Текст книги "Тень ведьмы"

Автор книги: Евгений Нестеренко

– Я тоже подумал об этом, – произнес отец Люцер, поглядев на него. Сегодня же я разошлю посыльных во все отделения Капитула с приказом срочно сообщать о любых похожих случаях. А вы будьте наготове, чтобы при необходимости немедленно выехать на место. Петр, с этого дня не покидайте Столицы, занимайтесь только местными делами.

– Слушаюсь, отец Люцер, – склонил голову Петр.

– Далее. Переговори со всеми нашими людьми, которые занимались вампирами, разузнай все детали. Поройся в нашей библиотеке, если понадобится доступ к городским архивам, скажешь мне, я договорюсь с градоправителем. Теперь скажи, ты уверен, что вампиров в Междулесье действовало несколько?

– Безусловно.

– Тогда отбери-ка ты группу. Человек пять-шесть. Подготовь их лично – в случае необходимости возьмете с собой.

– Да что мы, сами не управимся? – скривился Иоанн.

– Вы сами уже управились! – отрезал отец Люцер. – Тебе бы все геройствовать, а в это время люди гибнут! Возможно, на месте придется прибегнуть и к помощи тамошних клериков, но вы должны в основном рассчитывать на свои силы, поэтому основательно подготовьтесь. Все ясно?

– Да, отец Люцер.

– У вас остались деньги?

Петр достал кошель и положил на стол.

– Так, хорошо, – отец Люцер бросил кошель в ящик стола. – В дороге никаких приключений не было?

– Нет, отец Люцер, – сказал Петр и посмотрел на Иоанна.

– Сделаю вид, что поверил… Так, вот еще какое дело: вы перед тем, как уехать, брата Ипатия, служку, по какому-нибудь делу направляли?

– Да, отец Люцер, – ответил Лука удивленно.

– Расскажи подробно: куда, зачем?

– Это было… да, как раз в день сожжения ведьмы из Оврага. Когда костер уже догорал, а толпа расходилась, мы заметили какого-то хромого типа, который все крутился возле костра. Он показался нам подозрительным, и я поручил брату Ипатию проследить за этим хромым в пределах города. Вот и все. Скажите, отец Люцер, что-то случилось?

– Ни в тот день, ни на следующий, брат Ипатий в аббатство не вернулся. А через два дня его нашли за городом с перерезанным горлом…

– Простите, отец Люцер, это моя вина, – Лука опустил голову. – Мне не следовало отпускать его одного.

– Теперь мы не в силах что-либо исправить, – сказал отец Люцер озабоченно, – но вот разыскать убийцу попытаться можем. Скажите, кто еще, кроме вас, видел того хромого?

– Пожалуй, никто, – задумчиво сказал Петр. – Гвардейцы, возможно, видели, но вряд ли они обратили на него внимание.

– Вы поручали Ипатию проследить хромого до дома?

– Да, отец Люцер.

– А как вы думаете, куда он мог направиться после выполнения задания?

– Я сказал ему сразу же идти в аббатство, – сказал Лука.

– Он не мог ослушаться? И заглянуть еще куда-нибудь, например, в харчевню?

– В харчевню, конечно, мог, – протянул Иоанн. – Только вряд ли он оказался бы за городом.

– Я тоже так считаю, – сказал Петр. – Раз он вышел за пределы города, значит, он шел за тем хромым. А где именно его обнаружили?

– Примерно за две версты от города. Там к дороге подходит лес. Так вот, чуть в стороне от дороги, в лесу его и нашли. Мимо проезжал гвардейский дозор, услышали запах мертвечины. Ну, прошли чуть вглубь леса, а он там лежит. По одежде поняли, что монах. Привезли в монастырь Святого Георгия. Там по медальону признали клерика и направили к нам…

– Жаль, конечно, отец Люцер, но убийцу найти мы не сможем, – сказал Петр. – Мы и сами этого хромого толком рассмотреть не успели. Я, например, не уверен, что смогу его точно узнать.

– А ты, Иоанн?

Иоанн только пожал плечами.

– Лука?

– Попробую, отец Люцер. В конце концов, можно дать приметы гвардейцам, пусть задерживают всех подозрительных. А уж мы потом будем выяснять, тот это хромой, или не тот…

– Хорошо, я подумаю. Сомнительно, конечно, чтобы убийца находился в городе, но мы не должны упускать любую возможность.

