Текст книги "Новый отсчет"

Автор книги: Евгений Сартинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

– Вовке бы за такое изобретение на земле отвалили миллионы долларов. Это додуматься даже трудно до самой идеи. Из дерьма и мочи, путем нанотехнологий напрямую производить спирт! Эта идея дорогого стоит.

Райт не поверил своему главному заместителю по науке.

– Но, ты же мне говорил, что он простой слесарь?

– Ну и что?

– Как он догадался? Как он смог сделать это?

Майдачный почесал затылок.

– Я как-то говорил ему, что можно из дерьма делать пишу. Он долго про это расспрашивал, рисовал схему. А потом пошел сам дальше. Сначала научился делать из дерьма пищу, а потом из пищи самогон. Во все времена самогон гнали из пшеницы, картошки, свеклы. Так что – он просто пошел дальше. Кстати, это – самое гуманное производство. Никакого ущерба для общества, никаких потерь пищи.

Всех зачинщиков пьянки посадили на гауптвахту, а самогонный аппарат постарались разобрать на как можно более мелкие детали.

Еще через два дня вспыхнула грандиозная драка в одном из кормовых отсеков. Драки на Ковчеге были и до этого, они возникали едва ли не ежедневно в разных отсеках. Конфликтовали из-за цвета кожи, из-за разного стиля жизни, из-за религиозный убеждений, но, больше всего, конечно, из-за женщин. Но такая грандиозная бойня завязалась в первый раз. Вольным или невольным ее зачинщиком был Даф Вебер – Дамфи. По вечерам, после службы, он, от нечего делать, пристрастился к игре в покер. Он и на земле хорошо поигрывал, а за эти семь месяцев поднаторел до истинного мастерства. Проблема была только одна – не хотелось ему играть на интерес. А получить какой-либо материальную прибыль в условиях перелета не было никакой возможности. Денег не было, на пищу никто играть не соглашался, на одежду – тем более. У большинства из одежды было только то, что было на них. И тогда Даф стали играть на щелбаны. Все бы было хорошо, но надо было видеть руку Дамфи, и видеть эти его щелбаны. Проигравшие получали натуральные шишки на лбу, у многих лопалась кожа и начинала идти кровь. Вскоре в родном отсеке уже никто не соглашался играть с Дамфи. Тогда он пошел гастролировать по другим отсекам. Всех их хватало максимум на неделю. Но, однажды он нарвался на отсек, где большинство поселенцев составляли мексиканцы. За первый час игры Дамфи невзначай разбил пяток лиц, пытавшихся заглянуть в его карты. Выглядело это небрежной отмашкой, но кровь и синяки у этих несчастных были вполне обширными.

– Ну, куда ты лезешь своей поганой мордой, мачо? – Добродушно басил Вебер после очередной отмашки. – Думаешь, я проиграю, если ты туда заглянешь? Загляни под подол своей матери, посмотри, откуда ты на свет вылез. Это для тебя будет полезней.

В конце концов, игроки перебрались в самый угол отсека, там, где подглядывание было просто невозможным. После этого преимущество бывшего уголовника над противником стало просто подавляющим. Уже несколько человек сидели напротив Вебера с перебинтованными головами. Последним против него играл пожилой уже мексиканец с длинными, висячими усами. Играл он очень хорошо, но, все же проиграл. И когда Дамфи врезал ему первый щелбан, проигравший не выдержал, и, заорав, кинулся на чемпиона с кулаками. Это было все равно, что биться головой о стенку. Дамфи ударил мексиканца только один раз, кулаком точно в лоб. Но и этого хватило для того, чтобы остановить мексиканца, и достаточно для того, чтобы на американца бросилась вся многочисленная родня толстяка. Хорошо, что с Вебером пришли с десяток его почитателей из состава десантников. Да и сам Дамфи был способен справиться не с один десятком таких вот, неподготовленных противников. Он месил это людское стадо, как повар тесто. Мексиканцы, вопя ругательства, пачками отлетали в разные стороны, трещали и рушились нары, визжали женщины, плакали и орали от страха дети. Все это напоминало добрый вестерн в стиле незабвенного Клина Иствуда. Вскоре драка начала утихать, затем стихла окончательно. Они просто стояли друг против друга – один Даф Вебер и толпа избитых им людей. Мексиканцы тяжело дышали, с ненавистью смотря на этого проклятого американца. Но, вскоре в руках одного из них, самого рослого, с роскошными, черными усами, появился здоровенный мексиканский нож, и это уже стало серьезно.

– Ты ответишь за все, и сдохнешь здесь, гринго, – сказал мексиканец.

