Текст книги "Коралловый город или приключения Смешинки"
Автор книги: Евгений Наумов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)
– Они остановились над "заболтанными" Медузами. Лупибей ругает медуз, но те не шевелятся... Вот он снова сел в карету, крикнул "Вперед!". Меч-рыбы со страшной скоростью мчатся за нами.
Беглецы переглянулись.
– Если нас задержат Крабы или Акулы...– проговорил Звездочет-Клоун.А вот уже и поселок дозорных раков Альфеусов!
– Возьмите, возьмите кто-нибудь меня в рот, иначе я нанвсегда перестану слышать! – закричало Морское Ухо.– Скорее!
Звездочет-Клоун раскрыл рот – Морского Уха как не бынвало. В это время первый рак, увидевший, что на Крылатках только знак советчика, поднял вверх толстую уродливую клешню и сильно щелкнул ею. Гулкий звук пронесся над морским дном. И тотчас множество Альфеусов выскочило из укрытий и защелкало своими клешнями. Казалось, тысячи:
камней оглушительно стучат друг о друга. В ушах у беглецов зазвенело и загудело.
Из-за угрюмых скал, быстро работая клешнями, стали поднниматься Крабы-Стригуны. Они всплывали один за другим на равном расстоянии, словно привязанные, и образовали сплошнную завесу, усеянную острыми клешнями, готовыми схватить каждого, кто попытается проникнуть сквозь нее.
– Откуда они взялись? – закричала Смешинка.– Ведь их не было, когда мы ехали в замок!
– Завеса поднимается только по сигналу раков Альфенусов,– объяснил Звездочет-Клоун.– А тогда Альфеусы молнчали...
По дну к завесе ползли другие Крабы, надеясь поживиться тем, кто упадет на дно, сраженный острыми клешнями Стрингунов.
Крылатки, подгоняемые Храбрым Ершом, смело мчались к завесе. Уже совсем близко смертоносные цепкие клешни, ясно видны красноватые неподвижные глаза Стригунов. Еще немного, еще...
Но вот Крылатки круто повернули перед самой завесой, и Храбрый Ерш, приподнявшись, швырнул прямо в Крабов мягкий комок, что подарили Смешинке в подземелье. Он был
такой крошечный, этот комочек, по сравнению с необозримой Завесой, что беглецы слабо верили, будто он принесет какую-то пользу.
Ближайший Стригун быстро схватил комочек, который сразу же расплылся в темное облачко, и Краб беспомощно занбарахтался в нем. На выручку ему бросились другие – в Кранбовой Завесе не должно быть ни малейшей бреши. Но и они, попав в тонкую, едва заметную глазу сеть, немедленно запунтывались клешнями и ногами. Биссусная пить оказалась ненобычайно прочной. Все новые и новые пленники попадали в сеть – под их тяжестью она стала постепенно опускаться на дно, захватывая с собой и тех, кто всплывал снизу на помощь попавшим в беду.
И вот перед беглецами снова чистая вода! А внизу на сканлах шевелилась гора запутавшихся в сети Крабов, и каждый спешивший на помощь вояка оставался здесь. О том, чтобы задержать карету, никто и не помышлял: не до того было...
Звездочет-Клоун открыл рот и выпустил Морское Ухо.
– Теперь слушай,– сказал он.
– Лупибей находится в полосе чернил,– сообщило Морнское Ухо.– Он уже догадался, в чем дело, и изо всех сил поннукает свою упряжку. Вот он выбрался на чистую воду... Он совсем недалеко. Я слышу, как режут воду своими рылами Меч-рыбы.
– Даже если нас Акулы не задержат, то скоро настигнет Лупибей,грустно сказала Смешинка.
– Тогда постараемся, чтобы Акулы задержали нас,– глунбокомысленно заметил Звездочет-Клоун, поглядывая на губку, которую держала в руке девочка. Та удивилась:
– Зачем?
Но мудрец не ответил на ее вопрос:
– Как тебе сказали, в этой губке собраны запахи всех кушаний. Смешинка, смотри на меня: как только я махну тебе первый раз – ты чуть стисни губку, во второй раз – вполсинлы, а в третий – дави что есть силы!
Акулы кровожадно зарычали, заметив, что на упряжке нет пропуска Великого Треххвоста. И Крылатки разом останонвились перед их сердитыми мордами.
– Как смеете вы путешествовать без пропуска? – рявкнунла Тигровая Акула, оскалив зубы. А лицемерный Морской Ангел вздохнул:
– Придется прервать вашу приятную прогулку...