– Отец Люцер, – произнес Петр.

– Да?

– Я думаю, что этот хромой – помощник овражской ведьмы. Может, стоит наведаться в Овраг?

– Не сейчас, Петр. Вам пока нельзя отлучаться из Столицы. Я направлю кого-нибудь другого, а потом, если захочешь, съездишь еще сам. Сейчас у нас самое главное – дело о вампирах.

– Хорошо, отец Люцер.

– Все. А теперь идите, отдыхайте.

Когда клерики ушли, отец Люцер еще долго сидел, откинувшись на спинку стула и упершись неподвижным взглядом в окно.

И только после захода солнца он грузно поднялся и позвонил в колокольчик. В келью прошмыгнул молодой послушник.

– Слушаю, отец Люцер, – сказал он.

– Что там Петр, Иоанн и Лука, поужинали?

– Да, отец Люцер. – Так. Хорошо. А чем сейчас занимаются?

– Брат Петр в парке сидит, брат Иоанн ушел в город прогуляться, а брат Лука в своей келье, – бойко сообщил послушник.

– Угу.

Отец Люцер молчал несколько секунд.

– Сбегай, да позови ко мне Луку.

– Хорошо, отец Люцер, – послушник взялся за ручку двери.

– Да постой ты! – отец Люцер укоризненно покачал головой. – Сколько раз тебе говорить: не спеши раньше времени! Выслушай сначала все, что тебе говорят, затем спроси «Могу я идти?», а потом уже беги.

– Хорошо, отец Люцер, я понял. Сначала выслушать, затем спросить, а потом идти.

– Так вот, ты Луку позови, только так, чтоб тебя никто не видел, особенно Петр или Иоанн. Понял?

– Понял, отец Люцер.

Послушник снова схватился было за ручку, но вовремя вспомнил.

– Могу я идти, отец Люцер? – спросил он.

– Вот, совсем другое дело! – похвалил отец Люцер. – Да, сын мой, иди.

Глава 8

Господин Оак расхаживал по зале, заложив руки за спину и выпятив живот.

– Благородство есть высшая духовная благодетель, вкупе с хорошим образованием поистине чудные плоды дающая. Дающая, повторяю. Не следует, однако, забывать о набожности и благочестии, без коих невозможно воспитание личности. Воспитание личности. Записали? Теперь с новой строки. Дворянство вот истинный цвет человечества, в саду Господнем проросший…

Господин Оак остановился.

– Это кто там смеется?! Если кому-то слишком весело, могу предложить посмеяться на конюшне, вместе с лошадьми! Там вы почувствуете себя в истинно близком вам обществе…

– Ага, – шепнула Марии Марта, – а этому борову истинно место в свинарне, там его общество.

– Я уже неоднократно вам напоминал, – продолжал господин Оак, раздувая щеки, – что вас никто не заставляет учиться. Вам предоставили чудесный шанс получить благородное образование и достойную профессию, а вы это совершенно не цените! Быть может, вы предпочитаете топтаться всю жизнь, извиняюсь, в навозе?

– Можете не извиняться, господин боров, мы привыкшие, – продолжала шутить Марта.

– Да тише ты, еще услышит! – ответила тихонько Мария. – Если он твои слова учует, так точно лопнет со злости, как тот помидор.

В это время ударил колокол.

Господин Оак невнятно произнес еще несколько фраз о благородном образовании, затем взял со стола книгу и объявил, что занятие окончено.

Атмосфера в аудитории заметно оживилась.

– Пойдем на озеро! Ну Маруська, ну пойдем! – Марта тянула ее за рукав. На что тебе эти библиотеки? Там одна пыль. А на озере вода сейчас теплая и чистая-чистая. Идем!

– Ну что ты привязалась со своим озером! Вчера ведь ходили.

– Так то вчера, а это сегодня. Вот скоро осень настанет – поздно будет.

– Ты, Марта, кого угодно замучишь. Ладно, пойдем.

Они вышли из комнаты.

– Подожди, сейчас только за Хеленой сбегаю…

– Я буду во дворе, – Мария направилась к лестнице.

Во дворе было пустынно. Полдень, самое жаркое время все предпочитали пережидать в замке – камень держал прохладу. Даже стражников не было видно, они прятались в своей каморке. Правда, решетку ворот они предусмотрительно опустили.

