Текст книги "Рыцарь и Ко (СИ)"

Автор книги: Евгений Захаров

Соавторы: Светлана Захарова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

– Приветикус! – жизнерадостно завопил Прич, протягивая Мерину руку. Тот равнодушно ее пожал и даже не особо удивился, когда она осталась у него в руке.

– Гм, – сказал он, близоруко вглядываясь в длань покойного князя. – Вот и талисман – пропуск номер раз. Где еще три?

Прич надулся.

– Так я вообще без трофеев останусь! – завопил он.

– Твое дело, – пожал плечами волшебник. – Можешь оставаться со своими трофеями, но здесь – в Танелорне – и на веки вечные!

– Нет вопросов. – И оруженосец мгновенно снял с пальца перстень, с шеи – ожерелье, а с чела – алмазный мой венец.

– Эй! – подскочил я. – Это же мой венец! Это я его нашел и в карман сунул! А ты... Как и светильник?!! Ну, Прич!

– Какая разница, – развел руками мой вороватый оруженосец. – Все равно Мерину отдаем.

– Не мне, – пояснил маг, – а для общей пользы.

– Разве этакие краденые штуки считаются талисманами? – удивилась Тильда.

– Так князь-то нам их добровольно отдал, без принуждения, – отозвался я.

– А меня животные беспокоят, – вмешался Ико. – Что с ними?

– Кони здесь, – показал на ноготь большого пальца маг. – А Кутя по нужде убежал.

– Чего вы орете? – шикнула Тильда. – Макмура разбудите!

– Это у него летаргический сон, – пояснил Мерин.

– Чего?

– Еще не сон, но уже не смерть, – растолковал нам маг. – То есть наоборот. В общем, я пока с ним дрался, почти всю свою силу извел. Ради вас, между прочим!

– Ценим, ценим, – загудели все, а я сунул руку в карман и всучил магу несколько монет.

– То-то! – волшебник приосанился и щелкнул пальцами, из которых, испуганно ржа, весело высыпались кони. Его колпак поднялся в воздух и приобрел свою первоначальную форму. Весело забренчали монетки, и понеслась бравурная музыка. Тут же на площадь с какой-то улицы весело притрюхал наш голубоглазый друг.

– Ты есть, наверное, хочешь? – озабоченно спросил я. – Долго же нас не было!

– Минут пять, – сказал Штуша и чихнул. – Нет, есть я не хочу. Я могу месяц ничего не есть и не пить. Как слон!

– Как верблюд, – поправила Матильда.

– Неважно, – Кутя был положительно рад видеть нас целыми и невредимыми.

– Слушайте сюда, – сердился волшебник. – Важное скажу! Бегать скопом в одну дверь – дело нудное, неблагодарное и пустое. Только крышки переводите. Предлагаю каждому зайти за одну из дверей. Понимаю, в одиночку тяжко, но другого выхода нет. Ах, да!

Он стащил с головы платочек с узелками.

– Совсем забыл, – пояснил он, отжимая платок. Лысина его блестела на солнце, и Причард загоготал. – Испепелю, – кротко заметил маг, и оруженосец попятился.

Мерин напялил колпак и приуныл.

– Мелочи нет? – жалобно спросил он.

– Только что засыпал тебя медью, – холодно отозвался я. – Целых четыре штуки дал!

– Маловато будет, – заискивающе сказал маг. – Я совсем без сил, смутно и тягостно...

– Вон тухляцкое ожерелье засунь, – посоветовала Тильда. – Или перстень.

– Да ты что! – перепугался волшебник. – Нельзя!!! Хотя очень хочется. Талисманы, найденные за дверьми, должно пронести за ту, последнюю, коя ведет в Логр, дабы послужили они пропуском... Да вы что, не слушали, о чем я говорил раньше?

– Да, да!

– Нет, ни в коем случае!

– Пивка бы!

– А где мой Асмодей?

– Чего? – Мерин сел.

– Асьмушка где? – повторил Ико. – Он же уже вырос, значит, Асьмушка ему уже мал. Будет Асмодей. Он тоже может в дверь проходить, он умный!

Волшебник вздернул бороду.

– А что мне за это будет? – капризно осведомился он.

Мы скинулись, сколько могли. Могли мало: Тильда дала серебряную заколку для волос, я отвинтил золотой набалдашник с рукояти меча, а Ико, вздыхая, пожертвовал перстень с княжеской печатью, сказав:

– Я у тебя его потом выкуплю.