– Пожалуйста, не задерживайте нас,– попросил Звездончет-Клоун плаксивым жалобным голосом.– За нами гонится Лупибей...
– Что он говорит! – загудели Акулы.– За ними гонится начальник стражи? Да мы просто обязаны задержать вас!
– Что ты наделал? – шепнула Сабира.– Пусть бы мы лучше погибли в их зубах, чем под пытками Лупибея...
Но Звездочет-Клоун тихонько погладил ее, успокаивая.
– О несчастные! – вперед пробилась Китовая Акула.– Вы посмели убежать от Лупибея?
– А что же нам было делать? – жалобно спросил мудрец. При этом он подал незаметно сигнал, и Смешинка послушнно сдавила губку. Акулы сразу же заволновались.
– Какие запахи! Откуда эти чудесные запахи?
– Что нам оставалось делать? – повторил Звездочет-Клоун.– Если мы не убежим от Лупибея, то погибнем.
– Ага! Погибнете!
– Мы просто лопнем,– Звездочет-Клоун икнул.– Мы ненвероятно... объелись!
– Где вы объелись и чем? – глаза Акул заблестели.– Расскажи!
– На пиру, который устроил владыка. Лупибею взбрело в голову самому готовить кушанья. Он сказал, что все мы от его блюд будем в восторге. Действительно кушанья получились вкусные, и все гости объелись. Но Лупибей все-таки продолнжал всех кормить. "Что ж, пропадать таким блюдам?" кринчал он. Чтобы не погибнуть, мы потихоньку сели в карету и кинулись бежать. До сих пор не можем прийти в себя после такого обеда и вон как отдуваемся,– тут Звездочет-Клоун снонва сделал знак, и девочка посильнее сжала губку.
Акулы застонали:
– О, какие прекрасные яства приготовил Лупибей! Даже их запахи сводят с ума!
– Эти запахи несутся из кареты Лупибея,– продолжал мудрец,– он набил всю ее разнообразными яствами и поклялнся, что, как только поймает нас, заставит все съесть. Но ведь там столько снеди, что даже Акулы с ней не справятся!
– Не говори так! – сердито закричали Акулы. – Мы монжем съесть все, что можно есть.
– И еще столько же! – рявкнула Китовая Акула. В это время Морское Ухо сказало:
– Лупибей совсем близко. Он рядом!
Звездочет-Клоун посмотрел назад и увидел поблескиваюнщие лезвия Меч-рыб. Они быстро увеличивались, росли на глазах.
– А вот и он! – крикнул мудрец.– Лупибей с целой канретой превосходных кушаний! Слышите, как чудесно они пахннут?
Он махнул в третий раз, и Смешинка сдавила губку изо всех сил обеими руками. Невыразимое благоухание разлилось в воде, как будто распахнули двери огромной кухни, где однонвременно готовились тысячи и тысячи вкуснейших обедов.
Что сделалось с Акулами! Они взревели. Закипела вода от ударов мощных хвостов. Крылатки проворно опустились на дно, и беглецы смотрели, как, разинув пасти, над ними пронносились Акулы. Неслись они навстречу начальнику стражи, чтобы урвать хоть кусочек из его чудеснейших кушаний.
– Думаю,– сказал Звездочет-Клоун,– что они надолго задержат Лупибея. Точнее сказать – навсегда.
И Крылатки поднялись, торопясь как можно быстрее останвить позади Море Акул, чтобы разгневанные обжоры, обнарунжив обман после того, как слопают сгоряча Спрутов и упряжнку Меч-рыб, не погнались за ними. Но опасения были напраснны : Морское Ухо, прислушавшись, объявило, что погони больнше нет.
Все препятствия остались позади.
– Теперь придется мне вас покинуть,– сказал Звездочет-Клоун.– У меня срочные дела. Я не могу их отложить.
– Но как же мы найдем без тебя Море Счастья? – спронсила Смешинка.
– С вами остается Сабира,– улыбнулся он.– О, она тоже многое знает и умеет. Как я подозреваю, ты уже вырастила язык, который доведет тебя до Моря Счастья?
– Вырастила,– ответила Сабира смущенно.
– Тогда я спокоен. Прощайте, мои друзья, мы скоро увиндимся!
– Я не спрашиваю тебя ни о чем,– крикнула ему вслед Звезда,– но думаю, что тебе нужно направиться на юг, к островам! Это говорит мой новый язык, знающий все странны света...