Появились Марта с Хеленой.

– Ну что, идем?

Они подошли к воротам.

– Эй, дядьки, открывайте! – задорно крикнула Марта.

Из каморки стражников послышался ропот.

– Кому там приспичило?

Вышел рослый дружинник.

– Мы на озеро, дяденька, идем, пойдешь с нами? – дурачилась Марта.

– А что, пойду! – осклабился дружинник. – Заместо провожатого.

– Не, провожатый у нас уже есть, – Марта кивнула на Хелену. – Ты с нами для охраны иди.

– Было бы что охранять! – хохотнул дружинник, поднимая ворота.

– Ах ты, дяденька… Да я, может, прынцесса! – Марта театрально задрала голову, надула щеки. – Вот сейчас велю тебе голову срубить!

– Как срубить, неужто начисто? – притворно ахнул дружинник.

– Ну ладно, – смилостивилась Марта, – велю не начисто срубить, а немножечко оставить.

– Вот спасибо, а то я уж не знал, на что буду шлем надевать!

– Так-то. И помни: дворянство – вот истинный цвет человечий, в саду Господнем выросший.

Девушки вышли за ворота.

Дружинник, все еще продолжая ухмыляться, опустил ворота.

Озеро было широким и тихим. Небольшие волны омывали каменистый берег. Зеленый налет водорослей мягко покрывал камни. Вдоль берега кое-где тянулись редкие заросли, а на воде колыхались желтые головки кувшинок.

Несмотря на обманчивое спокойствие, озеро было глубоким и коварным. Скалистый берег почти отвесно уходил вглубь. А когда озеро сердилось или волновалось, со дна поднимались пласты ледяной, никогда не видевшей солнца воды и охватывали неосторожного пловца холодными руками, стараясь утянуть вниз.

И даже верхние водные слои, вопреки заверениям Марты, были довольно холодными.

– У-у-у, холодина! Марта, я тебя утоплю! – стуча зубами пообещала Мария. «Вода сейчас теплая»! Не доплыть мне до берега, замерзну. – А ты резвей плыви, шевелись! – поучала Марта. – Враз согреешься! Хелена, давай к нам!

– Нет, что-то не хочется! – прокричала с берега Хелена. – Сорвите лучше мне водную лилию.

– Хитрая! Плыви и срывай сама.

– Ну и не надо! – отвечала Хелена. – Вот следующий раз не пойду с вами, будете госпожу Глорию просить…

– Ладно-ладно, будет тебе лилия, – сказала Марта, подплывая к кувшинке. Ишь ты, крепко как держится! – удивилась она, пытаясь сорвать цветок.

– Н-не трог-гай, – посиневшими губами сказала Мария. – Вот выплывет водяной и утянет тебя на дно!

– Так прям и утянет. Больно я ему нужна!

– К-конечно, нужна. Он и-из утопленниц ру… русалок делает, а з-затем они ему служат. Н-ноги у них обр-растают рыбьей ч-чешуей и плавниками, д-да.

– Да ну тебя! – Марта беспокойно оглянулась, продолжая дергать стебель.

– Н-не в-веришь? Вот станешь р-русалкой, так узнаешь… – зловещим голосом продолжала Мария, заикаясь от холода. – В-волосы твои пок-кроет тина, они станут з-зелеными, а вместо к-крови в ж-жилах б-будет течь в-вода…

– А! – закричала Марта, забив руками по воде. – Тянет!

И с истошным визгом, взбивая пену и отплевываясь, она устремилась к берегу.

Мария поплыла за ней.

– Что-то холодное, сколькое, как ухватит за ногу! И давай вниз тянуть! У меня и сердце остановилось, – рассказывала Марта на берегу. – Ну, думаю, пропала – водяной!

– А может это жаба была? – смеялась Мария. – Принц-жаба, заколдованный. Дай-ка, думает, Марту поцелую, авось в человека обратно превращусь?

– Ну и дура ты, Маруська! – обижалась Марта. – Где ты видела принцев-жаб? Любое дитя знает, что бывают только принцессы-жабы…

Но это еще больше развеселило Марию.

– Ха-ха-ха! Ну, влипла бы ты, Марта! Вот поцеловала б тебя жаба, пришлось бы на принцессе жениться! Ой, не могу!

