Текст книги "Археология и естественнонаучные методы. Сб. статей"

Автор книги: Евгений Черных

Соавторы: Валерий Завьялов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

Г. А. Вознесенская
Железообработка на поселении в Шестовице. Технологические традиции

После выхода в свет фундаментальных работ Б.А. Колчина в области исследования техники и технологии древнерусского кузнечного ремесла, его производственной организации и социальной структуры, интерес к этой проблематике не угас. Ученики и последователи Б.А. Колчина продолжили широкомасштабное изучение древнерусской кузнечной продукции. За последние десятилетия значительно расширилась география исследований, накоплен огромный банк аналитических данных, в результате чего появились новые перспективы для характеристики металлообрабатывающего производства Древней Руси. Наиболее существенным следует считать постановку и решение проблемы о путях формирования производственных традиций в различных землях древнерусского государства.

Почти два десятилетия тому назад было высказано предположение о региональных различиях в технологии изготовления кузнечных изделий, которое затем переросло в безусловное утверждение тезиса о своеобразии технологических традиций в кузнечном ремесле северорусских и южнорусских земель ( Вознесенская, Коваленко,1985. С. 95–109; Розанова,1988. С. 57–59; Вознесенська, Недопако, Паньков,1996. С. 80–124; Розанова,1997. С. 265–295; Вознесенская,1999. С. 117–126).

Своеобразие технологических традиций в кузнечном ремесле севера Руси состоит в широком освоении сварных конструкций из железа и стали и значительной доле среди них трехслойного пакета. В кузнечном ремесле южнорусских земель, несомненно, преобладают простые технологические решения: отковка изделий целиком из железа или стали, сохранение древней технологической традиции цементации изделия и заготовки.

Огромный аналитический материал по средневековой металлообработке, накопленный и опубликованный европейскими исследователями, в значительной степени учеными бывшего СССР, позволяет наметить пути формирования производственных традиций в различных древнерусских землях.

Техническая культура кузнечного ремесла славянского и древнерусского населения Юго-Восточной Европы складывалась при сохранении предыдущего наследия скифской металлообработки и определенного влияния кельтской технологии, особенно заметного в позднеримское время (Вознесенська, Недопако, Паньков,1996. С. 17–23, 42–60; Вознесенская,1995. С. 47–52).

Технологическая культура кузнечного ремесла северорусских земель, несомненно, связана со скандинавской производственной традицией, где в VII–XI вв. господствовала технология сварных многослойных лезвий. Об этом свидетельствует анализ кузнечной продукции, происходящей из раскопок торгово-ремесленных поселений и могильников Северной Европы (Tomtlund,1973. Р. 42–63; Pleiner,1983. S. 63–92; Arrhenius,1989. S. 79–92; Lyngstrom,1995. S. 81).

Инструменты, в основном хозяйственные ножи, с многослойными клинками наиболее характерны для кузнечной продукции тех древнерусских памятников, где фиксируется активное славяно-норманнское взаимодействие.

Многочисленны находки ножей с трехслойным клинком при раскопках торгово-ремесленных поселений протогородского типа, возникновение и существование которых на Руси, так же как близких им торговых городов Балтийского Поморья, связано с бурным развитием трансъевропейских торговых связей в IX–X вв.: Сарском городище (Колчин,1953. С. 221, 222), Гнездове (Розанова, Пушкина,2001. С. 77–82), Крутике (Розанова,1991. С. 166–181), Городке на Ловати (Вознесенська,2000. С. 18–28). Самые ранние трехслойные ножи среди восточноевропейских древностей происходят из Старой Ладоги, где эта технологическая схема определена как основная для клинков из слоев конца VIII–IX в. (Хомутова,1984. С. 208).

Исследователи, занимавшиеся проблемами становления древнерусского города, едины во мнении о том, что в открытых ремесленно-торговых поселениях сосредоточивалось разноэтничное население, главным занятием которого была дальняя торговля, военные походы, ремесло ( Толочко,1989. С. 50–59; Носов,1993. С. 59–78; Носов,2002. С. 5–42). Среди ремесленной деятельности наиболее ярко выражена обработка железа, в производственных традициях которой наблюдаются явно привнесенные извне технологические приемы (система трехслойного пакетирования). Историки отмечают, что «…вплоть до середины XI в. норманны на Руси выступают в качестве наемных воинов в составе великокняжеских войск, либо заезжих купцов, либо мастеров-ремесленников в древнерусских городах» (Кирпичников, Лебедев, Дубов,1981. С. 7).

