Текст книги "Коралловый город или приключения Смешинки"

Автор книги: Евгений Наумов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

– Но преступник мутил воду на площади перед дворцом! Вон те доблестные стражи видели его.

Двое Спрутов, заискивающе кланяясь, подтвердили, что грязный Ерш мутил воду и подбивал жителей ворваться во дворец, напасть на стражников.

– Пока они безоружны,– многозначительно добавил Лупибей.

– А жители что? – полюбопытствовала Смешинка.

– Они не стали слушать мутильщика. Заиграла музыка, и они пошли танцевать.

Если бы царевич наблюдал за Смешинкой, то его удивило бы, как она внезапно опечалилась.

– Ну вот видишь! – сказал Капелька начальнику странжи,– Нет причин тревожиться. Продолжаем бал!

Лупибей с недовольным видом ушел. За ним поспешили "доблестные стражи". Опять заиграла музыка. О недавнем переполохе быстро забыли, и веселье продолжалось.

Пронзительный визг Плотвички-Гимнастки заставил всех вздрогнуть и разом остановиться. Стихла музыка. В наступивншей тишине, замерев, все смотрели на одно распахнутое окно. А там на подоконнике стоял Храбрый Ерш, держа черную гимнотиду. Вид у него был зловещий и решительный.

Храбрый Ерш пережил ужасный вечер. Куда бы он ни нанправился, везде видел веселье, пляски, радость. "С чего это они радуются? – думал он с горечью.– Ведь все в городе останлось по-прежнему: Спруты и Каракатицы не выпустили влансти из своих щупалец".

Потом им овладел гнев. "Это все подстроила Смешинка! Она заставила жителей смеяться вместо того, чтобы проклиннать грабителей и бороться с ними. Пока она в городе, нам не удастся прогнать Спрутов и Каракатиц. Но из города девчонка не хочет убираться. Ей хорошо во дворце, вместе с царевичем разъезжает в карете..."

И Храбрый Ерш решил расправиться за это со Смешинкой. Правда, его очень угнетала мысль, что именно она помогла ему и его друзьям освободиться из темницы.

"Но я должен думать прежде всего о жителях Кораллового города! Уничтожив Смешинку, я подниму всех на борьбу с угнентателями!"

С этого момента все сомнения отпали. Храбрый Ерш дейнствовал, как всегда, дерзко и решительно.

Никто не заметил, как он проник в зал. Видимо, зараженнная общим весельем, дворцовая стража утратила бдительнность. Этим и воспользовался бунтарь. Он появился в окне в тот момент, когда рядом с ним оказались, проплывая в таннце, царевич Капелька и девочка Смешинка.

– Теперь-то я рассчитаюсь с вами за все! – сказал Храбнрый Ерш, не сводя с них глаз.– Как раз вы-то мне и нужны!

Он выразительно поигрывал гимнотидой, и никто, даже стражники, не посмели к нему приблизиться, зная, что буннтарь бросает рыбу-Нож без промаха. Только какой-то Пузанок стал суетливо пробираться к выходу, оставив танцевавшую с ним Плотвичку.

– За страдания морских жителей, за их обман, за грабеж? За издевательский смех! – голос бунтаря повысился.– Полунчайте!

Все переполошились, бросились к дверям, началась давка. Орали Горлачи, пыхтели Ротаны, визжали Миноги. И только царевич и девочка стояли неподвижно, бесстрашно глядя в глаза опасности.

Брошенная Храбрым Ершом плоская и острая гимнотида неминуемо пронзила бы обоих, если бы не Мичман-в-отставке, молниеносно заслонивший их собой. Гимнотида смертельно ранила его, отскочила и косо унеслась вверх.

– Мой друг! – воскликнула Смешинка, бросаясь к несчанстному, который медленно опускался к ее ногам.

Она встала на колени. Глаза Мичмана-в-отставке уже мутннели. Он с трудом шевелил губами:

– Проведи по ране... перьями... старого аиста,– услыхала девочка еле слышный шепот и вскочила.

– Быстрее, быстрее отнесем его ко мне! – закричала она.– Перья у меня в комнате.

Вдвоем с царевичем они осторожно перенесли раненого в комнату Смешинки и положили на кровать. Девочка достала из двухстворчатого шкафчика пучок перьев, которые она храннила с тех пор, как подобрала в развалинах, и бережно принложила их к зияющей ране на груди у Мичмана-в-отставке. Но он даже не пошевельнулся.

