Текст книги "Стекляный лабиринт"

Автор книги: Евгений Сартинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

   Глава 29

   Когда на милицейском «уазике» увезли арестованных, ставших заплывшими от побоев лицами похожими на разъевшихся бурятов, Колодников начал думать, что делать дальше. Он решил загнать в ангар «Ауди», оставив автомат в багажнике, и прихватить лишь пистолет Мысина. Но вторая машина, старенький патрульный «жигуленок», неожиданно сдохла и никак не хотела заводиться.

   – Она еще по дороге начала барахлить, а сейчас и искра пропала! – чуть не плача объяснял водитель.

   Андрей разволновался. Его не оставляло ощущение, что в его отсутствие в городе происходит что-то не то. Это можно было назвать как угодно: предчувствием, интуицией, в душе он рвался в город со страшной силой.

   – И как же нам отсюда выбираться? – спросил он Пашу. Тот, как всегда, невозмутимо пожал плечами, и кивнул в сторону "Ауди":

   – Только на ней.

   Майор покосился в сторону их трофея. Это, конечно, выходило за все рамки уголовно-процессуальных мероприятий, по идее машину надо было отдать в руки бригады криминалистов, те бы сняли все отпечатки пальцев, зафиксировали все вмятины и наличие оружия. Но сейчас в городе творилось нечто, напрочь ломающее все устоявшиеся нормы и каноны делопроизводства. Кроме того, у них на руках остался еще один человек – преступник, нуждающийся в срочной медицинской помощи, неудачливый Шурик Медведкин.

   – А ты на ней уедешь? – спросил Андрей.

   – А почему бы и нет?

   Колодников, в свои годы так и не научился водить машину. Своей не было и, как он шутил, с его зарплатой никогда и не будет. А вот Пашке от отца осталась древняя "копейка", над которой Зудов трясся, как над ребенком.

   – Ну что ж, давай, снимем ее для протокола на камеру, а потом поедем, – велел Колодников капитану и обратился к водителю "жигуленка": – Давайте принесем этого несостоявшегося утопленника.

   Погрузив Шурика на заднее сиденье, оперативники разместились в иномарке, повозились, устраиваясь на непривычно удобных сиденьях, потом Паша долго рассматривал панель управления, тронул "Ауди" с места осторожно, словно сел за руль авто впервые. Выехав на проселок, он немного освоился и начал потихоньку прибавлять скорость, а когда выбрались на шоссе, и совсем разогнался под сотню.

   – Ну, как тачка? – спросил Андрей.

   – Зря я на нее сел, – вздохнул Зудов.

   – Почему?

   – Ездил и ездил бы себе на своей "копейке", а теперь есть с чем сравнить.

   – Ну ладно уж, подумаешь, какая-то вшивая "Ауди". Ты сильно-то не гони, машина для тебя новая, как бы не влететь куда.

   Чтобы как-то отвлечь Пашку от грустных мыслей, Андрей решил похвалить его:

   – Ты сегодня у нас вообще как Дантес, такую дуэль в ангаре устроил.

   Зудов покосился на майора и поблагодарил:

   – Спасибо, брат, что с Гитлером не сравнил. Это Винт за Пушкина у тебя пошел, да?

   "Ну вот, обиделся, – подумал Колодников. – И потянул меня черт за язык! Что-то я действительно не то ляпнул, нашел с кем сравнивать".

   – Ну, извини, брат!

   – Ладно, уж, молодец – это ты, – примирительно сказал Паша. – Я бы ни за что не стал отвлекать на себя внимание. Это ж надо, стоять под пулями в полный рост.

   Колодников вспомнил, как он впал в ступор, и ему стало чуточку смешно. Оказалось, что его трусоватую заторможенность сочли за геройство. Кашлянув для приличия, он решил перевести разговор на другое.

   – А знаешь, с чем были те бочки, за которые ты прятался? – спросил он капитана. – Я потом качнул их, оказалось – с бензином.

   – Здорово, как только на воздух не взлетели, – покачал головой Пашка. – Дураком я был, дурак есть, дураком и подохну.

   "Тьфу, черт! Опять что-то не то ляпнул!" – выругал себя Андрей и, чтобы окончательно отвлечься, спросил:

   – Как ты думаешь, что сейчас Гусь делает?

