Текст книги "Новый отсчет"

Автор книги: Евгений Сартинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

Глава 11

Сто тридцать шестой день перелета.

В эту ночь он ни как не мог уснуть. Он чувствовал, что Это снова подступает к горлу из самого дна души. Зенон до боли в челюстях искусал небольшую подушку, что подарили ему девушки из его отсека. Но, она была набита женскими волосами, и этот слабый, еле уловимый для любого другого человека запах женщины только еще больше возбуждал в нем Зверя. Он сопротивлялся до двух часов ночи, потом встал, и, как на автопилоте, двинулся в сторону кормы. Он не мог оставаться тут, в этом отсеке, где его знали все. Знали, и любили. Через сто метров Зенон исчез окончательно, а завладевший его телом Зверь бесшумно крался по коридорам полутемного Ковчега. Он пробирался дальше и дальше, останавливаясь около каждого входа отсек, чутко поводил носом, долго всматривался внутрь темного помещения, а потом шел дальше. Он знал, что сегодня жертва будет, и тело звенело в предвкушении удачной Охоты. Наконец он остановился около одного из отсеков, и, чуть подумав, шагнул за порог. Пройдя три отсека поперек Ковчега, он зашел в гигиенический отсек, и затаился за перегородкой душа. Сначала ему не повезло. Зашла супружеская пара. Пока жена сидела на унитазе, мужик, быстро справив свои нехитрые дела, ворчал за дверью.

– Вот, дожили, и тут, в космосе, от этих выродков спасения нету. Ну, ты скоро там? Сколько я тебя тут еще пасти должен?

– Чего ты там бурчишь? Хочешь, чтобы, меня тут задушили?

Говорили супруги на русском языке.

– Да ничего я не хочу. Спать я хочу. Завтра снова на полигон погонят. У меня уже мышцы болят от этой муштры.

– Зато ты похудел.

– Ага, тебя тоже надо бы промуштровать. А то ты не то что похудела с этой размазни, а начала поправляться.

– А тебе что, завидно? То-то ты пялишься на всех этих красоток, особенно на эту черную с верхней полки.

– Да, вот у ней фигурка что надо.

– Вот козел!

– Сама то тогда кто? Жена козла – коза.

– Скотина!

– Свинья! Что по гороскопу, что по жизни.

– А сам то кто, забыл? Кролик!

Они ушли, переругиваясь, и Зенону пришлось ждать еще больше часа. Наконец он услышал эти легкие, почти невесомые шаги. Девушка проскользнула в туалет, но Зверь уже учуял запах крови. У ней наверняка были месячные. А значит, она зайдет сюда. Через минуту она появилась на пороге душевой. Это была негритяночка, молоденькая, лет шестнадцати. Свет тут так же был притушен, и ровные ряды пластиковых перегородок были уже привычным пейзажем. Но, после всех этих страшных слухов ей было страшно. Наконец она решилась. Быстро скинув военную форму, она встала под душ. Тут же потекла вода, и напор, как обычно, ночью, был хоть чуть-чуть, но сильней. Это и привлекало таких вот, поздних купальщиц. Она совсем забыла о былых страхах, и, даже прикрыла глаза от удовольствия. Когда она открыла их, перед ней стоял человек с неподвижным, буквально каменным лицом. Девушка вскрикнула, но ладони Зверя уже сомкнулись на ее шее. И тут же Зверь получил увесистый удар по шее. Глаза Зенона закатились, руки разжались, и он мешком свалился к ногам окаменевшей от ужаса жертвы. Та, ничего не понимая, смотрела на лежащее около ее ног тело. А потом произошло нечто, заставившее её, наконец, ожить, и закричать от страха. Из воздуха начала проявляться неуклюжее тело серебристого цвета. Через полминуты оно окончательно материализовалось, а потом серебристый невидимка начал сдирать с себя шлем. Когда на крик девушки вбежали два полицейских, Огнен Вукич уже перевел дух. Серб так и не сбрил свои знаменитые кудри, хотя и постригся как можно короче.

– Фу, черт! Когда они сделают в этой штуке нормальную вентиляцию. Сдохнуть можно от жары. Берите его, – сказал он, кивнув полицейским в сторону лежащего без сознания тела. – Два часа за ним по пятам шел. Осторожная, сволочь.

