Текст книги "Древний род: Сотый Богомир (СИ)"
Автор книги: Евгений Погонин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)
'Соловья' Кузьма оставил на попечение Вити, который вовсю занимался организацией самообороны, в бараке у прииска, куда мы и отправились.
У вокруг сетчатой загородки Витя установил, постоянно барражировавшую вокруг периметра, охрану. Одел ее в броню, из трофеев, опоясал мечами, выдал арбалеты и болты к ним, словно это поможет стать им воинами. Но выбора нет, нам всем, придется рано или поздно сражаться за жизнь, независимо от того, умеешь ты обращаться с оружием или нет.
Поздоровавшись с охраной, мы вошли в загон, затем в барак и я ужаснулся. Под светом двух фонарей, стоявших возле раненых, над которыми 'колдовал' игун и пит, пытаясь вытащить их с того света, я увидел условия в которых приходилось существовать рабам. Темно-коричневое помещение, где нет, не одной кровати, их заменяли лежаки, слепленные из глины и сухой травы. А вонь, словами не передать, как в нем воняет. Нет, не экскрементами, а непонятно чем. До невозможности стойкий и застоялый запах.
Поздоровавшись с врачевателями, я приступил сразу к делу, попросив пита оставить в покое Джона и заняться другими интервентами. Рассусоливать, и тратить время на расспросы, не стал, – спать хотелось так, что глаза слипались – а присел рядом с допрашиваемым и принялся интенсивно бить его рукояткой 'вишни' в рану, оставленную стрелой Кузьмы. Не обращая внимания на крики и попытки закрыться руками, я бил до тех пор, пока Смит не потерял сознание. После чего, схватил ведро, с побуревшей от крови водой, в которой игун и пит полоскали тряпки, и окатил нового начальника гарнизона. Когда тот пришел в себя, первое что я у него спросил, – на русском – это его настоящее имя.
Как только я услышал от Кузьмы имя Джон Смит, мне стало понятно, почему все запугивания тому до лампочки.
Джон Смит, не только самое распространенное имя и фамилия в США, но и самый распространенный псевдоним в их спецслужбах. А что касается, почему я стал спрашивать его на русском? Я не верю, что 'всемогущие' американцы, отправят в Россию того, кто не владеет нашим языком.
И мои ожидания оправдались, Джерри Монтгомери – а именно так звучит настоящее имя 'соловья' – заговорил на русском, хоть и с акцентом, но понять можно. После этого я допустил к нему врачей, которые обалдели от богатырских методов допроса. А еще через полчаса, когда все процедуры были закончены, Кузьма, за шиворот, волок его в лагерь, где в тепле и без вони, мы смогли его выслушать. Потом, раскорячив его на полу, и угрожая отдавить яйца, послушать еще, и картина вырисовывалась в самых темных тонах.
Европейские страны договорились с Киевской Русью о совместном походе против России и сейчас из ковчегов прут, по большей части, высококачественные металлы и обмундирование для солдат. Все это сразу же доставляют на Украину, где ковка оружия, и производство новых видов вооружения идет непрерывно. Там же происходит формирование боевых соединений, проводятся учения. По всей Европе, ускоренными темпами, идет строительство железнодорожной сетки, в которую внесли и Украину, как опорный пункт для нападения на Россию.
К сухопутным границами России тайно стягиваются войска. Караваны идут нескончаемым потоком, подвозя новые силы и ресурсы. Оборонительные сооружения вовсе не строятся, потому что Евро-Америка не намерена вести оборонительную войну. Она собирается только наступать и уничтожать все, что связанно с Россией, под лозунгом 'Мир без русских'.
На вопрос, как к этому относится народ, он, 'соловей', сказал. Спецслужбы периодически делают диверсии против мирного населения и сворачивают все на Российских диверсантов. Также ведется сильная пропаганда и агитация, и теперь каждый готов идти на Россию хоть с голыми руками.
На море так же предусматривается ведение военных действий. Но, как напел 'соловей', новая доктрина не включает в себя абордажные бои, а посему, все суда русских будут уничтожаться с расстояния, при помощи всевозможных стреляющих и метательных орудий, в том числе и личного оружия.