С одной стороны, Вебер был заперт в угол, и это его предохраняло от ударов со спины. С другой – у него не было пространства для маневра, для ухода от удара разящим лезвием. Глянув в глаза держателя ножа, Дамфи понял, что этот мачо пойдет до конца. К тому же тот держал нож вполне осознанно, прикрывая его левой рукой от удара Дамфи, так, чтобы противник не мог достать до него ни рукой, ногой. Сподвижники американца давно растворились в этом людском море, и уже не могли помочь ему. Мексиканец сделал шаг вперед, зловеще ухмыльнулся. И тогда Вебер запустил руку куда-то назад, в свои безразмерные штаны с десятком карманов, и достал небольшой, вполне прозаический пистолет. Такие на Земле раньше называли дамскими. Он, не спеша, взвел курок, и направил дуло на своего противника. Тот сразу как-то спал с лица, но, покосившись по сторонам, все же бросился вперед. Дамфи нажал на спуск, и выстрел и вопль раненого мексиканца случились почти одновременно. В этот же миг в отсек ворвался спецназ полиции во главе с самим Николасом Варбюргом.

– Стоять, сукины дети! – Заорал он в добытый где-то мегафон. – Разойтись всем по местам!

Мексиканцы нехотя, но разошлись. Остались только стоящий Дамфи с пистолетом в руке, лежащий на полу с пулей в ноге мексиканец, да пара хлопочущих над ним с воплями и причитаниями женщин.

– Что-то вы долго бежали сюда, господин главный коп, – спросил Вебер. – Меня тут чуть было не зарезали.

Варбюрг не стал ему говорить, что первых полицейских из соседних отсеков, кинувшихся разнимать драчунов, жесточайшим образом просто выбросили из помещения, разорвав форму и намылив шею.

– Вебер, вы что, и на Ковчеге решили посидеть в тюрьме? – Сурово спросил Варбюрг. Тот ухмыльнулся. На гауптвахте он был и уже не раз.

– О чем вы, господин генерал? Я только защищался. Это он напал на меня с ножом в руках, – и Дамфи кивнул на жалобно постанывающего мексиканца.

– А откуда у вас тогда пистолет? Почему вы не выполнили приказ Райта о сдаче оружия?

– Да какое это оружие? Это так, сувенир, память о дорогой для меня женщине. Вот, тут даже на написано ее имя.

Варбюрг в самом деле с удивлением рассмотрел на боку пистолета выгравированную надпись: "Лили".

– Мы с Лили лихо взяли десяток банков в Висконсине и Мичигане, а потом ее случайно пристрелили копы. Это была лучшая женщина в мире. Другой такой я не встречал.

– Как бы то ни было, но вам придется пройти на гауптвахту, – и Варбюрг протянул руку за пистолетом. Дамфи нехотя его отдал.

– А я и не против. Хоть отосплюсь в одиночке. Кстати, учтите, что я мог пристрелить этого придурка, а я его просто ранил.

Дежурный хирург подтвердил слова громилы.

– Ничего особенного, пулевое ранение в мягкие ткани бедра, сейчас достанем пулю, и парень будет жить.

Дольше властям пришлось восстанавливать отсек и утихомиривать его обитателей. Неприязнь к американцам, стихнувшая было за время перелета, вспыхнула снова. Восемь человек, помимо обладателя ножа, были серьезно ранены.

Узнав обо всем этом, Джозеф Райт поморщился.

– Мы что, так и будем нести потери от каких-то глупых конфликтов? Займите чем-нибудь народ, Манштейн.

Комендант возмутился.

– Почему я? Почему праздничным клоуном должен быть именно я? У меня и так много разных проблем. Я сплю по три часа в сутки.

– Давайте я займусь этим, – предложил Карл Свенсен. – Я неплохо играю в шахматы.

– При чем тут шахматы? – Не понял шведа Этери.

– При том, что это лучшее развлечение для ума.

Манштейн был настроен скептично.

– Судя по моим наблюдениям, самым популярной игрой народа остаются карты и нарды.

– Хорошо, устроим чемпионат и по нардам, и по картам.

Свенсен сдержал свое слово. Вскоре были устроены чемпионаты Ковчега по всем существующим видам игр, начиная от домино, и кончая шахматами. Играли и командами, и в личном зачете. Создали чемпионаты и кубковые турниры. Сюда же Свенсен подключил армрестлинг и силовое отжимание от пола. Теперь жизнь Ковчега шла по другим законам. За какой-то месяц азарт захватил миллионы землян. Каждый день по местному телевиденью объявляли результаты чемпионатов. Пришлось разбить Ковчег на четыре зоны, кроме того, добавить туда команды двух оставшихся эсминцев и транспортов. Отзвуки этого азарта Зорич застал даже на гауптвахте, причем в форме межгалактического турнира. Зайдя затем, чтобы по пути в рубку забрать на очередной допрос Микки Оркка, он увидел странную картину. Хинк сидел на полу лицом к боковой решетке. Напротив его в соседней камере сидел Даф Вебер. Между ними на полу стояла шахматная доска. Дамфи играл белыми, но, только глянув на позицию на доске, Зорич понял, что песня его короля спета.

