Текст книги "Древний род: Сотый Богомир (СИ)"
Автор книги: Евгений Погонин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 24 страниц)
– Ходу, ходу, ходу – что было мочи, заорал я, в ухо Николая.
– Я уже это понял, так что не надо испытывать мои перепонки на прочность – заорал тот в ответ и стал хлестать лошадей вожжами.
Здоровяки же, приняв вертикальное положение, почему то стали выбрасывать стрелы из саней.
– Что вы делаете? – крикнул я, не понимая их действий.
– Маэстро выпустил лук после выстрела – ответил Кузьма.
Я посмотрел на Маэстро, тот лишь дернул плечами, понимая, что его косяк нам может дорого обойтись.
'БОМ'
Кабан опустил на землю передние копыта и попер за нами, выставляя перед собой рог. Из леса выскочили его сородичи и рванули следом. Кабан, в которого стрелял Маэстро, снова завизжал, его рев подхватили бегущие позади него и не только. Слева, от нас, донесся аналогичный клич, а в том, что это именно клич, сомнений не было.
– Коля – кричал я, стараясь перекричать топот копыт и ор кабанов – кажись, у нас компания увеличивается.
Николай ничего не ответил, он был слишком занят управлением лошадьми.
Через минуту, я смог разглядеть присоединившихся к 'вечеринке' кабанов. Их было несколько десятков, как и первых участников 'шоу'. Они бежали чуть позади и слева, от саней, но постепенно сокращали дистанцию, как и обиженный кабан. Он медленно, но уверенно шел на сближение. Хотя наша скорость и была немаленькая, кабан, как и его сородичи, все ровно бежал быстрее, и это меня очень сильно заботило.
Судя по тому, что Кузьма уже стоял с молотом в руках в полу-замахе, а Маэстро взял наизготовку 'палку-убивалку', их это заботило не меньше.
– Коля, – кричал я 'водителю', извлекая шашку из ножен, которая находилась за спиной, чтобы не мешала – нас начинают догонять.
– Ну, так стреляйте.
– Нечем, Маэстро лук профукал.
Николай на мгновение отвлекся, чтобы посмотреть на меня, а потом за спину, на виновника, и вернулся к своим обязанностям извозчика.
– Что же, у меня тоже есть 'хорошая новость', на юго-востоке от нас – Николай кивнул в указанном направлении и мне по-плохело.
На нас неслась целая лавина кабанов, превышающая по численности в несколько раз, наших преследователей.
– Давай в реку – заорал я.
– Ага, держи карман шире – так же крича, отвечал Николай – ни для того мы сюда ехали, чтобы при первой заварушке писять в штанишки.
– Ты больной, – снова орал я, глядя на приближение огромного 'мясного массива' – сворачивай, говорю.
– 'Не ссы в трусы', – орал тот в ответ – сейчас будем проверять законы физики, так что держись по крепче, и предупреди оболтусов, если выпадете, останавливаться не стану. Ха-ха-ха – засмеялся Николай и направил лошадей прямо на кабанов.
Мне ничего не оставалось, как сообщить здоровякам, что Николай тронулся умом, вернуть шашку за спину и вцепиться в борт саней.
И вот, когда погоня отставала всего на десяток метров, а до лобового столкновения остались считанные секунды, Николай крикнул.
– Все на правый борт.
Повторной команды не потребовалось. Наши жизни сейчас в руках Николая, в прямом смысле, и мы повисли на правом борту, а Маэстро даже свесился с него, уперев в борт ноги.
– Держись – снова крикнул 'водила' и заложил крутой поворот в сторону реки.
Преследователи и перехватчики, начали плавно поворачивать, пытаясь не отставать от мелких, но очень шустрых букашек. Но плавного и тем более безопасного поворота, у кабанов не вышло.
Нет, они не столкнулись лбами, точнее рогами. Они, все-таки, смогли повернуть, но из-за большой массы их тел, инерция продолжала толкать их друг к другу, и получалось, что поворачивать приходилось по большой дуге. Кабаны пытались не допустить столкновения как могли, но оно все же произошло. Они бились боками и расходились вновь, кто то падал, кто то умудрялся, не снижая темпа, продолжать наше преследование, короче образовалась свалка.
