Текст книги "Динамит пахнет ладаном"

Автор книги: Евгений Костюченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)

6. Попутчики

Вера ничего не спросила, когда он вернулся. И это снова заставило Орлова злиться на нее.

– Наши все убиты, – сказал он ей.

– Плохо, – отозвалась она.

– Нэт Паттерсон был моим другом. Это тот маршал, что сопровождал тебя. Ему нужен был напарник. Но все отказывались, когда узнавали, что придется конвоировать женщину. И мне он не стал сообщать лишних подробностей. Сказал просто, что повезем опасного преступника. И я попался на его хитрость. Да это и хитростью назвать нельзя. Так, небольшая уловка. Нэт не знал, что такое хитрость. Даже в шахматах. Он был простодушный. Прямой. Он не тратил время на хитрость, поэтому соображал быстро. С ним было хорошо работать. Мы работали вместе несколько лет, и они пролетели, как один день.

Произнося эту эпитафию, Орлов смотрел на дым, что поднимался над скалами.

– Ты работал с ним несколько лет? – спросила Вера. – Позволь, что это значит? Ты здесь живешь?

– Да.

– Ты здесь живешь! – повторила она с отчаянием в голосе. – Ты не приехал специально из-за меня?

– Если бы не маршал, не приехал бы.

– Позволь, позволь… Ты – помощник маршала?

– Нет. Я частное лицо. Работаю по найму. Иногда.

– Значит, ты тоже поселился в Америке! – Она покачала головой. – Какая же я дура… Итак, ты нынче американец. Ну, и чем занимаешься?

– Когда чем. Летом – проводником у рейнджеров.

– А зимой?

Он снова усадил ее на круп лошади, позади себя. Вера обхватила его пояс и прижалась к спине. Как ночью. Но теперь запах ее духов уносился с ветром.

– Зимой? По-разному, – уклончиво ответил капитан Орлов.

Всю прошлую зиму он занимался спасением своего завода, и ему меньше всего хотелось об этом вспоминать.

– Ты хочешь сказать, что все эти годы провел здесь? Мне говорили, что ты командирован в весьма отдаленные края. Я и представить не могла, что мы встретимся здесь! Но какая же я дура… О, господи… – По ее возгласу он понял, что Вера увидела вагон и паровоз. – Зачем ты меня сюда везешь?

– Мы просто едем вдоль рельсов. Других дорог тут нет.

– И куда же мы едем, позволь спросить?

– В Сан-Антонио, – сказал он и поглядел на солнце.

Солнце вставало слева от него. Значит, он двигался на юг. Выходит, заброшенная ветка вела на север. За ночь он значительно отклонился от маршрута. Придется наверстывать. Либо продолжать движение до той самой стрелки, где бандиты завернули паровоз на заброшенную ветку, и там поджидать тех, кто отправится вслед за угнанным составом. Либо прямо сейчас свернуть на восток и добираться до ближайшей станции. Скорее всего, это будет Сан-Мартин. «Да, станцию Левинсон мы миновали еще до водокачки. А до Сан-Мартина не доехали. Или все же проскочили? Жаль, у меня нет карты железнодорожной сети, – подумал капитан Орлов. – Возмутительная непредусмотрительность. Ни карты, ни бинокля. Зря мы с Нэтом сели в тот поезд. Лучше бы отправились верхом. Всего-то три дня ходу. Ну, четыре, с учетом остановок. Зато ни от кого не зависели бы. Ах да, с нами была бы дама. Ну и что? Вере не привыкать к конным переходам. Да, не надо было нам садиться в тот поезд…»

– Ты их видишь? – спросила Вера.

– Уже давно, – ответил капитан Орлов, хотя только сейчас заметил вдалеке небольшую кучку всадников.

Он направил кобылу к скалам, увидев открывшееся справа узкое ущелье. Забираться в каньон означало новую потерю времени. Но еще больше его могла задержать любая встреча с незнакомцами. Если они направляются к месту крушения, то пусть себе едут. Может быть, этот отряд отправлен в погоню за бандой. Но поднимающийся дым мог привлечь и каких-нибудь бродяг. «Пусть себе едут», – повторил Орлов, углубляясь в проход между скалами. Пара поворотов – и они оказались в русле пересохшей реки. Орлов двинулся вверх, и как только под копытами появилась твердая почва, снова свернул. Оглянулся, не остаются ли следы. Не остаются. Он спешился и повел кобылу вверх по склону, туда, где клубились бурые заросли кустарника.