В городах Северной Руси в X–XI вв. ведущей конструктивной схемой в железообработке была технология трехслойного пакетирования, что можно считать непосредственным влиянием скандинавской производственной традиции. Наиболее четко выражена эта технологическая особенность в кузнечном ремесле Великого Новгорода и городов Новгородской земли ( Завьялов, Розанова,1990. С. 154–172; Розанова,1989. С. 73–76).

В технологии кузнечного ремесла южнорусских городов домонгольского времени сварные трехслойные клинки встречаются несравненно реже, там, как указано выше, преобладают другие производственные традиции. Однако заслуживает упоминания находка 8 хозяйственных ножей с многослойными клинками в жилищах и культурном слое X – начала XI в. на Старокиевской горе (Киев), которые представляют собой известный тип узколезвийного ножа удлиненных пропорций с толстой спинкой и трехпятислойным клинком, который получил широкое распространение в европейской кузнечной технике в последней четверти I тыс. н. э. (Вознесенская,1981. С. 267–284). Конечно, именно эти клинки могли попасть в древний Киев вместе с пришлыми людьми с Севера или при торговых операциях. Но находка в Киеве нескольких экземпляров трехслойных ножей (один из них в слое начала XII в.), по форме ничего общего не имеющих с вышеописанными клинками X – начала XI в., может свидетельствовать о заимствовании этой производственной идеи кузнецами древнего Киева (Вознесенська, Паньков,2004. С. 55–68).

Таковы, в нескольких словах, итоги технологических исследований древнерусской кузнечной продукции к тому моменту, когда была начата работа с материалами Шестовицкого археологического комплекса в урочище Коровель, расположенного под Черниговом у села Шестовица в 18 км ниже города по течению Десны. Городище Шестовица также относится к кругу торгово-ремесленных поселений протогородского типа, расположенных на важнейших водных магистралях. Его главной функцией, как полагают исследователи, было держать Чернигов под контролем киевских князей при помощи располагавшейся там небольшой профессиональной дружины (Коваленко, Моця, Сытый,2003. С. 51–67). Дружина по своему составу была полиэтничной «при заметном доминировании на уровне социальной верхушки скандинавских элементов» (Коваленко,2001. С. 190). Время функционирования Шестовицкого комплекса относится к концу IX – началу XI в., расцвет приходится на X в., и хотя жизнь там позднее не замирала совсем, она не достигала уже прежнего уровня ( Коваленко, Моця, Сытый,2003. С. 63).

В последние годы совместная экспедиция Института археологии НАНУ и Черниговского государственного педагогического университета им. Т.Г. Шевченко возобновила планомерные раскопки в разных частях памятника – на городище, посаде и подоле. Ремесленный характер поселения подтверждают многочисленные находки инструментария, готовых изделий, отходов железоплавильного, кузнечного и керамического производства, встречающиеся во всех частях памятника ( Коваленко2001. С. 185–191).

Все вышесказанное пробуждает особый интерес к изучению техники, технологии, общей технической культуры железообрабатывающего производства в Шестовице. В силу специфики этого памятника может встать вопрос о характере формирования местных технологических традиций: в чем их возможное единство или различие.

Следует сказать, что интерес к технологической характеристике кузнечной продукции из Шестовиц возник много раньше: в 80-х годах была исследована коллекция в 46 предметов, которые происходили из культурного слоя и сооружений преимущественно X – начала XI в. из городища и посада в урочище Коровель (из раскопок В.П. Коваленко 1983-84 гг.) ( Вознесенская,1988. С. 55–57). Уже тогда было обращено внимание на то обстоятельство, чту при общем соответствии технологической характеристики шестовицкой кузнечной продукции таковой из других южнорусских центров, в Шестовице более, чем в других южнорусских материалах, ощутима доля трехслойных клинков среди изделий со сварной конструкцией.

