Текст книги "Коралловый город или приключения Смешинки"

Автор книги: Евгений Наумов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 10 страниц)

А в это время позади лязгнул тяжелый запор, и дверь раснпахнулась. Оттуда вышли Смешинка, Храбрый Ерш, Звездончет-Клоун, Сабира, царевич Капелька с отцом Каппой и стали обнимать неустрашимого Бычка-цуцика, смелую Барабульку, отважного Бекасика. Это они, услышав из-за двери сигналы Морского Уха, подкрались и обезоружили Спрута.

– Молодцы! – одобрил Храбрый Ерш.

– А что мы будем делать с ним?

– Свяжем и бросим в Темную трубу.

– Чем свяжем? – задумалась Смешинка. Храбрый Ерш захохотал:

– Осьминога связать легче всего! Его же щупальцами Недолго думая, так и сделали. Бросили Жуйдавись в Темнную трубу, плотно набив его клюв пучком водорослей, чтобы

не орал, и закрыли дверь.

– Пусть посидит здесь, как мы сидели.

А в это время в большом зале Лупибей разглагольствовал перед собравшимися изможденными жителями подземелья и выстроенными рядами Спрутами.

– Наше войско временно отступило! Царевич погиб в бою. Но мы скоро нанесем решающий удар! Мы победим! – Он понвернулся к прозрачной стене, за которой с хмурым видом понкачивался владыка.

Все молчали. Владыка встрепенулся и озабоченно спросил:

– Замок хорошо охраняют? Бунтовщики не ворвутся сюда?

– Они никогда не осмелятся это сделать! Но даже если осмелятся... Лупибей злобно ухмыльнулся, – то найдут здесь свой конец! Смотрите,– он указал в сторону главного коридонра.– Большой кипящий котел я приказал накрыть тонким нанстилом. Как только бунтовщики ворвутся сюда и приблизятся к котлу, настил провалится, а перед ним упадет решетка. Буннтовщики с налету ударяются о решетку и сыплются в котел,

Лупибей подал знак, и Спруты подвели к настилу несколько дрожавших от страха Колюшек и Бобырей.

– Эти изменники,– указал на них Лупибей,– обвиняютнся в том, что подбивали слуг бежать из замка.

Он повернулся к Спрутам:

– Сейчас вы увидите действие котла-западни. Поставьте настил так, чтобы каждый, кто ступит на него, сразу же падал в котел. А потом бросьте туда изменников.

Спруты захлопотали у настила.

– Готово!

Начальник стражи поднял щупальце, чтобы подать знак.

– Трус! Подлый предатель!

Толпа качнулась, повернулась на крик. В одном из боконвые коридоров стоял царевич Капелька, глядя на Лупибея горящими от ненависти глазами.

– Ты?! – Спрут побелел, потом пожелтел. – Но ведь ты...

– Убит, хочешь сказать? – язвительно спросил царенвич.– Но ты ошибся, рано еще протянул щупальца к власти. Отец, я жив!

– Сынок! – радостно заголосил Великий Треххвост. – Как я рад! Ты один можешь защитить замок! Эти Спруты только и думают о своих шкурах. Как же ты спасся?

– О, это долго рассказывать. А сейчас прикажи схватить Лупибея, как предателя и труса, бежавшего с поля битвы и принесшего нам поражение.

– Врешь! – затопал щупальцами Спрут.– Я сражался до последней возможности. У меня боевое ранение! – Он тыкал щупальцем в перевязанный глаз.– А вот где был ты? Как ты спасся? – уцелевший глаз сверлил царевича.– Ты предал нас! Великий Треххвост, прикажи схватить его!

Владыка растерянно посмотрел на Капельку.

– Я не могу арестовать своего сына...

– Какой он тебе сын! – презрительно махнул щупальцем Спрут.

– Молчи! – рявкнул Великий Треххвост так, что все вздрогнули.– Еще слово – и я прикажу схватить тебя! И он взволнованно присвистнул.

– Меня схватить? – расхохотался начальник стражи.– Как бы не так! Стража подчиняется только мне! А твоему пособнику, которого ты именуешь сыном, не удастся захвантить власть. Здесь я хозяин, пора понять это!

– Как... как ты смеешь! – захлебнулся от ярости владыка.– Взять его! Связать! Бросить в подземелье!

Ни один Спрут не шевельнулся: все преданно смотрели на Лупибея, который презрительно отвернулся от своего повелинтеля. Толпа в испуге замерла, глядя на разъяренное чудовище. Оно подплыло к прозрачной стене, словно намереваясь разнести ее вдребезги.

– Ну, давай, давай,– ухмыльнулся Спрут, косясь на ненго.– Выйди, покажись, каков ты есть.