– Почему ты свернул? Боишься их?

– Да. Ужас до чего боюсь. Поджилки трясутся. – Орлов помог Вере спуститься и вытянул из-за седла винчестер. – Сядь, завернись в одеяло. С головой завернись.

– Зачем? Мне не холодно.

– Запах. От тебя пахнет городом.

– А от тебя табаком. Это лучше?

– Если они – курильщики, то моего запаха им не учуять. А вот твой они заметят за пару миль. Любой нормальный мужчина обязательно свернет в ущелье, откуда пахнет женщиной. То есть духами.

Он завел кобылу еще дальше, и она принялась щипать траву, зеленеющую между камнями.

– А говорили, ты сделал блестящую карьеру в Генеральном Штабе, – сказала Вера, закутываясь в одеяло. – Говорили, курсируешь между Парижем и Веной.

– Чего не было, того не было.

– Я так и знала. Наверно, все, что ты слышал обо мне, тоже неправда.

– Я о тебе ничего не слышал, – сказал Орлов.

– Вот и первая неправда. Ты ведь служил вместе с отцом, а он непременно рассказал бы тебе обо мне.

– Никогда я с ним вместе не служил, – буркнул он. – И ничего о тебе не слышал.

Незадолго до самой первой своей командировки, в Гибралтар, капитан Орлов имел короткую беседу с генералом Муравьевым, который тоже собирался в дорогу. Князь посетовал на нигилистическую атмосферу, которая царила на женских курсах, где учились его дочери. Потому он и брал с собой Веру, сремясь изолировать ее от зловредного влияния.

Немного позже до Орлова дошли слухи о том, что старший брат Веры, Сергей, состоял в антиправительственном заговоре. Но роль его там была незначительной, и наказание последовало не слишком жестокое. Впрочем, каким именно было наказание, и кто еще из семьи Муравьевых был замешан в деле – этого Орлов не знал. И не желал знать.

– Не слышал? И не хочешь слышать, по всей видимости. В противном случае ты бы меня засыпал вопросами. Все-таки мы не виделись так долго… А ты молчишь и ничего не спрашиваешь. Это по меньшей мере невежливо по отношению к даме, Павел Григорьевич.

– Я бы спросил, – сказал он, выщипывая листья с веток, чтобы можно было сквозь куст наблюдать за подходами к укрытию. – Я бы спросил. Но ты бы заявила, что это допрос.

– Да пойми же ты, наконец, Паша! – с отчаянием произнесла она. – Я не за того тебя принимала! Представь себя на моем месте! Мне объявляют, что за мной прибыли жандармы! И появляешься ты! Вообрази, что я должна была подумать?

– Ну, например, ты могла бы вспомнить, что я не жандарм, – сухо ответил он.

– Столько лет прошло! Знаешь, как много вполне порядочных офицеров перешли в Корпус жандармов в восьмидесятых годах?

– При всем желании не смог бы последовать их примеру.

– По какой причине?

– По причине отсутствия.

Он глянул на нее. В лице Веры уже не было того отчуждения, которое злило его с самых первых минут встречи. Она снова стала похожа на ту девушку, какой он знал ее в юности. И капитан Орлов смягчился.

– Я ведь сразу после турецкой кампании был отправлен за границу. И с семьдесят девятого года не был дома. В восемьдесят седьмом вернулся. Ненадолго. Вышел в отставку, раздал отцовские долги, и – снова сюда. Так что ты была права, когда обозвала меня американцем.

Она хотела что-то сказать, но он поднес палец к губам и снова прильнул к своей амбразуре, проделанной среди веток. От стен ущелья отражались чьи-то голоса.

Они звучали негромко, эхо смешивалось со скрипом камней под копытами, и Орлов не смог разобрать ни единого слова. Однако ему было ясно, что всадников не меньше трех и они о чем-то спорят. Наконец, отчетливо послышалось:

– Я сказал, останешься здесь!