Удачную охоту обсуждали уже утром, на планерке. Клебанов, услышав имя монстра, вскрикнул, как от ранения.

– Зенон!? Не может быть! Это же такой парень, просто душа! А какой он пилот, вы бы знали! Просто чудо!

– Как его настоящее имя? – спросил Зорич.

– Кастос Полуэктос, грек. Позывной Зенон. Парень из второго призыва пилотов, сменщик Сомова. Когда тот с блюдцем погиб, начал летать на грузовом блюдце. Пилот от бога!

Вюрберг, как никогда важный, пояснил.

– Он признался, что это у него уже лет десять. Он задушил более тридцати женщин на Земле. Поэтому и кочевал по всему миру, работал пилотом на маленьких авиалиниях. Гавайи, Филиппины, Аляска.

– Там мы его и нашли, на Аляске, – подтвердил Клебанов. – Как его взяли?

– Вычислили несколько предполагаемых особей, пристроили к каждому по невидимке. На второй день это сработало. Взяли его с поличными. Анализ спермы доказал, что это был именно он.

– Как же он мог?! – Все не мог поверить Клебанов. – Он же мужик!

– Говорит, что ничего не мог с собой поделать. Если на Аляске он с этим справлялся, там женщин было не так много, то Ковчег был просто забит женщинами. Разум отключался, и все.

– Что нам с ним теперь делать? – Спросил Зорич.

– Надо бы его уничтожить, – предложил Чай Сен. – Если это действительно сильней его, то нам важно не распространить его гены на следующее потомство.

Зорич, нехотя, но согласился.

– Да, придется. Пусть пока посидит на гауптвахте. А что насчет того придурка, что пытался выйти в открытый космос? – спросил Зорич. – Вы просмотрели записи?

Столяров поморщился.

– Там ерунда какая-то. Записи не зафиксировали в том отсеке никого.

Зорич не понял.

– Как это?

– Так. Не было личных отметок на записи.

Серб снова ничего не понял.

– Как это может быть? Вы же говорили, что это невозможно.

Столяров развел руки.

– Не знаю, сами не понимаем. Самое простое предположение, что кто-то снял с себя браслет, прежде чем начать идти крушить крайний шлюз.

Все переглянулись.

– Оба раза?

– Да.

– А потом одевает его снова?

– Это невозможно. Тут же поступит сигнал о перерегистрации. А их не было.

– Значит, он его снял совсем? – Спросил Чай Сен. Столяров не был согласен и с этим.

– Но человек не сможет прожить без браслета целую неделю. Он просто сдохнет с голоду.

– Тогда кто так упорно старается выйти в космос? Привидение?

– Не знаю.

– Алина Васильевна, у вас, случайно, сумасшедшие не регистрировались?

Зубова хмыкнула.

– Вы что, думаете, что сумасшедшие так и представляются: "Здравствуйте, это я, ваш шизик". У нас за это время двое сошли с ума, пришлось их изолировать. Один буйный, и женщина, у той тихая стадия помешательства.

– А клаустрофобией никто не страдает? – поинтересовался Столяров.

– Вы думаете, что пытался открыть шлюз больной клаустрофобией?

– А кто его знает.

– У нас были десять больных клаустрофобией, но мы их вылечили.

– Каким образом?

– У нас есть такой Симон Симеони, аргентинский иллюзионист, сильнейший гипнотизер. С его помощью мы блокировали эти участки сознания, и теперь все десять абсолютно спокойно переносят замкнутое пространство. Он излечил так же одного клептомана, и даже одного эксгибиониста. Тот все пытался ходить нагишом по Проспекту.

– Может, натравить его еще на голубых? – Со смешком предложил Столяров. Зубова восприняла эту идею на вид слишком серьезно.

– Их слишком много. Боюсь, они его самого перевербуют в свою веру.

Теперь улыбнулся уже французский генерал.

– Жалко, что я не встретил этого Симеони на земле. Натравить бы ее на мою покойную жену.

– А чем она страдала? – поинтересовался Свенсен.

– Не могла пройти спокойно мимо ни одного бутика. Спустила на шмотки состояние своего отца, да и все мои финансы тоже.