   – Гусь? А черт его знает... Хотя нет. Знаешь, какая у него сейчас первая проблема?

   – Какая?

   – Ольга Орлова.

   – Да, это верно. А вторая – кассета. Не зря ведь Мамонов около видиков топтался. Они ведь не дураки, поняли, что та кассета, которую Ленка везла в Железногорск, только фрагмент записи.

   – И значит, сейчас они попытаются ее уничтожить.

   – Почему уничтожить? – опешил Андрей.

   – А потому что найти ее в той куче невозможно.

   – Как это ты ее уничтожишь, когда там полно народу и все менты?

   – Ну, ведь когда-нибудь они разойдутся.

   Колодников удивленно посмотрел на Павла и приказал:

   – Ну-ка, поддай-ка газку. Плетешься, как на кобыле, ей-богу!

   Они уже мчались по улицам города, когда ожил динамик мобильной рации.

   – Семеновка, горит квартира по улице Ленина, дом сорок пять...

   – Ковчугина! – одновременно воскликнули оперативники.

   Когда они остановились у знакомого дома, там уже во всю вкалывали пожарные. Из окон квартиры на третьем этаже вырывались мощные языки пламени. Среди шума, криков погорельцев и суетившихся пожарных Колодников нашел самого старшего, майора, и, ухватив его за рукав, представился:

   – Майор Колодников, уголовный розыск. Это квартира нашего сотрудника, люди в ней были?

   – Пока неизвестно, мы недавно прибыли.

   – Поджог?

   – Судя по запаху бензина, да.

   Колодников хотел спросить что-то еще, но в этот момент подъехал милицейский "жигуленок", и первым из него вылез человек, которого Андрей меньше всего ожидал увидеть, – хозяин квартиры, Михаил Ковчугин. Он был в форме, без фуражки, лицо лейтенанта было бледным, а глаза на нем казались неестественно темными. Михаил, пошатываясь, сделал несколько шагов, но потом как-то обмяк и начал оседать на землю. Упасть ему не дал один из ближайших его друзей, лейтенант Могильнов, рослый малый с роскошными мушкетерскими усами.

   – Врача, быстро! – рявкнул он.

   Машина "скорой помощи" оказалась на месте пожара, так что ждать не пришлось. Колодников пробился через толпу к Могильнову, тронул его за плечо.

   Капитана он знал хорошо, и, по его мнению, он был свой в доску, хотя и старше Ковчугина и по возрасту, и по званию, но на повышение не пошел. Могильнов частенько перебирал горячительного, и тогда его непременно тянуло на подвиги, вроде мордобоя или битья посуды в ресторане. Так что, несмотря на выслугу, в чинах он с Ковчугиным был одних. Но Могильнова вовсе не волновало, что им командовал парень, на десять лет моложе себя.

   – Алексей, кто оставался в квартире? – с тревогой спросил Колодников.

   – Мишкины родители. Мы поехали в морг, из Волжанска привезли тело Елены, а их решили оставить дома, у тети Ани снова прихватило сердце, вернулись, а тут такое...

   Капитан кивнул в сторону окон, из которых с бешеной силой рвалось пламя.

   – Это поджог, – сказал Колодников. – В подъезде воняет бензином, как на заправке.

   – Кому это было нужно? – спросил Могильнов.

   Колодникову пришлось признаться.

   – Ленка сняла одну веселую компанию, за это ее и убили.

   – Убили?! – не поверил своим ушам капитан.

   – Да. Столкнули с дороги вот этой "Ауди", – Андрей кивнул в сторону машины. – Вмятину на крыле видишь? В машине мы нашли Ленкину камеру. Но она везла только часть записи, а в квартире находилась кассета со всей записью.

   – И кто это сделал?

   – А ты не догадываешься?

   Могильнов думал недолго. Хранить секреты в своей профессиональной среде, дело неблагодарное.

   – Мамонов?

   – И Гусев.

   Лицо капитана закаменело, а Колодников продолжал:

   – Алексей, сейчас Мамонов может пойти ва-банк, он попытается уничтожить все улики против него, натравит на нас банду Гуся. Надо потихоньку попробовать изолировать гусевских братков.

   – Как?

   – Любой ценой!

   Могильнов чуть подумал, и кивнул:

   – Хорошо, сделаем. Сейчас лично проедусь по городу, поговорю с ребятами, рацией пользоваться не буду.