Настоящая работа основана на металлографических исследованиях коллекции кузнечных изделий из раскопок Шестовицкого археологического комплекса (городище, посад, подол) за период 1998–2002 гг. Для исследования было отобрано 196 предметов – хозяйственные ножи и разного рода инструменты, в основном ремесленные. При статистических подсчетах включены и ранее исследованные материалы раскопок 1983-84 гг.

Таким образом, технологическая характеристика кузнечной продукции из Шестовиц составлена по итогам исследования 242 предметов, которые представляют собой качественные кузнечные изделия. Основу технологического изучения коллекции составили металлографические исследования: макро– и микроструктурный анализ, измерение микротвердости структурных составляющих.

Технологическая характеристика орудий труда и инструментов разного назначения

Около половины изученных изделий – хозяйственные ножи (147 экземпляров). Известно, что эта категория кузнечных изделий наиболее полно документирует технику и технологию железообработки и наиболее информативна при статистических подсчетах. Как показало технологическое изучение этой категории поковок, хозяйственные ножи изготовлялись по пяти технологическим схемам: клинки цельножелезные, цельностальные, с цементированным лезвием, изготовленные в технике трехслойного пакета, с наварными стальными лезвиями.

Ножи с железным клинком (цельножелезные) – 23 экземпляра

Изготовлены путем свободной кузнечной ковки без применения каких-либо операций, которые могли бы улучиить эксплуатационные качества лезвия. Кричное железо (феррит) обычной характеристики, иногда неравномерно науглероженное. Микротвердостъ как правило в пределах 170-206-221 кг/мм ². Но есть три ножа, где микротвердость феррита 322–421; 254–297; 254 кг/мм ². Микроструктура феррита отличается крупнозернистостью, что в сочетании с высокой твердостью определенно свидетельствует об исходном сырье как о фосфористом твердом кричном железе. Содержание шлаковых включений в феррите за редким исключением в пределах обычного.

Ножи с цельностальным клинком – 56 экземпляров

Сырьем для изготовления цельностальных ножей служила сырцовая сталь с неравномерным содержанием (более 0,3 %, т. к. большинство клинков сохранило термообработку) и распределением углерода. Термообработкой была закалка, о чем свидетельствуют мартенситные и мартенсито-трооститные структуры лезвий. Сорбитообразные структуры перлита и глобулярное строение перлита могут свидетельствовать или о других режимах термообработки или об отпуске, длительной выдержке при случайном попадании изделия в огонь. Несколько клинков, которые вполне могли воспринять закалку (содержат местами до 0,4–0,7 % углерода) были в отожженном состоянии (не имели следов термической обработки). Клинки некоторых ножей откованы из заготовок твердой стали с равномерным распределением углерода: об этом свидетельствуют однородные структуры клинков с высокой микротвердостъю.

Ножи с цементированным клинком – 8 экземпляров

Все восемь ножей изготовлены по однотипной схеме: сквозная цементация острия лезвия с последующей закалкой. Во всех случаях микроструктура лезвия мартенситная, микротвердосгь 464,724–824, 514–642 кг/мм ².

Ножи с трехслойным клинком – 46 экземпляров (рис. 1–3)

Эти ножи представляют классическую схему трехслойного клинка: в центре проходит полоса высокоуглеродистой стали с выходом на лезвие, по бокам ее – полосы чистого железа. Клинки, как правило, закалены, – стальные полосы имеют, чаще всего, микроструктуру мартенсита, мартенсита с трооститом, сорбита, сорбита с ферритом. Встречаются сорбитообразные структуры перлита, коагулированный перлит с ферритом, – эти микроструктуры также свидетельствуют о возможной тепловой обработке поковки. Микротвердосгь мартенситных структур варьирует (в зависимости от содержания углерода в стали, степени нагрева поковки под закалку, скорости охлаждения после нагрева) от 351 до 824-946-1288 кг/мм ². Сорбитные и сорбитообразные микроструктуры гораздо мягче, – 221-254-297-322 кг/мм ².

Стальные полосы нескольких ножей имеют стабильную структуру отжига, что не позволяет говорить о термообработке этих клинков.

В эту группу ножей включены несколько клинков, которые выполнены по технологии глубокой вварки стального лезвия в железную основу ножа с последующей его термообработкой. Эта технологическая схема обычно рассматривается как переходная от технологии трехслойного пакетирования к наварке стального лезвия.