– Ох! Он погиб! Мой Мичман-в-отставке умирает!

– Не расстраивайся,– утешал ее Капелька.– Я прикажу, и завтра у тебя будут десятки Мичманов, и не в отставке, а монлодых, жизнерадостных...

– Не нужны они мне! – Смешинка заплакала.– Как ты можешь так говорить? Он единственный...

– Надо найти Хирурга!

Но тщетно искали они Хирурга по всему дворцу – трусишнка где-то надежно спрятался от передряг. Печальные возвранщались они к умирающему...

Смешинка в изумлении остановилась на пороге. Мичман-в-отставке исчез. Вместо своего друга Смешинка увидела пестнрое желто-красное создание с длинными черными плавниканми. Над большими выразительными глазами незнакомца нанвисали пушистые белые брови. Он сидел в любимом кресле Мичмана-в-отставке и задумчиво теребил зеленый "галстук гостя", повязанный кокетливым пышным бантом.

– Кто вы такой? – спросила Смешинка.– Где Мичман-в-отставке?

– Какой Мичман-в-отставке? – удивился незнакомец.

– Он был здесь!

– Ах, этот белый... старый,– незнакомец пожевал губанми.– Смешнее я не видел существа... Да. А я много повидал, много... Садитесь,– привстав, он вежливо пододвинул Смешинке второе кресло.– Вы, я вижу, волнуетесь.

– Прекратите болтовню! – вскричала в отчаянии девочнка.– Где мой друг?

Незнакомец устроился поглубже в кресле и, кажется, заснул. Царевич, стоявший, у двери, подошел и грубо встряхннул его.

– Вас спрашивают! Где Мичман-в-отставке? Незнакомец вздрогнул и несколько раз, привстав, почтинтельно поклонился царевичу, потом Смешинке.

– Ох, простите... Проклятая привычка виновата. Я ведь по ночам работаю, наблюдаю Звезды, а днем сплю. Очень интенресно, знаете ли, наблюдать Звезды. Они такие... смешные и милые. И разные. У каждой свой характер. Есть Звезды добнрые, есть злые, есть равнодушные, сообразительные, коварные, тупые, но есть и благородные и честные! Да, да.

– Нет, это становится невыносимым! – всплеснула руками Смешинка.

– Так вы Звездочет? – оборвал его Капелька. – В жизни не видел такого болтливого Звездочета! И почему вы так ненобычно окрашены? Ведь все Звездочеты серо-черного цвета!

– Видите ли,– пояснил Звездочет, – серо-черные тона угнетающе действуют на Звезды. Созвездия их распадаются, а сами они становятся раздражительными, капризными и чансто закатываются... в истерике. А когда они видят меня, то становятся веселыми и радостными. Я их развлекаю. Как-то я подслушал, что за глаза они называют меня... клоуном. Да, клоуном.

Смешинка умоляюще сложила руки:

– Я сейчас стану перед вами на колени, только скажите мне, куда делся Мичман-в-отставке? Прошу вас!

– А разве я еще не сказал? – удивился Звездочет.– Пронстите, простите... Общаясь со Звездами, поневоле становишься таким рассеянным и невнимательным к другим, хотя мне-то уж нельзя быть рассеянным... Так вот, – он наметил нетерпенливый жест девочки. – Мичман вышел.

– Куда? – изумилась Смешинка.

– В отставку. Да, кстати, вы ведь сами это прекрасно знаете. Просто нехорошо терзать меня расспросами в то время, как ответы давно известны вам,– укоризненно сказал Звезндочет.

Смешинка долго молчала, раздумывая. Искоса она посматнривала на зеленый "галстук гостя", и догадка рождалась в ее душе вместе с надеждой.

– А говорил ли он что-нибудь?

– Не помню. Впрочем, кажется, говорил... Он сказал, чтонбы вы сохранили вот это,– и Звездочет-Клоун жестом фокуснника извлек откуда-то как будто букет диковинных цветов.

Но взяв их, девочка увидела, что это перья старого аиста. Она порывисто прижала их к груди.

– Эти перышки я приложила к его ране! Значит, он все-таки ожил... Но вот уже второй друг мой исчезает неизвестно куда. Зачем, зачем пришла я в это подводное царство?!

Звездочет-Клоун задремал, сидя в кресле. На его груди поблескивал переливчатый "галстук гостя".