– Увы, Луи, тут гипнотизер не поможет. Это болезнь не лечится.

Зорич вернул всех в прозу их бытия.

– Ладно, теперь это уже не актуально. В космосе бутиков нет. Надеюсь, что эти странные штуки со шлюзом – все это несерьезно.

Увы, это пожелание Зорича рухнуло через два дня. А за ночь до этого произошло странное происшествие. В пищевом отсеке линкора задержали женщину. Что она там делала, было непонятно, но вид у ней был странный. Невысокая, с длинными, черными волосами, она, словно не понимала, куда попала, и на все расспросы только молчала. Дел у очередной смены было много: надо было загрузить все ингредиенты «Каши», так с подачи русских рабочих начали называть это неизменное блюдо, продуть трубы подачи. К восьми утра пища должна быть готова. Так что, немного помучившись с незнакомкой, и решив, что она либо не знает никакого языка, кроме, какого-нибудь экзотического, либо немая, ее проводили до двери. Про это странное происшествие все тут же забыли.

Но, через сутки в то же самое помещение проник еще один человек, и его уже никто не заметил. Он не стал заходить в помещение кухни, а поднялся по лестнице вверх. Через час он спустился, и торопливо скрылся в длинных коридорах Ковчега. А, через несколько минут, в помещении кухни взвыла тревожная сирена, а в рубке замигала ярким, кроваво-красным цветом один из экранов.

– В чем дело? – спросил Соболев.

– Не пойму, – пробормотал оператор внутренних систем. Это был стажер третьей смены, испанец Хосе. Фамилию его Александр так и не сумел выучить. – Что-то с системами очистки.

К ним подошел сидевший в стороне Накаями. При виде картины на экране он изменился в лице и сразу ударил по красной кнопке на его пульте.

В это самое время в отсеке сто двадцать-пятьдесят-сорок шесть, поднялась высокая, мужская фигура. Чуть пошатываясь со сна, мужчина пробрался на Проспект, потом свернул в сторону ближайшей столовой. Он привычным жестом нажал на синюю кнопку, и автомат тут же выдал ему пластиковую упаковку с водой. Развернувшись, он пошел к себе, и по ходу отхлебнул воды. Лицо его тут же перекосилось, тепло скрутила судорога, и он рухнул на пол. Когда на звук падения прибежал дежурный полицейский, то француз алжирского происхождения Жан Анри, еще бился в судорогах агонии. Собрался народ, никто ничего не понимал. А потом на пищевом автомате загорелась предупредительная надпись: "Автомат блокирован". Точно такие же надписи появились на всех пищевых автоматах линкора.

Через полчаса в рубке были все руководители землян.

– Какой объем заражения? – спросил Зорич.

– Если говорить о привычных объемах, то это три основных емкости из пяти, – доложил Столяров.

– Какая концентрация циананида?

– Очень высокая, – Зубова была подавленной. – Смерть наступает в течение трех минут.

– Потери.

– Пять человек. Четверо пили воду, одна женщина принимала душ.

– Есть возможность дезаквтивации всей этой отравы?

Маккормик тяжело вздохнул.

– Да, есть, но это вопрос времени. Нам придется многократно перегнать воду через фильтры, а это сразу заблокирует работу всей системы водоподачи. Мы на неделю останемся вообще без воды.

– То есть, у нас нет отдельной системы очистки воды?

– Увы.

– Да, никто ведь не рассчитывал, что может такое случиться! – Манштейн словно оправдывался.

В это время подал голос оператор внутренних систем слежения.

– Полковник, я нашел ту женщину.

– Кто это?

– Клаудиа Антониоли, итальянка. Это ее браслет высветился прошлой ночью в то время.

– А сегодня где она была?

– Рядом с пищевым отсеком, но не внутри его.

– А с этим, загадочным привидением, там опять ничего не было?

– Ничего, – подтвердил Столяров. – Тот, кто отравил воду, не оставил следов.

– Ищите тогда ее. Из-под земли найдите и притащите сюда!