После чего голоса понемногу затихли, удаляясь.

«Они увидели нас, – подумал капитан Орлов. – Они свернули в ущелье за нами. Они ищут нас. Ищут грамотно. Оставили наблюдателя у поворота. Собираются обследовать всё ущелье? Нет. Они вернутся к той точке, где пропали следы кобылы. И неизбежно придут сюда».

Он наклонился к Вере, отогнул край одеяла и прошептал ей в ухо:

– Ты сможешь идти в гору?

– А если нет? – так же шепотом спросила она. – Ты уйдешь один?

– Сможешь?

– Не знаю. А как же лошадь?

Не отвечая, он быстро скатал оба одеяла вместе и отдал Вере. Она сноровисто продела руку в скатку и надела ее на плечо, как бывалый пехотинец. Орлов обследовал седельные сумки и переложил к себе только самое необходимое – револьвер, две пачки патронов, спички, консервы … С винчестером и сумкой за спиной он пару раз присел, проверяя, не будет ли груз мешать движениям. Поправил ремень сумки. Передвинул кобуру с бедра назад. В последний момент вспомнил о веревке, висевшей на передней луке седла. Вера молча следила за его приготовлениями.

– С богом, – шепнул он и, подав ей руку, шагнул вверх по крутому склону.

Шагах в ста выше них начинался лес. Орлов знал, что еще выше этот лес перейдет в луга, за которыми высятся только голые скалы. Если подняться еще примерно на милю, то дойдешь и до снегов, но залезать так высоко он не собирался. Пройти через лес и двигаться на восток по его верхней опушке – вот и все, на что он мог рассчитывать.

Им повезло. Они добрались до леса, и уже шагали по рыжему хвойному настилу, когда внизу заржала оставленная ими кобыла. Сразу же ей отозвалась другая лошадь – непонятно откуда, определить место Орлов не мог из-за эха. Но это уже было не важно. Гораздо важнее для него было то, что он не ошибся в расчетах. Лошадь заржала, почуяв своих. И люди, которые так настойчиво обыскивали ущелье, наверняка знают эту кобылу. Знают они и ее бывшего владельца. Возможно, они вернулись за ним. Если так, значит, в банде Стиллера ценят людей.

Что они сделают, обнаружив кобылу?

Пойдут по ее следам, чтобы узнать, как она здесь оказалась. Да, они отправятся вдоль рельсов и в конце концов найдут тело своего товарища. Может быть, они его там же и зароют. И заровняют могильный холмик, проехавшись по нему взад-вперед на лошадях.

«Да, так и будет», – уверял себя капитан Орлов, однако старался не задерживаться, и тянул Веру за собой. Скоро им пришлось подниматься, хватаясь руками за ветви и корни. Подъем становился всё тяжелее, всё круче, и вот они остановились перед отвесной гранитной стеной.

– Дай дух перевести, – попросила Вера, вытирая блестящий лоб.

Она произнесла это жалобно, почти с мольбой. Однако дыхание ее было ровным, и выглядела она отнюдь не замученной насмерть.

– Как нога? – спросил Орлов.

– Я и забыла о ней. Такого ты страху нагнал… Павел Григорьевич, может быть, соблаговолите объяснить, от кого мы в такой панике скрываемся?

– А ты не поняла? Ну, рассуди сама. Место безлюдное, здесь никто не живет. И никто по своей воле сюда и носа не покажет. Откуда взялись эти люди? Ясно, что они из той же банды, что напала на поезд.

– Ясно? Ты рассуждаешь абсолютно нелогично. Эти люди вполне могли куда-нибудь ехать по своим делам. Но увидели, что мы прячемся от них. И это заставило их свернуть. Потому что, если кто-то убегает, значит, его следует непременно догнать. Таков человеческий инстинкт.

– Благодарю за лекцию. – Орлов протянул ей флягу. – Много не пей, дыхание собьешь.

Они двинулись вдоль стены, но прошли не слишком далеко. Лес неожиданно оборвался, и перед ними открылся длинный участок открытого склона, усеянный камнями, среди которых поднималась бурая трава. Орлов бросил взгляд вниз – и шагнул назад, прячась за деревья.

