Текст книги "Стекляный лабиринт"

Автор книги: Евгений Сартинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)

   Глава 4

   Старший оперуполномоченный уголовного розыска майор Андрей Викторович Колодников не впечатлял своими габаритами. Невысокого роста, с несуразно большой головой, на которой всегда был безукоризненный пробор, с густыми усами, придававшими майору больше солидности. В свои тридцать пять лет, он выглядел старше своего возраста. Красноватый цвет лица выдавал в нем поклонника Бахуса, что, тем не менее, не мешало ему считаться лучшим оперативником города. Фанатизм и преданность делу с лихвой покрывали все физические недостатки майора.

   – Анатолий Иваныч! Слышишь меня? – наклоняясь над Рыжовым, хрипловатым, прокуренным голосом уже в третий раз повторил он.

   – Что? – с трудом раскрывая глаза, отозвался участковый. – Кто это?

   – Я это, Колодников.

   – А, Андрей.

   – Кто это был? За что он тебя поранули?

   – Не знаю... вроде видел его раньше, но никак не вспомню... где.

   Колодников с досадой поморщился. Перепуганная медсестра не запомнила лицо бандита, да и остальные свидетели припоминали самые общие приметы: высокий рост, худобу, одному бросились в глаза многочисленные синие наколки на пальцах, так называемые "перстни", второму – чересчур короткие волосы. Ни по одной фотографии "спецконтингента" из картотеки ГОВД тот парень не был опознан. По показаниям тех же свидетелей, он, выскочив из здания больницы, перебежал улицу, прыгнул в синюю "десятку" и уехал. Номер машины, естественно, никто не заметил. Задержать убийцу по цвету и марке машины было практически невозможно. В Кривове была мода на синие "десятки". Их покупали все, и предприниматели, и бандиты. Благо Тольятти был совсем под боком. Проверку машин Колодников не исключал из списка оперативных мероприятий, хотя и понимал, что поиск в этом направлении будет длительным.

   Он раздумывал, что бы еще такое предпринять, когда раздался слабый голос Рыжова:

   – По-моему... он был обколотый.

   – Точно?

   – Да... и хорошо обколотый. Глаз у меня наметанный.

   Чуть помолчав, капитан добавил:

   – Это кто-то из старых клиентов. Только никак не вспомню кто... но точно не по моему участку.

   Участковым Рыжов служил двадцать с лишним лет, и его словам Колодников полностью доверял.

   – Может, кто вернулся из старичков... слишком он худой... как с зоны...

   – Ладно, Иваныч, поправляйся.

   В коридоре Колодников столкнулся лицом к лицу с заведующим хирургическим отделением Арсением Топляковым. Лучший хирург города выглядел усталым: после Мелешкина он провел еще одну сложную операцию.

   – Ну, как ваш товарищ? – спросил хирург.

   – Да вроде все нормально.

   – Ему повезло: чуть повыше, и задел бы сердце. Говорят, он у спел подставить руку, а то бы вообще было плохо.

   Они вышли на лестничную площадку, и оба автоматически закурили. Топляков прищурился, потер висок и сказал:

   – Знаете, что меня удивило в случае с вашим коллегой? Точно такую же рану я видел во время обхода у той девушки, Орловой.

   – Что значит – точно такую же? – удивился Колодин.

   – Узкое лезвие, удар в область сердца. Специфический след.

   В голове майора что-то словно щелкнуло.

   – Постойте, а где он нашего капитана подранил?

   – Около восьмой палаты.

   Выкинув только что прикуренную сигарету, Колодников рванулся обратно в отделение. Вслед за ним последовал и удивленный хирург.

   – Здесь? – спросил он в конце коридора. За палатой номер восемь была металлическая перегородка через весь коридор, с дверью без надписей и цифр.

   – Да.

   – А дальше у вас реанимация, – Андрей ткнул пальцем в дверь без номера.

   – Именно так.

   – И там лежит Орлова?

   – Естественно.

   Колодников покачал головой.

   – Кое-что становится ясным. Орлова подключена к каким-нибудь стационарным аппаратам?