   Он оглянулся:

   – Узнаю только, что там с Мишкой.

   Но, Ковчугин уже стоял на ногах и слабо отбивался от врачей.

   – Что с ним? – спросил Могильнов.

   – Сердечный приступ, а в больницу ехать не хочет, – пожаловался фельдшер.

   – Не поеду, – подтвердил лейтенант.

   Он все-таки вырвался из рук докторов и пошел в сторону подъезда.

   – Мы ему вкололи успокаивающее, но у меня есть подозрение, что у парня может быть инфаркт, – сказал врач. – Ему обязательно надо в больницу, необходимо обследование. С сердцем шутить нельзя.

   – Доктор, какой покой?! – взорвался Могильнов. – Он потерял самых близких и дорогих людей – жену и родителей.

   Капитан оглянулся на группу сослуживцев, махнул им рукой и крикнул:

   – Присмотрите за Мишкой, а мне надо прокатиться по городу.

   В это время и "Ауди" с оперативниками отъехал от места пожара, и направилась в сторону больницы.

   – Да, Мамон обрубает все хвосты. С кассетой его прищучить не удалось, – обреченно сказал Колодников.

   – Почему? – спросил Павел.

   – Как почему? Ее просто нет, она теперь не существует в природе.

   – А вот это ты зря.

   Зудов полез в нагрудной карман, и извлек из него компактную кассету, размером не больше обычной аудиокассеты, только толще.

   – Вот она, та самая.

   – Откуда ты знаешь, что это она? – ошеломленно спросил Колодников.

   – А я когда проводил тетю Аню в спальню, то увидел там камеру, помнишь, эту, призовой "Кэнон"?

   – Ну.

   – Я взял ее, прокрутил назад, просмотрел на экранчике. Это она. Понимаешь, чтобы переписать на обычный формат, с камеры записываешь на видик. Ленка так и сделала, и кассета осталась в камере. А с собой она взяла другую, ту, что мы нашли в "ауди".

   – И как же ты ее взял? – ошеломленно спросил Андрей, вертя в руках бесценный вещдок.

   – Да просто попросил разрешения у тети Ани. Сказал, что это оперативная съемка. Вот и все.

   – Какого ж ты хрена раньше молчал!? – взорвался Андрей.

   – А когда мне было говорить?! – Зудов стал похож на обиженного ребенка. – Тут с Андрюхой эта история закрутилась, потом ангар, теперь этот пожар. Кто знал, что они на такое пойдут, – Павел мотнул головой назад, где синели последние языки пламени.

   – Да, это я тоже как-то упустил из виду. Не думал я, что они осмелятся. Но выхода, с другой стороны, у них не было. Вот уж воистину – "сжигать мосты".

   Они подкатили к приемному отделению, выгрузили счастливого – оттого, что живой – Шурика и, дав соответствующие инструкции дежурному врачу, вернулись к машине.

   – Знаешь, что теперь самое главное? – спросил Колодников.

   – Что?

   – Найти Астафьева и эту пока везучую мисс Кривов. Мамонов и все эти сволочи пойдут до конца.

   Этой же проблемой с полудня занималась группа людей, предельно далеких от правоохранительных органов. Получив от Мамонова адреса родственников Орловой и Астафьева, Гусев отправил на поиски Ольги и Юрия пятерых своих братков. Возглавлял их парень по кличке Базар. Когда и по какому поводу она прилипла к нему, никто уже и не помнил, но этот самый Базар как раз отличался редкой неразговорчивостью, если и говорил что-то, то голос его напоминал скрежет ржавого замка.

   К четырем часам дня они объехали две трети адресов. Остановив свой "БМВ" около одного из панельных домов, Базар достал список и прочитал:

   – Дом семь, квартира пять. Пылева Анна Ивановна, тетка этого летехи. Валите.

   – Петруха, может, ты один сходишь? – обратился один из пассажиров к своему соседу. – У меня уже ноги гудят. По этим этажам, как муравьи, туда-обратно, и никакого толку!

   – Ты че, Каша, совсем офонарел? Кто с моей рожей поверит, что я друг мента? Она меня как увидит, наоборот, сразу мусоров вызовет.

   В самом деле, свирепая физиономия Петрухи, с перебитой переносицей, оттопыренными ушами и многочисленными мелкими шрамами, не располагала к доверию.

