Текст книги "Приезжайте к нам на Колыму! Записки бродячего повара: Книга первая"

Автор книги: Евгений Вишневский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 22 страниц)

– А с вас станет, – говорит Юра, – с интеллигенции!.. Ничего, я за ними присмотрю. – Это он говорит уже нам.

Заметно сморщившиеся наглецы сломя голову бросились в автобус (благо с раскрытыми настежь дверьми он все это время стоял на остановке) и бережно вынесли того самого бесчувственно пьяного мужика. Третий пижон нес его чемодан. Под строгим взглядом Юры (он и вправду пошел провожать их) они понесли ничего не соображающего пассажира в туалет.

– А по разику их все-таки двинуть надо было, – сказал Гена, – так, для профилактики.

Вылет нашего рейса дважды переносили и затем отложили до следующего полудня. Что же, будем устраиваться на ночлег. Достали свои резиновые матрасы, надули их, положили сверху спальные мешки и улеглись спать прямо на полу аэропорта.

21 августа

Ребята еще спят, а мы с Саней встали довольно рано. Будем пытаться достать билет до Сеймчана (хотя бы один). Еще вчера Гена с Юрой, тряся нашими замечательными бумагами, пытались добыть место на сегодняшний, завтрашний или хотя бы послезавтрашний рейс у диспетчера по транзиту, но попытка эта кончилась полной неудачей. Теперь у нас осталась слабенькая надежда на командирскую бронь, а также на то, что лететь в Сеймчан Сане нужно в авиаотряд и по делам Аэрофлота.

К сожалению, и дежурный начальник смены нам ничем помочь не смог: командирская бронь, урезанная до одного места, в связи с напряженной ситуацией на ближайшие пять рейсов аннулирована вообще.

– Ладно, – вздохнув, сказал Саня, – нет худа без добра: все вместе полетим в Новосибирск. Оттуда разберемся – телеграммами да междугородными звонками.

Улетали, как и было обещано, в полдень. Один из тех четырех мерзких пижонов (тот, что все время молчал) летит нашим рейсом до Новосибирска. В разговор с нами он, естественно, не вступает и даже отводит глаза, если кто-нибудь из нас смотрит на него.

Сели в Якутске. За те сорок минут, что отдыхает и перезаправляется самолет, Сане с Геной нужно сгонять в город до товарища Данилова, взять там оставшиеся вещи, привезти их в аэропорт (при условии, разумеется, что товарищ Данилов или его жена будут дома), зарегистрировать вещи в качестве дополнительного багажа (это акция нестандартная, а потому – непростая) и попытаться улететь до дома с нами. Если же они не успеют (что скорее всего), придется им двое суток куковать в Якутске (рейсы до Новосибирска идут сейчас отсюда через день).

Такси поймали быстро и, пожелав ребятам фарту, отправились договариваться о возможной регистрации дополнительного багажа либо о задержке Сани и Гены в Якутске. Против ожидания, к нашей просьбе пожилая якутка, проводившая регистрацию, отнеслась спокойно и пообещала всяческое содействие (видимо, такое здесь – не редкость).

Но вот уже объявили посадку на наш рейс, вот уже прошла проверка документов и ручной клади (какое замечательное слово – «кладь»!), а наших ребят все нет и нет. Мы отметились последними, последними нарочито медленно тащились через взлетное поле на посадку, последними уселись в кресла и прильнули к иллюминаторам. И когда совсем уже мы решили, что ребятам придется остаться в Якутске, вдруг распахнулись двери аэропорта, и мы увидели две тощие голенастые фигуры, которые большими скачками неслись к самолету через летное поле. Следом за ними на тележке рассерженный якут (тоже бегом) вез дополнительный багаж. Успели!

22 августа

И вот наш самолет приземлился в родном Толмачевском аэропорту. Мы почти что дома. Почти, да не совсем: нам еще нужно добраться до Академгородка. А нас шестеро (все мы плюс Валера), Бася да гора вещей: рюкзаки, спальные мешки, оружие, рыба да мясо. На стоянке такси толпа народа, порядка нет никакого, и таксисты сами определяют, кто и куда поедет с ними. Но в этой толпе вертятся какие-то хитрые мужички с масляными глазками. Один из них подходит ко мне, любопытствует:

– С Колымы, мужики?

– С Колымы, – отвечаю я.

– И долго там работали?

– Два с половиной месяца.