Большинство ножей этой группы можно отнести к упомянутому типу узколезвийных ножей удлиненных пропорций с толстой спинкой и трехслойным (иногда пятислойным) клинком. Несомненно, что здесь мы констатируем не часто встречающуюся зависимость формы изделия и технологии его изготовления. Еще одна характерная особенность этой группы клинков, – использование определенного сорта железа, обладающего высокой твердостью. Микротвердость феррита в этих клинках в пределах 254–299, 322–351, 351–383 кг/мм ². Исследователи связывают высокую твердость кричного железа с повышенным содержанием в нем фосфора.

Среди описываемой технологической группы ножей есть несколько экземпляров, которые имеют широколезвийный клинок и, что интересно, во всех этих случаях использовано при ковке обычное кричное железо с микротвердостью феррита 143–160, 221, 206–236 кг/мм ². Есть ли в этом закономерность или случайное совпадение, могут определить дальнейшие исследования.

Ножи с наварными лезвиями – 9 экземпляров (рис. 4)

В этой группе четыре ножа представляют классическую схему торцовой наварки стального лезвия на железную основу клинка с последующей термообработкой. Три клинка закалены, один имеет следы термообработки.

Один нож имеет стальное наварное лезвие на пакетную основу клинка, состоящую из трех полос металла, – стальная в центре и по бокам железные.

И, наконец четыре ножа, технология изготовления которых чрезвычайно редко встречается в древнерусской кузнечной практике. Речь идет о ножах со вставками из твердого (фосфористого) железа: при технологии торцовой наварки стального лезвия на основу клинка используется прокладка твердого железа (микротвердость феррита 254–383 кг/мм ²). Существует мнение, что такие прокладки облегчали сварку твердой стали с мягким железом (Mazur, Nosek,1972. S. 291). В шестовицких ножах клинки имеют лезвие и спинку стальные, поэтому техническая надобность в прокладке твердого железа отсутствует. Только один из них можно рассматривать как пример наличия вставки для облегчения процесса сварки. В этих ножах нет конструктивной необходимости во вставке твердого железа, – она давала, скорее всего, оптический эффект при полировке (тонкая блестящая светлая полоска вдоль клинка ножа).

С точки зрения формы, описываемые ножи можно отнести к типу узколезвийных клинков с прямой и толстой спинкой. Авторы раскопок датируют один клинок X веком, один – XII веком и два клинка – X–XIII вв.

Почти точная технологическая копия – изготовление клинка ножа из древнерусского поселения ХI-ХIII вв. в с. Автуничи Черниговской обл. К сожалению, клинок фрагментирован, – о форме что-либо сказать трудно. Найден он в слое с широкой датировкой – ХI-ХIII вв.

Аналогичная схема изготовления клинка обнаружена при исследовании кузнечных изделий, происходящих из раскопок на посаде древнего Вышгорода. Нож из ямы XI в. имеет спинку и лезвие стальные, а между ними – прокладка твердого железа (микротвердость 274–297 кг/мм ²). В хозяйственной яме XI–XII вв. найден нож, клинок которого стальной, но в нем также прослежены тонкие прокладки твердого железа. Они расположены так, что идут вдоль спинки клинка двумя блестящими полосами, и по одной полоске блестящего металла вдоль боковых поверхностей клинка (микротвердость феррита 250 кг/мм ²) (Вознесенська, Недопако, Паньков,1996. С. 127–129).

Подобная технологическая схема, – использование прокладки из твердого железа между железной основой клинка и наварным стальным лезвием, – встречена при исследовании ножа из раскопок в Тверском кремле, где материал датируется концом XIII – серидиной XV в. (Розанова, Терехова,2001. С. 109–137). Авторы исследования в качестве аналогии указывают на ножи из раскопок средневекового Вроцлава, опубликованные А. Мазуром и Э. Носек в начале 70-х годов (Mazur, Nosek,1972. S. 291–303). Однако в этой публикации речь идет об очень специфической группе клинков преимущественно XIII в. со вставками из сварочной дамасской стали, где использование прокладок из твердого железа встречается довольно часто. Только один клинок (под № 4), относящийся к XII в., может с натяжкой служить аналогией клинкам из Шестовицы, Автуничей и Тверского кремля. К слову, исследованный нами нож из древнерусского поселения Бучак (Каневский р-н Черкасской обл.), найденный в жилище второй половины XII в., также имел клинок со сварочной дамасской сталью, где были использованы прокладки из высокофосфористого твердого железа.