Хелена тоже смеялась.

– Да ну вас совсем! – отмахнулась Марта. – Только бы шуточки шутить, а сами небось бы со страху померли, кабы вас кто на дно потянул…

Ворота им открывал тот же самый дружинник.

– Как, ваше высочество, прошло купание? – спросил он.

– Плохо, – ответила Марта.

– И не спрашивайте! – покачала головой Мария. – Ее высочество чуть не утащил на дно водяной!

– Ах он поганец! – изумился дружинник. – Да как он посмел? А может это был сом?

– Или все-таки принц-жаба? – предположила Мария.

– Сама ты жаба! – Марта продолжала дуться.

Во дворе по-прежнему было пусто.

Хелена завернула на кухню, а Мария с Мартой пошли к себе.

К вечеру девушки помирились. Марта просто не могла долго сердиться, ее веселый нрав не позволял.

– Ну что, Марта, туши свечу, уже десять пробило, – сказала Мария.

– Что-то я не слышала, – притворно протянула Марта.

– Сейчас госпожа Глория зайдет, сразу услышишь…

Марта юркнула под одеяло.

– А я уже сплю! Туши сама.

Мария подошла к окну, погасила свечу. Распахнула окно. Там, за окном, притаилась темнота. И тишина.

Послышался звук шагов. Мария выглянула в окно. Долго всматривалась в темноту, но так ничего и не увидела.

Она поправила волосы и легла на кровать. Сон принял ее в свои объятия…

Неожиданно Мария проснулась. Странное, необъяснимое чувство охватило ее. Как будто кто-то подошел к ней и тихо назвал ее имя. Еще во сне. И вот она проснулась, но голос умолк.

Вокруг по-прежнему было тихо. В окно заглядывал любопытный месяц, освещая комнату матовым светом. С улицы тянуло прохладой.

Мария поднялась и закрыла окно. Поглядела на Марту – та крепко спала, разбросав по подушке волосы. Не было ничего необычного. Спокойная летняя ночь. Но ощущение тревоги не исчезало. Даже не тревоги, а какого-то ожидания. Как будто знаешь – что-то должно произойти. Что-то страшное, но в то же время томительно волнующее. Что-то таинственное и, как всякая тайна, захватывающее душу холодными щупальцами любопытства. Что-то, держащее сердце в напряжении, заставляющее его сбиваться с ритма.

За окном раздался тихий скрип и легкий стук по стеклу. Мария, замирая, посмотрела – в окно билась летучая мышь, хлопая крыльями по стеклу, словно желая пройти сквозь него.

– Что тебе нужно здесь? – прошептала Мария, отступая. – Кто звал тебя? Созданье ночи, твое место там, в спящем небе, под луной. Лети прочь!

Нетопырь на миг застыл, затем махнул крыльями и исчез.

Мария присела на кровать. Сон покинул ее, а ощущение тревоги оставалось. Она накинула на плечи одеяло и стала глядеть в окно. Чей голос звал меня, подумала она. Или все почудилось мне, этот зов был лишь сном, иллюзией?

Дверь в комнату начала медленно отворяться. Беззвучно, плавно, в звенящей тишине.

Мария смотрела на дверь, не в силах пошевелиться. Непередаваемое ощущение ужаса и восторга одновременно парализовало ее. Она смотрела на дверь, широко раскрыв глаза.

Дверь отворилась полностью, но за ней никого не было. Прошло несколько мгновений, и тьма за дверью начала сгущаться, принимая контуры человеческой фигуры. Свет луны пронзил фигуру, она впитала его и налилась багрянцем.

В комнату шагнула женщина в темно-красном платье.

Теперь Мария увидела, что это графиня. Белеющее лицо графини было обращено к Марте. Графиня бесшумно шла к кровати, на которой лежала девушка.

Мария молчала. Ей начало казаться, что она исчезла из комнаты и находится где-то далеко-далеко. А здесь только ее тело, без души, без чувств и без желаний. Она не понимала происходящего, или не хотела понимать. Разум отказывался что-либо объяснять, он мог лишь отчужденно созерцать.

Графиня остановилась у кровати Марты и склонилась над спящим телом. Вокруг все так же густела тишина и заглядывал в окно лунный свет. Только было страшно, до боли страшно. Мария почувствовала, как леденеют и начинают трястись руки. Она хотела вспомнить какую-нибудь молитву, но слова исчезли, они перемешались, образовав неразборчивый и непонятный клубок. Она хотела закричать, но голос отказывался повиноваться.