МЕСТЬ КРЫЛАТОК

– В городе объявлено тревожное положение,– сказал Смешинке царевич Капелька. – Лупибей рвет и мечет: грязнный Ерш до сих пор не найден. На поиски бунтаря брошены все наличные силы Спрутов и Каракатиц. В самое ближайшее время шайка будет поймана. Но пока Лупибей предложил, чтобы мы отправились к моему отцу, Великому Треххвосту, потому что может снова быть покушение. Ты согласна?

– Ну что ж... Я давно хотела повидать твоего отца и его таинственный замок.

– Тогда я велю запрячь карету и взять еду на двоих.

– Нет, на троих,– поправила Смешинка.

– Кто же поедет с нами?

– Этот смешной Звездочет-Клоун.

– Как? Он еще не убрался из дворца? Зачем тебе этот ненсносный болтун?

– Он будет напоминать мне о бедном Мичмане-в-отстав-ке,– тихо сказала девочка. И вдруг оживилась: – Ты знаешь, он рассказал мне, что у морских Звезд по пять сердец, пять ног, а желудок один!

– Вон у осьминогов тоже по восемь ног, желудок один,– отмахнулся царевич.– Что же удивительного?

– Осьминогам приходится столько бегать и хватать, чтонбы набить свой единственный желудок, а Звезды... о, они спонкойны. И даже, если желудок им слишком надоедает, они вынбрасывают его – пусть ищет пропитание сам. Звездочет стольнко знает о них!

– Сплетник он, твой Звездочет,– усмехнулся Капелька.– Ладно, пусть едет. Раз он напоминает тебе о Мичмане-в-отставке... А тот напоминал тебе о ком-нибудь?

– О старом аисте,– задумчиво сказала девочка.– Звездончет-Клоун напоминает мне и о Мичмане-в-отставке и о старом аисте.

–А о ком напоминаю тебе я? – с обидой спросил царевич.. Смешинка удивленно взглянула на него:

– Ты напоминаешь о самом себе...

И вот приготовления закончились. Четырехглазка взмахннул длинным бичом. Крылатки плавно тронули карету и поннесли ее по улицам города.

У ворот с путешественниками попрощался Лупибей. Он опять был вооружен, и все стражники вокруг него тоже принвычно помахивали дубинками. Правда, стража у ворот не отнбирала еду, и жители по-прежнему беспрепятственно прохондили в город, неся богатые дары моря, смеясь и перебрасынваясь шутками. Но Звездочет-Клоун заметил, как алчно и нетерпеливо поблескивают глаза Спрутов.

В это время Лупибей думал: "Поезжайте, поезжайте быстнрей, я тут живо наведу порядок. Понюхают они у меня цвенточки..."

Он величественным жестом дал Четырехглазке разрешение ехать, и карета оказалась за городом.

Смешинка повернулась к царевичу:

– На этот раз мы, кажется, путешествуем без охраны Канракатиц?

Царевич утвердительно кивнул.

– Вот хорошо! Мне очень не нравятся Каракатицы... Да и зачем охрана? Ведь у тебя есть оружие...– и она посмотрела на острую рыбу-Саблю, висевшую на поясе царевича.

– Ты ошибаешься, – улыбнулся царевич. – Охрана у нас есть.

– Где же она?

– А вот, – и Капелька указал на Крылаток. – Это самая грозная моя охрана.

– Крылатки? – удивилась Смешинка. – Эти нежные, пренкрасные и беззащитные создания?

– Их еще зовут Скорпионами моря. Крылатки – опаснейншие существа. Легкий укол их колючек означает мгновенную смерть – настолько они ядовиты.

Смешинка с удивлением и страхом посмотрела на Крынлаток.

– В этом и заключена мудрость моего отца. Он дал мне такую охрану – с виду очень безобидную, а на самом деле бонлее могущественную, чем охрана из Спрутов или Каракатиц.

– А что это там висит на передней Крылатке? – спросила девочка.Какой-то блестящий кружок...

– Пропуск Великого Треххвоста,– с гордостью сказал цанревич.– Чтобы никто не задержал нас в пути.

– Кто же осмелится задержать нас?

– О! На пути к замку столько препятствий, что ни одно живое существо не преодолеет их без такого знака.

– Какие препятствия? – встревожился Звездочет-Клоун.