   – Насколько мне известно, основные реанимационные процедуры уже проведены. Она по-прежнему без сознания, но это не кома. Просто большая потеря крови. А черепно-мозговая травма оказалась не так страшна. Трещин нету, гематом тоже. Просто сильное сотрясение мозга.

   – Ее можно перевозить с места на место?

   – Да, только осторожно.

   – Тогда срочно нужна отдельная палата, желательно на другом этаже. Найдете?

   – Поищем, – не удивился Топляков.

   – Надо перевести туда Орлову, и мы выставим около нее охрану.

   – Вы думаете, этот парень прорывался к ней? – спросил хирург.

   – Получается, что именно к ней, – подтвердил сыщик.

   Не прошло и часа, а Ольга Орлова уже лежала этажом выше, в травматологии, в небольшой одноместной палате. Колодников же давал подробнейший инструктаж родителям Мисс Кривов.

   – Вы будете здесь постоянно? – спросил он.

   – Да, конечно, – сказала Анна Владимировна.

   – Тогда предупреждаю: все должно быть под вашим контролем: лекарства, шприцы. Все процедуры – только под вашим контролем. Лекарства набирать в системы и шприцы только здесь, никаких шприцов со стороны.

   Орловых слова майора напугали.

   – Это что, так серьезно? – спросил отец.

   – Более чем. Охрану я постараюсь прислать как можно быстрей, – в этот момент оперативник увидел в коридоре знакомую долговязую фигуру Астафьева. – О, как вовремя!

   – Юрий, иди сюда! Ты что тут делаешь? – спросил Колодников, пожимая руку лейтенанту и отводя его в сторону.

   – Да одного типчика навещал в третьей палате. Три дня назад проломили ему черепок, с тех пор не помнит, кто он и откуда. Документов нет, а тут как раз ориентировка о пропаже одного мужика из Волжанска.

   – Ну и как? Он? – поинтересовался Андрей.

   Астафьев махнул рукой:

   – Ничего похожего. Расхождения по всем параметрам. Возраст только сходится.

   – Ты с ним закончил?

   – Да, а что?

   – Ничего срочного пока нет?

   Юрий пожал плечами.

   – Не знаю пока. Смотря, что там мне Михалыч приготовил.

   – Слушай, шпалер при тебе?

   Астафьев отрицательно покачал головой. Колодников с досадой сморщился.

   – Как вы так можете, не понимаю?! Во всем городе, наверное, только я и Мазуров таскаем с собой пушку.

   – Да жарко же с ней! – возмутился Юрий. – Тут в рубашке потеешь, как собака, а еще эту сбрую надевать.

   Майор расстегнул китель, и Астафьев сразу заметил под мышкой коричневую кобуру со знакомой рукоятью пистолета Макарова. Но пистолет Колодников вытащил на свет божий из другой кобуры, на поясе. По виду это был точно такой же пээм.

   – На вот тебе по бедности во временное пользование.

   – Газовый? – разочарованно спросил Астафьев, заглянув в ствол оружия.

   – А теперь хочешь, чтобы я тебе свой табельный отдал? Перебьешься. Жарко, видите ли, ему!

   – Слушай, а что случилось-то? – спросил лейтенант, с недоумением глядя на майора.

   – Юр, тебе ставится простая и ясная задача. Садишься у дверей этой палаты и головой отвечаешь за пациентку.

   – Это за кого еще?

   – За свою крестницу, Орлову. Ее попытались убить, но по пути подвернулся Рыжов и поранули его.

   Астафьев присвистнул, а Колодников продолжал:

   – Парень тот рвался в реанимацию, и ножичек у него был точно такой же, каким пырнули девицу.

   – Понятно. И долго мне здесь торчать?

   – Пока не пришлю смену. Я сейчас сгоняю в отдел, выбью пару орлов для охраны. Так что, как минимум, через два часа тебя сменят.

   – Точно? – Юрий был настроен очень скептично.

   Колодников принял обиженный вид.

   – Ты что, меня, что ли, не знаешь? Раз я сказал, значит так и будет.