Все это происходило на наших глазах, – я имею в виду себя, Кузьму и Маэстро, Николай смотрел вперед. Но как бы там ни было, погоня от нас не сильно отстала.
– Коля '...', предупреждать не учили – вызверился я на нашего 'водителя' – я чуть было с жизнью прощался.
– Да у меня те же проблемы, мое чутье говорит мне все в самый последний момент – довольный собой орал тот.
'Радости то какие, а меня о таком свойстве его чуйки, почему то никто не известил'.
Дальше пошли 'попрыгушки', с борта на борт, для меня и здоровяков, потому-что Николай стал резко маневрировать из стороны в сторону, чтобы избежать прямого контакта с гигантами. В итоге, когда мы добрались к лесу, за которым, если верить допросу, находилась база янки, я и здоровяки были в мыле и без верхней одежды. Еще наши сани лишились обеих боковых лыжней, которые во время поворотов не выдержали нагрузки, а наши лошади устали и сбавили темп.
– Возле реки буду сворачивать в лес, – сорванным голосом пытался кричать Николай – делайте что хотите, но удержите сани от опрокидывания.
Я передал инструкции Николая здоровякам и Маэстро тут же придумал, как этого не допустить.
– Мы с Кузей прыгаем за борт, и в нужный момент оттянем сани своим весом, ты Олег, до поворота будешь стоять на другой стороне как противовес, а когда начнем поворот, прыгай на нашу сторону.
Я не думал, хватит моего веса или нет, чтобы пересилить вес двух бугаев, а просто делал, что сказано, потому-что времени, на обдумывание, нет.
Преследовавшие нас кабаны, тоже увидели лес и завизжали во всю мощь, оглушая своим ревом и разнося звук призыва, по всей округе. Из леса появились новые кабаны, но нам повезло, они выбегали не перед нами, а гораздо левее.
Николай, видя такой расклад, стал прижиматься к реке, не забывая при этом маневрировать.
– Товсь – прохрипел Николай.
По этому сигналу Маэстро и Кузьма перевалились через левый борт и уперлись в него ногами, а я, переломившись в поясе, повис на правом и вытянул руки как можно дальше. Но с ужасом стал наблюдать, как с моей стороны лыжня саней, медленно оторвалась от снежной поверхности. Сани неуклонно клонились на левый борт, под весом здоровяков.
– Держись – услышал я хрип Николая, и у меня отлегло, но лишь на мгновение.
Как только правая лыжня коснулась снега, я перепрыгнул к здоровякам и перегнулся через борт между ними.
Вираж, который сделал Николай, был довольно крут, градусов девяносто, не меньше, и нашего веса явно не хватало, чтобы удержать сани на обеих лыжнях, и мы медленно переворачивались. В этих условиях, когда поздно задействовать мозги, я сделал то, что велело мне сердце.
– Хватайте меня за пояс – крикнул я здоровякам и оттолкнулся ногами от саней и, схватив их обоих за ремни, перевернулся в воздухе и вытянулся в струну.
Маэстро и Кузьма держались одной рукой за сани, второй держали меня за ремень и это, позволило Николаю, выполнить поворот на одной лыжне. А когда сани стали выравниваться, меня вкинули назад в 'коробочку', где я снова послужил противовесом, пока парочка богатырей не оказалась по эту сторону борта.
Кабанам пришлось сильно снизить скорость, чтобы не упасть в реку и втянуться в 'бутылочное горлышко' лесной прогалины. Но не все из них, стали дожидаться своей очереди, несколько кабанов продолжили преследование прямо через лес и не так сильно отстали, как основная группа. Лес был голый, все-таки зима и я хорошо видел бегущих за нами кабанов. Из них, выделялся один, высотой не меньше трех метров, с внушительным рогом и клыками, не уступающим бивням слона.
Этот кабан бежал спокойно без суеты и хрюканья, в отличие от сородичей, которые постоянно хрюкали и периодически визжали. Но не только это вызывало у меня беспокойство. Взгляд, спокойный такой, мне даже казалось, что он устремлен прямо на меня.