Через две минуты голос оператора продиктовал цифры расположения отсека итальянки. Еще через полчаса ее привели в рубку. Она казалась безмятежной, и напрочь отказалась говорить. Она просто молчала, не отвечая на вопросы. В конце-концов к Зоричу подошла Алина Васильевна, шепнула ему что-то на ухо. Тот кивнул головой. Через пятнадцать минут Зубова вернулась с невысоким, но достаточно экзотичным брюнетом. Он был брит наголо, но при этом сохранил эспаньолку с подкрученными вверх в стиле Сальвадора Дали кончиками усов. Это и был знаменитый аргентинский гипнотизер Симеони. Без долгих церемоний он подошел к женщине, несколько секунд смотрел в ее глаза, потом сделал два пасса руками, и отошел в сторону.

– Теперь спрашивайте, она вам скажет все, – пообещал он.

– Как вас зовут? – спросила Берта Хофман по-итальянски.

– Клаудиа Антониоли, – ответила та чуточку заторможенным тоном.

– Это ты отравила цистерну с водой?

– Нет.

– А кто?

– Бог.

На минут все смешались, потом Зорич шепнул что-то на ухо Берте.

– А как зовут бога? – повторила она.

– Джеймс.

– А фамилия?

– Хенденберг.

Столяров быстро забил в компьютер эти данные.

– Зачем он это сделал? – продолжал расспрашивать Зорич.

– Он хочет довершить начатый конец света. Он предсказал его еще десять лет назад.

Столяров тут же доложил:

– Джеймс Хенденберг, англичанин, место жительства – Гвиана, сорок девять лет, профессор химии. А вот это уже интересно: "Основатель секты "Копье Бога".

Итальянка сразу оживилась, глаза ее заблестели.

– Да-да, "Копье Бога"! Это было лучшее место в мире. Мы так хорошо жили, мы готовились к концу света, молились, очищались духовно и плотски. Мы жили одной большой семьей, все любили друг друга. Потом пришли эти твари, и всех съели. Мы были в это время с Богом в джунглях. Когда вернулись, там были уже ваши эти тарелки, и нас вывезли. Бог сказал, что это и есть конец света, а вы ничего не поняли и зря сопротивляемся неминуемому. Он решил сам поставить точку в истории человечества.

Зорич задал вопрос, давно мучавший его.

– Откуда у него столько цианида?

– Бог производил его несколько лет. Мы хотели отравить водопроводную систему Нью-Йорка.

– Ты разведывала для него систему охраны пищевого блока?

– Да.

– Где сейчас Хенденберг?

– Я не знаю.

– Где Хенденберг?! – снова повторил Зорич.

– Я не знаю.

– Где его браслет?

– Он его снял сразу. Бог сказал, что это система сатаны.

– А как он тогда ел?

Антониоли расстегнула кофту, на ее груди на цепочке висел браслет.

– Я брала на его браслет пищу и воду. Относила ему.

– Можете полюбоваться личиком этого самозваного бога, – Столяров вывел на экран изображение бородатого, рослого мужчина.

– Передайте его изображение полиции во все отсеки, – скомандовал Зорич. – Задержать любой ценой.

– Где его искать, Клаудиа? – Повторила Берта.

Она отрицательно покачала головой.

– Вам его не найти. Он знает Ковчег лучше вас.

– Как это?

– Он излазил весь корабль, все его коммуникации. Он знает много разных закоулков.

– Что у него есть еще? – Спросил Зорич. – Оружие, яды?

Берта тут же перевела.

– Бомба, – еле шепнула итальянка. Они еще не пришли в себя от шока, когда со стороны входа ощутилось какое-то движение. Все повернулись в эту сторону, и невольно испытал второй шок. В дверях рубки стоял Джозеф Райт.

Глава 12

Все невольно вскочили на ноги.

– Генерал! Зачем вы пришли?! – возмутился Зорич. – Вам еще рано…

– Оставьте, полковник, – прервал его генерал. – Я может, еще не могу еще стрелять и бегать, но уже вполне могу соображать, а это главное. Дайте мне лучше куда-нибудь сесть.

Все вскочили на ноги, но Зорич отрицательно замахал руками и тут же освободил ему свое место во главе стола. На вопросительный взгляд Райта серб развел руки: – Это ваше законное место, генерал. Я ведь только ваш заместитель.

