Текст книги "Археология и естественнонаучные методы. Сб. статей"
Автор книги: Евгений Черных
Соавторы: Валерий Завьялов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)
В отличие от дендрохронологии датировки по 14С безусловно доминируют среди материалов ранних эпох, охватывая прежде всего историко-археологические периоды раннего металла, неолита, мезолита, а также верхнего палеолита (рис. 2). Для более позднего времени, к примеру, средневековья его значение, равно как и эффективность, резко снижаются: по своей «разрешающей способности» изотопный метод сильно уступает не только письменным источникам, но и дендрохронологии [13]13
Впрочем иногда и для эпохи средневековья без радиоуглеродного датирования бывает трудно обойтись при экспертных исследованиях, касающихся, скажем, различного рода подделок и т. п. По всей вероятности, наиболее примечательный тому пример явило изучение так называемой «Туринской плащаницы», в которую якобы было завернуто тело Иисуса после снятия его с креста. Изучение образца ткани проведенное в лабораториях Аризоны, Оксфорда и Цюриха согласно показало, что ткань «псевдо-плащаницы» была изготовлена в XIII или же ХIII-ХIV веках и, стало быть к предполагаемому событию она отношения иметь не может.
[Закрыть].
Другим отличием 14С от метода дендрохронологии является способность радиоуглеродного анализа, опираясь на период полураспада данного изотопа, сразу представлять исследователям календарную дату испытуемого образца. Для дендрохронологии, как мы уже знаем, процедура анализа требует первичного и обязательного этапа выявления относительной даты целой группы образцов, а установление календарной даты образцов становится возможным лишь с участием абсолютно датированной дендрошкалы или даже перекрестно сопоставляемых дендрошкал. Вместе с тем воздействие дендрохронологии на степень точности, достоверности, а также характера самих календарных дат по 14С оказалось столь существенным, что резонно будет начать с изложения именно этого аспекта взаимосвязи обоих методов.
Изотопное время и дендрохронология
Из предшествующих разделов читателю известно, что изначальные определения абсолютных дат по 14С приводятся ныне всеми лабораториями в так называемом конвенционном [14]14
То есть «значение по соглашению», принятое участниками исследовательского процесса.
[Закрыть]значении, исходящем из периода полураспада этого изотопа в 5730 ± 40 лет. Однако сам процесс калибровки значений происходит на базе полураспада, установленного еще Либби и равному 5568 ±25 лет. В последние годы едва ли не все пользователи радиоуглеродной хронологии отдают предпочтение именно калиброванным датам как более соответствующим исторической реальности.
По своему существу конвенционные даты исходят из постулата о неизменном – в течении десятков тысяч лет – содержании изотопа 14С в атмосфере Земли. Однако первоначально сформулированная эта базовая аксиома оказалась не вполне достоверной. Прежде всего выяснилось, что реальный возраст образцов в сравнении с «конвенционным» отличается более древними значениями; причем это различие возрастает по мере удревнения того периода, к которому относится образец. Кроме того, динамика содержания 14С в атмосфере Земли не отвечает линейному (неизменному) характеру: ее функция изобилует пиками и провалами. По всей вероятности, выявленная линия графика отражает ту флуктуацию содержания изотопа в земной атмосфере, которая имела место в ходе реального времени.
Проверка данного постулата о неизменности концентрации 14С была проведена прежде всего и фактически только на материалах «живой» и ископаемой древесины, то есть на тех образцах, что служили базовой основой многолетних дендрошкал. Причем шкалы эти были связаны не только с материалами из археологических памятников, но также с ископаемыми стволами, обнаруженными вне археологических слоев и положенными в основу дендрошкал для палеоклиматических построений. Поэтому метод калибровки 14С нередко именуют дендропоправкой к конвенционному определению возраста образца.