Некоторые арабские страны, заключившие союз с западной коалицией, также примут участие в войне против России. На их плечи ложилась задача по захвату Кубы. Ведь кто владеет Кубой, тот владеет всем Кубинским морем.
Маэстро с Кузьмой на эту новость отреагировали смехом. По тому, что они бывали на 'острове свободы', пару лет назад и заверили, что взять его не получится при всем желании. Кубинцы, за то недолгое время, что находятся в этом мире, в искусстве морского боя поднаторели настолько, что не один 'вонючий', без их разрешения, во всем архипелаге, 'перднуть' не смеет. А в постройке кораблей, предназначенных для боя, увлеклись настолько, что не хватает экипажей, чтобы все их укомплектовать.
А вот новость о нападении Израиля, – еще одного западного союзника – на Армению, вызвало у здоровяков беспокойство.
Поскольку я и Николай были не в курсе, чем таким армяне приглянулись западу, перешли к географии. Маэстро по быстрому набросал карту, прямо на обороте рисунка лагеря интервентов, который вчера рисовал под холмом. А после комментариев, которыми он сопровождал свое художество, я понял всю удрученность ситуации, если задуманное западом увенчается успехом.
Кубинское море, сродни Черному на Земле и из него тоже есть пролив, подобный Босфору. Конечно он не такой узкий, как в нашем старом мире, а километров этак на пятьдесят больше. Но все же, при умелом подходе к делу и имея достаточное количество кораблей, его можно легко перекрыть и прекратить доступ торговым кораблям России и Кубе в южные моря. А это повлечет за собой шантаж торговцев, которые 'за рубль' готовы продать не только родину, но и родную мать. Те начнут подкупать 'крикунов', которые будут настраивать народ против власти.
При чем здесь Армения? Да при том, что ее ковчег находится на восточном берегу, в северной части, этого пролива и является единственным, более или менее, государством с государственностью. Южнее находится Ирак, но там государственностью и не пахнет, сплошные племена и междоусобицы, оператор контролирует лишь небольшую часть страны.
Западный берег, контролируют сирийцы, с обществом, немногим лучше, чем в Ираке. Единственное что не дает этому государству впасть в средневековье, война с Турцией. А поскольку война ведется на суше, то военного флота, как такового, у Сирии нет.
Армения, на данный момент, вот кто является реальной силой в проливе. С ее падением, южные страны, для России, станут недоступными и поток денег – а это один из жирнейших кусков бюджета страны – иссякнет. Армяне, сами, не устоят против Израиля, с его многовековым опытом, два фронта им не потянуть. Если бы они не воевали, все то время, что то они находятся в этом мире, с Азербайджаном, то, – по словам Маэстро – армяне вполне смогли бы надавать евреям на орехи, да еще и навариться на захвате израильских судов. Но в нынешней ситуации, это невозможно.
Еще Джерри рассказал, когда, на чем и в каком количестве, в залив прибудет новая партия евро-американских войск. И по всему выходило, что сроку, нам, на подготовку, неделя, а еще лучше, 'брать ноги в руки' и валить отсюда до назначенной даты. На этот раз, в залив прибудет не группа диверсантов, а регулярные войска, в количестве полутора тысяч, для постоянной дислокации, до дня 'Р'. Таким, незамысловатым названием, в штабе западной коалиции, обозначили первое мая, когда по всем фронтам должна начаться освободительная война против России.
Переправлять, такое большое количество войск и ресурсов, будут при помощи двух больших барж, которые потащат два корабля, сродни катеру, на котором приплыл сам Джерри. Только эти корабли будут больше и с четырьмя лопастными мачтами. На смазочных материалах и на постройки новых видов кораблей, 'запад' не экономит.
Карта, которой 'любезно' поделился Джерри, показывала места прорыва южных рубежей сухопутной границы. И таких мест два, горы все-таки, поэтому и регулярных войск, на этом участке границы, нет. Никто, почему то, не подумал, что в горах могут быть перевалы.