Но владыка, наводивший страх одним своим видом, занстыл в нерешительности. Это показалось толпе очень страннным. Зато Лупибей, выглядевший рядом с чудищем маленьнким рачком, важно надулся.

– Поняли, кто настоящий владыка моря? – обратился он к толпе.– Это я, великий Лупибей, а не ничтожество, которое сидит за прозрачной стеной. Сидит – ну и пусть сидит. Я буду показывать его всем, пусть видят, насколько я силен, что данже такое чудище меня боится! Все, все должны меня бояться! Я не за стеной, я здесь! Мои щупальца, мои верные слуги достанут каждого!

Он повернулся к царевичу.

– А этого... бросьте в котел.

– Попробуйте! – Капелька выхватил саблю.– Ну-ка, кто из твоих верных слуг покажет свою храбрость?

Лупибей, позеленев, несколько мгновений смотрел на него. Потом почти неслышно отдал приказание Лапшевникам.

Появилось два Спрута, тащивших большую сеть для обнлавы.

– Беги! – закричали в толпе.– От сети не спасешься... Но Капелька не стал убегать. Он бросился на ближайшего Спрута и взмахнул саблей. Завизжав, тот кинулся наутек. Но тут же на Капельку набросились стоявшие рядом Осьминоги. Другие подтащили сеть и накрыли копошащийся клубок. Осьминоги отпрянули в стороны. Царевич остался лежать ненподвижно. Потом он зашевелился и сел. Осьминоги торопливо выползали из-под сети, пугливо оглядываясь на царевича. Канпелька встал, шатаясь, и его сразу же опутали сетью.

– Ага, попался Г

– Победа, ур-ра!

– Нет, – сказал царевич. – Рано празднуете победу! Друнзья, ко мне, на помощь!

– Я здесь? – ответил ему звонкий голос, и все увидели в другом коридоре Смешинку.

В толпе пронесся радостный гул приветствий. "Смешинка, Смешинка вернулась!"

– Я здесь! – и в следующем коридоре появился Звездончет-Клоун с Сабирой.

– Я здесь! – вырос Каппа.

– Я здесь, не трусь! – заорал Храбрый Ерш, размахивая двумя гимнотидами.

– И мы здесь? И мы! – показались вооруженные пистонлетами-огурцами Барабулька, Бекасик и Бычок-цуцик.

Лупибей затравленно озирался, ежесекундно меняя цвет.

– Стражники, тревога! Бунтовщики ворвались в замок' Лапшевники, ко мне! – Он выслушал доклады тайных наблюндателей, и глаза его злорадно сверкнули.– Ага, их совсем манло! Вот они, все здесь! Это же удача! Они сами явились сюда, чтобы мы бросили их в котел! А после мы спокойно возьмем Коралловый город. Вперед, хватайте их!

Спруты выстроились двумя плотными шеренгами и пошли на горстку смельчаков.

В толпе слышался нарастающий шум, доносились отдельнные выкрики.

– Они погибнут! Нужно их спасти... Они за нас! Смешиннка спасла нас от Акулы Нелии.

– Молчать! – заорал Лупибей, выкатывая единственный глаз.

Тут раздался громкий голос Звездочета-Клоуна.

– Да, мы пришли, чтобы биться за вас, жители подзенмелья! Так давайте прогоним Лупибея, ненавистных Спрутов и всех других прихвостней. Нас много! Вместе мы победим их!

Он хотел сказать еще что-то, но прогремел выстрел. Пуля одарила в Звезду, и она разлетелась на несколько разноцветнных лучей.

А Лупибей, держа пистолет дрожащим щупальнцем, уже целился в Смешинку. Храбрый Ерш мгновенно взмахнул гимнотидой – со свистом она рассекла воду II вынбила пистолет. Взвыв от боли, Лупибей бросился бежать.

– Все на Спрутов! – выскочил какой-то Топырщик. Толпа вздыбилась. Затрещали выстрелы, в ответ взмыли

камни, обрушиваясь на каски Спрутов, круша их. Заклокотал

громадный водоворот.

– А-а-оо! – пронзил толпу ужасающий вой. На миг все замерло. Это Лупибей, убегая, ступил на предантельский настил и рухнул в кипящий котел. Крик оборвался, вверх поднялся фонтан горячей воды. Спруты, увидев гибель своего начальника, кинулись врассыпную.

– Долой угнетателей!

В толпе метался Храбрый Ерш, неистово размахивая гимннотидой. Осьминоги при виде его шарахнулись в стороны.

Вскоре все они разбежались. Еще не веря себе, жители подземелья обнимались и плакали от радости.

– А теперь поговорим с тобой,– Храбрый Ерш остановился у прозрачной стены.

Все смотрели удивленно: насколько решительный и неустрашимый вид был у Храброго Ерша, настолько растеряннным и испуганным казался владыка. Он чуть слышно проборнмотал:

– О чем... поговорим?