– Ну, два с половиной месяца на Колыме – это хорошо. Штуки по две-три на брата небось заколотили?

– Да откуда, – машу я рукой.

– Ладно-ладно, – лыбится мужичок, – будет прибедняться-то. Куда вам?

– В Академгородок.

– Так уж и быть, – машет рукой благодетель, – идемте, подброшу.

– Нас шестеро, – вздыхаю я, – собака да куча вещей.

– Ничего, я с товарищем тут. Вдвоем вас и подбросим.

К нам подходят Саня с Юрой.

– Об чем разговор? – спрашивает Юра.

– Да вот мужик увезти в городок предлагает, – говорю я.

– Почем? – интересуется Юра.

– Ну вот, уж сразу и «почем», – продолжает улыбаться мужичок, – я думаю, не обидите...

– Тебя обидишь... – себе под нос бурчит Юра.

– Из порта в городок счетчик десятку бьет. Вас шестеро, значит, шесть червонцев, ну и червонец сверху, полагаю, набросите от колымских щедрот, – словно не слыша Юркиных замечаний, говорит благодетель.

– Семьдесят рублей?! – кричит Юра. – Да ты ошалел, дядя?! Наглец!

– Ну и сидите тогда в порту до вечера, – обиделся мужик. – Тоже мне колымчане, старатели-золотишники. Жмоты дешевые!

Только отошел он, разобиженный, как вдруг прямо к зданию аэропорта лихо подкатил «рафик» Института геологии и геофизики – он привез отряд, едущий в поле куда-то в Среднюю Азию. Мы быстренько загрузили в него все наши вещи, сверху сели сами и благополучно (а главное, совершенно бесплатно!) добрались до Академгородка.

Я позвонил в дверь своей квартиры. Она отворилась, и пред взором домочадцев явился я со всеми своими мешками и баулами.

– Ну, здравствуйте, граждане! – сказал я и вошел в свой в дом.

...Итак, в «Колымском дневнике» поставлена последняя точка. Колымское поле было богато событиями, яркими личностями и впечатлениями, а потому и дневник этот вышел насыщенным и интересным. В заключение – несколько слов о том, что стало с участниками нашего замечательного отряда в дальнейшем.

Как и обещал магаданский глазной хирург, пораненный глаз у Юры восстановился совершенно (правда, для этого понадобилось почти полгода). Общение с наукой не прошло нашему Великому Охотнику даром: его обуяла жажда знаний. В течение пяти лет он, продолжая работать в Институте геологии, вечерами учился. Сперва осваивал он шоферское ремесло, получив за год последовательно права водителя третьего, второго, первого класса, а затем и механика-водителя. Потом поступил в вечерний автодорожный техникум, успешно закончил его и, по слухам, сейчас утюжит ямальскую тундру где-то в районе Ямбурга на канадском вездеходе.

Гена после нашего поля еще года три или четыре проработал наладчиком радиоприборов в КИПе все того же Института геологии, женился, потом развелся и завербовался работать радистом на одну из полярных станций. После чего след его совершенно затерялся.

Самым причудливым образом сложилась судьба нашего Кольки. Переэкзаменовки с грехом пополам он выдержал, но в девятом классе учиться не стал. У него вдруг открылся футбольный талант. Его приняли в одну из команд мастеров первой лиги на амплуа опорного защитника. К восемнадцати годам (то есть к моменту призыва в армию) он уже был известен футбольным специалистам и сразу попал в какую-то армейскую команду средней руки, где и остался после армии. К сожалению, пристрастился он к спиртному (помните, как понравилось ему сухое шампанское?), а потому довольно быстро он перешел из опорных защитников в футбольные администраторы, где и работает по сию пору (то ли в Хабаровском, то ли в Свердловском СКА).

Лишь Саня и поныне работает там, где и работал в период описываемых событий: в Институте геологии и геофизики СО АН СССР. Мы часто встречаемся в городке, вспоминаем замечательное колымское поле 1969 года. Саня стал совершенно серебряным и сейчас заведует отделом. Он подготовил и защитил докторскую диссертацию (а впоследствии был избран членом-корреспондентом Академии наук России). Как-то, году в 75-м, он приглашал меня с собою в поле на Чукотку; я совсем уже было собрался, да что-то помешало осуществлению моего намерения. Впрочем, оно и хорошо: ничего в жизни не повторяется, все бывает только один раз.