   – К тому же, что я ей "петь" буду? Еще ляпну по привычке "гони баксы, падла", и хана. Крякнет бабка.

   Петруха специализировался по части ежедневных поборов на местных рынках, что не требовало от него особого дара красноречия. Вот Каша, это да, совсем другое дело. Высокий, с симпатичным лицом и живыми карими глазами, Валерик даже окончил три курса пединститута, но больше не потянул по причине острой любви к большим деньгам и полного отсутствия желания трудиться на благо воспитания подрастающего поколения. Охота к легкой наживе привела его к прозаическому ограблению в подъезде, а затем и к небольшому, как начинающего грабителя, сроку. После отсидки он подался под крыло сначала Антоши, а потом и Гуся. Язык у Валерика был подвешен что надо, разговорить, войти в доверие – это был основной профиль его работы. А кличку он получил не со зла, каши в его рту как раз не наблюдалось, просто фамилия у него была такая – Кашин.

   – Хера препираться, – прервал диалог двух "интеллектов" Базар. – Все валите, я здесь вас жду. Если что – бегом в тачку.

   Подельники нехотя покинули салон.

   – Забодала эта бодяга, как дураки, по квартирам ходим, – поделился один из гусевских "пехотинцев" по кличке Бабочка, невольно оглядываясь через плечо на оставшегося в машине старшого. – А этот боров, если что – смоется, а нам путевка на нары.

   – Не бухти, Серега, сглазишь. Ничего тут сложного нет.

   – Ага, Шурика этот козел, тот, которого мы ищем, с дерева снял только так. Свинореза, говорят, тоже он замочил.

   У квартиры они разделились, один остался этажом ниже, двое поднялись наверх и остановились между этажами, а Каша надавил на кнопку звонка квартиры номер пять. Вскоре из-за двери донесся старческий голос:

   – Кто там?

   – Тетя Аня, это друг Юрия, у вас, его случайно нету?

   Щелкнул дверной замок, в дверях показалось сморщенное старушечье лицо:

   – Какого Юрия?

   – Как какого, – опешил Каша. – Астафьева.

   – А, Юрика! – обрадовалась старушка. – Внучка моего двоюродного. Нет, его здесь, нету. Давно он у меня не был, с самых праздников. А ты кто такой будешь?

   – Я его коллега, в милиции вместе работаем.

   – А что ж ты его дома не ищешь?

   – Да нету его дома, сказали, он куда-то к родственникам уехал, а к кому – никто точно не знает. А его срочно на работу вызывают, начальство рвет и мечет.

   Старушка захихикала:

   – Да как же, будет он тебе со мной, старухой, сидеть. Он сейчас, поди, по девкам где-нибудь носится, хвост задрав. Его дело молодое.

   – Ну, может, и так. У вас телефона нет?

   – Нет, касатик.

   – А попить не вынесете, такая жара сегодня.

   – Сейчас, сейчас.

   – Если можно, похолодней.

   Старушка засеменила на кухню, оставив входную дверь открытой. Каша сделал два длинных бесшумных шага вперед, осторожно заглянул в спальню, потом в зал. Отсюда было слышно, как старушка сливает из крана теплую воду, стараясь угодить странному гостю. Валерик вернулся, когда хозяйка показалась в коридорчике с большой литровой кружкой воды.

   – Вот спасибо, вы меня просто спасли! – обрадовался нежданный визитер и, не отрываясь, залпом осушил вместительную тару. Шумно отдуваясь, он начал прощаться: – Ну, большое спасибо, до свидания, всего хорошего.

   Последние слова Валерик произнес преувеличенно громко, искоса глянув вверх. Это было заранее оговорено, если бы он сказал "прощайте", то парни вмиг бы сбежали вниз и, ворвавшись в квартиру, перестреляли бы всех находившихся в ней людей. Это было просто и ясно, но эти тупорылые быки уже два раза срывались и при слове "до свидания", и только находчивость Каши помешала им выполнить свою киллерскую работу. В первый раз он просто успел сам захлопнуть дверь перед носом удивленных хозяев, а во второй – втихаря показал кулак своим туповатым подельникам.

   Все четверо вернулись в машину, и Каша, усаживаясь, пожаловался:

   – У меня скоро, как у кита, фонтан из носу попрет! Уже ведра два воды в себя влил, не меньше. Давай-ка, приткнемся где-нибудь в сторонке, отлить надо.