Использование вставок из сварочного Дамаскав средневековых клинках ножей служило, прежде всего, декоративным целям и было свидетельством первоклассного качества клинка. Среди древнерусских материалов они были явным импортом (Вознесенская,1990. С. 83–91). Один из центров изготовления таких ножей мог находиться в Средней Европе, может быть на территории современной Чехии (Pleiner,1979. S. 245–256).

Если признать, что прокладка из твердого железа в шестовицких и аналогичных им клинках тоже служила декоративным целям, то их можно рассматривать как местный прототип псевдодамасских ножей. К сожалению, трудно определиться с датой их бытования: то ли это X–XI вв., то ли позже.

Завершая рассказ о технологических схемах изготовления ножей, упомянем о двух клинках из Шестовиц, найденных на подоле и посаде. В одном случае клинок откован из пакетного сырья, в другом – имел двухслойный клинок: на железную основу по всей высоте клинка наварена стальная полоса. Оба ножа закалены. Поскольку формирование пакетного сырья (полоски железа и стали сваривались в блок) и тем более изготовление двухслойного клинка связаны со сваркой железа и стали, мы отнесли их ко группе сварных конструкций.

Ножи относятся к наиболее массовой категории кузнечных изделий и археологических находок, поэтому они могут наиболее полно отразить технологические показатели развития металлообработки конкретного места и времени. Это в свою очередь позволяет фиксировать как стабильность технологических традиций, так и привнесенные технические инновации в формирование местного производственного опыта.

Технологическая характеристика орудий труда и инструментов разного назначения

Серпы – учтено 16 экземпляров

Два серпа имеют цельножелезный клинок.

Восемь серпов имеют цельностальные клинки. Семь из них были термообработаны (закалка, мягкая закалка), один не подвергался тепловой обработке (или не сохранил ее).

Четыре серпа имеют очень высокую микротвердость закаленных структур (824, 1097, 1533 кг/мм ²), что свидетельствует о качественном сырье, – высокоуглеродистой твердой стали.

Пять серпов изготовлены с применением цементации клинка или, скорее всего, полосы-заготовки для него. Цементация была двух видов: сквозная локальная только острия клинка или неглубокая поверхностная одной или двух сторон заготовки. Все цементированные клинки серпов, за исключением одного, были термообработаны.

Один серп откован с применением технологии V-образной стальной наварки лезвия на железную основу клинка с последующей его термообработкой.

Косы – 3 экземпляра

Все клинки представлены небольшими фрагментами. Технология изготовления клинков разная: один клинок косы откован из не полностью процементированной заготовки, термообработке не подвергался; другой – целиком откован из кричного железа, микроструктура науглероженных зон свидетельствует о том, что коса подвергалась термообработке; третий – откован из высокоуглеродистой твердой стали и закален.

Деревообрабатывающие инструменты

Топоры – 9 экземпляров

Все топоры изготовлены по одной технологической схеме: с применением сквозной цементации лезвия. Цементировалась, скорее всего, заготовка в той ее части, из которой предполагалось формировать лезвие. Все лезвия прошли термическую обработку: закалку резкую (на мартенсит) или мягкую (в мягкой закалочной среде). Возможно, использовалась закалка с небольшим отпуском. Не имеет следов термической обработки только один топор. С точки зрения технологической целесообразности представленная схема изготовления топоров представляет оптимальный вариант.

Другие виды инструментов по дереву представлены тремя долотами, ложкарем, сверлом и втульчатым теслом.

Одно долото отковано из кричного железа, два других имеют насквозь цементированное и закаленное лезвие.

Рабочая часть ложкаря откована из твердой стали (возможно, насквозь процементированной заготовки) и закалена.

Спиральное сверло имеет стальную наварку на режущих гранях инструмента. Рабочая часть инструмента закалена.

Втульчатое тесло (с вертикальной втулкой, – подобно кельту) отковано из железа без каких-либо дополнительных операций, могущих укрепить лезвие.