   – Слушай, – Юрий умоляюще прижал руки к груди. – Мне в девять как штык надо будет отсюда слинять!

   – В девять?! Смеешься что ли?! – возмутился Колодников. – В восемь будешь свободен, как фанера в полете. По рукам?

   – Ну ладно, уговорил, – нехотя согласился Астафьев.

   Они хлопнули друг друга по рукам, и оперативник своей семенящей, смешной походочкой заспешил к выходу, а поскучневший лейтенант тяжело вздохнул, сунул пистолет за пояс и шагнул в палату, на ходу придав лицу предельно вежливое выражение.

   На свидание в тот вечер Астафьев так и не попал. Как это обычно бывает, Колодников столкнулся с массой неожиданных проблем. Ни Фомина, ни его заместителей на месте не было. После похорон Петренко все они, как подозревал Колодников, находились на даче одного из замов, подполковника Мамонова, – поминали покойного. Зам дежурного по городу наотрез отказался давать людей для охраны Орловой, сославшись на нехватку милиционеров.

   – Сейчас пора отпусков, сам знаешь. Лишних людей вообще нет.

   – Ты что, не понимаешь, насколько это серьезно? – настаивал Колодников. – Может, снимешь пару бойцов с дежурства?

   – Андрей, я все понимаю, но на это должен быть приказ кого-то из замов. Лично у меня никого нет. Знаешь, сколько штыков сегодня вышло у меня на разводе в патрульно-постовой роте?

   – И сколько?

   – Семь.

   – Нихрена себе! А остальные где? – ошеломленно спросил Колодников.

   – Остальные протирают штаны в избирательных участках, охраняют эти долбаные бумажки!

   – Бюллетени?

   – Ну да. Половина участковых там же. И вот теперь я имею трех бойцов и одну патрульную машину. Случись что, и послать вообще не кого будет.

   – Дурдом! – вздохнул Андрей. – Да, действительно, было в России две напасти: дураки и дороги, теперь стало три, еще и выборы добавились. Кого бы мне поискать?

   – Ну, хотя бы Зиновьева найди, он дежурный сегодня, – посоветовал капитан.

   – Где он, не знаешь?

   – Да только отошел, посмотри в его кабинете.

   В кабинете начальника следственного отдела Зиновьева не было, и Колодников отправился в путешествие по коридорам родного управления, толкаясь во все двери. Большая часть комнат была закрыта, в остальных Зиновьева либо не было, либо был, но ушел. Толкнув одну из дверей и убедившись, что она закрыта, майор хотел идти дальше, но, услышав неясный шум, остановился. Казалось, что в кабинете гудит растревоженный пчелиный улей, сопровождающийся легким позвякиванием стекла. В этом кабинете размещались районные участковые. Андрей осторожно постучал, и тут же пчелиный рой затих. Усмехнувшись, он постучал еще раз, сильно и требовательно. Отчетливо стали слышны приглушенные переговоры. Наконец дверь приоткрылась, и в проеме показалось круглое лицо участкового, капитана Фортуны. Обычно добродушное, сейчас оно выглядело испуганным, но, увидев майора, участковый облегченно вздохнул:

   – Фу, блин, это ты, Андрюха. А мы уж думали, снова Мамонов отдел шмонает.

   – А что, было, что ли уже? – удивился Андрей.

   – Ты что, на прошлой неделе знаешь, как нам всем тут пистон вставил? До сих пор враскорячку ходим. Заходи.

   В небольшом, три на четыре метра, кабинете было накурено и многолюдно. Кроме Фортуны там разместились еще участковые – Мысин, Демин, Панченко и майор Мазуров. Все приветствовали Колодникова со вздохом облегчения.

   – Как вас Мамонов запугал, – съехидничал майор, по очереди пожимая присутствующим руки. – У нас в третьем отделении он не так бушует.

   – Ты чего, знаешь, как лютует? – продолжал Фортуна, усаживаясь за стол. Капитан был чистокровным молдаванином, но семья его давно жила в Кривове, и будущий участковый родился здесь. По-молдавски он не знал ни слова, но любил козырять своим происхождением и даже получил кличку Молдаванин. – Как у Фомина начало пошаливать сердечко, Мамонов спит и видит себя на его месте.