– Спасибо! – Звездочет-Клоун был уже маленькой точкой над их головами и продолжал подниматься все выше и выше. Девочка, запрокинув голову, следила за ним, потом вздохннула :
– Ах добрый друг! Мне показалось, что это старый аист опять улетает от меня...
ТАЙНА ДОЛГОПЕРА
И что же? Она не сшиблась.
Звездочет-Клоун, достигнув поверхности меря, так разогнался, что выскочил в воздух, расправил плавники, которые вдруг превратились в широкие красивые крылья, и стал знанкомым нам старым аистом. Взмахнув крыльями. Остроклюв радостно крикнул:
– Как долго я не летал! Как долго я не дышал свежим воздухом! Как долго я не видел неба!
Он подсчитал, что сегодня миновало тридцать и три дня с той ночи, когда ведьма наложила на него проклятие. Чары старухи отныне были бессильны!
Остроклюв сделал круг над водой, пристально вглядынваясь, но ничего не увидел в сгустившейся синеве. И тогда он решительно повернул на юг, в направлении островов, как сонветовала ему Сабира.
Он летел целый день, и крылья его с непривычки устали. Внизу по-прежнему расстилалось море, не было видно ни однонго островка, где бы он мог сесть и отдохнуть.
Наступила ночь. Остроклюв летел, мерно взмахивая крыльнями, глядя на звезды и тяжело вздыхая. Иногда он бормотал:
– Как не хотелось мне... ради этого несносного мальчишнки. Но если разобраться, то вовсе не ради него, а ради девочки Смешинки и жителей Кораллового города... Вот только не знаю, согласится ли Каппа пруда Тарусава... и где находится этот пруд.
– Каппа пруда Тарусава? – повторил рядом чей-то тонненький голосок, и Остроклюв вздрогнул от неожиданности.– Кто осмелился говорить о Каппе?
– А почему нельзя говорить о нем? – удивился старый аист, разглядев в сумерках летевшее рядом странное сущестнво. То была рыба не рыба, птица не птица, а рыба с крыльнями.– Кто ты?
– Я Долгопер, летающая рыба. Нас много летает здесь над волнами, и все мы боимся говорить о Каппе пруда Тарусанва. Если кто-нибудь услышит и донесет Великому Треххвосту, он погубит нас всех до единого. Но тайна мучает нестерпимо, и хочется поделиться ею с кем-нибудь.– Долгопер понизил гонлос : – Я вижу, ты не рыба, и тебе можно довериться. Но прежнде скажи, откуда ты узнал о Каппе пруда Тарусава?
– Ха! – воскликнул старый аист, напуская на себя равннодушие. – Да я много раз отдыхал в окрестностях этого прунда после дальних перелетов, ловил там лягушек...
– И ты видел Каппу? – воскликнул Долгопер.
– Конечно. Мы часто беседовали с ним.
– О чем?
– О... том о сем.
– А о сыне, о сыне его вы ни разу не разговаривали? – задыхаясь от волнения, спросил Долгопер.
– Как же, говорили и о сыне,– осторожно ответил станрый аист.– А почему это тебя так беспокоит?
– Наверное, Каппа очень тоскует о нем? – выспрашивал Долгопер.
– Иногда...
– Значит, он уже стал забывать его! – с горечью сказал Долгопер.– А раньше, говорят, он очень, очень тосковал! Он звал его по ночам, высунувшись из воды и горько плача. Но потом он снова становился веселым, как обычно, и только грусть в глазах выдавала его...
– Наверное, у него плохой сын,– осуждающе сказал Станрый аист.– Не откликнуться на зов отца! Да он просто непунтевый!
– Нет, – возразил живо Долгопер. – Если бы сын мог отнкликнуться... Но он не может. Он даже не знает, что он сын Каппы!
– Ты говоришь удивительные вещи. Как это сын Каппы не знает, что он сын Каппы? Нет, не могу этому поверить? Расскажи такую историю кому-нибудь более легковерному...
Но Долгопер не отставал и летел рядом, жалобно прося вынслушать его.
– Что ты пристал? Смотри: вон вдали другая птица. Ленти за ней и выкладывай ей свою тайну!
– Не могу,– простонал Долгопер.– Она наверняка ниченго не знает о Каппе пруда Тарусава. А какой толк рассказынвать тайну тому, кто выслушает ее без всякого интереса? Тайнна отскочит от него, как луч солнца от темной поверхности воды. И снова будет жечь меня. Я впервые встретил птицу, которая знает о Каппе пруда Тарусава...
