Текст книги "Смеющийся Пеликен"
Автор книги: Евгений Наумов
Жанры:
Сказки
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)
Судьба жестокого сына. Затея братьев. Розовые сестры Атана и Апата
Рассказывают, что некогда один человек совершил нечто ужасное, от чего содрогнулись все люди: забыл родных отца и мать. Состарившись, они умирали в своем шатре, а он жил в довольстве и сытости всего в нескольких шагах и даже не заходил к ним.
Никогда не поделился своей добычей. Ковшика воды не подал, когда они уже не имели сил подняться. Так и умерли, не дождавшись помощи от сына.
Когда предстали они перед Сверху Сидящим, спросил он, какую кару желают они своему жестокому сыну. Предложил бросить его в ледяные просторы, где он бродил бы бесконечно, изнывая от голода, холода, жажды. Или навечно посадить на цепь, поставив в отдалении изысканные яства. Или превратить в старую подстилку, полную блох, на которой спят собаки.
Заплакала мать – родительское сердце жалостливо – и стала просить Сверху Сидящего:
– Не нужно таких страшных кар! Мы жили плохо, а он пусть живет хорошо, не знает никакого горя.
Нахмурился Сверху Сидящий, обернулся к отцу:
– Нужно покарать его. Скажи теперь ты!
Отец сказал:
– Пусть живет лучше всех, но не знает, откуда он, кто его родители, какого он рода. И когда спросят его об этом, ничего не сможет сказать. Не хочу, чтобы в нашем славном роду были такие.
Долго думал Сверху Сидящий. Потом сказал:
– Пусть будет так. Все забудет он, и о нем забудут люди.
И лишился жестокосердый человек памяти. С тех пор живет он в своей земле. Даже обитатели нижнего мира знают о ней, но и они держатся подальше – ни одно живое существо не желает лишиться памяти. И лишние не обменяли бы свою память на все чувства, которых лишены, ибо без памяти нет человека.
Как ни печально и странно, в земле забытых тоже много жителей, потому что есть еще люди, забывающие своих родителей и уходящие навечно в эту землю.
С опаской входили путешественники в селение. Яри предупредила их, что нельзя ввязываться в спор с жителями – разум человека от этого может помутиться. Никто не остановит забытого и не получит у него толкового ответа: будет слушать только его. пустопорожнюю болтовню.
Первый же встреченный житель разразился длинной речью, из которой путешественники ничего не поняли, а в головах у них слегка загудело. Он не говорил, а выкрикивал каждое слово, будто старался запугать слушателей:
– Что? Все хорошо! Вы попали в самое лучшее селение! Здесь живут лучше всех! Разве могут где-нибудь жить лучше?! Да и вообще, разве там живут?! Не знаю и не помню! Раньше тоже хуже жили! Не знаю как, но хуже! Да и зачем знать?! Зачем помнить?! Что такое помнить?! Мы ничего не помним! Прошлое – зачем оно нам?! Мы живем только настоящим и будущим! Настоящее прекрасно, будущее еще прекраснее! Живите с нами!
Когда путешественники попросили накормить их, забытый еще сильнее закричал:
– Еда! У нас самая лучшая еда! Нигде такой не найдете! Идите куда хотите – везде много еды! Сколько угодно! Какой угодно! На разные вкусы! Ешьте сколько хотите!
Но так и не накормил их, ушел, выкрикивая свою бесконечную речь. Тогда они зашли в первый попавшийся шатер… Все вещи здесь были приятного розового цвета, но разбросаны в ужасном беспорядке. На них лежал толстый слой розовой пыли. Под ногами хрустели розовые мусор и объедки. Немытая посуда покрыта розовой грязью. Здесь было много розовой еды.
Яри объяснила, что забытые никого не угощают, ни с кем не целятся – ведь не помнят о таком обычае. Путешественники сами принялись за еду. Она оказалась действительно вкусной и обильной, так и таяла во рту, словно воздушная, но не насыщала. Не успели они отдохнуть после сытного обеда, как снова почувствовали сильный голод и набросились на еду. Но сколько ни ели, чувство сытости не приходило.
Вскоре все разъяснилось. В земле забытых не было ни зверей, ни птиц – все живое распугали они своим беспрерывным гудением-говорением. Не росли съедобные коренья – под розовым снегом оказалась голая розовая земля. Когда, наговорившись всласть, забытые засыпали, их сменяли могущественные шаманы – еду и одежду они добывали прямо из воздуха, говоря таинственные заклинания. Так же строили и жилища: произносили заклинания, и появлялись воздушные розовые шатры.