   – Купи памперс и смело писай в штаны, – пошутил Базар. Эта была самая удачная его шутка за весь день, а может, и за всю жизнь, так что все четверо откровенно заржали над словами эрудированного собрата. Тот сплюнул в окно "БМВ" и спросил:

   – Много там еще адресов?

   – Четыре.

   Каша выругался и поделился своими планами:

   – Так, если вы мне не найдете туалет, то я вам сейчас изображу все здесь, без памперса, в лучшем виде. Все в луже сидеть будете!

   Предпоследним адресом в списке был Суворовский переулок, дом семь, Титовка, окраина города, через триста метров за приземистыми бревенчатыми домами начинались дачи, деревянные и кирпичные. Именно там, в одной из них, сейчас маялся Юрий Астафьев. Неизвестность – страшнее любой угрозы. Лейтенант не знал, что происходит в городе, он никак не мог связаться с Колодниковым, а обращаться в управление не хотел, понимая, что все тут же будет доложено Касьянову или Мамонову.

   Утром он ходил звонить из ближайшего телефона-автомата почти в километре от дома, но никого не застал дома. Зудов уже уехал, и в отделе никого не было, телефон Колодникова постоянно выдавал короткие гудки. После обеда, часа в четыре, Астафьев послал в разведку Анну Владимировну, тем более что ей нужно было купить продукты и лекарства для Ольги. Она ушла и пропала. Юрий и не подозревал, что Орлова который раз безуспешно пытается дозвониться по данным ей номерам. Колодников и Зудов в это время носились по лугам в поисках пропавшего участкового, а потом мчались на пожар к дому Ковчугина. Но самую большую досаду Астафьев испытывал оттого, что сели батареи его мобильной рации, а это был его последний шанс на случай экстренной ситуации. Что она возникнет, Юрий не сомневался.

   Движимый дурными предчувствиями, Юрий вышел из дома.

   Раньше в этом доме жили его дед с бабкой, полгода назад Зинаида Ивановна умерла, и дом пустовал, хотя родители Юрия и использовали его вместо дачи, засаживая шесть соток огорода нехитрыми овощами. К ногам лейтенанта подбежал и начал ласкаться рослый пес, помесь овчарки и водолаза по кличке Верный. Обычно собака носилась вокруг дома без цепи, своим свирепым видом спасая огород Астафьевых от разграбления.

   – Ну, Верка, отстань, – Юрий слегка оттолкнул жизнерадостную псину, чтобы продолжить исследование семейного гнезда и найти хоть какое-то "оружие". Он закрыл калитку на большой засов и направился в сарай. Войдя, осмотрелся и начал рыться среди ящиков, старинных сундуков и прочего древнего хлама. Сейчас самые простые и житейски безобидные вещи предстали перед ним в совершенно ином свете. Из сарая Юрий выбрался серый от пыли, но с трофеями – небольшой кувалдой, вилами и ржавым топором.

   Первое, что он увидел, когда вернулся в дом, – устремленные на него глаза Ольги. Он увидел их впервые, прежде она была то без сознания, то в темноте. За всеми сегодняшними волнениями, нападением и похищением он, честно говоря, мало обращал на девушку внимания. Лейтенант никак не ожидал, что глаза ее такого удивительного цвета – словно синие, глубокие сапфиры. Теперь он понял, почему не Самойленко, а Ольге жюри отдало первое место на конкурсе красоты. Таких красивых и удивительных глаз, возможно, не было ни у кого в мире.

   – Здравствуйте, – сказал Астафьев и, торопливо сгрузив в угол свой "улов", подошел к девушке. – Меня зовут Юрий. Ваша мама, Анна Владимировна, уехала в город, за лекарствами. Она скоро будет. Может быть, вы хотите поесть?

   Ольга пристально смотрела в лицо этого незнакомого человека, суетившегося вокруг нее.

   "Смешной, – подумала она, прикрывая глаза. – Мама. Мама уехала за лекарствами"

   Она вспомнила стены больницы, встревоженное лицо матери. А потом нахлынуло все то, что ей пришлось пережить совсем недавно. В памяти снова возник визг тормозов, грубые руки, затягивающие ее в салон, и ехидный, противный голос:

   – Ты куда это, детка! Сбежать хотела? А отметиться в нашей постельке? Придется поработать...