– Хорошо, говори. Почему сын Каппы не знает о своем отце?
– Потому что его напоили волшебным зельем и он забыл отца! Совсем забыл. Он думает, что он сын...– Долгопер нырннул и, вынырнув, очутился у левого крыла старого аиста.
– Чей сын?
– ...что он сын Великого Треххвоста – царевич Капельнка! – выпалил Долгопер и резко пошел на снижение.– Ну вот, я поведал тебе тайну, которая мучила меня, и теперь я чувнствую себя легко-легко!
Но старый аист заложил крутой вираж и поймал Долгопера у самой воды.
– Отпусти! Что ты делаешь? – завопил Долгопер.– На помощь!
Остроклюв быстро летел вперед. Наконец показался полонгий берег, старый аист снизился и положил пленника недаленко от воды на влажный песок.
– Вот теперь поговорим.
– Что тебе от меня нужно? – возмущенно взвизгнул Долгопер.
– Продолжения рассказа. Выложив тайну, ты почувствонвал облегчение, зато стало тяжело мне, и я захотел узнать, как попал сын Каппы пруда Тарусава к Великому Треххвосту.
– Ты очень любопытен,– проворчал Долгопер, потирая плавники, помятые старым аистом.
– У меня длинный нос, и я люблю совать его во все тайны.
– Великий Треххвост не простит тебе этого.
– Если узнает. Но ведь ты сам заинтересован в том, чтонбы он ничего не узнал.
– Все равно, я ничего не скажу тебе.
– Скажешь. Или я оставлю тебя здесь на песке, с котонрого ты не сможешь взлететь, а утром тебя изжарит солнце и съедят муравьи.
И Долгопер покорно принялся рассказывать.
– Сына Каппы похитили мы, летучие рыбы. Великий Треххвост созвал нас и приказал это сделать. Сначала на разнведку вылетели рыбы-Бабочки. Они долго кружились над прундом Тарусава и высмотрели, когда сын Каппы выходит гулять и где он любит лежать, греясь в лучах солнца. Потом отпранвились Летучки. А вслед за ними большой отряд Долгоперов появился над прудом и стал неслышно снижаться. Но Летунчая мышь заметила нас и крикнула Капельке: "Беги!" Ночнной Сверчок прервал свою песню, которую он пел для него. Светлячки выстроились вдоль тропинки, освещая ему путь. Но мы схватили Капельку и взмыли в воздух.
На рассвете мы доставили пленника в замок владыки. Лупибей насильно дал ему выпить волшебного зелья, и он забыл отца и место, где родился. "Ты мой сын, царевич", – сказал ему владыка, и: Капелька послушно кивнул головой. Довольнный повелитель отпустил нас, строго-настрого приказав никонму ничего не говорить. "Иначе ни одного Долгопера не останнется в море!" И мы молчали... до тех пор, пока я не проговонрился. О, горе мне!
– Ты думаешь,– холодно сказал Остроклюв,– о преступнлениях становится известно только благодаря преступникам? Как видишь – не всегда. Иди же! – он поднял его, готовясь зашвырнуть в море, но передумал. – Нет, погоди... Сначала ты укажешь мне, где находится пруд Тарусава.
– Но ты говорил, что не раз бывал там!
– Я очень забывчив. Вот и теперь я забыл дорогу к пруду. И они снова полетели – на этот раз впереди Долгопер, а за ним старый аист, который зорко следил, чтобы коварное существо не вильнуло в сторону и не попыталось удрать. Он не верил ему, и когда Долгопер сказал, что там, внизу, поблеснкивает пруд Тарусава, старый аист объявил, вздохнув:
– Ну вот, наконец-то я могу проглотить тебя, а то давно ничего не ел...
– Не надо глотать меня! – закричал Долгопер. – Я ненвкусный! В пруду Тарусава ты наловишь много жирных лягуншек и славно поужинаешь.
– Но я не слышу ночного кваканья лягушек,– сказал старый аист.– А сейчас как раз их пора. Долгопер понял, что попался, и заныл:
– Я приведу тебя к настоящему пруду Тарусава, клянусь?
– Твоим клятвам я не верю, но помни, что я узнаю, тот ли это пруд, и если ты меня обманул, то пеняй на себя. Долгопер испугался так, что его плавники задрожали:
– Будь уверен, не обману!