   Здороваясь, Колодин задержал руку Мазурова:

   – Как здоровьишко, Иван Михалыч?

   – Твоими молитвами. Подлечили немного.

   – Ты бы пока воздержался, – опер кивнул на стол, где красовалась уже початая бутылка водки.

   – Да ты чего, Андрей! Я даже не пригубил. Сижу, разговариваю просто. Я даже курить бросил.

   Фортуна уже протягивал Колодникову полную рюмку.

   – На, Андрей, помяни Антон Иваныча Петренко, старого сыскаря.

   От подобного предложения отказаться было нельзя.

   – Давай, хороший был опер, настоящий волкодав.

   Колодников выпил, закусил бледной, безвкусной сосиской из вакуумной упаковки и спросил у присутствующих:

   – Зиновьева здесь не было?

   – Нет, а что? – удивился Фортуна.

   Колодников коротко изложил суть проблемы, чем вызвал шквал обсуждения, и Фортуне пришлось даже шикнуть.

   – Тихо вы! Не дай боже завалится кто из начальства, – сказал он, смешно округляя глаза.

   Наведя порядок, капитан обратился к Колодникову:

   – Так, значит, Рыжова, из-за этой девки резанули?

   – Выходит, так. Кстати, вы получили ориентировку по этому типу?

   – Получили. Но на моем участке такого кадра нет, – Фортуна отрицательно замотал головой. – Был один похожий, но он "крякнул" месяц назад.

   – Опиши-ка его поподробней, – попросил Мазуров.

   Андрей постарался припомнить все, что узнал со слов пострадавшего участкового, и это снова вызвало новый всплеск обсуждения.

   – У меня Барабанов на него похож, но он в КПЗ сидит, сам отправлял, – сказал Панченко.

   – У меня двое похожих – братья Бузыкины, – вспомнил Демин.

   – Ну, они-то хоть на месте? – спросил Фортуна.

   – На месте. Оба спали дома, все в мат. К тому же они не колются, бухают только.

   – Да все они после зоны худые и звонкие, – заключил Панченко.

   – А у меня есть один кент, копия этот твой отморозок, – в разговор вступил молчавший до этого молоденький щуплый парень с сержантскими лычками. Личиком своим остроносым, редкими зубами он напоминал какого-то грызуна, большую такую, но жутко умную крыску.

   Андрей Мысин из всех собравшихся в комнате был самым младшим и по возрасту, и по званию. На своем участке на самой окраине города он работал всего год и, признаться, пока оставался для всех довольно загадочной личностью. В отделе он появлялся утром да вечером, большей частью обитал на своем участке, носившем не слишком благозвучное название Гусинка.

   – И кто же это? – поинтересовался Мазуров.

   – Некто Сергеев, Валерий Павлович. Откинулся с зоны полгода назад. Рост и приметы сходятся.

   – Наркоман?

   – Да, сидит плотно, еще с зоны.

   – Что за времена, а? – возмутился Мазуров. – С зоны приходят наркоманами! Разве такое раньше было?

   – Постой, Михалыч, – прервал его Колодников. – Ну-ка, тезка, колись дальше. Что он из себя представляет, этот Сергеев? Сколько он сидел?

   – Сидел он солидно, по-моему... – Андрей наморщил лоб, припоминая. – Червонец отмотал точно. Сел он совсем молодым, с отцом вместе они троих убили, отца вроде бы расстреляли, а сыночек пошел как малолетка, мимо вышки и проскочил.

   И Мазуров, и Колодников смотрели на молодого коллегу с недоумением. Подобные, громкие преступления в городе случались нечасто, и обо всех они помнили.

   – Постой, что-то я не помню такого Сергеева. А где он живет? – спросил Андрей.

   – Краснодонская, сорок.