Мерин щелкнул пальцами, у мизинца его неожиданно откинулся ноготь, и оттуда на песок со звуком "пу-уть" кверху лапами вылился дракон. Он похлопал глазами, пошевелил усами и полез лизаться. Куте стало завидно, он тоже пошевелил усами и полез лизаться.

– Тьфуй, – сплюнул Причард, так как его в ласке обделили.

– Хоть Бозо не полез, – удовлетворенно сказал я.

– Тпррф! – радостно сказал Бозо, наклоняя ко мне свою глупую голову. Я замахал руками и отбежал утереться.

– Изумрудики, – бормотал Мерин, вставив в глаз черненький кругляшок с окошечком и разглядывая перстень. – Да, это стоит одного дракона-недоростка. Мало того! – забывшись, он поднял палец, и из него вылетела молния, ударившая в одну из дверей. Та, как по команде, отворилась, и оттуда полезли какие-то твари ненасытные, железом обитые, с пауками, начертанными на боках, а на них – люди худые, в шлемах безрогих и с огнелуками наперевес. Наш волшебник еще раз показал, что он может быть могучим, когда захочет мгновенно загнал их обратно, размахивая руками и крича, как на гусей: "Пошли, пошли!", а дверь запечатал заклятьем непрошибаемым, после чего гордо посмотрел на нас. Мы откровенно насмехались.

– Зато теперь знаем, что туда ходить не надо, – покраснел маг. – Я вот что хотел сказать! Видите, какой я стал сильный? Это от золота. И я вам помогу. Я отыщу для Асмодея такую дверь, за которой не боятся драконов. А то какой смысл его отправлять: мигом или сердце вырвут, или глаза высосут, или в бабу превратят, срам один, или вообще раздвоится – зачем нам два дракона? Нам и одного не прокормить! Вон какая дубина вымахала!

Дубина подошла к нему и облизала. Мерин смутился и отмахнулся платком.

– Подъем! – огласил он и сразу предупредил: – Это я себе командую. Асьмух – туда!

Там, куда указал волшебник, уже начала открываться дверь. Асмодей присел в драконьем реверансе, после чего без оглядки влетел в проем. Дверь за ним плотно затворилась.

– Ну и нам пора! – бодро вымолвил Мерин. – Прошу не задерживаться припасов нема.

– А кому куда? – спросил Прич.

Маг развел руками.

– Тут уж я вам не советчик, – басом сказал он. – За дракона просили.

Я раздал всем по крышке, и Мерин ушел первым. Мы пожали друг другу руки и лапы и хотя в дальний путь, но, надеюсь, не на долгие года.

ГЛАВА 4

О любви немало бреда сложено...

Из народных по тешек

Тильду в волшебном вихре перевернуло и шлепнуло задом наперед. Она охнула и подумала, что в ее возрасте опасно выделывать подобные курбеты.

– В каком таком возрасте? – раздраженно спросила она сама себя и поразилась собственному голосу, совершенно незнакомому. Она сжала руками голову и решила ничему не удивляться, а для начала оглядеться. Но удивляться и не пришлось: у оглянувшейся Тильды было полное ощущение, что все предметы, окружавшие ее, она знает с детства. Слева от нее в углу стоял рояль, ближе журнальный столик, справа – роскошное бюро ("И откуда я знаю такие слова?" поразилась Тильда). Она оперла подбородок на руки, лежащие на набалдашнике палки. Потом осторожно, чтобы не умереть от удивления, подняла голову: руки ее оказались пухлыми, морщинистыми, в веснушках, к тому же они держали палку красного дерева с серебряной рукояткой. Следовало бы назвать ее клюкой, подумалось Матильде, но в таком случае и себя следует признать старой каргой, а этого ни в коем случае делать не следует.

Снова положив подбородок на руки, она попыталась разобраться в ситуации. Она находится в чужом теле одновременно с его хозяйкой – хорошо, хоть она не возражает – или стала сама ею на какое-то время. Нет, ну почему этот старый болван не предупредил, что такое может произойти? А зачем, тут же возразила она себе, все равно пришлось бы идти.

Что бы она сделала против? Написала свое имя на руке? Глупости.

В общем, решила Матильда, надо дать этой старой перечнице волю, а самой выждать, пока удастся заполучить талисман-пропуск и – поминай как звали!