– Сначала будет Море Акул – все плавающее находит в нем свою гибель. Потом пойдут Крабьи Скалы – ни одно ползающее существо не минует их. Затем мы вступим в Струи Кальмаров – в толще воды так много этих чудовищных сунществ, что струи от их движения постоянно взвихряют воду. Но сразу же после этого мы попадем в спокойное, очень спонкойное пространство, которое называется Стеной Ядовитых Медуз. Там одна над другой висят гигантские Медузы и смертоносные стрекала пронизывают воду до самого дна – мельнчайший планктон не просочится сквозь стену. И только после -того мы увидим сказочный несравненный замок моего отца.

– А зачем столько преград перед замком? – удивилась Смешинка.– Ведь твоему отцу не сможет проникнуть ни один из жителей Кораллового города!

– А что нужно жителю города в замке?

– Не знаю, – пожала плечами девочка. – Но, наверное, Великий Треххвост хоть изредка должен встречаться с поднданными?

– Скажем, кто-то захочет пожаловаться на Лупибея или другого Спрута, – вмешался Звездочет-Клоун. – А может, кто-то захочет дать добрый совет.

– Жалоб до сих пор не было, – спокойно улыбнулся царенвич. – А советы отцу дают его советчики – Барракуда, Муренна и Щука-Мольва.

– Советчиков этих я хорошо знаю, – заметил насмешлинво Звездочет-Клоун. – Они могут советовать только, как понбольше проглотить.

Кучер Четырехглазка пошевелился и уставился на него одним из своих четырех глаз. При этом он не забыл вытянуть кнутом сразу всех Крылаток.

– Значит, ни одно живое существо не может проникнуть в замок? спросила Смешинка.

– Почему же, может! – возразил царевич. – Есть Темная труба, соединяющая Коралловый город и замок. По ней ежендневно путешествуют лучшие жители города.

– Точнее будет сказать, Спруты таскают их, чтобы корнмить Прихвостней в замке,– вставил Звездочет-Клоун.

– Чушь!

– Почему же больше мы не видим тех, кто попадает в Темнную трубу?

– Просто они не хотят возвращаться обратно. Отправивншись в дальние странствия, они видят так много необычного, интересного...

– ...что обратно их и не тянет, – вставил Звездочет-Клоун. – Это, конечно, естественное желание, если учесть, что в городе хозяйничает Лупибей.

– Городом руковожу я! – запальчиво крикнул царевич Капелька.

– Да и ты не лучше. Столько безобразий вокруг, а ты одни балы устраиваешь.

– Я хочу, чтобы всем было хорошо и весело! – воскликннул царевич.– О каких безобразиях ты говоришь? Ведь я принвел Смешинку, чтобы никто не грустил.

Кучер внезапно остановил карету и обратился к царевичу:

– Я получил особые полномочия от Лупибея по охране вашей особы и уничтожению преступников. Так вот, заявляю вам, что этот Звездочет-Клоун в разговоре допустил три оскорбнления: советчиков Великого Треххвоста, вашей особы и вернного царского слуги – начальника стражи Лупибея. По даннному мне приказанию я должен уничтожить преступника.

И он показал Осьминожий камень, который светился злонвещим зеленоватым светом. Этот камень Лупибей вручал тольнко тем, кто выполнял его особые поручения.

– Как... уничтожить? – со страхом спросила девочка.

– Казнить. Тут же на месте.

– Кто будет его казнить? – брезгливо спросил царевич.– Ты, что ли?

– Нет, Крылатки.

– Мне не хочется омрачать путешествие,– бросил царенвич. – Нельзя ли отложить ваши... э-э, дела до прибытия в замок.

– Нет! Я не могу везти преступника в замок, – и Четырехнглазка сложил бич в девять раз.

– Но он не совершил никакого преступления! – воскликннула девочка.

– Во всяком случае, я его прощаю,– поспешно заявил царевич. Поехали дальше.

– Мы не можем ехать дальше, – твердил кучер. – Я долнжен выполнить приказание Лупибея.

– Что это такое? Кучер приказывает? – нахмурилась Смешинка.– Царевич ты или нет?

– Я царевич! Но, видишь... он не только кучер, но и тайнный шпион, судья и представитель Лупибея. А тот отличный специалист во всяких расследованиях. Если он говорит, что старец – преступник, значит, так оно и есть.

– Но ведь он не преступник, ты же видишь! – воскликннула отчаянно Смешинка.