   – Краснодонская, сорок? – в один голос переспросили майоры и переглянулись, а Мазуров сказал:

   – Постой, так какой же это к х... Сергеев? Это Быков! Валера Быков, и они действительно с отцом, Павлом убили троих пенсионеров, зарезали из-за грошовой пенсии. Тогда ему было лет шестнадцать, поэтому он и получил только червонец. А папашу его точно хлопнули, на нем и до этого труп висел, старый волк был. Три ходки в зону.

   – Четыре, – поправил его Колодников. – А если с вышкой, то уже пять. И звали его действительно Павлом.

   – Павел Иванович, – напомнил Мазуров, обладающий уникальной памятью на даты и имена.

   – Но почему сын Сергеев? – недоумевал Колодников. – Ты его паспорт видел?

   – Ну а как же, – даже обиделся Мысин. – И справку об освобождении, и паспорт потом.

   – Где он сегодня днем был, знаешь?

   – Как с утра ушел, так его весь день и не было. Сейчас, может, заявился.

   – Пойду-ка я пробью его по компьютеру у дежурного. Там недавно забили базу данных на всю область, – Колодников выскочил за дверь и вернулся довольно быстро, присутствующие успели выпить только по рюмке.

   – Эй, мужики! – с порога закричал майор. – Все верно, это тот же самый Валера Быков, и он сейчас действительно Сергеев. Он в зоне женился и взял фамилию жены. Теперь понятно, почему его никто не опознал. Десять лет назад он был толстый, как молодой кабан.

   – И какая же дура на него такого позарилась? – спросил Мазуров. – Ведь потомственный же живодер.

   – А это мы сейчас узнаем. Кто со мной на Краснодонскую?

   Ехать решили все, только герой дня, Андрей Мысин, осторожно спросил:

   – А нам ничего не будет, если мы его возьмем под этим делом? – И он щелкнул пальцем по кадыку.

   – Нет, еще и похмелят завтра, – пошутил Колодников, и зашелся своим своим хрипловатым смехом.

Глава 5

   В стареньком «уазике» они разместились с трудом, Мысину и Панченко пришлось сесть на коленки к своим более мощным коллегам. Уникальные российские дороги не давали скучать всем пассажирам.

   – Андрюха, ты вроде худой, а задница килограммов пятьдесят весит! И мослы торчат как у старой лошади, – сделал заключение Фортуна.

   – А тебе что надо, Клашку Шиффер на колени? – поинтересовался Мысин.

   – Не отказался бы... – оживился капитан, но на очередной кочке подпрыгнул так, что прикусил язык и тоскливо застонал.

   – Он не отказался, если б ему на коленки и Оленьку Камазуху посадили, – поддел сидевший на первом сиденье Колодников.

   Миловидная Оленька по кличке Камазуха работала в отделе оператором и весила не меньше полутора центнеров.

   – Андрей, – обратился Мазуров к Колодникову. – Ты насчет того синего "Москвича" узнавал?

   – Да, но пока там голяк.

   – Чего так?

   – Нет, хозяина-то мы быстро вычислили. Этот мужик, Панов его фамилия, промышляет рыбалкой. Ставит сети в протоках на заливных лугах, все лето живет там, на берегу. В город приезжает редко, только продать рыбу. Так что тем же утром он уехал назад.

   – А жена что говорит?

   – У него жены нет, только мать, глухня глухней. Я пока ее расспрашивал, чуть голос не сорвал, вон, хриплю до сих пор. Тот, может, ей что и рассказывал, но она толком ничего не расслышала.

   – А в больнице что?

   – Парня, который Орлову привез, никто не знает. Да, его и видели то три человека. Все срочно занялись нашей мисс, а он в это время смотался. Не опросили только дежурного врача, он прямо из больницы поехал в Волжанск. Невеста там у него. Сегодня должен вернуться. Тогда и поговорим.

   Машину остановили метров за двести от дома Быковых-Сергеевых. Мазуров с помощью Мысина и памяти обрисовал план участка. Он и командовал захватом.

   – Вы трое зайдите с задов, – Мазуров ткнул пальцем в Фортуну, Демина и Панченко. – Там за огородами поле, потом овраг, он может уйти туда, ну а мы с двумя Андрюшками пойдем в лоб. Если все нормально, по рации звякнем, значит, подходите. Сергей, ты тоже посматривай, за тобой эта сторона, если что, шумни, хорошо?