Несколько километров погоня продолжалась без сближения. Бегущие следом животные, не догоняли, но и не удалялись. Те, кто бежал через лес, во главе с гигантом, так же не предпринимали попыток сближения. Да и не получилось бы у них, растущие дубы, не позволяли им этого делать.
– Лес от реки отступает – проинформировал Николай, голос которого совсем охрип.
Рано или поздно, это должно было случиться и тишине придет конец. Кабаны это тоже знали, не зря же они чего-то выжидали и держались на расстоянии.
Как только кабаны позади, начали сближение, Николай хлестанул коней, которые успели немного отдохнуть на рысях, пока мы двигались между рекой и лесом.
Лошади быстро набрали скорость, и Николай взял левее, где виднелась наезженная дорога.
– Вышка, – уже еле слышно, пытался кричать он.
Я обратил весь свой взор на высокое деревянное строение, на вершине которого стоял кто-то мохнатый размахивал руками и что-то кричал. Но как только мы проскочили мимо него, крики прекратились, кабаны снесли вышку вместе с дозорным.
На базу мы ворвались, не снижая скорости, таща на хвосте 'орду' обозленных гигантских кабанов. Кабаны стазу же стали расходится в стороны и громить все, что попадалось им на пути. Полу скатные ангары, деревянные и кирпичные строения, нагромождения ящиков и остальной рухляди, ничего не могло сдержать силу кабанов. Они как ледоколы, расходились веером и, словно лед, прорезали целые просеки во вражеской базе.
Люди и обращенные, не ожидая нападения, метались во все стороны, что, в принципе, не мешало кабанам убивать их пачками, как копытами и клыками, так и хороня их под обломками зданий.
Нас, виновников всего этого, никто не пытался остановить или хотя бы обстрелять из лука и Николай без помех гнал лошадей по дороге, между рядами разных построек.
Кабаны тоже не стали нас преследовать, кроме одного, того самого трехметрового исполина.
Этот гигант быстро приближался, с явным намерением сделать нам нехорошо.
– Коля сворачивай или нам крышка – крикнул я, во всю мощь своих легких, но в ответ услышал.
– Некуда – хрипел в ответ Николай, наблюдая через плечо, за приближением неминуемой смерти – мы 'в коридоре'.
Я посмотрел вперед и убедился в правоте Николая, остается лишь гнать вперед на уставших лошадях.
Неосознанно я перевел взгляд туда, где уже вовсю орудовали те, кого мы сюда притащили, и мое сердце наполнилось горечью. Снова мы убиваем, хоть и не своими руками, но это наших рук дело. И то, что если не мы их, то они нас, служит лишь слабым оправданием перед совестью. Но такова жизнь в новом мире и дальше, будет еще хуже.
Наблюдать за тем, как исполняется мой план, некогда, но я слышал множество душераздирающих криков. А это значить, что кабаны, не перед чем не остановятся, чтобы наказать всех без исключения, включая тех, кто все это начал, а это мы. Осталась сделать лишь одну мелочь, 'СПАСТИ' 'СВОЮ' 'ЖИЗНЬ'.
– Готовься мужики колоть и резать – заорал Кузьма, вскидывая над собой свой боевой молот, когда сани и исполина разделяло не больше метра.
Маэстро так же держал свое оружие двумя руками как копье. Я последовал их примеру и достал шашку, но мне не верилось в успех этой затеи, уж больно крепок наш противник, на предмет брони.
– И, э-эх – молот Кузьмы, граненой стороной, ударил по пятаку, сверху вниз.
Кабан прочертил подбородком полосу по укатанному снегу, но темп не сбросил, а раззявил пасть и заорал. Не мешкая, Маэстро запустил в нее одну из сторон 'палки-убивалки' и судя по крови на лезвии, удачно.
Кабан захлопнул пасть и стал заводить свои 'бивни' под дно саней. Кузьма продолжал по нему стучать без остановки, нанося удары один за другим слева, а маэстро тыкал в правую часть морды. Но результат был никакой, кабан словно железобетон, не обращал на это никакого внимания.
И тут я вспомнил, как Маэстро рассказывал, что одного кабана смогли убить выстрелом в глаз.