– Да, я вижу, что он как будто не преступник...– нерешинтельно сказал царевич, взглянув на побледневшего Звездочента-Клоуна.

– Точнее, вы не видите, что он преступник,– поправил Четырехглазка.А я вижу.

– Ему нужно доверять,– поспешно согласился Капелька, обращаясь к девочке.-У тайных шпионов и зрение по-особонму устроено: четыре глаза! Они видят то, чего нам не увидеть никогда.

– Нет, он не умрет! – воскликнула девочка.– Я не познволю!

Тайный шпион даже не посмотрел в ее сторону, а царевич принялся утешать Смешинку:

– Ах! Пусть делает, что хочет. Звездочет-Клоун сам винноват: говорит много лишнего. Из-за него я не буду вмешинваться в дела Лупибея.

– Нет! Нет! Нет! – твердила девочка.

Звездочет-Клоун, выходя из кареты, потрепал ее по плечу:

– Ну что ты волнуешься! Иногда пара старых подслеповантых глаз видит больше, чем две пары шпионских.

Тайный шпион со злобой посмотрел на него и обратился к Крылаткам:

– Скорпионы моря! Вам поручаю важное дело. Готовы ли вы?

– Мы готовы, готовы...– шептали Крылатки. Они всегда говорили только шепотом.– Наши колючки налились ядом, сними же поскорее упряжь...

Кучер, не сходя с места, одним движением снял упряжь. Девять полосатых Скорпионов, выстроившись в ряд, двинулись на Звездочета-Клоуна. Четырехглазка поспешил следом.

На первый взгляд Крылатки казались одинаковыми, но, приглядевшись, можно было заметить, что они чуть отличанются по величине. В голове упряжки находилась обычно самая маленькая Крылатка, которую звали Крошка Ю. Она несла блестящий знак – пропуск Великого Треххвоста, который так сверкал, что на него нельзя было смотреть даже издали. Вслед за Крошкой Ю двигалось семь Крылаток. На каждой висел маленький колокольчик, издававший одну из семи нот: до, ре, ми, фа, соль, ля, си. Последней в упряжке была самая больншая Крылатка – Ма. Яд ее спинной колючки, поговаривали, мог убить Кашалота, потому что на долю Ма приходилась вся сила ударов бича и от каждого прибавлялась капля яда.

Глаза Крылаток вспыхнули чистым зеленым пламенем, как всегда происходило, когда они нападали. Всякого, кто виндел этот зловещий огонь, пробирала зябкая дрожь. Но Звездончет-Клоун почему-то не обращал на своих палачей ровно никанкого внимания. Позабыв обо всем на свете, он наклонился над небольшой Звездой и внимательно рассматривал се.

– Эй, ты!-повелительно крикнул Четырехглазка.– Приготовься к смерти!

– Ну вот еще! Я и к жизни-то очень готовился... бормотал Звездочет-Клоун и вдруг закричал обрадованно. – Посмотрите! Наконец-то я нашел ее!

– Кого? – спросил Четырехглазка, и строй Крылаток остановился.

– Ее, знаменитую разноцветную Звезду! Посмотрите!

– Действительно, это была удивительная морская Звезда: каждый луч ее был окрашен в свой собственный цвет.

– Я слышал о ней, – взволнованно продолжал Звездочет-Клоун, – но никогда не видел.

– Вперед! – взмахнул бичом тайный шпион.– Выполняйте приказ.

Строй пестрых Скорпионов неожиданно изогнулся так, что Четырехглазка оказался отрезанным от кареты. Он растерянно попятился от наступавших Крылаток.

– Пришла пора! – заговорили они непривычно громко.– Пришла пора нам с тобой рассчитаться, мучитель!

– Что... что с вами? – забормотал Четырехглазка.

– Долгими ночами мы мечтали об этом – говорили между тем Крылатки наперебой. – Каждый раз, когда на каши спины опускался тяжелый кнут, мы представляли, как ты за все ответишь. За свои издевательства ты прольешь немало слез.

– Что вы хотите делать? – взвизгнул Четырехглазка.

– Не бойся, мы не ужалим тебя. Ты оставишь здесь свой бич и тайный знак шпиона и будешь изгнан в далекие края. К Лупибею ты не посмеешь вернуться-он не простит тебе потерю тайного знака. Ты будешь скитаться в необитаемых скалах или непроходимых зарослях, и все живое будет гнать тебя прочь, как ненавистного слугу Спрутов.