Они поднялись снова высоко, и Остроклюв из любопытства спросил:
– Что же за пруд был там внизу? Долгопер смущенно пробормотал:
– Пруд Тысячи Выдр...
– И они принимают каждого аиста не очень любезно, правда?
Долгопер промолчал и вскоре стал снижаться.
– Теперь я привел тебя к настоящему пруду Тарусава. Верь мне.
– Я верю не тебе, а себе. Можешь убираться и больше не попадайся мне на глаза.
Обрадованный Долгопер кинулся наутек.
Старый аист неслышно опустился между деревьями и замер, осматриваясь.
Он стоял на тропинке, а над головой шелестели могучие кроны. Там и сям в траве чернели валуны, поодаль стояла легкая беседка с позеленевшей чешуйчатой крышей, от нее вверх на холм вела лестница со стершимися каменными ступеннями и белеющими бамбуковыми перилами.
Тропинка привела его к пруду, где басами неумолчно кринчали лягушки-быки и рогатые лягушки. Пруд зарос листьями кувшинок. Кое-где белели цветы водяных лилий. Посреди пру
да на замшелых валунах росли карликовые сосны. А у самой воды на берегу красивейшим цветком блистал маленький донмик из чистого золота. Блики от его стен ложились на воду, и она светилась. Там нежились в лучах золотые и серебряные толстогубые карпы. От воды поднимались нежные белесые нинти тумана и растворялись вверху.
Старый аист трижды взмахнул широкими крыльями и очунтился на маленьком островке. А едва опустился, увидел: кроншечный человечек, нежно розовея обнаженным телом, лежал на замшелом камне животом вниз. Он чуть приподнялся, нанстороженно глядя на пришельца, готовый в любой миг скольнзнуть в воду.
– Не бойся меня,– сказал Остроклюв.-Мы, аисты, люнбим младенцев.
– Я не младенец,– ответил человечек, поправляя повязнку на бедрах.Уже много-много лет я живу на свете. Я стар, как этот пруд, и эти деревья, и эта земля...
– Тогда, значит, ты очень счастлив. Только счастливые выглядят всегда молодыми.
– Да, я счастлив, потому что люблю свою судьбу, хотя иногда она бывает горька.
Остроклюв огляделся и вздохнул:
– Какой красивый пруд!
– Да. В такие ночи, созерцая красоту, примиряешься даже с горем, ибо красота будет жить вечно...
– В твоей речи настойчиво звучит нотка печали. А мне рассказывали о Каппе пруда Тарусава, как о самом веселом существе. Его шутки так смешны и остры, что поневоле забынваешь о всех своих бедах и печалях, – говорили мне.
– Тот, кто сам не знал горя, не сумеет заставить других забыть о нем,– вздохнул Каппа.
– Расскажи о своей беде, может быть, я помогу тебе.
– Нет! Прохожий может лишь снять соринку с чужой головы или сдвинуть с дороги мешающий камень. Но он не монжет врачевать сердце.
– Но прохожий может извлечь песчинку из глаза или кость, застрявшую в горле,– возразил старый аист и полон
жил перед Каппой тоненький золотой перстень.– Тебе сыновнний привет от Капельки...
И показалось ему, что солнце осветило лицо Каппы – так оно просияло от радости. Он схватил перстень и прижал его к груди.
– О сын мой! Наконец-то я услышал о тебе! Ты жив, ты подаешь знак!
– Да, он жив, Каппа,– ответил Остроклюв.– Но он не свободен.
– Я знал, что его держат в заточении, иначе он давно убенжал бы и вернулся ко мне. Скажи, где эти решетки?
– Они не простые. – вдохнул Остроклюв. – Это решетнки зла.
И он рассказал, как встретил по пути Долгопера и тот пронговорился, рассказав о похищении Капельки.
– До сих пор меня удивляло, почему царевич при кажунщемся его благородстве так легко уступает Лупибею, Великонму Треххвосту и старается не вмешиваться в их злодеяния. Теперь я понимаю: ядовитое зелье отуманило его душу.
Каппа поник головой.
– Чего ты хочешь от меня? – произнес он.
– Помощи. Горюя здесь, на этом камне, не вернешь сына Капельку. Садись ко мне на спину, и мы полетим туда, где он томится, чтобы освободить его. Но томится он не один, и освонбодить его можно, только освободив жителей замка и Коралнлового города.
– Понимаю,– сказал Каппа.– Если упавшее дерево приндавило пять птенцов, нельзя вытащить одного, не приподняв дерево и не освободив всех.