Но вот графиня обернулась и Мария увидела ее окровавленные губы. По подбородку, на шею стекала кровь. И были в крови руки. Мария не видела Марты, но она знала, что с ней случилось что-то страшное, что-то такое, чего Мария не хочет видеть.

Графиня не шевелилась. Она пристально смотрела на Марию. Кровь капала с ее пальцев и Марии казалось, что она слышит, как стучат капли об пол.

Комната преобразилась. Поблек и налился кровью лунный свет, все вокруг окрасилось багрянцем. Комнату наполнило множество голосов. Они шептали что-то неразборчивое, какие-то странные слова, расплывающиеся неясным эхом. Была ли в них злоба? Скорее, насмешка, презрение, вызов. И было в них Зло.

Мария боялась посмотреть графине в глаза. Ей казалось, что если она это сделает, то душа ее не выдержит. Но непонятная сила завладела ею, убеждая непременно увидеть взгляд графини. Заглянуть в глаза Смерти. Она подняла глаза и посмотрела.

И затрепетала. Столь тяжел был взгляд графини, что давил на глаза сильнее камня. И одновременно был он пронзительно бесстрастным. Он проходил насквозь, словно не замечая препятствия. Он ужасал, волновал, восторгал и дразнил. Он леденил и зажигал. Он убивал. Его нельзя было избежать, от него нельзя было скрыться, про него нельзя было забыть.

Странная улыбка вдруг появилась на губах графини, разрывая запекшуюся кровь. Графиня шагнула к Марии, протягивая руки вперед…

Мария открыла глаза. Щебетали птицы, серый рассвет завладел комнатой. Утренняя свежесть вливалась в распахнутое окно.

– Марта! – позвала Мария, с замиранием вспомнив ночной ужас.

Марта не отзывалась. Лицо ее покрывала молочная бледность, дыхания не было слышно.

– Марта! – вскричала Мария, подскочив к подруге и тряся ее за холодное плечо.

– Ну, чего орешь? – Марта уставилась на Марию сонным взглядом. – Или уже шесть часов?

Мария не отвечала. Она была в растерянности.

– Слушай, что-нибудь случилось? – беспокойно спросила Марта, заметив необычно тревожное выражение на лице подруги.

– Слава богу! – выдохнула Мария, – все в порядке… А я уж думала… Мне, Марта, такой страшный сон приснился! – пояснила Мария. – Будто… Будто тебе плохо. Ты как себя вообще чувствуешь?

– Как чувствую? Как всегда, плохое настроение с утра, особенно когда поспать не дают!

– Нет, правда с тобой все в порядке?

– Да в порядке, в порядке. Голова только болит – не надо было, видно, так долго в холодной воде вчера барахтаться…

Мария присела на кровать рядом с Мартой.

– Значит, все мне приснилось. Давно я таких кошмаров не видела.

– Да что тебе там привиделось? – заинтересовалась Марта. – Давай, рассказывай!

Мария рассказала.

Марта долго молчала, потом вдруг захихикала.

– Ты чего? – удивилась Мария.

– Знаешь, что я тебе скажу? – ответила Марта. – Ты побольше книжек своих читай – еще не такое приснится!

– При чем тут книжки?

– При том, что ты каждый раз начитаешься всякой дури, а потом тебе кошмары снятся! Я еще удивляюсь, как к тебе принц-жаба во сне не явился!

Мария тоже рассмеялась.

В это время колокол пробил шесть.

Отец Савелий посмотрел на незнакомца.

– Издалека идете, наверное? – спросил он.

– Да, батюшка, пройти довелось немало, – проговорил незнакомец, криво усмехнувшись.

– Что в наших краях ищете?

– Не то, чтобы ищу, но слыхал я, странные вещи здесь творятся… протянул незнакомец. – Люди везде одинаковы. Охочи они до сказок. Бывает, за хороший сказ можно страннику и кров получить, и пищу…

– Здесь ты хороших сказов не найдешь, – нахмурился отец Савелий. – Здесь люди гибнут.

– Ах, батюшка, да ведь гибель-то еще поболее людей интересует, нежели, к примеру, вечная жизнь. Страшным сказкам охотнее верят, потому как они больше на правду похожи…

Отец Савелий промолчал.