Отсюда эти три фигурки казались крохотными, как муравьи. Но они двигались наискосок по склону, забираясь вверх, к той самой стене, возле которой остановился Орлов. Они двигались медленно, однако при этом смотрели вверх – и значит, обязательно заметят любое движение вдоль стены.

– Как они могли нас обогнать? – спросила Вера у него за спиной.

– Пока мы поднимались, они шли поперек склона. Мы продирались сквозь лес, а они вышли на ровное место. Они поднимутся быстро. Быстрее, чем мы. Они знают эти места, – сказал Орлов.

– Ну вот, а ты говоришь, что здесь никто не живет.

Она явно старалась, чтобы голос звучал бодро.

– Я ошибся, – сказал он, снимая поклажу с плеч. – Отойди чуть подальше и посиди. Отдохни. У нас есть минут десять.

– Думаешь, они пройдут мимо нас?

– Посмотрим.

Он снял светлый сюртук и, аккуратно свернув, уложил поверх сумок. Рубашка на нем была темно-коричневая. Он всегда надевал ее в дорогу, и сейчас порадовался, что не изменил привычке. А ведь собирался надеть новую, красную. Хорош бы он был сейчас, в красной рубашке на фоне голых сосновых стволов.

Винчестер, доставшийся ему от зарезанного подранка, был в приличном состоянии. Орлов поглядел ствол на свет, капнул из масленки на шарнир затвора, выбросил все патроны из магазина и снова их туда загнал, тщательного осмотрев каждый. «Надеюсь, винтовка пристреляна», подумал он, поудобнее устраиваясь возле поваленного дерева.

«Конечно, пристреляна. Хозяин заботился о ней. Нигде ни следа ржавчины. И ремень кожаный. На винчестере вообще мало кто оставляет ремень. Его ведь носят в руке или держат за седлом. За спиной винчестер таскают только горные стрелки. Те, кто привык обходиться без лошади. Да, эта винтовка наверняка одна из самых лучших, какие мне только доводилось держать в руках».

Возможно, капитан Орлов был слишком суеверен. Но он предпочитал относиться к вещам, как к живым существам. И нахваливал чужую винтовку, будто стараясь задобрить ее, чтоб не капризничала. Он подбадривал винчестер, как нового бойца перед стычкой, чтобы тот не подвел. Очень многое сейчас зависело от первого выстрела. Поэтому он терпеливо ждал, когда эти трое подойдут поближе.

Он уже мог разглядеть их лица. Значит, им не уйти. На такой дистанции они обречены.

Можно было уложить их без лишних слов.

Но капитану Орлову еще надо было кое-то выяснить.

Они остановились. Тот, что шел первым, оперся на винтовку, тяжело дыша.

Орлов тщательно прицелился. Выстрел оказался отменным. Винтовка переломилась, и человек, опиравшийся на нее, упал. Двое, стоявшие за ним, мгновенно нырнули на землю и откатились в сторону, прячась за невысокие валуны.

– Вы у нас на мушке! – крикнул им капитан Орлов. – Не дергайтесь понапрасну!

Один из них пошевелился и выставил вперед ствол винтовки. Пуля Орлова ударила в камень рядом с ним, и ствол испуганно втянулся обратно.

– Выбирайте! – крикнул Орлов. – Можете вернуться вниз, только оставьте свое оружие! Или, если хотите, я прикончу вас тут, и вам не придется тратить силы на спуск!

– Ты не уйдешь далеко! – ответили ему. Голос звучал глухо, потому что говоривший лежал лицом к земле и не решался поднять голову. – Наши идут по твоим следам! Тебе не уйти! Оставь нам девчонку – и уходи! Ты нам не нужен, только девчонка!

«Ишь, какие глазастые, – подумал Орлов. – И когда они успели ее разглядеть? Наверно, у них был бинокль».

– Даю вам минуту на размышление! Кто встанет без оружия, тот может уйти! Кто попытается стрелять, получит пулю в лоб!

– Минуту? Ты же не даешь нам шевельнуться, чтобы посмотреть на часы! Эй, парень, остынь! Мы местные, такие же, как ты! Разве мы не можем договориться по-хорошему?