Тильда удовлетворенно откинулась в кресле (как оказалось, она сидела в кресле). В этот момент дверь в дальнем углу комнаты открылась, и вошел верзила в темном костюме безукоризненного покроя, с постной физиономией и прилизанными, расчесанными на прямой пробор волосами, толкающий перед собой тележку с посудой. Подкатив ее к журнальному столику, он стал быстро и ловко сервировать его тарелками, тарелочками и блюдечками, чашечками, чайничками, кастрюльками и вазочками, словом, разной чепухой. Тильда же, вытянув ногу, любовалась собственным ботинком.

– Ваш чай, мэм, – почтительно доложил верзила.

– Спасибо, Дживс, – поблагодарила его Тильда. – Хотелось бы мне знать, где это носит нелегкая твоего хозяина?

Она взяла со столика чашечку и отпила глоток. Чай оказался восхитительным. Матильде было наплевать – и что такое чай, и почему его нужно пить, – она просто наслаждалась, тем более что все это, оказывается, было ей известно.

– Мистер Вустер с утра ушел в клуб, – тем временем докладывал Дживс. Насколько я знаю, он должен прибыть с минуты на минуту.

– Спасибо за информацию, – буркнула Тильда. – Кстати, Дживс, как у вас получается такой божественный чай? В него ведь что-то добавлено, не так ли?

– Вы совершенно правы, мэм, – улыбнулся кошачьей улыбкой дворецкий. Крепкая настойка по рецепту одного моего знакомого кока. Чайная ложечка, не более.

– И, разумеется, рецепт настойки – ужасная тайна? – улыбнулась Тильда.

Дживс невозмутимо кивнул. В это время входная дверь прямо напротив кресла распахнулась, и в комнату вбежал небольшого роста молодой человек с подвижным лицом и волнистыми волосами. Увидев, кто сидит в кресле, он на секунду сморщился, но затем расплылся в слащавой улыбке.

– Тетя Агата! – воскликнул он визгливым голосом, подходя к Тильде и тыкаясь ей носом в щеку. – Какими судьбами?

– Берти, – строго заявила Тильда, – мне надо с тобой серьезно поговорить.

– Хорошо, хорошо, – затараторил молодой человек. Он налил себе чаю, схватил сэндвич с огурцом, плюхнулся в другое кресло возле столика и с хрустом принялся жевать, испуганно поглядывая на тетку.

– С вашего позволения, я на кухне, сэр, – почтительно сообщил Дживс и укатил тележку в ту же дверь, из-за которой явился минуту назад.

Берти же беспокоился. Он титаническим усилием проглотил сэндвич, тут же схватил другой, заложил ногу за ногу и с громким всхлипом глотнул чаю.

– Твой друг ведет себя совершенно неподобающим образом! – сказала Тильда, обличающе тыча пальцем в племянника.

– Какой из них? – дергая шеей, откликнулся Берти.

– Это ничтожество, которого ты называешь "Сиппи"!

– Ах, Сиппи, – деланно зевнул Вустер, подымаясь с кресла и подходя к роялю. – Очаровательный парень. Тетя, а хотите, я вам сыграю одну вещицу?

Он откинул крышку.

– Буквально вчера разучил. В "Клубе Зануд" от нее все были просто в восторге!

– Не сомневаюсь, – желчно сказала Тильда. – Меня тошнит от твоих вещиц. Не переводи, пожалуйста, разговор!

Берти со вздохом закрыл рояль и поплелся на место. Усевшись, он вопросительно уставился на тетку.

– И что же такого натворил мой милый друг Сиппи, отчего вы явились ко мне в этаком негодовании?

– Этот нахал ухлестывает за Мартиной!

– Что за Мартина? – заволновался Берти. – Почему я с ней не знаком?

– Мартина – дочь тети Эулалии, твоя кузина.

– Ах, эта Мартина, – хлопнул себя по лбу Вустер. – И что?

– Вчера их видели вместе в театре! Безобразный скандал!

– Да ничего безобразного нет, – пожал плечами Берти, и вдруг подскочил. – Ну как же! Ведь Сиппи обручен с Пруденс – какая трагедия для бедной девочки... Постой-ка, тетушка! А откуда ты знаешь Пруденс?