Розовая еда не насыщала, одежда не согревала, в жилищах стоял промозглый холод. Но забытые были всем довольны – уже давно привыкли и не замечали неудобств.
Одетые в пышные розовые одежды, братья сидели на пышных розовых постелях и внимали пышным розовым женщинам, которые тесным кольцом окружили их. С трудом они приучились пропускать мимо ушей все, что беспрерывно говорилось вокруг. Не пристало настоящему человеку слушать пустопорожнюю болтовню, в которой нет ни единого слова истины. Настоящий человек говорит тогда, когда есть что сказать, а если говорит так много, где берет столько слов? Это всегда их удивляло. И с некоторых пор Виютку и Анику все чаще стали ввязываться в споры с жителями, пытаясь раскрыть тайну их бесконечного словоизвержения. Однако сколько ни вдумывались в сказанное, никакого смысла найти не могли.
Яри постоянно предупреждала:
– Очень опасно слушать их – разум для такого не приспособлен.
Как-то Виютку спросил забытого, зачем тот живет, и бесконечно долго слушал разглагольствования о снежинке, лежащей у него на плече. Не выдержав, смахнул снежинку и ушел.
Удивительна была и семейная жизнь забытых. Женщины не помнили своих семей, своих жилищ и каждую ночь устраивались ночевать в другом шатре. Детей у них не было, как и у лишних, но здесь это никого не огорчало. Забытые не пели песен, не рассказывали сказок, не шутили, потому что даже шуток не помнили. Все, что происходило с ними, тут же забывали. Они говорили только о том, что видят, и красочно описывали все вокруг.
Путешественники задерживались – напрасно надеяться, что забытые покажут им дорогу через свою землю: они не отвечали даже на простые вопросы. Они и сами не спрашивали ни о чем, а если задавали вопросы, то пустые, не требующие ответов.
Однажды братья прибрели к закрытым жилищам шаманов, за ними незаметно следовала Яри. Шаманы говорили только тогда, когда все спали. После этого возле их шатров вырастали горы еды и одежды, которые жители разбирали, проходя мимо.
Юноши остановились неподалеку и стали наблюдать, как жители селения оживленно рылись в кучах изобилия, выбирая то, что нравится. Пищу они забирали с собой или ели тут же, небрежно раскидывая куски, а старую одежду сбрасывали и напяливали новую. То что было брошено, через некоторое время исчезало, растворялось в воздухе. Женщины вертелись в обновках, а остальные осматривали их, обмениваясь пустыми замечаниями. Над толпой стоял непрерывный гул.
Юноши еще раз подивились мудрости Сверху Сидящего: на такое пустое племя не тратилось ничего полезного. Забытые все получали из воздуха, и все в воздух уходило.
Яри заметила, как Виютку подмигнул Анику, а тот кивнул ему в ответ. Они явно что-то затевали, ничего никому не говоря. В этот вечер она долго не спала, напряженно прислушиваясь к тому, что происходит в пологе братьев. Но оттуда не доносилось ни звука.
Девушка заснула лишь под утро.
Проснулась она от непонятного испуга. Что-то было не так.
Вдруг она поняла: тишина! Не слышалось бесконечного гудения забытых, особенно оживленного по утрам, когда они спешили к шаманским кучам. Лишь иногда кто-то бормотал или вскрикивал да раздавалось глухое шарканье ног и скрип снега. Яри выскочила из шатра и замерла пораженная!
Вокруг бродили растерянные, молчаливые жители, глядя себе иод ноги и напряженно морща лбы. Кучи изобилия возле шаманских шатров исчезли. На том месте сидели на корточках братья и блаженно улыбались, прислушиваясь к тишине.
– Даже звенит в голове, – пожаловался Виютку. – Эй, почему вы не говорите?
Посмотрите, как красиво вокруг! Об этом можно разглагольствовать бесконечно.
– Да, – подхватил, улыбаясь до ушей, Анику. – Все хорошо, все прекрасно вокруг, и сердце поет от радости!
Но забытые не отвечали. На их лицах были написаны уныние и озабоченность. Они беспокойно шарили глазами по земле.
– Что вы там ищете? – снова заговорил Анику. – Еда не растет сама.
Появился заспанный Айван и с удивлением воззрился на братьев. Но тут же все понял.
Он остановил вгляд на безмятежном лице Виютку.
– Это ты придумал?
