наблюдать и проверять боевую подготовку личного состава артиллерийских пополнений в запасных частях, находящихся и вне театра военных действий,– в ведении военного министерства.

Но, как уже отмечалось выше (см. стр. 161-168), на подготовку личного состава артиллерийских пополнений – ни солдат, ни офицеров – как на фронте, так и в особенности в тылу не было обращено должного внимания со стороны полевого генинспарта. Он не инспектировал во время войны запасные артиллерийские части, а командируемые им лица изредка заглядывали в эти части, и то лишь попутно, при исполнении какого-либо другого основного поручения, причем доклады их о состоянии запасных частей артиллерии оставались почти без внимания.

В этом отношении в пехоте действующих армий дело было поставлено несколько лучше. Состоявший для поручений при наштаверхе Искрицкий неоднократно, начиная с осени 1915 г., командировался для осмотра частей пехоты в отношении пополнения офицерским составом и солдатами, конским составом, предметами вооружения, обмундирования и снаряжения, обозом, инженерным имуществом, средствами связи, а также в отношении боевой подготовки, санитаркой части и пр. На доклады Искрицкого о результатах его командировок обращалось достаточное внимание, и по приказанию Алексеева по этим докладам делались соответствующие распоряжения{265}.

Запасные артиллерийские части предоставлены были в сущности самим себе, так как начальники окружных артиллерийских управлений, которым они подчинялись, были перегружены работой по артиллерийскому снабжению, считали эту работу более ответственной и относились к постановке дела в запасной артиллерии в общем поверхностно.

Определенного плана подготовки артиллерийских пополнений, которым должны были бы руководствоваться все запасные артиллерийские части, не было. Подготовка производилась разно и в зависимости от сложившихся условий – где лучше, где хуже. Артиллерия действующих армий получала пополнения в большинстве случаев недостаточно хорошо подготовленными и должна была завершать подготовку, а иногда почти полностью самим подготавливать пришедшие пополнения в боевых условиях.

Неудовлетворительность подготовки пополнений нельзя было ставить в особую вину запасным артиллерийским частям, которые были поставлены в столь неблагоприятные для работы условия, что нередко бывало невозможно достигнуть лучшего.

Распоряжениями ГУГШ и Главного штаба ввиду огромных потерь в боях производились частые мобилизации людей из состоявших в запасе и ополчении, досрочные призывы новобранцев, мобилизации и реквизиции лошадей. Призванные люди распределялись по запасным частям, лошади – по отделениям конского запаса и оттуда, по мере требования, отправлялись на фронт в распоряжение дежурных генералов. Еще по объявлении первой мобилизации в июле 1914 г. прибыло из запаса на 400 000 – 500 000 чел. больше, чем должно было их состоять по штатам в переменном составе запасных частей. Затем, начиная с сентября 1914 г. по сентябрь 1915 г., произведено было 4 набора новобранцев – до 2 950 000 чел. и 3 призыва ратников ополчения до 2 480 000 чел.{266}. Всего же в течение первого года войны запасные части должны были вместить в своих переменных составах около 7 000 000 чел. Хотя большая часть переменного состава разновременно была отправлена на фронт, все же запасные части оказались крайне переполненными людьми, число которых постоянно превышало в 3 – 5 раз положенное число людей по штатам переменного состава. Для обслуживания их, размещения, обучения и пр. нехватало ни средств, ни людей в постоянном (кадровом) составе запасных частей. За недостатком помещений призванные люди размещались частью в бараках, наскоро сколоченных из досок, на нарах в 2 – 3 этажа, частью – в сырых полутемных землянках и лишь небольшой частью – в казармах или домах, но всегда крайне скученно, без свежего воздуха. Учебные занятия производились весь день, поочередно партиями, под руководством командиров постоянного состава и в общем кое-как ввиду неудобных условий и крайнего переутомления руководителей, которым за малочисленностью приходилось проводить все время на занятиях, почти вовсе не имея отдыха{267}.

Распределение призванных из запаса производилось распоряжением военного министерства, не особенно считавшегося со специальностью на прежней службе в кадровом составе.

Вследствие этого, при переполнении людьми запасных артиллерийских частей, много бывших артиллеристов, не исключая фейерверкеров – орудийных начальников, бомбардиров-наводчиков, телефонистов, ездовых и других специалистов, которые были крайне нужны для вновь формируемых артиллерийских частей, попало в запасные части пехоты. И хотя они должны были там состоять на особом учете, но все же большинство из них были отправлены на фронт в пехотные части и оказались потерянными для артиллерии, будучи при этом мало полезными для пехоты.