'А почему нет то, конечно не болт 'дохляка', но в случаи чего парни подсобят'.
С этими мыслями, я перехватил шашку по удобнее, взял замах и... за мгновение до того как я нанес удар, сани подпрыгнули на каком то препятствии. Дабы удержать равновесие, я выпустил шашку из рук, и она улетела за борт. Тут же я почувствовал, как корма наших саней стала подниматься. Ждать, что произойдет дальше, нельзя. Я выхватил 'вишню', сделал два прыжка к корме, пулей взлетел на плечи Маэстро.
– Держите меня.
Крикнул я и наступил левой ногой кабану на морду, размахнулся посильней и засадил свой нож в огромный левый глаз исполинского животного по самую рукоять. В тот же миг кабан затормозил, и моя левая нога лишилась опоры.
На мгновение в моей голове пролетела мысль, это конец. Но нет, парни успели меня схватить за штаны и втянуть в сани, да так резко, что я не успел сгруппироваться и больно ударился затылком о днище.
Лежа на дне саней, я увидел над собой Николая, который почему то смотрел на меня, а не управлял лошадьми.
– Мы в 'жо...', дорога кончается, а лошади понесли – еле слышно прохрипел он.
Подскочив с пола, я посмотрел вперед. Лошади несли нас во весь опор к деревянному пирсу у моря, в двадцати метрах от которого, на якоре, стояла небольшая трехмачтовая посудина, с убранными парусами.
'Черт возьми, что не понос то золотуха. Лучше уж быстро умереть, сражаясь с кабаном, чем идти на дно и становится утопленником, сезон то не купальный'.
'ХРРРАА'
Услышал я за своей спиной и крик Кузьмы.
– Он не сдох.
И действительно, кабан не сдох и не лишился желания расправится с нами, а скорее наоборот, оно у него усилилось. Исполин, с торчащей из глаза рукояткой моего ножа, снова догонял нас, но на этот раз его скорость была такой, что казалось, мы стоим.
– Чуйка, режь упряжь, иначе утонем на хрен – а чтобы не было задержек, я подтолкнул его в нужном направлении. – Кузя, как только эта 'глыба' приблизится, бей в рукоятку 'вишни', да так чтобы нож вышел из его задницы – Кузьма, не оборачиваясь, кивнул и взял молот на изготовку – Маэстро, мы с тобой садимся, что бы ни мешать Кузе, и молимся всем богам, чтобы все получилось.
Думал ли я, прежде чем предложить такое? Нет. Я просто озвучивал мысли, которые появились в моей голове спонтанно.
Не дожидаясь когда Кузьма сообщит о результате, я поднялся во весь рост, сразу после того как надо мной и Маэстро просвистел молот.
После удачного удара Кузьмы, у огромного животного подкосились все четыре копыта и он всей своей массой 'грохнулся' на укатанную дорогу и посунулся вслед за нашим коробом.
– Яху – крикнул Маэстро.
– Ура – вторил ему Кузьма, вскинув над собой боевой молот обеими руками.
Но я не радовался победе над кабаном, потому-что, в отличие от здоровяков, я знал, что впереди нас ждет 'жо...'.
Когда я повернулся к лошадям, то увидел лишь, как они удаляются, а Николай перелазит через борт и возвращается в сани. До пирса оставалось всего пару десятков метров, и лошади, 'будь они неладны', свернули перед ним в лево. Останься они в упряжке, это было бы невозможно, вес саней не позволил бы.
– Что за дерьмо?
– Твою мать!
Услышал я крик здоровяков за своей спиной, когда они увидели, что мы лишились управления и движущей силы. Ответа они не дождались. Прямо перед пирсом, наши сани врезались в бордюр и все мы узнали, что такое свободный полет.
Здоровяков, как самых тяжелых, к тому же 'стартовавших' с кормы, унесло дальше, чем меня и Николая. Они пролетели до самого корабля, но сказать, что им повезло, сложно.
Маэстро припечатало к борту, как сушеную воблу, а Кузьма повис на фальшборте.
Тут еще как посмотреть, кому повезло больше, здоровякам, которые явно себе что-нибудь отбили, но остались сухими и не выронили из рук оружие. Или нам с Николаем, которые приводнились в трех метрах от кораблика, хоть и мокрые, но с целым 'ливером'.