Действительно, именно дерево содержит в своих годичных кольцах наиболее содержательную и столь существенную для радиоуглеродной хронологии информацию. Здесь, в древесных кольцах сконцентрирована четкая «летопись» реального содержания и изменчивости концентрации изотопа 14С в атмосфере Земли. И помимо того, по этим кольцам надежнее всего вести отсчет времени с момента прекращения обмена с атмосферным углеродом изотопа 14С и началом полураспада этого изотопа. Надежнее всего для целей калибровки послужили, конечно же, те деревья Северной Америки, что отличались многотысячелетним возрастом: секвойя и остистая сосна (рис. 6).
Калиброванные датировки
Результаты калиброванных дат отличаются от конвенционных не только более древним возрастом, но и формой выражения. Фигура распределения значений возраста конвенционной даты проста и соответствует дифференциальной кривой нормального распределения (рис. 15). Фигура распределения значений возраста конвенционной даты намного более сложна и, как правило, отличается многовершинностью: ее вершины чаще всего сопряжены с «зубцами» зигзагов калибровочной кривой (рис. 15 а-d).Весьма нередко значения ее вероятности в пределах одной или двух сигм не укладываются в непрерывный отрезок времени, но как бы дробятся на некоторый ряд его составляющих (рис. 15 b-d).
Еще более существенным для понимания и оценки возможностей метода калибровки является, во-первых, его ограниченность во времени и, во-вторых, разный характер калибровочной кривой в зависимости от временного отрезка. Здесь уместным будет остановиться на шести примерах калибровки дат, попадающих в различные хронологические периоды 10000-летнего отрезка времени, – от 4000 ± 50 ВР до 14000 ± 50 ВР (рис. 15 а-f) [15]15
Здесь и далее в настоящей главе использовался метод калибровки, предложенный Оксфордской лабораторией ( Ramsey 2000)
[Закрыть], то есть весьма существенного для ряда историко-археологических периодов. Не требует особых комментариев отчетливо заметное на графиках изменение калибровочной кривой по мере удревнения ее возраста. По существу ее эффект, хотя и в разной мере, но весьма существен лишь для пределов 10000-11000 лет от наших дней. Однако уже на рубеже 12-тысячелетнего возраста калибровочная кривая утрачивает четкость (рис. 15 f), и это становится особенно заметным на подходе к хронологической грани в 13000 лет(рис. 15 е). Порог в 14000 лет в сущности ставит окончательную точку на возможностях калибровки: сама «кривая» превращается в «прямую», а фигура распределения калиброванных значений возраста уже полностью отвечает по своей форме графику нормального распределения, столь характерного для конвенционных дат (рис. 15 f).
Основной причиной описанного явления, безусловно, послужило стремительное падение массы надежного материала для построения корректных дендрошкал по мере удаления от современности и возраста анализируемых образцов. В периоды 4000 и даже 7000-летней давности калибровочные кривые строятся на весьма многочисленных дендроматериалах и огромном числе радиоуглеродных определений. По этой причине «лента» калибровочной кривой здесь узка и ее основа представляется достаточно надежной (рис. 15 а, b). Однако на последующих ступенях погружения хронологических изысканий в древнейшие периоды исходного материала для таких построений становится все меньше и меньше, а число определений 14С по древесным кольцам катастрофически сокращается. В конечном итоге «лента» калибровочной кривой расширяется и выпрямляется, отчего быстро возрастает ее ненадежность (рис. 15 d-f).
Пробоотбор: качественный аспект
В подавляющем большинстве случаев пробы для радиокарбонового датирования археологи извлекают из культурных слоев поселений, а также из инвентаря могил древних некрополей. Процедура пробоотбора для археологического датирования всегда предполагает учет качественныхи количественныххарактеристик собранных образцов.
В любом случае радиоуглеродная дата с той или иной степенью достоверности определяет лишь возраст конкретного анализируемого и содержащего органику предмета, но не того исторического события, с которым она может бытьпрямо либо только косвенно сопряжена. Следовательно, чтобы перенести значение полученной даты на некоторое историческое событие (сюжет) необходимо иметь уверенность в тесной связи датированного предмета с интересующим исследователя событием. Это первое и необходимое условие для корректной трактовки результатов данного метода, и условие это резонно относить к качественной характеристике анализируемой пробы.