Может дед проглядел, а может и военные, жаждущие его свержения, не посчитали нужным пустить хотя бы патрули вдоль восточной стороны горного хребта. Как бы там ни было, но граница, на этом участке, незащищена вообще ничем и никем.
Мохов, находится всего в неделе пути, от мест прорыва, и его осада и последующий захват, неизбежны. Но хуже всего то, что интервенты, от этих двух перевалов, смогут беспрепятственно пройти в тылы российских войск, расположенных на границе с Киевской Русью.
Джерри перешел к южным землям нашей новой родины. Они, по договоренности с другими участниками коалиции, отходят янки и теперь, сюда, будут высаживаться только американские войска, чтобы самолично начать 'освободительный поход' по югу России. К тому же залив, – благодаря прииску – имеет для них стратегическую важность.
Мы еще в 'Медовухе' поняли, что бандеры с прииском пролетели. Не один американец не сможет отказать себе в обогащении, тем более на халяву. Нужно всего лишь спровадить 'союзников' на войну.
По нашей просьбе, Ирина – кентавриха заделалась в наши помощники и как бы мы не отнекивались, от ее помощи, она все время была неподалеку – велела подручным позвать наместника и воеводу. Когда те прибыли, я решил пройтись, подышать свежим воздухом, чтобы отвлечься и уже с не замыленным взглядом, снова вернуться к проблеме обороны залива.
Лучшим местом, чтобы очистить голову от проблем, я выбрал берег моря. Ведь, на Земле, я его видел только по телевизору, а до захвата залива, было не до созерцаний.
Как только я вышел за пределы лагеря, меня облепили детишки во главе с Сашкой и засыпали меня вопросами, типа как стать богатырем или как тренируются богатыри. Ответить я не успел, появилась Ирина и одним только криком разогнала детвору. Но это навело меня на мысль, на что пустить доход от прииска, который, почувствовавший прибыль Степанович, обязательно доведет до ума.
До моря, я не дошел, увидел на катере Мигеля, и решил подняться на борт и посмотреть на существо с необычной внешностью, даже для обращенных, при свете дня.
Увидев, что на борту появился один из богатырей, Мигель перестал возиться с ежиметом и низко поклонился. На что я показал ему кулак. Иеворум, пролепетал что-то на испанском и показал раскрытые ладони – если их так можно назвать – передней – или задней – пары рук. Проблему перевода решила Ирина, стоящая у сходень. Нет она не знала испанского, она позвала того кто знает и испанский, и русский. И когда чехван (полу-черепаха), по имени Федор появился на борту, четырехрукий, четырехплечий, четырехколенный, 'двуглазый', с кожей матово-коричневого стола, высокий испанец, провел для меня экскурсию по катеру.
Судно было неплохо спроектировано, для скоростного (в рамках этого мира) движения по воде. Корпус узкий, заостренный, что, в купе с низкой осадкой, уменьшало сопротивление деревянной конструкции о водную гладь. Каждая из двух лопастных мачты, приводила в действие два винта. Что, со слов Мигеля, при хорошем ветре, позволяло развить скорость около тридцати-тридцати пяти километров в час. Про маневренность и говорить нечего, при помощи руля на корме, с приводом на две рулевых лопасти, была возможность развернуть катер практически на месте. Трюм небольшой и низкий, с двумя каютами, в каждой по две койки. Четыре редуктора, два угловых, в основаниях мачт, два в корме, увеличивающие обороты винтов.
Когда вернулись на палубу, Мигель рассказал, как он попал в заряжающие. Все просто, его новое телосложение, заменяло двух-трех людей или обращенных при зарядке орудия. В его кисти, с крестообразным расположением четырех пальцев, идеально ложились 'ежи' и возможность их детонации, во время перезарядки, практически сводилась на-нет. А имея в своем 'арсенале', глаз на затылке и дополнительные конечности, иеворумы, которых, в Евро-Америке, старались привлекать только на должность заряжающих ежи-метов, крутясь на месте, между орудием и ящиком с зарядами, умудрялись выполнять эту процедуру за считанные минуты.