– Нет, – сдержанно улыбнулся тот. – Я только сказал, что на голодный желудок не очень-то поговоришь. И тогда Анику предложил спрятать шаманские кучи.
– Да, – кивнул Анику, – Когда голоден, обязательно начинаешь задумываться. Разные вопросы лезут в голову. – Помолчав, он со вздохом добавил – Мы работали все время, пока они спали. Как будто и пустое все, но как много!
– Где же оно?
– Там, в снегу зарыли, – неопределенно махнул рукой Виютку.
– Но сначала, наверное, хорошо наелись, – насмешливо заметил Айван. – Вот почему такие веселые! Вы поступаете как настоящие забытые!
– Нет, – посерьезнел Виютку. – Мы тоже решили голодать. От такой еды мало толку.
Им… им это пойдет на пользу.
– Уже пошло, – сказал Айван. – Слышишь, они не говорят бесконечно и раздражающе о прозрачном лучике и танцующих в нем пылинках. Наконец они задумались. Скоро начнут задавать вопросы. А потом, глядишь, и отвечать будут.
Но забытые молчали. Они беспокойно бродили вокруг, изредка бормоча и вскрикивая.
А братья не унывали, то и дело собирали шаманские кучи изобилия, относили в тундру и зарывали в снег.
Сначала Айван помогал им, но потом махнул на эту затею рукой – решил искать другой выход. Вместе с Тэрыкы и Аинкой он бродил по окрестностям, стараясь найти тропу или высокую скалу, с которой можно было бы высмотреть что-нибудь.
Но пришло время, когда забытые стали спрашивать. Они исхудали и дрожали от холода. Многие пытались есть розовую одежду, но она была несъедобна. И как-то Виютку заметил, что жители уже не бродят бесцельно, а собрались толпой у шаманских шатров и напряженно всматриваются в истоптанный снег, где раньше всегда была одежда и еда.
– Кажется, вспоминают… – сказал он сам себе. Шагнул вперед и громко спросил: – Вы хотите есть?
И сразу же из толпы закричало несколько голосов:
– Где наша еда? Где она?
– Еда скоро будет, – успокаивающе заговорил Виютку. – Каждый получит еду, как только назовет свое имя.
– Имя? Какое имя? Что это такое? – заговорили жители. – Он сказал: имя!
У каждого человека есть имя, которое ему дают при рождении, – терпеливо объяснил Виютку.
– При рождении! Но ведь это было так давно! Разве можно вспомнить то, что было при рождении?
Братья радостно переглянулись. Вопросы были не пустые, как раньше. Забытые с нетерпением ожидали ответа.
Виютку начал объяснять, что человек помнит даже то, что было до его рождения, если он настоящий человек. Свое имя обязательно нужно помнить. Имя потеряешь – и самого себя уже не найдешь. Даже если человек умирает, имя его остается.
Виютку называл имена. Забытые старательно повторяли вслед: за юношей:
– Тыневиль… Татро… Юрытх… Влале… Евнау…
Долго называл Виютку разные имена – и мужские, и женские. Вдруг в толпе послышался радостный возглас, и выбежали две розовые девушки, совершенно одинаковые:
– Ведь это наши имена ты назвал! Атана и Апата! Мы сестры, вместе родились!
Вспомнили, вспомнили!
– А кто же ваши родители? Как их зовут? – спросил Виютку.
Девушки простодушно разводили руками:
– Но ведь мы не были при их рождении…
Виютку вытащил из-за пазухи две маленькие розовые лепешки.
– Получите еще, когда вспомните своих родителей.
Стали подходить и другие жители, вспомнившие свои имена. Каждому из них Виютку говорил то же самое и давал лепешку. Скоро припасы кончились, и он послал Анику с. нартой в тундру, чтобы привез побольше еды – жители подходили все чаще.
Розовые сестры вдруг исчезли – Виютку нашел их, забившихся в уголок, в дальнем шатре. Обнявшись, девушки плакали.
– Мы… мы все вспомнили, – всхлипывая, повторяли они. Немного успокоившись, рассказали, как богатый старшина-старик взял их обеих женами, заплатив родителям хороший выкуп. Но он запретил сестрам навещать своих родителей, так как те были очень бедны, а он презирал бедняков. И сестры послушались его, а потом и вовсе позабыли про родителей, потому что жизнь у богача была очень хорошей, сестры ничего не делали и день-деньской говорили только о новых нарядах и подарках, которые приносил им муж. А когда приходили в шатер родителей, то слышали одни жалобы на болезни и бедность, поэтому и перестали ходить к ним. Потом узнали, что родители заболели и умерли, и некому было им помочь. В тот же миг очутились в этой земле.