– Сдавайся, Даф, – посоветовал он громиле. – У тебя просто нет шансов выжить.

Дамфи упрямо замотал головой.

– Нет, ни за что. А если вот так?

Этот ход конем не ожидал никто, в том числе и ящер. Но, рейд, затеянный этой фигурой, только отсрочил проигрыш Вебера. Через пять минут он щелчком сбросил своего короля на бок.

– Четыре один, – прокомментировал свой выигрыш Микки Оркк.

– Три один, – попробовал опротестовать Вебер, но охранник подтвердил правоту хинка.

– Четыре, Дамфи, четыре. Ты проиграл четыре раза подряд.

– Ладно, хватит развлекаться, пошли работать, – прервал дискуссию Зорич.

– Господин генерал, а мне долго тут еще париться? – Уже в спину уходящему Зоричу спросил Дамфи. Тот через плечо посмотрел на громилу, усмехнулся, и коротко бросил: – Сиди. Это для тебя же будет лучше. Пусть мексиканцы немного остынут. А то они поклялись прирезать тебя первой же ночью на свободе.

В первые дни после пленения хинка транспортировали до места допроса до пяти охранников. При этом Зорич больше опасался, что на ящера может напасть кто-то из землян, потерявших на земле родных, чем какого-нибудь финта от Микки Оркка. Но, потом это опасение как-то сошло на нет, и сейчас того сопровождал только один, довольно беспечного вида итальянец с электрошокером в руке. В рубке Микки Оркк вел себя с присущей ему наглостью и непринужденностью. И, к этому тоже уже как-то привыкли. Он поздоровался с генералитетом, и, усевшись на стул, закинул ногу на ногу. Сейчас они с Райтом сидели по разные стороны длинного стола, все остальные стратеги – по бокам. Между ними был огромный стол-планшет с сияющей картой звездной системы хинков – Хинкерид.

– Ну, что ж, Микки, с вашей помощью мы немного разобрались с системой первого кольца обороны Хинкерид. Что ваши адмиралы придумали еще?

– Затем идет второе кольцо. Это система искусственно передвинутых вперед, за пределы солнечной системы, астероидов. По сути это сто двадцать фортов, каждый из которых способен по своей мощности уничтожить целый флот. На каждом – не менее десяти орудий. При этом орудия и силовая установка укрыты внутри астероидов, на такой глубине, что уничтожить ее можно, только нанеся не менее десятка ударов. Для того, что затруднить действия вероятного противника, все пространство на этом уровне искусственно загрязнено обилием астероидов, и других обломков. Для атакующих это всегда загадка: неизвестно, на каком из астероидов расположен форт, а какие из них пустые. Система обманок.

– Насколько я понимаю психологию хинков, должно быть и третье кольцо защиты, – предположил Райт.

Вот теперь на морде ящера появилась гримаса удивления.

– Неужели это все так предсказуемо? – пробормотал он.

– А как же. Три кольца оцепления, три кольца прочесывания, троичная система званий. Вы повторяетесь, господа ящеры. Так, где у вас третье кольцо защиты?

– На шести планетах солнечной системы. Это сверхмощные установки, способные разнести любой флот противника. Для того, чтобы полностью контролировать пространство в любое время, они расположены по обоим полюсам. Это еще двенадцать сверхмощных установок.

Райт согласно кивнул головой.

– Логично, при таком размещении защита не зависит от вращения планеты.

– Именно так.

– Но, самая большая защита должна быть на самой Хинкидии, не так ли?

Микки Оркк вежливо оскалился.

– Вот тут вы, господин генерал, ошибаетесь. На Хинкидии вообще нет защиты.

– Почему?

– Хинкидия – это место торжественного пребывания победителей. Мы превратили нашу планету в настоящий храм победы. Это громадный, во весь континент, мемориал воинам и победителям. Там располагаются Генштаб, военные училища, военные академии, академия наук. Это все очень красиво! Купол самого большого здания – Пантеона Героев, украшен миллионами крупных бриллиантов. Когда солнце встает из-за горизонта, на него невозможно смотреть, так он блестит.