Про корабли, которые должны доставить баржи с десантом и которые Мигель видел в действии, он высказался сдержано. Мол, конструкция недоработана, осадка большая, редукторы, не рассчитанные на такую нагрузку, постоянно ломаются. Передвигаются со скоростью улитки, с баржами вообще еле идут, но зато, имеют большое количество оборонительного вооружения и личного состава. Короче линкор в 'современной' интерпретации.
Экскурсия по катеру, знакомство с 'адской машиной' и линкорами, навело меня на мысль, как не позволить вражескому десанту высадится на берег.
В палатку я вернулся вместе с Мигелем. Степанович и Витя, узнав какие напасти грозят их не построенной крепости, были смурнее тучи. Увидев меня, посмотрели так, что, если бы взглядом можно было убить, то мой хладный труп был бы сильно изуродован. А после того как я озвучил идею морского боя, а поддержавший меня Кузьма, радостно заржал и пообещал в абордаже перебить большую часть супостатов, заяц-самурай и наместник, не сдержались и высказали все что они думают о нас, нашем плане и вообще всего, что касается богатырей, с их малохольностью.
Тем не менее, деваться им было некуда, не только потому-что моя идея была поддержана всеми участниками 'дурного отряда', но и потому, что другого плана просто ни у кого не было.
Степанович, правда, предложил всем уйти в Мохов, но в стратегическом плане, это только усугубило бы положение самого города. Город не сможет отбиться от тех, кто пройдет через перевалы, а если по нему ударят еще и со стороны залива..., даже думать страшно.
Спал я в отдельной палатке и на противоположной, от Кузьмы, стороне лагеря. Мне удалось выспаться и подняться полным сил и в хорошем настроении, но, ровно до тех пор, пока я не стал надевать штаны, напевая незамысловатую мелодию из старого мира. Когда Ирина 'ввалилась' в палатку, одетая в тулуп, – такого покроя, что не одному двуногому он не подойдет – в меховую шапку, с длинными ушами и в рукавицах. Стало понятно, она стояла у входа и ждала, когда я проснусь. Мое настроение мгновенно испортилось, и я стал ее отчитывать, на что кентавриха, как мантру, говорила одно и то же.
– Это лишь малая пла...
– Будешь чудить 'по дурному', поругаемся – взмахом руки я пресек новую попытку оправдать дурное дело. – Нам не пять лет, руки ноги на месте, а то, что ты делаешь, ведет к лени и тупости и если за нас, наши обязанности, даже мелкие, будут делать другие, то очень скоро богатыри прекратят свое существование и превратятся в обычных разжиревших богатеев с кучей прислуги.
Прониклась Ирина моей речью или нет, выяснять не стал, а велел вернуть мне бронь и будить богатырей, чтобы они приводили себя в порядок и присоединялись к моей тренировке у пирса. Минуты через две, дородный гип, – немногим меньше Паши – по имени Виго, мне принес бронь. Одевать я ее не стал, а взяв сумку с 'мыльно-рыльным', отправился в помывочную, где имелось зеркало и, как сказал Виго, на плохом русском, горячая вода.
В помывочной я встретил Николая, который уже занял зеркало и тщательно скоблил намыленное лицо, 'опаской'.
– Доброе утро – поздоровался я.
– Угу, только оно не доброе.
– Что так, – я принялся смешивать в тазу горячую и холодную воду – сон плохой приснился?
– Лучше бы плохой сон, чем спросонья ругаться с Иркой, представь, я открываю глаза, потягиваюсь, вскакиваю, с криком э-эх, и тут, без стука, вваливается эта кентавриха, как джин из бутылки..
Я улыбнулся знакомому сюжету.
– Я ей, 'ты чего приперлась', а она мне, 'чего изволите'. Я даже дар речи на мгновение потерял. Пришлось наорать и пригрозить неприятностями.
Свой рассказ Николай обильно снабжал жестикуляциями, что задерживало мое бритье, и я ему об этом сообщил. Но особых результатов это не принесло, с темы подъема, он перешел к волосам.