– Я не знаю никакой Пруденс, я знаю Мартину. Она, чтоб ты знал, невеста лорда Уотергейта! ("Какое неприятное имя!" – мелькнуло в голове Матильды). И твой Сиппи-как-его-там ей совсем не пара. А кто, интересно знать, их познакомил?

– Я, – неохотно сказал Берти. – На именинах у кузины. Я шел туда, а Сиппи увязался со мной...

– Вот видишь, – удовлетворенно кивнула Тильда. – Так что и исправлять положение – тебе.

Она тяжело поднялась из кресла и, опираясь на палку, пошла к выходу.

– Но, тетушка, – заскулил Берти, подавая ей в передней манто. – Не валите все на меня. Откуда мне было знать, что этот несносный болван Сиппи втюрится в Мартину?

– Не знаю, – отрезала Тильда. – Это меня не интересует. Развтюривай их как хочешь. Или пусть Дживс что-нибудь придумает. Я завтра еду в поместье и жду тебя исключительно с хорошими вестями, иначе можешь и носу ко мне не казать!

Внезапно Матильде пришла в голову мысль: любая вещь, отданная добровольно...

– Берти, – сказала она. – Ну-ка, подай мне вон ту вазу с каминной полки!

– Нравится? – похвастался Вустер, поднося ей ужасную аляповатую посудину, разрисованную львами, драконами, змеями, лестницами и еще какой-то ерундой. – Купил по случаю... на аукционе. У Дживса от одного ее вида зубы ноют.

Матильда разочарованно повертела в руках вазу. Дверь в пространстве и времени не возникала. Может быть, вещь должна быть подарена?

– Я ее забираю, – заявила она. – Ей тошно на твоей каминной полке в обществе фарфоровой свинки с облупленным носом, фаянсовой кисы и пучка павлиньих перьев.

– Мне она самому нравилась, – по-птичьи склонил голову Берти. – Но чего не сделаешь ради любимой тетушки? Берите.

Дверь не появлялась. "Не то, – подумала Матильда. – Наверное, когда нужная вещь сама попадет ко мне в руку, дверь и откроется. Другого объяснения нет".

– На, – сунула она вазу в руки удивленного племянника. – Я тебя проверяла. Дживс, как всегда, прав – ваза совершенно ужасная, а у тебя абсолютно нет вкуса.

– Абсолютно с вами согласен, мэм, – с чувством произнес Дживс, возникая из кухни. – Кроме последнего: это не мои слова. Я не считаю, что у хозяина нет вкуса – он просто... м-м-м... несколько...

– Дживс, голубчик, поймай мне такси, – пришла к нему на выручку Тильда. – А ты, Берти, помни мои слова.

Она села в лифт и вскоре была уже на улице. Дживс договаривался с шофером.

– Дружочек, – обратилась к нему старуха. – У Берти всегда какие-то безумные прожекты. Прими, пожалуйста, живейшее участие в этом деле.

– Почту за честь, мэм, – поклонился дворецкий, придерживая дверцу, пока Тильда влезала в чудесную самоходную повозку под не менее чудесным названием "такси".

Наследующий день Тильда, как и обещала, уехала в поместье. Оно ей чрезвычайно понравилось, особенно приятно было сидеть в кресле на веранде в обществе клетки с канарейкой и любоваться солнечными зайчиками, играющими в листве деревьев. Матильда не возражала бы остаться здесь навсегда и наплевать на всевозможных братиков и глупых волшебников, если бы не ноющие сырыми ночами кости и тот ужас, который она ежедневно наблюдала в зеркале.

И вот одним погожим утром она дремала в своем кресле на веранде, выходящей в сад, как вдруг ее разбудили задорные звуки клаксона. По аллее прямо к парадному входу подъехал автомобиль, и из него выскочил Берти в кожаных крагах и очках-консервах. Стащив и то, и другое, он помахал тетке сорванным с головы кепи и бросился в дом. Тильда поспешила пройти в гостиную.

– Привет, тетя! – чмокнул ее в щеку племянник и рухнул на диван. – Я с вестями!

– Надеюсь, хорошими, – буркнула Тильда, усаживаясь рядом с ним. Выкладывай, что там с Мартиной и этим твоим Сиппи?

Вустер потер руки.

– Не все сразу, тетушка. Сначала я разработал план, гениальный во всех отношениях!

Тильда хмыкнула.