– Хорошо. Тогда, скажите мне, про какую бомбу говорила эта женщина?

Столяров коротко, но ясно рассказа все, что они выяснили про отравление воды и этого сумасшедшего Бога.

– Какая мощность этой бомбы? – задал вопрос генерал. Берта перевела вовпос итальянке. Клаудиа наморщила лоб.

– Не знаю. Он украл у военных две гранаты и какую-то взрывчатку он сам сделал, позавчера. Нашел какие-то химикаты, смешал их, и сказал, что это хватит, чтобы взорвать что-нибудь важное. Там такой мешочек, – она показал руками что-то размером с детский ранец.

Райт покачал головой.

– Такая бомба в нашей жестянке может наделать много шума. Где он может ее взорвать с наибольшим эффектом?

– Везде, – ответил Столяров. – Если он все же взорвет шлюз, то мы погибнем мгновенно.

– А он про это знает?

Столяров пожал плечами.

– Мы про это не говорили никому, кроме операторов и высшего командного состава.

– Но догадаться он может?

– Да.

– А если мы сбавим скорость? Это подействует?

– Нужно выйти из сверхскорости до светового режима. Тогда даже если он взорвет один из шлюзов, максимум чего он достигнет, это гибели нескольких сот людей. Гораздо страшней, если он взорвет что-нибудь из системы разгона. Тогда мы точно повторим последнюю вспышку адмирала Замин Ганна.

Райт мерно кивнул своей седой головой.

– Тогда вот что, Зорич. Поднимайте всех своих людей, всех кто может носить оружие и знает азы устава караульной службы. Поставить караулы у всех жизненно важных систем. Питание, реактор, рубка, арсеналы с оружием.

– Есть!

Через час по всему кораблю стояли люди в военном камуфляже, настороженно рассматривающие каждого, кто подходил на дистанцию ближе, чем на пять метров. А в рубке решали второй вопрос, и он был ничуть не проще, чем поиски свихнувшегося проповедниками.

– Так что нам теперь делать с зараженной водой? – спросил Райт. – Какие у нас есть варианты?

Майдачный тяжело вздохнул.

– Если бы была возможность скинуть ее целиком, всю. Это бы убыстрило систему очистки.

– Но, для этого нам надо притормозить? – спросил Столяров.

– Да, конечно. Кроме того, есть еще одна опасность. У нас останется слишком мало воды. Ее будет не хватать всем сразу. Придется ограничивать потребление, и, возможно, отказаться от душа.

– Завшивеем, – пробормотал Зорич.

– Непременно, – подтвердила Зубова. – Придется стричь всех тотально, вне зависимости он желания.

– Одно радует, что на эсминцах и транспортах своя система очистки, и они не пострадали. За них мы можем не беспокоиться. Но, под риском отравления остались пять миллионов людей.

– А как заправляется линкор в дальних походах? – спросил Райт. – Ведь не всегда же они могут найти оборудованную гавань для этих космических монстров.

Майдачный кивнул головой.

– Там своя система, и мы только начали с этим разбираться. Для этого годится любая планета содержащая кислород и водород. И даже не сама планета, а какой-нибудь спутник. Они добывают воду из всего, что содержит кислород и водород. Опускается на поверхность, загребает породу, и в течение нескольких часов перерабатывает ее на составляющие химические элементы.

– За какое время можно так вот заправиться?

– Ну, если повезет, то за двое суток мы будем готовы.

– Тогда надо тормозить, – решил Райт.

Столяров и Зорич переглянулись. Первым высказался Столяров.

– Тогда могут возникнуть другие проблемы. Питание у нас в обрез, буквально с точностью до суток. А нам лететь еще семь месяцев.

– Тем более мы не можем испытывать людей семь месяцев. Жажда, это одно из самых страшных испытаний для любого человека. Можно все объяснить взрослому, но что ты скажешь ребенку? А с пищей… С пищей что-нибудь придумаем. Готовьтесь к торможению.

Эту фразу все восприняли на удивление спокойно, никто не возражал, не переглядывался. Главным было то, что появился человек, берущий на себя ответственность за это решение.

– Хорошо, генерал, – согласился Маккормик. – Мы сделаем это.