Например, при датировке могилы чаще всего используют анализ углерода, извлеченного из костей погребенного, либо из древесных углей или же обнаруженного в могиле тлена дерева. В подавляющем большинстве случаев для археолога ясно, что в погребальную камеру все эти предметы попали одновременно, однако значение для датировки могилы каждого из образцов может быть весьма неравноценным. При прочих равных анализ костной ткани покойника кажется всегда более предпочтительным. По отношению ко времени захоронения возраст дерева или угля может быть более ранним: далеко не всегда удается достоверно определить на какое число лет раньше было срублено данное дерево, либо к какой части этого ствола относятся его фрагменты. Отклонения могут быть чрезвычайно существенными, скажем, в том случае, если кусок многолетнего дерева в могиле относился не к заболони ствола (его внешней части) с последним, внешним кольцом, но к его срединной части, где кольца могут быть на пару сотен лет моложе года рубки.
В каком-то отношении гораздо большее число «подводных камней» ожидает исследователя при отборе проб из культурного слоя древнего поселка. Здесь далеко не всегда бывает ясным первоначальное положение того предмета, в котором археолог предполагает образец для датировки. Сам предмет во время жизни поселка мог быть перемещен его обитателями не только по горизонтали, но и по вертикали, к примеру, во время рытья ям или котлованов под некие сооружения и т. п. Искусственно произведенные древними людьми вертикальные перемещения слоев и предметов могут чрезвычайно существенно влиять на оценку их относительной датировки по отношению к иным комплексам и наслоениям поселка. Иногда такие перемещения слоев на селищах бывают столь значительными, что картина изначальной стратиграфии культурных слоев и, соответственно, расположение археологических материалов предстают в той или иной мере искаженными.
Подобного рода изменения с особой силой могут сказываться на образцах из многослойных поселений, где каждый из слоев связан с особой и хронологически разновременной археологической культурой. Членение материалов по соответствующим культурным напластованиям во время раскопок далеко не всегда возможно провести корректно, и тогда все это служит одним из источников ошибок – порой весьма существенных – при радиоуглеродном определении возраста того или иного комплекса (см., к примеру, статью Е.Н. Черных и И.М. Мартинес-Наваррете в настоящем сборнике).
Наконец, качественный аспект включает в себя соответствие образца требованиям применяемого в конкретной лаборатории метода анализа, скажем, вес и характер образца, его загрязненность. Кроме всего, необходимой является и оценка посторонних воздействий, отрицательно влияющих на картину реального возраста того или иного предмета. К примеру, малопригодными для радиоуглеродного анализа следует признать образцы из неглубоких слоев поселения или мелких могил с уровнем захоронения близ дневной поверхности. Постоянные и активные воздействия корневой системы современных растений, а также поверхностных вод, без сомнения, способны искажать – по преимуществу омолаживать – исходный возраст образца.
Пробоотбор: количественный аспект
Диапазон воздействия радиоуглеродной хронологии в практике археологических исследований чрезвычайно широк. От единичных предметов вплоть до датировки не только обширных археологических культур и общностей, но и отдельных историко-археологических периодов, значимых для громадных территорий. В последних случаях уже особую роль начинают играть количественные показатели пробоотбора.
Впрочем, порой увеличение количества проб весьма существенно даже при датировке относительно малых археологических комплексов, к примеру, отдельной могилы. Ведь единичная дата, даже при корректно отобранном в полевых условиях образце, почти всегда может заключать в себе лабораторную ошибку, и последнюю можно обнаружить лишь путем независимой проверки.
Сначала остановимся на примере с погребением. Так, для одной из неолитических могил в Прибайкалье в двух лабораториях были проведены независимые хронологические определения, и различия результатов оказались весьма впечатляющими. При уровне вероятности в одну сигму первая лаборатория определила ее калиброванный возраст в интервале 4670–4460 ВС, вторая – на тысячу лет раньше: 5600–5470 ВС [16]16
Погребение № 3 на Шаманском мысу. Даты: первая – Ле-1076 (Санкт-Петербург), вторая – СО-АН-790 (Новосибирск). См.: (Асеев,2002. С. 63).