Четырехглазка не смел перечить своим грозным противникам. Покорно оставил он бич и Осъминожий камень и торопнливо заковылял прочь озираясь: не передумали ли Крылатнки, не гонятся ли за ним?

Звездочет-Клоун поднял бич Четырехглазки и с отвращением далеко отбросил его.

– Как же мы поедем теперь? – растерянно спросил Канпелька.

– Без кнута? – насмешливо сказал Звездочет-Клоун. – Не знаю, не знаю...

– Эй, Крылатки! – окликнул царевич совещавшихся о чем-то Скорпионов.– Вы намерены везти нас дальше?

От кружка Скорпионов отделилась Ма и приблизилась к карете:

– Нет. Мы должны изгнать также и тебя.

– Меня?! – изумился Капелька. – Но ведь я не найду дороги обратно. Я погибну! За что вы хотите изгнать меня?

Он невольно положил руку на Саблю, но тут же снял ее: против Крылаток никакая сабля не поможет...

– За наши страдания,– продолжала Ма.– Каждый удар, который падал на наши спины, ты мог бы остановить. Каждое унижение, которому нас подвергали, ты мог предотвратить. Но предпочитал ничего не замечать.

– Я вообще ни во что не вмешиваюсь,– пожал плечами царевич.– Какое мне дело до чьих-то унижений, страданий и преступлений? Не правда ли, Смешинка?

– Не знаю, – побледнев, ответила девочка. – Может быть, они правы. Каждый должен расплачиваться за те удары, конторые он мог бы остановить. И я, наверное, сумела бы облегнчить их жизнь. Если бы захотела...

– Но как? – развел руками Капелька.– Ты же видела, даже кучер Четырехглазка меня не слушал. Не могу же я вменшиваться во все дела!

Ма молча отплыла. Мгновение Крылатки были неподвижнны, потом разом вытянулись в длинный ряд и стали надвингаться на карету...

Но на пути Скорпионов вдруг оказался Звездочет-Клоун.

– Постойте! Ведь вы не одни на белом свете. Может быть, есть в море существа, к которым царевич не был равнодушен, делал им добро и облегчал жизнь? Тогда ваше решение неспранведливо.

– Что же нам делать, мудрый Звездочет-Клоун, подскажи скорее!

– Выход один. Отправимся дальше и будем спрашивать всех встречных, может быть, найдем кого-то, кто хорошо отзовется о царевиче.

– Тогда в путь! – вскричали Крылатки.

СТРАНСТВИЯ ПО МОРЯМ

Вскоре путешественники увидели громадный, необозримый косяк Сельди, направлявшийся в город.

– Выслушайте меня! – закричала Смешинка.

Сельдяной Король, плывший впереди, остановился. Тотчас замер и косяк. Девочка рассказала о суровом решении Крылаток и об изгнании, которое ждет царевича Капельку, если никто не занмолвит за него доброго слова.

– Мы не знаем,– сказал Сельдяной Король, а все сельди молчали.– Мы ничего такого не знаем. Правда? И Сельди, как одна, закивали головами.

– Но вы можете помочь Капельке! – разволновалась Смешинка.Смотрите, как вас много – тысячи и тысячи! Если вы поплывете во все концы и станете искать, то непренменно найдете кого-нибудь, кто вспомнит о добром деле царевича.

И тут Сельди заговорили.

– Как это – во все концы? – раздались испуганные голонса.– Мы можем только в один конец. Все вместе, косяком. За нашим дорогим Королем.

– Это верно,– сказал Король.– Мы можем плыть только за мной.

Девочка в отчаянии заломила руки.

– Но может быть, среди вас найдется несколько Сельдей, которые захотят выполнить мою просьбу?

– Может быть, и найдется. Сейчас мы это выясним, – рандушно сказал Сельдяной Король. – Мы всегда готовы помочь тому, кто в беде. Слушайте! обратился он к косяку. – Мы все плывем за мной, а остальные, кто не хочет плыть вместе с нами за мной, пусть остаются и выполнят просьбу Смешинки!

И он поплыл к городу. Сельди повалили за ним. Девочка упрашивала их:

– Останьтесь кто-нибудь, прошу вас! Помогите царевичу! Сельди испуганно шарахались от нее и отводили в сторону тусклые глаза:

– Мы не остальные. Мы все вместе плывем за своим Конролем. Пусть помогают остальные. Как решил косяк, так и будет.