– Только вам придется снова лечь в свой консервирующий бокс, – сказал Майдачный. – При торможении тот же эффект, как при разгоне, все кишки выворачиваются наружу. А это опасно для вашего живого мотора.

– Хорошо, спасибо за предупреждение. Только привезите этот бокс сюда. Я не хочу слишком долго торчать в нирване.

Глава 13

День сто сороковой.

Такого напряжения земная команда линкора еще не испытывала. Соболев чувствовал себя так, словно пришел сдавать какой-то самый важный экзамен. Сейчас он дублировал самого Маккормика, тот уже три дня числился командором линкора, после того, как окончательно свалился Интра. Обмякшее тело командора погрузили в саркофаг, и теперь только компьютер мог подсказать новичкам какие-то решения возникающих проблем. Вот только он мог сказать что-то лишь в ответ на вопрос того же Маккормика. Александр покосился по сторонам. Справа за внутренними системами корабля наблюдал Наки, слева, за штурманским пультом сидел Леон. Во введенье самого Соболева была регулировка двигателя и маневры в режиме до световой скорости.

– Итак, где мы находимся, господа? – спросил сидящий за их спинами Райт.

Леон тронул одну из клавиш, и на голографическом, трехмерном экране тут же появилась карта Галактики. Линкор был отмечен там красной, немигающей точкой. Соболев прикинул на глаз: похоже, что они не прошли и середины пути.

– И где мы тут можем затормозить? – спросил Райт.

Ему действительно прикатили в рубку громоздкий бокс консервации, но пока генерал сидел на приставном стуле, так же как весь генералитет землян: Зорич, Чай Сен, Мбова Этери, Луи Фиш, и еще ряд высших офицеров.

Поляк что-то поискал в своем компьютере, и выдал на экран один из участков вселенной.

– Очень удачное место для торможения. Звездное скопление в очень близких, по вселенским масштабам, расстояниях. Вот, это наиболее подходящая для нас солнечная система. Солнце такого же типа как у нас, восемь планет, у каждой масса спутников. Идеальная система для дозаправки.

– Когда начнем тормозить?

– Через два часа. Еще два часа уйдет на то, чтобы погасить скорость.

– Хорошо, готовьтесь.

В это время Николас Варбюрг готовился к важной полицейской операции. Полчаса назад они выпустили из изолятора сумасшедшую итальянку, поверившего в своего живого бога. Клаудиа медленно шла по Проспекту со своей странной, застывшей на лице улыбкой. За ней шли сразу два серба-невидимки. Идею ловить сумасшедшего бога на живца подсказал им Зорич.

– Раз мы поймали маньяка, то почему не поймаем какого-то свихнувшегося придурка? – спросил он на очередном совещании. – Все равно она пойдет его кормить, это заложено у женщин в крови. Да и он уже без жратвы двое суток, оголодал, наверное.

Это показалось всем здравой идеей, но в успехе ее старый полицейский сомневался.

– Черт его знает, что у него в голове, – Варбюрг тяжело вздохнул, – Может, не захочет он больше есть, все-таки если этот придурок решил взорвать всех, то зачем ему жрать-то? Тут же нет логики.

– Какую логику ты хочешь найти у сумасшедшего, Ник? – Недоумевал Манштейн.

– Да, хочу. Сумасшедшую логику.

– Тогда выпускай живца. Всякая живая тварь ловится на себе подобную. Сумасшедшая сумасшедшего непременно найдет.

– Может, ты и прав, – согласился полицейский.

Проходные коридоры линкора, эти два Проспекта, в этот день были забиты людьми. Такую суматоху вызвали передвижные пункты подачи воды. Вообще то это были просто огромные баки, скоропалительные создания русских ремонтников. К каждому из них вода подавалась самыми что ни на есть примитивными, пластиковыми шлангами. Если еду каждый получал в прежней норме, то вода отпускалась теперь два раза в день по двести грамм на каждого. Душ не работал ни на одном корабле этой сборной конструкции.

Так что толкучка была, как на Манхэттене в дни рождественских закупок. Прошло полтора часа, а Клаудиа все так же бесцельно блуждала по кораблю. Сербы, а это были Огнен Вукич и Слободан Мирич, как обычно это бывало в скафандрах невидимости, обливались потом. Кроме того, им приходилось ежеминутно уворачиваться от идущих прямо на невидимок землян.