– Хорошо, но вернемся к нашим баранам. Итак, защиты на главной планете нет. А как тогда встречают приходящие корабли?

– Для этого существует причальный коридор. Это на окраине системы, между восьмой и девятой планетой. Любой корабль, который проявиться хоть на сантиметр дальше подлежит немедленному уничтожению. В момент выброса факела на линкор направляются орудия всех фортов, кроме того, там, на постоянном дежурстве непрерывно находятся два линкора. Это обеспечивает маневренность системы защиты.

– Кто-нибудь пытался пробраться сквозь эти ваши редуты?

– Никогда. Только управляемые мишени во время маневров.

– И что?

– Они уничтожались в интервале времени от семи, до двадцати девяти секунд.

Райт поморщился.

– Вы говорите это таким торжественным тоном, словно сами разработали эту систему.

– Конечно, нет, эту систему создавали не менее десяти циклов, но, это, действительно, самая совершенная защита во Вселенной.

– Какой из этого следует вывод?

– Пробить такую защиту невозможно, так что я просто предлагаю вам развернуться и лететь к себе в систему Хаскерид. Атаковать нас – это чистое самоубийство.

Райт усмехнулся.

– Жить хотите, Микки?

– А вы разве – нет?

– Хочу.

– Ну вот. И в этом мы сходимся. Тем более что это мое, частное желание, а у вас за спиной судьба всей вашей нации. На вашем месте я бы так не рисковал. Пора поворачивать назад, генерал Райт.

– Хорошо, вы свободны, Микки Оркк.

Когда хинка увели, Зорич высказал свое мнение.

– Кажется, он нас хочет запугать.

– И ему это удалось, – подтвердил Луи Фиш. Он уже выводил на экран новые данные, полученные от перебежчика. – Допустим, мы сможем выполнить задачу, и уничтожить линкор противника, но не сможем уйти оттуда. Не успеем.

– Почему?

Француз опешил.

– Генерал, я думал, вы все поняли. Двадцать девять секунд – это время для хорошего поцелуя, но не для атаки и ухода. Нам нужна хотя бы минута.

– Что скажите на это вы, Маккормик?

Командор был согласен с начальником штаба.

– Прийти туда можно. Сейчас мы тренируемся, с каждым днем результаты все лучше. Мы сможем определить цель и нанести удар за тридцать. Но потом… Выход невозможен. Нас расплющит на прыжке.

– Но мы же смогли ударить и уйти прошлый раз?

– Да, но до этого мы хоть немного, но разогнались. А тут придется сначала тормозить, а потом уже стрелять и снова разгоняться.

Но Райт был неумолим.

– А разве вы не можете обстрелять цель из быстро летящего корабля?

– Мы как-то не пробовали. Скорость на выходе колоссально велика. Кроме того…

Райт его оборвал.

– Кроме того – попробуйте определить этот предел. Произведите тренинг всей группы бомбардиров. Нам нужно ужать время до самых минимальных секунда.

Райт остановился, и долго смотрел на сияющую на стене схему защитных редутов Хинкерид.

– У них такая же Солнечная система, как и у нас. Даже Ханкидия, как и Земля, третья от светила. Стоп!

Райт замер, потом обернулся в Луи Фишу.

– Как сказал этот противный ящер? Система защиты на первых шести планетах?

– Да, именно так.

– Но, почему только на шести?

Он ткнул пальцем в сторону остальных двух планет, ближних к Солнцу.

– Там что, орудий нет?

– Скорее всего – нет. Они ведь находятся за Хинкидией. Зачем там держать орудия и войска? Так можно попасть и по своим.

Райт довольно засмеялся, даже щелкнул пальцами.

– Кажется, это наш шанс. Мне нужны математики, физики и мастера по маскировке.

Такой подбор советников показался для генералов странным, но все последующие месяцы до самого конца долгого пути Райт проводил именно с ними.

Первым делом он взялся за физиков. Их было шестеро – два академика, остальные доктора наук.

– Мы отстаем от хинков на сутки. Мы можем их догнать?

– Теоретически – да.

– А практически?

– Практически это никто не делал. Считается, что наша скорость – самый оптимальный режим для передвижения. Далее начинается так называемый режим неустойчивости.

Райт понял это по-своему.

– Мы можем взорваться?

– Нет, просто можем проваливаться в скорости. То ускорение, то торможение. Точно высчитать время прилета не удастся.

– А дальше? Что дальше?

– Дальше.

Ученый пожал плечами.

– Неизвестно. С большей скоростью просто никто еще не рисковал летать. Считается, что реактор в таком режиме может взорваться в каждую секунду.

– Но вы можете это точно просчитать? – Настаивал генерал.

Ученые переглянулись.