Орлов взял на мушку не самого разговорчивого, а того, кто ни разу ему не ответил – его рука с револьвером незаметно вытягивалась вперед. Орлов хотел попасть ему в плечо. Но если выстрел прозвучит через минуту, то и попадание в голову не будет считаться промахом.

– Договориться? Если вы местные, то должны знать – нельзя договориться с тем, кого называют Дьяволом!

– Ты – рейнджер? Дьявол из Эль-Пасо? Чем докажешь?

– Доказательство получишь через тридцать секунд.

– Послушай, если ты рейнджер, ты должен знать о Мэтью Стиллере! Так?

– Двадцать секунд.

– И ты должен знать, что Мэтью Стиллер мстит за каждого своего человека!

– Так вы – ребята Стиллера? – уточнил капитан Орлов.

– Да! И тебе лучше бы не связываться с нами. Отдай девчонку и уходи…

– Ваше время вышло, – ответил Орлов и нажал на спуск.

– Нет! – одновременно выкрикнули двое, а третий заорал от боли.

В следующую секунду все они уже стояли на ногах, с поднятыми руками – кроме одного, который держался за плечо. «Промазал», – с досадой подумал Орлов, потому что целил подонку в лоб.

– Ты их отпустишь? – спросила Вера. – Отпустишь, как обещал?

Тройка неловко пятилась, отступая по склону. Оружейные пояса с бряцаньем упали на камни.

– Когда они отойдут на пятьдесят шагов, сходи за их оружием, – сказал Орлов. – А я пригляжу за ними.

– Дай мне ружье. И сходи сам. У меня нога…

Он не мог оглянуться на нее, продолжая целиться в отступающих.

– Здесь недалеко, Вера, ты потихонечку, как-нибудь…

– Не могу!

Она подползла к нему, и он увидел, что ее лицо блестит от слез.

– Дай ружье!

– Осторожнее, курок очень чуткий, – предупредил Орлов, отдавая ей винчестер.

С револьвером в руке он подбежал к камням, за которыми поблескивало брошенное оружие. Бандиты, увидев его, на мгновение остановились, но тут же развернулись и побежали вниз. Один трусил медленно, и все оглядывался через плечо. Двое других неслись зигзагами, и скоро исчезли за кромкой кустарника далеко внизу.

Орлов разломал одну винтовку, ударив прикладом о камень. Второй винчестер, поновее с виду, взял с собой. Перевесил патронташи через плечо. Осмотрев револьверы, разрядил их и отбросил подальше. Ему были нужны только патроны. Теперь у него было два винчестера на двоих и два револьвера. Ничего лишнего. В горах не стоит обременять себя поклажей. А им предстоял долгий путь через горы. На перевал они поднимутся засветло. Там переночуют. На рассвете сориентируются и начнут спуск. А на той стороне их уже никто не найдет. На той стороне им надо будет выйти к любому ручью, и спускаться вдоль него. Ручьи впадают в реку, а река ведет к жилью. Там, на той стороне, стоит форт Мэйсон. Что там еще? Поселки старателей, они тоже располагаются на реке. Да, там, на той стороне, им будет легче…

– Зря ты их отпустил, – сказала Вера.

– Что? – Он повернулся к ней, продолжая мысленно прокладывать маршрут.

– Теперь они знают, где мы. Они придут сюда всей бандой. Тебе лучше уйти, Паша. Оставь меня. И уходи.

Капитан Орлов помолчал, подбирая слова. Трудно общаться с дамой на высоте трех тысяч футов, особенно, когда предстоит подняться еще на две тысячи.

– Завтра твоя нога перестанет болеть, и ты забудешь о ней. И тебе будет стыдно за свои слова, – сказал он как можно мягче. – Я понесу тебя на закорках. Ты легкая. Я и не такие грузы таскал.

– Ты не понимаешь, Паша…

– Это ты не понимаешь, – невежливо перебил капитан Орлов. – Они не вернутся. Если они местные, то им не захочется лишний раз встретиться со мной. Потому что меня тут многие знают. И никто не захочет рисковать головой. Да и ради чего? Ради юбки? Извини, но…

– Нет, ты не понимаешь, – горько повторила она, качая головой. – Какая юбка? Им нужны деньги.

– Деньги?