В конце концов девочка замолчала и тоскливо смотрела, как проплывают мимо тысячи Сельдей.

Они отправились дальше. Вскоре карета вошла в Море Акул. В прозрачной воде неслышно скользили длинные хищнные силуэты. Акулы сразу же окружили карету. Смешинка вонвсе глаза рассматривала их. Здесь были громаднейшие Китонвые Акулы, свирепые Тигровые и Белые, коварные Колючие Акулы и Акулы-Лисицы, лицемерные Морские Ангелы, непонворотливые Бородатые Акулы и суетливые .Акулы-Няньки, закаленные Полярные, непонятные Акулы-Катран, Кошачьи Акулы и многие, многие другие. У каждой Акулы под носом крутились пестрые Лоцманы. Они переговаривались между собой на разных языках и очень важничали, но Акулы просто не замечали их. Смотрели прозрачными, ничего не выражаюнщими глазами на Смешинку и слушали ее рассказ.

– Может быть, вы спасете царевича? – спросила она, занкончив. – Вы много видели и слышали, так не встречалось ли вам существо, которое высказало бы дружеские чувства к цанревичу?

– Дружеские чувства! – заговорили удивленно Акулы. – Обо всем на свете мы слыхали, только не о дружеских чувнствах. Что это такое, объясни!

– Ну вот, например, если у кого-то из вас есть друг...– начала девочка.

– Ох, Смешинка, только не смеши нас! – сказала, лязгая зубами. Тигровая Акула.– Мы, Акулы, живем уже миллионы лет. А знаешь почему? Потому что у нас никогда не было друнзей. Самый большой друг у меня – мой желудок, и нее мои мысли о том, чтобы ему было хорошо. Во рту у меня сотни зубов, даже вся шкура усеяна не чешуей, а зубами. Зубы и желудок – вот друзья, благодаря которым ты проживешь милнлионы лет.

Акулы загудели в знак одобрения.

– Но, может быть, тебе поможет бабушка Китовая Акунла? – ехидно сказал Морской Ангел. – Ведь ее почему-то нанзывают добродушной.

– Не смейтесь надо мной, деточки мои,– улыбнулась Кинтовая Акула.Говорят, меня называют Китовой потому, что я питаюсь планктоном, как киты. Но я открою вам тайну. Когда-то я была более свирепой и прожорливой, чем все вы. Однажды, потеряв голову от жадности, я проглотила целого кита! – Акулы изумленно переглянулись.– Я чуть не лопнунла – так раздулась. Хирург срочно прописал мне рвотное, но я не пила его, боясь потерять такой большой лакомый кусок. Кое-как мой желудок переварил добычу, но с тех пор он больнной, Хирург посадил меня на диету, и вот теперь я питаюсь планктоном. Но я мечтаю о том времени, когда выздоровею и начну глотать всех подряд. О, тогда берегитесь!

Кое-кто из Акул помельче с опаской отодвинулся от алчной громадины.

Миновав Море Акул, путешественники оказались над Крабьими Скалами.

– Привет путешественникам! – крикнул им здоровенный Краб, махая тяжелой черной клешней.– Спускайтесь пониже, потолкуем. Пожму ваши клешни, обниму вас крепко, по-друнжески.

– По-дружески! – встрепенулась Смешинка. – Он сказал: по-дружески! Давайте спустимся!

– Погоди! – остановил ее Звездочет-Клоун.– С Крабом лучше говорить издали, на расстоянии. А то не успеешь огляннуться, а он уже обнимает тебя, да так крепко, что вскоре труднно разобрать, где ты, а где он. При таком разговоре не знаешь, как сохранить не только собственное мнение, но и себя.

Крылатки парили в воде, поддерживая карету невысоко над скалами, где собралось видимо-невидимо Крабов. Они жаднно смотрели вверх и слушали Смешинку.

– Ну что ты, девчушка, так долго рассусоливаешь? – перебил ее Волосатый Краб.– Конечно, мы спасем Капельку. Давай его сюда побыстрее! И тебя спасем, и Звездочета-Клоунишку, и Крылаток! Какие могут быть сомнения?

И Крабы заорали:

– Спасем вас со всеми потрохами! Спускайтесь, не заставнляйте ждать! Не сомневайтесь...