Доставал нас из воды Маэстро, Кузьма стоял в сторонке и приседал, пытаясь восстановить дыхание.
– ... – перевалившись через борт, настолько тихо прохрипел Николай, что никто его не услышал.
– Чего? – подполз я к нему.
– Я говорю, что бессмертие нам теперь обеспеченно – еле слышно повторил он.
– А-а, ну да – ответил я и подумал, 'кому что, а голому одежда'. Кстати, о ней родимой, может на кораблике чего найдется и вообще, почему на нем никого нет.
Пару секунд я еще полежал, потом встал и принялся скидывать с себя мокрую одежду и обувь, не хватало еще заболеть. Через мгновение, Николай стал делать то же самое.
– Кузь, ты как? – Спросил я, скидывая куртку.
– Нормально, кости целы, кишки вроде тоже, – стоя в позе, отвечал он – через минуту отдышусь и буду как огурчик.
– Курткой не поделишься? – Снова спросил я.
Кузьма выпрямился, снял с себя куртку и молча уронил ее возле меня.
– ...?
– Да понял я, – ответил Маэстро на почти беззвучный хрип Николая – только ты это, смотри не испогань мне куртку, своими 'бубоном'.
Поскольку Николай не мог ответить голосом, он ответил жестами, которые можно определить примерно так. 'Как только твоя куртка, окажется на мне, я сразу же сделаю в нее нехорошее дело и не один раз.
Это не могло не вызвать у нас улыбки, но когда Маэстро, так же жестами, ему ответил, через боль заржал даже Кузьма.
Маэстро скрутил свою куртку, и показал, как и куда он ее засунет Николаю, если тот сделает обещанное.
– Ой, – 'ха-ха', – перестаньте дурни, – 'гы-гы' – брюхо еще болит – причитал Кузя, хватаясь за живот.
На что Николай выдал новую порцию 'сурдоперевода', а Маэстро ему отвечал.
Мы бы и дольше смеялись, но на корме открылся люк, из которого появилась голова игуна.
– Вы русские? – спросила голова.
Кузьма и Маэстро тут же забыли про смех и взяли в руки оружие.
– Сдавайтесь, база захвачена русским спецназом, сопротивление бесполезно – монотонно проговорил здоровяк со шрамом заученную фразу.
Игун, на лице которого, я разглядел клеймо раба, сперва открыл рот, а через секунду он исчез и люк захлопнулся. Мы даже не успели среагировать, как люк снова открылся и та же голова нам сказала.
– Обождите чуток, мы ща.
И снова исчезла, после чего мы услышали крик из-под палубы.
– Русские пришли, вяжи их хлопцы.
Послышался звук возни, отборный русский мат и голоса на английском.
Понять, что происходит под палубой, нетрудно. Рабы, подняли бунт на корабле и вяжут тех, кто не принадлежит к их касте. Вот только Маэстро, слегка погорячился, назвав нас – а особенно меня с Николаем, в одних куртках 'на босу ногу', явно не по размеру, – русским спецназом. Любой здравомыслящий, только взглянув на нас, рассмеется. Да я сам, если увижу такой спецназ, буду ржать громче всех.
Когда под палубой шум сошел на-нет, прямо под нами стали разъезжаться в стороны створки грузового люка и складываться у бортов на подобии рол-ставень и послышался крик снизу.
– Поберегись.
Мы быстренько отскочили в стороны, чтобы не свалиться вниз, и увидели связанных: человека, кобса и босха, в американской коричневой форме и кляпами во рту. Вокруг них стояло полторы дюжины разномастных рабов, в том числе детей и женщин.
– Товарищи спецы, – подал голос тот же игун, чью голову мы видели торчащей из люка – вражеские '...', в количестве трех единиц, в числе которых один офицер, – игун пнул кобса в бочину – захвачены, доложил капитан третьего ранга, а ныне раб первой категории, Васюта.
Мы с Николаем, стоящие позади здоровяков, переглянулись.