– Нашу мать звали Энкуль, а отца Рычып, – печально закончили они свой рассказ.
– За это вы получите еще по лепешке, – сказал Виютку с усмешкой, но девушки даже не взглянули на него и снова горько заплакали. Виютку не знал, как их успокоить. Здесь и нашел его Анику.
Сестры указали путешественникам, куда ехать. Оказалось, что каждый житель знал дорогу, но никогда не говорил об этом.
– Вот по этой дороге можно ехать, – сказали забытые. – Только никуда не приедете, из нашей земли нет выхода.
– Куда-нибудь да приедем! – махнул рукой Айван.
Отдохнувшие собаки повизгивали, натягивая ремни. Забытые, непривычно молчаливые, стояли вокруг. Хотя горы изобилия по– прежнему появлялись около шаманских шатров, это уже ни у кого не вызывало восторга. Все чаще стали слышаться голоса, ругающие негреющую одежду, недолговечные вещи и совсем не полезную пищу.
Появился Виютку, а за ним Анику в пышных розовых одеждах.
– Неужели в этом ехать думаете? – насмешливо спросил Айван. – Ведь не для тундры такая одежда, а лишь для похвальбы.
– Мы не едем, – решительно сказал Виютку. – Эрмен был прав: нужно не только о своем племени думать.
Айван задумчиво посмотрел на забытых.
– Ведь многое вспомнили они…
– Главного еще не вспомнили, – возразил Виютку. – Как своими руками все делать.
Этому научить нужно. По-прежнему шаманы бормочут в своих зловещих, закрытых наглухо жилищах… Кучи изобилия могут заставить жителей снова все забыть.
В толпе Айван заметил двух розовых девушек-сестер, робко жавшихся друг к дружке и смотревших на него широко открытыми молящими глазами. Легкая улыбка тронула твердые губы юноши:
– Как различаете их? – спросил он братьев. – Для меня это выше всякого разумения, ведь до единого волоска похожи они. Лица братьев по цвету стали напоминать их одежду.
– Они различают их сердцем, – тихо промолвила Яри. Аинка весело засмеялась.
Айван нахмурился и подумал с горечью, что в этих землях он растерял почти всех товарищей. Что еще ждет впереди?
Люди, превращенные в камни. Железный воин поднял шапку. Закипела битва
Ущелье впереди все больше суживалось. Снег, по которому они бежали, становился темнее, и вот наконец превратился в черный! Черный блестящий снег!
А впереди – там, где мог пройти только один человек, лежал громадный серый валун, напоминающий шапку. Он закрывал проход. Перед ним стоял человек, весь закованный в железо. Мрачный, неподвижный, одним своим видом он внушал страх. Из груди его торчали длинные острые ножи!
– Спрашивающий и Отвечающий… – чуть слышно прошептала Яри. – Вот и закончился наш путь.
Справа и слева – отвесные скалы, на которые не мог подняться ни зверь, ни человек.
Только теперь Айван понял, почему забытые предупреждали, что из их земли нет выхода.
– Но ты знала о нем? – обернулся он к Яри.
– Знала, – прошептала она. – Однако я думала, что Спрашивающий и Отвечающий стоит у подножья Запретной горы и можно как-то объехать его стороной. А теперь…
Скалы имели странный вид: будто набросано здесь множество маленьких валунов. Яри пристально вгляделась, и глаза ее испуганно расширились.
– Это они… те люди. Остались здесь навек!
– Кто? – не понял Айван.
– Те, которые говорили со Спрашивающим и Отвечающим. Они превратились в камни.
– Почему?
Спрашивающий и Отвечающий задает вопрос, что нужно человеку, почему идет к Сверху Сидящему. Как только его просьбу услышит, тут же отвечает, а человек в камень превращается.
– А если не ответит?
– Тогда каменную шапку поднимет, чтобы взять из нее ответ. Проход откроет. В этот миг можно мимо пробежать. Но такого никогда не бывает. Давно уже Спрашивающий и Отвечающий все ответы знает. Ведь одни и те же вопросы задают люди, с одними и теми же просьбами приходят.
– Зачем же в камни их превращает?