   – Ясно, Михалыч. Не в первый раз, – засмеялся молодой и улыбчивый шофер, частенько попадавший со своим разбрызганным "уазиком" на задержание.

   Шел десятый час вечера, но солнце только начинало приближаться к линии горизонта, словно раздумывая, оставаться ему или все-таки спрятаться. Стояла середина июня, и торжество света и тепла, так радующее простых людей, оперативников только нервировало.

   – Черт, светит как прожектор, – пробормотал Колодину.

   – А нам бы сейчас лучше не светиться, – согласился Мазуров, настороженно оглядываясь по сторонам. Их молодой коллега Мысин старался выглядеть предельно спокойным, словно шли не брать убийцу, а в гости к старым знакомым. Все трое остановились у высоких, потемневших от времени ворот, из-за которых сразу же раздался свирепый лай, переходящий на хрип. Глянув в щелку забора, Мазуров выругался:

   – Блин, на проволоке бегает. Здоровый пес, полукровка овчарки. Мимо него не пройдешь. Что делать будем?

   – Может, пристрелим?

   – Жалко собаку, все-таки это не человек, – пошутил Мысин и осекся.

   – Слушай, Андрюха, – обратился к участковому Колодникову. – Давай стучи. Ты все-таки участковый, тебя Валерка не должен сильно испугаться.

   Мысин хмыкнул. Перспектива оказаться один на один с этим лохматым исчадием ада, бегающим по цепи, была не из приятных. Но жертвовать собой ему не пришлось. За забором скрипнула дверь дома, женский голос прикрикнул на пса, а вскоре загремели засовы калитки. Мазуров и в прошлый раз брал отца и сына Быковых, поэтому сразу узнал вдову покойного Паши, но поразился, насколько она за эти годы постарела. Тогда, во время ареста, Мазуров еще удивился, как она не походит на жену закоренелого преступника и убийцы. Десять лет назад Быкова была полной, красивой сорокалетней женщиной, сейчас он увидел перед собой старуху. Черный вдовий платок еще больше старил ее, оттеняя до колодезной черноты темно-карие глаза.

   Несмотря на то, что в форме был один Мысин, хозяйка сразу узнала нежданных гостей.

   – За Валеркой? – спросила она.

   – Да, – коротко признался Мазуров.

   – Не надо было его выпускать. Пусть сидел бы да сидел. Лучше бы расстреляли вы его вместе с отцом.

   Она загнала собаку в будку, потом медленно пошла к дому, за ней гуськом потянулись и милиционеры. Колодников сразу определил по дворовым постройкам, что женщина держит скотину, чувствовалось это и по запаху навоза и хрюканью, доносящемуся откуда-то из глубины двора. Между сенями и домом был неширокий проход с открытой калиткой, за которой майор рассмотрел огромный, не менее десяти соток огород, густо засаженный помидорами и бесконечными грядками сочного зеленого лука.

   – Нету его дома, но вы же не поверите? – как бы утвердила хозяйка.

   – Не поверим, – признался Мазуров.

   – Проходите, – вздохнула женщина и, не оборачиваясь, первая вошла в дом. Лишь теперь майор вспомнил ее имя – Валентина.

   Мазуров на всякий случай расстегнул кобуру, но пускать оружие в ход им не пришлось. Валерки в доме не было. Только в спальне Колодников увидел молодую, полную, поистине кустодиевскую красавицу, правда, с солидным синяком под глазом. Но даже это "украшение" не портило простую, русскую красоту девушки, и некоторая полнота ей даже шла. Покрасневшие глаза и всхлипывающий курносый нос подсказали майору, что фингал красавица получила недавно и еще окончательно с этим обстоятельством не смирилась.

   – Ну, чего ревешь? – спросил Колодников. – Как тебя зовут?

   – Ле-ена, – жалобно протянула барышня.

   – Давно он тебя так приласкал?

   – Часа два назад, – дрогнувшим голосом призналась девушка.