– Молодец Васюта, объявляю тебе и твоей команде благодарность. – Не растерялся Маэстро, закинув свою 'палку' на плечо – в награду жалую вам, вашим семьям и всем вашим потомкам свободу, до скончания веков.
Мало сказать, что Васюта и его команда обрадовались такой награде. Женщины как обычно пустили слезу, мужики раз за разом кричали ура, у кого были шапки, кидали их в верх, а дети копировали своих родителей. Но мне было не до этого, я стоял голышом в одной куртки, хоть и теплой, и мне, с каждой секундой было все холоднее. Думаю Николай, чувствовал себя так же.
– Подожди веселиться Васюта, мы тут поплавали маленько, у вас одежды не найдется? – спросил я, чувствуя, как подбородок начинает дрожать.
– Конечно найдется, мы как раз ее перевозим, токмо она это, – замялся капитан третьего ранга – фашистская.
– Немецкая что ли?
– Да не, это мы так промеж собой, американцев кличим.
– ... – пошевелил губами Николай и полез по трапу на нижнюю палубу.
– Годится – сказал я и последовал за ним.
Кораблик, на который нам посчастливилось попасть, был обычной поморской ладьей. Это судно, более-чем, подходило для плавания в условиях зимы, ведь именно для этого, его создавали наши предки. У него даже строение корпуса было таким, чтобы его не сдавливало льдами, а выталкивало на поверхность. Но стандартным оно было только снаружи и в отличие от современных реплик, на одной из которых я оттачивал свои навыки в старом мире, эта была изготовлена под перевозку грузов. Так что, когда я спустился по лестнице, вслед за Николаем, я увидел один большой трюм, забитый до отказа здоровыми мешками.
– Че в мешках – спросил я – неужели только одежда?
– Не только, – ответил Васюта и кивнул в сторону кормы – пойдемте в каюту этих – он снова пнул кобса – нехристей, там и погутарим. Какие у вас размеры?
Николай еле слышно пошептал мне на ухо свои детские размеры одежды и обуви, а я озвучил их Васюте вместе со своими.
– Серенький, подбери господам спецам одежду – приказал тот молодому гоку и уже нам. – Пойдемте в корму, там справа есть каюта, там и переоденетесь.
Мне не понравилось, что нас назвали господами.
– Слушать суда, – обратился я ко всей команде и их семьям – меня зовут Олег, это Николай – я показал на здоровяков, стоящих на верхней палубе – это Петр, а это Кузьма. Мы не господа и не бояре, а вы не рабы, еще раз, кто-нибудь из вас назовет нас кем-то подобным, – я прошелся взглядом по кругу – пожалеет – напоследок я показал кулак, кое-как вытащив его из длинного рукава Кузиной куртки.
– Слышал '...', – вдруг заорал Васюта на кобса и снова впечатал сапогом в его бок – мы знали, что русские придут, они своих никогда не бросают. Теперь-то вам точно каюк.
После этих слов мне снова пришлось повышать голос, чтобы капитан – или кем там является этот игун – не забил до смерти кобса, которого еще предстояло допросить.
Каюта, о которой говорил Васюта, была довольно тесной и рассчитана на двоих. Стола, или еще какой рухляди, в ней не было, лишь узкое пространство, между двумя койками 'насмерть' прибитыми к стенам. Но зато в ней было гораздо теплее, чем за ее пределами и мы с необычайно молчаливым Николаем, с удовольствием наслаждались ее теплом. Было бы еще лучше, если бы Васюта закрыл за собой раздвижные двери. Но троим в каюте, будет совсем тесно и поэтому он стоял в дверях.
– Ну и какой же груз вы везете? – спросил я.
– Ща, – ответил тот и повернулся к носу – чего стоите, как не знаю кто, работу, что ли, не видите. Ну-ка сварганьте чаю для гостей, да одежонку их, промокшую, нужно простирнуть, да высушить, мне что, вас и на свободе постоянно придется тыкать носом – потом повернулся к нам. – Не команда, а лентяи, будь добр Олег, подай, пожалуйста, во-он ту железяку.
Я посмотрел на предмет, на который указывал чешуйчатый палец полу-ящера и увидел причину, по которой в каюте было теплее, чем снаружи. Это была маленькая жаровня с камнями, стоящая на полу у борта, между койками. И как я умудрился ее не заметить раньше?