[Закрыть]. В данном случае необходимой, конечно, становится, по крайней мере, еще одна дата, выполненная к тому же в третьей лаборатории, но таковой сделано не было, и вопрос о реальной хронологии погребения остался невыясненным.
Теперь пример иного рода, связанный с накоплением многометровых напластований в древнем разведочном карьере на Каргалинском горно-металлургическом центре в степях Южного Урала. Длинный, девятиметровой глубины карьер сначала очень быстро, а потом все медленнее естественным образом заполнялся различными глинистыми отложениями. В проделанном археологическом раскопе-разрезе карьера были отмечены древние ходы сурков, которые были заполнены темными органическими отложениями. В одной из нор была отобрана единая проба, различные части которой были проанализированы в двух лабораториях. Различия в результатах оказались еще более впечатляющими. При том же пороге вероятности в одну сигму первая лаборатория определила возраст в границах 1400-800 ВС; другая лаборатория предложила хронологию в рамках 2860–2810 ВС (10 %) и 2680–2470 ВС (58,2 %) [17]17
Первая дата: ГИН-9856, Геологический институт, Москва. Вторая: А-10260, Аризонский университет, Тусон, США (Каргалы II, 2002. С. 128–136. Табл. 8.1).
[Закрыть]. Параллельно и после этого в двух иных лабораториях была проведена целая серия проверочных определений углерода из гумуса: несколько дополнительных образцов были извлечены из различных участков и горизонтов каргалинского карьера. Анализ этой – в данном случае – количественно уже представительной серии указал на ошибочность первого из определений.
Датировка поселений
Для более или менее надежной датировки поселений, конечно же, эффективны лишь значительные по своему числу серии хронологических определений; единичные анализы могут дать лишь слабый и не всегда надежный ориентир для определения исходного возраста селищного памятника. Данное утверждение особенно справедливо для многослойных поселений типа переднеазиатских или балканских теллей, хотя и для однослойных селищ Северной Евразии сформулированное требование также является весьма желательным. Конкретное число хронологических определений зависит, в первую очередь, от характера памятника, охвата вскрытой раскопками площади, наличия разновременных слоев и комплексов и т. д.
Обыкновенно археолог-исследователь ставит перед собой задачу не только определить истинный возраст селища в целом, но обозначить также и хронологические рамки последовательных фаз (этапов, ступеней) функционирования поселка, выявленных им на базе стратиграфической документации. Ведь очерчиванию граней абсолютного возраста памятника всегда предшествует создание относительной хронологии важнейших его деталей.
Решение первой части задачи чаще всего не представляет существенной методической сложности при условии надежно проведенного отбора проб и наличия представительной серии датировок. Однако вторая часть задачи, связанная с установлением хронологических рамок отдельных этапов древнего поселка, к сожалению, очень часто сталкивается с почти неразрешимыми трудностями. Различия в относительном возрасте сооружений этих фаз, столь хорошо заметные при стратиграфических наблюдениях, как бы нивелируются и сходят на нет при создании общей хронологической картины для памятника (более подробно об этом см. в упоминавшейся выше статье Е.Н. Черных и И.М. Мартинес-Наваррете).
Коснемся также двух примеров, связанных уже с совершенно иными поселениями – огромными жилыми холмами (теллями) южной половины Евразии, где в свое время велись раскопки весьма мощных слоев разных периодов раннего бронзового века. Один из этих поселков-теллей – Эзеро – расположен в Южной Болгарии, другой телль, именуемый Демирджи-хюйюк, высится на северо-западе Малой Азии (Анатолии). В каждом из них стратиграфические наблюдения привели к выделению вполне четких хронологических фаз и этапов. И если для Эзера слой ранней бронзы был равен 3–3,5 м, то в Демирджи мощность слоя достигала уже 9 метров! Каждое из этих поселений обеспечено весьма значительной серией радиоуглеродных дат: 50 определений для Эзера и 66 – для Демирджи (Черных Е.Н. и др.,2000. С. 62–66, 70–74. Табл. 5-А и 5-В. Табл. 7-А и 7-В).