За то время, как мы покинули Великоград, волосы у всех изрядно отросли, но не на столько, чтобы их можно было собрать в хвост или заплести косу. Это несколько мешало, но приходилось с этим мириться. Длинные волосы, не дань моды этого мира, а необходимость. Не везде есть места, где можно подстричься и, с учетом нашей профессии, не всегда на это будет время. А самое главное, длинные волосы, это своего рода термоподушка, предохраняющая голову, зимой от холода, летом от перегрева. Мы в дороге, шутки ради, даже планировали, как будем собирать волосы, но все сошлись на одной прическе, которая нам, как универсальным бойцам, подойдет безоговорочно. С боков косы, идущие от висков по дуге вокруг уха, до краев затылка. Верх улаживался назад и стягивался в небольшие плетеные гульки, которые не будут давать металлическому затыльнику, дотрагиваться о шеи. Уж больно он холодный зимой и сильно грелся летом.
Когда Николай освободил зеркало и отправился помогать Ирине, делать коллегам 'рота подъем', я приступил к бритью. После того как я привел себя в порядок и одел свой доспех, со шлемом подмышкой, я направился к пирсу.
Выйдя из палаточного городка, в котором, кроме старого коша, рубившего дрова для бани, никого не было, я встал как вкопанный. Я увидел, как играют дети разных видов обращенных и людей вместе, при этом ни тех, ни других, не заботила внешность друг друга. Они бегали, смеялись, кувыркались и это образец того как должны люди и полу-звери относится друг к другу.
'Подняв' отвисшую челюсть, я немного присмотрелся к играм детей.
Вот маленький кентаврик, погнался за черным полу-котом. Но догнать не смог, тот ловко взобрался на кривую акацию и показал язык.
Человеческий мальчик и игун, взяв в руки палки, имитирующие мечи, изображали ратный бой. Получалось плохо у обоих, но в отличие от человека, у обращенного ребенка, здорово получалось уклоняться, за счет физиологической гибкости тела.
Девочек было немного, около десятка, они держались в стороне от мальчиков и болтали, перебивая друг друга. Показывали пальцами на мальчиков, и сочно смеялись над ними.
Будут, эти же дети, когда вырастут, жить в едином социуме, как их родители, которые, под командованием Степановича, бегают и суетятся, как ужаленные, но довольные и улыбающиеся, остается лишь надеяться. И пока до этого далеко, они играют друг с другом, а я, смотря на них, вижу то, что мы, богатыри, всю свою недолгую жизнь, обучаемые воинскому искусству, обязаны спасать от рабства и защищать наше будущее, которое сокрыто во всех детях этого мира.
Набравшись позитива, я направился к Вите Биденко, который что-то 'втулял' двум кентаврам, облаченным в трофейную бронь и с такими же трофейными мечами на поясах и рюкзаками за спиной.
– ..и смотрите мне, – заяц, поочередно, помахал кулаком снизу вверх, обоим полуконям – из облепихи носа не высовывать, как только что-нибудь заметите, сразу сюда, поняли? – Оба кентавра кивнули, и тут Витя увидел меня – доброе утро.
– Доброе – ответил я и поочередно пожал всем руки. Бывшие рабы стушевались с непривычки и их руки 'бил' небольшой мандраж, но я не стал на этом зацикливаться – чем занимаетесь?
Витя пояснил, что отправляет дозорных на север, по нашему пути, караулить море, на случаи, если Джерри соврал или интервенты направят сюда корабли раньше времени. Еще он посетовал на то, что близ Великограда построен целый научный город, а толку от него нет. Так как ученые не-то что бинокль, даже лупу, для себя, не могут придумать и с этим были согласны все, кого я встречал в этом мире.