– Нет, правда! – стал горячиться Берти. – Я решил приударить за старушкой Пру, чтобы Сиппи заревновал и вновь обратил к ней свой, так сказать, вдохновенный взор...

Хитрый Вустер умолчал о том, что бедняжка Пруденс весьма обрадовалась его знакам внимания. Их отношения начали развиваться с пугающей быстротой, а противный Сиппи и не думал ревновать, вовсю поглощенный Мартиной. Зато ревнивцем оказался лорд – на днях он явился в Клуб Зануд в поисках коварного соперника. Коварный соперник в ужасе бежал и умолял его, Берти, отвадить лорда и помочь ему, коварному сопернику, жениться на Мартине, что противоречило желаниям тетушки! Вустер вконец запутался: такая щекотливая сложилась ситуация. Тем более что Берти ни капли не хотелось жениться на Пруденс, а она уже явно ждала от него предложения.

– Ты что, заснул, Берт? – грохнула кулаком по столу Тильда.

– Ах, да! – встрепенулся Вустер. – А что я говорил?

– Ты сказал, что решил приударить...

– Точно, – закивал племянник. – Но вот по доброй воле Сиппи обращать свой взор не захотел. Тогда я решил пойти на хитрость! – И Берти похрустел пальцами.

Тильду передернуло.

– Сиппи, – рассказывал ничего не заметивший племянник, – никак не может решиться на объяснение, подумал я, значит, надо создать ему подходящую обстановку. Я написал Сиппи записку с просьбой зайти ко мне и намеком на присутствие Мартины. Затем я написал записку Пру, также с просьбой зайти мне, мол, надо сообщить ей нечто важное. Так что они встретятся и без помех решат все свои проблемы. Все!

И Берти, хлопнув себя по коленкам, с видом крайнего утомления откинулся на спинку дивана.

– Право, Берти, какой же ты болван! – желчно отозвалась Тильда. – С чего ты взял, что они обязательно помирятся? Может, будет только хуже? Увидят друг друга – и разбегутся.

– Не разбегутся, – заявил Вустер. – Я велел Дживсу запереть их на ключ и не выпускать, пока не помирятся. Ну, тетушка, вам не угодишь! Подумаешь, если ничего не выйдет – придумаю что-нибудь другое. Скоро приедет Дживс и все расскажет. А пока не пообедать ли нам?

Берти остался ночевать у тети, а наутро прямо с поезда явился Дживс в своем неизменном котелке и с саквояжем. Берти нетерпеливо затащил слугу в гостиную, где они ранее завтракали с тетей, и начал допрос.

– Все получилось к обоюдному удовольствию, сэр, – поведал Дживс. Сначала, правда, все пошло наперекосяк, словом, не так, как вы задумали, сэр.

– Что ты еще натворил, Дживс? – вскипел Берти. – Я так старательно придумывал план.

– Я все перепутал, – покаялся дворецкий. – Записку для мистера Сипперлея я отослал лорду Уотергейту, а записка, предназначенная мисс Пруденс, попала к мисс Мартине.

– О! – застонал Берти и сполз по дивану на пол.

– Замолчи! – одернула его Тильда. – Продолжай, дружочек!

– Я решил поправить ситуацию, – рассказывал Дживс, – и передал мисс Пруденс на словах, что вы ее ждете. Она пришла и стала ожидать вас в гостиной, сэр. Затем пришел лорд – он, как я понял, надеялся настигнуть вашего друга, ведь записка начиналась словами: "Дорогой мой Сиппи!" Однако, к своей жалости, застал лишь мисс Пру. В разгар их беседы вошла мисс Мартина... Не буду пересказывать подробно ее слова, но вышла очень неприятная история.

Вустер замычал и попытался рвать у себя с головы волосы.

– Мисс Мартина убежала в слезах. Я пошел ловить для нее такси и по рассеянности запер дверь на ключ! В этом я не виноват, вы же сами мне это приказали, сэр.

– Приказал, – пискнул Берти.

– Вот так все и вышло, сэр. И все из-за моей рассеянности.

– Постой! – подскочил Берти. – А Мартина поехала, случайно, не к Сиппи?

– По крайней мере, она назвала шоферу такси его адрес, сэр.

– А лорд и Пруденс? Они не очень злились, когда обнаружили, что ты запер дверь?

– Они даже не заметили этого, сэр, так были увлечены друг другом.