– Да, им нужны деньги. Двадцать тысяч в билетах банка Монтаны. Те самые двадцать тысяч, что я украла у Мэтью Стиллера.

7. В отрыв

Ей было шестнадцать, когда она впервые попала в Америку. Международная экспедиция Адамса, изучавшая геологию Техаса, имела в своем составе картографическое подразделение, которое возглавлял ее отец. «Возглавлял» – громко сказано. Под началом профессора Муравьева было двое казаков да собственная супруга с младшей дочкой – вот и всё войско. От залива до Оклахомы они прошли за два полевых сезона, перезимовав в Эль-Пасо, в гостеприимном доме профессора Адамса.

Следующая поездка за океан была для Веры уже не столь романтической. По заданию Бюро она выехала из Женевы в Лондон, а затем отправилась в Нью-Йорк, чтобы участвовать в создании новой типографии. Тогда, в середине восьмидесятых, настроения у людей менялись быстро и радикально. Те, кто еще вчера настаивал на необходимости сугубо мирных средств борьбы, на пропаганде и просвещении, назавтра могли выйти на улицу с динамитом, чтобы бросить самодельную бомбу в первого попавшегося городового. Разочаровавшись в либеральных идеях, вчерашние народники объявляли себя анархистами. Пока Вера осваивалась на новом месте, настроения в руководстве организации в очередной раз поменялись. И вместо типографии было решено устроить в Нью-Йорке динамитную лабораторию.

Об этом Вере сообщил связной, которого она встречала в порту. Первым ее желанием было тут же, в портовой кассе, купить билет, сесть на пароход и покинуть Америку. Потому что новое задание было абсолютно бессмысленным. Ее познания в технологии изготовления динамита были крайне скудными. Однако она точно знала, что такие работы производятся зимой, при отрицательных температурах. Следовательно, лаборатория в Нью-Йорке, где морозы крайне редки, будет простаивать почти весь год, даже если ее и создадут. Кроме того, что прикажете делать с произведенным материалом? Кто изобретет безопасный способ перевозки динамита через океан? И как пронести его мимо придирчивых таможенников? Абсурд, да и только! Нет, она не собиралась заниматься динамитом, несмотря ни на какие решения партии.

Она не имела права отказаться. И не могла согласиться. Как поступает женщина в таких случаях? Тянет время.

Вера рассудила, что настроения в Бюро могут снова измениться. Партия направляла огромные средства на то, чтобы вернуть из ссылок наиболее ценных товарищей. Из Иркутска в Николаевск, оттуда, через Японию и Америку, в Европу – по такому маршруту прошли многие члены Бюро, и состав руководства обновлялся чуть ли не ежемесячно. В Нью-Йорк Веру отправили люди, о которых она прежде никогда не слышала. Но это еще ничего – их заслуги могли быть известны только узкому кругу своих, да еще охранке. Гораздо больше беспокоило ее то обстоятельство, что стали появляться листовки от имени какого-то нового Исполнительного Комитета. Видимо, фальшивого, созданного жандармами для проведения провокаций. Но как отличить подлинных наследников Народной Воли от самозванцев? Только время могло расставить всё по своим местам. Только время.

Следовательно, и сейчас, в столь двусмысленной ситуации самым разумным выходом было ожидание. Итак, Вера принялась за рутинную работу – подыскивала помещение, составляла списки магазинов, где можно приобрести реактивы, знакомилась с товарищами, коих можно будет, после тщательного изучения, допустить к участию в особо секретных мероприятиях… Она не торопилась. Когда же связник передавал ей, что в Бюро выражают нетерпение, Вера отвечала, что она делает все, что в ее силах. И это было чистейшей правдой.

Почему-то она с первых минут почувствовала, что с этим связником, Шустером, лучше не быть слишком откровенной. Позже, когда его сменил другой товарищ, Моисей Бобруйский, Вера узнала, что имела дело с одним из опытнейших боевиков. Шустер скрывался в Америке после нескольких громких акций. О таких вещах не принято говорить, но Моисей дал понять Вере, какими были эти акции. На счету Шустера был взрыв в ресторане и казнь двоих провокаторов. Пожалуй, такой товарищ был способен воспринять ее отказ как предательство. И тогда Веру могла ожидать незавидная судьба.