– Светлана, поди-ка сюда.
И когда к Васюте подошла стройная полу кошка, он вручил ей предмет, который я ему подал.
– Собери детвору на носу, пусть погреются, белье товарищей развесьте там же, быстрее высохнет.
Та взяла жаровню и уступила место Серенькому, который подбирал для нас одежду.
– Ярослав Филиппович, – сказал тот с растерянным видом – вот одежда для г.. Олега – вовремя поправился тот и, слава богу, а то даже и не знаю, как бы я его наказывал. – А вот размера Николая, у нас нет.
– Неси самый маленький что есть, да портянок побольше – опередил я Ярослава Филипповича.
– А нет у нас портянок, не носят их эти '...'.
– Ну так, сделай из чего-нибудь или вон, – игун кивнул за спину Серенькому – у Маринки вроде была подходящая материя.
Николай никак ни как не выразил свои чувства на подобную дискриминацию маленьких людей в армии янки, а оторвал кусок простыни, и принялся чистить свое оружие.
Пока я переодевался, Васюта молча ждал, когда принесут комплект одежды для Николая, а когда ее принесли и тот переоделся, он вошел в каюту и закрыл за собой дверь. В такой тесноте, он нам сообщил, перевозкой какого груза, занимается их ладья.
Вещь-доставка, это всего лишь ширма, основным же грузом было то, что лежало под трюмом, вместо балласта.
– Не поймите меня неправильно, никто из моей команды не претендует на эти сокровища, мы лишь хотим, что бы все было по справедливости.
Я посмотрел на Николая, но тот продолжал чистить свое оружие, не вникая в разговор, да и захоти он, с его сорванным голосом, у него ничего не выйдет.
– Если тебя и твою команду не интересует золото и серебро, то чего же вы хотите?
Васюта немного помялся, почесал плоскую голову и сообщил, желание команды, которое они, веря, что рано или поздно русские придут, обсуждали не раз.
– Нам бы гражданство Российское, да кораблик бы оставить при нас, а большего нам и не надо. А с ладейкой то, мы всяко заработаем себе на хлебушек с маслом.
Слышать подобное, из уст русского, к которым я отношу и белорусов и украинцев, как бальзам на душу. Только наш менталитет, способен породить подобную логику, отказаться от богатства, в пользу того, что заставит зарабатывать на жизнь тяжелым физическим трудом. А ведь вместо балласта, у ладьи не килограмм и даже не сто килограммов сокровищ, а две тонны золота и пять тон серебра в слитках. На них янки обменивают нужности для себя в украинском ковчеге, что довольно умно с их стороны. Их земли не близко и переправлять все необходимое по морю или по суше, к линии фронта, было бы верхом расточительства. Но янки считать умеют, за что мы им несказанно благодарны.
– Не вопрос, – с легкостью согласился я на подобную мелочь – корабль ваш.
У Васюты, и без того, немаленький рот, стал еще больше и из него посыпались слова благодарности.
– Да не за что, Ярослав Филиппович, и если есть желание, у меня для тебя есть первый подряд, на перевозку того, что у тебя в трюме, как возьмешься?
Васюта поморгал и, без рассусоливаний, сразу включился в дело. Молодец мужик, есть за что уважать.
– Если обеспечишь надежной охраной, можем хоть сейчас поднимать паруса.
Я на минутку задумался, как это устроить и сообщил капитану.
– Будет тебе охрана, да такая что целый флот разобьет и не заметит, коли таковой вам встретится. – И прежде чем мы ударили по рукам, я задал ожидаемый вопрос – сколько ты возьмешь за это?
– Ну так, смотря куда доставлять груз и еще нужно решить вопрос сколько запросит твоя охрана, которая может разбить флот?
'У-у, а я-то думал..., а он оказался торгашом'.