– Куда идет эта сука? – спросил Мирич по внутренней связи.

– Хрен его знает, – отозвался Вукич. – Она не пошла к себе в отсек, шляется по линкору битый час.

– Кажется, она его ищет.

– Скорее всего. Скорей бы нашла. Я сейчас просто утону от пота.

Вукич отскочил в сторону от прущей на него здоровущей негритянки, но при этом невольно сделал подножку одному из проходящих мимо китайцев. Тот, падая, свалил еще одного китайца, и те тут же начали выяснять отношения на своем птичьем языке.

– Сомневаюсь я, что мы вообще его найдем, – сказал Огнен.

– Почему?

– Неужели ты думаешь, что этот чертов подрывник решится ходить в открытую? – Продолжил свою мысль Вукич. – Его же все ищут.

– Когда ищут все, то не находит никто.

– Это тоже верно. Черт, как жарко! Сдохнуть можно в этом железе.

Наконец, Клаудиа остановилась, поглядела по сторонам, а потом подошла к временному пункту питания. Они приложила свой браслет, но, получив свою порцию каши, есть не стала, а с миской в руках снова пошла куда-то вдоль коридора.

– Кому-то она ее несет, – прокомментировал это ее действие Вукич.

– Похоже на то.

– Неужели Зорич был прав?

– Он всегда бывает прав.

К этому времени в рубке все было готово к торможению.

– Приготовиться к торможению, – скомандовал Маккормик. – Генерал, лезьте в ваш саркофаг.

– Я просто чувствую себя каким-то Тутанхамоном, – вздохнул Райт, но с помощью Жанны забрался в бокс, она закрыла прозрачную крышку, нажала на какую-то кнопку, и тело командующего обмякло, голова откинулась назад.

– Это что, действует как наркоз? – тихо спросил бывшую байкершу Лу Сен.

– Нет, тут целиком своя атмосфера, своя гравитация. Линкор может погибнуть, а этот саркофаг сохранит жизнь генералу еще года на два.

– С ума сойти!

– Выводим линкор на режим торможения, – объявил Маккормик. – Объявить всему личному составу.

Этим занялась Берта Хофман.

– Всем приготовиться к торможению, – сказала она в микрофон. – Всем слезть с нар, сесть на пол, нагнуть голову и обхватить живот руками.

Она говорила эту фразу на всех известных ей языках, и ее мерный голос вызвал на Ковчеге настоящий переполох. Никто уже не хотел испытать на себе тот выворачивающий тебя наружу эффект где-то на бегу. Все стремились занять какое-то наиболее устойчивое положение. Только один человек, Клаудиа Антониоли продолжала мерно двигаться вперед с все той же странной улыбкой на лице. Сейчас она двигалась вперед, к носу линкора. И сербы все яснее начали понимать, что та что-то ищет.

– Похоже, он где-то тут. Она уже третий раз проходит эту точку.

– Да. Здесь он где-то. Вот, гад! Где же он!?

Тут она свернула в один из отсеков, потом поднялась на два этажа выше. Сербам пришлось отстать, и их наводили на «приманку» уже из рубки, по сканеру.

– Она прошла третий отсек, второй, первый, – диктовал им Столяров, – Спустилась вниз. Она снова вышла на Проспект.

В это время в самой рубке шла подготовка к торможению.

– До начала торможения осталось две минуты.

Напряжение росло. Соболев почувствовал, что обливается потом. Ничего не изменилось в рубке, ни температура, ни движение. Но напряжение выдавливало влагу из организмов операторов.

В это время итальянка свернула в сторону одного из шлюзов. Сербы по-прежнему не успевали за ней.

– Она идет на эсминец, – подсказал им оператор.

– Какой? – спросил Зорич.

– Четвертый.

– Почему? – Задал свой вопрос Варбюрг.

– Откуда мы знаем.