В обоих случаях (рис. 16 и 17) мы сравниваем между собой уже не отдельные даты, но суммы вероятностей для соответствующих групп датированных образцов. Сопоставляются между собой нижние – и стратиграфически более ранние – пачки слоев из телля Эзеро (фаза А) и из Демирджи (слои С-Е) с верхними или же более поздними слоями тех же поселений Эзеро (фаза В) и Демирджи (слои Н-М). Однако полученная картина в обоих параллельно сопоставляемых примерах совершенно единообразна. Заметных и значимых различий между блоками ранних и поздних дат как для этапов Эзера, так и для фаз Демирджи не выявлено. При объяснении выявленных фактов в первую голову мы можем принимать во внимание лишь недостаточную «разрешающую» способность метода. Видимо, эта специфика начинает проявлять себя особенно заметно на слоях едино-культурных, там где поселение непрерывно функционировало в течение долгих столетий: Эзеро – от 600 до 700 лет, Демирджи – примерно от трех до четырех столетий. Стало быть, и здесь нам приходится ориентироваться лишь на суммарную картину возраста раннебронзовых напластований для обоих теллей.
Совершенно иначе может выглядеть картина в случае датировки разнокультурныхслоев, тем более, когда это обусловлено более или менее длительным перерывом в функционировании телля. Тогда различия в хронологических рамках блоков датирующих определений предстают вполне наглядно. Отличный пример тому являет легендарная Троя. Слои эпохи ранней бронзы (Троя I) представлены 29 датами. Их перекрывают сооружения среднебронзового века, с которыми связаны получившие мировую известность богатейшие коллекции троянского золота (Троя II–IV); к этим слоям относятся 37 датировок [18]18
Там же. Табл. 7-А и 7-В, а также 14-А и 14-В.
[Закрыть]. Сравнение обоих блоков по сумме вероятностей (рис. 18) говорит уже о существенной разнице между ними. При учете вероятности в одну сигму XXV столетие до нашей эры становится их разделительным рубежом.
Датировка археологических культур и их общностей
Понятие культуры служит, пожалуй, наиболее распространенным, и общеупотребительным в археологической науке подразделением. Чаще всего под культурой понимается специфический и отличающийся от соседних комплекс материально выраженных признаков. Эти признаки отражают реальность всехсторон бытия конкретного древнего общества. Непрерывность существования и территориального распространения ее памятников являются непременными чертами культуры. К последнему необходимо добавить также, что хронологические и пространственные рамки культуры всегда лимитированы [19]19
Четкие формулировки признаков археологической культуры отнюдь не ведут к согласию относительно картины объединений подобного рода. Пожалуй, наиболее жаркие споры возникают именно вокруг определений конкретных культур, начиная с их названий.
[Закрыть]. В последние десятилетия в археологическую практику вошло выделение блоков родственных, близких по комплексу культур, получивших наименование культурно-исторических общностей.
Выявление хронологических граней археологических культур и их общностей не может опираться на единичные радиоуглеродные даты; все попытки такого рода, как правило, ведут к более или менее грубым ошибкам. Совокупность хронологических определений для отдельной культуры в целом вряд ли может опускаться ниже предела в 25–30 датировок [20]20
Такое количество, конечно же, минимально и не дает сколько-нибудь надежных оснований для датировок, как правило, намечаемых археологами локальных или хронологических вариантов в рамках конкретных археологических культур.
[Закрыть], то есть должна находиться в границах определяемых статистикой больших чисел.
В качестве примера мы обратимся к трем последовательно сменявшим друг друга культурно-историческим общностям южной половины Восточной Европы. Их памятники были распространены в степной и лесостепной зонах этой части континента от Северного Причерноморья вплоть до бассейна Волги. Все они датируются эпохой раннего металла, но относятся к ее разным периодам. Медный век представлен блоком наиболее древних здесь «докурганных» культур степных оседлых скотоводов, где кроме могильников представлены также и поселки. Два других блока также скотоводческих культур относятся уже к курганным культурам эпохи бронзы. Раннебронзовый век характеризует так называемая «ямная» общность, в которой селища почти неизвестны. Период средней бронзы представлен так называемой «катакомбной» общностью, где кроме курганных могильников встречаются также и поселения.