– Но птенцов можно освободить одной силой,– добавил Остроклюв,– а для того чтобы освободить морских жителей, нужна не только сила, но и ум, смелость, отвага... Так не тенряй времени. Садись и летим! Ведь и на земле люди ждут, когда я верну им утерянную радость.
Через минуту над старым парком и чудесным прудом взмыл вверх чеканный силуэт старого аиста. На его спине, крепко вцепившись в перья, сидел Каппа пруда Тарусава.
ПУТЬ К ДЕЛЬФИНАМ
– Если вокруг мрачного замка Великого Треххвоста столько сторожевых поясов, то сколько же их должно быть вокруг Моря Счастья? – сказала Смешинка. – В замке жить несладко, но как его охраняют! А уж в Море Счастья все хотят попасть, наверное. Отбоя нет!
– Да, видать, там охрана поставлена что надо,– поддакннул Храбрый Ерш. – Не прорвешься... Но где оно?
И он с сомнением посмотрел на Сабиру, которая уверяла их, что плывут они правильно.
Крылатки устали, и карета опустилась на дно. Путники сошли прогуляться.
– Надо спросить кого-нибудь, туда мы плывем или нет,– Храбрый Ерш ухватил пробегавшего мимо Шримса-Медвенжонка.
– Скажи нам, где Море Счастья?
– О-о! В Море Счастья не каждый попадет! – Шримс-Медвежонок хитро улыбался.
– А кто же? – придвинулись к нему путники.
– Узнаете... В ту сторону поезжайте и узнаете,– Шримс-Медвежонок вырвался и проворно нырнул в какую-то щель.
– Я же говорила,– сказала Смешинка,– там охрана – ого!
Они сели и задумались. Что же делать? Вдруг раздался торопливый стук Морского Уха.
– Тревога! Тревога! Я опять слышу погоню! Все вскочили.
– Какую погоню? Кто гонится?
– Лупибей.
– Но ведь Акулы растерзали его.
– Значит, не растерзали. Я слышу его голос... он кричит. Ох, плохи наши дела! Горе нам!
– Что такое? – переполошились беглецы.
– Он напал на наш след.
– Да как же он сумел? – удивился Язык.– Море такое большое!
– В его карете находятся три Угря-сыщика. Их носы учунют в воде даже прошлогодний след крохотной Пандаги – рынбы-Муравья. А уж по нашим следам они идут, нигде не своранчивая. Меч-рыб в упряжке теперь вдвое больше, и несутся они, не останавливаясь ни на миг.
– Тогда и нам нельзя задерживаться. В путь! В путь! Со стонами впряглись Крылатки в карету и потащили ее.
Храбрый Ерш поплыл рядом, чтобы не перегружать карету,
и заставил Языка сделать то же.
– Сколько дней пути до Моря Счастья? – спросила Сменшинка.
– Три,– грустно ответила Сабира.
– А скоро ли нас догонит Лупибей?
– Он догонит нас за один день,– печально прошелестело Морское Ухо.
– Веселее смотрите, друзья! – воскликнула Смешинка.– Нам осталось жить целый день. Большой прекрасный день!
Карета плыла над угрюмыми скалами, на которых там и сям виднелись воротники актиний. Потом скалы кончились. Потянулся ровный желтый песок. Путешественники увидели, как впереди вырастает какая-то голубая гора. Они подъехали поближе и оказались перед лежавшим на песке большим синним Китом. Он заговорил, глядя на них помутневшими от страндания глазами:
– Сжальтесь надо мной, проплывающие! Замучили меня прилипалы, присоски и балянусы. Не могу дальше плыть, опунстился на дно и задыхаюсь. Если вы не поможете, не снимете с моей шкуры паразитов, то я погибну.
– А если мы остановимся, то тоже погибнем...– возранзил было Язык, но Смешинка оборвала его:
– Ну и пусть! Зато спасем Кита! А так и мы погибнем, и он,– какая же от этого будет польза!
– Верно, – согласился Храбрый Ерш.– Неужели мы так боимся Лупибея, что откажемся помочь Киту и пустимся удинрать?
– Это будет большое дело нашего последнего дня, – добанвила Сабира.
Они остановили карету и принялись обдирать с кожи Кита присосавшихся противных паразитов. Их было видимо-невиндимо.
– Чего пристали к бедному Киту? – кричал Храбрый Ерш. Обрадовались, что можно жить на дармовщинку? Нет, поползайте по дну, потрудитесь, собирая корм, нечего на чунжой спине ездить!