   – За что?

   – Сережки не хотела отдавать.

   – Дорогие сережки?

   – Золотые, – она снова всхлипнула. – Мамин подарок.

   Колодин взглянул на уши девушки и сразу увидел покрасневшие мочки.

   В дом подтянулись и остальные члены самостийной опергруппы. Они уже проверили все хозпостройки и убедились, что Валерия Сергеева дома действительно нет. Колодников продолжал допрос женщин:

   – Так, теперь скажите, когда он пришел домой?

   – В шесть, – без запинки ответила мать.

   – И долго он был дома?

   – Да нет, выгреб из дома все деньги, Ленке вон морду набил и ушел.

   – На чем он приехал?

   – Как это? – не поняла мать.

   – Ну, на какой машине?

   – Ни на какой, – в первый раз удивилась родительница. – Пешком пришел, пешком и ушел. Огородами.

   – Сказал куда идет?

   – Нет, он никогда не говорит. А в этот раз, видно, далеко собрался. Паспорт свой взял и дождевик.

   – Вы давно с ним расписались? – спросил Мазуров Елену.

   – В прошлом году, в зоне еще.

   – А где познакомились?

   – По переписке. Он такие хорошие письма мне писал.

   "Ясно, наивная дурочка и прохиндей, катающий письма под копирку, – понял Мазуров, разглядывая паспорт Лены. – Двадцать девять лет, а замуж все никак, тут и подвернулся этот козел..."

   – К кому он мог пойти?

   – Не знаю. Сюда он никого не приводил, – отрезала мать.

   Ее поведение удивляло Колодникова. С одной стороны, Валентина явно была агрессивно настроена против родного сына, но при этом она не жаловала и милицейскую братию.

   – Может, он имена какие-нибудь называл? – спросил Андрей.

   – Нет.

   – А этот, как его, – Ленка неуверенно посмотрела на свекровь. – Батон, что ли?

   – Какой Батон? – быстро спросил Мазуров.

   – Брат это его двоюродный, Витька Козлов, – неохотно призналась мать. – Тоже все из тюрьмы да в ссылку.

   – И где это Батон живет?

   – На Красноярской, в пятиэтажках. Второй дом, если идти отсюда, квартира на третьем этаже, сорок вторая.

   – Хорошо, спасибо, – сказал, поднимаясь, Колодников.

   – Что Валерка хоть натворил? – спросила напоследок Валентина.

   Колодников скрывать не стал:

   – Милиционера порезал, еле отходили.

   Елена ахнула, а Валентина начала отчитывать незваных гостей:

   – И что вы его выпустили? За эти полгода все нервы вымотал! Десять лет горбатилась со скотиной, думала, сын выйдет, заживем по-человечески... Как же! У него одно на уме, как бы кольнуться да зарезать кого. Из-за отца его глаз поднять на соседей не могла, стыдно было, и этот такой же!

   Тут Колодников ее прервал:

   – Если он вам так надоел, то как появится, дайте знать нам или Андрею, – майор кивнул на Мысина. – Он тут в вашем районе постоянно пасется.

   – Да знаю я его, – пробурчала Валентина. – С матерью его в одном цехе работали, лет на десять она меня помоложе.

   Лишь у порога, оглянувшись назад и посмотрев на Лену, Мазуров вдруг понял, что она беременна.

   "Вот влетела-то дурочка молодая, – подумал он. – И деваться ей теперь некуда".

   У машины Колодников подвел итог операции:

   – Ну что, здесь голяк.

   – Да, похоже, рванул Валера из города, только пятки сверкали, – согласился Мазуров. – Надо бы объявить его в розыск.

   Он обернулся к участковым:

   – Мы сейчас подскочим к этому Батону, а ты, – обратился он к Панченко, – пока езжай в отдел и толково объясни в дежурной части все про этого Свинореза. Да скажи, пусть оповестят не только патрульные машины и линейный отдел, но и область. Пусть перекрывают все дороги.

   – Хорошо.