Слесарный инструментв исследованной коллекции представляют зубило и напильник. Зубило имеет насквозь цементированное лезвие, закаленное в холодной воде. Напильник, брусок для которого сварен из двух полос железа для достижения необходимой толщины заготовки, после нанесения насечек был подвергнут поверхностной цементации и закален.

Возможно, к слесарно-ювелирному инструментарию нужно отнести несколько предметов типа чеканов, кернов, которые археологи определили как резцы. Первый из них откован из грязного, плохо прокованного железа, второй из местами науглероженного железа (науглероженность первичная), остальные – из стали. Один керн был термообработан, еще один возможно тоже подвергался термообработке.

Предметы быта и изделия неопределенного значения

Ножницы – исследовано 8 экземпляров

Клинки двух ножниц цельножелезные, у одних – клинок цельностальной, закаленный. Три экземпляра имеют на своих клинках явные следы вторичной цементации. Два имеют четко выраженные следы сквозной цементации лезвий, один из них подвергался закалке. Третьи ножницы имеют следы поверхностного науглероживания лезвий, термообработки не прослеживается. Клинки еще двух представляют технику сварки железа и стали, выходящей на лезвие инструмента: первые ножницы имеют стальные наварные лезвия, закаленные в холодной воде, вторые имеют клинки, откованные в технологии трехслойного пакетирования и закаленные.

Кресала калачевидные – все цельностальные, закаленные. Обращает внимание одно кресало, откованное из однородной высокоуглеродистой стали высокого качества.

Остальные 29 предметов исследованной коллекции представляют разные предметы бытового назначения: проколки, иглы, бритва, ладейные заклепки, шилья, наконечник стрелы, несколько фрагментов неопределенных изделий. Эта группа предметов откована преимущественно из кричного железа, – чистого или со следами неравномерной науглероженности. В нескольких случаях можно сказать, что предмет откован целиком из стали полутвердой или твердой. Феррит (кричное железо) имеет как обычную величину микротвердости (до 200 кг/мм ²), так и во многих случаях повышенную и весьма существенно (более 300 кг/мм ²).

Теперь перед нами встала задача определения наиболее характерных технологических особенностей шестовицкой коллекции кузнечных изделий. Как уже упоминалось, наиболее достоверную информацию дают хозяйственные ножи. Кроме того, следует учесть то обстоятельство, что трехслойная схема изготовления наиболее характерна для клинкового инструмента, поэтому удельный вес этой технологической схемы справедливо подсчитывать именно среди группы хозяйственных ножей.

Из 147 экземпляров откованными целиком из железа и стали, а также цельножелезными с цементированным лезвием оказалось 87 ножей, т. е. около 60 % всех изученных. Остальные 60 экземпляров ножей (40 %) откованы с применением конструктивной сварки железа со сталью в одном предмете, причем подавляющее большинство из них составляют трехслойные клинки, – 46 экземпляров (31 %).

Таким образом, превалируют в коллекции клинки, изготовленные в характерной для южнорусского кузнечного ремесла технологии.

Рассмотрение инструментов разного назначения и разных ремесел еще более подчеркнуло эту технологическую особенность: среди них со сварной технологией оказалось только 4 предмета (≈1 %), остальные 42 изделия (≈99 %) откованы целиком из железа или стали, или имеют цементированную рабочую часть.

Технология трехслойного пакета в шестовицких изделиях встречена только на клинках ножей и ножниц. Однообразна и рациональна технология изготовления топоров: все 8 структурно изученных имеют цементированные и термообработанные лезвия. Цементация широко применяется при изготовлении разнообразного инструментария: напильников, зубил, долот, серпов, ножниц.

Следовательно, начинает проявляться зависимость использования определенной технологической схемы изготовления для определенной категории кузнечных изделий.

Проследить какую-либо закономерность во встречаемости изделий с определенной технологией изготовления в разных частях памятника не удается.

На основании вышесказанного можно утверждать, что в технологии шестовицкого кузнечного ремесла выделяются две производственные традиции: одна соответствует технологическим традициям славянского населения Юго-Восточной Европы, другая, по всей видимости, технологическим традициям скандинавского населения Северной Европы.