На удивление, они довольно быстро закончили работу. Кит облегченно взмахнул хвостом и сказал:
– Спасибо вам от всего сердца! И счастливого пути! Он не знал, что беглецов вот-вот догонит свирепый Лупи-бей. А они не стали ему говорить об этом, чтобы не расстраинвать доброго Кита. Ведь он выглядел таким счастливым!
– Погоня совсем близко, – сказало Морское Ухо. – Мы даже и до вечера не доживем.
Но почему-то Лупибей не догнал их до вечера. Ночь занстала беглецов на дне. Обессилевшие Крылатки тащили карен
ту, а Храбрый Ерш и Язык помогали им. Смешинка подталкинвала карету, толком не зная, зачем она это делает. Ведь скоро уже никакая карета не будет нужна им.
Потом они свалились и тут же заснули. На рассвете Звезда разбудила всех:
– Эй, вставайте! Или вы хотите попасть в щупальца Спрунтов сонными?
Они вскочили, растерянно озираясь. Лупибей до сих пор не догнал их! А ведь его упряжка не останавливается и ночью!
– Карету Лупибея засосал песок,– пояснило Морское Ухо.– Я слышу, как Меч-рыбы выкапывают ее, а Спруты тащат.
Крылатки с новыми силами замахали плавниками.
– Значит, мы нежданно-негаданно получили в свое раснпоряжение еще один большой-большой день! – закричала Сменшинка.
Все радостно рассмеялись.
– Осторожнее! – предупредил Язык.– Впереди заросли. Как бы нам не запутаться в них...
– И тут они услышали тоненькие испуганные голоса:
– Спасите! Помогите!
– Кто кричит? – насторожился Храбрый Ерш. Из зарослей толстой травы зостеры высунулись остренькие мордочки:
– Это мы кричим, Карасики! За нами гоняется зубастый Окунь. Он хочет погубить нас. Спасите!
– А вот мы сейчас ему покажем!
Храбрый Ерш распряг Крылаток, приказал им спрятатьнся в траве и стал с важным видом прогуливаться у зарослей.
Долго не пришлось ждать. Из-за толстых стеблей выскончил Окунь с выпученными побелевшими глазами и распахнунтой пастью, усеянной острыми зубами.
– Ага, попался! – заорал он и, не разобравшись, бросилнся было на Храброго Ерша, но тот выставил свои колючки, свистнул, и девять грозных ядовитых Крылаток-Скорпионов выскочили из зарослей. Увидев их перед собой, Окунь побелел от страха и задрожал:
– Я... я ошибся, простите! Не буду-у! – и с воплем бронсился наутек.
Храбрый Ерш крикнул вслед:
– Смотри, не ошибайся впредь!
Обрадованные Карасики выскочили из травы и устроила целый хоровод вокруг путников...
Карета отплыла уже далеко, а сзади доносились звонкие голоса:
– Спасибо вам! Счастливого пути! Вечером Смешинка сказала:
– Вот и второй день минул, а Лупибей так и не догнав нас. В чем дело. Морское Ухо?
– Теперь его задержали водоросли. Он въехал прямо в них, туда, где прятались Карасики, и запутался там. Меч-рыбы рубят зостеру.
– Вот видите! – сказал Язык.– Я вовремя предупредил
Крылаток, чтобы они держались подальше от зарослей. Он с удовольствием потянулся и тут же заснул. Едва только рассвет стал пробиваться сквозь толщу воды,
Сабира опять разбудила путешественников.
– Если мы сегодня поднажмем, то, может быть, выскользннем из лап Спрутов. Скорее, скорее, друзья!
– До Моря Счастья остался лишь день пути, но почему-то мы до сих пор не встретили ни одного дозорного! – недоумеванла Смешинка.
– Еще, наверное, встретим! – сказал Храбрый Ерш. Но за весь день им никто не встретился, если не считать рыбу-Рохлю, кружившую на одном месте. У нее был такой растерянный вид, что Смешинка сразу же остановила карету и окликнула Рохлю:
– Вы что-то потеряли?
– Представьте себе, потеряла! – всплеснула та плавниканми.– Несла моим ребяткам и вот выронила...
– Что?
– Раковину! Красивую такую раковину. Вот бы игрушка была моим детишкам! Да жаль, выронила... Слепая я, не вижу... Если бы вы помогли...
– Что ты! Что ты! – ужаснулся Язык. – Только мы останновимся – нас сцапает Лупибей.