– А тут, говорят, вурдалаки водятся, – не то спросил, не то подтвердил незнакомец.

– Никто здесь более не водится, – ответил отец Люцер, с удивлением отмечая растущую внутри неприязнь.

Не нравился ему этот незнакомец.

– Приезжали к нам братья из Святого Ордена, – сказал он, – и с тех пор перестали люди пропадать…

– Вот как? – вкрадчиво произнес незнакомец. – Разогнали, стало быть, святые отцы монстров? Славно-то как!

Незнакомец неприятно захихикал.

Отец Савелий не выдержал.

– Если вы не против, – сказал он подчеркнуто сухо, – то я пойду, у меня есть и иные заботы.

– Ну конечно, батюшка, конечно! – замахал руками незнакомец. – Вы уж извините назойливого странника с его глупыми вопросами. Такой у меня характер вредный!

– Что вы! – смутился отец Савелий. – Я на вас никакого зла не держу. Господь с вами!

– Да-да, – неопределенно сказал незнакомец. – Такой уж у меня характер… Пойду и я своей дорогой, путь у меня неблизкий.

– Благослови вас Господь! – пожелал ему отец Савелий, осеняя незнакомца знамением.

Незнакомец неожиданно вздрогнул, скривился и, прихрамывая, торопливо зашагал прочь.

Путник шел в одиночестве. Капюшон плаща скрывал его лицо. На плече висела дорожная сумка. Путник шел размеренным походным шагом. Иногда он неожиданно начинал хромать.

Солнце уходило за горизонт. В воздухе слышалось гудение комаров. Отсюда было видно горы.

Путник шел, бормоча что-то себе под нос.

– Тупицы! Славно-то как… Ну да, ну да, это я, конечно… Конечно! Ищите, ищите.

Казалось, он разговаривает с невидимым собеседником.

– Так вот как? По-твоему, я так думаю? Ха-ха! Не все так просто… Зря я тогда в Овраге, зря. Надо было предусмотреть. А с другой стороны, откуда я мог знать? Ты мне не помог, да, не помог…

Путник замолчал и некоторое время шел в тишине. Затем он будто бы что-то вспомнил и, коротко засмеявшись, начал напевать:

 
Он шел, сжимая крест в руках.
Желая свет во мгле узреть.
Он шел, твердя себе сквозь страх:
«И мертвый может умереть…»
Но оставалась мглою мгла,
А факел не хотел гореть.
И все ж уверенность была,
Что мертвый может умереть!
Вот пред могилой он предстал
И псалм хотел запеть
О том, чего мертвец не знал:
Что мертвый может умереть.
Мертвец глаза свои поднял…
И принял клерик смерть.
Ведь тот мертвец того не знал,
Что мертвый может умереть…
 

Путник вошел в лес. Здесь было уже темно. Путник остановился, посмотрел по сторонам и шагнул в чащу.

Вскоре он нашел подходящее место – небольшой овраг. Путник спустился в овраг. В руках у него уже была охапка сухих веток, собранных на ходу. Он бросил ветки на землю и присел рядом на корточки. Щелкнул кремнем, высекая искры. Ветки затрещали, костер начал разгораться. Путник устроился поудобнее. Порывшись в сумке, достал плоскую бутыль, хлеб и ломоть вяленого мяса. Костер уже пылал. Путник принялся за трапезу.

Опустошив бутыль, он достал из сумки небольшой кожаный мешочек. В мешочке был какой-то темный порошок. Он зачерпнул горсть и бросил в костер.

Пламя на миг затихло, затем вспыхнуло ярко-зеленым цветом. Путник откинул капюшон и уставился на огонь блестящими глазами. Лицо обезображивал длинный шрам.

Путник протянул к огню руки. Его тонкие губы зашевелились, лицо приняло дикое выражение.

Неожиданно он поднял глаза к небу и принялся безумно хохотать.

– Я слушаю вас, маркиз, – сказал Венцлав, зевая. – Устал что-то сегодня.

– Ваше величество, сегодня мной были получены весьма важные сведения…

– Ну так говори! Что, мне тебя за язык тянуть надо?

– Слушаюсь, ваше величество. Наши люди, – министр сделал многозначительную паузу, – наши люди из Карельска сообщают, что замок барона Линка…

– Постой-ка! – Венцлав встрепенулся.