   Наконец то неуверенно начала наступать темнота, и на улицах зажглись редкие фонари. На Красноярской милиционеры разбились по тому же принципу: в подъезд пошли Мазуров, Колодников и Мысин, под окнами затаились Фортуна и Демин.

   У сорок второй квартиры Мазуров остановился, предупреждающе поднял руку и, приложив ухо к стандартной, крашеной двери, прислушался. Эта выработанная годами методика частенько избавляла его от разных неприятных сюрпризов при подобных, как сегодня, нежданных визитах.

   – Есть. Как минимум двое, – сказал он через минуту.

   – Не радио, случайно? – шепнул Колодников.

   – По радио не матерятся.

   После этого майор осторожно постучал в дверь и снова прислушался. Голоса затихли. Мазуров чуть переждал и повторил свою попытку. Вскоре послышалось легкое движение, и майор постучал более настойчиво.

   – Кто? – донеслось из-за двери.

   – Свои! Открывай, мать твою! – пьяным голосом отозвался Михалыч.

   – Свои все дома, пошел на хрен, – и Мазуров услышал удаляющиеся шаги. Он переглянулся со своими напарниками, с досадой мотнул головой, дескать, "номер не удался", и уже изо всей силы застучал в дверь. В ответ грянул поток мата.

   – ...я милицию вызову!.. – прозвучало в самом конце.

   – Милиция уже здесь, открывай, давай! Быстро!

   – Да пошли вы!..

   Поздние гости переглянулись, и Колодников развел руками:

   – Ну, что ж делать, придется тебе, Михалыч, ломать дверь.

   – Что, опять я?! – возмутился Мазуров.

   – Ну, Михалыч, а кто же еще, как не ты? Не я же со своим бараньим весом. Ты специалист, мы с тезкой только на подхвате.

   – Ну, ладно, попробуем.

   Колодников не зря назвал Мазурова специалистом по выбиванию дверей. Высокий, широкоплечий, плотный, с мощными руками бывшего штангиста и боксера, он, как никто, умел ликвидировать подобные препятствия советского производства. Иногда его вызывали даже в выходные, только лишь для того, чтобы тот разнес в щепки последний оплот упрямых затворников с уголовным прошлым.

   Мазуров отошел, набычился, и, разбежавшись, врезался в дверь. Та затрещала, но выдержала удар девяностокилограммового тарана, только штукатурка посыпалась.

   – Крепкая, – пробормотал майор. Теперь он далеко отходить не стал, качнулся маятником и плечом ударил в упрямое дерево. То же самое повторил рядом Колодников. Этого напора дверь уже не выдержала. Замок держался до конца, а вот петли отлетели от косяка вместе с кусками дерева. Не дожидаясь, пока осядет пыль, оба рванулись в квартиру. Проскочив узкий коридор, Мазуров первый ворвался в комнату и лицом к лицу столкнулся с каким-то верзилой. Тот взмахнул рукой, и Михалыч еле увернулся от его кулака. В свою очередь и детина легко ушел от удара Мазурова.

   "Ого, бывший боксер", – подумал майор и заработал кулаками еще быстрее. Мимо них в комнату бочком проскользнул Колодников, а за ним и его молодой тезка. Когда Мазуров хуком с правой все же свалил на пол своего противника и обернулся, то увидел, что Мысин сидит верхом на лежащем лицом вниз мужике в серой, грязной майке, а Колодников стоит на балконе и смотрит вниз. Пристегнув своего "клиента" наручниками к ножке серванта, Мазуров выскочил на балкон.

   – Что там? – спросил он, всматриваясь в темноту.

   – Да какой-то придурок с балкона сиганул. Ну что там, Фортуна? – крикнул Колодников вниз.

   – Ногу он сломал, – донеслось снизу.

   – Надо думать, все-таки третий этаж.

   – Знаешь, кто это?! – крикнул уже Демин. – Рыбачок!

   – Да ну?! – в один голос взревели стоящие на балконе.

   – Он самый, я его хорошо знаю! – подтвердил Фортуна.

   – Ну, Михалыч, с тебя пузырь, – толкнул плечом Мазурова Андрей. – Еще одна "палка" есть.