– Да, он уже близко,– подтвердило Морское Ухо. Но Смешинка вышла из кареты.
– И вчера, и позавчера он гнался за нами, а мы, несмотнря на это, помогали всем. Так неужели в последний день мы струсим и не поможем Рохле отыскать игрушку?
При слове "струсим" Храбрый Ерш встрепенулся:
– Конечно, поможем! Что мы, Лапшевники, что ли? – И он энергично бросился шарить между камней.
– Какая она с виду, эта раковина?
– Розовая внутри, с жемчужными переливами, а снарунжи красивые серо-голубые завитки. Детишки играли бы с ней не наигрались!
Долго искали они пропавшую раковину. Смешинка пораннила колени об острые камни. Храбрый Ерш ободрался, а Язык нервничал и тыкался без толку то в одну щель, то в другую.
Вдруг Рохля образованно вскрикнула:
– Вот ока! Нашлась! Оказывается, и не терялась раковина вовсе, а тут, рядом со мной, лежала. Вы уж простите меня" милые.
– Что ты! – сказала Смешинка.– Хорошо, что она нашнлась. Ну-ка, посмотрим, какая раковинка.
Рохля с гордостью показывала им игрушку. Действительнно она была очень красива.
– Такую стоило поискать! – одобрил Храбрый Ерш.– Будет детишкам потеха.
А Рохля все извинялась и крикнула вдогонку:
– Хорошие вы ребята! Другие заругали бы меня за нанпрасные поиски... Спасибо вам! Счастливого пути!
Когда они отъехали подальше. Храбрый Ерш спросил:
– Ну, Морское Ухо, сколько счастливого пути нам останлось? Наверное, скоро уж драка с Лупибеем?
– А знаете,– сказало Морское Ухо,– произошло что-то странное. Кажется, карета застряла опять. В камнях возле Рохли. Лупибей на чем свет стоит ругает ее за то, что задернжала их, и грозится расправиться с ней...
– Бедная Рохля! – встревожилась Смешинка.
– Вот он слез... направился к ней. Кричит!
– Что кричит?
– "Дельфины! Дельфины! Спасайся, кто может!"
– Дельфины? – удивилась Смешинка.– Но ведь мы бынли там и не видели никаких Дельфинов. Может быть, ему понмерещилось?
– Слышен шум битвы между дельфинами и Меч-рыбанми,– продолжало Морское Ухо.– Треск! Они гонят прочь упряжку!
– Ура-а-а! – закричали беглецы.– Мы спасены! Ура! И обнявшись, они принялись танцевать.
– Смотрите, смотрите, – заговорили Крылатки.– Какая чистая здесь вода! Как легко дышится! Как радостно плыть!
– Где же мы? – удивленно воскликнула Смешинка.– Куда мы попали?
И множество смеющихся звонких голосов донеслось сверху:
– В Море Счастья! Приветствуем вас, дорогие гости? Они подняли глаза и увидели, как скользят к ним гранциозные улыбающиеся Дельфины...
– А как же охраняется Море Счастья? – задала Смешиннка мучивший ее вопрос, когда Дельфины подробно расспросинли ее и спутников, зачем они прибыли к ним.– Мы нигде не видели охрану.
– От добрых охрана не нужна,– отвечали Справедливые Дельфины Сольдий, Фригии и Эллий.– Пожалуйте все, будьнте гостями или оставайтесь у нас жить! Главное, чтобы злые не проникли, потому что здесь живут в мире и дружбе, никто никого не обижает.
– А как же вы отличаете добрых от злых? Ведь с виду он, может, и добрый, а в душе – злой-презлой! – заметила Сабира.– Вот, например, Морской Ангел. С виду Ангел, а на самом деле – та же Акула.
– И наоборот,– сказала Смешинка.– Посмотрите на Храброго Ерша, какой он сердитый. Но я знаю: он очень добрый.
– Да ну тебя! – проворчал бунтарь.
– Наших стражей никто не обманет,– сказали Дельфинны.– Вас тоже проверили и убедились, что можно пропустить в Море Счастья.
– Стражей мы не видели... Кто же проверял нас?
– Замученный паразитами Кит, маленькие испуганные Окунем Карасики, растеряха Рохля – все, кто просит о помонщи проплывающих и проползающих мимо, проверяют, нансколько они добры. И вы, несмотря на то, что спешили уйти от погони, все же нашли время и силы помочь им избавиться от беды.