Министр послушно смолк.

– Благородные господа, – обратился король к скучавшим за пустым столом вельможам, – я думаю, можно считать заседание закрытым. Не буду вас задерживать мелкими организационными вопросами…

Феодалы начали торопливо подниматься из-за стола и, почтительно кланяясь, покидать залу. Когда последний из них оказался за дверями, Венцлав нарочито небрежным голосом бросил:

– Так что там в Карельске, маркиз?

– Весьма темная история, ваше величество, – сказал министр. – Сразу после смерти барона Давида Линка его замок, вместе со слугами, охраной и семьей барона… сгорел.

– Как так – «сгорел»? – переспросил Венцлав. – Что за глупости?

Министр развел руками.

– Очень странная история, ваше величество, – сказал он. – Все выгорело дотла, даже камни потрескались…

– И как вы можете это объяснить?

Министр запнулся.

– Я… Видите ли, ваше величество, пока что мы никак не можем этого объяснить, но я надеюсь, что как только будет произведено расследование, мы будем знать все детали данного происшествия.

Венцлав нахмурился.

– Кто же будет заниматься расследованием? – спросил он.

– Я думаю, удобнее всего будет поручить это дело нашим карельским агентам, – предложил министр.

После небольшой паузы король сказал:

– Послушай, маркиз, а что, семья барона подала иск?

– Нет, ваше величество, все семья барона погибла…

– А может родственники интересуются их судьбой?

– Нет, ваше величество…

– Так какого же дьявола мы будем проводить разные расследования?! – рявкнул Венцлав.

Министр растерялся. Он не мог понять причину королевского гнева и лихорадочно ее искал.

– Собственно, нам расследование не нужно… – осторожно произнес он, – но вот карельские феодалы…

– Так-так, ну и что же там карельские феодалы? – с подозрением произнес Венцлав.

– Карельские феодалы удивлены и обеспокоены непонятным пожаром в замке барона Линка и направили прошение о проведении официального расследования этого дела.

– Ах, вот как? Прошение на мое имя?

– Нет, ваше величество, на имя градоправителя Карельска.

– Зачем им это надо?

– Трудно сказать, ваше величество, – сказал министр, – возможно, они опасаются… повторения подобных пожаров?

– А может быть, еще чего-нибудь они опасаются? – предположил Венцлав. Говори, маркиз, говори.

Маркиз сделал нерешительный жест.

– Да, ваше величество… Кроме необъяснимого пожара, была замечена и еще одна странность – таинственным образом погибла дружина барона, которой удалось избежать огня. Дружинники прибыли в Карельск и исчезли. Последний раз их видели у дворца градоправителя…

– И они считают, что дружину уничтожил градоправитель? – предположил Венцлав презрительно.

– Я не берусь утверждать… Возможно, расследование прояснит…

– Расследование? Нет, расследование не прояснит, – сказал король.

– Тогда, может быть…

– Маркиз! – перебил Венцлав. – Ты хорошо меня слышал? Я сказал, что расследование ничего не прояснит. Потому что никакого расследования не будет!

Министр удивленно уставился на короля.

– Что ты таращишься? По-моему, я все понятно сказал.

– Так точно, ваше величество, – поспешил подтвердить министр, сгибаясь в поклоне. – Я все понял: расследование не проводить.

– Нет, ты не совсем правильно понял. Расследование проводить, только проводить его будет градоправитель, а наши агенты пусть занимаются делами более важными. Ясно?

– Слушаюсь, ваше величество.

– Ну вот, так-то лучше. Кстати, что там за слухи из Междулесья?

Министр заглянул в доклад.

– Необъяснимая смертность среди крестьян. В народе ходят слухи о колдовском происхождении проблемы…

– Вот и занялись бы этим делом, вместо того, чтобы всякие пожары изучать! – предложил Венцлав.

– Так ведь, ваше величество, этим делом занимается Святой Орден…

– Ладно, пусть занимается. У тебя еще есть новости?

– Нет, ваше величество, это все.

– Тогда можешь идти.

– Слушаюсь, ваше величество…

Министр удалился.

Венцлав несколько мгновений задумчиво смотрел в одну точку.

– Да, ваше преосвященство, – пробормотал он, – вот так-то!