– О многом! Прежде всего о притеснениях в твоих вландениях.

– Я... никого не притеснял! Клянусь! – заголосило чундище, дрожа тремя хвостами.

И странное дело: глядя на это трясущееся существо, нинкто уже не испытывал не только страха, но даже почтения, которое ранее внушал своими размерами и грозным видом владыка. Всем было противно и тяжело.

– Да, сап ты, возможно, и не притеснял никого,– сказал Храбрый Ерш,но по твоим приказам подчиненные угнетали и обижали жителей подземелья, чинили произвол в Коралнловом городе.

– Я ничего не знаю! – завопил владыка.– Я не приказывал! Это делал Лупибей. Я только искал высшую справедливость...

– Знаем мы твою справедливость,– сказала Смешинка.

– Будем тебя судить! – решил Храбрый Ерш.

– II еще один вопрос,– выступил вперед Капелька.– По твоему приказу меня похитили у родного отца, – он указал на Каппу пруда Тарусава, – и опоили ядовитым зельем. Сканжи, зачем ты это сделал?

Великий Треххвост долго молчал.

– Я не верил Лупибею, – наконец выдавил он. – Мне нунжен был верный помощник, который служил бы не за страх, а за совесть... Поэтому я назвал тебя своим сыном.

– А почему меня? Почему не какого-нибудь Ерша или Палтуса?

– Потому что Ерш или Палтус имеют слишком обычный вид. Никто из жителей моря не поверил бы в их царское пронисхождение. О твоей тайне не знал никто.

– Кроме Лупибея? – вмешался Звездочет-Клоун. – Конторый знал также и твою тайну...

– Нет, нет! – испуганно забормотал владыка. – У меня нет никакой тайны... Я весь на виду!

– Тогда выйди из-за прозрачной стены.

– Не могу!

– Почему?

– Мне... вредно быть в обычной воде, сюда подают чистую воду подземных родников.

– Неправда! – гневно прервал его Звездочет-Клоун.– Ты...

Но тут под ликующие крики толпы появились носильщики Бентозавры. Они медленно несли какой-то мешок, и хотя меншок был очень большим, казалось, что носильщикам совсем не тяжело.

– Сокровище! Главное сокровище Великого Треххвонста! – кричали сопровождающие их убиральщики Топырщики, мусорщики Бобыри, поварята Ошибни.

Мешок водрузили посреди зала, и один из Бентозавров стал рассказывать:

– Однажды глубокой ночью нас поднял Лупибей и принказал перенести этот мешок от ворот замка в самый глубокий и тайный грот, а потом завалить его камнями. "И если кто из вас проговорится о главном сокровище Великого Треххвоста,– пригрозил Лупибей, когда мы закончили работу,– мои Лапншевники сразу же узнают, и тогда всех Бентозавров я отправнлю в морские пещеры!" Мы молчали до сегодняшнего дня. Но теперь нет над нами ни Спрутов, ни власти Великого Треххвоста. Девочка Смешинка и ее друзья принесли нам желаннную свободу. И мы дарим это сокровище нашим избавителям.

– Правильно! Правильно! – закричали вокруг. – Нет,– раздался вдруг голос, и все замолчали. Это говонрил Звездочет-Клоун.– Нет, друзья! Свободу вы завоевали санми. Это сокровище принадлежит вам по праву.

Среди присутствующих начался спор. Одни говорили, что нужно отдать мешок Смешинке и ее друзьям, другие предлангали разделить его содержимое поровну между всеми жителя

слушаться... А потом и мне захотелось командовать. Лупибей страшно злился. Только он ничего не мог поделать. Если бы разоблачил меня, то и его никто не стал бы слушаться. Вот он и терпел... До сегодняшнего дня.

– Но как ты, Звездочет-Клоун, узнал о тайне Великого Трех... тьфу! Этого прохвоста? – удивился Храбрый Ерш.– Ведь все видели его – и не догадывались...

Звездочет-Клоун улыбнулся.

– Я очень внимательно рассматривал Великого Треххвонста и меня удивило его сходство с обыкновенной Свистулькой. Потом я увидел на его обеденном столе гигантскую недоеденнную креветку и спросил повара Тунца, есть ли на кухне больншие креветки. Он сказал, что нет и не было. Владыка ел обыкнновенные, даже мелкие креветки. Итак, сказал я себе, на столе рядом с Великим Треххвостом тоже лежала мелкая креветка, но казалась гигантской, значит, и сам владыка только казалнся, но не был таким громадным. И тогда я понял, что увелинчивает его прозрачная выпуклая стена.

– Почему же ты нам не сказал ничего? – спросила Сменшинка.