   Все это было так реально, что Ольга застонала. Юрий встревоженно выглянул из соседней комнаты, но девушка снова закрыла глаза.

   "Во сне что-то увидела", – подумал он и продолжил приготовления на случай нежданных визитов.

   Астафьеву не нравилась комната, в которой находилась Ольга, в ней целых три окна. К счастью, кровать, на которой лежала Орлова, была старомодная, с колесиками. Это обрадовало Юрия, и, поднатужившись, он перевез ее в соседнюю комнатку, небольшую, с одним окном. Двигал осторожно, стараясь не разбудить и не напугать девушку. Ольга только на секунду открыла глаза, но, увидев перед собой лицо этого странного парня, постаралась улыбнуться и снова закрыла глаза. Этого человека она почему-то не боялась.

   Утерев с лица пот, Юрий осмотрелся по сторонам и нашел себе еще одну работенку. Собрав все силы, он начал толкать буквально по сантиметру массивный, старомодный платяной шкаф. В результате его усилий через полчаса тот напрочь перекрыл единственное окно. Астафьев остался доволен своей изобретательностью.

   – Ну, вот и хорошо, – сказал он сам себе, переводя дух, и неожиданно вспомнил: мать говорила, что баба Зина в этом шкафу хранила одежду чуть ли не с Гражданской войны.

   – А, по-моему, она там еще и центнера два золота припрятала, – пробормотал он. Баба Зина отличалась чертой, присущей многим, пережившим лихолетье прошлых войн. Она не выбрасывала ничего, во всех шкафах, комодах, сервантах и просто мешках хранились вещи многочисленного клана Астафьевых. Сюда же свозили из города отслужившую свое мебель дети Зинаиды Ивановны. Все это было похоже на нечто среднее между музеем и свалкой, дореволюционные, монументальные комоды и столы под красное дерево соседствовали со шкафами шестидесятых годов. После смерти матери Надежда Петровна, мать Юрия, имела неосторожность открыть один из них. Об этом она сразу пожалела. Вывалившиеся мешки и пакеты со старыми чулками и детской одеждой они так и не смогли потом затолкать обратно, пару мешков пришлось вытащить в сарай, а запах нафталина просто задушил всех "археологов" и заставил их спешно покинуть дом. Мать Юрия решила нанять самосвал и вывезти куда-нибудь весь этот хлам, да все руки не доходили.

   На преобразование дома в крепость ушло не менее часа. Астафьев перевязал цепь Верного по своему усмотрению, в зале переставил мебель так, чтобы закрыть хотя бы два окна, двери других комнат забил гвоздями. Дом не раз расширялся, разрастаясь пристройками, и поэтому изобиловал небольшими комнатками, коридорчиками, переходами. Дольше всего Юрий провозился в подполе, вылез оттуда перемазавшийся землей, но довольный. Потом он пересчитал оставшиеся в обойме его пневматика шарики, но от этого они не прибавились. Юрий даже пожалел, что вчера в азарте скоротечной перестрелки был столь расточителен.

   Теперь оставалось только ждать. Юрий бродил по оставшимся незаколоченным комнатам и обнаружил в одной из них старенький, советских времен телевизор. Он щелкнул кнопкой включения, но ворвавшийся в дом звук какой-то разухабистой песни вывел его из равновесия, и он тут же выключил его. При этом взгляд его упал на адаптер усилителя польской антенны, установленной на крыше дома. Почти такой же был у него в кабинете, с его помощью он подзаряжал рацию. Единственное отличие состояло в том, что у того имелся специальный штекер. Астафьев прочитал характеристики адаптера на небольшой пластине сверху и хмыкнул. Параметры были как раз те, что надо, только как его подключить к рации? После недолгих раздумий лейтенант выдернул два проводка из штекера антенны, при этом его довольно ощутимо цапнуло током. Выругавшись, он продолжил работу.

   "Сгорит, так сгорит, черт с ним, выхода другого нет, надо рисковать", – подумал он. После подсоединения к сети ни взрыва, ни вспышки замыкания не последовало, и, постояв около рации еще с минуту, Юрий отошел к окну, возвращаясь мыслями к мучительному вопросу – кто первый найдет их с Ольгой? Враги или друзья?