– Так значит, – лицо Вустера светлело с каждой минутой, – мне не надо будет жениться на старушке Пру?

– Ни в коем случае, сэр. Лорд Уотергейт женится на ней. Уходя, они оставили вам вот это.

И Дживс выудил из кармана два приглашения на атласной бумаге с золотым обрезом – на свадьбу лорда с Пруденс. Тильда заметила, что имя Пруденс вписано совсем недавно.

– Надеюсь, что приглашение от Сиппи также не запоздает, – хмыкнул Берти.

– Негодники! – вскочила с кресла возмущенная Тильда, хватая приглашение и потрясая им в воздухе. – Эулалия нам этого никогда не простит! А все ты, Бертран! А все ты, Дживс! Уж от тебя-то, – она ткнула пальцем в грудь безмолвного дворецкого, – я никак этого не ожидала!

И она, хлопнув дверью, вылетела из комнаты. Затем на секунду из щелей в двери полыхнуло голубым светом. Берти выскочил за тетей, затем с недоуменным лицом вернулся в комнату.

– Ничего не горит, – пожал плечами он. – И тетя куда-то запропастилась. Как ты думаешь, она будет долго на меня сердиться?

– Думаю, не очень, сэр, – склонил голову дворецкий. – У вашей тети отходчивое сердце.

– Тогда, – потер руки Берти Вустер, – не пора ли нам хлопнуть по стаканчику, а, Дживс?

– Самое время, сэр.

ГЛАВА 5

Игра с многоголовым драконом требует гораздо большей сноровки – ему

легче подглядывать.

Из правил игры в "драконий покер"

Асьмушка осторожно переступил порог и осмотрелся. Ясно было одно: он очутился в помещении, довольно темном и тесноватом для подросшего в последнее время дракона. Асмодей, не шевелясь, вытянул шею и покрутил головой (благо она вертелась на все триста шестьдесят градусов – занятная особенность драконьего позвоночника). Кругом были полки, полки – множество полок, заваленных разнообразным барахлом.

– Чем могу... – состроив любезную мину, вышел из подсобки продавец. Тут же его любезность как корова языком слизнула. Застонав, продавец обхватил голову руками.

– О, мой товар! О, мои драгоценные амулеты! О, мои несравненные ткани! Кыш отсюда, проклятый дракон!

Он схватил с одного из лотков дырявое полотенце и принялся им махать, как если бы он выгонял из помещения муху. Асмодей же мухой отнюдь не был. Как он понял (а был он, как вы помните, довольно сообразительным зверьком), ему здесь были не рады. Поэтому он попытался как можно осторожнее выйти из лавки. Подумаешь, мелочи – вместе с дверным косяком и кусками стены.

– Чей дракон? – надрывал глотку продавец, потрясая кулаками. – Кто мне возместит ужасающий ущерб?

– Дракон? – подскочил к ущемленному какой-то пройдоха с красной рожей и рожками во лбу. – Оп!

Он ловко снял с плеч Асьмушки дверной косяк и с поклоном вручил его разозленному торговцу.

– Это ваша вещь? – учтиво осведомился он.

– Моя, а то чья же? – рявкнул торговец. – А кто же мне возместит...

Пройдоха отстегнул от пояса кошель и кинул пострадавшему несколько монет.

– Пойдем, – положил он руку на шею Асмодею. – И быстрее, пока он не очухался!

[Image009]

Незнакомец повел с любопытством крутящего головой дракона по улице. Точнее, это была не улица, а просто узкий промежуток между многочисленными магазинчиками, лавками, палатками, лотками и шатрами. Этот проход пересекался многими другими, и везде кучковались, толпились, торговались, ругались и хлопали друг друга по рукам самого разнообразного вида существа. Один – выше самого Асьмушки (он покупал зонтик, присев на корточки), другой – многоглазый, третий – тощий, да такой, что, стань он боком, его бы не было видно вовсе...

– Ты, наверное, потерялся, – рассуждал новый Асьмушкин знакомый, уверенно прокладывая себе путь во всей этой толчее. – Ну, а тут уж хватай не зевай. Сколько я этому типусу отстегнул за разломанную стенку, смекаешь? А сколько я выручу за тебя? Ого-го! А этот-то дурень обрадовался – за ущерб заплатили! Но уж тут, на Деве, так заведено: если думаешь, что заключил с деволом удачную сделку – пересчитай все свои деньги, потом руки и ноги, а затем и всех родственников. А я – девол. Усек?