Карета незаметно опускалась ниже и ниже, множество клешней нетерпеливо щелкало и тянулось к путешественнинкам. Крабы полезли друг на друга, началась давка. Кто-то надсаживался:

– На всех хватит, будем спасать по маленькому кусочку... Полетели оторванные клешни, вода замутилась. Миг – и о путешественниках забыли, внизу кипела драка. И только один Ходульный Краб отошел в сторонку, утвердился на восьнми лапах-ходулях, а двумя потянулся вверх, пытаясь ухвантить карету. Одна клешня царапнула о днище, и тут Звездочет-Клоун очнулся:

– Ходу! – крикнул он на Крылаток, те рванулись. Ходульный Краб не удержал равновесия и упал в свалку. Какой-то Крабик-косолапик испуганно бежал к щели...

– Вот они, спасители! – кивнул на побоище Звездочет-Клоун.– Так спасли бы, что клочков потом не осталось бы...

Долго тянулись внизу мрачные скалы, на которых, словно валуны, виднелись там и сям круглые крабьи панцири. Крынлатки задыхались: вода здесь была тихая, затхлая. Так и хонтелось опуститься на дно, отдохнуть, но там поджидали, принтаившись и поблескивая глазами, "гостеприимные" Крабы.

Наконец измученные Крылатки почувствовали освежаюнщие струи. Это были Струи Кальмаров! Тотчас карету путешенственников захлестнуло длинное щупальце с крючком на коннце. Гигантский Кальмар таращил круглые, с тарелку глаза, Отовсюду мчались другие чудища с развевающимися щупальнцами.

Смешинка и к ним обратилась с просьбой помочь царевичу.

– У вас добрые и выразительные глаза,– сказала девочнка.– Такие глаза не могут принадлежать тем, кто стремится к злу. Вы летаете в воде, как по воздуху. Вам ничего не стоит облететь моря и океаны и отыскать того, кто хорошо отзовется о царевиче Капельке. Ведь вы хотите этого?

Гигантский кальмар Кракен не спеша расправил щупальца.

– Ты маленькая и глупая, и мы прощаем тебе маленькие-глупости, которые ты сейчас сказала. Взгляни не на глаза, а на тела наши, и ты поймешь, чем мы живем – добром или злом. У нас десять рук, и они приспособлены для того, чтобы хватать добычу и больше не выпускать. Мы действительно раснсекаем воду так, что никто не сумеет нас обогнать.

Когда-то мы. Кальмары, владели всем подводным миром. Мы резвились, не зная страха, а нас боялось все живое. Так бы и оставаться нам на вечные времена властелинами подводнного царства, ан нет – нас обуяла гордость. Решили и воздух захватить в свои щупальца. Мы стали выскакивать из воды и летать в воздухе. Ловили птиц и пожирали их.

Но уже надвигалась беда. Вверху жили зубастые киты – Кашалоты. Они дышали воздухом, поэтому ловили тех рыб, что плавали у поверхности. Как-то один Кальмар, налетавшись в воздухе, упал прямо в пасть Кашалоту. Добыча тому поканзалась вкусной. И Кашалоты начали гоняться за Кальмарами и даже ныряли за нами до самого дна. Не стало нам спасения? И вот те, что остались, нашли защиту у Великого Треххвоста. Здесь и несем службу, ожидая того часа, когда Кашалоты уберутся куда-нибудь подальше.

– И что же вы тогда будете делать? – спросил Звездочет-Клоун.

– Опять захватим глубины и будем владеть ими, не нужндаясь в покровительстве. Но действовать станем умно – не понлезем ни в воздух, ни на землю...

– Значит, теперь вы стали скромнее – удовлетворитесь такой малостью, как океанские глубины.

– Что поделаешь,– вздохнул Кракен.– Хотелось бы больншего... Предки рассказывали, что птицы такие вкусные! Осонбенно большие, с огромными крыльями...

– Аисты? – быстро подсказал Звездочет-Клоун. Смешинка вздрогнула.

– Не помню. Может быть, и аисты.

Миновав струйные владения Кальмаров, карета с пассажинрами опять очутилась в спокойных водах. Там и сям в воде, как причудливые цветы, висели разноцветные Медузы. Казанлось, они совершенно неподвижны, однако едва появились путешественники, как перед ними сомкнулась прозрачная стенна. Они посмотрели назад – там густо наплывали вытянутый обтекаемые Корнероты, между которыми сновали крошечный Обелии, а вверху над головами двигались целые флотилии Панрусников и Португальских корабликов.