Скандинавская производственная традиция выражается в активном использовании местными кузнецами сварных технологий и в особенности технологии трехслойного пакетирования. О привнесении извне этого технологического приема говорилось не раз, и подтверждением этого мнения могут служить результаты исследования кузнечных изделий из древнерусских городищ X–XI вв. в Лесостепном Побужье (. Вознесенская,2001. С. 122–127).

Как известно, южнее Киева стационарных поселений со скандинавским этническим компонентом нет. Южный районы Руси для скандинавских викингов служили лишь транзитным путем далее на юг – в Византию и Палестину.

Выяснилось, что технологическую характеристику кузнечной продукции этих городищ определяют, прежде всего, цельнометаллические конструкции, также использование цементации рабочей части изделия. Самое главное, не обнаружена технологическая схема трехслойного пакета, которая именно в это время (X–XI вв.) занимает ведущее положение в кузнечном ремесле тех поселений, где определяется наличие скандинавского этнического элемента.

Наиболее близким Шестовице по характеру археологическим памятником, который дает возможность сравнения аналитических данных по технике и технологии кузнечного ремесла, является Гнездово в Смоленском Поднепровье. Значительную коллекцию кузнечных изделий из Гнездова (190 предметов) исследовали Л.С. Розанова и Т.А. Пушкина ( Пушкина, Розанова,1992. С. 200–219; Розанова, Пушкина,2001. С. 77–82). Авторы пришли к заключению, что в производстве орудий труда и быта, оружия преобладает техника конструктивной сварки железа и стали в одном предмете, и наиболее употребительны технологические схемы трех– и пятислойного пакета и наварка стальных лезвий. Простые технологии фиксируются на изделиях, где применение сложной технологии на рабочей части не требуется. На основе комплексного технологического и технико-технологического изучения кузнечной продукции происходящих из курганных групп и поселений Гнездова, авторы выделяют две основные производственные традиции в обработке черного металла: славянскую и скандинавскую ( Розанова, Пушкина,2001. С. 79).

Итак, налицо явное сходство основных технологических характеристик кузнечной продукции Гнездова и Шестовиц. Из этого, несомненно, вытекает идентичная интерпретация аналитических данных: о наличии разных производственных традиций в кузнечном деле на этих поселениях. И все-таки различия между обеими коллекциями существуют, т. к. распределение технологических схем среди качественной продукции свидетельствуето том, что в шестовицких материалах более явственно выражена местная (славянская) производственная традиция, а в гнездовских – скандинавская. В шестовицкой коллекции скромнее представлена конструктивная сварка железа и стали (и трехслойный пакет, и наварка), зато ощутимее доля цельнометаллических и цементированных изделий. Если Л.С. Розанова и Т.А. Пушкина относят к кругу славянской кузнечной традиции около 40 % исследованных изделий, то в Шестовицах таковых оказалось около 60 %.

В заключение остановимся на одном частном моменте в наших рассуждениях. Исследователи гнездовской кузнечной продукции считают, что славянская производственная традиция в Гнездове проявляется не только в виде цельножелезных, цельностальных и цементированных предметов, но в использовании технологии стальных наварок (Розанова, Пушкина,2001.

С. 79). Действительно, в восточно-славянских памятниках VII–VIII вв. в единичных случаях встречаются кузнечные изделия, выполненные в технологии наварки стального лезвия на железную основу. Но даже в западнославянских землях наварные технологии никогда не господствовали в это время и даже немногим позже. Р. Плейнер в работе о кузнечном деле Великой Моравии приводит такие цифры: в исследованной им коллекции изделий VII–VIII вв. из территорий, которые потом стали ядром Великой Моравии, 22 % составили железные изделия, 35 % – цементированные, 34 % – с конструктивной наваркой железа и стали, а остальные откованы целиком из стали ( Pleiner, 1967. S. 138). Причем, этот достаточно высокий технологический уровень моравского кузнечного ремесла автор связывает с сильным влиянием из Поду-навья бьющих римских провинций, откуда славяне, как и авары черпали новые стимулы в развитии производства, восприняв античные ремесленные традиции ( Pleiner, 1967. S. 138).

Может быть не стоит связывать появление и развитие сварочных технологий и, в частности, схемы наварного стального лезвия в Восточной Европе именно со славянскими памятниками Средней Европы, как явствует из работы А.Е. Леонтьева и Л.С. Розановой ( Леонтьев, Розанова,2002. С. 52–54).