Сербы проследовали за итальянкой, вошли на эсминец. Людей тут тоже не было, все поспешили занять места на лежанках. И тут сербы не поверили своим глазам. Навстречу им шел тот самый человек, которого они искали. Джеймс Хенденберг заметно похудел с тех пор, как фотографировался последний раз, сейчас он выглядел как завсегдатай концлагеря, но это был именно он. И рыжая, несуразно торчащая в сторону борода, и всклокоченные волосы – все было на месте. Заметила его и итальянка, она радостно вскрикнула, но Хенденберг был явно не рад такой встрече. Он остановился метрах в пяти, и крикнул девушке: – Тебя выпустили?

– Да. Я принесла тебе поесть.

Итальянка протянула своему личному богу миску, но он отшатнулся, и, поведя по сторонам безумными глазами, развернулся, и побежал куда-то в глубь эсминца. Антониони с обескураженным видом осталась стоять на месте, зато за проповедником кинулись оба серба. Они не понимали, как этот полусумасшедший человек смог их вычислить. Проповедник бежал быстро, но ему мешала большая сумка на ремне, бьющаяся по его спине. Вукич уже, было, догнал сумасшедшего, схватил его за воротник, но Хенденберг оказался не лыком шит. Он так рванулся вперед, что в руке серба остался один воротник. Это смотрелась как ожившая картина Сальвадора Дали – бегущий человек, а за ним преследующий его собственный воротник. Сумасшедший начал на ходу снимать свою сумку.

– Не дай ему открыть ее! – Крикнул на ходу Мирич.

– Знаю! – отозвался Вукич.

А по динамику продолжался мерный отсчет секунд.

– Десять секунд, девять, восемь…

Коридоры эсминца словно вымерли. В молельном зале собравшиеся там на очередное заседание священники всех концессий сидели на полу и, с сосредоточенными лицами, прижимали к животу руки. Мимо них, через зал пробежал высокий человек со всклокоченными волосами, один из буддистов шарахнулся от него, попробовал подняться и, получив по затылку удар из пустоты, упал на пол. Вместе с ним загремел на пол, на ходу теряя невидимость, и Вукич. Но Мирич продолжал преследование Хенденберга. Взмыленный Вукич поднялся с пола, содрал с головы шлем. Бегущие к этому времени исчезли из поля зрения Огнена.

– Шесть, пять, четыре, три, два, один…

Чудовищная волна тошноты накрыла всех. Огнена вырвало нещадно, но его это занимало мало, ибо в это время в той стороне, куда убежал Хенденберг, полыхнула вспышка, а затем и донесся грохот взрыва.

Соболев, и все находившиеся в это время в рубке так же чувствовали тошноту, а затем по огромному телу линкора пошла странная вибрация. Было ощущение, что многокилометровая махина вздрогнула, как скаковая лошадь от удара хлыста. Тут же заполыхали непонятными, красными надписями экраны мониторов, взревел ревун.

– Что происходит!? – Закричал Зорич.

– Не знаю, – бросил Маккормик, лихорадочно стуча по клавиатуре своего главного компьютера. Через пару секунд сирена стихла, экраны так же начали по одному тухнуть. Все, кроме одного. Маккормик вывел на самый большой, голографический экран план корабля, и выругался.

– Что случилось, Джон? – повторил Зорич.

– Мы потеряли четвертый эсминец.

Серб его не понял.

– Как потеряли. Он что, взорвался?!

Американец поколдовал на своей клавиатуре, и отрицательно покачал головой.

– Нет. Произошло что-то странное. Последнее, что зафиксировал компьютер – взрыв на борту эсминца.

– Так он все-таки взорвался? – настаивал серб.

– Нет, взрыв был маломощным, но вот где он произошел? Похоже, что где-то в районе рубки. У эсминца тут же отказала система притяжения, сварка не сумела справиться с такой нагрузкой. Проще говоря – эсминец оторвался от нас и улетел вперед практически со сверхсветовой скоростью. Сейчас я попробую показать все это на экране.

В воздухе появилась голографическая модель Ковчега. Когда впереди линкора полыхнуло плазменное пламя, от уродливого, несуразного тела Ковчега отделился прямоугольник и мгновенно исчез впереди.

– Вот так это выглядело со стороны.

В это время в разговор вступили операторы.

– Произошла разгерметизация одного из переходов с эсминца на линкор. Автоматика сработал мгновенно, но три человека, бывшие в шлюзовой камере, все же погибли, – доложил Леон.