Дело в том, что 'здесь', не работает примерно девяносто – может больше – процентов технологий, до которых люди додумались на Земле. Казалось бы, бинокль, чего проще, купи в ковчеге и смотри куда вздумается. Но не тут-то было. Увеличительное стекло, не передает четкую картинку, точнее сказать, то, что оно передает, вообще картинкой назвать нельзя, одни плывуны. Или скажем компас. У планеты есть магнитное поле, и намагниченная стрелка должна на него реагировать. В этом мире, либо нет магнитного поля планеты, либо это вообще не планета, потому-что стрелка в компасе, как ты его не крути, показывает туда, куда ты его направишь. То же самое и с остальным, сера не горит, бензин и газ тоже, электричество не вырабатывается, на паровых машинах клапана не срабатывают и так далее. И остается надеяться только на то, чем пользовались предки, водяные колеса, мельницы и грубую силу.
Нет, некоторые современные наработки, конечно, работают, взять хотя бы пружины и карданные валы, но это крохи, большинство же технологий, забудутся и будут преданы забвению, как бесполезности.
– Хаять все могут, а самому слабо что-нибудь придумать?
Витя дернул ухом и посмотрел на меня как на 'врага народа'.
– Ладно тебе дуться, – я легонько хлопнул его по плечу – ты лучше скажи, где нам четверым можно размяться?
– Да где хотите, – заяц-самурай кивнул на площадку, которая все еще была бурой, от вчерашнего налета 'ежей' – хоть здесь.
– Да нет, здесь не пойдет, Степанович рассердится, помнишь, как он лютовал в Мохове, а теперь он теперь на-мест-ник – разложил я последнее слово по слогам и вздел указательный палец правой руки к небу.
Мы с Витей засмеялись, а после он сказал, чтобы я вел свой отряд к прииску, там детей нет и можно разминаться хоть до 'усёру'.
Маэстро и Кузьма так же были недовольны подъемом, но не из-за Иры, а из-за того что Николай, стал стучать половником по кастрюле, которые позаимствовал на кухне, и кричать во всю глотку 'полундра, наших бьют'. Кузьма даже пытался его догнать в исподнем, когда тот дал деру, маневрируя между палатками, но, как обычно, тщетно.
На прииске, кроме охраны, врачей и покалеченных языков, никого не было, и мы приступили к разминке. Все как обычно, пробежка, отжимание, растяжка, – у меня она пока хромала – перекаты, прыжки и так далее. А когда я почувствовал что готов, решил сделать себе небольшой экзамен.
Позаимствовав у охраны фонарь, я установил его посередине утоптанной площадки возле ворот загона.
– Решил попробовать спасти принцессу?
Я посмотрел на Николая.
– Ты знаешь это упражнение?
– Мы все его знаем – за всех ответил Кузьма – да только никто из нас его до конца так и не прошел.
– Что так? – спросил я, рисуя на снегу круг, на расстоянии примерно двух метров, вокруг фонаря.
– У каждого свои причины, – заговорил Маэстро – у Кузи проблемы с гипкостью, у меня дыхалка не тянет, а у Кольки, – здоровяк посмотрел на друга, который демонстративно отвернулся, как будто разговор его не касается – у него чуйка на тенях не работает.
Вот тебе и приехали, вот тебе и слабое место сильнейшего богатыря России. Но говорить по этому поводу я ничего не стал, но взял на заметку, вдруг пригодится.
Парни отошли на расстояние, а я встал возле круга, сделал несколько глубоких вздохов и вошел в него. Как учили, я представил бесконечное количество врагов, но если раньше представлял только людей, то в этот раз, обильно разбавил их обращенными.
Двигаться я начинал медленно, не хотел резко давать сильную нагрузку на тело, можно получить растяжение и не только. Двигаясь с постоянным ускорением, я продолжал наращивать врагов на границе круга, в разнообразной амуниции и оружием, и одновременно как бы отключаться от реального мира и переходить в мир теней. И вот, когда я почувствовал, что ждать дальше некуда, на меня стали набрасываться 'враги'.