Торговались мы не долго, минут пять от силы. Васюта уже бывал в заливе, в котором теперь командовал Степанович, и, как сообщил капитан, при попутном ветре, он доставит туда груз за день и это, без учета платы за охрану, составит пять гривен серебром. Это примерно килограмм серебра, что меня, как нанимателя, вполне устраивало. И после того как я сообщил, что охрана будет бесплатной, мы ударили по рукам. И еще я попросил, чтобы команда сшила Российский флаг, хотя бы из лоскутов, и подняла его на самой высокой мачте, перед тем как войти в залив. Я боялся, что жители Курохтина, не разобравшись, могут загарпунить корабль, вместе со всей командой. Обмыли соглашение чаем, который принесли как раз во время рукопожатия.
– Много 'НАШИХ', – последнее слово Васюта выделил – погибло, пока брали этот улей?
– Не одного, – прохрипел Николай, к которому, после горячего напитка, начал возвращаться голос.
– Вот что значить русские витязи, сто пятьдесят 'тыш' жахнули и без потерь, – гордо заявил капитан – а раненых много?
– Мы с Олегом намокли, да Кузьма чуток живот поцарапал и все ранения.
К Николаю вместе с голосом, вернулась и его манера общения, от этого конечно вреда не будет, но и хорошего ждать не стоит.
– Дело в том, – встрял я в разговор – что на базу напали только мы вчетвером.
После этих слов, кружка с недопитым чаем, из рук Васюты полетела на пол, а через открытый рот, можно было изучать строение его внутренностей.
– А... как же... что же...
– Не волнуйся ты так – Николай откинулся на стенку каюты – ща союзники закончат зачистку и придут наши, все нормально.
И наступила тишина, нарушаемая мерным посербыванием чая, мной и Николаем.
– А кто ваши союзники? – через некоторое время спросил Ваюта.
– Как кто? – наигранно удивился Николай – Природа конечно.
Капитан вообще перестал, что-либо понимать и, тряхнув головой, словно сбрасывая наваждение, помчался на верхнюю палубу, смотреть на союзников.
– Умеешь ты расположить к себе людей, – без наезда сказал я – у тебя прямо к этому талант.
На что Николай лишь отмахнулся.
– Лучше скажи, куда ты собрался девать такую прорву 'бабла' и не лучше ли будет отправить его в Мохов, там хотя бы стены есть, хоть и недостроенные?
– Мы вложим их на строительство школы богатырей, поэтому в Мохов их отправлять нельзя.
– Почему?
– Потому-что бонусы, за обмен такого большого количества металла на монеты, достанутся Мохову, а не Курохтину.
– Хм, – Николай влил в себя остатки чая из кружки – я как то об этом не подумал, – он посмотрел по сторонам, в поисках места, куда можно поставить пустую кружку, и не найдя искомое, поставил ее на койку. – Пойдем что ли, посмотрим, как там дела у наших союзников.
А дела были такие, что волосы, на всех частях тела, вставали дыбом. Команда корабля, вместе с его капитаном, осеняла себя святым крестом, не переставая. Молитвы, кто какую знал, вылетали из их уст как пули из автомата. Впору и мне было начать делать то же самое и просить у господа прощения за то, что я здесь устроил. Но вряд ли бог, если он есть, простит мне полтораста тысяч загубленных душ.
Кабаны пока не добрались до пирса, где лежит тело их убитого сородича, им пока хватало того что было в середине базы. Они громили все, до чего дотягивались их клыки и рога, люди, обращенные, различные строения, все уничтожалось подчистую.
С высоты палубы, мы видели только их спины и то, что они подбрасывали – включая то, что мгновением раньше, было разумным существом.
– Свят, свят, свят – шептал рядом со мной Васюта, не переставая водить руками по своей груди.
– Господи помилуй – говорила представительница питов, делая то же, что и капитан.
И так далее, все молились по-своему. И только богатыри молча наблюдали за тем, что они сделали. Но все они понимали, не сделай они это, жертв, с обеих сторон, было бы намного больше.
Через несколько минут, после того, как я поднялся на палубу, на пирс начали выбегать люди и обращенные. Их становилось с каждой минутой все больше, и они кричали нам. Но даже мне, незнающему их языка, перевод не требовался, и так все понятно, они просят спасти их, но никто из богатырей не дрогнул и не поддался искушению. Все прекрасно понимали, подойди мы ближе, корабль за минуту утонет под таким количеством желающих остаться в живых.