Сопоставляются между собой суммы вероятностей, рассчитанные для каждого из блоков культур (рис. 19). Полученная картина представляет немалый интерес по ряду аспектов. Во-первых, график распределения вероятностей для культур медного века отчетливо двухвершинный, что заставляет предполагать в данной выборке смешение, по крайней мере, двух совокупностей датировок, относящихся к разновозрастным культурам в рамках исследованного блока. Правда, для уверенного вывода представленная выборка радиоуглеродных дат пока что невелика и, конечно же, требует значительного расширения. Во-вторых, последовательная смена одного блока культур другим совершенно не соответствует «равномерно-правильному» ритму: характер последнего неровный и как бы «рваный». Если исходить из порога вероятности в одну сигму, то разрыв между культурами медного века, с одной стороны, и раннебронзового – с другой, достигает впечатляющего значения в тысячу лет. Однако сопоставление следующей пары – общностей раннего и среднего бронзовых веков – картину меняет на прямо противоположную. Здесь разрыв не только отсутствует вовсе, но датировки в пределах 68 % вероятности перекрывают друг на друга на широкой пятисотлетней полосе в 2600–2100 гг. до н. э.
По всей видимости, выявленная ситуация имеет под собой некую реальную, но ныне не вполне ясную для нас основу. Объяснения ей следует искать либо в сфере неких космических метаморфоз, повлекших за собой резкие изменения в концентрации 14С для хронологического отрезка, совпадающего в основном с V–IV тыс. до н. э., либо понимание этой проблемы таится в характере исторических процессов, протекавших в указанные тысячелетия на широких пространствах Восточной Европы. Каких либо заметных катаклизмов космического свойства, отразившихся на характере калибровочной кривой в интересующий нас отрезок времени, нам не известно. Следовательно, поиск ответов на вопросы обнажившейся проблемы следует вести в сфере чисто исторических событий (Черных Е.Н.,2001. С. 301–308). И это тем более, что близкие по характеру события становятся также вполне очевидными при расширении ареала исследований.
Хронология металлургических провинций
Если культурно-историческая общность включает в свои рамки родственные культуры с весьма сходными базовыми признаками собственных проявлений, то металлургическая провинция относится уже к надкультурным феноменам. В ее границы могут быть втянуты культуры и общности самые разнообразные, в том числе совершенно несходные по множеству признаков. Их должен объединять один, но исключительно важный признак: принципиальное сходство в металлургическом производстве. Это сходство определяется использованием единообразных технологических приемов выплавки металла и его обработки, а также следование принципиально сходному набору металлических орудий и оружия. Пространственные ареалы металлургических провинций могут охватывать миллионы квадратных километров. Сами же тесно взаимосвязанные системы подобного рода могли функционировать до тысячи лет и более ( Chernykh, 1992; Черных и др., 2000). Принципиальное сходство форм металла и технологии металлопроизводсгва дает археологам 68,2 % вероятностиправо предполагать, что производственные центры в рамках единой провинции действовали в основном синхронно.
Древнейшей из выделенных для Старого Света металлургической провинцией явилась так называемая Балкано-Карпатская медного века. Она охватывала Северные Балканы и Карпатскую горную систему с их богатыми меднорудными источниками. Именно из этих центров получали медь степные скотоводы, обитавшие в безрудных восточноевропейских степях, что недвусмысленно демонстрирует состав химических примесей к меди, извлеченной из могил степных пастухов и воинов. Хронологическая позиция последних определялась 33 датами (рис. 19).
Последующий по времени ранний бронзовый век привел к формированию гораздо более обширной Циркумпонтийской металлургической провинции, как бы поглотившей своим пространственным охватом предшествующую Балкано-Карпатскую. Циркумпонтийская провинция включала в себя массу разнообразных культур и определяла развитие в пределах не только раннего, но среднего бронзового века. Степные общности культур – ямная и катакомбная – являлись одними из ее составляющих (рис. 19).