А вот Моисей оказался совсем другим. Как и Вера, он склонялся к пропаганде, к работе в среде пролетариата. Он целыми сутками пропадал на заводах, где работали русские. Их, кстати, можно было найти везде, где адские условия труда и низкая заработная плата отпугивали представителей всех других иммигрантских сообществ. Моисей организовал несколько кружков, где учил рабочих английскому языку и читал им сочинения Лассаля. Кроме того, эти кружки поначалу исполняли и роль своеобразных касс взаимопомощи. А впоследствии Моисей открыл и небольшой банк, который помогал рабочим переправлять часть заработка на родину, да и просто поднакопить деньжат.

Вера тоже увлеклась пропагандой среди рабочих. Она сновала между Нью-Йорком, Бостоном и Чикаго, встречаясь с земляками. Ведь все эти литейщики и землекопы через несколько лет вернутся в Россию. Они вольются в пролетарскую среду и станут внедрять в нее революционные идеи, таким образом повышая самосознание рабочего класса как политической силы. Просветительская работа настолько захватила Веру, что она и думать забыла о динамитной лаборатории.

Так прошло несколько лет. Рабочие изучали язык, вступали в профсоюзы, условия их жизни постепенно улучшались. Однако на родину почти никто не возвращался. Многие обзаводились семьями. Женились на галичанках, польках, чешках, поскольку русских невест не находили. И прочно оседали на американской земле. Состав кружков постоянно обновлялся, но число вкладчиков «Русского Рабочего Банка» только росло из года в год.

А потом произошла катастрофа. Моисей Бобруйский исчез вместе с содержимым банковского сейфа.

Вера не успела оправиться от удара, как в Нью-Йорке снова появился Шустер, да не один, а с представителями обновленного Бюро. Она была подавлена обилием новых лиц. Ни одного старого товарища. Кроме Шустера, Вера знала только Клару Швейцер, но и с той познакомилась уже в Нью-Йорке. Все же остальные были для нее чужими. И говорили они уже не о том, о чем шла речь в прежние времена. Говорили не о подъеме революционного духа, не о борьбе и подвигах, не о будущем обустройстве России – нет, говорили исключительно об изыскании финансовых средств.

Но для начала ей был учинен долгий и мучительный допрос по делу о «Русском Рабочем Банке». Постановили – Бобруйского изыскать и предать суду партии. Веру же простили. Возможно, только потому, что новые руководители приехали для встречи с важным лицом, которое проживало в далеком Техасе, и им требовался надежный проводник, а также переводчик.

Делегация Бюро прибыла в Эль-Пасо, и Вера справилась со своими новыми обязанностями. «Важные лица» желали помочь делу русской революции, и переговоры на эту тему продолжались несколько недель. Этого времени было достаточно, чтобы Вера поняла: Майер и Зак, уполномоченные представители Бюро, не имеют никакого отношения к прежней организации. Поняла она и то, что ей не доверяют.

Ее использовали как прикрытие. Дочь профессора Муравьева была желанной гостьей в доме профессора Адамса. Она поселилась там вместе с двумя своими спутниками, которые выдавали себя за ученых. Но в клуб, где происходили встречи с «важным лицом», ее не брали, и она сидела взаперти. Однажды Зак принес с такой встречи тяжелую сумку и приказал надежно спрятать ее среди дамского гардероба.

В сумке были деньги. Двадцать тысяч долларов. Вера взяла себе немного на расходы. А сумку упаковала и отправила почтой в Нью-Йорк. В «Русский Рабочий Банк». После чего исчезла из Эль-Пасо, навсегда распрощавшись с партией.

* * *

– Оказалось, что не навсегда, – печально добавила она.

– Недалеко же ты убежала, – сказал капитан Орлов. – Попалась в соседнем округе.

– Но я и не собиралась бежать в Нью-Йорк! Меня бы там начали искать в первую очередь. Хотела переждать в Техасе. Знаешь, под свечкой всегда темно…

– Темно-то темно. Но причем тут Стиллер?

– Не знаю. Это имя часто мелькало в их разговорах.