– Если бы я высказал тогда свою догадку, Лапшевники тотчас донесли бы Лупибею и он моментально уничтожил бы меня, чтобы скрыть тайну. Я не открыл ее даже Сабире. Минлая, самоотверженная Сабира! Ты спасла меня от смерти, а сама погибла...

– Я жива! – послышался тоненький голосок. – Я жива! Я жива! словно эхо раздавалось с разных сторон.

Все расступились и увидели, что из лучей выросло ненсколько Звезд разного цвета.

– Вот это да! А где же среди вас моя подруга, та, единнственная Сабира? '

– Я! Я! Я! – закричали одновременно все Звезды.– Я та самая, единственная Сабира. Я твоя подруга.

– Здорово! – обрадовался мудрец.– Теперь у меня ненсколько подруг вместо одной. А что будем делать со Свиснтулькой?

– Судить ее! – закричали все вокруг.

– Не нужно меня судить! – взвизгнула Свистулька.– Я буду вам служить... Я никогда не буду делать зла!

– Потому что не сможешь,– сказал Звездочет-Клоун. А Храбрый Ерш веско добавил:

– И не позволим!

ПРОЩАНИЕ

Вот и пришло время Смешинке, Капельке и его отцу Каппе пруда Тарусава расставаться с Коралловым городом. Вместе с ними отправлялся старый аист Остроклюв. Да, да. Остронклюв, который наконец принял свой облик и перестал превранщаться то в Мичмана-в-отставке, то в Звездочета-Клоуна – таких диковинных непонятных существ.

– Почему ты не хотел быть самим собой? – спросила его Смешинка.

– Если бы я был самим собой в этом царстве насилия, то нашел бы верную гибель. Меня, признаться, смерть не страншила, но я не мог допустить, чтобы погибла ты, Смешинка:

ведь мы должны были вернуть радость людям и помочь жителям Кораллового города.

– Но как ты переставал быть самим собой?

– С помощью волшебного "галстука гостя". Капелька сказал, что я, имея его, могу по своему желанию принимать любой облик. Вот я этим и воспользовался.

А в это время морские жители высыпали на улицы города провожать своих избавителей. Так же, как и в первый приезд Смешинки, здесь гремела музыка, били барабаны. Но теперь это была радостная музыка. И жители весело улыбались и громко смеялись своим собственным смехом – их научила этому Смешинка.

– Прощайте,– сказал Храбрый Ерш, и глаза у него были подозрительно красные.– Прощайте и не забывайте Кораллонвый город! Теперь мы заживем счастливо.

Остроклюв попрощался со своими подругами-Звездами.

Он подолгу вглядывался в каждую, но так и не смог определить, кто же из них та, единственная Сабира. У каждой Звезндочки был голубой глаз, и каждая говорила ему:

– Прощай, мой добрый единственный друг! Потом бросились обниматься с путешественниками Барабулька, Бекасик и Бычок-цуцик. Барабулька, не стесняясь, ренвела в голос.

– Приезжайте к нам! – говорила она, всхлипывая. – Мы всегда будем ждать вас! Честное слово!

Она сняла с себя чешуйку и протянула Смешинке:

– Помни, если тебе понадобится наша помощь, сожги эту чешуйку, и мы тотчас появимся.

Последний раз помахали путешественники жителям прекнрасного Кораллового города и поднялись на защитные стены, выступавшие из воды. Там встретили их Справедливые Дельнфины, жаркое солнце и свежий ветер! Старый аист расправил крылья и крякнул;

– Ну, полетим! Ого-го, сколько пассажиров! Садитесь, сандитесь! Аист отправляется!

Смешинка, Каппа и Капелька сели на широкую спину станрого аиста, и он взмыл в голубое небо. Внизу катились зеленонватые волны с белоснежными гребешками и, резвясь, мчались Справедливые Дельфины.

Так они летели, пока не показалась земля. И увидели путеншественники, что дома в селениях покосились, поля заросли сорняками, скот одичал, а люди сидят у своих домов и плачут, глядя туда, куда улетел старый аист. Уже никто и не верил, что он вернется.

– Смотрите, летит! – крикнул кто-то, вглядываясь в небо. И все закричали:

– Летит, летит! Старый аист вернулся!

И вдруг раскрыли рты от изумления: в солнечный летний день с неба пошел... снег.

То Смешинка брала горстями из мешка чудесные зернышнки и бросала вниз. А пока летели они, превратились в сверканющие белые снежинки. И тот, кому попадала в рот снежинка смешинка, разражался веселым жизнерадостным смехом. (С тех пор и говорят люди: "Смешинка в рот попала").

Закипела вокруг работа: люди принялись строить, панхать, сеять, почувствовали радость жизни, радость труда. А линца их то и дело озарял веселый, добрый, всепобеждающий смех.