– Глип, – неожиданно ответил Асмодей и до того удивился, что так и сел. Тут же на него кто-то натолкнулся и чуть не упал.

– Поосторожнее! – рявкнул девол.

– Сам за собой смотри, олух! – не остался в долгу тот. – И за драконом своим поглядывай!

– Извращенец, – отступил с опаской новый хозяин. – Всех бы вас...

– Изверг! – прорычал зеленый и чешуйчатый ящер, который и наткнулся на Асьмушку. – Скажи спасибо, что я тороплюсь, а то бы поговорил с тобой по-свойски!

Он схватил торговца за грудки, мелко потряс, затем отшвырнул в сторону и исчез в толпе.

– Знаем мы, куда он торопится, – фыркнул нимало не задетый девол. Чуешь, чем пахнет?

Асмодей повертел носом. Воняло гадостно.

– Ихняя извращенская столовая, – просветил дракона девол. – Жрут всякую гадость. Рассказать?

Асмодей помотал головой. Не то что нюхать, но и слышать про этакое он не хотел.

– А я расскажу, – подначил его торговец, продираясь между рядами. Особенность их национальной трапезы заключается в том, чтобы успеть сожрать еду прежде, чем она выберется из тарелки. А однажды был такой случай слушаешь, нет? Так вот, я стою, торгую – а делаю я это на свежем воздухе, сам увидишь, почему, – и мимо проходит один из этих зеленых. Проходит и кидает в меня бумажным стаканчиком. Я, понятное дело, машинально ловлю, и что, ты думаешь, в нем оказалось за питье?

– Глип, – с омерзением сказал дракон.

– Во-во, – кивнул торговец. – И во, – он показал изуродованную трехпалую руку. – И хватит об этом. Мы уже пришли.

Он отпер дверцу на загородке, подтолкнул Асьмушку внутрь и тут же защелкнул за ним замок. Асмодей огляделся и глазам своим не поверил: кругом стояли всякие разные – голубые, красные, страшные, усатые, большие, полосатые, маленькие, толстенькие, худенькие и вообще такие, на которых смотреть было страшно, – драконы.

– А драконы, – пояснил девол, – нынче в цене. Особенно неприрученные, молодые, вот как ты. А ну, – заголосил вдруг он, – покупай! Разбирай! Налетай, подешевело!

Асьмушка заскучал. Он прошелся по загону, приветственно пофыркал, но драконы его игнорировали: чуяли, наверное, что-то. Тогда Асьмух подошел к загородке, положил голову на ее верх и задумался. "Где взять талисман?" хотел задать он вопрос вслух, но из его пасти вырывались лишь язычки пламени да неизменное: "Глип!" Внезапно Асьмушка встрепенулся и завилял хвостом: в толпе показался его друг Ико! Правда, когда тот подошел поближе, сходство ослабло: этот паренек был постарше князя, ростом поменьше, покоренастее. И все равно на душе у Асьмушки потеплело. И надо же было такому случиться, что паренек, похожий на друга, остановился аккурат возле загородки и принялся нетерпеливо кого-то (или что-то) высматривать. Асмодею захотелось обратить на себя его внимание, поэтому он ухватил парня зубами за рукав и потянул. Видать, немного не рассчитал, потому что рукав неожиданно остался у него в пасти.

– Эй! – сердито сказал парень, оборачиваясь. – Пошел вон!

– Ну-ка, не смей кормить дракона! – крикнул, торопясь к месту происшествия, торговец.

– Да я не кормил, – оправдывался паренек. – Он мою рубашку сам слопал!

– Поздно, – загробным голосом сообщил девол. – Он теперь к тебе приручен – ты же его покормил. А как я его буду продавать, такого прирученного? Ты в ответе за то, что приручил. Этот дракон больше ни к чему не пригоден. Так что покупай его, ничего не попишешь.

– У меня денег нет.

– А это что за серебряная штучка? Амулетик? Оп-па! Хорошо, уговорил, забирай усатого. Продешевил, конечно, но... – И торговец вытер фальшивые слезы. – Он мне и так почти даром достался. Бери, пока даю!

И торговец, прикарманив амулет, вытолкал Асьмушку из-за изгороди и побежал ловить более солидных покупателей. Парнишка же растерянно смотрел на обрывок веревочки у себя на шее.