Теперь мы раздвинем ареал сравнений, прибегая уже к несколько иному принципу группировки материала. Рассмотрим параллельно картины хронологии всей системы Балкано-Карпатской металлургической провинции медного века и ее более поздней, но территориально смежной части Циркумпонтийской провинции. Ограничение существенное: на этой картинке будут представлены культуры лишь тех географических ареалов, которые фактически полностью совпадали в рамках обеих систем. Иначе говоря, совокупные характеристики хронологии культур медного века Северных Балкан, Карпат и степей Восточной Европы будут сопоставлены с возрастными рамками культур раннего и среднего бронзовых веков, занимавших те же регионы.
Немаловажно также, что в этих раскладках участвуют весьма многочисленные выборки: медный век Балкано-Карпатской провинции – 341 дата, раннебронзовый век Циркумпонтийской провинции 348 дат и средняя бронза той же провинции – 187 дат (рис. 20). Проведенный анализ позволяет видеть практический повтор той картины, что мы зафиксировали в предыдущем разделе (рис. 20). Различия невелики: разрыв в гранях между суммой вероятностей культур медного века и ранней бронзы уменьшился до шести сотен лет, т. е. сами фигуры распределения как бы слегка «придвинулись» друг к другу. Однако принципиально картина фактически не изменилась или же изменилась очень мало. Не претерпела искажений также картина и в соотношении между календарными периодами для культур ранней и средней бронзы: здесь мы вновь наблюдаем взаимное наложение хронологических диапазонов в весьма широкой полосе ХХVIII-ХХIII веков до нашей эры.
Вместо заключения
Не так уж далеко ушло от нас то время, когда, к примеру, неколебимой, – почти священной для археологов – базой абсолютной хронологии бронзового века считались Древний Египет или же Передняя Азия с ее загадочными глиняными клинописными табличками, списками полумифических или же реальных правителей, с тем металлическим оружием, что сопровождало их имена и изображения. Мечтой специалиста по восточноевропейским культурам являлось тогда конструирование многотысячекилометровых – пусть даже зыбких и мало надежных – мостиков, связующих Восточную Европу через Кавказ с Передней Азией. Именно в тех исходных для всей культуры человечества, – а в те годы такое утверждение являлось нерушимой аксиомой! – велись настойчивые поиски – хотя порой и не очень надежных, весьма приблизительных, – аналогий тем металлическим изделиям, что изредка обнаруживались в культурах степной или же лесной Евразии. Именно так постепенно сплетали сеть эфемерных «цепочек», на которых крепилась вся система представлений о возрасте и календарных датах удаленных от легендарного Востока «варварских» северных культур…
Дендрохронология и радиоуглерод шаг за шагом теснили архаичные методы датирования. Процесс этот протекал отнюдь не гладко, с немалым трудом преодолевая скепсис специалистов, путем разрешения постоянно возникавших проблем, путем уточнения методов анализа и накопления материалов. Десятилетия непрерывной работы позволили возвести собственные, огромные, даже всеохватные базы для абсолютной хронологии археологических древностей на всех континентах. Хронологическая революция свершилась. Ныне среди профессиональных археологов и историков найдется очень мало охотников начисто отвергать эти методы и их фундаментальные устои, недвижно отстаивать позиции прежней науки.
В настоящей статье мы коснулись, конечно же, далеко не всех аспектов применения дендрохронологии и радиоуглерода при датировке древних человеческих культур. Можно было также бесконечно множить и конкретные примеры; однако нам показалось, что и приведенных здесь сюжетов вполне достаточно. Успехи дендрохронологии и 14С в археологической науке совершенно очевидны. Однако мы не стремились затушевывать также и их слабые места, старались обнажить те грани, за которыми эффективность данных способов датировки становилась ненадежной или сомнительной. Ведь иллюзорные представления о всеохватной, универсальной мощи любых из методов столь же нелепы и вредны, как и огульное их отвержение.