Первый 'враг', человек с кистенем и без брони. Уклонившись от его удара, я снес ему голову, одним ударом топора. Перекат в сторону, удар правым топором по ногам мечника. Перекат назад, удар в бок соплеменника кобсов, с копьем. Прыжок над просвистевшим, подо мной мечом, приземление и уход от бокового удара топором, одновременный удар шипом топора, в грудь быка. Удар ногой в кадык кошаре, с самурайским мечом. Нырок под булаву кентавра и удар в его затылок. Еще перекат, бам в пузо, фляг назад и рука, по плечо, упала. Уход в сторону и дзынь, увел удар сабли в сторону и бах, и бум, и вжик.
Крутясь вокруг принцессы, в роли которой выступал фонарь, я старался не подпустить к ней не единого врага, но силы постепенно таяли. Мое тело все еще не готово к таким испытаниям.
'Держи' – обухом топора я выбил щит у волкулака, почему-то в земном бронежилете и с разворота, в присесте, ударил в незащищенную коленную чашечку. Не дожидаясь пока тот упадет, на подъеме ударил кентавра в подбородок, перекат по кругу и в голове кобса дырка, от шипа моего топора. Прыжок и бью обеими ногами в грудь человеку в дощатой броне. В прыжке встаю снова на ноги и вижу, как в меня тычут сразу тремя копьями, босх, игун и чехван. Кручусь вокруг себя, отбиваюсь и чувствую, как дыхание вот-вот сорвется.
'Не готов, елки палки' – думаю про себя – 'хрен я сдамся, сдохну, но всех уложу, падлы'
'Шкряб, Дашка вареничек', – втыкая шип в очередного врага из тени – 'а вот и тебе порция' – это я следующему – 'не переживай и на тебя хватит' – это я тому, кто за следующим.
Дыхание на пределе, мышцы 'орут как резанные', я уже знаю, что ничего у меня не выйдет и от этого хочется орать, да так, чтобы волкам, в зимнюю лунную ночь, было завидно.
Случайно, боковым зрением, улавливаю стоящих парней и наблюдающих за моими взбрыками.
'Да что же вы стоите, сволочи, меня сейчас как поросенка затыкают'
Мысленно, чуть ли не на грани отчаяния и злости на самого себя, я произнес эти слова, ну никак не ожидая, что меня услышат.
'Пригнись' – зазвучало в моей голове, и я еле успел пригнуться, чтобы молот Кузьмы, сшиб, не ее, а двух теней.
'Налево не иди, я этот фланг на себя беру' – Маэстро 'включил' свою 'палку-убивалку' и вихрем ворвался в круг теней.
'Да не прыгай ты как кузнечик, вишь, тут самый сильный богатырь России пашет' – орал у меня в голове Николай. – 'Кузьма, у тебя справа двое, сам возьмешь, или мне оставишь'?
'На чужой вершок не разевай роток'
'Жмот'
'Чуйка, твою дивизию, не хватай моих теней, самому мало' – злился Маэстро.
'Все претензии к Олегу, мало нафантазировал'.
Минут десять мы волчками крутились вокруг фонаря и мысленно переговаривались, пока все тени, коих я на представлял, не закончились. После чего я просто упал на снег в полном бессилии. Мои мышцы 'горели' от напряги, дыхание не просто сбилось, я глотал воздух, что паровоз уголь. Пот лился со всех щелей, включая и те, про которые не говорят. Но меня заботило одно, ЧТО СЕЙЧАС БЫЛО.
Тщетно, никто из нас не мог объяснить того ментального процесса, который произошел, во время тренировки. Как парни смогли услышать мои мысли? Как они видели тех, кого я представлял? Как вообще получилось, что мы смогли мысленно друг с другом общаться, не прилагая к этому никаких усилий? Вопросы требовали ответов, а здесь, на берегу залива, не было тех, кто бы мог нам их дать.
На послетренировочном совещании, которое мы провели под обескураженными взглядами охранников, было решено возвращаться в Великоград и 'брать за жабры' родню. Но не сиюминутно, а весной, когда решим проблему с евро-американской угрозой, если вообще сможем ее решить.
Вернувшись к палаточному городку, мы сразу ощутили все прелести бюрократической машины. Степанович и Витя буквально засыпали нас посланиями, которые нужно было передать в почтовую службу Мохова, для их дальнейшей транспортировки в столицу.