– Обидно, – заключил он. – Ну да ладно, не скандалить же. Не люблю я этого.

Асьмушка тоже терпеть не мог скандалов, поэтому он просто сел рядом со своим новым хозяином и от полноты чувств сказал:

– Глип!

– Очень приятно. А я – Скив, – вздыхая, сказал парень. – Ну что, Глип, пойдем со мной. Надо найти Ааза. Эта его проклятая изврская забегаловка перемещается по всему Базару. А почему, спросишь ты?

– Глип? – спросил дракон.

– А потому что никто из торговцев не желает постоянно терпеть рядом со своим заведением эту вонь. Вот и Ааз вместе с ней куда-то провалился...

Рассуждая, Скив шел по проходу между лавчонками и даже не заметил, как в двух шагах возникла какая-то дверь, и как в эту дверь очень быстро шмыгнуло его недавнее приобретение. Последовала короткая вспышка голубого пламени, и дракон пропал вместе с таинственной дверью.

ГЛАВА 6

Бароны в этот день летели по небу не простые, а красные.

Из описания древней битвы

Мерин упал очень неудачно – спиной. Он уже хотел было подняться и потереть место ушиба, как вдруг услышал подле себя чьи-то голоса и на всякий случай притворился мертвым, задержав дыхание на полчаса.

– Воистину чудесно это возникновение человека из голубого сияния в воздухе, – сказал у Мерина над ухом чей-то мяукающий тенорок. – Хотя недостойный однажды наблюдал подобное в провинции Фань, будучи там проездом по одному весьма деликатному делу...

– Сэр Мерлин? – тревожно спросил второй голос, погрубее. – Как вы здесь оказались и живы ли вообще?

Мерин поднатужился и увидел говоривших внутренним зрением. Изображение получилось довольно искаженным, как если бы говорящие гляделись в выпуклую поверхность. "Типа самовара, – пришло ему на ум, – только что такое "самовар"?"

Один из них был пришельцем из Желтой земли: лицо его цветом напоминало родные просторы, а на голове помещалась черная шапка блюдечком, увенчанная к тому же золотым шариком (Мерину ужасно захотелось проверить, из настоящего ли золота этот шарик, но он сдержался). Физиономия же другого странным образом напоминала лицо кого-то из молодых спутников Мерина, вот только усишки портили впечатление.

– Вероятно, досточтимый Me Ли стал жертвой неудачного магического экзерсиса, – сказал желтолицый. – Вследствие чего охватил его волшебный сон.

– Что же нам делать, сэр брат? – озадачился усатый. – Надобно найти нам подводу и людей, дабы с почетом препроводить кудесника в те края, откуда он появился!

– Недостойному мнится, что трогать его опасно, – поклонился собеседнику первый. – Вокруг высокомудрого Me Ли может концентрироваться остаток магической энергии, и только Великая Богиня знает, к чему может привести наше несвоевременное вмешательство! Вспомните сами, как мы с досточтимым Жи Ханом вмешались в путь самой Охотницы, и что с нами произошло.

– Это правда, – тот, что с усиками, побледнел. – Я и забыл об этом. Но великий волшебник может замерзнуть! Неужто мы бросим его лежать вот так, на дороге?

– Ничего иного нам не остается, наиблагороднейший брат мой Яо Тун. Насчет же холода не беспокойтесь: волшебник сей наверняка находится в состоянии каталепсии, – говоря обыденным языком, нечувствительности.

"Старая лисица, – подумал Мерин, – ты играешь наверняка".

– Верю вам как самому себе, сэр брат, – продолжал словесные изыски незнакомец с усиками, – и преклоняюсь перед вашей мудростью.

– Мудрость бедного монаха Лю, дражайший Яо Тун, меркнет пред ярким солнцем вашей проницательности и ума! Иначе откуда бы вы узнали, что именно сегодня и именно здесь произойдет сие волшебное событие? (У Мерина уже уши слиплись от невыносимой сладости, которую вовсю расточали друг другу собеседники.)

– Об этом, сэр Лю, поведал мне бродячий пророк Иезекиил Воскресенский по прозванью Двадцать Пять-Семнадцать. Именно такое количество монет он берет за одно пророчество. Затем же начинает кричать про неблагодарную паству и кидаться огненными молниями преужасными...