– Хаски передвигаются в таком режиме уже две тысячи лет. Они должны были все это давно просчитать.

– И все-таки попробуйте просчитать и вы. Мы не знаем, что делали владельцы этого корабля за те последние две тысячи лет. Может быть, они все это время просто сидели и ковыряли пальцем в носу. Работайте.

Затем Райт посетил тренажеры бомбардиров. Те буквально выползали после занятий из кабин, мокрые, как после дождя.

– Как успехи? – Спросил генерал Свенсена. Тот отрицательно покачал головой.

– Достижения есть, но скорость начала открытия огня все равно слишком мала. С точки зрения галактического масштаба – это практически полная остановка. От момента выхода из прыжка до выстрела и старта – двадцать две секунды.

– Кто показывает лучшие результаты?

– Соболев.

Райт удивился.

– Саши? Но он же не бомбардир, он пилот?

– Да, но он так же и бомбардир, не забывайте об этом. Он так же сидит на гашетках головного лазера.

– Тут врачи предлагают одну идею, – подсказал сзади Зорич.

Свенсен поморщился.

– Не стоит об этом даже думать, господин генерал-полковник. По-моему это средневековое изуверство.

Райт заинтересовался.

– Ну, так в чем дело? Что такого предложили наши хитроумные эскулапы?

– Они предлагают вживить в мозг человека специальные электроды, – выдал тайну Зорич.

– Зачем?

– Они давно еще, на земле, нащупали центры управления реакцией и предлагают их активизировать.

– Какой эффект?

– Увеличение возможностей человека в десятки раз. В том числе и реакции.

– А это интересно. Надо навестить медпункт.

Через полчаса медики подтвердили слова Зорича.

– Да, есть такая идея. Мы работали в нашем институте над этой проблемой последние десять лет. Результаты были просто потрясающие, – сказал Алексей Белов. – Сейчас это все на уровне крыс, но зато и уверенность в успехе почти девяносто процентов.

Райта это не устраивало.

– А как насчет ста процентов?

– Сто процентов нельзя давать даже при аппендиците. Всегда есть вероятность незапланированных случайностей.

– А без вживления этих ваших электродов нельзя обойтись? – Настаивал Свенсен.

– Пока нет. Может быть, потом мы сможем активизировать эти же центры снаружи, но пока мы можем воздействовать на мозг только напрямую, по старой, еще земной методике.

– Как это будет выглядеть?

– Будет такой шлем со встроенной аппаратурой. Он будет включать активизацию, когда это будет надо.

– Это все как-то напоминает собачек профессора Павлова? – Спросил стоящий за спиной генерала Майдачный. Для него эти разработки медиков были так же новостью.

– Ну, примерно так. Электроды только поменьше.

– Какие могут быть осложнения? – Спросил Райт.

– Непредсказуемые. Человек будет жить с этой штукой до конца дней. Может быть, изменения в психике и восприятие мира.

– Кто выступит в роли собачки Павлова?

– Соболев.

Райт неприятно удивился.

– Опять Соболев?! Вы что все, сговорились, что ли? Вы хотите лишить меня лучшего пилота?

Белов развел руками.

– Но он сам вызвался.

– Мало ли кто и что вызвался! А если операция пройдет неудачно? Кроме хороших навыков пилота у него хорошо работает голова. Он находил выходы из самых тупиковых ситуаций. Я прогнозировал его назначить как минимум командиром эскадры. Нет, я с этим не согласен. Найдите мне другого бомбардира.

– Хорошо.

Но через час к Райту подошел сам Соболев.

– Господин генерал, почему вы не хотите пускать меня на операцию?

– Вы сами знаете почему. Пусть они проводят эксперименты на собаках, а вы мне нужны за штурвалом, а не на больничной койке.

– Господин генерал, это не прихоть и не факт самоубийства. Я хочу объяснить, почему я хочу развить свои способности. Мы не знаем, где после выхода из прыжка будет линкор хинков. Между тем выстрел должен совпасть с разгонной вспышкой. И для этого я должен одновременно управлять кораблем и системой огня. Есть еще одна идея – подключить к выполнению задачи разгонный блок.

– Поясни.

– По сути своей кормовой двигатель, это тот же плазменный лазер, только гораздо более мощный, и рассеянный. При небольших изменениях в конфигурации луча он может работать как оружие, а затем, в долю секунды, превратиться обратно в двигатель. Но всем этим должен управлять один человек, и без активизации мозга тут не обойтись.

Соболев рассказывал о своих идеях генерал еще больше часа, он настаивал на своем. После этого тот сломался.

– Хорошо, я согласен. Можешь идти на операцию.