– Ну и что? Мало ли кого еще могут так звать… – Он перехватил ее безнадежный взгляд и махнул рукой. – Ладно. Примем такое объяснение. Оно звучит нелепо. Но других я не нахожу. Итак, то самое Важное Лицо, с кем встречались твои приятели…

– Они мне не приятели.

– … это Важное Лицо связано с бандой грабителей. Деньги тебе достались ворованные…

– Не мне! Я же хотела отдать долги рабочим!

– … и теперь вся эта шайка станет охотиться за тобой, чтобы вернуть себе добычу.

Он говорил спокойно, даже снисходительно. И заставил себя остановиться, не договорив. Потому что из-за несчастных двадцати тысяч Важное Лицо не стало бы устраивать столь масштабные мероприятия. Дело было не в деньгах. А в том, что Вера могла проговориться. Пока ее судили как проститутку с парохода, она была безопасна. Она не стала бы рассказывать о подлинном источнике тех банкнот, на которых попалась, иначе дело не кончилось бы так быстро. Но, едва оказавшись на свободе, Вера стала источником угрозы. Она могла исчезнуть из Техаса и, находясь в недосягаемости, рассказать правду. Кому рассказать? Да любой подружке, или любовнику, или газетчику… И тогда у Важного Лица возникнут тысячи новых проблем. Зачем же ждать такого развития событий, когда можно все решить одним ударом?

Человек, финансирующий революцию в далекой стране, должен иметь для этого серьезные причины. Никто не станет вкладывать деньги в заведомо убыточное предприятие. Значит, Важное Лицо связано с деловыми кругами высшего уровня. С теми, кто вершит мировую политику. Эти люди способны вызвать восстание мирных племен, способны развязать войну, способны стравливать народы между собой.

Эти люди способны раздавить любого, кто только попытается создать для них малейшее неудобство – не говоря уже об угрозе.

Но Вере об этом лучше не знать. Пусть думает, что ее противник – ничтожество по имени Стиллер. А не один из хозяев жизни.

Орлов поддел веткой котелок, стоявший на углях, и переставил его на камень рядом с Верой.

– Ешь первая, мне оставишь половину.

– Как я люблю консервированные бобы, – улыбнулась она, запуская в котелок ложку. – Не поверишь, нахожу их вкуснее всяких деликатесов.

– А я люблю компот из персиков, – сказал он, глядя на лес, темнеющий внизу, под ногами.

Им не удалось до темноты выйти к перевалу. На ночевку остановились среди скал, в небольшой пещере. Глядя вниз, Орлов видел отсвет далекого костра, горящего под деревьями. Там пережидали ночь их преследователи. Они не прячутся. И они не отстанут. У них преимущество в скорости, к тому же их просто больше. Будь они порасторопнее и посмелее, давно бы настигли парочку беглецов. Впрочем, куда им спешить? Наступит утро – и все будет кончено.

Капитан Орлов вышел из пещеры, чтобы раскурить трубку. Луна порой показывалась из облаков, освещая мрачный пейзаж. Орлов отошел в сторону, чтобы дым не залетал в пещеру, и оглядел горы. Если бы не Вера, он бы не остановился на ночь. Склон тут был чистый и пологий, можно было бы подниматься и в темноте. «Да, если бы не Вера, – подумал он и усмехнулся. – Если бы не Вера, меня бы сейчас тут не было».

Он поглядел вниз, и сердце его забилось сильнее. Он едва не выронил трубку от волнения. Там, далеко внизу, в темноте мерцала едва заметная золотая точка. Еще один костер? Кто же мог его разжечь? Только тот, кому доверили охранять лошадей…

– Поешь, а то остынет, – послышался голос Веры.

Он выбил недокуренную трубку.

– Я не хочу. Доедай.

Она что-то спросила, но он уже не слышал ничего. Чуть ниже по склону росли две тонкие березки, их белые стволы будто светились в темноте. Он спустился к ним, на ходу доставая нож. Он спешил, ругая себя за потраченное время.

На то, чтобы изготовить из тонких стволов каркас для волокуши, ушел, наверно, час. Работая, он поглядывал вниз, боясь, что далекий огонек растворится в темноте. Но звездочка всё мерцала, Орлов мысленно прокладывал к ней путь, и скоро он уже не потерял бы дорогу к этому костру, даже если тот погаснет.