– Чтобы по пустякам не беспокоили его люди, не лезли с разными ничтожными просьбами и глупыми вопросами. Сначала просто так отвечал. Но когда увидел, что бесконечно с одними н теми же просьбами обращаются к нему люди, рассердился. «Отныне каждого, кто с таким будет приходить ко мне, в камень превращу!» – сказал. С тех пор так делает.
– Разве виноваты они, если одни и те же вопросы мучают всех людей? – с горечью прошептал Айван. – Неужели нельзя силой сокрушить его?
– Многие силачи не желали с ним разговаривать и бросались на него, чтобы сокрушить.
Но все нашли смерть на острие его ножей. В груди у него не сердце, а кусок железа…
– Ведь он, кажется, мужчина? – вмешалась вдруг Аинка.
– Такое дело – охранять путь к Сверху Сидящему – только мужчине можно доверить.
– Тогда я пойду! – звонко сказала Аинка. – Есть у меня вопрос, который давно хочу задать какому-нибудь мужчине…
Никто не успел задержать ее – Аинка была уже далеко. Бесстрашно приблизилась к Спрашивающему и Отвечающему. Остановилась перед ним, протянула руку и потрогала кончики острых ножей. Блеснули синеватые лезвия и угрожающе лязгнули.
Железный воин не шевельнулся.
– Зачем сюда пришла? – прозвучал голос, от которого задрожали скалы.
– Ответь мне, все знающий! – зазвенел голос девушки. – Почему женщины говорят на одном языке, а мужчины на другом? – Она говорила на женском языке!
Во всех племенах, населяющих снежные просторы тундры, женщины говорили на своем языке, а мужчины на своем. Однако женщина была обязана понимать мужской язык и, когда обращались к ней мужчины, отвечать им. Конечно и мужчины понимали женский язык, но не подавали виду. Они никогда не говорили на женском языке. Если бы такое случилось с кем-нибудь, то опозорен был бы и он сам, и его дети, внуки и правнуки. Никто не станет разговаривать с ним, не пустит в свой шатер. Мужчина, говорящий на женском языке, – что могло быть позорнее! Когда так повелось, не знали, потому что об этом не говорили и не спрашивали. Просто так всегда было.
Железный воин шевельнулся. Как мог он говорить на женском языке!
– Я не понимаю тебя, – в его громыхающем голосе неожиданно прозвучало смущение. – Говори на моем языке.
– Почему должна говорить я на твоем языке, если не знаю его? – смело продолжала Аинка. – Ведь это ты должен отвечать мне на моем языке! Люди разных племен приходили к тебе, говорили по-разному, и всем ты отвечал, – она бросила быстрый, взгляд, на лежащие вокруг камни. – Ведь сказано было тебе: «Спроси и ответь каждому». Почему не отвечаешь мне? Тогда пропусти к Сверху Сидящему, и я спрошу его самого!
Железный воин дрогнул. Тяжелая рука его поднялась и легла на каменную шапку Сверху Сидящего. Шапка сдвинулась с места. Открылся узкий проход! Яри толкнула Айвана на стоящую у его ног нарту и хлестнула бичом собак:
– Держись! – крикнула она. – И не оглядывайся!
Взвихрилась снежная пыль. Проезжая мимо железного воина, Айван не вытерпел и оглянулся. Вдруг все понял. Яри стала Девушкой-половинкой.
Рядом с ней на черном снегу появился большой Белый Орел. Девушка-половинка села ему на спину, и он взмыл вверх.
Айван оцепенел. Сколько ехал, не знал. Перед глазами все время какой-то серый туман стоял. Он опустил голову, закрыл глаза… Но вот свет пробился сквозь веки. Туман рассеялся.
Справа и слева две высокие скалы стояли – одна черная, другая белая. Когда нарта подъехала к ним, на вершине правой скалы появилась зловещая тень Черного Шамана, на вершине левой – сияющая в свете месяца фигура Белого Шамана. Они одновременно ударили в камень посохами.
И тотчас загремела, запылала черная скала! Из нее вылетали раскаленные камни и, падая на землю, превращались в каменных воинов с раскаленными копьями. Они устремились вниз, на Айвана, полыхая нестерпимым жаром. Но на полпути их встретили снежные воины с блестящими ледяными копьями, посыпавшиеся с белой скалы. Закипела страшная битва. Белый воин, схватываясь с раскаленным каменным врагом, превращался в пар, а его противник застывал неподвижно. Густые тучи затянули долину, где развернулось сражение.
Упряжка вырвалась из ревущей долины, и перед Айваном открылась Запретная гора.