Еще вчера было решено, что нам четверым, придется возвращаться в город Маэстро, и причин тому было несколько.
Первая и самая главная, это, конечно же, вторжение с запада, которое грозит не только городу, но и всей стране.
Вторая, это отсутствие квалифицированного экипажа, для катера, как собственно и бойцов.
Третья, военный заговор внутри страны, который, как мне кажется, не мог обойтись без западных спецслужб. Однако, трое моих коллег, подозревали в этом моего дядю. В принципе, одно другому не мешает и вообще, наше дело сообщить об этом семье. Такое дело, сидя в месяце пути от столицы, не решить.
Помимо посланий, Степанович стал засыпать нас всякими цифрами и списками оружия, амуниции, одежды, провизии, разного инвентаря и много еще чем.
Признаюсь, первые минуты я пытался вникнуть в это 'болото', но как же я был от всего этого далек. Короче, я вежливо его послал и пошел мыться вслед за своим дурным отрядом.
Перед тем как покинуть побережье залива, Степанович снова к нам пристал, но не с цифрами, а с вопросом названия для крепости и посерения вокруг нее, которое обязательно образуется.
Маэстро, с гордым видом, предложил назвать ее Мохов-2. Мол, он внес самую большую лепту в захват залива.
Глядя на краснеющего от злости Николая, и ржущего во всю глотку Кузьму, я отверг это предложение. А дабы уравновесить положение 'слона и моськи', я предложил назвать это место Николаевском. Противников такому решению не нашлось, за исключением того, что таких городов по России, уже было несколько. Тогда Николай сам предложил назвать его Курохтин, на том мы и двинулись в путь.
Путь до Мохова, хоть и налегке, оказался очень тяжелым. Ближе к вечеру первого дня, с моря подул ветер и принес с собой пургу, и она продолжалась целых два дня. Первый день и половину второго, нас хоть как то спасали облепиховые заросли. О том, что бы поставить палатку на ночь, не могло быть и речи. Пришлось резать ее на части и укрывать лошадей, а самим притуляться к ним.
– Ура, добрались – сказал я, когда Николай, исполняя роль компаса, вывел нас к городу, в первой половине дня.
Когда перед нами открыли ворота, мы без задержки пустили лошадей в галоп, в направлении Мишиной резиденции. Мы боялись, что полу медведь, узнав о нашем прибытии, без Вадика, может что-то заподозрить и дать деру через другие ворота или недостроенный участок стены. Бегать и искать его, после тяжелой дороги, желания не было. Нам повезло, Миша никуда не убежал, а мирно проводил совещание с полу-сотниками в своем кабинете.
Ворвавшись в кабинет, рассусоливать не стали. Под недоуменные взгляды полу сотников, Маэстро прямо с порога, вместо 'здрасте', заехал медведю в ухо, своей огромной пятерней. Тот, вместе со стулом, улетел в угол комнаты и сшиб тумбочку с графином воды.
'БАБАХ' – Кузьма опустил свой молот плашмя на стол, упреждая реакцию подчиненных Миши.
– Только дернитесь 'б...', все здесь останетесь – грубо сказал он.
– У кого руки будут не на столе, а где то еще, пойдет общаться с предками – добавил Николай.
Подействовало, полу сотники сели как первоклашки, а я, обойдя стол, приблизился к, с трудом поднимающемуся, медведю с мокрой головой.
– Вы рехнулись, – рычал он – да зна..
'БУМ' – каблук сапога Маэстро, после моего кивка, оборвал речь Миши.
– У тебя есть два пути, – сказал я, лежащему на лопатках начальнику гарнизона – первый, ты собираешь всех предателей в городе и отправляешься завтра с нами, искупать кровью свой косяк. – Хоть Вадик и рассказал нам, что в городе только он и Миша в курсе всего, но мало ли, вдруг у медведя есть тайный связной. – Второй, завтра поутру, ты с нами не едешь, но тогда я объявляю за твою голову награду в пятьдесят золотых и угадай, куда отправятся сорвиголовы в первую очередь?
